***
За два месяца до дня рождения Арслана отец задался вопросом о том, что можно подарить ему. Для него мой удачный брак был отличным шансом и он не собирался его упускать. — Он принц, наверняка у него есть все, — рассуждал мужчина за обедом. — Но это не дает нам права игнорировать его. Ты можешь придумать что-нибудь сама, хотя я тоже позабочусь об этом. — Как пожелаете, отец, — ответила я с приклеенной улыбкой. На самом деле, опираясь на мои записи, Арслан больше всего нуждается в друге. Я уже решила, что моим подарком станет почтовый сокол, который смог бы переносить письма из столицы в крепость и обратно. Осталось только подумать о том, как более эффектно его преподнести.***
Четырнадцатый день рождения принца Арслана приходился на начало осени. Сам мальчик не очень любил это празднование. Юный принц не любил своего одиночества, а в этот день, как правило, он ощущал его необыкновенно остро. Дело было в ожидании семейного празднества, но его родители редко разделяли с ним это событие. Сидя в малом троннои зале, он привычно принимал множество поздравлений и гостей, но, нужно признать, одного из них он ожидал с особым трепетом. — Ваше Высочество, лорд Хадир из крепости Кхашан прибыл, — объявил придворный. Арслан неуклюже заерзал на малом троне, ожидая чего-то особенного. Он нервничал, думая о том, что могла преподнести ему его будущая невеста. На самом деле, если спросить Арслана готов ли он стать чьим-то женихом, он бы ответил — нет. Но заинтересованность мальчика исходила в первую очередь от того, что его мать королева Тахеминай была крайне впечатлена этой девочкой. За лордом в зал вкатили небольшую груженую повозку. — Ваше Высочество, приветствую вас, — масляно начал мужчина. — Эти подарки были подготовлены мной и, — он сорвал ткань накинутую на повозку. — Моей дорогой дочерью. Мы, преданные служители Парсы и ваши рабы, удостоенные великой чести, поздравляем Ваше Высочество. Пусть богиня Митра направляет вас. Огромная клетка приковала внимание Арслана. Из секундных размышлений его вывел головокружительный сладкий запах. Слуги успели раскрыть великолепно украшенные сундуки, в которых скрывались яства. — Ваше Высочество, моя дочь просила, чтобы вы воспользовались этим, — слуга протянул принцу резную вещицу. — сегодня в полночь, чтобы понять смысл её подарка.***
Дворец погрузился в объятия темноты и тишины, словно отдыхая от пышного празднества. В покоях принца горели «счастливые» свечи. Их аромат уносил мальчика в дальние места. Ему нравилось мечтать о том, что он никогда не видел и почему-то этот тягучий запах распространявшийся в комнате помогал ему в этом. Ноги привели Арслана на балкон, где стоял подарок его будущей невесты. Юному принцу действительно не показалось. Огромная клетка была пуста. Мальчик задумчиво вертел в руках маленький деревянный свисток. Он с нетерпением ждал полуночи.***
В комнате царил полумрак. С недавнего времени он помогал мне лучше думать. Севен наверняка бы отругала меня за чтение в вечернее время, но мне нужно было себя чем-то занять. Я беспокоилась. Прошла уже неделя с момента отправки почтового сокола принцу, а ответ все не приходил. Возможно, птица потерялась? Запуталась в дворцовых окнах и не различила звука свистка? Я нервно потерла мочку уха. Не нужно так беспокоиться. Хадир наверняка купил лучшую птицу во всей Парсе и она не могла так глупо заблудиться. Я аккуратно сложила книгу. Не могла же? Как эти мысли раздражают! Ноги затекли и идти к полке с книгами и свитками мне совсем не захотелось, так что я положила книгу на край стола. Бирюзовая свеча с запахом тимьяна, барбариса и петрушки — специальный сбор для принца — почти догорела. Можно было, конечно, позвать Севен, чтобы она приготовила все ко сну, но почему-то делать этого не хотелось. Пусть сначала свеча догорит. На глаза попалась шкатулка, которую отец подарил мне на прошлый день рождения. Я так и не открыла её. После смерти мамы не хотелось никаких подарков и поздравлений, так что эта вещь навевала только грустные воспоминания. Сейчас я не могу сказать, что спокойно принимаю смерть Пинар, но рассказывать и думать об этом теперь намного легче. Это словно стало частью моей жизни.Просто частью будней.
Я шумно втянула носом воздух, собираясь с силами, и потянулась к краю стола, что бы открыть шкатулку. Это так удручает. Жутко от того, что ты умираешь, а мир продолжает жить, чтобы вскоре забыть о твоем существовании. Ведь и те, кто тебя помнил тоже умрут рано или поздно. В груди камнем легло напряжение. Кажется, пора закрывать ставни на ночь. Становится прохладно. Дрожащими пальцами я нащупала замочную скважину в тесненном серебре. Ключ был совсем маленьким. Удивительно, что до сих пор он не потерялся. Замок поддался без особых трудностей. Внутри на мягкой подушке лежал прекрасный жемчужный браслет с огранкой из серебра и сережка с пером. Мое сердце забилось чаще. Красивое перо. Одна его часть была серая, другая белая. Довольно забавно. Я аккуратно взяла серьгу и подняла ее поближе к лицу. Украшение сделано очень искусно и женственно, что странно, я не видела подобных украшений у здешних женщин.Перед моим носом приземлилось голубиное перо. Половина его серая, а другая — белая.
Голову пронзила резкая боль. Я схватилась за нее двумя руками, не выпуская украшения из своих рук.— Это хороший знак, — довольно сказала Пинар. — Такие перья предвещают детям незаурядную и счастливую судьбу.
Как странно. Такие далекие воспоминания так отчетливо возникли прямо в голове.Ее голос оказывается был таким звонким.
Я уже забыла.
Я прижала украшение к груди так сильно, как только могла. Слезы капали на подол ночного платья и мне сложно было взять себя в руки. Пальцы побелели и онемели от напряжения, а тело потряхивало, как в лихорадке. Она не была мне мамой. Нет. Я ее таковой никогда не считала. Почему же мне так больно? Когда мне удалось оправиться от истерики, свеча уже догорела. На дне пиалы неровными буквами было начертано: «Беда не скажет: «я иду».»***
Войска Луситании вторглись в королевство спустя две недели после дня рождения принца. Я узнала об этом находясь на могиле матери вместе с Хадиром. Он часто приходил сюда, и хотя предпочитал быть наедине с собой, иногда мы с ним пересекались. Его толстое лицо побледнело и он без промедлений отправился в замок. Я же отправила последнее письмо Агшину с просьбой защищать принца. Если он будет рядом с ним, то с большей вероятностью выживет. Сокол, которого я подарила Его Высочеству так и не прилетел, несмотря на то, что Хадир лично проследил, чтобы птица попала принцу в руки. Кажется, я ошиблась с подарком. Видимо, Арслан не очень-то хотел общаться со мной. Это было даже обидно. Хотя мальчика вряд ли спросили о том, хочет ли он, чтобы я стала его невестой. Тогда он, возможно, не желает даже знать меня? Я в раздражении накручивала прядь волос на палец. Как-то это… грустно?***
Прохладный ветер нещадно поднимал песок и пыль в воздух, задувая их куда-то под плащ. Он колол щеки и нос, пока я направлялась к крепости. Севен и Гюнь неспешно следовали за мной. Посещать могилу матери стало своеобразной традицией начала нового дня. Пусть сегодня мне и удалось посетить Пинар только вечером. Поражение при Антропотене было оглушительным. Судьба короля не была известна, а принц скрывался. В таком положении дел Хадир занял выжидательную позицию, а расположение нашей крепости позволяло не беспокоиться о нападках луситанцев. Больше всего Хадира беспокоило то, что нас с принцем так и не обручили. Закатное солнце почти скрылось за горизонтом. В крепости всегда солнце садилось раньше, ведь она была окружена горным хребтом. Агшин так и не ответил на мое письмо. Я надеюсь, что он последовал моей просьбе и держался рядом с принцем. В противном случае… Я нервно дернула головой. — Госпожа, вам холодно? — засуетилась ободрившаяся Гюнь. В любом случае, он должен был умереть. Мне остается только смириться с этим и думать, как выжить, когда принц окажется здесь. — Да, — кивнула я. — Сегодня прохладно. Севен тут же укутала меня в меховую накидку, которую до этого несла в руках. Хадир ведь тоже должен… Резкие выкрики и топот военных раздались внезапно. Мы находились уже достаточно близко ко входу, но я все равно сорвалась на бег. Сердце заколотилось в грудной клетке, словно норовило выскочить из груди. На нас же не напали? Не могли же? Крепость стоит в удачном месте, не стоит волноваться. Но вдруг?.. Позади остались Севен и Гюнь. Несмотря на то, что я давно не занималась даже танцами, бегала быстро.Как же стстрашно!
Дыхание сбилось, когда я оказалась перед главным выходом во внешний двор. Даже не заметила, как пробежала замок. Воины крепости выглядели растеряно. Они странно поглядывали на меня, но покорно открыли тяжёлые двери. Закатное солнце ударило лучами по глазам, заставляя прищуриться. Я не сразу поняла, что происходит, но различила полную фигуру Хадира. Рядом с ним темным пятном возвышалась крепкая фигура воина. Тёмные латы, смуглая кожа, смоляные волосы. Я замерла в растерянности. Воин тоже окинул меня удивленным взглядом. Глаза у него были цвета янтаря. — Дариун… — вдруг дошло до моего напряженного сознания. — Дерья, дитя мое, — смущенно захохотал Хадир. — поприветствуй гостя. Пусть его голос и был похож сейчас на растопленное масло, я ясно ощутила опасность, исходящую от него. Резво подобрав подолы накидок и прикрыв шаровары, я сложила руки в замок на животе. — Простите мне мое замешательство, — неглубокий поклон и легкая улыбка, как и учила Пинар. — Я Дерья, госпожа крепости Кхашан, рада приветствовать вас доблестный воин Парсы. Дариун скоро поклонился мне в ответ, тут же обращаясь к Хадиру: «Если позволите, я отправлюсь на встречу принцу.» Хадир тут же нелепо замотал руками, проявляя вежливость, и воин направился к своей лошади, которую держал крепкий кудрявый воин в доспехах. Прошла всего пара месяце с начала войны и вот принц уже здесь. Сердце не прекращало биться, я чувствовала, как липкий пот стекает по моей спине. Хадир до этого дававший указание слугам, повернулся ко мне. — Дерья, дорогая, — он обратился ко мне тем же елейным голосом и, кажется, был действительно счастлив. — Подготовься. Сегодня ты проведешь ночь с принцем. Его глаза сверкнули и в них можно было увидеть всю ту хитрость и холодный расчет, которые всегда таились в Хадире. — Подготовьте бани, — он обратился к подошедшим Севен и Гюнь. — Сегодня ночью решится судьба Парсы.