Last Place That Love Lives

Тони помнит, как солнечный свет преломляется в волосах Пеппер. Это красиво. Как пузырьки шампанского, лопающиеся в закатных лучах лучшего пляжа Малибу. Как неравномерные всполохи на приборной панели красного дерева в новой машине. Как новая полировка на наплечниках костюма, еще не поврежденная в очередной попытке спасти весь мир. Пеппер пахнет всегда домом, чем-то, что Тони Старку уже давно перестало быть знакомым. Он знает аромат кожаного салона Ламборгини и даже может утверждать, что его обонянию знаком хром и железо, но Пеппер пахнет так, что ему все равно плейбой он, филантроп или миллиардер. Тони Старк хочет домой — это все, что ему известно. А еще ему известно то, что он находится так далеко о Пеппер, как никогда раньше. Вокруг — осколки чужой планеты пролетают перед ним, будто доказательства насмешки вселенной. На пальцах все еще пепел, и Тони не хочет и не может думать о настоящем. Он думает о прошлом. И даже о будущем, по крайней мере, о том его варианте, который никогда не стал настоящим. В его мыслях, может даже слегка сентиментальных и не подходящих, совершенно точно неуместных — Пеппер прикасается к его лицу и говорит, что он справился. — Эй, — шепчет она, улыбаясь, и на губах у нее та самая алая помада, от которой Тони хочется послать всех моделей мира куда подальше, — герой. Слышишь, просыпайся. Я горжусь тобой. Тони посреди ничего, прижимает руки к лицу, чувствует влагу под подушечками пальцев. Небо на Титане всегда будто цвета заката, но это вовсе не напоминает ему о волосах Пеппер. Наоборот, делает ее все дальше, а реальность, где пепел на пальцах — все ближе. — Эй, — Пеппер зовет, но голос ее становится все тише, и Тони вздрагивает, оборачивается, будто она может быть где-то рядом. От мысли, что ее, может, вообще больше нет, пустота у него внутри становится всеобъемлющей. — Тони, поднимайся. — Я бы хотел, Пеппер, — отвечает он ей, и даже собственный голос кажется ему чужим на этой проклятой планете, — да незачем. — Это был единственный шанс, — в голосе Пеппер ему слышится привычный укор. — А значит и надежда. Тони помнит, как солнечный свет преломляется в волосах Пеппер. Только нет никакого солнца на Титане. И Пеппер Поттс здесь тоже нет.