Нам и не снилось

Тётенька шагала вдоль коридора так споро, что я едва поспевала проглядывать таблички на многочисленных дверях по обе стороны. «Менеджер по туризму», «Менеджер по работе с клиентами», «Юрист по миграционным вопросам», «Специалист по организации бизнес-поездок»… Однако серьёзная организация. Интересно, какие здесь зарплаты? Скорее всего, выше, чем в государственных медицинских учреждениях. Чем больше я пыталась свыкнуться с мыслью, что работать здесь мне не светит, тем тоскливее становилось на душе: мне нравились эти длинные, просторные коридоры, пол, выложенный блестящей плиткой, на удивление не скользкий… Вспомнилось помещение сельского ФАПа: провода электропроводки, серыми змейками ползущие по стенам с облупившейся краской, деревянный «музыкальный» пол рассохся так, что в щелях между половицами не один мой карандаш упокоился… Конечно, в частных клиниках… — Пришли, — голос моей провожатой прервал размышления, — подождите, пожалуйста, здесь. Мы остановились возле последней двери с табличкой «Художник-фотограф». Я протянула Капу её хозяйке, которая, взяв собаку, постучала сухоньким кулачком в дверь. Буся заскулила, начав переступать с лапы на лапу в нетерпении. «Может, там кефирчик?» — мелькнула у меня мысль. Очень хотелось заглянуть, но я постеснялась и отошла к окну, которым заканчивался коридор. Из-за двери послышался басовитый лай и радостное повизгивание. Подумалось: «Точно кефир раздают». Положив сумочку на подоконник, я достала салфетку и начала вытирать юбку, на которой красовались подсохшие белесые разводы. Да, пожалуй, спереди она представляла собой чуть ли не панно абстракциониста. «Только стирка поможет!» — пробурчала я, когда на подоконнике образовалась горка использованных салфеток, а юбка стала влажной. Я решила прекратить это бесполезное занятие, дождаться странную женщину и уехать домой. Только вот как быть на улице, при свете яркого солнышка? Ведь блузка-то тоже словно из мусорника… Послышался какой-то звук. Я прислушалась. Тихий… но отчетливо повторяющийся… Я посмотрела на окно и в верхнем углу рамы увидела бабочку, большую и очень красивую. Она билась о стекло крыльями, видимо, пытаясь выбраться наружу. «Неужели махаон? — мои познания бабочек скудны, но такого красавца я знала. — Как же ты, бедолага, сюда попал?» Окно было в режиме проветривания, но противомоскитная сетка не давала возможности бедному насекомому выбраться наружу. Я попробовала её отодвинуть, чтобы образовалась щёлочка. Получилось! Да только как я ни махала рукой, пытаясь привлечь внимание бабочки, махаон продолжал с ещё большим неистовством бить крыльями на том же месте. Дотянуться к нему я не могла, несмотря на свои сто семьдесят два сантиметра роста. Пришлось снять туфли и взобраться на подоконник. Жалко ведь идиота. Я бережно взяла бабочку и осторожно протолкнула в щёлочку. Только я начала поправлять зажим на сетке, как услышала звук открываемой двери. В ужасе повернув голову, я увидела, что из кабинета вышла тётенька с Капой на руках, а за ней девушка с Бусей, которая тотчас же подскочила к моим туфлям и… схватив одну, бросилась со всех ног. Если бы я увидела такую сцену в кино, покатилась бы со смеху. Только вот смешно мне не было. Ни капельки! Оказывается, не только я каменею в дурацких ситуациях. Тётенька и девушка тоже застыли. Первой пришла в себя тётенька. Она всплеснула руками и выронила Капу, которая помчалась вслед за Бусей, огласив коридор звонким лаем. — Буся! Стоять! Положить! — закричала девушка, тоже придя в себя. И бросилась за собаками. — Ох! — громко выдохнула тётенька и порысила следом. «Да что же это за день такой! Сколько можно надо мной издеваться!» — с гневными мыслями я слезла с подоконника, подхватила сумочку и оставшуюся туфлю и поспешила за ними. Я уверена, что такого веселья сидящие в холле люди давненько не испытывали, как и работники, выглядывающие из-за дверей и провожающие нас любопытными взглядами. «Как стыдно! До чего же хорошо, что меня здесь никто не знает и, скорее всего, больше не увидит!» — крутилось в голове, пока я бежала в хвосте процессии, оскальзываясь на такой опасной для капрона плитке. — Буся, положить! Положить, я сказала! Бусечка, отдай туфлю! Как тебе не стыдно! Ай! Ай! Ай! — услышала я мешанину из команд и увещеваний, наконец-то догнав эту компанию. Буся стояла с моей туфлей в пасти и на все просьбы отдать её отвечала утробным рычанием, вполне дружелюбно помахивая хвостом. С другой стороны за туфлю держалась девушка, находившаяся в весьма пикантной позе. Я сразу же отметила хорошенькие ножки. Мой взгляд плавно перетёк на не менее привлекательную попу, обтянутую юбкой. «Ирка! Очнись! Собака твою туфлю доедает, а ты на задницу смотришь!» — приказала я себе, неохотно переводя взгляд на тётеньку, стыдящую Бусю и взывающую к её совести. — Ой! Извините нас, пожалуйста, ещё раз! — бросилась ко мне хозяйка собачек. — Мы вам сегодня принесли столько неприятностей! Я не знаю, что на Бусинку нашло! Она всегда была такой послушной! — затараторила она. — Вы, видимо, очень собачкам понравились! — попыталась она подсластить пилюлю. — А у вас нет пакета? — вдруг обратилась к нам девушка, выпустив туфлю. — Она отдаст, но только если ей под морду подсунуть полиэтиленовый пакет. — Точно! Как я могла забыть? Она очень хорошо выполняет эту команду! — обрадовалась тётенька. — Но у меня с собой нет пакета! — с огромным сожалением в голосе пролепетала она. Они обе уставились на меня. — У меня тоже нет, — я развела руками. — Я сейчас! — крикнула девушка уже на бегу. Мы с тётенькой стояли и смотрели, как Буся грызёт свою добычу. — Сейчас же прекрати! — закричала тётенька, топнув ногой. Собака глухо зарычала в ответ. Тётенька умолкла, попятившись. — Она только Сашеньку слушается, — пожаловалась мне. — Хотя бульмастифы — добрейшие собаки. Может, это прививка так на неё повлияла? — поделилась она догадкой. Я в ответ лишь пожала плечами. Что я могла сказать в ответ этой странной женщине? Мы стояли и смотрели, как моя туфля превращается в чёрное бесформенное месиво. С каждым движением челюстей Буси мне её становилось всё жальче. Я отвернулась. «Такие туфли я уже не куплю! Особенно сейчас, когда ни денег, ни работы, — я со злостью посмотрела на хозяйку собак. — Зачем заводить собаку, если ты не справляешься?! Вот чих — как раз по тебе. Так нет же! Бульмастифа ей подавай!» — Положить! Я сказала! — послышался строгий голос. Я повернулась и увидела, как Буся выпустила туфлю, точнее то, что от неё осталось, в пакет. — Ну какая молодец! — восхитилась тётка. Мне захотелось подойти к ней и стукнуть хорошенько. И, вообще, она собирается мне компенсировать?.. — Вот, — девушка протянула мне пакет. Я заглянула внутрь и увидела пожёванное и обслюнявленное нечто. Носить это нельзя. Так я и сказала, предложив оставшуюся туфлю Бусе на растерзание в качестве бонуса. — Ни в коем случае! — запротестовала девушка. — Я всячески пытаюсь отучить её от этой дурной привычки. — Так это ваша собака? — я с гневом посмотрела на девушку. — Да, — её лицо начало заливаться краской. Она сердито тряхнула головой и добавила: — Буся — моя собака. Я вам приношу свои извинения и возмещу ущерб, — она ненадолго умолкла и, словно вспомнив что-то важное, опять обратилась ко мне: — Всё-таки, что вы делали на подоконнике? Чувствуя, что краснею, краем глаза я заметила, как тётенька с чихом подалась вперёд, вся превратившись в слуховой анализатор. «Может, думает, что я хотела выброситься из окна?» — при этой мысли я расплылась в улыбке и сказала: — Я спасала бабочку. — Видя их недоумённые взгляды, попыталась объяснить, чтобы не выглядеть полной дурой: — Махаон бился о стекло. Я его выпустила на волю. — Какая любовь к живым существам! — восхитилась тётенька. — Не зря вы нашим собачкам понравились! Девушка тоже улыбнулась. «Красивая улыбка, — отметила я про себя, — познакомься мы не в такой дурацкой ситуации…» — Если вы не против, давайте пройдём в кабинет? — предложила она. — Конечно! — вставила свои пять копеек тётенька. — Сашенька, а у тебя были шлёпанцы, кажется… — Да, что-нибудь придумаем, — ответила Сашенька, посмотрев на мои ступни.

***

— Вы понравились моей маме, — заявила Сашенька после того, как дама с собачкой удалилась, вылив на меня словесный поток извинений и восхищений. Посмотрев на Бусю, растянувшуюся возле дивана, на котором я сидела, добавила: — Да и собачкам, — она улыбнулась. «Очень хорошенькая! — мелькнула у меня мысль. — Может, всё-таки стоит познакомиться с ней поближе?» — В этой кутерьме мы ведь даже не познакомились, — девушка подошла ко мне и протянула руку, — Александра. — Ирина, — вскочив с дивана, я с готовностью схватила тёплую ладошку, — очень приятно. «А ведь она ниже меня, хоть и на каблуках. Фигурка точёная…» — думала я, наслаждаясь прикосновением и внешним видом новой знакомой. — Взаимно, — раздалось в ответ. К сожалению, рукопожатие пришлось прекратить. — Кстати, — Александра подошла к книжному шкафу и достала что-то шуршащее. На поверку это оказалась пара шлёпанцев, которые предоставляют в номерах отелей. — Вам идёт, — рассмеялась она, когда я продефилировала в них к столу и обратно к дивану. — Главное — уверенный вид! — рассмеялась я в ответ. — И вот, — она протянула купюры, — это на туфли. — Но это много, — я воззрилась на деньги, — я не возьму. — А юбка, а блузка? — Александра оглядела меня с головы до ног. Я смутилась под её взглядом. Как я могла забыть о внешнем виде! — Извините, — пробормотала, не зная, куда деть глаза, чувствуя, что горят щёки от воспоминаний о желании познакомиться с ней поближе. — Мама говорила, что вы пришли на собеседование? — Да, но не судьба, — я развела руки, стараясь, чтобы голос звучал бодро. — Ну почему же. Вы хотите быть личным помощником? Да? — Да, — нерешительно протянула я. — Мне нужен личный помощник, и, если вы не против… мы могли бы побеседовать? — предложила она.