***
Когда в каморке на чердачке объявляется Вольфганг, Номи сначала пугается, потому что не сразу его узнает, потом удивляется, а еще через какое-то время не знает как от него избавиться. Берлинец, взъерошенный и злющий, вышагивает по каморке туда сюда, как загнанный в клетку зверь, и Номи, ощущая его бешенство, прикусывает дужку очков. — Ладно, хорошо, — говорит она, и Вольфганг на мгновение останавливается, — Давай заново. Так, в чем, ты говоришь, проблема? — Ни в чем, — отрывисто отвечает Вольфганг, и продолжает свои метания по каморке. — Ага. Я вижу. Послушай, я вот вообще не психоаналитик и мысли читать не умею. Давай словами через рот, в чем.? — Проблемы нет, — отрезает берлинец, не останавливая свое движение. — Ты поэтому вытаптываешь мой ковер? От скуки? — Нет! Просто…шайсе! — слишком резко развернувшись, Вольфганг едва не сносит лбом, подвешенную на балке одноплафонную люстру. — Осторожно, низкие потолки, — скорбно наблюдая за всем этим безобразием, говорит Номи. — Какого…черта ты здесь делаешь? У тебя же была квартира, — выдает берлинец, придерживая люстру, чтобы не качалась, и Номи возводит глаза к потолку. — Але! Я тут немного в розыске и кантуюсь, где могу, — она подняла на него серьезный взгляд, — Давай ты вытащишь голову из своего дерьма и посмотришь на мое? Вольфганг смотрел на нее с минуту, а потом, не выдержав, выдал все, что его терзало. Вся ярость и раздражение, долго кипевшие в нем, прорвалась, как внезапно проснувшийся вулкан, принимается извергать лаву и пепел. — Вот! — он указал на Номи, — Вот! Скажи мне ты. Оно тебе надо? Все это! Какой-то кластер, какой-то Шептун! Что ты думаешь, когда ты готовишься уже трахать свою девушку, но внезапно появляется кто-то из наших, выдергивает тебя из постели, потому что нужна твоя помощь? — Это пиздец, — признала Номи. — Как будто нас спрашивали, хотим мы этого или нет! — воодушевленно продолжал Вольфганг, сам от себя не ожидая подобной прыти. Он пришел именно к Номи, потому что догадывался, что она его поддержит. Вольфганг снова начал машинально бродить по каморке, пригибаясь в особо низких местах. — Да! — всплеснула руками Номи, — Какая-то Анжелика вдруг решила… — …что мы должны быть сенсейтами! Ни с того, ни с сего. Где этот гребаный выбор, о котором все говорят? — Поверить не могу… — Я тоже! — Поверить не могу, что ты жалуешься, Вольфганг. Берлинец запнулся, и недоуменно обернулся на Номи. Она усмехалась одними глазами, и Вольфганг мысленно чертыхнулся, считая себя идиотом. Он взъерошил волосы и устало плюхнулся на диван рядом с ней. — Я не жалуюсь, — уточнил он, — Просто вся эта ситуация порядком подбешивает. — Да. Меня тоже Вольфганг, — сказала Номи, перекладывая ноутбук с колен на столик и забираясь на диван с ногами, — И не только меня. Кроме тебя есть еще семь человек, Вольфганг. И они тоже не в восторге, — и подумав, с улыбкой добавила: — Ну, разве что Кафеус. Вольфганг усмехнулся, возведя глаза к потолку и Номи тоже хихикнула в кулачок. — Просто знай, мы все в одинаковых условиях, никто не обделен, — сказала Номи, — И, наверное, от этого будет польза. — Тебе едва не сделали лоботомию, ты в бегах и живешь на чердаке. Сколько раз ты стукнулась головой, пока не привыкла к низким потолкам? — Раз десять…ладно пользы пока маловато, — согласилась Номи, — но я думаю, она появится в будущем.***
Вольфганга бесит, что вместо того, чтобы прослушивать, как крутится диск в дверце сейфа, он слышит музыку Райли. Его бесит выпрыгивающие под ноги курицы и полные ботинки песка, когда он внезапно переносится к улыбчивому Кафеусу. Его нервирует полицейский участок Уилла, и если бы Вольфганг был мнительным, он бы решил что это дурной знак. Его просто бесит Лито с его подвижной психикой и склонностью к истерикам. Его раздражает…ладно ему забавно пересекаться с очаровательной девочкой из Индии в самых неожиданных местах (в туалете, ага). Наверное, это единственное, что ему доставляет удовольствие из всей этой сложившийся ситуации, хотя было бы лучше, если бы с Калой он встретился как нормальный человек, в баре или на улице на набережной или где-нибудь еще. К Сун он чувствовал уважение, как боец к бойцу. Наверное поэтому, когда он перенесся в тюрьму, то не почувствовал привычного раздражения. Она сидела в углу и выжидающе посмотрела на него одними глазами, не поворачивая головы. — Хочешь пройтись? — спросил Вольфганг, и Сун неопределенно пожала плечами. Они перенеслись к нему. — Это Берлин? — Нет, Дюссельдорф. Я здесь по делам. Вольфганг решил, что Феликс, с которым он встречается в Альтштадте, может и подождать лишние минут двадцать и свернул к набережной, там вид был живописнее, а проплывающие теплоходы из Кельна и ряд стройных немецких домиков на другой стороне Рейна радовали глаз. Идти с Сун было спокойно. Она умела молчать так, что это не вызывало желания заполнять тишину. — Если проблему можно решить, то не стоит о ней беспокоиться, — вдруг сказала Сун, и Вольфганг понял, что похоже весь кластер в курсе о его непринятии, — если проблему решить нельзя, то беспокоиться о ней бесполезно. — Но все равно. Сам факт проблемы. Они уже дошли до Бургплатц. Там, на брусчатом пяточке незанятом скамейками и деревьями, мужчина выдувал огромные мыльные пузыри, переливающиеся на солнце, похожие на гигантские летящие целлофановые пакеты, за которыми стайкой с визгами и хохотом носились дети. Перед мужчиной лежала шляпа, и мутор резвящихся детей подкидывали в нее пару центов. Сун неопределенно пожала плечами на его замечание, наблюдая за детьми. До нее долетел пузырь и она, протянув маленькую ладонь со сбитыми костяшками, коснулась его прозрачного бока и дернула уголками губ, когда пузырь лопнул. — Все равно. Если нужна будет помощь. — Если захочешь пройтись. Они сдержанно попрощались, и кореянка исчезла, вернувшись в свою клетку, а Вольфганг зашагал через площадь в сторону баров. Ему надо было встретиться с Феликсом, выпить и немного подумать.***
Райли он увидел, когда нашел в шкафу коробку с раритетными кассетами, которые уже давно пора было отнести на барахолку. Или отдать Феликсу, он любит всякое старье. — Привет, — солнечно улыбнулась девочка из Исландии. Она сидела на кровати, сложив ноги по-турецки, и с любопытством осматривалась. Моргнув, Вольфганг очутился в ее комнате. Он отметил, что комната милая, как раз под стать творческой Райли, заваленная безделушками, дисками, подушками и пледами, постерами. Перед Райли лежала коробка с дисками. — Вот разгребаю, — кивнула на диски Райли, — Часть из них уже сыпется, жалко. Вольфганг кивнул. Он не знал о чем нужно говорить, когда сталкиваешься со своими сенсейтами вот так, за бытовыми делами. Они снова перенеслись в его Берлинскую квартиру. — У тебя здесь пустовато, — заметила Райли. — Ничего лишнего, — согласился Вольфганг. Они помолчали, неловко поглядывая друг на друга. — Я хотела поговорить, — начала Райли, — о нас. — О нас? — О кластере. Это немного бредово, правда? — улыбнулась она, и Вольфганг усмехнулся, — Просто с ума можно сойти. В первый раз я подумала, что мне продали ЛСД вместо Метамфетемина. — Думаю, каждый из нас подумал, что у него галлюцинации. — Я немного привыкла. Хотя не всегда готова оказаться рядом с кем-то. Иногда стоит расслабиться и ты уже у кого-то в голове. Однажды я оказалась в душе с Лито. У нас оказывается общая привычка петь во время мытья. Она снова улыбнулась, теребя широкие рукава свитера. — Мы такие разные, застряли все вместе. И похоже теперь это навсегда, — она осторожно взглянула на него, — Очень сложно тесно жить вместе с людьми, которых ты терпеть не можешь. Не надо ненавидеть нас раньше времени, пожалуйста. Дай нам шанс. «Мы хорошие» — услышал Вольфганг и едва не рассмеялся от такой наивности. Никто и не сомневался, что они хорошие. Самые лучшие, если говорить честно. А вот про себя Вольфганг так говорить бы не стал. — А если…- он запнулся, прикусывая язык. Как объяснить парой емких фраз что он чувствует? Он не поэт, не актер, не журналист или еще кто-то. Он не умеет говорить красиво. Вольфганг может глянуть хмуро исподлобья, поговорить о деле, о бизнесе или достать пушку, которой обычно и решаются все вопросы. Как сильно он бесится из-за того, что считает, что не подходит этим людям со своим дрянным характером, работой и образом жизни. За всю его жизнь, у него было только два близких человека. Два! Это мама и Феликс. А теперь вдруг, ни с того ни с сего, за какие такие заслуги, целых семь человек, перед которыми он открыт полностью, которым он почему-то нужен, а они нужны ему. Он слишком закрыт, слишком замкнут, чтобы так прямо сказать Райли, как сильно он чувствует эту связь, как трепещет каждая его клеточка, когда кластер находится в эмоциональной гармонии друг с другом. Вольфганг никогда такого не испытывал. Никогда. Но Райли молчит, и улыбается тепло-тепло, а смотрит так, что до Вольфганга вдруг доходит: она (они) все знают, они его чувствуют, даже если он ничего не говорит. — Не отдаляйся, пожалуйста, Вольфганг, — говорит Райли, поднимаясь на ноги и поправляя слегка смявшееся покрывало его кровати, — Мы все в одной лодке. И если идти в плавание, то вместе. И она исчезла, оставив после себя легкий запах моря и свежести, а еще желания послушаться ее совета. Хотя опыт и разум подсказывал, что кластеру будет лучше без Вольфганга Богданова. Про то, что кластер и сам в состоянии решить, как им будет лучше, Вольфганг слегка забыл.***
Он никогда не скажет, сколько они для него значат, как важна их помощь, как это здорово идти на дело и знать, что за твоей спиной — твой кластер — семь ангелов-хранителей, страхуют его и волнуются за него, ругают его безрассудство. Господи, да он жизнь за них отдаст! Это как открыть не вскрываемый сейф и увидеть внутри… Нет не так. Это все равно что открывать не вскрываемый сейф, сидеть перед ним, медленно крутить диск, сосредоточенно слушать глухие щелчки, подбирать комбинацию… …вздрагивать от полицейской сирены. — Шайсе, Горски, напугал! — Прости, мне показалось, ты меня позвал. — Видимо, просто подумал о полиции. …невольно напевать под нос песенку. — Райли, тсс… — Прости-и-и~ …и лениво огрызаться. — Ух ты! В одном фильме я играл вора, и надо было вскрывать сейф. Но так как это делаешь ты… — Могу дать мастер-класс, Лито. — Ты такой сексуальный, когда сосредоточен… — Кала, я работаю! — Не беспокойся, Вольфганг, я подключилась к камерам. Предупрежу, если что-то пойдет не так. — Спасибо, Номи. — Вау! А там правда настоящие бриллианты? А мы сможем на них посмотреть? — Если вы все дадите мне поработать, то даже сможете их потрогать, Кафеус. — А я просто посижу с вами. — Сун! Слезь с сейфа! Когда диск входит в нужные пазы и раздается щелчок, Вольфганг открывает дверцу и оглядывается на свой кластер. И в этот момент он чувствует себя самым счастливым человеком на свете.