Нам и не снилось

— Анна Николаевна, вы — мой герой! — заявила я, едва сев в машину. — Спасибо огромное-преогромное! — я прижала обе руки к груди, стараясь выразить всю силу своих чувств. — Ну, «спасибо» на хлеб не намажешь и в стакан не нальёшь, — она пристально посмотрела на меня, — придвигайтесь ближе, обсудим возможные способы благодарности. Я, словно загипнотизированная, смотрела на неё, чувствуя, как меня затягивает в глубину её серых глаз… Вдруг машину тряхнуло так, что я чуть не упала с сиденья, а директорша ударилась о дверцу. — Саша, ну аккуратнее же. Ведь не дрова везёшь! — возмутилась она, потирая ушибленную спину. — Не нравится, сами везите! — сердито парировала та. — Да нет уж, увольте. Нам с Ириной Николаевной есть о чём поговорить. Садитесь ближе, — Анна Николаевна похлопала рукой по сиденью возле себя. — Не бойтесь, я не кусаюсь. Её голос и взгляд завораживали. Я придвинулась к ней и… Машина вильнула в сторону. Я, не успев завершить манёвр с пересаживанием, завалилась на спину, хорошенько приложившись макушкой о дверь. — Надо внимательнее следить за дорогой! — раздражённо зашипела я. — Надо не ёрзать по всему сиденью, а сидеть на своём месте, — отбила эта шумахерша. — Я и не ёрзала! — огрызнулась я. — Ах, пододвиньтесь ближе, Ирина Николаевна, будем беседовать, — передразнила Саша Анну Николаевну, — это меня, что ли, звали?! Директорша засмеялась: — Я читала, что переизбыток кислорода может вызывать у человека неадекватные реакции. Например, агрессию… — А вы меня не трогайте, и будет вам счастье, — процедила Саша. — Девочки, пожалуйста, не ссорьтесь! — голубем мира влетела в нашу перебранку Леночка. — Да, девочки сегодня очень напряжённые, — протянула директорша, — и я даже знаю почему. — Она умолкла, и дьявол в её глазах заставил меня вздрогнуть. Я поняла, что боюсь эту женщину. Она запросто может рассказать о случившемся у копны, а я не хочу, чтобы мама Саши об этом узнала, потому что… — Что-то случилось? — взволнованно воскликнула Леночка, обернувшись к нам и уставившись на меня испуганными глазами. — Нет. Всё нормально, не волнуйтесь, — я старалась придать своему голосу оптимизм, которого, к сожалению, не испытывала. Видимо, получилось плохо, потому что глаза Сашиной мамы стали ещё испуганней: — Вы что-то скрываете от меня, да? — её взгляд метался между мной и Анной Николаевной. — Я — нет. Вся как на ладони, — директорша широко развела руки, едва не касаясь меня. — Это у Ирины Николаевны имеется страшная тайна… — медленно проговорила она, не отрывая от меня глаз, — и я знаю, какая. Не зря говорят, что душа от страха уходит в пятки. Именно такое ощущение у меня и возникло. Но словно чёрт какой дёрнул за язык, и я прошептала, затравленно глядя на неё: — И какая? — Вы сожалеете, что не отнесли яйца, а значит, — она хмыкнула, — упустили такой шанс встретить свою половинку. — Действительно! — выдохнула я. Радость вкупе с облегчением забурлили во мне точно газировка. Вот уж впрямь у страха глаза велики! Я улыбнулась и спросила, стараясь, чтобы мой голос звучал серьёзно: — Что же теперь делать? — Я рекомендую подсчитать плюсы и минусы, которые вам сулила возможная ситуация. Начинать нужно непременно с выгод, тогда минусы не выглядят столь устрашающе. Первый плюс: орёл с кулачищами! Многообещающее сочетание, — засмеялась она. — Как обзавидуются клубовские девицы! А вы идёте с таким красавцем и на всех ноль внимания, фунт презрения. Теперь минус… — она задумалась, потом выдала с озабоченным лицом: — Но ведь сколько у вас появится конкуренток! Конечно, это заставляет быть в тонусе, но всё же… — Да ладно! Иду к бабе Гадючихе. Рассказываю о своей беде, получаю куриную ножку, красной ниткой обмотанную… Ношу её возле сердца, чтобы быть во всеоружии… — меня разобрал безудержный смех. Анна Николаевна, хохоча, подхватила: — Ещё нужно в полночь выйти на перекрёсток и помахать этой ножкой, приговаривая: «Суженый мой, ряженый, ко мне лицом повернись, ото всех отворотись». — Это вы такую манипуляцию проделывали? Вытирая слёзы, выступившие от смеха, она лишь закивала головой в знак согласия, не в силах разговаривать. Думаю, это сказывалось действие наливок. Даже Леночка рассыпала звонкие колокольчики веселья по салону. Как мы с Санечкой хохотали тогда в машине… Моё настроение, взлетевшее было пузырьками радости, стремительно поползло вниз. Я тряхнула головой — долой воспоминания! Настоящее — вот залог счастливой жизни! А сейчас мне весело! А Саша пусть себе дуется сколько хочет! Непонятно только отчего! — Значит, вы призывали своего суженого-ряженого, а он?.. — я вопросительно посмотрела на директоршу. — А он, зараза, так и не призвался, — она преувеличенно скорбно вздохнула и добавила: — Не будем о грустном. Итак, второй плюс… — Можно, можно мне? — задорно вторглась в нашу забаву Леночка. — Валяй, — Анна Николаевна благодушно улыбнулась, вольготно развалившись на сиденье. Я в который раз подивилась её умению чувствовать себя комфортно в любой ситуации и тоже попыталась поудобнее пристроиться, расплываясь по креслу. — Я думаю, что жизнь в сельской местности, в доме из экологически чистого дуба чудесным образом отразится на вашем самочувствии и, конечно же, здоровье… — Точно! — подхватила директорша. — Пристройку нужно делать тоже из дерева! — А зачем нам пристройка? — рассмеялась я. — С милым рай и в шалаше… — Можно даже без шалаша, — искрилась смехом Леночка. — Конечно, любовь — такая штука, — поддержала её директорша, — но ведь дети пойдут! На свежем воздухе, да с такой едой, Ирина Николаевна, я уверена, вы сразу тройню родите, потом двойню… — А можно потише себя вести?! — возмущённо рявкнула Саша. — Вы мне мешаете! — Да вы что?! И чем же это мы вам мешаем? — парировала Анна Николаевна. — Сашенька, ты ведь любишь, когда в машине разговаривают, — укоризненно заметила её мама. — Вот именно — разговаривают! А не… — она замялась, точно опомнившись и подыскивая словцо помягче. — А не ржут как кони? — предложила Анна Николаевна. — Точно! Как кони! — Сашин голос полнился неприязнью. — Александра Павловна, послушайте моего совета… Если у вас плохое настроение, нехорошо портить его остальным, — тон директорши, сперва вальяжный, на последних словах зазвенел сталью. Я невольно поёжилась. Да, с этой дамой шутки плохи! — У меня хорошее настроение! — процедила сквозь зубы Санечка. Машина опять вильнула. — Приехали. — Слава Богу! А то как знать, остались бы живы, доведись ехать дальше, — рассерженная директорша резко дёрнула дверную ручку. — Сашенька, ну зачем же так? — услышала я печальный Леночкин голос, когда открывала дверь машины. Я задержалась — уж очень было интересно услышать ответ. К сожалению, она пробормотала что-то нечленораздельное. Вот уж действительно, какая вожжа ей под хвост попала? Может, Анна Николаевна ей что-то неприятное наедине сказала? «А тебе не всё ли равно? — удивился внутренний голос. — Александра — только коллега! Разве не так?»

***

— Вы спите на этих досках? — директорша с недоверием посмотрела на полати. — Да нет, — я улыбнулась, глядя на её недоумевающее лицо, — мы спим на сеновале, на свежем воздухе. — Я сплю в спальном мешке возле машины, — влезла Саша, сюсюкавшая с собаками и, казалось, не проявляющая ни малейшего интереса к нашей беседе. Я бросила на неё вопросительный взгляд. Она опять занялась Бусей и Капой. Ладно, пускай будет спальный мешок… Мне до лампочки её враки! — Ух ты! — глаза Анны Николаевны загорелись. — Никогда не спала на сене. Это, наверное, обалденно романтично: ароматные травы, волшебные звуки летней ночи… — Ага! И кучи насекомых, живущих в сене вкупе с мышами и крысами! — опять вставила свои пять копеек Саша. — Мне кажется, что у страха глаза велики, — улыбнулась директорша. — Судя по цветущему виду Ирины Николаевны, сны на сеновале — классная штука! Решено! Я с вами, Ирина Николаевна! Если вы не против, конечно, — она вопросительно посмотрела на меня. — Конечно не против. И нет там никаких насекомых жутких. И мышей нет, — послала я очередной камень в Санечкин огород. Она же и ухом не повела. Что-то шептала Капе на ушко, поглаживая по спине Бусю, которая ревниво следила, чтобы чиху не досталось большее количество поглаживаний. «Как можно быть такой вредной? — мои мысли снова скакнули не туда, куда нужно, и я попыталась направить их в верное русло. — Мне всё равно, что говорит и делает Саша! Мне всё равно! Но, блин, почему она так себя ведёт?!» — Ленок, ты с нами? — обратилась Анна Николаевна к Сашиной маме, которая с озабоченным видом что-то перекладывала в сумке, но, видимо, тоже прислушивалась к нашей беседе, потому что сразу отрицательно замотала головой: — Нет, я лучше в спальном мешке. Я боюсь всяких жуков и грызунов… — она нервно вздрогнула. — Мам, ничего там страшного нет. Может, и пролетит какой комарик, — сказала Саша, — но, действительно, сон на свежем воздухе с ароматом трав — такой релакс для нервной системы… — Уж кому он сейчас точно нужен, — директорша уставилась на Санечку, которая в свою очередь дерзко посмотрела на неё, словно готовилась к схватке, — так это тебе. Уж очень ты сегодня взвинченная. — Ну уж нет, увольте! — фыркнула Саша и направилась к Леночке. — Мама, а где?.. — и тоже склонилась над сумкой. — Ирина Николаевна, а не прогуляться ли нам к сеновалу? — директорша подошла ко мне, согнув руку приглашающим крендельком, и добавила едва слышно: — А давайте ещё подразним Александру? — она озорно мне подмигнула. — А пойдёмте, — я не смогла сдержать улыбку и взяла её под руку. Да, с ней не соскучишься! Да и Санечку позлить хочется… Пусть знает… Что она должна знать, я так и не успела додумать, потому что уже возле самой двери умудрилась обернуться и кинуть любопытный взгляд на Сашу — злится ли? Она стояла, глядя нам вслед, и казалась такой… потерянной? Я не успела толком рассмотреть, потому что она тотчас же отвернулась.

***

Стоило двери закрыться за нами, Анна Николаевна опустила свою руку, освободив мою, и деловито прошагала в сенцы. Я на автомате шла за ней, пытаясь понять Сашино поведение. — Благодать! — директорша остановилась возле куста бузины. — Какая тишина! Цикады как звенят! А воздух! Может, зря вы отказались нести эти яйца? — Почему? — я непонимающе уставилась на неё. — Много причин. Присяду-ка я, подожду, когда Александра Павловна выбежит к нам, — директорша опустилась на густой зелёный ковёр спорыша. — Какая красота! — она поводила руками по траве. — Вот так бежим, спешим всё время, не замечая того, что вокруг: зелени листочков, приятного ветерка, аромата луговых трав… Хотя в городе это не везде и найдёшь, — она как-то печально улыбнулась, — что-то я… Громко хлопнула входная дверь. Я обернулась и увидела Сашу, которая, стремительно сбежав по ступенькам, направилась за угол дома. — Пылая гневом праведным, помчалась нас искать, — засмеялась директорша и посмотрела на меня снизу вверх. — А давайте начистоту, Ирина Николаевна? Мне вдруг стало неловко. Я тоже опустилась на траву и пробормотала: — То есть? — Сегодня выходной… Забудем о субординации, поговорим откровенно. Мы обе — женщины, которым нравятся женщины. Вы ведь не станете это отрицать? Дело запахло жареным. Я завозилась по траве, пытаясь сообразить, что ответить. Внезапно спорыш показался мне безумно интересным. — Я не знаю о вас, но да, мне нравятся женщины, — с трудом оторвавшись от созерцания травы, я посмотрела на неё, стараясь выглядеть невозмутимой. Хотя у самой поджилки тряслись. Не многовато ли на сегодня признаний с моей стороны? До чего же длинный и тяжёлый день… — Да ладно вам деликатничать, — Анна Николаевна как-то вяло махнула рукой, — вы достаточно умны и проницательны, чтобы это понять. Я невольно разулыбалась: приятно слышать похвалу из уст босса. — Сегодня вы вели себя весьма отважно. Правда-правда, — Анна Николаевна улыбнулась и, не позволяя мне возразить, продолжила: — Дать отпор столь озабоченным родственникам, я так понимаю, в энный раз стремящимся выдать вас замуж… Они чудесные, радушные люди, но их неуёмное желание устроить вашу судьбу… Ханума дядя Петя. Досада на родню всколыхнулась вновь, и всё же я не могла не улыбнуться. — Да, прессинг ещё тот! И как таким людям рассказать о своих предпочтениях? — Я рассказала, — хмыкнула Анна Николаевна. — Ну выгнали из дома… Точнее, я сама ушла, — она вырвала травинку, повертела в пальцах. — Так и не возвратилась туда душой… Хотя какая мать не хочет, чтобы её дочь вышла замуж, родила детей?.. Чтобы как у всех, а то и лучше, — она попыталась улыбнуться, но получился какой-то оскал. — А вот и наш укор совести… Александра Павловна, мы здесь, — позвала она. Я обернулась. Увидела, как Саша, почти бегущая, остановилась, чуть не упав, и уже спокойной походкой направилась к нам. — Ирина Николаевна, сегодня вечерняя съёмка, — заявила она ещё издалека, — мне нужна ваша помощь. — Какое трудолюбие! Обязательно поставлю галочку в вашем личном деле, — Анна Николаевна хищно ухмыльнулась, сверля Сашу взглядом, — только ведь сегодня законный выходной. Нарушать законодательство я не позволю. Да и вы, я уверена, профессионал такого класса, что сами справитесь. — Но ведь вы же говорили о съёмке, — растерянно пробормотала Санечка, моментально утратив всю свою деловитость. Директорша скорчила грустную мину. — Надо же было как-то вырвать ценного сотрудника из лап беспощадных родственников. Вы же, как её непосредственный начальник, этого не сделали, — тонкий палец обличительно ткнулся в сторону Александры. — А при чём здесь я! — вспыхнула та. — Я не считаю правильным лезть в личную жизнь подчинённых! — Резко развернувшись, она решительно зашагала прочь. Я, уже было открывшая рот заявить, что мне несложно помочь Санечке, после её слов о личной жизни подчинённых моментально заткнулась, чувствуя, как во мне закипает гнев. Вот зараза! Действительно, от любви до ненависти — один шаг… — Вы не находите, что Александра Павловна слишком бурно реагирует? — задумчиво произнесла Анна Николаевна, глядя вслед уходящему трудоголику. — Что? — пробурчала я, выныривая из своих размышлений. — И то говорит, что ей дела до вас нет никакого, а то глаз не сводит… — С меня? — я недоверчиво уставилась на директоршу. Шутит она, что ли… — Ну это я образно так выразилась… — Анна Николаевна пощёлкала пальцами. — Выходки её ребячливые… Стоило мне здесь появиться… На какую-то детскую ревность смахивает. Не находите? — подняла она бровь. — Не нахожу что? — Мне всё больше и больше не нравился оборот, который приобретала наша беседа. — Да что же вы всё вопросом на вопрос отвечаете! Мы же договорились говорить начистоту! — рассердилась Анна Николаевна. — Вам нравится Саша? Её взгляд впился в меня, прожигая насквозь. Я почувствовала, что краснею. И чего она лезет?.. — А почему она должна мне нравиться? — О Боже! Опять! — директорша театрально воздела руки к небу. — Значит, она не вашем вкусе? — Нет, ну почему же… — замямлила я, проклиная про себя бесцеремонность собеседницы. — Но ведь она в отношениях. Очень любит свою девушку и, насколько я знаю, взаимно, — я пожала плечами, пытаясь казаться равнодушной. — А вы в отношениях или свободны? — Я? — Здесь есть кто-то ещё? — Анна Николаевна заозиралась по сторонам. — Разве что Александра за кустом прячется, но про неё мы уже выяснили. Ах да, ещё есть я. Я — свободна. Теперь ваша очередь. Больше всего мне хотелось послать её подальше, но вместо этого я сказала: — Я не в отношениях. Сказать, что я свободна, язык не повернулся. Но, очень надеюсь, в скором времени это случится!