Фуута никогда никому не говорил, что ему что-то не нравиться, и вообще был образцовым ребенком своих родителей. Вот только никто не хочет посмотреть глубже, присмотреться к золотисто-карим глазам и снять маску, что нацепили на беззащитного ребенка родные родители.
Потому что выворачивающий наизнанку душу взгляд, насмешливая улыбка и надрывной смех, от звучания которого передергивает даже бывалых мафиози, не идут глупому и милому малышу с книжкой в руках и космосом в глазах.
То, что в космосе холодно и выжить самостоятельно невозможно, почему-то все забывают
Фууте четырнадцать, а вот за закрытой дверью очередного номера отеля его глаза не принадлежат подростку или нормальному мужчине. Это глаза суицидника и мазохиста, что, превозмогая собственное желание наконец-то упокоиться и спокойно встретиться с родителями и старшей сестрой в Аду, просыпается каждый день и колесит по всему свету — лишь бы выжить и успеть перезарядить такой верный пистолет, из которого застрелилась cara mamma шесть лет назад.
Фуута — последний живой человек в практически под корень вырезанной Семье де ла Стелла и, сдавленно матерясь сквозь зубы, пока дрожащие руки обрабатывают раны в какой-то заброшке, он не может понять, почему его жизнь такая паршивая. Что он сделал в прошлом, раз так расплачивается сейчас?
Почему все желания, которые он когда-либо загадывал на падающие звезды выполнялись так, что лучше было ничего не желать и просто смириться с жизнью? Почему их выворачивали так, что хотелось лезть в петлю, лишь бы все прекратилось и он просто мог спокойно умереть?
Когда Дон заставлял использовать свои способности и результаты ему не нравились, то мальчик искренне желал такому
правильному человеку и всей семье, что молча наблюдала за выплевывающим собственную кровь мальчиком, исчезнуть из этого мира и, наконец-то, отправиться в Ад. Фуута просто хотел исчезнуть из этого дорогого и
лживого приветливого особняка, где он вырос.
— Мусор, — шипел отец, с размаху давая девятилетнему мальчику пощечину. В глазах у ребенка голубые искры и тысяча ледяных осколков, которые пугают и злят мужчину каждый раз, стоит только увидеть намеки на них в этих золотисто-карих глазах. — Ты никогда не будешь моим наследником! Только через мой труп!
Все члены семьи умерли всего-то через два месяца после этих слов, а Альянс объявил охоту на мальчика с мертвыми звездами в глазах
Фуута всегда хотел уметь постоять за себя и перестать дрожать от страха перед людьми, что смотрели на него как на очередную вещь. Научиться защищаться и, наконец-то, показать, что Пламя Неба совсем не показатель способностей.
Теперь у него под ребрами бушуют ядовито-кислотные цунами, он идеально играет роль ничего не умеющего идиота и в его силах сбежать, попутно потрепав незадачливым ловцам жизнь.
Теперь он не дрожит, а молча нажимает на курок, сжигает чужие тела и делает взмах очередным ножом, рассекая чужую глотку на две части.
Теперь он кричит по ночам и пьет тонну обезболивающих, лишь бы кровь в теле перестала напоминать лаву, в которую он медленно и верно погружается с головой.
Фуута всегда мечтал о том, что сможет найти человека, который не будет считать его ценным приобретением или диковинной зверюшкой. Сможет найти дом или приют, где сможет быть собой, а не вечно бегающим Звездным мальчиком с книгой в сумке и полосатым шарфом, что был единственной уцелевшей вещью в практически полностью сгоревшем особняке.
Он надеялся, что если будущий Дечимо Вонгола возьмет его к себе в семью, то он сможет наконец-то успокоиться и перестать бегать с места на место.
Вот только вместо Наследника он встречает его сестру — Тсунаеши Саваду. Девочку с изломанной улыбкой, теплым взглядом и невидимым ореолом Пламени Неба, что носит бинты и отхаркивает пепел вместо крови прямо на улице, не в силах выдержать мерзкий вкус красновато-серых клочков. На ней тонкое пальто, джинсы и кроссовки. Тонкие пальцы сжимают ручки тяжелых пакетов.
Тсунаеши молча проводила его до дома, где находилась госпожа Савада, Ядовитый Скорпион и два мелких киллера, что молча играли в карты. Продукты забрала Нана-сан, что с мягкой улыбкой поблагодарила за помощь дочери и тут же пропала на кухне. Сама девушка лишь кинула:
— Я за уроки, постарайтесь сильно не шуметь, — и исчезает на седьмой ступеньке лестнице, после чего закрывается дверь на втором этаже.
В течение трех минут ничего не происходило, пока он не ощутил, как на него давят. Чужое Пламя давило и вызывало невольную дрожь со страхом.
Черноволосая китаянка показательно медленно поднимается с дивана и откладывает карты, а после он чувствует стену затылком и холодные пальцы на шее. Переполненные Пламенем Облака глаза прожигают в нем дыру, заставляя невольно сглотнуть, но хватка на горле становится сильнее, лишь чудом не перекрывая кислород.
— И что же забыл сам Звездный Фуута в таком захудалом городе, как Намимори?
***
И-Пин хищно скалится и не может отказать себе в мелкой прихоти, делая хватку еще сильнее — из-за этого ублюдка в Намимори начнут усиленно приходить итальянцы и охотники за головами, которым очень нужны способности этой Звездочки и деньги.
Рядом пахнет озоном, в волосах Бовино играют зелёные молнии, а в глазах — настоящая гроза, после которой погибают поля, на асфальте валяются деревья с людскими трупами, а дышать невозможно, потому что просто захлебываешься от влаги и электричества, что никак не покинут воздух.
Руки Бьянки спокойно крутят в руках метательные иглы, что блистят матовым цветом под лучами солнца. На губах у отправительницы блуждает улыбка, хотя глаза больше похожи на два пятна засохшей крови.
О, если из-за этой твари пострадает Тсунаеши, то он будет
долго жалеть обо
всем.
***
После разговора с этой троицей ему пришлось с улыбкой объясняться перед Тсунаеши, почему у него такой плохой вид и синяк на шее, который было не скрыть даже шарфом. Девушка, выслушав все обьяснения, насмешливо фыркнула и прогнала недовольных детей с девушкой из гостиной, где они общались. Пускай они и не были хорошо знакомы, но:
— Раз уж мои названые сестры с братом тебя приняли не слишком дружелюбно, то я должна хоть как-то извиниться. Ты прости, они просто людям не сильно доверяют.
Еши-нее, как ее называет Ламбо и, совсем редко, И-Пин, вообще оказалась достаточно заботлива по отношению к некоторым людям — в чье число входили только Борджиа и дети, а теперь еще и он. От других Небо старалась держаться подальше, не желая пересекаться с кем-либо.
Особенно с Десятым Поколением.
Фуута смотрит на свою ровесницу, пахнущую шоколадом и карамелью, и не может понять, почему же мир так не справедлив к маленькому Небу с огромной силой.
И почему Пламя под кожей перестает напоминать кислоту он тоже не-по-ни-ма-ет.
