* * *
Уже одетая в школьную форму, она спустилась в гостиную, когда на неё налетел вихрь рыжих волос, сжимая в сильных объятиях натренированными посредством квиддича руками. Волна облегчающего работу лёгких и качающего кровь сердца тепла мощным потоком нахлынула на неё, когда она уткнулась в покрытую бледными веснушками шею Джинни, вдыхая приятный носу аромат мыла. — Привет, Джинни! — поздоровалась Гермиона, слабо улыбаясь и отстраняясь от своей подруги. — Вы, наконец, приехали. — Десять минут назад, — кивнула Джинни. Оглядев гостиную, в которой шумели только что прибывшие студенты, она почувствовала укол разочарования, не заметив среди образовавшейся толпы Гарри и Рона. — А где... — Они в общежитии, скоро спустятся, — перебила Джинни, прекрасно зная, что хотела спросить Гермиона. Спиной облокотившись на каменную стену, она растянула уголки губ в озорной улыбке и спросила: — Как прошли твои каникулы? Не заскучала в своей библиотеке? Мрачная тень пересекла лицо Гермионы, что, на её счастье, осталось незамеченным. Мысленно она пыталась ответить на вопрос, как прошли её каникулы, однако ни одного удовлетворяющего ответа она не получила. — Мне было весело, ты знаешь, — она слабо улыбнулась, на мгновение опустив глаза. — Я успела подготовиться к экзаменам... — ...и перечитать всю библиотеку, да-да, — Уизли закатила глаза, выглядя скучающей. — Я ожидала этого, Гермиона. Щёки Гермионы тронул румянец, однако он сошёл, когда она заметила морщину на лбу своей подруги и беспокойство в её искрящихся светом карих глазах. — Кстати, у тебя всё в порядке? Выглядишь такой усталой, — Джинни коснулась подушечкой указательного пальца воспалённой кожи под её глазами. — Вон и синяки пролегли, да и в целом тон кожи не совсем здоровый для той, кто провела две недели на каникулах, пускай и в школе. «Хотелось бы, чтобы до конца года мои мальчики смотрели на меня так же пристально, как сейчас Джинни», — подумала она, глядя в обеспокоенные глаза своей подруги. Гермиона приоткрыла рот, собираясь ответить правду... ... когда уста её вновь солгали: — Я в полном порядке, Джинни, — уголок губ дёрнулся. — Уверяю тебя, причин для волнения нет. Уизли скептически посмотрела на неё, скрестив руки на груди. — Опять читала всю ночь, а теперь говоришь, что у тебя всё хорошо? Странная ты. Гермиона пожала плечами, ногтём большого пальца впиваясь в подушечку указательного. — Гермиона! Услышав своё имя из знакомых уст, она обернулась, с теплящейся радостью замечая спускающихся с лестницы мужского общежития парней. — Гарри! Рон! Впустив их в свои объятия, она даже не подозревала, насколько сильно скучала по мальчикам. В какой-то момент ей стало казаться, что всё солнце с их уходом из Хогвартса исчезло, заменив себя грозными облаками, злобно нависшими над ней. Гермионе было горько, что из-за встреч с Томом она совсем мало времени уделяла Гарри и Рону, будучи вымотанной психологическим насилием, что на неё оказывало общение с Риддлом. — Привет! Не представляешь, как мы скучали, — признался Гарри, когда они отошли от Гермионы, с яркими улыбками на лицах смеряя взглядами её и младшую Уизли, что молча стояла позади троицы. — Без тебя было и вправду скучно, — сказал Рон, проводя ладонью по животу — Гермиона была уверена, что он был голоден, что её не удивило, а напротив — вызвало улыбку. — Хотя, знаешь, не то чтобы прям скучно, если честно, но... — Рон хочет сказать, — пришёл на помощь другу брюнет, легонько ткнув того локтём в ребра, — что без тебя было довольно непривычно. Гермиона склонила голову набок и последовала примеру Джинни, скрестив руки на груди. — Всё в порядке, Гарри, — она кинула пронзительный взгляд на Рона, прикусившего губу. — Я поняла, что имел в виду Рон; кажется, я давно должна была к такому привыкнуть. — Ладно, решайте свои проблемы сами, — подала голос Джинни, направившись к лестнице в женское общежитие, — а мне надо подготовиться к зельям. Рон скорчил рожицу и крикнул ей вслед: — Да никто тебя и не заставлял слушать наш разговор! Девушка обернулась, резким движением мягко рассыпав отросшие огненные пряди по спине и плечам, и показала брату язык, сморщив веснушчатый нос. Бегло посмотрев влево, Гермиона вскинула брови и вновь повернула голову, с растущей улыбкой наблюдая за мерцающим огнём в глазах Гарри, что провожал Джинни взглядом. «Интересно, ей до сих пор нравится Том или уже нет?» — подумала она, с удивлением замечая, что за красотой Риддла, ослепившей, к сожалению Гермионы, Джинни, она совсем не замечает влюблённых взглядов Гарри, что он на неё кидает время от времени. Ей не хотелось встревать в отношения между ними, что были в какой-то степени натянуты и неловки из-за практического отсутствия общения, но было больно смотреть на опечаленное и разочарованное лицо её друга, когда Джинни полностью его игнорировала. Гермиона перевела взгляд на Рона, замечая его хмурое лицо, когда тот с лёгким недоумением и неверием уставился на Гарри. — Всё, иди уже, — проворчал он, обращаясь к Джинни и разворачивая брюнета от лестницы за плечи. — Кстати, Гермиона, извини, что за последние несколько дней не писали. В пятницу, на чердаке, мы нашли папины маггловские карты, поэтому сначала Гарри учил меня играть в них, а потом мы уже начали соревноваться, совсем... э-э... забыв про тебя. Ну, ты не обижайся, пожалуйста, мы не специально. Когда Рон отпустил Гарри, Гермиона втиснулась между ними, закинув руки на плечи обоим мальчикам. — Я не обижаюсь, — она посмотрела в пронзительные голубые глаза и растрепала отросшие рыжие волосы, чувствуя, как ноет её запястье от давления. — У меня, впрочем, у самой не было времени, чтобы проверять монету. Гарри с любопытством посмотрел на неё, когда они пересекли порог гриффиндорской гостиной и начали спускаться вниз по лестнице, что начала резко своё излюбленное движение. Взвизгнув от неожиданности, Гермиона быстро шагнула вперёд и взялась за перила, точно как и парни справа от неё, крепко сжимая холодный камень пальцами. — Ух-ты, — пробормотал Рон, выпрямляясь. — Давно такого не было. — Ага, — Гарри вскинул брови, остекленевшими глазами наблюдая за тем, в какую сторону движется лестница. — Наверное, мы не попадались в ловушку из лестниц с конца прошлого года или даже позже, если память не изменяет. Дождавшись, когда лестница остановится, они спустились вниз, направляясь в Большой зал на завтрак, что начался всего несколько минут назад. — Бли-ин, — проныл Рон, — не хочу на занятия. Дома было так хорошо... — Опять ты за своё, — с укором сказала Гермиона, недовольно стрельнув глазами. — Гарри, у нас сегодня есть окно? — спросил Рон, отмахнувшись от её комментария. Гермиона закатила глаза и, когда брюнет беспомощно повернулся к ней, ответила: — После Зельеварения, которое, кстати, будет третьим уроком, если вам, конечно, неизвестно. — Фу, зелья, — скривился Рон, и Гарри кивнул, безмолвно соглашаясь с ним. — А что у тебя, Гермиона? — Руны. — Не повезло, — тихо сказал Гарри, хлопая друга по плечу. — Кстати, Гермиона, что ты делала? Несколько минут назад ты сказала, что у тебя не было бы времени ответить нам, если бы мы написали. Гермиона глубоко вздохнула и прикусила нижнюю губу, смотря прямо перед собой отяжелевшим взглядом. — Много чего важного, Гарри. «Ты даже не представляешь, насколько...»* * *
— Кто напомнит мне, что такое Империус? Гермиона молниеносно вскинула руку, прекрасно зная ответ на поставленный вопрос. Она старалась противиться прочитанной в книге «Тайны наитемнейшего искусства» более развёрнутой информации, раскрывающей во всей её злорадной красе три Непростительных, что безустанно крутилась в её голове, всплывая перед глазами, однако не могла, и слова сами посыпались с её губ ещё до того, как Том среагировал: — Империус — одно из Непростительных заклятий, когда волшебник, наложивший его, может управлять разумом другого, полностью подчиняя его своей воле. Человек, который подвергся этому заклятию, ощущает бездумное блаженство, лёгкость и радость от того, что все вопросы отпали сами собой. Также, насколько мне известно, существует способ противостояния Империусу, однако только самые сильные личности, что, безусловно, сильны и волей, могут... — Гермиона запнулась, когда встретилась с пустым взглядом Тома, в котором, однако, появилось что-то ещё, что покрывало её внутренности ледяной коркой; сглотнув, она тихо закончила: — противостоять ему. — Ты так подробно рассказала об ощущениях только потому, что сама была под Империусом, грязнокровка? — выкрикнул Крэбб, довольный своей шуткой, и слизеринцы загоготали. Гермиону передёрнуло, и она была почти благодарна, когда Том остановил их жестом руки. — Довольно, — ледяным голосом сказал он, поворачиваясь к ней. — Мисс Грейнджер, всё, безусловно, верно, поэтому начисляю Гриффиндору пять баллов. Однако, — чуть громче продолжил Том, когда заметил, что некоторые гриффиндорцы ухмыльнулись, глядя на слизеринцев, — за то что Вы выкрикнули ответ без моего устного соглашения, я снимаю эти зачисленные баллы с Вашего факультета. И попрошу Вас, мисс Грейнджер, остаться ненадолго после урока. Она сжала губы в тонкую полоску, играя желваками. «Блин! Язык — враг мой. Остаётся только надеяться, что он ничего не заподозрит, однако что-то мне подсказывает, что эта книга не прошла мимо него...» — Также, мистер Крэбб, — Риддл стрельнул глазами в слизеринца, выглядя не в духе, — я не считаю, что Ваш комментарий был уместным в данном случае, более того, Вы оскорбили мисс Грейнджер, поэтому я вынужден снять со Слизерина десять баллов. Представители названного факультета недовольно завыли, щурясь на съёжившегося Крэбба, когда услышали, что с их факультета также сняли баллы; более того — даже больше. — Итак, продолжим, — Риддл сцепил руки в замок за спиной и начал медленно расхаживать пред своим столом. — Как уже успела сказать мисс Грейнджер, действительно существует способ противиться заклятию Империус, и это будет наша сегодняшняя тема, которую мы будем разбирать на протяжении двух месяцев, после написав эссе длинной в десять дюймов. Для начала, — мел мягко поплыл по воздуху, контролируемый Томом, и начал вырисовывать на зелёной поверхности доски буквы, — очень важна сильная личность, которая присутствует далеко не в каждом из вас. Он обвёл глазами класс, после чего продолжил: — Как вы уже поняли, не обойтись и без воли, и эти два качества играют огромнейшую роль в противостоянии Империусу. В истории было немного упоминаний об этом, потому что даже сильные духом волшебники порой не способны обратить заклятие вспять. Снять его едва представляется возможным, так как заклинатель в это время может без проблем контролировать силу, из чего вытекают следующие ощущения подвергшегося волшебника: блаженство, лёгкость и радость, однако старания никогда не были лишними. Во время этого заклятия очень легко потерять себя и свою личность, как и легко нарушить закон, подчиняясь чьим-то замыслам. Когда Том начал говорить об ошибках при плохом наложении Империуса, Гермиона взглянула на Драко, что безучастно царапал пером в своей тетради, записывая слова профессора. Она помнила, как разозлилась на Рона, когда тот, потягиваясь, проронил прямо перед Драко: — Наконец-то хорёк больше не будет дышать на нашу Гермиону. Согласен, Гарри? Конечно, он намекал на наказание Малфоя, что ему ещё в первых числах сентября назначил Том, когда тот проявил большое неуважение, завидев молодого профессора. Однако до сегодняшнего дня Гермиона даже и не думала, что когда-нибудь будет так реагировать на оскорбление Драко Малфоя, который называл её грязнокровкой начиная со второго курса, из уст Рона Уизли — её лучшего друга. Мерлин, она едва не съязвила ему, невольно наблюдая за тем, как напряглась челюсть Малфоя, а сам он застыл подобно каменному изваянию, ни разу не обернувшись на неё. Сейчас, однако, он напрягся перед тем, как повернулся к ней, смерив ледяным взглядом. Гермиону, вопреки всему, не разочаровало его враждебное выражение лица, словно бы он собирался спустя мгновение наброситься на неё с кинжалами; напротив, в серых глазах она увидела радость, что он испытал при виде неё, хотя и пытался тщательно скрыть это чувство, и лёгкое беспокойство от реакции и просьбы Тома. Легонько улыбнувшись, как бы безмолвно говоря, что всё в порядке, Гермиона вернулась к своему листу пергамента, возобновляя подробный конспект. Конец урока подошёл слишком, по её мнению, быстро, словно секунды прошли мимо неё, забыв оповестить о своём уходе. — Зачем Риддл тебя оставил? — спросил Рон, покосившись в сторону Тома. Гермиона, уже подсознательно знающая ответ, пожала плечами, убирая свои вещи в сумку. — Не знаю, Рон. Может, он хочет что-нибудь обсудить или что-то типа того. Гарри кинул на неё взгляд, стоя возле парты. — С тобой? Но что? — Я не знаю, Гарри, — устало вздохнула она. — Но когда узнаю, то расскажу, обещаю. Не давай ложных обещаний, Гермиона. Отмахнувшись от назойливого голоса, что был поразительно похож на Тома, Гермиона застегнула молнию на сумке и выпрямилась. — Подождите меня возле класса Истории магии, пожалуйста. — Как скажешь, — они синхронно кивнули и вышли вслед за остальными студентами из класса, оставив Гермиону наедине с Томом. Глубоко вобрав в сжимающиеся от незнания его намерений лёгкие, она обернулась, удивлённо отпрянув, когда увидела Тома, стоящего в нескольких дюймах от неё. Сожаление накрыло её с головой, когда на его красивом лице мелькнуло ледяное выражение; чёрные бездны сузились, невольно заставляя смотреть прямо в них, позволяя океану липкой воды затянуть в свою непролазную глубь, и он медленно сказал: — Что ещё ты знаешь о Непростительных, Гермиона? Она сглотнула. — Ничего. Том помрачнел и схватил её за горло, несильно сжимая; липкая дрожь пробежала вниз по её позвоночнику, пробирая до мозга хрупких костей. — Не ври мне, грязнокровка, — прошипел он, приблизившись к ней. — Ни в одном учебнике чёртовой Защиты не написана настолько подробная информация об Империусе, что ты рассказала нам сегодня. Гермиона вспыхнула и мгновенно ощетинилась. — Я не знаю, Риддл, — твёрдо ответила она и вцепилась в его руки, впиваясь в запястья ногтями. Он сузил глаза, и Гермиона почувствовала невероятно сильную головную боль, что разрывала её мозг, разрывая его на куски с каждой пройденной секундой. Она вышла из туалета для девочек, морщась от только что проделанной работы и спешно направляясь в сторону Большого зала... Зарычав, она выбросила Тома из своей головы, сразу же оказавшись на каменном полу. Гермиона с неведомой ей ранее силой сжала виски, отчаянно пытаясь снизить головную боль. «Чёртов Риддл! — выругалась она, тихо застонав. — Никогда бы не подумала, что небеса так яро ненавидят меня». — «Чёрная (Наитемнейшая) магия». Гермиона, морщась от пульсирующей боли, подняла голову, глядя на Тома, нарушавшего пятиминутную тишину, что возвышался над ней с ледяным выражением лица, покручивая в руках тонкую палочку. С помощью рук она поднялась, невольно согнувшись с непривычки, и хрипло сказала: — Что? Он посмотрел на неё, наблюдая за тем, как бедром она облокотилась на край парты. — Тебе она неизвестна? Как странно. Гермиона, чувствуя укол лёгкой паники, только обрисовывающей свои черты, скривила губы. — Книга, я говорю о книге, — уточнил Том. — Знаешь, пару дней назад я не обнаружил её в своей личной библиотеке, о которой тебе прекрасно известно, Гермиона. Он вновь приблизился к ней, едва не касаясь кончиком своего носа её; Гермиона выдохнула, когда заметила это в его глазах. — Ты... Для тебя это не было секретом, — прошипела она, а затем её глаза расширились от озарения, когда на лице Тома вспыхнуло одобрение. — Ты знал! Ты знал и позволил мне зайти в твой кабинет! «Вот, почему дверь была открыта!» — добавила она про себя, чувствуя себя странно обманутой, хотя сомнения закрались к ней ещё в тот день. Мог ли он знать об её присутствии в кабинете Дамблдора? — Было забавно, правда? — с лёгкой улыбкой спросил он. Гермиона прищурилась. — Забавно? Зачем, Том? Два длинных пальца обхватили её подбородок, нежно сжимая и ласкающими движениями поглаживая подушечкой большого пальца кожу. — Эта игра была в какой-то мере интересна, — прошептал Том. — Наблюдать за тобой, как кот за мышкой. Другими словами, меня не покидали мысли о том, когда же ты наконец заинтересуешься крестражами. Гермиона побледнела. — Вот оно, — он улыбнулся, — твой страх. Бесстрашная львица боится какого-то артефакта? Исходя из твоей реакции, ты всё-таки добралась до информации о крестражах. — Этот артефакт — зло во плоти, которое раскололо твою душу на части! — прорычала она, пытаясь выбраться из его рук. — Хочешь поведаю тебе, как я узнал об этом? — Том, казалось, не обращал на неё ни малейшего внимания; Гермиона чувствовала его дыхание на своей коже, что покрывали мельчайшие иголки, обжигая её. — Всё очень просто, дорогая: твои воспоминания. Очень ценная вещь, не правда ли? Она промолчала, и Том снисходительно на неё посмотрел. — «Контролирующие и Связывающие проклятья представляют собой чаще всего ложные чары, накладываемые на крестраж. Разрушить лже-чары может лишь тот, чья душа утонула в потёмках осколков». Знакомые строки? Ты умная девочка, Гермиона, вопрос стоял лишь в том, как скоро ты узнаешь о, — Том кивнул на её кольцо, — нём. Когда дыхание мужчины коснулось её приоткрытых губ, он отстранился и, небрежно опершись бёдрами о край позади стоящей деревянной парты, кинул ей напоследок: — Не забывай, что сегодня в семь ты должна будешь собраться с моими юными Пожирателями смерти в Выручай-комнате. А об этом, — он сверкнул глазами, — мы поговорим чуть позже. Не опоздай на следующий урок, дорогая. Белая и изнывающая от головной боли, она повернулась в смешанных чувствах к двери и вышла из класса, оставив Риддла в уединении с собой и мысленно обещая, что позже, когда дымка боли рассеется, она проанализирует их разговор.