Конструкторы из мяса и костей детали Складывают, ложась по ночам в постель. И в них кроме программы примитивной нет идей, Эти конструкторы так не похожи на людей…
Лейтенант Совухин бежал по бесконечным коридорам заводского комплекса. Бесчисленные коридоры, повороты, лестничные пролеты. По обеим стенам, будто копии друг друга, стоят двери кабинетов. Редкие окна были похожи на экраны телевизоров, по которым бесконечным снегопадом идёт белый шум. Лейтенант бежит вперёд, отдавая в пол весь импульс своего тела. Однако маячащая впереди спина не приближалась. Она мелькала где-то впереди, то исчезая за очередным поворотом, то поднимаясь куда-то по лестнице. Совухину казалось, что ещё чуть-чуть и он догонит её. Ещё немного, нужно лишь поднажать. Но вот она вновь скрылась за поворотом. Лейтенант завернул за угол и вышиб единственную дверь. Федор подскочил на кровати. Он был дома. Немного успокоившись, он вновь упал на подушку. Снова перед его глазами промелькнул этот кошмар. В последнее время он всё чаще и чаще возвращается во сне в этот день. Всё ближе эта спина, которую он так хочет догнать. Всё меньше похож этот шум на звук дождя.***
Прошло три дня с той ночи, когда Глеб стал свидетелем Волны. За это время совершенно ничего подобного больше не происходило. Поначалу Глеб боялся (но не подавал виду) темноты, и даже одну ночь вовсе не спал, наблюдая за подозрительной лапой в окне, которая утром оказалась веткой дерева. Фёдор сидел дома. Лишь один раз он ушёл, но вернулся уже через два часа. Пару раз Глебу звонил отец, спрашивал его о здоровье и об отношении к Фёдору, на что Глеб ответил, что Фёдор нормальный мужик и его отец может не беспокоиться. О мистических событиях он, по понятным причинам, умолчал. Город жил своей жизнью, размеренно и тихо. В парках гуляли мамочки с детьми, вдоль тротуаров пенсионеры торговали овощами, фруктами и другими продуктами растительного происхождения. По улицам то и дело проносилась группами молодежь. В магазинах, офисах, конторах скучали работники. Глеб вышел на улицу. Он уже несколько дней сидел дома, и теперь его переполняла энергия. «Э, слышь! А ты ещё кто такой?!» — раздалось из-за спины. Глеб обернулся и увидел прислонившегося к стене невысокого роста парня, постарше его на пару лет. — Чё-т я тебя тут раньше не видел. — Ну вот так вот, не видел, и что? — Глеб понял, что беседа будет явно недружелюбной. — А ни что, — парень оттолкнулся от стены и пошёл на Глеба. — Есть денег занять? — Нет, увы, ни гроша. — А позвонить? — он подошёл вплотную. — Те чё, жалко для пацана? «А ну отошёл!» — раздался рёв Фёдора. Он вышел из подъезда и начал идти к ним, не отрывая взгляда от парня. — Кисляк, я не понял, тебе в конец жить надоело?! — Да ты чё, Федь, стоим вот, общаемся. Проходи, не мешай. — Ты не понял?! Вали отсюда! — Фёдор напирал на него. — А я не понял, на каком основании, а? Чё эт я сделал такого?! — А нужно ждать, чтоб сделал? Брысь, я сказал! — Фёдор стоял уже вплотную к Кисляку, оттесняя того от Глеба. — Ну и хрен с тобой, — плюнул Кисляк и, отойдя к подъезду, кинул — пошёл ты на хер, Федя. «Повтори?» — начал было Фёдор, но парень уже скрылся во тьме лестничной клетки. Глеб наблюдал за этим всем со стороны и думал, как бы повернулась ситуация, не будь рядом дяди. Как-то раз, года три назад, он вляпывался в подобное, и тогда всё закончилось далеко не так радостно. Синяк под глазом и ссадины на лбу долго болели. Однако и телефон, и деньги остались при нём. — А это что за индивид? — спросил Глеб у подошедшего к нему дяди. — Да гопарь недорезанный. Здесь в соседнем подъезде живёт. Достал, — Фёдор в сердцах плюнул в сторону подъезда. — И часто такие концерты? — Концерты? — Фёдор засмеялся, — как раз «концерты» часто. Пару раз в месяц собирается у него компания, и они врубают какую-то хрень на полную катушку. Шумят. Приходится успокаивать, — Фёдор вновь бросил взгляд на подъезд. Оттуда, оглядываясь, вышел Кисляк. — Мне-то оно ладно, а вот Ивану Анатольевичу мешают сильно. Да и другим тоже жить мешает. Он на вид щуплый, но бьёт больно, так что будь поаккуратней. Они шли по летней улице города. Фёдор вдыхал сигаретный дым, будто пытаясь надышаться им в последний раз. Его шаги были широкими и быстрыми, он не привык ходить просто так, гулять, наслаждаться самой ходьбой. Глеб еле поспевал за дядей, периодически отставая, задумавшись о чем-то своём. — Напомни, куда мы идём? — Я иду в аптеку, а ты увязался следом, потому что тебе неймётся. — Да-да. Не, ну а что в квартире делать? Тут хоть люди, воздух… — Ну да, ну да, — Фёдор усмехнулся, — мне б твой оптимизм. Посмотришь на то, что видел я — поймёшь, как хорошо сидеть дома под одеялком и никуда не высовываться. Фёдор зашёл в аптеку и, стоя у окошка аптекаря, развернул огромный список покупок. Когда Глеб его увидел, ещё в квартире, он мысленно сравнил его с тем списком, с которым Фёдор отправлял его в магазин. Для аптеки список был как минимум вдвое больше. Туда он заходить не стал, так как перспектива стоять в очереди с больными пенсионерами и выслушивать нескончаемые разговоры о ценах и заболеваниях ему не нравилась. Походив по крыльцу, Глеб начал рассматривать объявления, в обилии покрывавшие стены домов. «СДАМ квартиру в этом доме…», «Грузоперевозки, сантехника, разнорабочие…», «ИЗБАВИМ от наркомании, алкоголизма, курения…», «ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК, Юрий Семецкий, 48 лет…», «ТОЛЬКО СЕГОДНЯ ЦИРКОВОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ…» Кто-то хлопнул Глеба по плечу. Он обернулся и увидел стоящую перед ним Лизу. На мгновение он не узнал её, однако тут же в памяти всплыли воспоминания о том прекрасно проведённом времени, когда они троицей гуляли по городу. — Здоро́во, — звонко сказала девушка, — чего не появлялся? — Привет, не мог, дела были, — ответил Глеб. Не мог же он рассказать о тех ночах, полных ужаса. — Ясненько. А мы гуляли с Егором, тебя звали, но ты всё «не могу» да «не могу». А сейчас и Егор не может. Думала: всё, бросили меня на произвол судьбы. — Дак он вещи перевозит, сегодня-завтра должен закончить. — А, вот оно что, — Лиза понимающе улыбнулась. — А ты-то сам какими судьбами на улице? Дела закончились? — Да вот вышел проветриться, сейчас дядю жду. — А чего ждёшь? — заулыбалась Лиза. — Он в аптеку зашёл, а я на улице стою, жду, рекламу читаю. — И как? Интересно? — засмеялась она. — Некоторые моменты слегка затянуты, повествование скачет, но в целом неплохое чтиво, — улыбаясь, ответил Глеб. — А ты куда идёшь? — Да я вот тоже вышла пройтись немного. Дома скучно сидеть. Думала в местный ТЦ зайти, вдруг что интересное будет? — А, ясненько. — Не хочешь со мной за компанию? Из аптеки с огромным, доверху набитым пакетом вышел Фёдор. «Интересно, а в аптеке вообще что-нибудь осталось?» — прозвучало в голове Глеба. Казалось, Фёдор просто сгрёб всё, что лежало на прилавках в пакет, и ушёл. Глеб окликнул его и тот, очнувшись от своих мыслей, с удивлением посмотрел на племянника. — Я пойду, прогуляюсь. — А, да, иди, — ответил он и, вновь окунувшись в свои мысли, пошёл в сторону дома. В торговом центре ничего приличного не оказалось: куча маленьких магазинчиков под одной крышей, где торговали абсолютно всем и на любой вкус. Одежда, рыболовные снасти, компакт-диски, книги, постельное бельё, игрушки. Типичный ТЦ для любого провинциального городка. Но с Лизой было весело, особенно когда мы нашли отдел палёных видеоигр, музыки и фильмов. Было забавно видеть там «МИРОВЫЕ ХИТЫ», о которых вряд ли знали даже местные.***
Фёдор вернулся домой. Как бы то ни было, он должен выполнить заказ. Рассовав всё купленное в аптеке по углам, он взял с верхней полки кухни пачку соли и мел. Прошёлся по периметру квартиры — давно уже нужно было обновить «круг». Их уже не может остановить дверь, Они становятся сильнее. Но через черту они не пройдут. Даже с разрешением это будет проблематично. Он обновлял «круг» сразу после установки новой двери, но лучше всё же перестраховаться. Волны начали происходить чаще. Фёдор помнил то время, когда две Волны в год было событие из ряда вон. А за эти полгода их было уже пять, и самое страшное — он не понимал, от чего это происходит. Скоро, совсем скоро произойдет что-то, что с корнем вырвет привычную жизнь, изувечит её, надругается и выкинет, как докуренную сигарету. Разорвав пакет из аптеки, мужчина начал перекладывать содержимое в шкаф. Вскоре там уже лежала куча бинтов, разных мазей и таблеток, в основном обезболивающих и обеззараживающих. Тут было всё: от антибиотиков до зелёнки. Всё могло пригодиться.***
— Значит, вы собрались завтра устраивать вечер фильмов, а меня не позвали? — шутливо возмутился Глеб. — Нет! Да блин, — Лиза засмеялась, — Егор должен был тебе написать. — Но что-то явно пошло не так. Что смотреть-то будем? — А это секрет. Я уже придумала. — Ну ладно. Я весь в предвкушении. — Ага, — сказала Лиза улыбнувшись, — Ладненько, домой мне пора. До встречи. — Увидимся, — попрощался юноша и двинулся к дому.***
Фёдор достал пистолет. Ему не разрешили носить оружие из-за диагноза, и он купил его у тех, кого раньше сажал за решетку. Достал патроны. Серебряные пули, прекрасная работа… Вряд ли кто-то знает, где такие достать. Фёдор знал. Прежний он, с той фотографии с выпускного, никогда бы не сделал этого, он бы погиб сам, но обеспечил бы тем подонкам, что их производят, пожизненное заключение. Но тот Фёдор уже давно умер, был растоптан и забыт. Теперешний Фёдор почти ничем не отличался ни от тех, кто продал ему пистолет, ни от тех, кто сделал эти пули. Ни от того, кто его нанял. Зарядив пистолет, он вышел в мир. И жить миру осталось недолго…***
Он шел домой с работы. Улица скрылась во тьме, и лишь редкие фонари освещали ему путь. Он вытер пот со лба. Давно не ходил так много, как сегодня. Через всего пять лет пенсия. Он зашёл в подъезд. Снова какие-то уроды лампочку выкрутили. Снова созывать всех жильцов на собрание, снова эти разговоры, ведущие в никуда. На кой он в это ввязался? Вот и квартира. Он достает ключ и вставляет его в замочную скважину. Сзади раздается еле слышимый смешок. Он оборачивается, но его взгляд упирается в темноту. Дверь открыта. Он заходит домой, принюхивается. Странный запах… Трубы протекли что-ли? Щёлкает выключателем. Свет на секунду моргнул, но этого было достаточно, чтобы увидеть высокий тощий силуэт, стоящий в проходе. Лампочка лопается, осыпая его осколками. Он в испуге кричит и, теряя равновесие, падает на пол. Что-то идёт к нему, половицы скрипят под чьим-то весом. Он начинает размахивать руками, но не ловит ничего. Пустота и тишина. Он встаёт с пола, но боится сделать ещё хоть одно движение. Вот он успокаивается. Всего лишь показалось. Он подходит к окну. Свет луны освещает комнату. Он смотрит на улицу и думает о том, что у него в аптечке есть успокоительное. Нужно принять и ложиться спать. Хватит шарахаться в темноте. На его плечо вдруг опускается рука. Он с ужасом смотрит на неестественно длинные когтистые пальцы, на белую, бледную кисть. Будто кости обтянули кожей. Он оборачивается и видит прекрасный белый смокинг и широкую, от уха до уха, если бы у Него были уши, улыбку.***
Смеркалось. Город опускался в омут ночи. Холодный ветер, необычно холодный для лета, пронизывал тела последних людей, идущих по улице. Все они спешили домой, скрыться от ветра, от надвигающейся ночи. В окнах домов горел свет, яркий и теплый, спасающий от мертвого холода улицы. Весь мир был серым, из него давно выкачали все краски, и теперь остался лишь его скелет: бесцветный, сухой, мертвый. Был слышен лишь вой ветра, лишь отдалённый лай собак и звук мотора, доносящийся откуда-то из дворов. Фёдору сказали мало, хотя и этого было достаточно, чтобы понять: дело дрянь. Как и этот район. Грязные деревянные дома, заляпанные окна с нестираными занавесками. Некоторые были разбиты. «Тоже мне, зодчество», — подумал Фёдор, смотря на один из этих домов. Возможно когда-то он и представлял из себя величественное строение, но теперь это была разваливающаяся гнилая изба, в которой тараканы и мыши были большими хозяевами, чем люди, построившие его. Он направлялся к дому жертвы, дабы узнать, с чем именно он имеет дело. Благо жертва была жива, что облегчало задачу в разы. Подойдя к двери, он набрал на домофоне номер. — Здравствуйте, Николай Богданович? Извините, что беспокою, срочное дело, не могли бы вы уделить пять минут? — Да, что такое? — ответил из динамика сонный голос. — Я слышал о вашей проблеме, и я могу вам помочь. — О какой проблеме? — в голосе чувствовались нотки недоверия. — Я про ваше дежурство на складе. Секундное молчание сменилось пищанием домофона. Путь был открыт. Фёдор зашёл в подъезд и, найдя нужную дверь, постучал в неё. Дверь открыл средних лет мужчина, по крайней мере он выглядел явно старше своего возраста. Мешки под глазами и выпирающие рёбра явно говорили о его моральном и физическом истощении. «Недолго ему осталось», — мысленно заметил Фёдор. — Кто вы? — с порога начал мужчина. — Меня зовут Сергей Иванович Орлов, ФСБ, — без тени сомнения сказал Фёдор и показал удостоверение, так быстро, что разглядеть на нем что-либо не было возможно. — До нас дошла информация о ваших… «рассказах». Мы бы хотели узнать об этом подробнее. — Что именно вы хотели узнать? — Николай Богданович отошёл вглубь квартиры. — Я слышал, что вы рассказывали про то, как кто-то стучал в дверь на склад, который вы охраняли. — И это всё, что вы слышали? Странно, что вы вообще заинтересовались… — И всё же. — Да-да, конечно, присаживайтесь, — он указал на обшарпанный старый диван, стоящий у окна. Фёдор огляделся. Квартира была, мягко говоря, запущена, были видны следы пьянства её хозяина. На столе и под столом, за диваном и даже на подоконнике стояли бутылки, некоторые пустые, некоторые наполненные алкоголем. Стойкий запах перегара и сигаретного дыма, въевшегося в каждую вещь в этой квартире, тут же сообщили Фёдору о том, что он пришёл по адресу. Запахи и светящиеся нити, витавшие по квартире. Особенно сильная их концентрация была над головой Николая. Они составляли своими переплетениями символы и знаки, которые – Фёдор это хорошо знал – означали, что человек отмечен. И демон, что сделал это, не успокоится, пока не заберёт его. «Я охранником на складе работаю. Тот, который на проспекте Победы, знаете?», — заикаясь начал Николай, — «Так вот. З-захожу на дежурство, всё как всегда, ничё особенного. Сделал обход, сел за монитор, сижу, сморю. У меня там окошко небольшое, под потолком, справа дверь железная, ну и моя будочка. Вот. С-сижу, сморю в монитор. Сначала всё как обычно было. А во втором часу ночи в дверь кто-то стучаться начал. Ну, я чё, я подумал, что, может, начальник пришёл, или Петрович, это другой охранник, бывает заходит. Смотрю камеру, а она не работает (но это уже давно, уже с месяц она сломалась, шпана постаралась). Я к двери подошёл и спрашиваю, мол, «кто»? И тишина. Я опять спросил — снова тишина. Ну, естессна не открыл. Только развернулся к будке — опять стук. И настойчиво так. Я опять подошел, спросил, вместо ответов стук. Ну, поматерился, развернулся и в будку. Сморю камеры, своими делами занят. И этот стучать прекратил». Мужчина сглотнул. Фёдор заметил, как у того бегают глаза. Было видно, что он нервничает. Прикинув, куда смотрит Николай, он понял, что большинство взглядов было адресовано окну. Фёдор предположил, что это может быть. На Волну не похоже. Обычный демон, ничего особо сложного. — Повторите, во сколько начался стук? — Где-то в два. Потом раньше. — Потом? — Фёдор изобразил удивление. Конечно же, он понимал, что история не закончится на одном стуке. «На следующий день, точнее ночь, я в ночь работаю, снова то же самое. Стук в дверь, «кто там», тишина. И тихое пошкрябывание», — продолжал Николай. — «Как будто чем-то по двери водят туда-сюда. Потом на третий день опять. Я думал, всё как раньше будет, стук и всё, а он стукнул пару раз и всё. Ну, думаю, отстал. Сел в будку, работаю, и тут чёрт дёрнул в окошко посмотреть. Оно высоко, под потолком, и узкое к тому же. Я раз, смотрю туда, а там… лицо. Как будто бы, блин, человек заглядывает. Прислонился к стеклу и смотрит. И касается ещё. И как кукла, как будто за верёвочку дёргали, неестественно выглядело короче. Вот как будто кто-то пытается выглядеть как человек, но не понимает, как он, человек, устроен. И копирует. Я, как увидел, ну, испугался, конечно. Нажал на тревогу. Ч-через пять минут приехала охрана, с оружием, со всем. Походили-походили, и ни следов, ничего не нашли. И мне же, блин, штраф за ложный вызов», — Николай тёр свои красные глаза. – «А теперь я эту хуйню ваще каждый день вижу. Стоит и стучит в стекло, падла. Хочет, чтобы я его впустил…» Фёдор отклонился на спинку дивана. Принцип их взаимодействия ясен, но материальное ли оно? И зачем ему именно Николай? За окном сгустились сумерки, и если это действительно приходит к нему каждый день, то и сегодня оно придёт. Должно прийти… — Как он выглядел? — Он? Н-не знаю, как описать… вроде человек, но не человек. Оно очень пытается быть похожим на человека… Но не человек… — Подробнее. — Как будто его… как будто его из разных частей собрали… ну блин, как объяснить-то… Рука оттуда, нога отсюда… Я-я не знаю, я не рассматривал! — Успокойтесь, всё хорошо. Оно приходит каждый день? — Д-да, ночью. — Сейчас ночь. Он приходил? В квартире повисло неловкое молчание. Мужчина смотрел за спину Фёдора. Раздалось тихое постукивание. «Вот! Вот оно!» — Николай вскочил и показал на окно. — «Вон оно, пришло и стучит! Вон же, посмотрите!» Фёдор обернулся. За окном, на высоте третьего этажа, едва касаясь стекла, парило тело. Его неестественная поза действительно напоминала марионетку. Вот нечто дёрнуло за невидимую нить, и рука поднялась, согнувшись в локте. Вот поднялась кисть и, сжавшись в кулак, постучала в окно. Тук-тук-тук. Его лицо смотрело в окно. Именно не глаза, они полусгнили и безжизненно мутным взглядом смотрели в вечность. Смотрело само лицо, направленное на стекло. Это была голова молодой девушки, хотя сейчас это был, скорее, череп, обтянутый сухой кожей. То же самое было с другими частями тела. Они, истерзанные, гнилые, разлагающиеся прямо на глазах, являлись лишь запчастями. Тому, кто этим управлял, был нужен сосуд, и он сшил его себе из первого, что подвернулось. Теперь некоторым частям нужна замена, поэтому он охотится за Николаем. — Без паники. Сейчас ты его впустишь и… — Что?! Я не впущу его! — заорал Николай. — Ни за что! — Слушай меня! — рявкнул Фёдор, схватив Николая за плечи. — Ты хочешь избавиться от этой твари? Да? Значит помогай! Фёдор пнул столик, заставленный бутылками, из-за чего некоторые упали и покатились по полу. Посередине комнаты открылось чистое от предметов пространство. Фёдор вытащил из-за кофты нож и резким, прочным движением сделал надрез на своей ладони. Николай, увидев это, попытался остановить его, но Фёдор оттолкнул мужчину. Наклонившись, он начал рисовать на полу кровью символы, знаки и узоры, о значении которых он читал в книгах. Он уже делал это, и делал не единожды. Алгоритм действий был отточен до автоматизма. Николай с открытым ртом наблюдал за действиями своего гостя, за странным свечением линий на полу. Когда Фёдор закончил, он обратился к Николаю с требованием открыть. Тот неуверенно подошёл к окну. Лицо выжидающе смотрело на него. Вот он открыл окно, и тут же Это на него бросилось, впившись гнилыми зубами в его плечо. Николай было отскочил в сторону, но демон схватил его руками и прижал к стене. Тут что-то разбилось о голову существа. Сильно запахло спиртом. Фёдор поджег тряпку, свисающую из взятой им со стола бутылки водки, и кинул её в демона. Демон и всё, что стояло рядом, включая Николая, вспыхнуло ярким пламенем. Николай ощущал огромную боль от впившихся в его плоть зубов существа, от огня, сжигающего его заживо. В поисках спасения он повернул свое лицо к Фёдору, но тот равнодушно достал пистолет. Раздался выстрел, и земные муки Николая навечно прекратились.***
Глеб тихо бренчал на гитаре. Когда он вернулся домой и не застал Фёдора, то понял, что тот снова ушёл. Его встретила пустая темная квартира. Пошарив на кухне, он нашёл холодные котлеты и хлеб. Его сознание будоражила мысль о том, что его дядя борется с нечистью, со злом. Спасает людей. Да, он недружелюбен и иногда даже враждебен, но это не отрицает его внутреннего стремления к добру. Однако всё же забавно, как Лиза испугалась его внешности. Спрашивала, кто он и что с ним. И всё же они хорошо погуляли. Сидели в парке, играли на гитаре, даже заработали немного, около двадцати рублей, но и это успех. Сыграв ещё пару аккордов, он отложил гитару и лёг на кровать. Лиза – хороший человек. И Егор, он приезжает завтра. Нужно будет его встретить. За окном о чём-то своём щебетали воробьи. Сегодняшний день прошел без происшествий, был полон хорошего общения. На завтра у него столько мыслей и планов, что он, как в детстве, крепко зажмурился, чтоб поскорее уснуть. Но в голову то и лезли идеи о том, что можно сделать завтра, сколько всего будет этим летом, как много у него перспектив в будущем. Но всё завтра, всё завтра…***
Фёдор сидел на лавочке, курил и смотрел на пожар. Дом пылал. Вокруг бегали люди, разбуженные внезапной бедой. Выли сирены, пожарные тушили пляшущее в безумном танце пламя. Вокруг стоял дикий треск, жужжание, звуки ломающихся перекрытий стали звонкой нотой кульминации этой дьявольской музыки. Фёдор знал, что пожарные не справятся с огнём. Он не потухнет, пока не сгорят символы. Сегодня был удачный день. Обошлось почти без жертв и совсем без свидетелей. Хотя… Свидетелей у Фёдора никогда не оставалось. Разве что Глеб. Но он не расскажет. Фёдор бросил бычок и примял его ногой. Надо уходить. Кто знает, что будет завтра? Какая разница. Завтра будет такой же день, в этом Фёдор был уверен. Он встал с лавки и скрылся в темноте.***
Петру Михайловичу подали рапорт. За сутки в городе произошло несколько происшествий, но все они, за исключением двух, были рядовыми. Кто-то проехал на красный, кого-то толкнули на улице. Но эти два дела… Пожар в доме в неблагополучном районе, как минимум один погибший и с десяток пострадавших. Печально, но расследовать особо нечего: загорелось что-то в квартире одного алкаша и распространилось на весь дом. С него уже не спросишь. А вот второе дело — убийство. С особой жестокостью. Жертва — работник ЖЭКа, Валентин Иванович, активист, через пять лет на пенсию… Судя по отчёту судмедэксперта там и смотреть было не на что, от жертвы почти ничего не осталось. Нужно самому ехать, разбираться. Он представил себе то, что было предоставлено в рапорте, посмотрел на фотографии. Он видел многое, но это… Разве может человек сделать такое?