To The Jeon I love

      Ещё один гортанный звук эхом раздался по комнате. Чонгук в отчаянии бросил свой ноутбук на кровать. Чимин, который только что вышел из душа, вопросительно посмотрел на младшего.       — Я слышал, как ты хныкал, как щенок.       — Все мои карты были заблокированы! Ещё даже 24 часа не прошло! Мне следовало перевести миллион долларов на твой счёт прошлой ночью.       Покачав головой, Чимин сел рядом с расстроенным парнем.       — И что дальше? Взломаешь банковский счёт своего отца? — Пак хихикнул, когда младший посмотрел на него. — Тебе больше не нужны его деньги. Я дам тебе новую кредитку.       — Нет, не делай этого, Чимин.       — Гук, прошу, не начинай. Давай не будем спорить из-за этого, как это делают в тех сумасшедших дорамах. Я буду баловать тебя, нравится тебе это или нравится.       — Ты слишком много делаешь для меня. Спасибо, Чимин.       Старший почувствовал неуверенность в голосе Чонгука. Он поднял его подбородок пальцем, чтобы Чон посмотрел ему прямо в глаза.       — Я бы отдал всё в этом мире, чтобы ты был здесь, рядом со мной. Пожалуйста, не думай, что ты бремя… Не позволяй ничему отнять у нас это счастье. Пообещай мне.       Любовь может быть очень опасной, подумал Чонгук, глядя в глаза Чимина. Это делает его таким живым и заставляет затаить дыхание одновременно.       — Обещаю.       Чимин почувствовал, как у него щёки сводит от улыбки. Он благодарит небеса, что сейчас выходные, и они могут сидеть дома и отдыхать, сколько угодно.       — Как думаешь, уже слишком поздно мне становиться айдолом? Или актёром?       Это Чонгук выпалил в середине фильма. Их ноги были запутаны, прижаты друг к другу под одеялом, пока они смотрели один из фильмов Чимина. Чонгук сам предложил это, к большому удивлению Чимина. Чон сказал, что хотел закалить себя и привыкнуть видеть, как губы старшего целует кто-то, кроме него.       Хотя он душил Чимина захватывающим поцелуем каждый раз, когда на экране появлялась сцена поцелуя.       — С чего такие мысли?       — Я просто подумал… Не могу, чтобы ты содержал меня вечно. Я тоже должен начать зарабатывать. Для нас…       Чимин вылез из объятий младшего, пристально глядя на него.       — Ты хочешь работать?       Чонгук задумался на секунду, как будто его спрашивали об окончательном ответе на вопрос на миллион долларов.       — Да… Я не хочу быть лишним грузом до конца наших дней. Я почти уверен, что меня также исключили из универа, и я не хочу быть деткой сахарного папочки в лице тебя, — хмыкнул Чон, но серьёзное лицо Чимина не дрогнуло.       — Ого, хорошо, ладно... Это замечательно! Прекрасная идея, но ты не будешь работать где-то рядом с камерами. Ты будешь взрывать индустрию скандалами каждый божий день.       Чонгук рассмеялся.       — Я просто пошутил… Я хочу начать с работы с низким уровнем риска. Что-то, о чём мой отец не сможет пронюхать.       — Парень Джин-хёна владеет небольшим рестораном, — Чимин чуть не разрывался от волнения. — Знаешь что… Я позвоню ему прямо сейчас!       Глаза Чонгука широко раскрылись в ожидании. Он тихо сидел рядом с Чимином и прислушивался, пока Пак звонил своему дяде.       — Что? — ответил Джин хрипло.       — Джин-хён! Ты сейчас с Юнги-хёном?       — Да, он всё ещё спит. А что?       — Хён, уже одиннадцать утра!       — Сегодня воскресенье! — крикнул в ответ Джин. — Теперь он не спит и одним взглядом метает в меня кинжалы. Что тебе надо?!       — Спроси Юнги-хёна, если ли открытая вакансия в его кафе. Я помогаю другу, — Пак услышал, как Чонгук тихо фыркнул, но проигнорировал это.       — Прелесть моя~ — промурлыкал Сокджин, обращаясь к своему парню, и Чимин шутливо сделал вид, что его выворачивает наизнанку от таких нежностей. Они ждали ответа Джина, пока тот сладко ворковал со своим сварливым возлюбленным. Чимин кривился от каждого нежного обращения, которым его дядя называл своего парня каждую секунду.       — Тебе повезло, что он ищет дополнительные руки в кафе. И он сказал, что твой друг может начать работу как можно скорее!       — Замечательно! Тогда мы придём в кафе завтра!       — А кто этот друг?       — Эм… Просто друг… Спасибо, хён. Пойди обними своего парня за меня! Пока! — Чимин закончил разговор до того, как Сокджин успел продолжить кричать на него. Кто знает, что он может сказать Юнги, если узнает, что этим другом был Чонгук.       — Вот это да! Я не ожидал, что побег из дома пройдёт так гладко! — Чонгук улыбался от уха до уха.       — Я просто надеюсь, что ты захватил свой самый лучший наряд, чтобы ты мог произвести впечатление на Юнги-хёна своей красотой, прежде чем ты опозоришься со своим нулевым опытом в реальном мире.       — А ты умеешь подбадривать, спасибо!       — Я не буду всё приукрашивать для тебя, любимый.       — И это твой друг?!       Чимин не ожидал присутствия Сокджина в кафе в 7 утра. Как он мог забыть, насколько любопытен его дядя. Конечно, он пришёл посмотреть, кем же был таинственный друг Чимина. И это плохо, потому что Юнги постоянно переводил взгляд с Чонгука на своего чрезмерно драматичного парня, который преувеличенно задыхался, глядя на Чонгука.       — Ты не говорил мне, что это чертов Чон Чонгук! Или погоди. Это его очаровательный давно потерянный брат-близнец, которого так хочет усыновить Тэхён?! — продолжал причитать Джин.       — Здравствуйте... Я Чонгук, — представился парень, изо всех сил стараясь выглядеть мило, как его учил Чимин перед встречей со своим возможным новым боссом.       — Значит, он Чонгук. Менее очаровательный близнец, — сказал Сокджин, подняв бровь и скрестив руки на груди.       — Джин-хён, — начал было Чимин сквозь стиснутые зубы.       К счастью, Юнги прервал ненужную драму, которую начал Сокджин.       — Сейчас у меня не хватает рабочей силы, и ты вроде подходишь для этой работы. Однако мне нужно для начала проверить твои навыки. Всё нормально?       — Да, конечно! Спасибо, босс, — лицо Чонгука просветлело.       — Ну, тогда иди за мной на кухню, — Юнги жестом указал Чону в сторону кухни, игнорируя взгляд своего парня, который смотрел на него, как на предателя.       Младшая пара обменялась взволнованными взглядами, Чимин пожелал младшему удачи.       — Почему этот козёл хочет работать в кафе моего парня?!       Чимин закатил глаза, всё ещё злясь, что его дядя чуть всё не испортил.       — Он здесь не для того, чтобы играть, хён. Он серьёзно относится к этой работе.       — Да, ладно, ладно. Но почему?! Он что, отказался от помолвки и отрёкся от отца?       Нет смысла лгать своему дяде. Пак подумал, что будет намного лучше, если он скажет Сокджину правду. И это единственный шанс, чтобы он убедил Юнги оставить Чонгука, как только Мин узнает о несуществующих навыках Чона на кухне.       — Да, хён. Он отказался от помолвки и разорвал связи с отцом. Он хочет начать всё заново и встать на ноги!       — О боже! — Сокджин покачал головой в недоумении. — И ты действительно думаешь, что председатель Чон позволил бы своему единственному наследнику стать бродягой?       — Он уже позволил! Он заблокировал все его кредитки и, возможно, пока мы говорим здесь, он вычёркивает имя Чонгука из семейного реестра!       — Не могу поверить, что ты снова лезешь в неприятности ради этого парня. Ты не знаешь, что сделал председатель Чон с людьми, которые его подставили. Я слышал ужасные вещи, Чимин! Я видел крах крупного бизнеса после того, как тот совсем чуть-чуть помешал Чону! И мы все знаем, что Чонгук — его самая большая инвестиция! — продолжал разглагольствовать Сокджин, расстроенный. — Он, вероятно, просто пытается преподать Чонгуку урок: что он не может выжить без его денег. И он придёт за Юнги, за тобой, за всеми, кто пытался хоть как-то помочь Чонгуку!       — Я люблю его, — признался Чимин от отчаяния.       Убедить своего дядю помочь сбежавшему парню бесполезно. Сокджин всегда будет ставить его, Чимина, и его безопасность на первое место. Он не станет влезать в какую-то семейную вражду одной из самых влиятельных *чеболей в стране. Чимин мог только надеяться, молиться, чтобы его дядя, наконец, признал человека, которого он любит.       — Что? — прошептал Сокджин в ужасе.       — Это я сказал ему сбежать, разорвать связи с отцом и жить со мной. Он любит меня, и я люблю его. Вот почему я сделаю всё, чтобы защитить его.       Тишина поглотила помещение. Чимин слышал, как его сердце бешено билось в груди, пока Сокджин думал.       — Ну… Я не хочу быть злой мачехой в твоей сказке, — вздохнул Сокджин. — Да и кто я такой, чтобы судить о твоём вкусе в ... мужчинах… Мой Юн тоже был не самым милым парнем на районе, когда мы впервые встретились.       — Я знаю, он был боссом мафии, — ответил Чимин, ощущая облегчение от того, что его дядя не слишком остро реагирует. Это было не таким уж и хаосом, как он себе представлял. Он знал, что Сокджин любитель любовных историй.       — Мой блинчик не был боссом мафии! Он был просто... потерянным, нелюбимым, молодым и безрассудным панком, которому нужен был рыцарь в сияющих на весь мир красивых доспехах и которого я должен спасти.       Их подтрунивание было прервано громким грохотом, явно разбитой посуды, доносящимся из кухни. Чимин застонал.       — Хён, прошу, убеди своего парня дать работу моему парню, — умолял Чимин.       Сокджин стряхнул с себя руки племянника, который отчаянно хватался за него.       — Я знаю, что ты миленький, но я не подозревал, что ты станешь конченым идиотом из-за этого придурка.       Чонгук мог видеть, как вся кровь приливает к лицу Юнги, пока тот угрюмо смотрел вниз на разбитые тарелки, которые случайно выскользнули из рук Чона.       — Простите, — нервно прошептал Чонгук. Вот, его последний шанс произвести впечатление на его, казалось бы, лишённого каких-либо человеческих эмоций босса был разбит вместе с посудой.       Юнги присел, подбирая разбитые кусочки керамики на полу. Чонгук последовал его примеру, чтобы убрать беспорядок, устроенный им же, но в итоге порезал мизинец.       — В своей жизни ты никогда не мыл тарелку и не мыл пол, ты даже не умеешь кипятить воду, — произнёс Юнги, будто читая Чонгуку свой окончательный вердикт. — Твои пальцы хрупкие, как листья. Не мог бы ты просветить меня, почему ты хочешь работать на моей кухне, молодой господин?       Чонгук съёжился от холодного взгляда, который дал ему старший.       — Я даже не могу нанять тебя в качестве вышибалы, несмотря на то, насколько ты идеален для этой работы, учитывая, как ты однажды выбил мою дверь, но, увы, это не клуб.       — Я буду усердно работать, — пробормотал Чонгук себе под нос.       Юнги поднял бровь.       — И этим ты пытаешься меня убедить?       Он должен как-то успешно показать себя своему потенциальному боссу, но он не знает как. Чонгук понимает, что у него нет тех качеств и навыков, которые ищет Мин.       — Мне… правда нужна эта работа… — он никогда не чувствовал себя так плохо. — Чтобы мой парень гордился мной.       Юнги выглядел не впечатлённым.       Даже юная любовь не может растопить ледяное сердце этого человека, подумал Чонгук.       — О боже! Вы двое в порядке? — воскликнул Сокджин, обнаружив, что двое мужчин сидят перед разбитой посудой.       — У тебя кровь! — запаниковал Чимин, увидев красное пятно на пальце Чонгука, схватив салфетку и обмотав ей палец.       — Это просто маленький порез.       Юнги встал, глубоко вздохнув. Чонгук чувствовал себя виноватым по отношению к Чимину, который приложил много усилий, чтобы он получил шанс на работу, который он так мастерски проебал.       — Эм, моя сладкая кукурузинка, я знаю, что он некомпетентный и неопытный, но он красивый, горячий, харизматичный, с хорошим телом…       — Я не ищу стриптизёра.       — Да, детка, я знаю. Но он ведь учился на бизнес-отделении, я прав? — Чимин и Чонгук кивнули. — Тебе давно пора обзавестись бухгалтером! А Чонгук идеально подходит для этой работы!       — Мне не нужен бухгалтер, — выпалил Юнги, уже выходя из кухни. Сокджин с жалостью посмотрел на двух младших. — Кафе открывается через час, — вдруг сказал Юнги, остановившись и посмотрев на Чонгука. — Оставайся сегодня рядом с Хваном на кассе, учись у него.       Трое молча стояли и смотрели, как Юнги покидает кухню.       — Я получил работу? — спросил Чонгук не у кого-то конкретного.       — Да, ты сделал это, — подтвердил Сокджин. — Простите за цундэрэ-поведение моего парня.       Чимин взволнованно взвизгнул, кинувшись обнимать Чонгука.       — Поздравляю, малыш!       — Фу, — с отвращением проворчал Сокджин. — Не упусти этот шанс, мелкий.       — Спасибо… эээ… Сокджин-щи.       Сокджин был удивлён вежливостью, проявленной человеком, которого он равнял с преступником.       — Ээ... Давай шевели конечностями и иди работать! А ты! — он повернулся к своему племяннику. — У тебя разве нет занятий?! Сегодня понедельник!       Чимин проигнорировал своего дядю и снова подошёл к своему парню.       — Я заеду после моего последнего урока, ладно?       Чонгук кивнул и чмокнул его в губы, что заставило Сокджина вздрогнуть и поскорее покинуть помещение.       Сокджин обнаружил своего парня в его маленьком офисе.       — Сердце моё, могу я спросить, почему ты принял этого паршивца?       — Он напоминает мне моё прошлое я. Когда я изо всех сил пытался начать заново…       — О, эти дни мои любимые, — Сокджин выглядел мечтательно. — Ты был таким крутым! Мой маленький панк-сердцеед!       Юнги сморщил лицо.       — Любимый, не пускай слюни на мои отчёты, пожалуйста.       Человек, назначенный на кассу, Хван, смотрел на Чонгука взглядом полным злобы, когда Юнги объявил, что с завтрашнего дня здесь будет работать Чонгук. Чон стоял рядом с мужчиной, слушал и внимательно наблюдал за ним, за тем, как он выполняет свою работу. Другой персонал повёл Хвана на ланч позже, и они также звали Чонгука с собой, но того не радовала мысль обедать с человеком, который, похоже, ненавидит его за кражу его работы. Поэтому Чон извинился и пропустил обед, вместо этого позвонив Чимину, чтобы излить душу.       — Это не моя вина, что босс решил поставить меня туда, — пожаловался Чонгук Чимину, выпуская своё раздражение.       — Ты сказал ему, что сожалеешь?       — Зачем мне извиняться, Чимин? Я не сделал ничего плохого!       — Малыш, извинения не всегда означают, что ты признаёшь, что делаешь что-то не так. Они также могут означать то, что ты симпатизируешь человеку, чувствуешь его боль, что ты не хочешь отнимать что-то у него, но у тебя нет выбора.       Чонгук молчал.       — Почему бы тебе не попытаться подружиться с ним? Подружись со своими коллегами. Обещаю, это облегчит твой день.       Вздох сорвался с губ Чонгука.       — Я попробую.       — Это мой большой мальчик, — хмыкнул Чимин. — Расскажешь мне, как всё прошло, попозже, ладно?       — Ладно.       Когда Чонгук вернулся, Хван всё ещё обедал. Чон по дороге взял две банки с содовой и отдал одну старшему.       — Спасибо, — пробормотал Хван, удивлённый поступком младшего.       — Эй, извини за кражу места кассира у тебя. Я хотел работать на кухне, но до этого разбил кучу тарелок, поэтому босс запретил мне туда даже заходить.       Хван рассмеялся, нечаянно выплёвывая немного риса себе на колени.       — Серьёзно?       Чонгук неохотно улыбнулся, потирая затылок.       — Ты не крал мою работу. Я злился на тебя, потому что думал, что босс хочет поставить кого-то красивого на виду. Ну, знаешь, чтобы привлечь женщин. Ладно, значит, босс поставил тебя за кассу, потому что ты растяпа, а не потому, что я урод. Юху! Слава богу.       Уголки губ Чонгука изогнулись в улыбке.       — Босс сказал, что мои пальцы хрупкие, как листья.       Хван снова разразился смехом.       После того, как их смена закончилась, Чонгук был приглашён коллегами на обед в выходной, который, как он сказал им, обязательно посетит. И лёгкая улыбка Юнги, прежде чем он ушёл, также подняла ему настроение. Его первый день был не таким уж и плохим.       — У кого-то хорошее настроение, — поддразнил Чимин, заметив глупую улыбку на лице Чонгука, когда тот сел на пассажирское сиденье.       — Я подружился с Хвани-хёном и с другими ребятами с кухни.       Чимин с удивлением посмотрел на младшего.       — Хвани-хён, да? Я уже ненавижу его, — Чимин разочарованно посмотрел на Чона. — Как он заставил тебя называть его хёном за один день? Хотя я знаю тебя годами, и ты так ни разу не назвал меня хёном!       — Просто прими это, Чимин. Ты никогда не получишь привилегию быть хёном, — Чонгук злорадно ухмыльнулся. — По крайней мере, ты получил мой член.       Чимин ударил младшего по груди, и они оба рассмеялись.       Чимин был первым, кто прибыл в их обычное место в кафе возле университета. Через несколько минут там появился Тэхён с самодовольным выражением лица.       — Я слышал от маленькой птички, что один мудак работает теперь на Юнги-хёна?       Конечно, Сокджин посплетничал об этом со своим братом. Они как две старые тётки, сующие нос в любовную жизнь своей молодой племянницы.       — А ещё маленькая птичка сказала, что маленький Ромео сбежал из дома, а маленький храбрый Белоснежка держит его в своем скромном жилище.       Чимин закатил глаза. Сокджин и Тэхён как две капли воды. Королевы драмы. Всегда все преувеличивают.       — Все именно так. У тебя очень надёжная маленькая птичка. И Джин-хён уже дал мне нагоняй, ладно? Я не нуждаюсь в тебе, Тэ.       — У тебя есть запасной план?       — Какой запасной план?!       — Рано или поздно он поймёт, что не сможет жить без денег своего отца, и тогда он убежит домой. Что тогда ты будешь делать?       Чимин больше не мог контролировать своё раздражение по отношению к младшему дяде. Острая колкость уже была на кончике языка, но Пак сдержался.       — Разве ты не можешь просто быть рад за меня, Тэ?       Тэхён посмотрел на него своим острым взглядом.       — Его баловали всю его жизнь! Что если он устанет мыть посуду или поменяет своё мнение о тебе?! Ты слишком много отдаёшь себя, Чимин, такому непостоянному человеку, как Чонгук!       Слова режут как нож. Пак не собирался распускать нюни, но его глаза начали слезиться.       — Я понимаю, что ты защищаешь меня, Тэ… но разве ты не понимаешь, что не Чонгук сейчас причиняет мне боль, а ты?       — Чимин... — выпалил Тэхён в панике.       — Я пошёл. Скажи парням, что я умер или что-то в этом роде! — сказал Чимин, вытирая слёзы и начиная собирать свои вещи, проигрывая в голове слова Тэхёна.       Ты слишком много отдаёшь себя, Чимин, такому непостоянному человеку, как Чонгук!       Эти слова застряли в его голове на несколько дней. Каждый раз, когда он забирал Чонгука домой, а тот жаловался на раздражающих клиентов или на то, что у него весь день болят ноги, страх начинал появляться в груди Чимина.       — Клянусь, я так долго стою за кассой, что у меня появляется ощущение, что я пущу корни!       — Тогда перестань работать там! — огрызнулся Чимин. — Вернись к своему отцу!       Чонгук смотрел на него в шоке в течение короткого момента. Чимин крепко сжал руль, что аж пальцы побелели, когда понял, что он сказал. Он был слишком взбешён, чтобы забрать свои слова обратно. После этого они ничего не говорили, и неловкое молчание охватило их на время всей поездки.       Они вошли в дом, всё ещё в полной тишине. Чонгук уже собирался прошмыгнуть в свою игровую комнату, когда чужая рука схватила конец его рубашки. Он обернулся, Чимин стоял сзади, одной рукой держась за Чона, а другой стирая слёзы, стекающие по лицу.       — Мне жаль. Я не хотел этого говорить, — всхлипнул Чимин. — Я… Я испугался, что ты устаёшь и… и в какой-то момент ты сломаешься, захочешь сдаться и оставишь меня.       — Малыш, — Чонгук потянулся к Чимину, обхватывая его лицо. — Я никогда этого не сделаю. Я думал, ты хочешь знать всё о моём дне. Мне нравится работать там. Ты же знаешь, как мне понравились мои коллеги и их компания. У меня никогда не было таких друзей, как Хвани-хён и Усон. Чёрт, я даже словил краш на своего холодного принца-босса, — Чимин хмыкнул. — Я никуда не уйду.       Чимин бросился в объятия младшего.       — Прости, Гуки. Я не должен был позволять Тэхёну залезть в мою голову.       — Ким Тэхён? — простонал Чонгук. — Я придушу его.       — Не волнуйся, я уже отомстил.       — Что ты сделал?       — Я сказал Джису, что у Тэхёна была привычка есть козявки до шестого класса.       Чонгук рассмеялся.       — Я видел, как он однажды ковырялся в носу, а потом говорил со своими козявками. Вот почему я никогда не играл с ним. Клянусь, у твоего дяди какой-то кинк.       Чимин на это лишь давился смехом.       Той же ночью Тэхён нахмурился, увидев в твиттере пост Джису: гифку, где мальчик ковыряется в носу и съедает свои козявки, а также подпись "милашка". Тэхён от отвращения прикрыл рот. Он никогда не будет встречаться с девушкой, которая любит мальчиков, которые едят свои козявки.       После двух недель работы Чонгук получил свою первую зарплату. Он держал маленький коричневый конверт, прижимая к груди, и не мог сдержать улыбку. Он написал Чимину, чтобы тот не забирал его сегодня с работы, соврав, что поужинает с коллегами.       После окончания смены он сел на автобус и отправился в Мёндон. Он прогуливался по магазинам, выбирая что-то особенное для Чимина, чтобы купить на свою первую зарплату. Он хотел купить серёжки, которые, как он знает, понравились Чимину, но его деньги не составляли даже половины их цены. Поэтому он ушел из магазина с надутыми губами и грустным лицом.       Его лицо расплылось в широкой улыбке, когда взгляд упал на конкретный предмет, и он сразу же купил его. Он даже купил торт на остаток денег.       — Малыш, что ты ищешь? — с любопытством спросил Чимин, когда увидел Чонгука, шарившего по рюкзаку сразу после того, как они сели на кровать и собирались ложиться спать. Чонгук вернулся с небольшой коробкой с голубой лентой в руке и тортом.       — Это тебе, — он вручил все Чимину. — Подарок.       — Ты купил торт и подарок? На свою первую зарплату? — воскликнул Чимин. — Чон Чонгук, ты пытаешься убить меня своей милотой!       — Открывай! — сказал Чонгук, покусывая губу с тревогой. — Я знаю, что это не дорого и не модно! Черт, кто дарит своему парню носки?! Но это парная пара носков, и я никогда не дарил тебе парные вещи, хотя это занимает третье место по правилам свиданий! — пробормотал Чонгук на одном дыхании, увидев выражение лица Чимина после открытия коробки.       Плечи Чимина дрожали от смеха и плача одновременно. Он прижал подарок Чонгука близко к сердцу.       — Это так мило, Чонгуки. Ты такой милый, ты знаешь это?       — Тебе нравится?       — Ты шутишь что ли?! Я их обожаю! Давай наденем их!       — Эй, почему я получаю розовые?! — пожаловался Чонгук.       — Почему ты получаешь розовые носки? Потому что я не ношу розовый! — сказал Чимин, натягивая на ноги носки голубого цвета. Чонгук ворчал, надевая розовые носки.       Они хихикали, как школьницы, пока сидели в обнимку. Чонгук сфотографировал их ноги в парных носках и разместил фото в своём аккаунте в социальных сетях.       Чимин проснулся от сообщения от Тэхёна. Скриншот поста Чонгука с фото в парных носках с сообщением, в котором говорилось: мерзко, но мило.       Чонгук думал, что он не может быть более счастливым, чем он был в данный момент. Каждый день был похож на прекрасный сон. Он также узнал, что простое спасибо и искренняя улыбка клиента могут обеспечить его хорошим настроением на весь день.       — Спасибо, хорошего дня, — попрощался он, возвращая клиенту карточку. Они обменялись вежливыми улыбками, и старый мужчина ушел. Однако улыбка Чонгука мгновенно исчезла, когда он увидел двух знакомых мужчин перед ним.       — Молодой господин, — один из мужчин в костюме, один из людей его отца, поприветствовал его.       — Что вы здесь делаете? — спросил Чонгук, стараясь изо всех сил не показывать дрожь в своем голосе.       — Мы пришли, чтобы забрать вас. Председатель Чон ждёт вас.       Чонгук усмехнулся.       — Забрать меня, хах. Скажите председателю Чону, что у меня нет времени. Как видите, я очень занят.       — Мы не хотим никаких проблем, сэр, пожалуйста, пойдёмте с нами.       Чонгук увидел, как мужчина сказал что-то по беспроводной гарнитуре, и вошли ещё четверо.       — Эй, всё хорошо?       Чонгук вздрогнул, уставившись на обеспокоенное выражение лица своего коллеги.       — Да. Мог бы ты… подменить меня ненадолго?       — Да, конечно.       — Спасибо.       Против своей воли он был доставлен людьми своего отца в ближайший отель. Он обнаружил своего отца в отдельной комнате, но тот даже не обращал внимание на присутствие Чонгука и продолжал есть. Один их телохранителей выдвинул стул и жестом показал Чонгуку сесть.       Он сел, ожидая, молча собирая всю свою энергию, чтобы оставаться спокойным, и велел себе не проявлять слабости перед стариком.       Когда председатель Чон закончил свою трапезу, он взял два конверта с подноса и положил их перед Чонгуком. Последний перевёл взгляд с конвертов на своего отца, который строго смотрел на него.       — Увидь своими глазами этот позор.       Дрожащими руками Чонгук открыл первый конверт, и его лицо мгновенно побледнело.       Это были фотографии его и Чимина: вот они обнимаются, целуются в Токио, в клубе, в машине Чимина, на пляже во время их поездки во Флориду. Он поспешно открыл второй конверт и сразу пожалел об этом. Он почувствовал, как желчь поднимается в горле. Он начал дрожать, а ладони — потеть.       На фотографиях из второго конверта изображены полуобнаженные он и Чимин, сидевшие на кровати, и обнажённые на кровати в скомпрометированных позах. Его лицо было размыто, но Чон знает, что это он, он делал все эти вещи в тех местах с Чимином.       — Они следят за этим педиком и представь их удивление, когда они поймали тебя с ним. Еще бóльший улов… Я заплатил миллионы, чтобы они не раскрыли этот ужас.       Чонгук просто сидел, едва дыша.       — Я ожидаю увидеть тебя дома завтра. Если нет, ты знаешь, что будет с этим пидором. Теперь убирайся с глаз моих. Ты мне отвратителен.       Как ему удалось дойти домой, он не знает. Слёзы потекли по его лицу, как только он рухнул на диван.       Чимин нашёл его в том же положении несколько часов спустя.       — Чонгуки? — крикнул Чимин, сев рядом с парнем. Голова Чона была откинута на спинку дивана, а глаза закрыты. — У тебя все нормально? Я приехал за тобой, но Усон сказал, что ты рано ушёл. Что случилось, малыш?       — Я встретился сегодня с отцом, — прошептал Чонгук. Последовало короткое молчание. Он чувствовал, как дрожащие руки Чимина держат его, холодные. Он изо всех сил пытался повернуться лицом к Чимину. Старший быстро заметил налитые кровью глаза.       — И что же он хочет?       — У него есть наши фотографии, — Чонгук отдал конверт Чимину. Последний вскрыл указанный конверт дрожащими руками.       — Он угрожал тебе этими фотографиями?       — Да. Он сказал, что разрушит твою карьеру, если я не вернусь и…       — Пусть делает, что хочет! Плевать! И что, что есть фотографии, на которых я целую и обнимаю другого мужчину? Я смогу справиться с обратной реакцией. Не позволяй ему сделать это с нами. Не дай ему забрать наше счастье! Не дай ему причинить нам боль, прошу…       — Чимин… Это не единственные фотографии, которые у него есть. Он сохранил худшие. Фото, где мы занимаемся сексом. Это разрушит не только твою карьеру, но и твоё имя. Это опозорит твою семью, твоих родителей. И я не смогу жить с этим, Чимин. И я знаю, что ты не сможешь.       Чимин едва дышал от слёз, думая о бесчестии, которое он принесёт своим родителям, своим дядям, своим бабушкам и дедушкам. Они не заслуживают боли, клеветы, если скандал о его ориентации и отношениях с другим мужчиной раскроется. Он не сможет смотреть им в глаза до конца своей жизни. Чонгук прав. Он не сможет жить с этим.       Комната наполнилась мёртвой тишиной, лишённой даже подавленных рыданий Чимина. Они оба понимали, что игра окончена. И пришло время сдаться.       Слёзы текут по лицу Чонгука, пока он изо всех сил пытается что-то сказать.       — Это битва, в которой мы не можем сражаться, Чимин.       — Я знаю, — прошептал Чимин. Он прижался к Чонгуку, крепко обняв его. — Ты был сильным, Чонгук. Ты и я. Я так горжусь тобой, — Чимин всхлипнул, следом икая. — Мы расстаёмся не потому, что не любим друг друга. Я не думаю, что буду любить кого-то так же, как тебя, Чонгуки.       Чонгук тихо рассмеялся.       — Завтра я первым делом сделаю татуировку с твоим именем на груди.       Чимин засмеялся, и Чонгук последовал его примеру. Они смеялись вместе.       — Не мучай свою будущую жену, Чонгук, — слова прозвучали ещё до того, как Чимин смог их осознать. Внезапно он сжался и снова заплакал.       — Мне все равно, — выпалил Чонгук среди слёз. — Они могут отобрать наше будущее, о котором мы вместе мечтали, но никто не сможет помешать мне любить тебя до конца моей жизни.       — Мне тоже, малыш. Если я всё-таки уеду в Америку, думаю, я останусь там навсегда. Заведу собаку и кошку.       — Не надо, Чимин. Я не хочу, чтобы ты жил один. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Пообещай мне, что ты будешь жить счастливой жизнью, Чимин.       Без тебя я никогда не буду счастлив, хотел сказать Чимин, но он не собирался ранить сердце Чонгука ещё больше.       — Обещаю, — солгал он.       Помочь Чонгуку упаковать его вещи было настоящей пыткой. Каждая вещь, которую он аккуратно положил в его чемодан, будто разрывала на части его здравомыслие. Он держал последнюю вещь, любимую толстовку Чонгука, и, не выдержав, прижал её к груди и разрыдался. Чонгук застал его в таком состоянии. Он заключил его в свои объятия, с болью слушая, как душераздирающие рыдания Чимина эхом проносились по комнате.       За ту ночь никакое количество поцелуев, слез, сказанных я люблю тебя и занятий любовью не смогло ослабить их боль.