Ночь темна перед рассветом

Кацуки ждал выходных с предвкушением. Ну наконец-то это свершилось. Он мог забеременеть. Особенно, если у Киришимы был гон. Сегодня был выходной, но у Киришимы было несколько часов подработки, и Бакуго ждал его, матерясь и нервно теребя край толстовки. Когда Киришима-таки вернулся, Бакуго развернул его к выходу сразу же. Они ехали в больницу молча, Киришима был как-то странно расслаблен, а Бакуго не находил себе места. — Я думаю, что это невозможно, — пожал плечами Эйджиро. — Почему ты так думаешь? — нахмурился Бакуго. — Ты не так давно потерял ребенка, вряд ли ты способен выносить еще одного, — Киришима глянул в окно. — Но все же, надежда есть. Хотя я… — Ох, лучше молчи… — выдохнул Кацуки. — Я говорю про реальные исходы, ты можешь тешить себя надеждой, сколько влезет, Кацу, — Эйджиро встал со своего места и пошел к выходу из автобуса, попутно хватаясь за поручни. Бакуго последовал за ним, все еще прихрамывая. Унылый февраль подходил к концу, и солнце уже начинало пригревать. С асфальта испарялся выпавший рано утром дождь. Они зашли в больницу, получили талон и сели в зале ожидания. Киришима глянул на часы, хмыкнул и стал что-то искать в телефоне, Бакуго глянул туда. Он что, заказывал подавители? Кому? У него кончились? Кацуки хотел было спросить, но их очередь подошла. — Я вас поздравляю, — сказала доктор после осмотра. — Вы в анкете написали, что последний половой акт был… неделю назад? — Да, — ответил Киришима. — Но срок же почти два месяца, — доктор, нахмурившись, глянула на Эйджиро, а затем на Бакуго, глаза которого мгновенно стали пустыми. — Вернее, семь недель. — Что? — Киришима опешил, чуть улыбнулся. — Вы что-то путаете. — Сами посмотрите, — она протянула ему какой-то лист. «Он что, наврал мне?» — мысль судорожно вертелась в мозгу Бакуго. — «На нем не было презерватива?» — А кто отец? — спросил Киришима, и Бакуго вздрогнул. В смысле? — Эйджиро, — рыкнул Кацуки. — Что ты несешь? — Это можно выяснить только после рождения ребенка. Плод здоров, и это главное, — доктор забрала у Киришимы бумагу. — Бакуго-сама, неужели вы сами не видели свой живот? Кацуки смотрел в пустоту. Он даже не знал, что ему теперь делать. Если ребенок опять от Шиндо? Бакуго снова вздрогнул, когда Киришима коснулся его плеча. Они вышли из кабинета. До дома они ехали в гробовой тишине, Кацуки думал. Шиндо не мог ему соврать, Бакуго сам видел, как тот снимал его. Отец Киришима. Кацуки был уверен. — Потрудись, объясни мне все, — выдохнул Киришима дома. — Это твой ребенок, — заверяюще произнес Кацуки. — Я уверен в этом. — Полтора месяца назад ты шлялся где-то, неизвестно где! — закричал Киришима. — Я ни с кем не спал! — закричал в ответ Кацуки. — Как я могу тебе верить?! — Эйджиро подошел к Бакуго и схватил его за подбородок. — Ты месяц назад удирал от меня с каким-то чмырем за руку! — Ты идиот! — заорал Бакуго, убирая от себя руку Киришимы. — Ты идиот! Ты настолько идиот, что даже не заметил, что тот презерватив был порван! Я все их порвал*! Киришима действительно этого не помнил. Он очень плохо контролировал себя в тот раз, и ему некогда было увидеть такую мелочь. — Идиот! — зарычал Бакуго. — Если у тебя башка дырявая, это не значит, что и у меня такая. — Перестань кричать, я уже понял, — выдохнул Киришима. — Зачем? — Сам знаешь зачем, — Бакуго сел, зажмурился от боли и зарылся пальцами в свои волосы. — Откуда ты знаешь, что я нашел твой календарь? — выдохнул Киришима, садясь рядом. — Он лежал не на том месте, что я его оставил. Я уже давно догадался, что ты знаешь. Я ходил к врачу перед тем, как мы… — Бакуго снова пропустил словосочетание «занимались сексом». — Он сказал, что я сгорел. И у меня не будет детей. Но видимо, медицина не во всем права. Киришима исподлобья глянул на Бакуго. Тот смотрел в пол. Хотелось извиниться за такую глупость, за скандал, который он закатил. — Получается, ты был беременен, когда я… -нахмурился Киришима. — Да. В обе Ночи, получается, — Бакуго тоже нахмурился. *** Следующим утром Киришима чуть растолкал Бакуго. Ему уже надо было уходить на работу. — Доброе утро, Кацу, выпей, — Эйджиро протянул ему две маленькие круглые желтые таблетки и стакан воды. Бакуго с трудом разлепил глаза и вопросительно посмотрел на Киришиму. — Что это за таблетки? — Бакуго взял одну и покрутил в руке. — Витамины, — ответил Киришима. Кацуки нахмурился. — Покажи упаковку, я хочу почитать противопоказания, — прошептал сонно Кацуки. — Я читал, все нормально, эти можно беременным, — Киришима чуть улыбнулся. — Когда встану, я приму их, положи здесь, — Бакуго указал на тумбочку. Киришима положил и стакан, и таблетки на тумбочку. Бакуго окрестил Эйджиро самым заботливым, чмокнул его в губы, и Кацуки снова лег, засыпая. Киришима ушел на учебу, на последние экзамены, а Бакуго доспал свои положенные часы, поднялся, собрался было принять таблетки, что ему дал Эйджиро, но решил все же проверить противопоказания. Доверяй, но проверяй. Бакуго поплелся на кухню, еще прихрамывая и шипя от боли, открыл шкафчик для лекарств, залез на стул и стал искать упаковку с похожими таблетками, вытащил большую банку витаминов, которые он принимал еще в прошлую беременность, открыл: пусто. Но он помнил, что там были такие же желтые таблетки. Зачем Киришима хранил пустую банку? Бакуго цыкнул, отставив ее в сторону, подумав, что потом напомнит Эйджиро разобрать шкафчик и выкинуть все пустое. Бакуго нашел прозрачную баночку с такими же таблетками, на ней была этикетка: «витаминный комплекс». Где же коробочка с противопоказаниями? Бакуго встал на носки, ища хоть какую-то коробочку на нескольких полках. Из его руки выпала банка с витаминами, грохнулась на пол и откатилась под стол. Бакуго, цыкнув, слез со стула, поднял банку, заметил смявшийся от падения край плохо приклеенной этикетки. Кацуки прилепил ее назад, заглаживая уголок, и понял, что это двойная этикетка. Бакуго нахмурился, оттягивая легко отстающую от банки этикетку. Увидев начало слова: «гормо» до Бакуго дошло. Он сорвал этикетку, судорожно читая и следя пальцем по ровному медицинскому шрифту: «Гормональный подавитель для альф». Кацуки застыл на несколько секунд, смотря на предательскую банку. Открутил крышку, заглянул внутрь: те же самые таблетки, что и были сжаты у него в руке. Бакуго все еще надеялся, что это какая-то шутка. В его голове крутилось каждое утро прошлой беременности, когда Эйджиро предлагал ему эти таблетки. В голове крутился прошлый день, когда они ехали в больницу, и Эйджиро заказывал подавители. Он его травил? Да даже если не его. Зачем Киришиме было убивать Бакуго? Зачем было убивать его ребенка? Пазл в голове Кацуки медленно сложился воедино. Киришима плакал своим друзьям, что кого-то убил. Он убил ребенка. Он травил Бакуго гормонами для альф, чтобы этот ребенок не родился. К горлу подступала истерика. — Ах, ты тварь! — закричал Бакуго, бросая банку таблеток в пол. — Я заставлю тебя их всех сожрать, блять! Ты будешь мучиться в агонии, ублюдок. Я тебя убью! Кацуки лихорадочно сжимал и разжимал кулаки, крича, что было сил. Бакуго был зол, его душила ярость. — Зачем?! — кричал он в пустоту. — Зачем ты его убил?! Зачем ты пытался убить меня сейчас, когда я только начал жить?! Бакуго схватил себя за кофту, сжал кулак у себя на груди и выдохнул. Ему нельзя волноваться. Он, еле дошел до дивана, упал на него, плача и впадая в истерику. Он утирал слезы, твердя себе, что ему нужно успокоиться, но на деле еще сильнее бесился. Он снова встал, ходя по квартире, даже не зная, что ему делать. Он судорожно сжимал кулаки и искал выхода. Накормить Киришиму супом из этих таблеток? А если умрет? Хотя Бакуго же не умер. Поговорить с ним? Как об стенку горох. Жить, будто он и не знает об этом? Бакуго не видел смысл лить слезы, потому что все уже случилось, и чуть не повторилось. Но его затянувшуюся коркой рану будто расковыряли и воткнули ржавый гвоздь. Если бы его сердце было лесом, то он бы сейчас пылал. Это была его личная трагедия. Киришима, тогда, в больнице, когда они потеряли ребенка, тоже был расстроен. Почему, если он стал причиной смерти ребенка? Был расстроен, что Бакуго не умер вместе с ребенком? *** Эйджиро шел по тротуару, думая. Он уже сдал все экзамены, но домой идти почему-то не хотелось. Он шел чертовски медленно, думая взять еще больше подработки. Хотя, этого и не требовалось, по сути. На этот раз он купил подавители сильнее. Он был уверен, что ребенок не его. Он чувствовал, что Бакуго врал ему. Киришиме ничего не стоило выставить Кацуки за дверь. Ничего не стоило снова убить его ребенка. Он был жесток в своих порывах, но он мог только убить. Хоть в первый раз он был поражен, что что-то получилось. Ему казалось, что Бакуго воспримет эту новость мягче, и не станет убиваться так долго. Но все было куда прозаичнее. Киришима не думал, что Кацуки захочет ребенка. Не думал, что ему будет одиноко. Что он впадет в депрессию. И теперь, когда Бакуго снова забеременел, Киришиме нужно было, чтобы и этот ребенок не родился. Ну или родился мертвым. Чтобы привязать его к себе навечно. Он знал, что юридически ребенок не является человеком, пока он в утробе. И его не могут обвинить ни в чем. А если он родился мертвым, а установить причину смерти невозможно, потому что организм Бакуго уже вывел лекарство естественным путем, что еще можно было придумать лучше? Киришима был доволен своим планом. Одно пережитое вместе горе — и Бакуго ушел. Два пережитых вместе горя — и он не уйдет. Киришима зашел в магазин, купил продукты и направился в сторону дома. Ему казалось, что он поступает правильно. Что ребенок, по сути, еще никто. Да, Эйджиро в первое свое убийство еще думал, что может, гормоны никак и не повлияют на ребенка, и даже воображал себя счастливым папашей. Но ему была отвтратительна мысль, что это был не его ребенок. Даже если Киришима этого и не осознавал. Эйджиро любил Кацуки Бакуго, а не его ребенка. Ни того, ни этого. Он не хотел брать такую ответственность. Не хотел брать ответственность за чужую жизнь. Ребенок это дорого. Ребенок это слишком тяжело. Это бремя на всю жизнь. И Эйджиро понимал, что он не готов был его нести, даже если он будет видеть улыбку Бакуго каждый божий день, и будет видеть улыбку ребенка. Киришима не сможет жить с таким грузом. Он еще учиться и обеспечить и свою семью, и помогать матери, он не мог. Сейчас они еле сводят концы с концами, а уговорить Бакуго на аборт — слишком рискованно. Бакуго уйдет. А Киришима этого не хотел. Киришима подошел к десятиэтажке, выдохнул, входя в нее. Дома был Кацуки. По кухне были раскиданы таблетки. Эйджиро испуганно огляделся вокруг. Где он? Догадался? — Привет, все сдал? — улыбнулся Бакуго, выходя из ванной. — Да, — выдохнул Киришима. — А чего это… — А, я искал противопоказания… она упала из моих рук. Сейчас уберу, — Бакуго пошел на смежную кухню, принялся собирать таблетки в банку, прилепил этикетку и поставил на место, выкинув пустую банку в мусорку. — Ну хорошо, — выдохнул Эйджиро с облегчением, ставя пакеты на стол и начиная их разгружать. Бакуго решил ему помочь. Кацуки выбрал молчание, так как если Киришима догадается, что Бакуго знает насчет лекарств, Эйджиро найдет новый способ его травить. — Кто сегодня готовит? — спросил Эйджиро, кладя подбородок на чужое плечо. — Ты, — хмыкнул Кацуки, пытаясь сдержать желание ударить Киришиму.