The Professor

      В помещении, так похожем на скудно обставленный алтарь, веяло пронзительным холодом, и Гермиона почувствовала, как забились друг о друга зубы, когда переступила порог. Она явственно ощущала присутствие Драко позади, чья магия мрачно потрескивала вокруг них, сдавливая её горло, когда они закончили свой разговор. Сжав губы, она кратко сжала кулаки и прошла вперёд, игнорируя ледяные взгляды, в которых смешался всеобщий испуг, Пожирателей смерти.       Посреди комнаты, в которой по большей части фигурировали каменные колонны, что окружали гигантских размеров выступ — на котором, к слову, в древности проводили жертвоприношения и рутуалы, — стояло кресло, сделанное из чёрной кожи. Гермиона бегло посмотрела на Пожирателей, стоящих в нескольких футах от единственной мебели, что присутствовала в комнате.       Заметив её, Том грациозно поднялся из кресла и подошёл к Гермионе, когда она неуверенно остановилась возле Блейза Забини. Пробежавшись пальцами по её предплечью, он отвёл её от Пожирателей и, склонившись к уху, прошептал:       — Не забывай, что твоё место рядом со мной, Гермиона.       Дрожь пробежала по коже, когда её мягко коснулось горячее, едва не раскалённое дыхание Тома.       — Я так не думаю, — со вздохом пробормотала она в ответ.       Том усмехнулся и кратко коснулся губами её кожи за ухом, прошептав:       — Конечно.       Когда он отстранился от Гермионы, она резко обернулась и глазами невольно отыскала Драко. В его бесстрастном, ничего не выражающем взгляде, она, к своему глубокому сожалению, обнаружила осуждение и боль, что дрожью отдалось по сердцу.       Боль.       Это мгновение столкновения их кратких взглядов вихрем окружило её, и Гермиона поспешно отвернулась от него, мысленно рассудив, что не выдержит ещё больших моральных увечий за сегодня.       Сильная рука, что легла на поясницу Гермионы, подтолкнула её враз ослабевшее тело к кожаному креслу. Кинув на него краткий взгляд, она повиновалась его удовлетворённой ухмылке и неуверенно скользнула на гладкую обивку, осторожно, словно бы боясь причинить себе боль, сложив руки на колени и выпрямив спину.       Хорошая девочка.       Гермиона сжала губы, игнорируя полный злорадного ехидства голос в своей голове, слушая тот, что прозвучал наяву, сбоку от неё:       — Итак, мои дорогие Пожиратели смерти, — с лёгкой улыбкой на губах произнёс Том, бедром прислонившись к подлокотнику подле плеча Гермионы. — Этот год был очень плодотворен для нас всех, как вы можете заметить, оценив количество студентов, присоединившихся к нам с начала года до сегодняшнего вечера.       Гермиона подняла глаза, и по её позвоночнику пробежала дорожка липкой дрожи, когда его улыбка переросла в хищную ухмылку. Она сглотнула и отвернулась от него, сильнее прижав ладони к коленям, отлично понимая, о чём говорит Том, однако её слегка смутил тот факт, что он упомянул о своих «достижениях» именно сейчас, когда до конца учёбы оставалось ещё несколько месяцев.       — Несомненно, результаты упорных трудов мистера Малфоя, — с удовлетворённым выражением лица Том кивнул Драко; тот, сжав кулаки и губы, на мгновение зажмурился, быстро задышав, — окупятся в ещё большем объеме, однако спустя время, как вы понимаете. Амбиции окружают нас, представителей факультета Слизерин, и наполняют кислородом лёгкие изо дня в день, и потому я очень надеюсь, что вместе мы сможем творить великие дела.       — Конечно, мой Лорд, — робко сказал один из Пожирателей, которого Гермиона не знала, когда Том сделал паузу, вероятно, ожидая отклика. — Для нас будет огромной честью быть всё это время с Вами и служить Вам.       Множество парней и девушек энергично закивали головами, поддерживая слова молодого человека, чем вызвали тошноту у неё в глотке, которая сдавливали её тисками. Кожа Гермионы покрылась мурашками, и она невольно вытянула руку, положив её на подлокотник; мизинцем она почувствовала грубую ткань брюк Тома, заалев, когда он положил свою большую ладонь поверх её, переплетая пальцы так, словно, желал связать.       — Я глубоко тронут вашей верностью, — сказал Том, подушечкой большого пальца поглаживая её кожу. — Все мы с вами следуем определённым идеалам, заложенным в нас с рождения, что передавались с молоком матери из поколения в поколение, достигнув нынешнего времени. Наша идея заключается в уничтожении грязнокровок, что незаконно проникают в наш мир из года в год, забирая места чистокровных волшебников; мы все хотим показать нашу силу, превосходство над низшими, способности, которыми не обладают многие волшебники. И прежде чем вы тщательно проанализируете мои слова, — произнёс Том, когда лица Пожирателей покраснели, и они разом посмотрели на Гермиону, — хочу сделать небольшое объявление перед тем, как начнётся основная часть собрания.       Он поднялся и обошёл кресло, вставая позади неё. Гермиона напряглась всем телом, выпрямившись подобно натянутой струне, когда почувствовала холодные пальцы Тома, несильно сжавшие её плечи. Глаза студентов разбегались по лицам двух волшебников, почти намертво впившись во второе, когда Том начал говорить, растянув уголки розовых уст в улыбке:       — Все мы с вами знаем, что Гермиона Грейнджер — грязнокровка, — она зарычала, услышав слетевшее оскорбление, однако содрогнулась всем телом, почувствовав ноющую боль в области плеч. — Я выбрал её в качестве своей спутницы, заметив то, какой силой и умом обладала эта маленькая ведьма, что удивительно для её грязного происхождения. Гермиона меня весьма заинтересовала, и чувство восхищения росло с каждым пройденным днём, когда я раскрывал в ней тот самый потенциал, что был похоронен среди нежелания развивать в себе те замечательные качества, коими её сполна наделила природа. Эта ведьма, которую вы видите изо дня в день, однажды поможет нам достигнуть тех высот, которых мы желаем, жаждем всей душой, и я надеюсь, что впредь вы будете с уважением относиться к ней также, как ко мне, своему Господину. Её ум невероятно ценен моим планам на будущее, и мне бы не хотелось потерять идеальную спутницу, что будет беспрекословно следовать моим приказам, из-за глупой неприязни к ней.       Спутница.       Одно это гнусное слово способно было ожесточённо вырвать её сердце из груди.       Горечь наполнила Гермиону, и её желание освободиться из оков забилось в ней подобно загнанной в клеть птице, когда она прочувствовала всю мерзость его слов. Невольно она была использована им, человеком, которого ненавидела и одновременно желала, и это приводило её в ярость.       Гермиона неимоверно сильно хотела показать Тому своё превосходство над ним, закричать ему об измене собственным целям и идеалам, однако постоянно забывала, что уже оказалась в лапах зверя в лице жертвы, который при желании возьмёт у неё всё, не оставив ей ничего. Вести нечестную игру, практически полностью обезоружив её, было прерогативой Тома, чего Гермиона не могла вынести спокойно.       Она побледнела, когда увидела, что Пожиратели, со страхом, что полностью укрыл презрение, глядя на неё, начали каждый друг за другом кланяться. Отчаянно ища в толпе Драко, Гермиона заметила, с каким видом он повторил это гнусное движение, не сводя глаз с человека позади неё; губы Драко презрительно скривились, показывая степень его отвращения к происходящему.       Гермиона не хотела испытывать жалость по отношению к своему другу, однако это чувство само нашло её, осев осадком глубоко внутри.       — Моя Леди, — пробормотал один волшебник, не поднимая глаз, и Гермиона часто задышала, широко открыв глаза.       Она не верила в происходящее и не хотела слышать, как остальные подхватили его слова, осыпая её оскорблением, что было намного хуже «грязнокровки», вырезанной на её руке. Среди Пожирателей она заметила Беллатрису, стоящую в конце всей своры, и её глаза, в коих полыхал огонь чистейшей в свой природе ненависти, зарядил её небольшим разрядом облегчения.       Ей было тошно видеть нарисованные верность, уважение и страх на лицах Пожирателей, потому отношение Беллатрисы к Гермионе, что осталось с девушкой, подарило ей своеобразный глоток свежего воздуха, который у неё украл Том.       Гермиона сильнее вцепилась пальцами в кожаные подлокотники, чувствуя, как холод ядом разливается по конечностям, когда Том вновь сплёл их пальцы, заковав её своими длинными, как прутья клетки, и наклонился к ней, обжигая кожу умеренным дыханием.       — Вот она — власть, моя юная мисс, — его нежные губы заскользили по мочке, спускаясь к её слабому месту, которым являлась кожа за ухом.       «Ублюдок!»       Дрожь электрическим током прошлась вдоль тела, огненными языками обжигая внутренности, и тихий стон вырвался из её пересохшего горла, когда он использовал кончик своего языка. Кожа начала покалывать в том месте, где Том её увлажнил, создавая прекрасный контраст ледяного воздуха и жара, витающего вокруг них.       — Она отвратительна, — прохрипела Гермиона, невольно вжимаясь в кресло, когда ощутила практически болезненный прилив тепла, охватившего собой нижнюю часть её живота.       Она была возбуждена.       Гермиону трясло от отвращения к самой себе и реакции организма на чёртова Риддла, что беззастенчиво издевался над её телом; от Пожирателей смерти, что, смиренно опустив глаза, ждали новых приказов или слов.       Пожиратели.       Она широко раскрыла глаза, до этого не подозревая, что они едва были открыты, и чувство великого стыда заполнило собой её клетки.       Они видели.       «Они точно видели», — горько подумала Гермиона, машинально опустив голову; распушившиеся волосы прикрыли её щёки, что покрылись багровыми лепестками роз, невольно распустившихся на них.       — Ты права, — слова мягко коснулись гладкой кожи её румяной шеи, — ведь власть развращает личность в человеке, однако скоро ты привыкнешь ко всей сладости, что она приносит за собой.       Гермиона сглотнула, когда Том отстранился, не в силах поднять глаза на остальных волшебников.       — Как я и говорил, — громким голосом продолжил Том, — небольшое предисловие окончено, и пришло время объявить об основном событии, ради которого я собрал вас здесь сегодня. Дело в том, что моя практика в этой замечательной школе подошла к концу, и я вынужден покинуть Хогвартс на этих выходных, — Гермиона сильнее прижала его пальцы к своим и резко вскинула голову, ошеломлённо глядя на него; её охватила странная смесь чувств, что колыхалась внутри неё. — В этом зале есть некоторые из присутствующих, которые знают, что несколько лет я скитался по всему волшебному миру в поисках новых знаний. Видите ли, мои планы немного перестроились благодаря Гермионе, — он усмехнулся, — как вы уже могли понять, поэтому я думаю, что лучшим решением будет покинуть вас до лета, а затем встретиться вновь, когда как изначальный план был намного дольше в исполнении.       Гермиона опустила голову и нервно облизала губы, ощущая бешеное сердцебиение, что грозилось пробить грудную клетку. Мысли собрались в кучу, лишая способности проанализировать его слова.       Она совсем не ожидала, идя в Выручай-комнату, что услышит такие новости. Означало ли это, что по возвращению — где бы он ни был до конца весны — обратно в Шотландию Том начнёт приводить свои планы в действие? Страх за жителей вновь вернулся к Гермионе, наполняя естество липкой жидкостью, когда её как обухом по голове ударило осознание всей серьёзности его слов и намерений.       Однако ещё больнее было то, что с наступлением лета шансы на её спасение значительно уменьшатся, став равными нулю.       Гермиона не хотела думать и размышлять о будущем, что скоро настигнет её своими когтистыми лапами, обвив костлявыми объятиями и навечно заковав собой, но также она не могла смириться с отсутствием собственных планов на свободу.       — Вопросы? — спросил Том спустя небольшую паузу, прожигая взглядом Пожирателей.       — Нет, мой Лорд, — послышался шёпот, что эхом распространился по всему залу, сдавливая глотку Гермионы.       Том довольно улыбнулся, однако вскоре его улыбка, что не коснулась глаз, переросла в мрачную ухмылку, чего она не могла заметить.       — Отлично, — тихо произнёс он, вновь вставая подле неё. — В таком случае, все свободны. Ах, чуть не забыл, — Пожиратели послушно замерли, услышав его скучающий голос, — с того дня, как я уеду, Гермиона остаётся здесь за главную, так что ведите себя хорошо и слушайтесь её.       В дополнение к своим словам он потрепал её по голове, разнося сим движением отвращение по телу Гермионы. Она сжала губы и глазами нашла Драко, что отказывался в ответ смотреть на неё, лицом повернувшись к закрытой двери. Горечь за своё поведение и мысли, ровно как и стыд, захлестнули её, и Гермиона отвернулась, впиваясь взглядом в свою руку, что была болезненно бледна в неярком свете факелов, чей пламенный огонь отличался цветом от привычного глазу.       — У тебя, в отличие от них, я уверен, множество вопросов, — мягко сказал Том.       Гермиона сжала челюсть и вскочила с кресла, в мгновение оказавшись напротив него. Она практически могла ощущать огонь, яростно бившийся глубоко внутри, что едва не обжигал внутренности, лаская их языками пламени.       — Куда ты уедешь? — прорычала Гермиона, медленно сжимая руки в кулаки.       Том поднял аккуратно очерчённую бровь и обвёл бездонными глазами её позу; Гермиона слюной смочила горло, когда заметила во взгляде насмешливые искорки.       — В Албанию, — коротко сказал он.       Злость, полыхающая в ней, обратилась в удивление. Гермиона читала несколько лет назад в одной из библиотечных книг, что Албания являлась практически единственной страной в волшебном мире, что уделяла большое внимание изучению Тёмных искусств — как, например, школа Дурмстранг, однако в Албании скорее преобладала Чёрная магия. Она предполагала, что Том зайдёт настолько далеко в её изучении, прибегнув к посещению других стран, однако зачем ему посещать её вновь, когда, казалось, он собрал все нужные сведения и знания?       — Ты уже был там, — тихо сказала Гермиона, и Том кивнул.       — Как я уже упомянул ранее, я провёл в постоянных путешествиях несколько лет, два раза за это время посетив Албанию.       — Я уверена, ты многое вынес, — сухо произнесла она.       Том коротко рассмеялся и подтвердил:       — Конечно, ведь меня обучали самые лучшие учителя, которых только можно найти.       — Тогда зачем тебе возвращаться туда вновь?       — У меня есть некоторые незаконченные дела, которые требуют моего внимания.       Гермиона сузила глаза и подошла к нему ближе, практически касаясь своей беспорядочно вздымающейся грудью его.       — Незаконченные дела? — она сделала паузу, надеясь, что он ответит на её вопрос, однако Том молчал; понимая, что мало чего добьётся, Гермиона продолжила: — А потом? Что будет потом, Том?       — Если ты имеешь в виду окончание учёбы, то после экзаменов поедешь с Малфоем в его родовое Поместье.       Гермиона нахмурилась, ошеломлённо смотря на него.       — Я никуда не поеду, — резко сказала она, скрестив руки на груди.       Том сузил глаза, подражая её недавнему жесту, и безэмоционально сказал:       — Не в твоём положении упрямиться, дорогая.       Гермиона оскалилась, и её руки упали вдоль тела, когда она сжала кулаки. Ярость и возмущение затмило собой недавнее удивление, когда он вновь напомнил о её беспомощности, что сжирала Гермиону изнутри на протяжении долгих месяцев заточения.       — По твоей вине, — прорычала она. — Я столько времени не имею свободы слова и действий и всё из-за тебя! Ты забрал человека во мне, оставив практически ничего, пустую оболочку!       Том раздражённо закатил глаза, заиграв желваками при виде драмы, что в очередной раз разыгрывала Гермиона.       — Если бы ты согласилась добровольно сотрудничать со мной, то я бы не прибег к проклятьям.       — То есть ты обвиняешь меня в том, что я не согласна с твоей политикой? — спросила Гермиона, скрежеща зубами.       Том пожал плечами.       — Ты сама пришла к такому выводу.       — Я смотрю на факты, Том! И вообще, — она скривилась, — я больше чем уверена, что даже при таком раскладе, как непосредственно моё согласие, ты не упустил бы возможности попросить меня дать тебе Нерушимый обет.       — Конечно, — злая ухмылка тронула уста Тома. — Ты грязнокровка, Гермиона, и не в моей прерогативе доверять таким, как ты.       Яростная волна, вибрируя, прошлась по её коже, впитываясь в кровь и трогая сердечные струны грубыми касаниями. Гермиона, любовно приветствуя ненависть, замахнулась кулаком, однако Том оказался проворнее — грубо сжав запястье, он направил частички своей магии по венам Гермионы. Её колени чуть подогнулись, когда по телу дрожью пробежала боль, но Том не дал ей упасть, и Гермиона почти повисла в воздухе, удерживаемая его рукой.       — Тебя это расстраивает, — прошипел он, резко дёрнув её на себя. — Не просто злит, иначе ты не попыталась бы причинить мне боль сейчас. Ты получаешь удовольствие от того, что я обратил на тебя внимание — на твой ум, способности и силу, — однако оно смешивается с глупой обидой на то, что тебя попросту используют в своих целях.       — Что ты хочешь от меня услышать? — прорычала Гермиона.       — Я хочу услышать правду от тебя, Гермиона.       — Какую?       Том приблизился к ней, опаляя своим быстрым, горячим дыханием кожу, и это почти заставило Гермиону дрожать от возбуждения, вновь охватившего клетки её податливого тела.       — Которая гложит тебя изо дня в день, — прошептал он; Гермиона сглотнула, увидев голод в его почерневших — сильнее, чем когда-либо — глазах. — То, чего ты жаждешь.       Гермиона приоткрыла губы, не в силах отвести свой взгляд от его, розовых и пухлых, что пожирали её рот и кожу, когда прикасались к ней, уничтожали мысли в голове, развращая чувства и выворачивая их наружу.       — Скажи, — его голос сорвался на рык, и он сильнее прижал её к себе.       — Я не знаю, — прошептала Гермиона, чувствуя, как задрожали внутренности, когда его глаза жадно проскользили по лицу, останавливаясь на приоткрытых устах, что пересохли от частого дыхания.       Последний вздох вырвался из груди, когда губы мгновенно оказались прижаты к чужим, таким сладостно манящим и пугающе запретным, и что-то взорвалось внутри неё. Гермиона поспешно высвободила свою руку из его цепких пальцев и толкнула Тома в грудь, прижимая к каменной колонне, что стояла позади него.       Том обхватил голову Гермионы мягкими ладонями, алчно сминая её губы в сладострастном поцелуе, полном боли и невысказанных желаний, что в яростном танце кружили вокруг них. Она застонала ему в рот, касаясь кончиком языка мягкого нёба, когда электрический разряд тока пробежал по позвоночнику от грубого столкновения спины с каменной поверхностью колонны.       — Ты знаешь, Гермиона, — прорычал он между беспорядочными поцелуями. — Скажи, чего ты хочешь.       Он замолчал, когда она обхватила зубами его нижнюю губу, нежно посасывая её и не отводя взгляда от чёрных глаз, в которых полыхал сильнейший в своей силе и природе огонь. Гермиона отстранилась от него и застонала, когда почувствовала жадные руки, торопливо скользящие по телу и наводящие мурашки.       — Я не знаю, Том, — Гермиона прикусила губу, чуть отвернув голову, и Том зацепил зубами нежную кожу её шеи, разнося сладостные потоки боли по набухшим венам.       — Превосходство, — прошептал он в её губы, когда они вновь нашли убежище, вдоволь пропитавшись выступившей кровью и потом на коже Гермионы. — Ты знала, что оно сродни власти?       Гермиона прикрыла глаза, невнятно сказав:       — Хватит болтать.       Её пальцы, охваченные жаром, сжали грубую ткань белоснежной рубашки Тома, что мгновенно собралась неровными складками на сильной груди; коленом он раскрыл её плотно сжатые бёдра, и Гермиона почти задохнулась от желания, когда почувствовала силу его возбуждения, едва ли веря, что это она распалила в Томе мужчину.       Цепкие пальцы начали теребить пуговицы её помятой блузки, вторя движениям Гермионы; Том оторвался от её губ, и она, воспользовавшись возможностью, прижалась к сладко пахнущей шее, обводя мягкую кожу языком и зубами. Раскрасневшаяся и покрывшаяся багровыми крапинками удовольствия, она нравилась Гермионе больше, чем когда-либо, и тихий, разве что не вынужденный, стон вырвался с уст Тома, разнося её вселенную в мириады щепок.       Скинув с сильных плеч рубашку, что заскользила по мужскому телу и вскоре оказалась на каменном полу, Гермиона, мурлыча от удовольствия, провела дрожащими пальцами по гладкой груди, наслаждаясь ощущением сладкой дрожи, что охватила его тело.       — Гермиона, — прорычал Том.       Он втянул нежную кожу, обтягивающую выпирающие ключицы, используя свой нетерпеливый язык и наслаждаясь ощущением Гермионы в своих руках, сбрасывая блузку с девичьего тела. Огонь сильного возбуждения охватывал его с небывалой силой, обжигая покалывающую кожу в тех местах, где её касались торопливые пальцы Гермионы, чьи нежные подушечки отбивали танец на груди.       Он провёл влажными руками по талии, очерчивая чуть выпирающие рёбра, когда она делала шумные и быстрые вздохи, подрагивая от его касаний. Губы Тома нашли её уста, и они одновременно застонали, когда он заскользил по аккуратной девичьей груди, покрытой мириадами мурашек и белоснежной тканью бюстгальтера, мягко обхватывающей её.       — Том, — выдохнула Гермиона, невольно касаясь низа его живота и очерчивая подушечками пальцев выпирающие вены; Том чуть дёрнулся в её руках, сильно сжав полушария груди.       Их языки обвили друг друга, когда Том опустил свои руки, заскользив по её пальцами и запястьям, однако Гермиона резко отстранилась от него, когда он чуть задел вырезанные на плоти слова, мгновенно отрезвив её. Она сглотнула, лихорадочно бегая глазами по своим рукам, что оказались прижаты к груди, словно бы защищая кожу от жадного взора Тома.       — Я... — она запнулась, обхватив нижнюю губу зубами, когда он коснулся пальцами её предплечья, приподнимая его. — Хватит, Том.       Гермиона попыталась вырвать свою руку из его, однако он сильнее сжал пальцы, тёмным взглядом, в котором недавно полыхал огонь чистейшей похоти, обводя уродливые буквы. Смущение затопило её нутро, когда Том провёл большим пальцем по первой букве «г», чуть надавливая на покрасневшею и до сих пор незажившую кожу.       — Тебе больно? — тихо спросил он спустя мгновение, посмотрев ей в глаза.       Гермиона поёжилась и покачала головой, желая прикрыться. Том, сжав губы, достал из переднего кармана свою бежевую палочку, шепча неизвестное ей заклинание на латыни. Беспокойство не успело найти Гермиону, когда она увидела, что буквы начали растворяться, исчезая на её коже.       — Как... — Гермиона широко открыла глаза, ошеломлённо посмотрев на него. — Как ты это сделал, Том?       Он вздохнул и провёл пальцами по растрепавшимся волосами, убирая палочку обратно в карман брюк.       — Я же тебе говорил, что ты не там ищешь, Гермиона. Однако не обольщайся — заклинание не убрало надпись полностью, лишь только скрыло от глаз настолько долго, насколько ты пожелаешь. Впрочем, контр-заклятие тебе всё равно не известно.       — Так ты потратил всё это время на поиски этого заклинания? — мягко спросила Гермиона, всё ещё пребывая в охватившем её нутро удивлении; она жадно осматривала свою чистую кожу, стараясь не допускать мыслей, что яд до сих пор струился по её венам.       Том скривился и сделал шаг назад, невербальным заклинанием поднимая их одежду.       — В какой-то мере да, — нехотя признался он, надевая белоснежную рубашку.       Гермиона, стараясь не смотреть на мышцы, мягко перекатывающиеся под бледной кожей, поспешно надела свою блузку, подрагивающими пальцами застёгивая мелкие пуговицы.       — Спасибо, Том, — поблагодарила она, застенчиво улыбнувшись, когда закончила приводить себя в порядок; запах страсти и возбуждения всё ещё кружил вокруг них, и Гермиона невольно жадно втягивала его в лёгкие, наслаждаясь сладким ощущением томления в низу живота.       Лицо Тома слегка помрачнело, и он резко кивнул, отходя от Гермионы назад.       — Я надеюсь, что вскоре не пожалею о затраченном на тебя времени.