***
— Я ненавижу тебя, — рявкает Бакуго. — Отошел от меня! Бакуго срывается на дикий крик, но все его будто специально игнорируют. Он испуганно смотрит на своего соседа по комнате, который только что попытался напасть на него, пока он спал. — Иди отсюда! — Бакуго бросает в него подушку. Он сонный, ему жарко, и он не совсем понимает, что происходит. — Ты так вкусно пахнешь… — шепчет он. — Похоже, ты омежка. — Что ты несешь? — он чувствует, как млеет, но пытается собраться и оттолкнуть соседа. Он наступает, и Бакуго испуганно смотрит на него, отталкивает, бежит из комнаты, открывает дверь и путается в пижаме, которая явно была ему не по размеру. Он матерится, видит, как сосед приближается и, точно как в хоррорах, хватает его за ноги. Такая глупая борьба. Но Бакуго изо всех (немногочисленных) сил держится за косяк и пытается отбиваться ногами. К нему подходят ближе, хватают за бока и оттаскивают в комнату, не дают опомниться, зажимают рот, уверенно просят заткнуться и не дергаться во имя своего блага. На глазах стоят слезы — но какой прок от них? Слезами горю не поможешь — верное высказывание. — Я девственник! — кричит Кацуки, пытаясь себя спасти, когда парень убирает ладонь с его рта. И последнее, что он помнит, когда сосед оборачивается, его глаза сверкают голубым в свете луны, этот парень говорит: — Мне плевать с высокой колокольни. Бакуго сначала пробует отбиваться, а затем просто уходит в себя, желая поскорее проснуться от этого кошмара. Но когда сосед делает последний рывок, и его сперма в нем — Кацуки чувствует такое отвращение, что он просто плачет. Плачет от бессилия, от собственной беспомощности и несправедливости. Сосед проталкивает в него узел, и Бакуго буквально орет, но ему зажимают рот и давят так, что кажется, зубы не выдержат такой силы и выпадут, и он рад, что не слышит ничего подобного. Кацуки заливается слезами снова. В мыслях только ненависть, на глазах только слезы, в душе только боль. С таким же рывком из него выдергивают узел, снова заставляя Бакуго зарыдать в голос. Его оставляют в комнате одного, и первое, что он делает — заползает на кровать, почти не в силах двигаться из-за синяков и ссадин вследствие падений. Он засыпает без сил, мечтая больше никогда не проснуться. Но утром вставать в школу. Он***
Размышления по дороге явно были чисто успокаивающими. И сейчас на него снова навалилось все. Он затягивается, выдыхает вниз, закрывает ладонью глаза и мотает головой. Что ему делать? В его рюкзаке все самое необходимое. Он точно назад не вернется. Не хочет. Рукой, в пальцах которой зажата сигарета, он опирается о раковину. Хочется заплакать прямо сейчас, но он докуривает, тушит сигарету в воде из крана и выкидывает в ближайшую урну, не решаясь смыть в туалет, и выходит из уборной, на всякий случай проверяется в зеркало. Выглядит отвратно. Вся школа знает, что он курит. И что. Его выбор. Все рано или поздно умрут — и он выбирает быстрый путь. Потому что его не колышет. Он идет до класса, плюхается на свое место и тупит в парту, пока за ним наблюдает учитель и Мидория. Они оба хотят помочь — но на деле лишь навредят. После школы он уйдет. Сам не знает куда. Просто заляжет на дно. После урока Изуку интересуется состоянием Кацуки, но тот лишь отмахивается, отводит глаза и цедит «все нормально». Но Мидория жопой чуял — все не нормально. И когда на следующий день друга в школе нет, а после уроков его вызывают в учительскую, чтобы спросить, знает ли он, что Бакуго пропал, знает ли, куда пропал, парень словно в ступор впал. Изуку отточенными фразами пояснил, что ни в коем разе не в курсе где Кацуки. Он уже много раз сбегал. Это ничто иное, как его привычка. Дурацкая, дурацкая привычка.