Мошка, Картошка и Идиоты

Йосеф прятался. Двое Хищников по бокам от него прятались тоже. Йосеф пошевелил пальцами и, подумав, тихо поправил перчатки.  — Милая моя, — напевал себе под нос Шпигель, усевшись посреди коридора так, чтобы не видеть ни Йосефа, ни двоих Хищников по бокам от него, — взял бы я тебя…  Под стенами пыльного, грязного прохода что-то шуршало, и хотелось надеяться, что шуршал там Мошка. Псионик, выступавший в роли приманки, должен был пугать, но Йосеф чувствовал эти тоненькие ниточки связи со своими клубками — чистой воды самовнушение — и от того был спокоен и весел.  — Милая моя… Маленькая группка живых созданий: трое незнакомых Хищников, один человек, один псионик и один седой клубок — спустились сюда из стылого склада Калипсо. Йосеф, даром что прожил на спутнике пять лет к ряду, в безлюдных переходах откровенно плутал, а потому не знал, куда его в итоге вывели.  Остановились они тогда, когда от ходьбы по шпалам уже начали приятно гудеть ноги. Полупрозрачный яутжа тогда утвердился посреди коридора, ничем не отличавшегося от предыдущего, и вдруг перестал стрекотать. Шпигель, что-то поняв, грустно вздохнул, а Мошка-19.2 тут же исчез в тенях вздувшихся рельс. Хищники беззвучно и коротко переговорили одними пальцами и исчезли из виду на пару секунд. Примерно после этого момента Йосефа и лишили последней иллюзии свободы: когда инопланетяне появились вновь, мужчину к ним отконвоировал серьезный и молчаливый Шпигель. Сейчас спрятанного за выступом Йосефа интересовали несколько вопросов: кто решил, что пугал можно приманить на полузабытую фольклорную песенку, кто сказал Шпигелю, что у него поставлен голос, и причем здесь Йосеф. — Миленький ты мой… — не домурлыкав даже первой строчки, псионик резко замолчал. Потом нарочито громко зашуршал одеждой, вставая, и вполголоса сказал в их сторону: — Нету тут никого. Откалибруйтесь лучше. Йосеф со своего места приподнялся и любопытно глянул за спину: за растрепанной макушкой космодесантника уже маячил третий недовольный яутжа. Хищники спорить не стали, поднялись на свои когтистые лапы и неласково Йосефа подпихнули под лопатки. Они вновь двинулись, уходя все глубже в подземку. Мошка маячил позади, не решаясь показаться на свет, но мужчина не стал его вызывать к себе: клубку, в конце концов, тоже было интересно. — Нашли что-то? — шепотом спросил он при следующей остановке.  Хищники застряли перед засаленной железной заслонкой и задумчиво между собой перерыкивались. Йосеф неловко приподнялся на цыпочки, стесняясь собственного ребячества, и обрадовался первому человеческому механизму за хек его знает сколько времени.  Дверь, перекрывающая их дальнейший ход, навскидку весила около тонны, закрывалась на сложный биометрический замок и огромный погнутый шпингалет, которым явно пользовались чаще, чем хитрой биометрической защитой.  Он весело фыркнул, и только тогда инопланетяне на них обернулись. — Оружие tkzhakhre ar pteikhr там, — ответил зеленокожий яутжа. Йосеф посмотрел на него с укоризной, и огромное создание, раздраженно щелкнув, перешло на человеческий язык: — Карты говорят, там охрана-оружие. — Сейчас решим, — хмыкнул сбоку Шпигель. Он прикрыл глаза, и бледное его лицо совсем потеряло краски, пока псионик связывался со своим командиром. Йосеф оглянулся еще раз, свежим взглядом прошедшись по заброшенному выходу из депо. Пыльный асфальт, каменная крошка по углам — где-то там сейчас хрустел своим брюшком клубочек, еще не знающий, что переработать весь мусор на Калипсо он не сможет, — и лампы, не работающие, но упрямо гудящие куда-то в пустоту. Было во всем этом что-то смутно знакомое… — А не подскажете, что за той комнатой находится? — вежливо спросил Йосеф, переступив с ноги на ногу. — Пугала, — довольно протянул Шпигель, не отвлекаясь от внутреннего разговора. — За охраной отсек снабжения, — чуть менее довольно отозвался второй Хищник приятным голосом встроенного переводчика.  Йосеф просветлел лицом. Потом хмыкнул, цокнул, снова посмотрел на старенькую дверь, через которую забегал, когда опаздывал на смену, и даже прижмурился от удовольствия.  Он подозвал к себе Мошку, живо проскользнул вперед и ухватился обеими ладонями за тяжелый шпингалет. Тот поддался со скрипом, благо что помог подбежавший клубок, который ухватился челюстью за невкусный металлический язычок, — и так, вдвоем, они впихнули внутрь полутонную дверь. Она поддалась легко, словно изнутри была для экономии бюджетных средств заполнена не хромом, а невесомым полиуретаном.  Йосеф беззвучно засмеялся. Человечество везде одно и то же. — Погодь, командир, тут гражданский с ума сходит, — умышленно вслух сказал псионик, отключаясь. Йосеф почувствовал, что сейчас его будут отлавливать, и потому быстро проскользнул внутрь черной подозрительной комнаты. — Да заходите вы уже, — весело сказал он из темноты блестящим хищническим намордникам. — Это отдел гражданской обороны. Инопланетяне не сдвинулись с места. Шпигель только вздохнул из-за их спин. — И? — спросил он скупым командирским тоном.  Йосеф поежился, представив, что сейчас псионическое сознание делят на двоих марсианский офицер и подчиненный ему капрал. Он отозвался уже чуть менее радостно, но все так же упрямо: — Я здесь практику проходил. Все НПР-ки или разворованы, или разбиты, или существуют только на бумаге. Отдел гражданской обороны! Холодный нос ткнулся ему в затылок, но Йосеф шикнул на Мошку, и тот послушно спрятался. Хищники промешкали еще несколько секунд — засветились наплечные лазеры, разгоняя темноту, — и бесшумным ловким шагом двинулись внутрь. За ними с фырканьем и горячим возмущением прошел Шпигель. — Бюджет они, значит, осваивают. Коррупцию мы, значит, победили… Жаль, дважды их не расстреляешь, — сплюнул псионик-командир, одному из которых Йосеф, наверное, сейчас наступил на больную мозоль.  Мужчина любопытным взглядом проводил страшное сдвоенное создание. Последнее предложение он не совсем понял: интендант Мартенс жив ведь еще, как его второй раз убить можно? Когда Шпигель ступил на каменную плитку, старенькая их охранка наконец проснулась. Аварийная лампа под потолком замигала расслабляющим красным светом, из стен зашуршали дула раскрываемых турелек и — ничего не произошло. В Йосефа вперились еще более взбешенным взглядом, но он только дернул плечом, совсем растеряв всякую веселость. — Идите уже, — обиженно сказал он куда-то себе в плечо. Шпигель медленно моргнул. Из кровавых его глаз пропало чужое выражение, псионик встряхнулся, вновь возвращая себе военную выправку, и больше внимания на Йосефа не обращал. — Человек, пой. — Пою. Хищники вновь исчезли из вида. Шпигель подошел к противоположной стене, к пыльной деревянной двери официального вида, и удобно опустился перед ней на корточки.  И дверь, скрипнув, открылась.  Йосеф мельком взглянул внутрь: в электрическом свете, мутном и сером — лампы работали на аварийном блоке питания, — виднелись какие-то тряпки, кучи мусора и стружки. Пол и потолок были пятнами выкрашены в гадкий красно-коричневый цвет, очень похожий на цвет расплескавшейся из отстойника воды.  Он скривился: руки чесались всю эту грязь вычистить, вымыть и убрать от греха подальше. Хотел двинуться ближе, чтобы рассмотреть фронт работ — кажется, там что-то даже белело животными костями, — но псионик этому внезапно воспротивился: — Гражданский, вон отсюда, — зашипел он злобно и выкинул вбок руку, попытавшись Йосефа перехватить. Йосеф не стремился быть перехваченным, а потому медленно и неохотно отошел подальше.  — Я сказал вон! — И чего так злиться? — тихо пожаловался он в пустоту, отступив из красной комнаты в темный подвальный коридор.  Оглянувшись еще раз, Йосеф аккуратно присел возле дверного проема, плечом прислонился к железному косяку. В тоннеле все так же шуршало что-то живое. Мошка-19.2 остался внутри, остальные солнышки были далеко; на роль шуршателя подошел бы один из Хищников, но те перестали издавать звуки еще половину часа назад. — Миленький ты мой… — донесся из-за стены тихий рокот псионика. И Йосеф вздохнул.  Марсианский командир обещал, что на Калипсо они прибыли для захвата, а не для убийства. В это верилось: на хищнической картошке не осталось живых пугал, которых можно было исследовать, а из несчастных трупов даже бессовестный Йосеф выжал все, что мог. Верилось, однако, и в то, что никто из прилетевших сюда созданий не будет удерживать себя от убийства, если такая необходимость возникнет. Мужчина вздохнул, уже представляя будущий масштаб разрушений. Шуршание усиливалось очень медленно, будто лениво. Йосеф очнулся от мутного ожидания только тогда, когда к невнятному шороху, тянущемуся со всех сторон, вдруг примешался нервный топот Мошки. — Эй, сюда, — шепотом позвал он в темноту.  Подумав, что клубочек может плоховато видеть в красном спектре аварийного освещения, Йосеф все-таки включил слабый фонарик на браслете. Оказалось, что от белого человеческого света тоже можно отвыкнуть, и потому пришлось несколько секунд недовольно жмуриться и тереть веки. Проморгавшись, Йосеф позвал Мошку еще раз. Безрезультатно: клубочек уже перестал цокотать где-то рядом. — Взял бы я тебя… В туннелях было одиноко, пусто и отчего-то сыро. Йосеф вяло заинтересовался, откуда взялась влага: насколько он знал, численность калипсиан никогда не достигала той отметки, после которой людям полагалось строительство собственного водохранилища. Возможно, после эвакуации населения спутник использовали для каких-то хозяйственных нужд? Желая проверить свою догадку, Йосеф внимательнее присмотрелся к полукруглому своду, но тут же вынужден был отвлечься: кажется, началось. За его спиной, там, где остались два Хищника, яутжа и псионик, уже какое-то время раздавалось очень, очень подозрительное шипение. Звуков борьбы слышно не было, но это, конечно, ничего не значило: собранный разновидовой отряд уже отметился способностью исчезать незаметно и неслышно. Шипение усилилось; вслед за ним усилился непонятный пристенный шорох, что было совсем нехорошо. Йосеф, слегка разволновавшись, уж было подумал, что фонарик стоит выключить, но потом как-то сразу стало понятно, что время предосторожностей прошло.  Потому что из груды бетона в пяти метрах от него с тихим щелканьем вылезла белая человеческая голова.  Йосеф настороженно замер. Тупое, оголодавшее лицо, заметив его, замерло тоже.  Мягкая влажная челюсть любопытно откинулась, и беззубый рот пугала сложился в огромный пульсирующий овал. Мужчина постарался мягко улыбнуться, наклонился ближе скованными от нервов плечами… А потом позади прогремел взрыв.  Йосеф вздрогнул — бок опалило жаром сдетонировавшего заряда — и тут же нервно на создание замахал руками: прячься, дурак, ну же. Секунду спустя все вокруг озарилось специфическим рыжим цветом — к хеку все, неужели эти идиоты субатомное оружие использовали? — а недавно проснувшееся пугало только зашипело испуганно. — Прячься, милый, Всевышнего ради, — суматошно зашикал Йосеф в ответ, на коленках подползая вперед. — А ну, брысь! — замахнулся он зло — и пугало испуганно зашевелилось в своем гнезде. — Гражданский, живой?  — Нормально, — мгновенно откликнулся он, взлетая на ноги да собственным телом закрывая несчастное создание, которое шустро зарывалось назад, в камни. Псионик смотрел безумно и подозрительно. Глаза его, казалось, расширились на половину лица, а прижатые к груди пальцы без остановки дрожали, складывались в странные фигуры — наверное, Шпигель так успокаивался. Йосефу тоже захотелось успокоиться хоть как-то. — Да что вы… — вдруг выматерился псионик, глядя прямо на Йосефа, и быстро исчез из поля зрения. — Вытаскивайте, — рявкнул его  сиплый голос изнутри светящегося помещения. — Почему ни одна сволочь не сказала, что они гнездуются? — Потому что они не гнездовались, грязное ты животное, — раздраженно зарычал один из Хищников, в конце сбившись на матерный стрекот.  — Я тебя не понимаю, рожа, — зашипел Шпигель в ответ. После этого в коридор с Йосефом рухнул стол; стол разломался еще в полете, но следом полетела полутонная хонинговальная установка, огромный бетонный куб и целая связная платформа, от которой он едва успел отпрыгнуть. Из дверного проема выскользнул растрепанный Мошка, дымящийся вдоль пушистой спинки. Йосеф болезненно замычал, присел на корточки, чтобы сбить с клубка тлеющие угли, и жесткой рукой направил его себе за спину. — Сидите тихо, — бросил он обоим, надеясь только на то, что и пугало, и Мошка его поймут.  С его позиции был виден угол одной из турелей и плечо замершего поодаль ото всех яутжа. По черной спине шипела зеленая кровь, и Йосеф пуганым напряженным взглядом смотрел, как инопланетянин с болезненным ревом плещет себе на плечо салатовую картофельную панацею. Яутжа исчез из вида, и вскоре из пустоты донеслась глухая россыпь выстрелов. Коротко захрипел псионик, грохот повалившейся стены — Ягве Милостивый, что они там делают? — и из светящегося радиацией провала вылетела куча рассохшегося тряпья. — Давай! — почти неслышно щелкнул какой-то Хищник — и пол задрожал. В отсеке гражданской обороны ловили пугал — так деверь Кохенов ловил в капканы ворон. У Йосефа кружилась голова, и нервный пот холодил спину: убивали — вот что эти чудовища там делали. Пытались пугал споймать живыми — и ни хека у них не получалось. Не получалось, потому что скажи военному взять заложника, и он притащит тебе тело без конечностей: чтобы не дергалось. Йосеф скалился от кровавых картин перед глазами и слабодушно смотрел в пол. Все вокруг дрожало, галька перекатывалась под ногами, издалека донесся тихий шум нагревающегося лазера. Чудовищно. Кто-то вгрызся беззубым ртом пониже лодыжки. Тут же недовольно зарычал Мошка, пугало отцепилось почти виновато, а Йосеф, морщась от жжения, дернул головой.  Глаз зацепился за ком одежды, приземлившийся возле бедра. И — да, внутри нее что-то все-таки белело животными костями. Мужчина замер от резкого грохота и отупело вздохнул. Потом все-таки мотнул головой, отгоняя мысли, и бездумно поворошил ветошь, желая ощутить под ладонями жесткие заломы ткани.  Он знал, на что наткнется, еще до того, как дотронулся до этой кучи. И почему-то сейчас Йосефу не хватило сил, чтобы проигнорировать дурное свое знание.  Из-под того, что, наверное, было штанами, безэмоционально желтел вмятым лбом крупный человеческий череп. Йосеф мрачно подхватил его под верхнюю челюсть и пушистым рукавом кофты оттер то, что осталось от лица.  Тоненькая перегородка носа от неаккуратного броска проломилась внутрь — или, может быть, она провалилась еще раньше, еще раньше, тогда, когда человек был жив. Гордым зверем где-то там заревел невидимый Хищник. Ему вторил восхищенным матом блондинистый псионик, и вскоре из красно-оранжевого отсека потянулся запах гари. — Тише, Мошка, — мягко сказал Йосеф клубку, прижавшемуся к его боку. — Спрячься, и я тебя защищу. По хребту тяжело ударил резиновый кабель, и мужчина задушенно вздохнул. — Нет, пугало, людей не так утешать нужно, — спокойно ответил он, отдышавшись.  Кабель вопросительно пережал ему горло. Мошка тут же прыгнул, чтобы вцепиться мутированными клыками в плотный шнур, и этим чуть не придушил Йосефа окончательно. Они недолго так сидели: минут семь, за которые успели расцепиться и немного даже успокоиться. Йосеф с тихой грустью вспоминал свое веселое настроение — как будто кто-то мог позволить человеку веселиться дольше положенного, — но больше не чувствовал удовольствия от жалости к самому себе. — Шпигель, — тихо позвал он, когда звук чего-то тяжелого и живого приблизился достаточно близко, — объясни, пожалуйста, что здесь произошло. — А что ты помнишь, золотце? — запыханным голосом ответил псионик, перевязывая желатиновый пульсирующий ком. — Все-таки пошли неисправности, да?.. Так и знал, что твари твоей нельзя…  Шпигель замолк, оскалившись в сторону зарычавших Хищников. Йосеф легким движением прошелся по темечку чужого черепа, грустно его обхватил ладонью под затылком и перевел взгляд на обездвиженное пугало. В бесформенной куче, похожей на огромную переевшую Картошку, лениво дергало лапами обезображенное создание: неловкое яйцевидное тело, остатки костной массы, лезущие наружу прямо из хребта, и мелкое человеческое лицо на длинной перебитой шее. За спиной у Йосефа пряталось такое же пугало — правда, живое, свободное и очень растерянное. Он не знал, как сирена-Шпигель смог его пропустить, но, пожалуй, был этому рад. Человеческий череп в руках поддерживал его в этой уверенности. — Главное в том, чего я не помню, — так же вежливо сказал Йосеф, поднимая лицо на медленно двигающегося в его сторону Хищника. — А я не помню, чтобы на Калипсо убивали гражданских.  — Да? — скучно промычал псионик, продолжив заматывать желатиновый шар в плотную непрозрачную сетку. — Так ты ведь сам нам об этом… — он на мгновение оторвался от своего занятия, чтобы взглянуть на Йосефа покрасневшими глазами, и тут же наткнулся на череп в мягких человеческих пальцах.  — Да блять, — Шпигель нервно и зло выругался. Потом встряхнул ладони, и прижал их к вискам, и даже будто немного побледнел. — Золотце, ты как? — Неплохо, — терпеливо ответил Йосеф, с похолодевшей душой ощутив влажный тычок под ребра. Сероволосый Хищник подобрался еще на пару шагов ближе. — Правда, все так же не знаю, что здесь произошло. Они все мертвы, так? — тихо и упрямо повторил он. — И те, кто здесь учился, и кто здесь работал. И интендант Мартенс тоже убит, да? — Ну, может, не все? — неуверенно сказал Шпигель. — Золотце, ты же мормон, вы же радоваться должны, когда кто-то умирает. — Я не мормон… Хищник, отойди, не нарушай право harrantlekschkert, — почти красиво и даже вроде правильно прошипел Йосеф. Тот недовольно клекотнул, но прямое указание проигнорировать не смог, остался на месте. Вместо этого к Йосефу двинулся Шпигель. Мужчина следил за ним смурным взглядом; колени уже болели от долгого сидения на корточках, и хотелось вскочить на ноги, выпрямиться перед высокими военными, но было нельзя. Шпигель присел сам, аккуратно, пугливо потянулся к старому черепу — и Йосеф послушно его отдал. — Клыкастые, погодите минуту, мы тут по человеческим делам разберемся, — сказал псионик, пряча за спиной страшное подношение, и серьезно к Йосефу обратился: — Что ты помнишь, золотце? Без желтоватых глазниц перед глазами мужчина уже и сам не мог сказать точно, что он помнит. Нахмурился: что, неужели-таки мозги его сломались? — Млакх… — неуверенно начал он. — Млакх сказал, что здесь андроиды стали пугалами. Псиоников закоротило… он сюда прилетел, потому что земляне калипсианцев… нет, Марс из-за Калипсо терял ресурсный рынок... противостояние… тот, кто управляет… haldzah…  — Все, стой, стой, — шикнул Шпигель, когда Йосеф понял, что изо рта его начала вырываться какая-то бессмыслица. Псионик поджал челюсть и недовольно растрепал волосы. Потом подумал и сматерился еще раз. — Кажется, понял, что с тобой. Черт, чтоб я еще хоть раз… Короче, тебе пока нельзя вообще ничего вспоминать, справишься? Лучше даже думать по минимуму, если сможешь. Сейчас тебя на корабль отправлю вместе с пугалом, там спать ляжешь. Йосеф неуловимо напрягся. Откуда-то издалека отозвалась позывной вибрацией Тома, словно почувствовала, что с ее хозяином происходит, но едва ли она могла чем-то помочь. — Я когда тебя редактировал от той херни, — продолжал псионик, блестя страшными красными глазами, — наверное, выдрал связанные участки, которые чисто тебе принадлежали. Блять, ты чего раньше-то не сказал, что не помнишь, золотце?.. Ничего, только я сейчас сконнектиться с тобой не смогу, придется ждать до базы, доживешь? Йосеф вдохнул. Выдохнул. Посмотрел через плечо Шпигеля на чужого Хищника, застывшего рыжеватой каменной скульптурой, и спокойно просипел: — Ты сделал что?  Яутжа позади них рассмеялся.