Драко».
Мышцы Гермионы напряглись при упоминании Тома Риддла и мистера Малфоя, ведь она до сих помнила их встречу с последним. Сжав губы и чуть встряхнув головой, прогоняя неприятные сердцу воспоминания, она сложила пергамент и вложила его в конверт, положив на колени. «Дополнительные зелья? И причём тут я?» — Кто написал, если не секрет? — тихо спросил Невилл, читая «Ежедневный пророк». Кинув на парня мимолётный взгляд, Гермиона взяла кубок с зелёным чаем и сделала глоток, смакуя на языке лёгкую горечь. Она открыла рот, собираясь ответить, однако сразу же закрыла, нахмурив брови «А правильно ли будет сказать имя настоящего отправителя? — подумала она, кусая внутреннюю сторону щеки. — Не думаю, что Драко будет рад, если кто-то узнает, что мы... общаемся». — Мама, — коротко ответила Гермиона, языком собирая прозрачную капельку чая с нижней губы. Невилл понимающе кивнул и улыбнулся, откладывая на стол газету. — Бабушка мне тоже вчера писала, спрашивала, как у меня обстоят дела с зельями. Что мне ей написать в ответном письме? Ты лучше знаешь. Гермиона поёрзала на лавке. — Ну-у, — протянула она. — Я не думаю, что много что изменилось за несколько дней, но можешь написать... своей бабушке, что ты регулярно тренируешься. — Как думаешь, — прозвучал его робкий голос, а щёки залились алым румянцем, — у меня получится? Гермиона моргнула, на мгновение потеряв нить из разговора. — Конечно, Нев! — воскликнула она, невольно растягивая уголки губ в слабой улыбке. — Но в таком случае тебе придётся усердно заниматься и не отлынивать от учёбы даже на каникулах. Ты же понимаешь? — Да, да, — закивал он. — Просто я хочу, чтобы бабушка была довольна... — Ты делаешь это только для неё? — прервала его удивлённая откровенностью Гермиона, хлопая глазами. — Она же тебя не принуждает, верно? Иначе это... Невилл резко вскинул ладони и потряс ими в воздухе в жесте отрицания, энергично качая головой. — Нет, конечно нет. Просто... ну... порой она бывает чересчур настырной и умеет надавить на меня, так скажем, — он неловко улыбнулся, проводя ладонью по шее. — Она постоянно говорит, что у неё в моё время были самые высокие на курсе оценки по зельям, поэтому не понимает, почему у меня не так. «Он оправдывает её», — с горечью подумала Гермиона, смотря на раскрасневшегося Лонгботтома. Весь его рассказ она пребывала в лёгком шоке от того, что эта женщина так легко распоряжается его жизнью. Она серьезно не понимает, что Невилл тем самым не полюбит Зельеварение, а напротив — всей душой возненавидит? Одно дело, когда Гермионе с детства прививали любовь к учёбе, никогда не ставя ей ультиматум: «Только отличные оценки», а другое, когда взрослая женщина сравнивает своего внука с собой в молодости, искренне не понимая, почему он отличается в том или ином деле. Она нахмурилась и взяла парня за руку, несильно сжимая её и смотря ему прямо в глаза. — Невилл, — прошептала Гермиона, ожидая, когда он поднимет на неё свои глаза. — Она поступает в корне неправильно, сравнивая вас. Вы разные люди, Нев, вы отличаетесь, и если у неё были высокие оценки по зельям, то это не значит, что и тебя должны быть тоже. Ты говорил ей, что тебе нравится Травология? Он покачал головой, и Гермиона улыбнулась. — Тогда обязательно скажи. Может, — игриво продолжила она, отпуская его руку, — она на некоторое время отвлечётся. Невилл выпустил краткий смешок, вставая из-за стола. — Надеюсь. В таком случае, пойду напишу ей. Гермиона поджала губы, скользя глазами по его удаляющейся фигуре. Глубоко вздохнув, она поднесла свой кубок с чаем к губам, невольно кинув беглый взгляд на стол профессоров. Насколько ей было известно, сегодняшним вечером столы вновь соединят, чего ей не особо хотелось. Лёгкий румянец опустился на её впалые щёки, когда её взгляд поймали ледяные, как глыба льда, глаза. Том сидел, постукивая большим пальцем по полной нижней губе, и неотрывно смотрел на неё, словно бы проверяя Гермиону на прочность. Невольно — наконец — воспоминания об их совместном времяпровождении несколькими днями ранее нахлынули на неё подобно бешеному потоку воды. Впервые Гермиона задалась вопросом относительно того, зачем Том позвал её в Выручай-комнату. По его словам, ему якобы «надоели её сопли», однако вопрос приобретал иную форму: разве ему не всё ли равно? Сей поступок был очень странным и непривычным для Гермионы, но она впервые за всё время увидела его... человечность. Неожиданно для себя в глазах Тома она заметила крапинки притупленного беспокойства, и его взгляд не пропадал из её головы на протяжении нескольких часов, что она провела одна в комнате. В тот момент она чувствовала, словно корка льда, сковывающая её сердце, треснула от тепла, нахлынувшего на него. Против воли она испытыла жар по всему телу, что отдавался ноющей болью в груди от неожиданного, столь уродливого откровения. Тогда она искренне желала, чтобы Том вернулся. Её сердце, словно оживлённое, забилось во сто крат чаще, едва ли не разрывая грудную клетку в клочья от столь сильного напора. Появившаяся ненависть к себе душила Гермиону, когда она смотрела в его глаза, до краёв наполненные холодом, всем задрожавшим телом изнывая от желания вновь окунуться в его объятия. «Что со мной?» Мысль, пронзившая Гермиону как смертельно заточенная стрела, мгновенно охладила её, и, словно очнувшись ото сна, она заметила в чёрных глазах злость. Том действительно был зол. Его длинные пальцы до неестественного побеления сжимали серебряную рукоять вилки, когда как вся его поза кричала о его внутренней напряжённости. «Что с ним? — идентичный прошлому вопрос возник в её голове, и Гермиона сжала челюсть. — Что с нами?» Однако ей оставалось только гадать, наблюдая за растущим грозовым облаком в его глазах.* * *
Хладный снег мягко опускался на ткань её красной шапки и курчавые волосы, что блестели золотом при свете светлячков — «фонарей», установленных по периметру всего замка. — Серьёзно? — переспросила Гермиона, вскинув брови. — Твоя кузина посадила Зубастую герань? Невилл кивнул, не переставая перебирать замёрзшие от ночного холода пальцы. — Да, в доме. — В доме? — изумилась она и остановилась на месте, едва ли не утопая в сугробе. — Она, должно быть, прирождённая гриффиндорка. Невилл рассмеялся и остановился напротив неё, пожимая широкими плечами. — Возможно. Клэр никогда не говорила мне, на каком именно факультете она училась, но я думаю, что либо на Гриффиндоре, либо на Пуффендуе. — Не говорила? — Ну да, — сказал он, поправляя капюшон своей куртки. — По крайней мере, на сегодняшний день я склоняюсь к первому, потому что она явно не боится остаться без руки. Гермиона втянула морозный зимний воздух, что тяжело осел в её лёгких, обжигая их. Она покачивалась взад-вперёд на пятках, грея руки в карманах, когда Невилл сказал: — Кстати, не хочешь покататься на коньках? Она удивлённо посмотрела на него и мысленно застонала, когда перевела взгляд на Чёрное озеро. Подростки, весело смеясь, скользили по замёрзшей глади озера, лезвиями выводя на льду необыкновенные узоры. После новогоднего ужина Дамблдор разрешил всем оставшимся в Хогвартсе студентам прогуляться по территории замка под наблюдением профессоров до наступления часа ночи. Обрадованные столь щедрым «подарком» от директора, многие едва ли не сразу после объявления выбежали из Большого зала; в голове у Гермионы чётко отпечаталось разъярённое выражение лица Филча и задорные искры в глазах профессора Дамблдора. К счастью, за всё время из прогулки с Невиллом она так и не встретила своего профессора, мысли о котором не покидали её вплоть до полуночи. Весь час, что она провела в Большом зале, Гермиона не раз чувствовала на себе взгляд ледяных глаз, вновь и вновь разрывающий её раненое сердце. Однако разговор с её сокурсником и другом, с которым она в последнее время необычайно сильно сблизилась, стал для неё своего рода лекарством, на время исцелившим её. Невилл был интересным собеседником — которому, впрочем, нравилось садоводство точно так же, как и ей, — и даже его частая робость не мешала разговору. Но... как бы то ни было, в определённый момент, что ранее был хорошим, наступает плохой, как в данном случае. Перед глазами Гермионы невольно всплыла уже со временем размытая картинка, где она зимним днём шла на прогулку к озеру со своей одноклассницей — Нэнси, с которой у неё сложились более или менее хорошие отношения. В тот день она пообещала маленькой и любознательной Гермионе, что покажет ей танец, изученный недавно, на коньках, а после научит и её. Девочку это так обрадовало и заинтриговало, что она, уже имея какие-никакие познания в искусстве фигурного катания, почти сразу же согласилась. Однако неуклюже встав на лёд, она мгновение стояла, уставившись на побледневшую одноклассницу, когда он проломился под ней. И последнее, что отпечаталось в памяти Гермионы — оледеневшая вода и плотные пузыри, что она невольно заглатывала, панически пытаясь выбраться на волю. Уже в больнице ей сказали, что до кончины оставались считанные минуты, и лишь благодаря леснику, услышавшему крик Нэнси, Гермиона осталась жива. Её тело пробрала ледяная дрожь от нахлынувших воспоминаний; грудная клетка мгновенно отяжелела, невольно вызывая панику у Гермионы. Жадно хватая ртом воздух, она опёрлась рукой о близстоящий ствол дерева, другой хватаясь за сжимавшуюся глотку. — Гермиона? Сквозь хрипы она услышала взволнованный голос Невилла, и парень тотчас же подошёл к ней, обхватывая её плечи руками. — Эй, что случилось? С тобой всё хорошо? Гермиона, поглубже вобрав в лёгкие хладный воздух, отшатнулась от него назад, плечом прижимаясь к цепляющейся за её одежду грубой коре дерева. — Я... я... — хрипела она, не в силах восстановить голос; прокашлявшись, едва ли не раздирая глотку, Гермиона продолжила: — У меня была... ах... паническая атака. Невилл расширил глаза, в которых плескался ужас и беспокойство, и Гермиона заметила, что пряди его чёлки, торчащие из-под шапки, взмокли от пота. — Паническая атака? — едва ли не шёпотом повторил он. — Но... но почему? Что случилось, Гермиона? Она стянула с мокрых волос свою шапку, всем обессилевшим телом прислонившись к стволу. — Говоря о коньках, — она невесело усмехнулась, — в детстве я... Когда я была маленькая, то, — приступ кашля вновь охватил её лёгкие, — упала под лёд, катаясь... катаясь на коньках. Я чуть не умерла. — Святой Годрик! — Невилл закрыл рот обеими руками, ошеломлённо смотря на неё. — Может мне... Мерлин, Гермиона, мне позвать учителей? Вдруг тебе снова станет плохо, то они... — Не надо, Нев, — мягко прервала она его, качая головой. — Я лучше пойду в башню. Более того, уже слишком поздно, поэтому я смертельно сильно хочу спать. Он нахмурился, будто бы обдумывая что-то. Гермиона открыла рот, собираясь озвучить ему пожелания на ночь, однако он начал говорить первым: — Прости, пожалуйста, Гермиона, — Невилл выпрямился, возвышаясь над ней, и с уколом удивления отметила стальную серьёзность на его лице. — Если бы я не напомнил тебе, то с тобой было бы всё в порядке. Её желудок опустился, а мышцы лица расслабились, когда он сделал шаг назад, словно боясь вновь вызвать у неё приступ. Гермиона практически сразу же подошла к нему и схватила за предплечья, смотря прямо в глаза. — Эй, Невилл, не извиняйся. Это не твоя вина, ты слышишь? — серьёзно сказала она, сильнее сжимая руки гриффиндорца. — Даже не смей обвинять себя! Он медленно покачал головой, выглядя изумлённым. — Но как же... — Нет. Вся вина лежит на мне, потому что... я не хочу вдаваться в подробности, пойми, но я и только я виновата в том, что так беспечно выскочила на лёд, даже не зная, выдержит он меня или нет. — Как скажешь, но мне так жаль... — Невилл запнулся, когда Гермиона нахмурилась и отошла на шаг от него. — Тебя проводить до замка? Или башни? Она покачала головой, засовывая озябшие руки в карманы. — Не надо, спасибо, — улыбка мягко коснулась её обветренных уст. — Спокойной ночи, Невилл. — Доброй ночи, Гермиона, — слабым голосом произнёс он, всё ещё не отрывая беспокойного взгляда от её лица.* * *
Поток тёплого воздуха ударил в её лицо, когда она открыла двустворчатую дверь, входя в ярко освещённое помещение. Она пропустила пальцы через мокрые вьющиеся пряди, сглатывая слюну. Именно этого Гермиона и боялась. Ей было невероятно стыдно за то, что паническая атака случилась прямо на глазах у Невилла; она ненавидела быть слабой, но это был тот самый момент, когда Гермиона невольно показала вторую сторону себя, испещрённую шрамами и ранами минувших дней и событий. Тяжело вздохнув, Гермиона пошла по длинному коридору, минуя Большой зал. «Я так давно не вспоминала это, — подумала она, невесело хмыкнув. — Кажется, что с той зимы прошло так много времени». К несчастью, сегодняшней ночью была уже пятая её атака за десять лет, которая вновь пошатнула её хлипкие нервы, надорвав очередную ниточку. Всё то время, проведённое на улице, Гермиона старалась всеми силами не обращать внимание на своеобразный «каток», в страхе прижмуривая глаза каждый раз, когда казалось, что тайна, пошатнувшая её жизнь, будет раскрыта. Однако судьба в очередной раз была немилостива к ней, вновь и вновь отплачивая за совершённый ею грех. Гермиона завернула за угол и сразу же судорожно выпустила воздух из лёгких, когда грудная клеть столкнулась с чужой, причиняя её притупленный дискомфорт. Она подняла глаза, сжимая в подрагивающих пальцах мокрую ткань шапки, и мгновенно помрачнела. — Что ты здесь делаешь? Том вопросительно поднял брови и сделал пару шагов назад, отряхивая свою мантию. Гермиона едва не закатила глаза, глядя на его идеально чистую одежду. — То же я могу спросить и у тебя, Гермиона, — мягким тоном сказал он, скривив уголки губ при виде её потерявшего краски лица. — Я думал, ты была на улице. Гермиона нахмурилась и слегка наклонила голову вправо. — Что? — Ты абсолютно белая, балда, — он раздражённо закатил глаза; Гермиона мгновенно ощетинилась, услышав его оскорбление. — Что случилось? Она едва ли не задохнулась от его приказного тона, сжав вторую руку в кулак. — С чего ты взял, что я расскажу тебе? Его лицо потемнело и он прошипел: — Почему тебе всегда надо быть чёртовой задницей, грязнокровка? «Да как он смеет?!» — Слушай сюда, Риддл! — выкрикнула Гермиона, не заботясь о том, что их могло быть слышно. — Мне надоело, что ты каждый раз оскорбляешь меня, когда тебе вздумается! Ты не чёртов Мерлин, чтобы клеймить меня как тебе будет угодно, поэтому, будь добр, Том, называй меня по имени. Венок омелы, висящий над их головами, едва ли не загорелся от магии, которая яростными волнами исходила от Гермионы. Том с мрачным выражением лица смотрел в её глаза, выжигая сердце ледяным пламенем в них. — Если ты не заметила, Гермиона, — угрожающе низким голосом начал он, делая к ней шаг, — то я ненавижу грязнокровок. — Я заметила. Том зарычал и схватил её за плечи, мгновенно оказавшись рядом. — Я ненавижу в них всё, вплоть до их чёртовых имён, но неужели тебе так сложно принять тот факт, что специально для тебя я сделал грёбаное исключение? — шипел он, отдалённо напоминая Гермионе змею. Не обращая внимание на его фактическое признание, она пыталась вырваться из его рук, извиваясь всем телом. «И как я только хотела оказаться в них всего несколько часов назад?» — яростно подумала она, вцепившись ногтями в его предплечья. — Да мне плевать, Том! Засунь себе это дурацкое исключение в... Гермиона замолчала, когда его тёплые губы коснулись её, жёстко прижимаясь к ним. В накатившем липком страхе — скорее, от неожиданности, — она вновь приняла попытку оттолкнуть его, плотно смыкая уста, однако Том медленно очертил их своим горячим языком, раскрывая. На мгновение зажмурившись, Гермиона с лёгкостью впустила его проворную плоть в свой рот, несильно сжимая кончик зубами. С шипением он отстранился от неё, тыльной стороной ладони стирая бегущую кровавую дорожку, что резко контрастировала с его алебастровой кожей. — Какого чёрта, Том?! — выкрикнула она, отшатнувшись от мужчины. Опустив окровавленную ладонь, он перевёл на неё свой взгляд, недовольно хмурясь. — Ты можешь замолчать хотя бы на мгновение? — Могу, но не таким же способом! — Гермиона всплеснула руками, стараясь унять своё яростно бьющееся сердце, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из её груди прямиком в алчные руки Тома. Он резко наклонился к ней, касаясь своим носом её. Гермиона невольно задержала дыхание, задрожав от их близости. «Жарко, как в Аду». — А ты попробуй, — прошептал Том; его тёплое дыхание мягко касалось её приоткрытых мокрых губ, затрагивая самые дальние и чувствительные фибры её души. Гермиона с трудом сглотнула, не сводя с него глаз. — Нет, — жалобно прохрипела она, словно пытаясь убедить саму себя в отказе. — Я не думаю, что это... Том зарычал и обхватил её плечо одной рукой, второй зарываясь в мокрые от пота и снега волосы. — Тебе не кажется, что данная ситуация обязывает чувствовать, а не думать? — Но... — Чёрт, грязнокровка! — выругался Том, дёрнув Гермиону на себя. — Вы все такие, да? Она нахмурилась, собираясь ему возразить, однако мужчина жадно — ненасытно — прижался к её устам, забирая уже третий её поцелуй. «Интересно, а он знает?» — невольно пронеслось у неё в голове, но мысль мгновенно исчезла в сером тумане, когда Гермиона положила свободную руку на его крепкую шею, притягивая к себе ближе за поцелуем, имеющим восхитительный привкус крови.