Твой отец».
Драко сглотнул, нутром и телом ощущая, как рухнул его мир, когда в голове крутились строчки: «Не более трёх месяцев». Не более. Трёх. Месяцев. Он взвыл, как раненое животное, и опустился на пол, выронив пергамент. «Я не смогу. Риддл... он... он ни за что не поможет моей матери». Драко зажал рот ладонями, заглушая рвущиеся наружу крики, что холодили его замершее в танце сердце и душу. Слёзы боли, что раздирали его изнутри когтистыми лапами, насквозь пропитанными ядом, вырвались из заточения слёзного мешочка, и заполонили туманной дымкой его взгляд, мешая созерцать. Сидя на хладном каменном полу, он отказывался слышать недовольные и ворчливые хрипы своих пробуждающихся соседей, похороненный заживо в своей саднящей боли.* * *
Гермиона не знала, что делать. Она не знала, каким образом ей узнать о яде, что пропитал собой её кровь. Она не знала, что делать с известиями о Лейле и Лайле Эмберах; смириться, повинуясь эгоизму, или... что? Что она могла сделать Тому? Возненавидеть его ещё сильнее, чтобы позже самой сгореть в этом жгучем пламени? Она не знала. Гермиона провела руками по лицу, сгорбившись над книгами, посвящёнными различным ядам и гоблинским работам, что нашла на библиотечных полках. В них было так много информации, скручивающей узлы из её уставшего головного мозга, что Гермиона едва не зарычала от злости из-за тумана, медленно образовывающегося в голове и мыслях. Поиски не приносили никаких располагающих к себе плодов, и это невероятно злило и расстраивало. Вынув из кармана палочку, она убрала книги и вышла из библиотеки, решив, что посвятит оставшийся вечер отдыху, так нужному её ноющему телу и уставшему от долгой и протяжной работы разуму. Гермиона прошла вдоль коридора, направляясь к лестнице, когда спустя мгновение до неё донеслось блеклое пятно, сбоку промелькнувшее секундой ранее. «Это Драко? — мысленно спросила себя Гермиона, заглядывая в коридор. — Жаль, что я вижу только затылок, но... у кого ещё могут быть ослепительно белые волосы?» Она почти что неуверенно ступила за поворот, чувствуя, как напряжённая магия скапливается в воздухе, создавая неприятный телу ветерок, и подошла к парню, сидящему на подоконнике оконного проёма. — Драко? — тихо произнесла Гермиона, присаживаясь напротив него; Драко остекленевшим взглядом смотрел на пергамент, витавший в районе его лица, что создавал большую дистанцию между ними, прижав затылок к каменной стене. — Что-то произошло? Он презрительно скривил губы, почти напугав её, и сжёг пергамент. Гермиона вздрогнула от резкого движение его руки, в которой он почти до побеления сжимал древо своей палочки, и той боли, что на мгновение изобразилась на его лице. Облизав губы, она медленно, едва ли не робко протянула руку вперёд, нежно касаясь его выступающих костяшек. — Драко, ты же знаешь, что можешь рассказать мне всё, что тебя гложет. Парень поднял голову, смотря ей прямо в глаза. Увидев во взгляде Драко удивление и лёгкие нотки смущения, Гермиона растянула уголки губ в ободряющей улыбке и придвинулась ближе, когда он убрал ноги с камня, взяв его ладонь в свою. — Я тебя не принуждаю к этому, но станет лучше, поверь мне, — она произнесла эти слова с горечью на языке, вспоминая, как впервые высказала свои мысли и переживания Драко, получив от него моральную поддержку и знание того, что она не одна на этой войне. Драко выпустил смешок из уст и вырвал свою руку, сжимая её в кулак. — Не думаю, что это в данный момент распространяется на меня. Улыбка слетела с её губ, а слова, сказанные Драко, вызвали в ней растерянность и смутное, но такое горькое понимание его настроения. — Это... — Гермиона запнулась, подбирая правильные слова, что отказывались складываться воедино на языке. — Это миссис Малфой, да? Драко содрогнулся всем телом от вопроса, и это подтвердило её предположение. — Ты... Она замолчала, широко раскрыв глаза от неожиданного ощущения худощавого тела и длинных, ледяных, как Смерть, рук, сомкнувшихся на её спине. Резко голова Гермионы оказалась прижата к холодной шее, и она услышала бормотание, касающееся её уха: — Молчи, Грейнджер. Просто молчи. Он резко выдохнул и крепче прижал её к себе, одной рукой касаясь затылка. — Хотя бы пару минут, — прошептал Драко, и отчаянные нотки проступили в его голосе, из-за чего тот сломался. Нижняя губа Гермионы задрожала, а тепло разлилось в груди из-за их внезапного контакта, однако они находились в открытом коридоре, где их могли легко заметить. Как бы ей ни было больно или неприятно от этой мысли, но ей не хотелось, чтобы у Драко ухудшились отношения со слизеринцами из-за неё, ведь мельница слухов в Хогвартсе быстро разносит новые новости. Более того, у неё самой могут появиться проблемы с Гарри и Роном — они только наладили своё общение, и она не желала его уничтожить совсем, — но Гермиона видела отчаяние Драко, как и чувствовала то, насколько сильно он за неё цеплялся, словно она являлась единственной опорой для него, чтобы не уйти во мрак страданий. Мягко обхватив его плечо, тем самым чувствуя под ладонью выступающую подключичную кость, Гермиона подняла голову, из-за чего ему самому пришлось слегка отодвинуться назад. Она кинула беглый взгляд вглубь длинного коридора, отмечая про себя, что он пуст, и вновь посмотрела на Драко. Румянец. Первое, что она заметила, — на его впалых щеках, покрытых лёгкой, почти серебристой щетиной, чьи крошечные волоски сверкали на слабых лучах солнца, расцвёл бледный румянец, оживив до этого серое лицо. Второе — глаза. Сверкающие глаза, в которых отражались вся глубина его сущности и смелых мыслей, затронули чувствительные струны её сердца, и они отчаянно задрожали, сотрясаясь от колыбели его взгляда. Расстояние. Третьим было расстояние между ними, что было так тесно, почти сжимая её душу и разрывая все планеты в клочья, что создавали целую вселенную внутри неё. Он задышал — часто, горячо, касаясь её губ и носа, — и Гермиона отстранилась, ощущая повисшую неловкость, что затопила их сердца едва ли не в унисон. Он почувствовал мимолётное счастье, пробежавшее по его венам, а она смущение и сожаление, что подпустила его так близко к себе. Она села возле него, спиной не дотрагиваясь витражного окна позади, на этот раз, однако, выдерживая небольшую дистанцию меж телами, и провела покрывшимися испариной ладонями по юбке, подаренной ей матерью прошлым летом. — Э-эм, — промычала Гермиона, избегая Драко взглядом, и, откашлявшись, продолжила: — Так что случилось? Первые несколько мгновений в коридоре стояла оглушительная тишина, ломая её нервы, что жалобно требовали его ответа, дабы заглушить ту боль, возникшую в груди из-за контакта, однако он сказал, и неуверенный голос, потерявший всякие умоляющие нотки, разрезал её чувства пополам: — Отец написал, чтобы я попросил Риддла о помощи. Гермиона посмотрела на свои руки, покрывшиеся белёсыми пятнышками, так резко контрастирующими с почти розовой кожей, анализируя его слова в голове. Очевидно, всё было плохо — плохо настолько, что Гермиона даже не услышала в голосе Драко привычного яда, который заменяли боль и ноющая безысходность. Её наполнила глубокая печаль, распространившаяся по венам, потому что она не могла помочь Драко, что явно нуждался в срочной помощи, даже если и отрицал. Вновь смочив пересохшие губы, Гермиона спросила: — Можно вопрос? Она почувствовала на себе его взгляд и повернула голову, встречаясь со скептикой в серебристых глазах. — Ну-у, я бы не хотела доставлять тебе неудобств, но... — Тебе любопытно, — закончил за неё Драко и вернулся в предыдущую позу, прижавшись спиной к каменной стене. Лёгкий румянец покрыл её щёки, когда она поняла, насколько очевидно звучала со стороны. — В целом — да, — Гермиона поджала губы и чуть вжала голову в плечи, опершись ладонями о край подоконника и касаясь миниатюрными мизинцами колен. — Почему твой отец хочет, чтобы именно ты попросил помощи у Тома, когда... ну... твой отец женат на миссис Малфой и, должно быть, очень сильно волнуется за неё? Белоснежные брови Драко угрюмо нахмурились, и мышцы его тела чуть напряглись, когда он на мгновение задумался. — В первую очередь, — медленно начал он, вперив свой тяжёлый взгляд в окно, — их брак, как и у многих чистокровных, был не по любви, поэтому после моего рождения мама перестала являться объектом его полной заботы. В то время его внимание полностью переключилось на Министерство и меня. Он практически не уделял внимание моей матери, поэтому увидеть их за чашкой чая наедине, обсуждающих что-то, было крайней редкостью, которую я не понимал. Я, — он сделал паузу, словно бы обдумывая следующие слова, — не уверен, почему он решил, что лучше будет, если это сделаю я, но, скорее всего, большую роль сыграло именно его нежелание показывать слабые стороны перед Риддлом, даже если он чувствует сострадание к маме. «Проявление заботы». Гермиона прикусила нижнюю губу, совершенно не зная, что ответить. Она чувствовала, что он был прав, рассказывая ей свои мысли по поводу ситуации с письмом его отца, однако на душе было гадко и отвратительно горько от осознания того, насколько сильно Драко придётся унизиться перед Томом, зная о его ненависти ко второму. Но, возможно, она могла бы ему помочь.* * *
Гермиона сильнее запахнула мантию, чувствуя, как вечерний холодок костлявыми пальцами пробегает по её телу, ничуть не удивившись, когда увидела Тома, сидящего на скамье возле Чёрного озера. Даже несмотря на новости, которые она узнала из уст Гарри и Рона этим утром, её не преследовало желание найти его. Она долго думала над словами своей матери, которые та произнесла однажды, в последствии придя к выводу, что в этой ситуации её слова действительно обрели свой смысл. Ей было жаль сестёр — о судьбе Беллатрисы, вопреки всему, она не особо беспокоилась, потому что та явно не знала границ, когда как её подруги были просто несмышлёными девушками, которые попали во власть обезумевшей от одержимости ведьмы, — однако она понимала, что те заслужили это, когда как принять было во много раз тяжелее. — Честно сказать, не ожидал, что ты придёшь. Гермиона усмехнулась и прикусила щёку изнутри, присаживаясь на промёрзлую скамейку рядом с ним. — Я тоже. Она рассматривала в темноте его профиль, отмечая про себя всё больше плавных, мягких черт лица, когда Том повернулся к ней, сверкнув в темноте глазами. — Ну? Гермиона выгнула брови, не совсем понимая его. — Что? — Где же твои вопросы? Ты задаёшь их абсолютно всегда. Нахмурившись, румянец тронул её щёки, когда она услышала его ответ. — Я знаю, что это ты изуродовал Эмберов, — мрачно сказала она, отвернувшись от Тома, — поэтому даже не буду спрашивать, что случилось с Блэк. Однако, какую бы они ни причинили мне боль, абсолютно отвратительно и ужасно то, что ты с ними сделал! Из-за тебя они попали в Мунго! Мунго, Том! Это не обычная больница или крыло мадам Помфри, потому что туда попадают люди с серьёзными ранениями от проклятий, и это ненормально — то, что с ними случилось. Ты серьёзно думаешь, что взрослые поверят в то, что они просто подрались? Сомневаюсь в этом. — Их память была полностью изменена, поэтому лишних вопросов не возникнет. И, — сказал он, когда Гермиона собралась возразить, — я довольно искусен в этом. Гермиона скептически посмотрела на мужчину, чувствуя глубокое отвращение к его словам, в клочья раздирающее глотку. — Не сомневаюсь.