Сумасшедшая

Тсунаеши смотрит на происходящий в городе бред и понимает, что с нее достаточно. Она проводит здесь год и с каждым днем терпение начинало медленно таять, а нервы наоборот — укреплять свои позиции и настойчиво стучать в сознание и виски тяжёлой кувалдой происходящих вокруг обстоятельств. Тсунаеши терпеливая, но когда твой Туман находится на грани между собственным сознанием и подчинением, хрупкое терпение лопнуло, словно стеклянный бокал под ботинком с тонкой подошвой — громко, внезапно, болезненно раня кожу и оставляя кровоточащие раны на ступнях. Ей надоело притворяться, надоело лгать окружающим и надоело находиться в Намимори, где с приходом Реборна хрень разной степени опасности стала нормой даже для простых гражданских. — Тсунаеши, куда ты собираешься? — стоящая в дверном проёме Бьянки заставляет закусить щеку изнутри и отвлечься от написания сообщения брату, который радостно соглашается принять ее в свой дом на пару дней и помочь с документами для школы. — Я скажу тебе только под клятву о неразглашении информации, которую ты сейчас получишь. — Требовать ты будешь ее ото всех, поскольку пересказывать у меня нет желания, — фыркает женщина и Еши хочется закатить глаза. Естественно, ее слова не воспринимают всерьез — ведь ее до сих пор считают гражданской. Это будет трудный разговор. Но ей уже надоело все держать в себе.

***

— Ты понимаешь, что тебя в город мы одну не отпустим? — интересуется И-Пин, сидящая на кровати. Девушка смотрит своими глазами на Саваду, что все это время врала даже собственной семье, но на это ей немного плевать. С такими родственниками она бы сама сбежала куда подальше — марионетка без мозгов, брат-садист и отец-сволочь, что оставил собственную дочь в чужом городе. Хотя все равно было обидно за то, что их всех обманывали, а они были лишь рады поверить. Но ведь они и не спрашивали о ее прошлом, не желая ворошить чужие раны, поэтому враньем это назвать немного неправильно... Как же все сложно. — Что? — вполне себе искренне удивилась шатенка и посмотрела на Облако большими глазами цвета карамели. — Ни Ламбо, ни Бьянки уезжать нельзя. Для Фууты покидать Намимори тоже сейчас не лучший вариант — одно его исчезновение, связанное с той бандой, принесло немало проблем. — здесь все синхронно поморщились. Фууту и Тсунаеши пытались использовать в качестве приманки, но спрей удивительно хорошо подействовал на бывших подопытных Эстранео. Особенно после попадания в глаза. — Пока твой брат не уедет, только я и могу покидать город. Тем более, что отчёты я уже составила. Осталось их только отправить через посредника, и я свободна, как ветер в поле. — Почему вы мне верите? — слова вышли немного жалкими, мямлящими. Китаянка чудь раздраженно поджала губы и склонила голову к плечу. — Скажу только за себя, но не сомневаюсь, что у других схожая точка зрения. Тебе не за что особо извиняться, потому что ты нас не обманывала. Но ты скрывала достаточно много, чтобы мы имели повод воспринимать тебя настороженно. И я не знаю, какие моменты ты еще умолчала, поэтому я хочу вначале изучить настоящую тебя, а после скажу свое мнение. Этого достаточно? — Вполне. — Прекрасно, тогда я соберу вещи и куплю билет через несколько дней. Буду надеяться, что ты не забудешь встретить меня.

***

— Рад тебя видеть, Еши-тян. Эта первая фраза, что она слышит по возращению в чужую квартиру после перемещения посреди ночи, с крыши одной из заброшек в парке аттракционов. Сидящий в дорогом кожаном кресле Изая усмехается и наигранно приветливо раскрыл руки для объятий, словно зовя ее к себе — ближе. А в чужих глазах столько понимания ситуации, что хочется врезать по лицу. Этот чертов манипулятор знал, чем все кончится, но все равно молчал. Как же это больно, екаи его подери. — Ну же, Еши-тян, ты не рада меня видеть? — и тянет издевательскую улыбку, от которой прямо кулаки начинают чесаться. Но Тсунаеши держится, сжимает лямку небольшого рюкзака и тихо выдыхает. Сумка аккуратно ложится на мягкий диван, пока сама девушка не отрывается от чужого лица и сдерживает дрожь под чужим взглядом маньяка-исследователя. — Я дома, — и с разбега прыгает на Орихару, с удовольствием вслушиваясь в болезненный стон, когда Тсунаеши совершенно случайно попадает по животу коленом. — И, да, я скучала по тебе, глупый старший брат.