Хотя это будет безумием, но есть метод в разуме. Уильям Шекспир
* * *
— Легилименс. Гермиона почувствовала сильную головную боль, разрывающую её на мириады осколков, но не издала ни звука, продолжая усиленно держать окклюменционные барьеры на воспоминаниях. Риддл, понимая её намерения, уменьшил головную боль, скользя в её разуме во много крат нежнее, но Гермиона знала — это была уловка. Мужчина ждал, когда она потеряет бдительность из-за внезапного ослабления болевого потока, электрическим током проходящего через всё её нутро, чтобы накинуться на поставленную защиту с утроенной силой. Подменив воспоминания, девушка позволила ему прорваться сквозь ослабленный щит, после чего принялась атаковать, выталкивая его из головы. Мужчина выскользнул из разума Гермионы, не издав ни звука. — Ты ещё не научилась контролировать свою силу, — сухо прокомментировал он, отстраняясь от неё. Гермиона нахмурилась. — Разве Вы не должны научить меня? — она сложила руки на коленях. — В книгах ничего не написано об этом. Мужчина взял перо и, обмакнув его в тёмно-синие чернила, принялся что-то писать на листе пергамента в ускоренном темпе, сжав губы. Девушка заметила, что Риддл всегда так делал, когда был особенно сильно сосредоточен. — Там и не должно, — коротко сказал он, на секунду замерев над листом, бегая по нему глазам, после чего взял следующий. Гермиона, чувствуя растущее любопытство, слегка вытянула голову вперёд, пытаясь разглядеть его записи. — Что Вы пишете? — спросила она, выгнув брови. Риддл оторвался от пергамента и поднял на неё глаза, практически не моргая. — А ты думаешь, что я всегда занят только тобой? — он опустил голову, вновь заскрежетав пушистым пером. — Впрочем, ты и вправду занимаешь слишком много времени в моём и без того заполненном графике, грязнокровка. Гермиона, казалось, за столько времени их регулярного — практически ежедневного — общения уже сумела привыкнуть к тому, что он постоянно напоминает о её происхождении — которое, как она считала, ничем не хуже, чем у чистокровных! — но в последнее время это стало неприятно резать по ушам. Она сморщилась и ответила: — У меня есть имя. — Да ну? — он выгнул бровь, не поднимая на неё глаз, и многозначительно продолжил: — А я и не знал. Девушка цокнула языком о нёбо. — Перестаньте огрызаться, Вы же знаете, что я совсем не это имела в виду! Риддл повёл плечом. — Над тобой приятно издеваться, Гермиона, но не выслушивать твои жалкие вопли. Она закатила глаза. — По-моему, всё вполне очевидно: чтобы не «выслушивать мои жалкие вопли», не стоит издеваться надо мной. — Тогда я попросту потеряю такое удовольствие в виде твоего злобного личика и колкого языка. Гриффиндорка нахмурилась после его слов. «Он... Да нет, бред», — Гермиона резко оборвала себя на мысли, густо покраснев из-за своего предположения. Спустя пять минут молчаливого бездействия она немного заскучала и потянулась к газете, лежащей на небольшой куче пергамента подле Риддла. «КТО ЖЕ ТАКИЕ НА САМОМ ДЕЛЕ ПОЖИРАТЕЛИ СМЕРТИ? Гермиона презрительно сморщила нос, глядя на притягивающий к себе своей надеждой и загадкой одновременно заголовок очередной статьи авторства Риты Скитер, и перевернула страницу. «А вы когда-нибудь задумывались, что скрывают за своими злодеяниями самые сильнейшие тёмные маги за последние несколько десятилетий? Пожиратели смерти, подобно яблоку раздора, ворвались в нашу жизнь стремительно и пугающе, бросая в ужас своими дальнейшими действиями. Террористы — так прозвали их в народе — третировали наши жизни, забирали всё самое важное и родное сердцу на протяжении нескольких месяцев. И все мы не понаслышке знаем, что они прекратили свои злодеяния чуть больше месяца назад. Так что же это: неожиданное помилование с их стороны или затишье перед надвигающейся бурей? И неужели Пожиратели смерти — приспешники небезызвестного волшебному миру тёмного мага Геллерта Гриндевальда? (подробности — на с. 6-7)» — Признаться, мне нравится читать все эти статьи, — медленно произнёс Риддл, оторвавшись от своей писанины, когда заметил, как высоко взлетали брови Гермионы по мере прочтения. — Почему? Она отложила газету с таким видом, словно та была по меньшей мере отравлена. — Крайне забавно видеть все эти нелепые предположения, — он улыбнулся краешком губ, и только сейчас Гермиона поняла, насколько редкой была его улыбка. Настоящая. Такая, какая сейчас заиграла на его устах так легко, словно пёрышко. — Нелепо то, что они всё чаще приравнивают Пожирателей к числу последователей Гриндевальда. — Это откровенный идиотизм, как по мне, — просто сказал он, после чего взял следующий пергамент. — Хотя бы потому, что большинство попали в Азкабан сразу же после победы, — Риддл на секунду замолчал, поморщившись, — Дамблдора. Остальной же части, более жестокой, Министерство уготовило смертную казнь, и практически никто из них не оставил за собой потомков. Гриффиндорка заметила его секундную заминку и решила спросить: — Вы не ладите с профессором Дамблдором? Мужчина скривил губы. — Если это так можно назвать. Она почувствовала растущее любопытство. — Почему? Он на мгновение замер над пергаментом, после чего продолжил размеренно выводить каллиграфические буквы на бумаге, не отвечая ей больше двух минут. Когда Гермиона почувствовала лёгкий укол разочарования, мужчина, наконец, произнёс: — В Хогвартсе он... — Риддл замолчал, словно обдумывая, стоит ли ей рассказывать дальше. — Когда я учился, то Дамблдор пристально следил за мной, и в его глазах я всегда слишком отчётливо видел недоверие и ненависть. Она в неверии округлила глаза. — Удивлена, что безобидный старик и любимчик всех представителей львиного факультета может к кому-то так относиться? — Риддл слегка ухмыльнулся, холодно смотря на неё. Гермиона нахмурилась и неосознанно ближе пододвинулась к его столу. — Но почему? Должна же быть какая-то причина, чтобы вызвать такое отторжение со стороны Дамблдора. — Должна, — кивнул он. Она недовольно сжала губы. — Вы мне не расскажете? Он отвернулся от неё, бегая глазами по листу перед собой. — А по какой причине я должен? — Вопросом на вопрос, значит, — произнесла Гермиона, растягивая слова в манере Северуса Снейпа. Он сморщил нос. — Он догадывался о многом, что происходило в стенах замка, — хмуро сказал он спустя некоторое время. — О многом? — Гермиона задумчиво прикусила губу, а затем её осенило. — Вы собирали единомышленников ещё во время учёбы в Хогвартсе! Получается, во «многое» это непосредственно входило? Он едва заметно повёл головой, не соглашаясь, но и не отрицая её слова. «Значит, если у Дамблдора появились такие мысли ещё тогда, значит сейчас, вероятнее всего, только лишь обострились в связи с открытыми нападениями Пожирателей... Тогда пристальное наблюдение за Риддлом было бы мне как раз на руку!» — Я вижу, вы их довольно сильно... оберегаете, если так можно выразиться. — Во время учёбы я постоянно прикрывал их задницы, — Риддл сморщился, словно ему была отвратительна одна лишь мысль об этом. — Временами эти идиоты бывали излишне наглыми, потому как без зазрения совести пользовались моим положением в школе. Она облизала слегка обветренные губы влажным языком и неуверенно спросила: — Можно задать вопрос? Риддл на мгновение поднял на неё глаза. — Попробуй. — А как... а как Вы относитесь ко мне? — гриффиндорка покраснела, увидев, что Риддл удивлённо вскинул брови, и поспешила продолжить: — Вы не о том подумали! Я совсем не это имела в виду! Мужчина улыбнулся уголком губ, задумчиво смотря на пергамент. — А о чём я подумал, Гермиона? Просветишь меня? Она уставилась на него и быстро замотала головой, развевая все свои мысли. — В своём вопросе я подразумевала лишь Ваше отношение ко мне касательно того, почему Вы... выбрали меня, если так можно выразиться. Тем более, из Ваших «рассказов» я сделала определённый вывод в пользу того, что относитесь Вы к своим... подчинённым довольно пренебрежительно. — Как отношусь к тебе... — пробормотал он, на секунду задумавшись, после чего уверенным голосом продолжил: — Ты для меня как букашка, которую можно легко раздавить, но также и ключ к достижению поставленных мною целей. Своеобразный артефакт, который надо хорошенько изучить перед его использованием. Девушка крепко сжала губы и сузила глаза, глядя на склонившегося над пергаментом мужчину. — Ключ к достижению поставленных целей, да? — задумчиво произнесла она, ощутив лёгкий укол, после чего её осенило. — Беллатриса говорила мне о моей неприкосновенности ровно до Рождества. Это так? — Очевидно. Она осторожно спросила: — Что я должна сделать? И... что будет после? Риддл мрачно улыбнулся и отложил перо в сторону, сцепляя руки в замок перед собой. — Я всё ждал, когда ты спросишь это. Видишь ли, Пожиратели довольно глупы в своих размышлениях о том, как угодить мне, и в убеждениях касательно крови. «И это говорит мне магглоненавистник?» — Они не справились с поставленной задачей, за что понесли наказание. Но я уверен, что справишься ты. Она моргнула. — Почему у Вас такие мысли? Если Вы думаете, что я смогу убить кого-нибудь, то... — Нет, — прервал её мужчина. — От тебя лишь требуется кое-что найти и принести мне. Гермиона почувствовала, что у неё задрожали коленки от нарастающего чувства тревоги. — Вы... вы ищете... некую Хепзибу, да? Я слышала, что Северус Снейп, — она сморщила нос, — докладывал Вам о ней. За ней следят Пожиратели — Малфой и Долохов, — Гермиона говорила короткими и отрывистыми предложениями, перебирая и заламывая пальцы на коленях. — И, как я понимаю, Вы нуждаетесь в чём-то, что находится у неё, ведь так? Когда он ничего не сказал, девушка продолжила: — Но с чем смогу справиться я, с чем не справились Пожиратели... опытные и взрослые волшебники? Мужчина втянул в лёгкие накалившийся воздух. — Ты довольно изобретательна, как я уже смог заметить, и никогда не будешь действовать открыто, предпочитая полную осторожность и уверенность в своих действиях жажде власти и крови. — Ужасное сравнение, — она поморщилась. — Они же, в свою очередь, — продолжал говорить Риддл, — ужасно твердолобые. Я дал им шанс, свободу действий, который они с треском провалили, предпочитая захлёбываться в своей собственной крови. Подавив отвращение глубоко внутри, Гермиона задала следующий вопрос, который, несомненно, волновал её не меньше прошлых: — Вы... избавитесь от меня, когда я... сделаю то, что Вам надо, да? На короткий миг он задумался, и девушка восприняла это как плохой знак. — Изначально я, действительно, планировал что-то подобное, но со временем ты показала себя в совершенно ином свете. Она сдвинула брови на переносице. — В ином свете? Вы говорите о некой тьме внутри меня, которую сами же придумали? Мужчина улыбнулся уголком губ и покачал головой. — Северус годами наблюдал за тобой, Гермиона, впоследствии чего ему не представляет ни малейшего труда составить твой психологический портрет прямо сейчас, рассказав мне практически всю твою подноготную. Думаю, чем-то похожим занималась ты сама, когда наблюдала за мной все эти месяцы, да? Девушка скривила уголки губ, но ничего не ответила. — Я могу привести множество примеров, когда твоя тёмная сторона раскрывалась, хоть и не в полной мере. Например, помнишь Турнир Трёх Волшебников? О-о, конечно же ты помнишь, — Риддл сладко улыбнулся и продолжил: — После твоих изощрённых угроз Рита Скитер больше не писала ничего о тебе, ведь так? А помнишь прошлую пятницу, когда пытала меня Круциатусом? И это лишь капля в море, Гермиона. — Хватит! Девушка сжала руки в кулаки, вспоминая моменты из своей жизни, о которых не рассказывала даже Гарри и Рону. — Тяжело принять в себе склонность к жестокости? Эту сладкую тьму, что обволакивает тебя с самого рождения? Гермиона почувствовала влагу на своих ладонях и металлический запах, витающий вокруг неё. — Зачем Вы это делаете? — хрипло спросила она, не поднимая головы. Риддл вздохнул и, потянув её руки к себе, нежно разомкнул кулаки, короткими взмахами палочки заживляя кровавые ранки. Он взял её ладони в свои, крепко сжав, и посмотрел в её глаза. — Я лишь пытаюсь помочь тебе, Гермиона, обрести себя, — приглушённо произнёс мужчина, вглядываясь в самую глубину её карих глаз, — но ты слишком упряма. Постоянно противоречишь самой себе, бежишь и загоняешь себя же в угол. Но не стоит так обманываться, когда очевидное перед глазами. Она сморщила нос и опустила глаза, вырывая свои ладони из его прохладных рук. — Я не нуждаюсь в Вашей помощи, сэр. Риддл фыркнул и откинулся на резную спинку деревянного стула, скрещивая руки на груди. — Поверь мне на слово, — медленно произнёс он, — скоро тебе понадобится помощь, а оказать смогу её лишь я. Какой бы ты не была строптивой ведьмой, в конце концов ты подчинишься мне и своей тьме. Гермиона невесело усмехнулась. — Вы слишком самоуверенны. Он медленно покачал головой. — Я уверен не в себе, а в тебе. — Вы серьёзно думаете, что я предам светлую сторону ради... А ради кого — или чего, — собственно? Риддл слегка приблизился к ней, смотря прямо в глаза. — Предать светлую сторону ты, может быть, и не предашь, но в конце концов придётся сделать выбор. А понимание ради кого или чего, как ты выразилась, придёт с течением времени. Он склонил голову в сторону, а глаза его странным образом заблестели, напоминая собой Гермионе скопление миллиардов звёзд на ночном небе. — Всё зависит лишь от тебя, Гермиона, и только от тебя.* * *
17.11.1996 «В субботу у нас, как и ожидалось, занятия не было из-за игры Слизерина и Гриффиндора. Должна ли я написать, кто выиграл? В воскресенье, то бишь вчера, было всё как обычно — легилименция, окклюменция и, конечно же, не обошлось без его «нравоучений». Я жутко раздражена! Он посмел сказать, что я могу предать светлую сторону ради... ради...» Гермиона перестала писать, уставившись на текст. Она чувствовала растущую в груди ярость, что пробуждалась в ней каждый раз, стоило ей подумать о вчерашнем вечере. Немыслимо! Девушка глубоко втянула ледяной воздух в лёгкие, что и без того горели огнём от холода, и покосилась на соседний камень. Сегодня за завтраком профессор Дамблдор оповестил волшебников, что до обеда абсолютно все шестикурсники и семикурсники будут освобождены от уроков — которые, впрочем, перенесли на несколько часов — по причине приезда в школу министерского работника Отдела магического транспорта — Уилки Двукреста. В Большом зале был проведён своеобразный тест, пробный урок трансгрессии, после которого студентам предоставили ровно месяц на обдумывание касательно того, будут ли они в дальнейшем посещать курсы — платные, причём — или же нет. Трансгрессия была для Гермионы в новинку, но, тем не менее, девушка посчитала, что будет полезно освоить такой сложный вид магии. После обеда в Большом зале у всех старшекурсников оставалось около получаса до начала уроков, которые Дамблдор решил сократить во избежании неконтролируемых выбросов магии из-за сильной усталости студентов в течение дня. Друзья решили провести оставшееся до занятий время на берегу Чёрного озера, и Гермиона, вооружившись дневником, записывала наблюдения за несколько дней до тех пор, пока не заметила присутствие профессора ЗОТИ — Тома Риддла. Мужчина, чуть сгорбившись, сидел на краю большого серого булыжника и задумчиво смотрел на озеро, играя желваками на высоких скулах. Гермиона заметила, что его кожа побелела на тон, но ничуть не удивилась этому, потому как одет был Риддл слишком легко для конца ноября. Риддл резко повернул голову в её сторону, слегка пугая этим внезапным жестом Гермиону, и внимательно посмотрел на девушку, чуть сузив глаза. Повторно втянув в горящие лёгкие воздух, она нахмурила и оторвала от него свой взгляд, вновь обхватывая оледеневшими пальцами основание белоснежного пера. «Я просто обязана в ближайшее время подловить Драко в кишащем учениками коридоре и попытаться рассказать о кольце и Риддле! Весьма удобно, что я ослабила действие проклятий, но жаль, правда, что только в пользу Драко Малфоя. Если бы был другой способ...» Она задумчиво покрутила перо между пальцами, немигающим взглядом смотря на тетрадь, когда её сердце быстро-быстро забилось в груди, разрывая её на части, а голову пронзила догадка. «Эврика! Как же я раньше не догадалась?» — всякие мысли приносились в усиленно работающей голове с невероятной скоростью, нагоняя и обгоняя друг друга. — Гермиона? Девушка встрепенулась и с горящими надеждой и возбуждением глазами посмотрела на рядом сидящего Гарри. — Что? — непривычно высоким голосом произнесла гриффиндорка, усиленно пряча улыбку, невольно расцветающую на губах. «Возможно, это мой единственный и последний шанс обрести свободу!» — Ты так неожиданно вскрикнула «да», что я аж испугался, — сказал Рон, вскидывая брови. — Ты открыла вторую Америку? Она моргнула. — О чём ты? Рон присвистнул. — Я же говорил, Гарри, что с ней что-то не так, — обратился он к удивлённо взирающему на неё другу. — Может, у тебя кукушка уже поехала от этих книг? — Ничего у меня не поехало, — нахмурилась гриффиндорка, внутри сгорая от предвкушения. — Всё нормально, я просто вспоминала рецепт одного сложного зелья. Гарри выгнул бровь. — Правда, ребята. — Ла-адно, — протянул он, — просто в последнее время ты ведёшь себя... э-э... странно. — Странно? — невинно переспросила она. Как же они правы. — Странно, да, да, — закивал Рон и сильнее замотал красный шарф на шее. Она скривила уголки губ. — Ты же не... Гермиона догадалась, что имел в виду Рон, и поспешно оборвала его: — Нет, Рон! Я раз и навсегда отказалась от идеи использовать маховик времени после третьего курса. К твоему сведению, это было невыносимо. Парень заметно расслабился. — Я вообще не понимаю, — начал Гарри и сморщил нос, — как ты пользовалась им ежедневно до конца года. Кончики её ушей слегка покраснели. — Я... просто немного не рассчитала свою физическую силу. — Но я рад, что ты отказалась от этой бредовой идеи, — прокомментировал Рон. — Зато я была лучшей на курсе по всем предметам. Парни одновременно закатили глаза. — Ты и без того всегда лучшая на курсе, даже больше — во всей школе. Девушка пожала плечами, хотя сама прекрасно была осведомлена о том, что является сильнейшей ведьмой последних нескольких лет — и даже догадывалась, кто был до неё. Она заметила, что Гарри склонился к ним ближе, так, словно собирался рассказать величайшую тайну, строжайший секрет и доверял его лишь им. — Как думаете, что с Малфоем? Острая игла кольнула Гермиону в самое сердце при упоминании слизеринца, притупляя недавнее торжество и до пульсации в подушечках пальцев сладкое предвкушение победы. «С того дня мы с ним не перекинулись и парой слов, — с горечью, ядом отдающейся на языке и в мыслях, подумала она, цепляясь пальцами за края третради, словно ища в ней опору. — Но его взгляд... он смягчился». Она заметно поникла, чуть сгорбившись, и Рон, похоже, заметил её состояние. «Боже, Драко, как же так?» — Он что-то сказал тебе, Гермиона? — обеспокоенно спросил друг, округлив глаза. — Сделал? Если это так, то... — Нет, Рон, — мягко прервала она его; уголки её губ задрожали, а в носу защипало. — Всё в порядке, я просто... волнуюсь, как бы он ничего не сделал. Гарри кивнул, моментально посерьезнев. — У нас до сих пор недостаточно доказательств. За этот месяц, — он поморщился и сжал пальцами шершавый край камня, на который опирался всё это время, — мы так ничего и не выяснили. — У нас есть только его разговор с Гойлом, Крэббом и Ноттом, — сказала Гермиона. — И то Нотт под вопросом. После её слов Рон задумался. — У него же чёрные волосы? Девушка вскинула бровь. — У кого? — спросил Гарри. — У Нотта, конечно. У кого же ещё. — А-а, — протянул брюнет и сдвинул брови на переносице. — Ну, вроде как да — чёрные. Гермиона закивала; проклятия послали ей волну электрического тока вверх по позвоночнику, и она едва заметно сгорбилась, мгновенно напрягшись. — Да, — начал рыжеволосый волшебник, — к шайке Малфоя, походу, действительно примкнул... э-э... Нотт. — Его зовут Теодор, — напомнила другу Гермиона, отрывисто втягивая в себя колючий воздух. — Да какая, собственно, разница, если мы всё равно не будем звать его по имени, — сказал Гарри, не сводя взгляда с тёмной глади озера. — И вправду. — Итак, — начал Гарри после недолгого молчания, — каков наш план? Рональд поморщился, словно сама мысль была ему неприятна. — Я думал, Гермиона его уже придумала. Она резко повернула к нему голову, вскинув брови. — И почему же, по-твоему, я должна его придумать? — Ну-у... ты же... — Что я? Рон мялся, долго подбирая слова. — Разве я не говорил тебе, что ты как печатная машинка? В таком случае, почему бы тебе не напечатать план? Гермиона нахмурилась и стукнула его тетрадью по голове. «Ты идиот, Рональд!» — Ай! — воскликнул он. — За что? — Ты ещё спрашиваешь?! Это, вообще-то, ни капли не смешно! — сердито сказала она. — Ну-ну, — проворчал парень, — я лишь хотел разрядить обстановку, а то и без того угрюмое настроение. Гарри посмотрел на друга. — Ты всё ещё дуешься из-за пробного урока трансгрессии? — А что в нём было хорошего? — насупился Рон. — Новые знания — всегда хорошо. — Возможно, для тебя, — Гарри сморщил нос, явно что-то вспомнив. — Но не расстраивайся, Рон, у меня тоже не с первого раза получилось. — Не с первого, но всё-таки получилось. — Меньше, — сказала Гермиона, — чем половина смогли трансгрессировать в кольцо. Это невероятно сложная магия, понятное дело, что у тебя не в первый же день получится. — У вас получилось. — Просто надо было внимательнее слушать речь мистера Двукреста. — И почему я снова чувствую себя третьим лишним? — Это не так, — слегка раздражённо произнесла Гермиона, украдкой поглядывая на наручные часы. — Конечно, нет, — брюнет почесал затылок. — Может, Гермиона права? — предположил он. — Ты ведь тоже не слушал, — защищался Рон. — Просто мне чуть больше повезло. — Ну да. — Думаю, мы продолжим пристально наблюдать за Малфоем, — сменил тему Гарри, — но у меня появилась ещё одна идея. — Какая? — заинтересованно спросила девушка. — Почему бы нам не проследить за Малфоем и его свитой? А укрыться можно мантией-невидимкой, чтобы они нас не заметили. Гриффиндорка нахмурилась — Ты, правда, думаешь, что они не используют Защитные и Следящие чары? На самом деле, ничего такого они не использовали, но Гермиона слишком волновалась, что юные Пожиратели могут заметить Гарри и Рона. В таком случае, скорее всего, не стоит ожидать ничего хорошего. — Нам стоит попробовать, — сказал Рон. — Возможно, это наш единственный шанс. — Тогда идите вы, — она пожала плечами. — Будучи втроём мы не сможем себя полностью скрыть мантией. — Ты права, — кивнул Гарри. — Может, ты сможешь что-нибудь выяснить у него во время патрулирования? Когда оно у тебя? Она моргнула. — Сегодня вечером. — Как раз, — взволнованным голосом, до краёв наполненным надеждой, произнёс Рон. Гермиона нахмурилась и открыла нужную ей страницу в дневнике, покручивая закостеневшими пальцами перо. — И как вы себе это представляете? — Ну-у, не знаю, — Рон пожал плечами, словно это была уже не его забота. — Запутай его, как-нибудь намекни или что-то типа того. — Если я ему намекну, то Малфой обо всём догадается. Не думаешь, что в таком случае я смогу не вернуться в гостиную Гриффиндора? Друзей передёрнуло после её слов, а у Гермионы на душе потеплело. «Как же они мне дороги! Скоро всё закончится, любимые мои, обещаю». — Мы тебя ни в коем случае не заставляем, но, — Гарри состроил гримасу, — из нас троих ты сильнее приближена к нему. «Знал бы ты, насколько сильно...» Она на мгновение сжала губы, затерявшись в своих мыслях, после чего многозначительно сказала: — Я что-нибудь придумаю. Когда друзья кивнули, гриффиндорка вновь заскрежетала по пергаменту пером. «Только что меня пронзила одна невероятная догадка, и я просто обязана проверить её сегодня! Коротко о ней: В начале ноября, ещё до того, как Риддл... проклял меня, я высказала ему всё, что я думаю о нём. В тот день я упоминала о подавлении воли, Пожирателях и прочем, что блокирует кольцо. Изначально я думала, что это из-за присутствия Малфоя — я была просто ослеплена этой мыслью и совсем не замечала обратную сторону монеты! — но что если действие проклятий приостановилось только из-за присутствия Тома Риддла? Когда я говорила об этом с Драко, то чувствовала боль, но кольцо «разрешало» мне выговориться, когда как в кабинете Риддла я не чувствовала ни малейшей капли боли, словно говорила с Риддлом наедине. Тогда это всё объясняет! Действительно, я могу рассказать Пожирателям о кольце, но лишь по той причине, что они никогда не ослушаются своего хозяина, что автоматически делает их «немыми». Именно поэтому я смогла наполовину разрушить проклятья при Драко, но в случае с остальными студентами, которые не являются Пожирателями, это не сработает. И почему бы мне не опробовать свою догадку — и я почти уверена, что права — сегодня на Защите от Тёмных искусств? Она очень удачно выпадает именно на второй урок, потому как я не уверена, что смогу терпеть так долго. Долгожданная свобода пахнет слишком сладко и маняще, чтобы тянуть время. Но я должна быть предельно осторожна. Я уверена, что если начну говорить напрямую, то Риддл сразу же прикажет мне заткнуться и, в лучшем случае, использует Обливиэйт на студентах. И я даже не хочу думать о том, что может быть в худшем. А меня... Возможно, в порыве ярости он прикончит меня Авада Кедаврой, поэтому мне в любом случае придётся действовать осторожно. Незаметно в своих действиях для него настолько, насколько смогу. Конечно, он слишком проницателен и, безусловно, в конце концов заметит, но я должна тянуть время. Рассказать о лже-чарах любой ценой. Он не сможет остановить меня, если вызовет, потому как это было бы слишком странно и подозрительно, но и напрямую сказать о кольце я тоже не могу, иначе последствия могут стать необратимыми. Я обязана остановить его». Гермиона посмотрела на соседний булыжник, но он уже одиноко пустовал, будто на нём никогда никого и не было.* * *
— Как ты вообще можешь разбираться во всех этих палках? Гермиона Грейнджер кинула острый взгляд на друга, скривив губы. — Это не палки, а руны! Рон закатил глаза. — Да какая разница? — Существенная, Рон! — она крепче прижала к груди учебник «Лицом к лицу с безликим». — Руны — это вытянутые и угловатые буквы. Я надеюсь, тебе не надо рассказывать, что такое палки? — Нет, — пробурчал он. — Вам не надоело постоянно ругаться? — поинтересовался Гарри, вскинув брови. — А кто сказал, что мы ругаемся? Гарри скептически посмотрел на Рона. — Я, может, и ношу очки, но не слепой и вижу, как вы изо дня в день собачитесь, — заметил он. — Это потому что Гермиона невыносима! — воскликнул Рон. Девушка резко повернула голову в его сторону, тряхнув распушившимися волосами. — Это я невыносима?! Гарри, понимая, что послужил катализатором их очередной ссоры, быстро встал между друзьями и посмотрел на каждого. — Перестаньте ругаться, пожалуйста, хотя бы до конца учебного дня. Гермиона скривила уголки губ и высоко подняла подбородок, чуть обгоняя друзей. Они зашли в класс Защиты от Тёмных искусств практически со звонком, поэтому, сев за свою парту, гриффиндорка быстро достала все нужные ей принадлежности для предстоящего урока. Через минуту к ней присел Драко Малфой, и Гермиона, оторвавшись от повторного чтения параграфа, который они будут изучать сегодня, шёпотом спросила, не смотря на него: — Всё в порядке? Драко замер, перестав раскладывать на деревянную парту свои вещи, но через секунду вновь возобновил свои действия. — Если ты думаешь, что я нуждаюсь в твоей жалости, то ты глубоко заблуждаешься. Гермиона раздражённо выдохнула и, кинув мимолётный взгляд на друзей, что практически лежали на своей парте, опустив головы на сложенные руки, прошипела: — Отнюдь, Малфой. Парень начал судорожно сжимать кулак, что лежал на коленях под партой. — Поговорим на дежурстве, — бросил он напоследок перед тем, как в класс зашёл профессор Риддл, приветствуя учеников. Мужчина выдвинул из-за угла небольшую доску и, поставив её между трёх рядов деревянных парт, начертил на ней мелом «СВЯЗЫВАЮЩИЕ ЧАРЫ». — Итак, класс, — начал он, оперевшись бедром о край своего лакированного рабочего стола. — Думаю, судя по прочитанному дома параграфу и названию темы на доске вы понимаете, о чём пойдёт сегодня речь. Откройте, пожалуйста, страницу 256 своего учебника. В кабинете послышались шелест страниц и тихие разговоры студентов за последними партами. Гермиона поджала губы и пододвинула учебник, уже открытый на нужной странице, ближе к себе, предвкушая своё будущее выступление. — Вижу, вы закончили, — всё тем же тихим голосом произнёс Риддл, скрещивая руки на груди. — Отлично. Тогда, думаю, мы можем продолжить. Связывающие чары говорят сами за себя — это, прошу заметить, в большинстве своём тёмные чары, которые связывают предметы между собой, превращая их в некое подобие системы путём проведения определённого ритуала, другими словами — обет. Он взял белоснежный мел и вывел на чёрной эмали цифру «один», после чего написал рядом с ней большими буквами слово «ОБЕТ». — Это первый способ. В свою очередь, существует ещё два способа связывания. Можете назвать? Вверх взлетели несколько рук, в то время как Гермиона скрестила свои на груди, слегка надменно наблюдая за своим мучителем. — Да, мисс Уэсли, — мужчина мягко улыбнулся слизеринке, что сидела напротив Гермионы. Девушка резко поднялась со своего стула и на одном дыхании выпалила: — Зелья. Риддл кивнул и записал под цифрой «два» «ЗЕЛЬЯ». — Верно, мисс. Пять баллов Слизерину! — он повернулся к студентам и спросил: — Кто ещё? А, мистер Забини, прошу. Темнокожий слизеринец остался сидеть на своём месте, в отличие от Миранды Уэсли, и неспеша произнёс: — Заклятия, сэр. — Отлично! — он записал на доске последний способ и отложил мел в сторону. — Ещё пять баллов Слизерину! Она заметила, как скован был её сосед, напряжённо сжимая кулаки, и едва слышно шепнула, чуть покосившись в его сторону: — Всё будет хорошо. Я кое-что придумала. Он вздрогнул и мимолётно посмотрел на неё. — Ты невероятная дура, Грейнджер, — хмуро сказал он, но через минуту ещё тише добавил, уже не смотря на неё: — Но надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Гермиона не сразу поняла, что он сказал, потому как половину не услышала, но лёгкая улыбка поселилась на её устах, когда буквы и слова сложились в конечное предложение. «Я тоже буду надеяться, что знаю...» — Связывающие чары, как правило, делятся на несколько типов: оберегающие, следящие и принудительные, — Риддл сделал паузу, дожидаясь, когда шестикурсники запишут его слова в своих пергаментах, после чего продолжил: — Оберегающий тип очень схож с Обрядом Жертвы, но не путайте их: при проведении Обряда, в отличие от Связывающих чар, не требуется никаких формул или дополнительных вмешательств. Следующий тип — следящие. Есть те, кто знает о нём? Руки Гермионы против её воли тянулись вверх, но она, внутренне сгорая от желания ответить, сдержала себя, сильнее вжавшись в спинку деревянного стула. — Мисс Гринграсс, — кивнул Том Риддл. — Оберегающий тип Связывающих чар призван для того, чтобы следить за определённым волшебником на любом расстоянии. Насколько мне известно, такой тип накладывается в основном с помощью определённой серии заклинаний, чаще всего тёмных. Риддл тепло улыбнулся и похвалил слизеринку: — Спасибо, Астория, за развернутый ответ. Десять баллов Слизерину! Девушка заметила, что Гарри склонился к Рону и что-то прошептал, на что тот согласно закивал и что-то ему ответил. — И остался последний тип — принудительные. Итак, кто-нибудь готов? «Мой выход!» Рука гриффиндорки резко взмыла вверх, выделяясь среди остальных молчаливо сидящих студентов шестого курса. — Мисс Грейнджер. Риддл смерил её тяжёлым взглядом бесцветных глаз, и отчего-то у поднявшейся со своего места Гермионы появилось в груди стойкое чувство того, что её искусно обводят вокруг пальца. — Принудительный тип чар входит в состав Тёмно-магических обрядов, совершающихся, в большинстве своём, без вмешательства второго лица. По своей работе они очень просты — их цель подчинить волю второго лица, — она осторожно коснулась подушечкой мизинца среднего пальца на левой руке, обводя золотистую оправу кольца. «Мерлин, это и вправду работает! Проклятья больше не мешают мне из-за того, что я косвенно разговариваю с Риддлом!» Гермиона кинула мимолётный взгляд на своих друзей, радостно заметив, что те смотрят на неё, и продолжила: — Также, насколько мне известно, существуют Связывающие лже-чары принудительного типа, цель которых абсолютно одинакова с подлинными, но накладываются они, правда, только лишь на определенных объект. — Спасибо, мисс Грейнджер, — резче, чем следовало бы, прервал её Риддл. — Вы сказали, безусловно, верную информацию и даже больше, чем надо было. Десять баллов Гриффиндору! Гермиона села обратно на своё место, но, как ни странно, её внутренние чувства находились на грани торжества и разочарования, тесно переплетаясь между собой. Кольцо слишком привычно для девушки накалилось на её среднем пальце, и она посмотрела на него сквозь наполовину прикрытые веки. «Хорошая попытка, Гермиона, но, к сожалению, провальная».