literally two (2)

чондэ перекатывает разряды на кончиках пальцев уже полчаса, и последние минут 29 его так и подмывает спросить: ну и чего мы ждём?, но минсок сказал ждать, и он ждёт. ещё через 10 минут он всё же спрашивает, и вновь натыкается на холодный взгляд; минсок только выдыхает медленно и отворачивается к оранжево пламенеющему небу за окном, лишь мельком цепанув раздражённого чондэ взглядом. чондэ щёлкает пальцами, ему скучно, и, чем дольше тянется эта пытка временем, тем громче становится треск электрических разрядов между его пальцами. ещё через пять минут минсок, не оборачиваясь, делает едва уловимое движение ладонью, и чондэ вскрикивает, мгновенно поднося покрывшиеся изморозью пальцы к губам, чтобы согреть их дыханием. - остановись уже, - так же обращаясь к окну говорит минсок. - раздражает. чондэ смотрит на него зло. - да ты можешь объяснить наконец, что мы здесь делаем?! - шипит он, и минсок тяжело поднимается с подоконника, в два широких шага преодолевая расстояние между ними. - заткнись, - произносит он очень серьёзно и очень зло, так зло, каким чондэ никогда его не видел. в горле моментально сохнет, и прокушенная губа начинает болезненно пульсировать. но хер там, он упрямый и несгибаемый, и взгляд минсока не заставит его ткнуться носом в бетонный пыльный пол под ногами. с языка само собой срывается пузырчатое обжигающее: - я ухожу. проходит едва ли секунда: руки минсока хватают его собственные, когда он пытается встать, и ледяной вихрь заставляет его прижать пятую точку обратно к ящику, на котором он сидел. от минсока разит гневом, но его слова хрустящие и холодные, и иного от него ожидать было бы глупо. - ты останешься здесь, пока я не разрешу тебе выйти, и ты будешь делать то, что я скажу, потому что очевидно, что когда ты принимаешь решения сам, всё идёт по пизде. щеки чондэ горят будто от пощёчины, и он дёргается в чужой хватке, но разряды на пальцах, будто задушенные сжавшимися на запястьях чужими руками, беспомощно вспыхивают, потрескивая, последний раз и гаснут. - я не, - начинает он, но возразить ему нечего, и от этого хочется взвыть. минсок отпускает его и снова отходит к окну. его голос звучит глухо: - ты хотел нарваться и ты нарвался. а я всё ещё за тебя в ответе, так что будь добр, сиди тихо. и тогда возможно, только возможно, у нас появится шанс выбраться из города живыми. чондэ послушно затихает. ему не стыдно (крис ублюдок, и он получил то, что заслуживал) и не страшно (он готов сразиться с лидером даже с полным осознанием грядущего поражения), и остаться на месте его заставляет только прямая спина минсока, вновь занявшего свой пост у окна. мысли текут медленно и лениво - над городом ночь, но глаз не сомкнуть, потому что ярость огненного дракона красит небо в цвета пламени. минсок прав, конечно. чондэ действительно повёл себя по-дурному, и если бы минсок не дёрнул его за собой после стычки с тем парнем-телепортом на границе, чондэ, должно быть, давно был бы мёртв. ...чондэ просыпается от того, что минсок трясёт его за плечо, и мгновенно понимает: тревожное алое зарево над городом погасло. - идём, - шёпотом говорит минсок, - пора. чондэ моргает пару раз, сбрасывая с себя оцепенение, потягивается со стоном - спина от нескольких часов сна на деревянном ящике просто каменная - и следует за минсоком к лестнице. - куда мы пойдём? - спрашивает он чужой затылок и кожей чувствует, как моментально воздух на несколько градусов холодеет. - подальше отсюда, - бросает минсок, не оборачиваясь, и останавливается у двери, прислушиваясь. - его патрули далеко, - звучит, наконец, с облегчением. на несколько секунд повисает хрусткая тишина, и чондэ чувствует, как беспокойство на мгновение растворяется в воздухе, потому что впервые за несколько последних дней минсок вдруг смотрит на него ... как раньше. не так, словно готов задушить его собственными руками, а - как тогда, когда только подобрал его, совсем пацаном, играющимся с молниями, чтобы привести потом в семью. к крису. к обожанию, к счастью, к боли, к предательству. чтобы привести его к почти неизбежной, близкой, наступающей на пятки гибели. по длинным и пустынным пыльным улицам им не приходится идти долго. в просвете между многоэтажками жёлтое рассветное небо, зовущее к себе, и через пару кварталов чондэ кажется, что им действительно удастся пробраться к лесу и тракту незамеченными. он касается плеча минсока и несмело улыбается, и минсок, настороженно обернувшись, зеркально смягчается тоже, его большие глаза сверкают в лучах солнца и губы трогает едва заметная по-лисьи хитрая улыбка: "не дрейфь, мелкий, прорвёмся", а потом... потом его сбивает с ног пролетевшим в воздухе бетонным обломком. чондэ инстинктивно бросается на помощь и тут же застывает как вкопанный. квартал накрывает огромная крылатая тень. - хён! - ну же, совладать со своим чёртовым телом, рвануть вперёд, вцепиться в чужое плечо, поднимая на ноги, махнуть рукой, стряхивая с рыжих волос бетонную пыль. и встретиться, наконец, глазами - с крисом, разозлённым, решительным, безжалостным, сложившим полыхающие углями чёрные крылья за спиной. со стоящим у его левого плеча луханом, перебирающим в воздухе мелкие камни с раздробленной дороги. с тао, выступившим по правую руку от криса, улыбающимся надменно, улыбкой победителя. с исином, со сквозящей в его взгляде жалостью и застывшей, всегда решающейся одинаково дилеммой: крис или целый мир?.. чондэ выбрал мир, и вот его расплата. - думал, что сможешь сбежать от меня? - спрашивает крис ровно, и повторяет, так тихо и вкрадчиво, что весь шуршащий, постоянно шепчущий своё город затихает, чтобы придать его словам вес, - думал, что сможешь без меня? чондэ сжимает зубы, и голова мгновенно взрывается болью, но, не успевает он вытолкнуть из горла хотя бы одно жалкое "да пошёл ты!", как один из камней, посланный управляющей рукой лухана, врезается ему в живот, заставляя согнуться пополам и закашляться. крис переводит взгляд на тяжело дышащего минсока. - я разочарован, - бросает он короткое, и прежде, чем минсок вскинет руку, вызывая ледяной игольчатый вихрь, другой камень врезается ему в предплечье, и чондэ с леденящим ужасом слышит противный красноречивый хруст костей, сопровождаемый болезненным криком. исин дёргается, его первый порыв - помочь, но крису не нужно даже смотреть на него, чтобы заставить остаться на месте. - ублюдок, - выкашливает чондэ, и крис смеётся: - смотрите-ка, у щенка выросли зубки?.. он говорит это и смотрит в самую глубину; чондэ уверен, что тао не применял свою силу, но секунда застывает, и взгляд криса и его усмешка напоминают обо всём, что было, - недвусмысленным жаром в животе, мурашками по позвоночнику, волосами, вставшими дыбом на затылке. ожоги на руках полузабыто вспыхивают, отзываясь огню по краю чужих крыльев, и сладкая, сладкая боль обещает ему долгожданное избавление: иди ко мне, всё будет как раньше, всё будет легко и понятно, тебе это нравится, тебе... чондэ мотает головой, стряхивая морок. нет, ни за что. ни за что! всё может быть по-другому, минсок показал ему это, минсок умеет быть мягким, минсок умеет любить, минсок, минсок, минсок, стоит сейчас рядом, баюкая сломанную руку, сбежавший с ним, жаждущий спасти, решительный и... готовый... чондэ ищет его взгляд, ловит, хватается за него, как за спасительную паутинку. ...драться до конца. эта мысль пронзает его, отражается в глазах минсока мгновенным пониманием, предсмертной отвагой обречённого раненого зверя; и чондэ вскидывает руки, и кипучая, трескучая злость в его груди обрушивает с неба молнии раньше, чем крис успевает броситься на него. лухан и тао падают, отброшенные разрядами, исин отступает сам. пылающая ярость криса грозит чондэ неминуемой расправой, но ещё секунда - и его крылья замирают, запечатанные ледяной коркой, с каждым мгновением становящейся всё толще и тяжелее, настолько, что даже драконий огонь не может её пробить. в кольце бушующего пожара, чондэ снова сцепляется взглядом с крисом, и вся его любовь и подчинение, и вся ревность и ненависть, и всё отчаяние противостоят ревущему драконьему: - ты мой!.. искрами, пляшущими на ладонях, силой электричества во всём теле и в небе, готовом обрушиться на криса справедливой местью. к глотке подступает вой, сковывая её не прозвучавшим криком, но чондэ готов, он, чёрт возьми, готов, он сделает это, чего бы... ...минсок с внезапной силой толкает его в плечо. - его! - успевает он выкрикнуть, мотнув головой, и чондэ с трепещущим животным страхом замечает, как поднявшийся на ноги тао складывает ладони, готовясь к временному скачку. чондэ бессильно выбрасывает руку вперёд, успеть-успеть-успеть, не дать ему это сделать, и время, кажется, замедляется, и небо рвётся, исторгая из себя самую мощную, стрекочущую молнию, но, прежде чем она успевает коснуться тао, - он закрывает глаза. *** ...чондэ перекатывает разряды на кончиках пальцев уже полчаса, и последние минут 29 его так и подмывает спросить: ну и чего мы ждём?, но минсок сказал ждать, и он ждёт. он будет ждать целую вечность.