Ночь темна перед рассветом

— Что встал? Запрыгивай, — хмыкнул Шиндо, открывая дверь пепельного новенького Лексуса. Бакуго осторожно подошел к машине, сел на переднее сидение, проверил телефон, осторожно закрыл дверь и оглянулся. Это было очень дорогое авто. Кацуки не знал, сколько оно стоило, потому что его не увлекали машины, тем более дорогие, и ездил он на них исключительно до дома очередного, и то чаще на задрипанных такси. Шиндо завел машину, и они тронулись. — Надень, — Йо аккуратно пододвинул солнечные очки ближе к Кацуки. Бакуго чуть нахмурился, но понял, что это необходимость. Он решил, что наденет их, когда они остановятся. — Куда мы? — Кацуки чуть нахмурился, посмотрел в сторону Шиндо. — Расслабься, в лес, — хихикнул Йо. — Ладно, за Мидорией-куном. Кстати, а откуда вы знакомы? Шиндо приоткрыл окно и включил музыку. Тихо заиграло что-то веселое, заводное. Йо, видно, любил любую музыку, и эта песня казалась Бакуго странной, он как правило такого не слушал. Все говорят о сексе, Все говорят о бывших, Будто бы никто действительно не хочет найти интеллектуальную тему. До того, как как они даже посмотрят на тебя — уже идут к следующему. И я знаю, что они говорят: «Не волнуйся, я единственный», А потом на следующий день говорят, что они задолбались. И я не хочу слушать то дерьмо, что вы болтаете, Нет, я не хочу слушать то дерьмо, что вы мелите*. — Ам… мы были одноклассниками. Хорошо дружили. Я сам из детского дома, Мидория-сан очень хорошо ко мне относилась. Но пришлось сбежать отовсюду. Школу так и не закончил, — Кацуки смотрел в боковое стекло. — А где тебя муженек нашел? — Шиндо начинал вести себя развязно, и это слегка раздражало Кацуки. Но злости он не испытывал. — На автобусной остановке. Случайно втретились, — выдохнул Бакуго. — Не хочу о нем говорить. Шиндо не настаивал, и Кацуки мысленно поблагодарил его, теребя какой-то джемпер из шкафа Изуку. Они добрались до высокого здания с колоннами, и Бакуго понял, что это университет, где учился Мидория. — До конца пары еще тридцать минут, я пойду куплю кофе, знаю тут одно местечко, — Шиндо заглушил двигатель. — У меня нет денег, — безразлично проговорил Бакуго. — Ничего страшного, я угощаю, — улыбнулся добродушно Шиндо, это было слышно даже по голосу. Шиндо вышел из машины, обошел ее и вышел на тротуар, а затем постучал в окно, где сидел Бакуго. Кацуки долго искал, как его открыть, и когда открыл, Йо спросил только «что ты будешь?», Бакуго ответил, что не знает, Шиндо наигранно закатил глаза и исчез в одном из небольших магазинчиков. Наверное, там была кофейня. Бакуго не стал закрывать окно, ибо в машину задувал прохладный ветер, который остужал слегка раздраженную и начинавшую болеть голову. Вдалеке он завидел зеленую макушку, рядом с ним шел еще кто-то, наверное, его одногруппник. По мере приближения Мидории, Кацуки надел на нос солнечные очки, если вдруг Изуку подойдет к машине со своим другом. Бакуго отвлекся на разглядывание себя в зеркале, чтобы увидеть, заметны ли синяки. — Каччан! — вскрикнул Изуку, заглядывая в машину. — Ты с Шиндо-куном? Нас пораньше отпустили. — Да, с Шиндо-куном, он ушел за кофе… — Бакуго обратил-таки внимание на одногруппника. — Привет, Кацуки — улыбнулся человек, и у Бакуго сердце в пятки упало от вида острых зубов. — Привет, Эйджиро — Кацуки нервно улыбнулся. — Вы знакомы? — удивился Мидория. Бакуго вжался в кресло. — Мы женаты, — усмехнулся Киришима, будто все это было сценой какой-то комедии. — Кацу, покажи свою ручку, дай посмотреть на кольцо. Бакуго поднял правую руку. На безымянном пальце действительно было кольцо. — Я чего-то не понимаю, Кацуки? Я тебя ищу четыре дня, тебя кто-то избил, так ты еще и дома не ночуешь? Очки скрывали весь испуг и ужас в глазах Бакуго. — Каччан? — нахмурился Изуку. Кажется, сенпаю он доверял больше, чем собственному другу. — Я волновался, — Кацуки видел, как Киришима искусно играл волнение. — Я искал тебя четыре дня. Зачем ты сбежал? — Я не сбегал… — А как это еще назвать? — Не знаю, — Кацуки опустил голову. — Я не хочу с тобой говорить. — Прости меня, если я сделал что-то не так. Идем домой, — Киришима открыл дверь, взял Бакуго за плечо и потянул вверх. — Не хочу. Оставь меня в покое! Бакуго хотелось плакать от того, как же жизнь к нему несправедлива. Кацуки молчал, кусая заживающие губы. В его глазах стояли слезы. О каких четырех днях может быть речь? Киришима врал. Четыре дня назад у них был секс. Кацуки решил, что лучше не причинять никому неудобств. Не напрягать никого. Он с трудом вышел из машины, так как Эйджиро с силой удерживал его за плечо. Свои проблемы он должен решать сам. Он не знал, что Деку учиться в этом же университете. Не знал. Знал бы — не сидел бы в этой машине. Ему хочется реветь как ребенок от досады, от боли. — Пойдем домой. Боже, кто же тебя так? Прости, Мидория-кун, мы пойдем, — Киришима поклонился и улыбнулся. — Пока, Деку… — Бакуго тоже выдавил улыбку. Мидория с улыбкой смотрел им вслед, на удаляющихся супругов. В голове у него все витали сообщения Бакуго. Ощущение, что он поступал неправильно не покидало его. — Привет, Шиндо-кун, — поприветствовал Изуку Йо. — А Бакуго-кун где? — лицо Шиндо вмиг стало раздраженным и в некотором роде злым. — Его муж забрал, — сообщил Мидория. — Чего?! Куда?! — закричал Йо, и Изуку вздрогнул. — В ту сторону, — Мидория указал направление. — Держи! — Шиндо вручил Изуку кофе и побежал в указанном направлении, обегая по пути немногочисленных прохожих. Лишь бы успеть. Бакуго нужно спасти! Пока все не обернулось трагедией. Он увидел нежно-голубую кофту, в которую был одет Бакуго, и ускорился. Остановился, окликнул их. Киришима обернулся. Кацуки стоял, не шелохнувшись. — Бакуго, иди сюда. Отойди от него, — говорит Шиндо, пытаясь отдышаться. — С какой стати? — хмыкает Эйджиро. — Кацуки? Кто это? Бакуго хмурится, отходит на шаг от Киришимы. — Кацуки? — повторяет Эйджиро. — Я знаю, что ты его избил, — Шиндо подходит ближе, его дыхание становится ровным. — Тебе какое дело? Я извинился, — хмурится Киришима. — Не лезь в нашу семью. — Ты нормальный? — усмехается Шиндо. Все внимание Киришимы приковано к Йо. Бакуго отходит. — А что у тебя так за него душа болит? Небось, дал тебе? — Киришима говорит это с каким-то безразличием. У Шиндо отвисает челюсть. — Что за бред ты несешь, Эйджиро?! — истошно кричит Бакуго. Киришима смотрит на Бакуго из-под нахмуренных бровей и чуть улыбается испуганным глазам Кацуки. — Ты же альфа, я же вижу. Наверняка он соблазнил тебя, — Эйджиро смотрит в глаза напротив. — Эйджиро, что ты несешь… — Бакуго цедит уже через зубы. Его жутко злит эта ситуация. — Я возьму ответственность за всего его махинации, — говорит совершенно спокойно Киришима. — Он меня не интересует, как омега. Он меня интересует, как человек, и нам не обязательно трахаться, если ты не знал, — Шиндо выводит из себя все, что сказал Киришима, эти слова он буквально выплевывает. — Вали отсюда, пока по рылу не отхватил. Эйджиро видимо сильно задевают эти слова, он шагает вперед и замахивается, но Шиндо бьет поддых первым, Бакуго сипло кричит им остановиться, пытается хоть как-то разнять. Киришима сжимает шею Шиндо, душит, Кацуки пытается оттащить Эйджиро за плечо, но слишком слаб, с его носа падают очки. Йо ударяет по уху и хватка ослабевает, Бакуго удается отпихнуть Эйджиро, он помогает Шиндо встать, протягивая раскрытую ладонь и не разнимая рук, они побежали в сторону машины Йо. Кацуки по дороге начинает плакать и задыхаться, бежит уже из последних сил, еле поспевая за полным энергии Шиндо. Они добегают, и Бакуго едва не падает, споткнувшись о несуществующую преграду. — Мидория-кун, поведешь? Прогулялись, блин, — рычит Шиндо. Изуку сел за руль, не особо понимая, что произошло, Йо и Кацуки сели на задние сидения. Бакуго спрятал лицо в ладони, беззвучно захныкал и выдохнул. — Чтоб он сдох… самой мучительной, блять, смертью… ненавижу, блять, ненавижу… — зарычал Бакуго. Шиндо обнял Кацуки, стал гладить по спине, но Бакуго спустя минуту отпихнул его, отвернулся к окну и уставился в мелькающие пейзажи. — Все будет нормально, мне не стоило отходить… — начал Йо. — Закрой рот, будь ты рядом, все было бы также, его ничего не остановило бы, — перебил Бакуго, утирая нос. — Прости, Каччан, я не знал… — заявил о своем существовании Мидория. — Все норм… льно… — Бакуго снова спрятал лицо в ладони. Ему не удавалось так просто успокоиться. Он пытался взять себя в руки, но слезы не останавливались, а успокаивающий звук мотора двигателя сейчас только нагонял тоску и боль воспоминаний. Первая их встреча на автобусной остановке тоже кончилась звуком двигателя старого автобуса. Ностальгия нахлынула, накатила в виде слез, капающих на брюки. Кацуки судорожно выдохнул, уже давая себя обнять и прошептать на ухо слова поддержки. — Прости, — шептал Шиндо. — Прости, что я позволил ему увести тебя… я должен был быть бдителен… это я виноват… слышишь? Бакуго чертыхнулся и кивнул, закрыл глаза, сдерживая желание закричать. Ему хотелось проораться. — Все уже хорошо, он больше не придет. Мы с Мидорией-куном не позволим. Понял? Мы просто не ожидали… прости… прости… Бакуго спрятался в чужом плече, зарылся носом в чужой свитер, закрыл глаза, слушая слова Шиндо как утреннюю молитву. Они очень успокаивали. — Ну все, перестань, все уже хорошо, мы в безопасности. Я не позволю никому тебя забрать. Кацуки сам не заметил, как его тревога за весь день сошла на нет, а его заклонило в сон. Теплый джемпер грел, Шиндо руками разгонял тоску. И Бакуго уснул в чужих объятиях, сам того не понимая. А пока Кацуки спал, Шиндо вкратце, шепотом, излагал информацию Мидории, которую тот не знал.