To The Jeon I love

      На следующее утро Чонгук ушёл. Чимин остался на диване, где Чонгук поцеловал его в последний раз, и сидит он так бог знает, как долго.       — Почему ты вернулся, Чонгук? Что ты сделал?!       ДжейКей был в ярости. Он ворвался в комнату Чонгука после того, как узнал о его возвращении.       — Так будет лучше, — ответил Чонгук. Не удосужившись взглянуть на ДжейКея, он продолжал лежать на кровати. В конце концов он перестал плакать, и то лишь потому, что он перестал чувствовать что-либо, а не потому, что ему стало лучше. После того, как он оставил своё сердце у Чимина, он перестал функционировать как нормальный человек, способный на какие-то эмоции.       — Чонгук... — ДжейКей осторожно подошёл ближе к брату. Он заметил его измождённое лицо. — Что произошло? — он ждал ответа, но Чонгук словно был в каком-то трансе, совсем потерянный. И это ужасно волновало ДжейКея.       — Ты никогда не победишь его, — вдруг заговорил Чонгук едва слышным голосом.       ДжейКей услышал чужое ворчание, пока Чонгук переворачивался набок, поворачиваясь к брату спиной и сворачиваясь в калачик.       — Он пришёл домой уже довольно давно, но с тех пор не выходил из своей комнаты.       ДжейКей вспомнил взволнованный взгляд миссис Ли. Уже почти полночь, и, глядя на туфли, которые всё ещё надеты на Чонгука, он не поднимался с кровати с тех пор, как вернулся. Чонки мягко сел рядом с братом. Он не выгонял его из комнаты и не отталкивал, позволяя остаться.       Какая бы причина не заставила Чонгука вернуться, она наверняка сломала его, подумал ДжейКей. Он положил руку на спину Чонгука, начиная тихо постукивать по ней и напевать. Песню, которая пела их мама, чтобы они скорее уснули, когда они были младше.       Он тихо всхлипнул, позволяя слезам, который он сдерживал, скатиться по щекам, когда Чонгук начал тихо сопеть. Гнев кипел в его груди от ненависти к их отцу.       У Чимина не было сил спорить с двумя своими дядями, которые ломились в его дверь. Он заперся в своей комнате и сидел там в течение двух дней, игнорируя все звонки и сообщения.       Два брата обменялись взволнованными взглядами, увидев полуживое состояние своего племянника.       — Чимми, — ласково позвал Сокджин. Это было прозвище, которое он дал Чимину, когда тот был ребёнком. На лице Пака появилась лёгкая улыбка, когда он услышал старое обращение. — Всё нормально?       Чимин хотел смеяться над испуганными лицами своих дядь. Он помнит, что они смотрели на него такими же взглядами, когда маленький Тэхён случайно поджёг волосы маленького Чимина, в то время как их предполагаемая "няня дня", Сокджин, был занят, сплетничая по телефону. Его дяди истерически плакали, умоляя чуть ли не лысого Чимина прикрыть их перед старшей сестрой, мамой Чимина.       — Я в порядке… буду… — сказал им Чимин. Двое молчали, ожидая уточнения. — Мы с Чонгуком расстались.       — Что?!       — Вот почему мой фруктовый коктейльчик сказал, что он больше не будет работать?!       — Тэ, расслабься, — сказал Чимин Киму, когда заметил, как тот сердито сжал кулаки. — Я даже помог ему собрать его вещи! — рассмеялся Чимин, но его дядям не было весело. Поэтому Пак решил их успокоить. — Да, мне будет больно некоторое время, но я с этим справлюсь, обещаю.       — Почему? — впервые заговорил Тэхён. — Это не имеет смысла. Что на самом деле произошло, Чимин?       Пак пожал плечами.       — Я понял, что не могу бросить свою карьеру ради него, он понял, что не может отвернуться от своего блудного образа жизни. Видимо, любви никогда не бывает достаточно. Так что, мы расстались на хорошей ноте и решили, что останемся просто друзьями, — то, как он умудрился сказать всё это, не зарыдав, поразило его самого.       Сокджин, казалось, купился на его ложь, но не Тэхён. Он хмурился, и его брови вздымались, что он был похож на злого шпица.       — Ну… ладно... прекрасно... хорошо, что вы остались друзьями. Никаких обид. Любовь приходит, любовь уходит. Порочный круг, — сказал Сокджин с облегчением, не зная, что Чимин медленно умирает от разбитого сердца.       — Ты прав, хён, — улыбнулся Пак.       Дни проходили, как в тумане. Чимину удавалось подниматься каждый день и держать фасад своего обычного я. Тэхён всегда смотрел на него, будто подозревая что-то, но Чимин никогда не сдавался. К счастью, его величайшее беспокойство насчёт того, что он может встретиться с Чонгуком в кампусе, было беспочвенным. Младший ни разу не появился.       ДжейКей снова пробрался в комнату своего брата, прежде чем отправиться в школу. Такова была его рутина, к которой он быстро привык, в течение последних дней. Хотя Чонгук не отталкивал его, каждый раз, когда ДжейКей входил в его комнату, он старался держаться осторожно, чтобы не перейти границу и не выбесить брата.       Как обычно, Чонгук спал на своей кровати, и ДжейКей знает, что брат будет в таком же положении, когда он вернётся позже.       — Хён, мы можем поговорить?       Чимин был удивлён, увидев, что ДжейКей ждёт его возле кабинета, где проходили занятия старшего. Пак задавался вопросом, почему ДжейКей не поговорил с ним раньше, когда они обедали с другими ребятами.       — Да, конечно, — в итоге согласился он.       — Спасибо. Я хотел поговорить с тобой наедине.       — Оу… относительно чего?       — Ээ… Чонгука.       Сердце Чимина замерло. Но, к счастью, ему удалось сохранить спокойствие снаружи, и он не проявил ни одной эмоции, услышав имя Чонгука.       — А что с ним не так?       — С тех пор как он вернулся, он ни разу не вышел из своей комнаты. Он будто перестал функционировать. Он почти не ест и не разговаривает. Он даже позволяет мне приблизиться к нему, будто его совсем перестало это заботить. И это не очень хорошо, хён.       Пак даже не думал, что Чонгук будет так плохо справляться с расставанием, несмотря на их разговоры перед разлукой. Разрыв был ужасен для них, потому что они были разделены в мгновение ока, без боя.       — Поговори с ним ради меня, хён. Пожалуйста.       Пак слышал, как умолял его ДжейКей. Чимин хотел сказать "нет", потому что снова увидеть Чонгука для него равносильно самому ударить себя ножом. Но он сам понимал, что готов отдать всё что угодно ради того, чтобы просто побыть с Чонгуком хотя бы секунду, даже если это будет стоить ему жизни.       — Я не могу пойти туда, если там будет председатель Чон.       — Его не будет дома, клянусь.       Пак размышлял несколько секунд.       — Ладно... Я пойду с тобой.       — Спасибо, хён. Я знаю, он послушает тебя.       Чимин слабо улыбнулся парню.       Хотя ДжейКей был уверен в том, что его отца нет дома, Чимин не мог удержать дрожь, бегущую по позвоночнику, когда вошёл внутрь особняка.       — Останься на ужин, хён. Я приготовлю для нас еду.       — Нет, ДжейКей. Я не могу оставаться здесь надолго. Я уйду сразу после того, как поговорю с Чонгуком.       Он не может рисковать своей удачей. Ему нельзя пересекаться с главой семейства Чон.       — Ладно, — не стал давить ДжейКей, улавливая страдания старшего. — Я подожду внизу.       Нутро Чимина нервно сжималось, когда он стоял в нескольких футах от спящей фигуры Чонгука. Он собрал все свои силы и подошёл к нему ближе. Пак протянул руку, касаясь лица Чонгука. Он не пролил ни одной слезинки, но всё его тело дрожало, будто собственная кожа проглатывала каждую частичку его тела. Это было ужасно.       Чонгук зашевелился, когда почувствовал, как чья-то рука ласкает его лицо. Он не стал открывать глаза, думая, что это снова его брат. Он никогда не останавливал его. Потому что он жаждал тепла чужих рук, касающихся его кожи. Поэтому, он позволил ему.       — Чонгук, — прошептал Чимин, и глаза Чонгука в одно мгновение раскрылись, а сам он выпрямился. Чон несколько раз потёр глаза, чтобы убедиться, что Чимин перед ним не галлюцинация.       — Это я, малыш, — улыбнулся Чимин, откинув волосы Чонгука, которые лезли младшему в глаза. — Посмотри на себя, — Пак притянул Чона к себе. — Ты что, пытаешься убить себя?!       Чонгук не ответил. Он крепко обнял любимого, словно не желая никогда его отпускать.       — Ты хотел, чтобы я жил счастливо, но что ты делаешь с собой?! — начал отчитывать младшего Чимин, обнимая его в ответ. — Я вытаскиваю себя из постели каждый день, потому что ты хотел, чтобы я продолжал жить. И ты ожидаешь, что я продолжу это делать, увидев тебя таким?!       — Нет, нет. Прости… Не плачь, пожалуйста... Я не хочу, чтобы ты больше плакал из-за меня… Пожалуйста…       — Тогда перестань причинять себе боль. Я знаю, что ты не хочешь переставать любить меня, как и я тебя. Но это не значит, что ты должен перестать жить. Ты всё ещё можешь любить меня, развлекаясь с друзьями. Ты всё ещё можешь любить меня, смеясь над своим любимым фильмом. Ты всё ещё можешь любить меня, когда проснёшься завтра, и меня больше не будет рядом с тобой…       — Нет…       — Ты всё ещё можешь любить меня, когда ты состаришься, будешь женат и у тебя будут дети.       — Нет, нет…       — Чонгуки, — Чимин обхватил лицо младшего, чтобы он посмотрел ему прямо в глаза. — Это не будет заставлять меня любить тебя меньше, если ты будешь жить своей жизнью. Я тоже буду жить самостоятельно, потому что знаю, что ты хочешь, чтобы я делал это, ведь так?       Чонгук кивнул, схватил лицо Чимина и поцеловал его.       — Мне лучше увидеть фотографии тебя и твоих глупых друзей в клубе завтра по всему твиттеру.       Чонгук фыркнул, снова захватывая губы Чимина в глубоком поцелуе.       — Останься со мной сегодня… пока я не засну... пожалуйста?       — Хорошо, что угодно для тебя.       Они лежали вместе на кровати. Чонгук свернулся калачиком, улегшись на Чимине. Я люблю тебя — последнее, что Чимин услышал от Чонгука перед тем, как он заснул.       — Я тебя люблю, — прошептал Чимин, целуя спящего парня в лоб.       — Я тебя люблю, — ещё один поцелуй в кончик носа Чонгука.       Пак нежно прижался губами к губам Чонгука, пока слёзы скатывались по его щекам.       — Я люблю тебя, любовь моя.       Не такую фотографию ожидал увидеть Чимин, когда увидел публикацию Чонгука в твиттере через два дня. Он чуть не упал в обморок в 9 часов утра после проверки тысячи уведомлений, где его отметили на фотографии. Чонгук решил взорвать социальные сети, да и Чимина тоже, выложив фото своего мужественного, явно после душа, полуголого тела.       Но то, что на самом деле было причиной хаоса в интернете — новая татуировка, располагающаяся на левой груди Чонгука, прямо возле сердца, состоящая из букв JM. Конечно, энергичные чигукеры яростно утверждали, что эти буквы означают имя Чимина.       Чимин улыбался, как идиот, и наслаждался улыбающимся лицом Чонгука на экране телефона.       Видимо, Чонгук серьёзно подошёл к идее продолжать жить без Чимина, но в то же время любить его. Однажды днём он собрал сумку и заказал рейс в ту страну, на которую просто указал пальцем, не глядя на карту.       Санторини, Греция.       Это место было раем на земле. Чон регулярно публиковал свои фото, потому что знал, что Чимин будет рад видеть его, улыбающегося, живущего. Его новая татуировка с инициалами Чимина была только первой.       Чон закрыл глаза и сложил руки вместе, в молитве, давая обещание мерцающим звёздам деревни Фира, однажды ночью сидя на балконе своего гостиничного номера. Обещание вернуться сюда с Чимином.       Через два дня после того, как Чонгук опубликовал фотографию своей новой татуировки, Чимин разместил теперь свою, и социальные сети вновь взорвались. У него уже из ушей кровь текла от криков Сокджина и какой-то кучи сплетен об опубликованном им фото, но его агентство все опровергало. А Чимину было всё равно. Потому что после того, как Чонгук оценил фотографию, Чимин понял, что совершил самую прекрасную ошибку в своей жизни. Хотя он всё ещё морщится от боли своей первой и, вероятно, последней татуировки.       Цветок тигровой лилии на груди. Там же, где Чонгук набил его имя.       За последние несколько дней они ежедневно благословляли соцсети несколькими постами. Их собственный безмолвный способ сказать друг другу: "Я в порядке". Никто не осмелился послать простое привет в сообщениях или быстро позвонить, потому что они оба знают, что это заставит их ещё больше скучать друг по другу и сломает стену, которую они медленно строят вокруг себя из-за неизбежной боли, которая вот-вот произойдёт.       Они будут жить, всё ещё безумно любя друг друга, даже если они не вместе.       Однако спокойствие было недолгим, поскольку за две недели до отъезда Чимина в Америку была объявлена дата свадьбы Чонгука.       Хосок первым увидел новости и рассказал остальным за обедом, совершенно не догадываясь, что кому-то из них даже слышать об этом невыносимо больно. Чимин своими глазами видел, как мир рухнул, обратился в пепел, и он разразился слезами перед своими потрясенными, смущёнными друзьями.       — Чимини, дыши… дыши со мной… — Тэхён потирал спину племянника, заставляя его успокоиться и восстановить дыхание.       — Тэ… отвези меня домой... — удалось прошептать Чимину.       — Хорошо, хорошо.       ДжейКей помог собрать вещи Чимина со стола и передал их Тэхёну, который одной рукой прижимал к себе Чимина. Трое ребят не задавали никаких вопросов, молча наблюдая, как двое парней уходят.       Тэхён позволил Чимину выплакаться, пока они ехали. Все его вопросы могли подождать. Даже после того, как они прибыли в дом Чимина, последний всё ещё рыдал.       — Минни, — с тревогой прошептал Тэхён, принеся бутылку воды в комнату Чимина. — Хочешь поговорить об этом?       Чимин покачал головой, пока слёзы продолжали литься из его глаз.       — Больно…       Лицо Тэхёна исказилось сожалением, пока он смотрел на жалкое состояние своего племянника.       — Я знаю, — он обнял его. — Я знаю, что тебе будет долго больно, Чимини. Но ты не должен терпеть эту боль в одиночку. Я здесь, с тобой. Многие из нас, все мы, кто любит тебя, всегда будем рядом с тобой в течение этого сложного времени.       Тогда он позволил себе сломаться.       Когда Чонгук получил сообщение от своего отца о дате свадьбы, он ощутил онемение, а затем опустошение. Он не рыдал, не плакал. Вместо этого он открыл приложение на своём телефоне и напечатал слова в своем аккаунте, которые, он надеялся, дойдут до Чимина. Он рухнул на кровать, закрыл глаза и мечтал о прекрасной ночи в Санторини. Мечтал о том, как он держит руку Чимина, как сидит рядом с ним и наблюдает, как звёзды мерцают в красивых глазах Чимина в последующие годы.       Десять, тридцать, пятьдесят лет, независимо от того, насколько много займёт это времени — я привезу тебя сюда. Не плачь.       Чимин улыбается, читая пост, и смотрит на фото мерцающих звёзд, освещающих ночь маленького города.       — Я буду ждать, — прошептал он себе под нос, прежде чем позволить себе уснуть. Ему снилось, как он держит Чонгука за руку, как сидит рядом с ним, как его прекрасные глаза смотрят в его собственные, как они состарятся вместе.