Нам и не снилось

Увидев маму, я тотчас забыла о гостях и правилах приличия. Побежала и прижалась как в детстве, и на мгновение почудилось, что у меня снова нет от неё секретов. Захотелось рассказать о ссоре с Сашей и пожаловаться на Сашино поведение — я действительно очень устала от эмоционального прессинга в последние дни. Но здравый смысл победил. Да и мама отстранила меня и, оглядев с головы до ног цепким взглядом, обеспокоенно заключила: — Ты ещё больше похудела! Кожа да кости. Вы что, не ходили кушать к тёте Гале? Кстати, а где твоя Саша? — Она не моя, — буркнула я, — вон, возле папы. — А кто это с ними? — В яркой одежде — Сашина мама, а другая… — Сашина? — удивлённо перебила мама, придирчиво рассматривая маленькую женщину с ёжиком седых волос, облачённую в развевающийся пёстрый наряд. — Никогда бы не подумала… — Почему? — Да они же совсем не похожи, разве что щуплые обе. Только вот в Саше чувствуется порода, а её мать… словно колибри, — хмыкнула мама. — Я бы, скорее, решила, что она дочь второй, высокой. — Почему? — я с любопытством уставилась на директоршу. — Порода, — повторила мама. — Ты имеешь в виду манеру себя подать? — Не только, — мама повернулась и скептически окинула меня взглядом. — Ещё и чувство собственного достоинства, а не эта, — она насмешливо фыркнула, — претензия на оригинальность. Меня неприятно задели мамины слова, хотя говорили мы вроде бы не обо мне. Так было всякий раз, когда мама доставала свой учительский аршин. — Ты так и не сказала, кто вторая женщина, — напомнила она. — Есть в ней что-то… хищное. Такой дай палец — по локоть откусит. Я посмотрела на директоршу. Действительно, в маминых словах был резон. Нос немного крючковатый, как у ястреба, и взгляд надменный… «Ты же считала, что у неё прямой нос, а взгляд проницательный! — возмутился внутренний голос. — Когда ты, наконец, перестанешь зависеть от мнения окружающих?» — Ира! Опять в облаках! — сердито окликнула меня мама, не дав углубиться в размышления о внешности босса. — На нас уже смотрят. — Это Анна Николаевна. Генеральный директор фирмы, — выпалила я. — Генеральный директор? — изумилась мама. — Сама генеральный директор приехала к вам на хутор? — недоверие так и плескалось в её голосе. — Ну, да. — Значит, у вас такой серьёзный проект… — взволнованно произнесла она. — Конечно! — я раздулась от гордости, но не успела и рта раскрыть, чтобы похвастаться, — к нам спешил папа с радостным восклицанием: — Мои девочки! — Взяв маму за руку, он подвёл её к гостям. — Знакомьтесь, моя супруга — Лидия Васильевна. — Какая вы красивая! — восхитилась Сашина мама. — Так и просятся некрасовские строки: Есть женщины в русских селеньях С спокойною важностью лиц, С красивою силой в движеньях, С походкой, со взглядом цариц, — продекламировала она восторженно. — Ой, нашли красавицу, — протестующе махнула рукой зардевшаяся мама. — Да, да, да. Прошу вас, не спорьте! Я ведь художник. Пусть не особо знаменитый, но красота — мой хлеб. Как бы цинично это ни звучало, — её лицо осветилось нежной улыбкой, и она продолжила: — «Тяжёлые русые косы…», «румяна, стройна, высока…». — Были когда-то косы, да сплыли, — вздохнула мама, тряхнув головой, — да и великовозрастной русалкой прослыть не хочется, — она тоже заулыбалась. Я растерянно посмотрела на маму — а ведь она и впрямь красавица! Конечно, у глаз уже обозначились морщинки, да и фигура не девичья, но ведь ей пятьдесят! Я словно увидела её со стороны и теперь со смущённой дотошностью любовалась ею. Вот так живёшь-живёшь с человеком и привыкаешь к нему настолько, что перестаёшь замечать, насколько он красив. Мой взгляд переместился на папу, который сиял, как начищенный самовар. Он тоже красивый: высокий, худощавый, а ведь сколько его ровесников таскают пивные бочонки… Даже волосы сохранил, правда, они уже не чёрные, а почти все седые. Я, конечно, похожа на него. От мамы разве что ямочка на подбородке досталась, что свидетельствует о волевом характере… «Который когда-нибудь проявится», — ехидно захихикал внутренний голос. За мыслями о родителях я упустила всю прелесть взаимных расшаркиваний. Очнулась, когда мама самозабвенно тискала Капу, которая доверчиво тянулась к ней мордочкой. Затем мама помогла разместить её, выбрав для домика самое тенистое место, пронизанное ароматом луговых трав, пока хозяйка собачки не прекращала рассыпаться в благодарностях. Только и слышно было: «Ах, Лидочка!», «Ох, Леночка!» Мы с Сашей ошеломлённо хлопали глазами. Умение обаять — этого у мамы не отнять. Если ей нужно, она и телеграфный столб очарует. А в том, что ей что-то нужно, я не сомневалась. Особенно после того, как она, наградив нас инвентарём, расставила по участку таким образом: я и Лена возле неё, а Санечку и Анну Николаевну она отдала на откуп папе. Это действительно было гениальным решением, потому что папа со своей деликатностью никогда никого не критиковал. Мама, почти вплотную приблизившись к хозяйке Капы, завела светскую беседу: — Леночка, как вам нравится наша пастораль? — щебетала она, ловко захватывая граблями сухую траву у ног собеседницы. Леночка, которая умудрилась вонзить пластиковые зубцы грабель в землю и теперь пыталась их вытащить, тотчас оставила это неблагодарное занятие и, всплеснув руками, воскликнула: — Чудо! А воздух, — она раздула ноздри, жадно вдохнув, — нектар! Дядя Петя, накалывающий сено на вилы поблизости, загагакал на весь участок: — Вон же свиноферма, — указал он на длинные кирпичные здания неподалёку, — там такой нектар, аж в глаза шугает. — Иди давай, а то сейчас по спине получишь, — мама шутя замахнулась граблями и преувеличенно горестно вздохнула: — Ох, уж эти мужчины! Затем помогла Леночке вытащить грабли из земли и сказала, рассматривая сломанный зубец: — Но и без мужчины как? Куда ни кинь — повсюду мужская рука нужна… — Ой! Это я сломала? — Сашина мама застыла в растерянности, прижав руки к груди. Казалось, вот-вот заплачет. — Ничего страшного, — мамин голос полнился добродушием, — они уже старые были, никуда не годные, — она отбросила их подальше. — Вы лучше с нами постойте, побеседуйте. Мне так нравится с вами разговаривать! Мы с Ириной погребём, что тут того сена — ерунда, — мама пренебрежительно махнула рукой. «Точно что-то задумала, — опять с опаской подумала я, — не зря же такую площадь — а здесь больше пятидесяти соток — ерундой назвала. Надо держать ухо востро». Усердно сгребая траву, я приблизилась к разговаривающим. — Ох, спасибо большое! Я такая неумёха, — обрадованно заворковала Сашина мама. — Слава богу, Сашенька не в меня пошла. У неё вся работа спорится! — с гордостью заявила она. Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Видела бы она свою дочь, борющуюся с сорняками… Хотя Александра всё-таки очистила тот кусочек, а вот мамочка её, скорее всего, или тяпку сломала бы, или порезалась бы о её стальной конец… — Ириша тоже такая труженица! Любую работу сделает — любо-дорого смотреть! За что ни возьмётся… Она ведь и медицинский университет закончила с красным дипломом! — зачастила мама, даже перестав грести. Словно по команде, они обернулись ко мне. Я принялась вымахивать граблями ещё усерднее, почувствовав, как заалели кончики ушей. Маме лишь дай похвалиться хоть чем-нибудь, а уж обо мне она может говорить сутками. — Мы с Колей ни копейки за учёбу не заплатили! Всё сама! — мамин голос звенел гордостью и восторгом. — Ей все преподаватели прочили научную карьеру. В аспирантуру чуть ли не умоляли пойти… — Мам, — отозвалась я, не выдержав такого восхваления. Мама отмахнулась от меня как от назойливой мухи и продолжила уже трагическим голосом: — А счастья-то нет! Ведь и не уродина… — Что вы, ваша Ирочка — просто красавица, — полился елей из уст Сашиной мамы, — а до чего у неё добрая душа! Вы только подумайте, Капочка пошла к ней на руки! Капочка, которая никого, кроме меня и Саши, не признаёт, с первого взгляда почувствовала это… — Вот и я о чём! — мама не дала Леночке договорить, торопясь перейти к самому главному. — Уже тридцать почти, а одинёхонька как перст, и никого подходящего. Нет достойных парней! — с горечью закончила мама. — Как я вас понимаю, — закивала Сашина мама, — я тоже, считай, всю жизнь одна. Муж ушёл к другой, когда Сашенька ещё школьницей была. Конечно, это очень на ней отразилось, — Леночка тяжело вздохнула, — она у меня такая чувствительная. Аня, сестра мужа, — она махнула головой в сторону гребущих, — тоже замуж так и не вышла… — Да? — усомнилась мама. — Такая интересная женщина и одна… — Да, одна. Поклонников всегда — пруд пруди, но все не такие, — Сашина мама замялась, а потом продолжила: — Хотя дело-то в ней. Понимаете? — обратилась она к моей маме, которая пристально смотрела на Анну Николаевну и папу, о чём-то беседующих и хохочущих при этом. — Просто она не такая… — Сашина мама умолкла, выжидающе уставясь на собеседницу. — Конечно, понимаю. Чего уж тут непонятного, — в мамином голосе появились стальные нотки. Она нахмурилась и опять принялась за работу, делая яростные гребки и под стать им выплёвывая фразы: — Я считаю… Миссия женщины… Семья! Какой бы она ни была… Ирина тоже не такая… — Да, мне Сашенька говорила, — призналась Леночка. У меня от ужаса так скрючило руки, что я выронила грабли. Сердце бухало, словно я пробежала стометровку на экзамене по физкультуре. В голове вопило сиреной: «Сейчас мама всё узнает! Кошмар! Я этого не переживу!» — Но Сашенька ведь уже встретила свою половинку? — спросила мама вкрадчивым голосом. — Мне Ирочка говорила, что из мира моды… — Да, встретила, — как-то не особо радостно отозвалась Леночка, — не очень мне эта половинка нравится, скажу я вам по секрету, — добавила она почти шёпотом. — Эти модели такие капризные! То не так и это… Но сердцу не прикажешь, — вздохнула она, — лишь бы Сашенька была счастлива! — Сашина мама шмыгнула носом, будто приготовившись зарыдать. На удивление, её горестный шёпот вывел меня из ступора. В голове заметалось: «А ведь Яна не нравится ей! Значит, не так уж и предвзято я к этой модели отнеслась. Видать, та ещё стерва. Значит…» — Да, лишь бы они были счастливы, — мамин голос тоже звучал подозрительно слезливо, — ведь и внуков уже хочется, — мечтательно пожаловалась она. — Ой! У меня это и вовсе больная тема, — согласно закивала Сашина мама. Они понимающе улыбались, видимо, и вовсе забыв о моём существовании. Нашли, так сказать, родственную душу друг в друге. — Так вы считаете, что модель не очень хорошая кандидатура для серьёзных отношений? — уточнила мама, звеня требовательными учительскими нотками. — Знаете, всё очень индивидуально и зависит от самого человека. Но если обобщить, то мальчики — они более покладисты, а вот девочки есть, как бы помягче сказать… стервы ещё те, а так как наших детей интересуют именно… — А что там папа с Анной Николаевной делают?! — возопила я экзальтированно. Мама мгновенно потеряла интерес к разговору и уставилась на веселящуюся пару. — Извините, — обратилась она к Леночке, — пойду проверю, как там сено, — она натянуто улыбнулась и поспешила прочь. У меня словно гора с плеч свалилась, когда я увидела, как мама вклинилась между папой и директоршей, оттеснив последнюю подальше от папы. — Лена, пожалуйста! — я подскочила к Сашиной маме, молитвенно сложив руки на груди. — Я вас очень прошу! Та испуганно уставилась на меня. — Ирочка, что случилось?! — спросила она дрожащим голосом. — Мои родители не знают, что я… — я замялась, не находя нужных слов. — Ты?.. — Я… лесбиянка, — запинаясь, выдавила я, зажмурившись от внезапного стыда и собственной безрассудности. Признание колючим ежом скатилось на дно желудка, мгновенно вызвав тошноту. И как только люди делают каминауты на весь мир?! — О, деточка! — Мою кисть сжали тёплые пальцы, для столь тщедушного тельца довольно сильно. Она попыталась улыбнуться в ответ, но уголки её губ предательски дрожали, так и норовя опуститься. — Господи, Ирочка! Извините меня, ради Бога! Я же не знала… Мне Сашенька сказала, что… Ну, что вы такая же, и я думала, что ваши родители знают, — скороговоркой зашептала она, судорожно стискивая мою ладонь. — Мне даже в голову не пришло, что вы им не сказали, — она вопросительно воззрилась на меня, наконец-то оставив мою руку в покое. «Хорошо ей говорить, — меня вдруг разозлила её последняя фраза, — знала бы она мою маму…» — Вот когда встречу девушку своей мечты, как Саша, — надеюсь, Леночка не заметила иронический подтекст, — я им скажу. А пока, как говорят англичане, «don't trouble troubles until troubles trouble you», — блеснула я знанием английского. — А у нас есть такая поговорка: «Не дразни собаку, она и не укусит», — улыбнулась Леночка. Я вернула улыбку, подумав про себя: «У Санечки действительно мировая мама». Словно аплодисменты к моим мыслям, раздались глухие раскаты грома. Мы подняли глаза к небу. Ветер гнал тучи, сбивая их в плотные серые массы. — А ведь сейчас может хлынуть, — сказала я и, схватив грабли, принялась грести сено. — А мне что делать? У меня сломались… — Сашина мама вопросительно смотрела на меня. «Лучше всего, наверное, попросить её уйти. Например, к Капе, оберегать ту от грома и молний, — я уже было вознамерилась озвучить эту мысль, но вовремя спохватилась. — Нет, надо держать её при себе… Не дай бог, ещё что-то кому-нибудь ляпнет… Пусть даже и о Санечкиной ориентации — проблем не оберёшься!» — Держите, — я протянула ей свои грабли. Надеюсь, стальные зубцы останутся целы. — Спасибо! — она с благодарностью взяла инструмент. — Ой, а как же вы? — А я вон той штукой поработаю, — указала я на вилы, воткнутые в землю неподалёку. Я накалывала сено и несла его к куче побольше, которую потом дядя Петя заберёт на телегу и отвезёт к стогу. Работала я со злым азартом, вопреки слабости, что накатила после нервного потрясения. «Спасибо тебе, Сашенька, что ты такая молодец, что всё рассказала маме… — ворчала я, подтаскивая сено, — о чём тебя никто не просил… А мне теперь расхлёбывай…» — я утёрла пот со лба и посмотрела на причину своих несчастий. Она несла охапку сена к копне. Вот дура! Кто же сухую траву голыми руками носит! Да ещё с такой нежной кожей! Обколется же вся! Неужели никто не видит? Я гневным взором обвела участок. Все лихорадочно гребли, торопясь успеть как можно больше до дождя. Даже Анна Николаевна довольно сноровисто двигала граблями. «А это горюшко свои, скорее всего, сломала», — мой взгляд метнулся опять к Санечке, которая медленно двигалась к копне, неся на вытянутых руках светло-зелёный травяной ком. Не раздумывая, я наколола сено на вилы и поспешила туда же. — Сено надо носить на вилах, — выдала я, сбросив охапку у копны и глядя, как Саша пытается возложить свою ношу на самую верхушку, а та противится, норовя съехать ей прямо на голову. Это выглядело так комично, что я рассмеялась. Она повернула ко мне потное, красное лицо и сказала сердито: — Чем ржать как конь, лучше бы помогла! — Как мы поднаторели в фольклоре, — не удержалась я. Мне стало неприятно от слова «конь» из Сашиных уст. — С кем поведёшься, от того фигни и наберёшься, — прошипела она и опустила руки. Сено тотчас же свалилось ей на голову и рассыпалось по плечам. Она смотрела на меня в упор, практически не мигая. Я почувствовала, как к горлу подкатывает ком от желания обнять и впиться в эти губы, чтобы до страстной боли… А ещё нежность такая, что хочется плакать и убирать травинки, прилипшие к потным плечам… И целовать, едва касаясь царапин, проступивших красными полосами на руках и ногах… — Ну что ты смотришь на меня! — буркнула Саша. — Я страшная, да?! — она неловко начала отряхиваться. — Нет, — опешила я, — красивая, — на моём лице расплылась дурацкая улыбка. — Издеваешься?! — взорвалась она. Её глаза угрожающе сузились. — Что здесь может быть красивого?! Потная, грязная, исцарапанная, словно… — она умолкла, шумно и быстро задышав. — …со свалки? — предложила я невинным тоном. Оказывается, мне нравится дразнить Санечку. — Конечно, в мире фэшн такой вид не прокатит, а здесь сойдёт. Мы люди недалёкие, чёрствые, об утробе токмо пекущиеся, в лапти обутые, не гордые, — меня несло со страшной силой на волнах сарказма, — подберём, отмоем, накормим, напоим и спать уложим. Не волнуйся, приставать не будем. Сохраним в целости и сохранности для твоей фэшн-дивы, — закончила я монолог, со злорадным удовлетворением отметив, как кривится Сашино лицо в плаксивой гримасе. — Ты… Ты злая, болтливая мегера! — сдавленным от злости голосом бросила она. Взяв вилы, словно винтовку, наперевес, я сделала несколько шагов по направлению к Санечке, заставив её испуганно попятиться. Она упёрлась спиной о копну. — Это я болтливая?! — угрожающе спросила я. — Да, — Сашин голос дрожал как осиновый лист. Она мотнула головой, будто в подтверждение своих слов, и повторила уже более твёрдо: — Да. Ты болтаешь, не думая о последствиях, — она зажмурилась и втянула голову в плечи, словно ожидая удара. Мне действительно хотелось треснуть её по башке. Я еле сдержалась, сжав древко с такой силой, что побелели костяшки пальцев. — Офигеть, — выдохнула я, — если кого и обвинять в болтливости, то только тебя! — я тряхнула вилами. Санечка, открывшая было рот, моментально его захлопнула. — Ведь это ты разболтала своей маме обо мне! Зачем ты ей это сказала?! — я осуждающе уставилась на неё. — Что сказала? Я не понимаю… Я ничего не говорила, — она отрицательно замотала головой. — Кроме того, что ты болтлива, как попугай, ты ещё коварна, как лиса, и труслива, как гиена, и… — я умолкла, потому что Саша… плакала? Весь мой боевой запал мигом улетучился. — Я не хочу… Я… не могу… Ты меня так ненавидишь… Но что мне де-е-елать?.. — она рыдала, словно ребёнок, взахлёб, судорожно всхлипывая и дрожа всем телом. Вот только истерики мне не хватало. Я воткнула вилы в землю и застыла, не зная, как её успокоить. Проще всего было обнять, прижать к себе, и пусть поплачет. Но после всего произошедшего я боялась к ней даже прикоснуться. — Саша, ну с чего ты взяла, что я тебя ненавижу? — спросила я потерянно. — Я просто разозлилась, потому что ты рассказала своей маме, что я лесбиянка. А твоя мама чуть было не проболталась моей маме! А если бы сказала?! — мой голос задрожал. — Разве моим родственникам можно о таком знать! — Ни в коем случае! — раздалось за моей спиной. Я обернулась, холодея от ужаса. На меня насмешливо смотрела директорша. — Извините, что услышала сию страшную тайну, — Анна Николаевна наигранно округлила глаза, — но сюда скоро прибудет прелестная тётя Галя с не менее любопытным дядей Петей, а вы здесь мексиканские страсти развели. Александра Павловна, а не проведать ли нам Капочку? Она подошла к Саше и, довольно бесцеремонно взяв ту за локоть, повела в направлении к Капиному домику.