Юнги не может похвастаться тем, что все к нему тянутся. Нет у него такой способности, чтобы притягивать к себе любовь всех в округе, но почему-то сейчас его окружает, без малого, четыре маленьких карапуза, лишь одного из которых видит уже не первый раз. Искренний интерес, что горит в детских глазах умиляет, но мужчина не совсем готов провести ближайшие несколько часов в компании песочной мафии.
— Хён, я не знал, что ты так популярен у местной детворы, — слышит тот из-за спины голос племянника и безмолвно мотает головой от безнадёжности сложившейся ситуации.
— Поиграй с ними, у вас один уровень развития, — усмехается альфа, на что младший лишь недовольно фырчит, подходя ближе к одному из малышей и поднимая того на руки.
— ТэТэ, тебя мама зовёт, попрощайся с друзьями, — Чонгук бережно держит у себя на руках малыша, что в этот момент радостно машет своими крохотными ручками друзьям.
Юнги покидает компанию малышей раньше, чем Гук успевает развернуться и пойти в дом. Альфа не ожидал, что спустя недели две со встречи с ребёнком из песочницы он прослыт героем, которым восторгается половина детской площадки. Он не захаживал в этот дворик около двух недель и не совсем осознавал, что о его «геройском» поступке узнает вся детвора.
Хосок изрядно поиздевался над ним, изо дня в день напоминая о том, как героически он вернул какого-то малыша его родителям. Удивительно, что среди той малышни он не увидел того самого, когда решил прогуляться до местного магазинчика, дабы запастись сигаретами.
Мин неспешно добирается до магазина, хватает пачку дешёвых сигарет и уходит после оплаты. Он предчувствовал, что выходной не сулит ему ничего хорошего, и знакомая чёрная макушка тому подтверждение. Он не успевает скрыться из виду, как за него цепляется взгляд оленьих глаз. Ну чем этот ребёнок не кукла?
Распахнутые в восторге шоколадные глазки, обрамленные рядом густых ресниц. Весь такой пухлощёкий, с клубничными губками, мягким тельцем. Нет никаких сомнений, этот кроха вырастет как минимум миловидным омегой, но сейчас Мину нет до этого дела, он хочет избежать столкновения с этим, уже бегущим к нему, мальчишкой.
— Дядя, — шепелявит малой громко, с выражением, от чего дети, оставшиеся позади него, в тот же миг оборачиваются и поднимаются на ноги. Альфа думает, что вот его смерть пришла. Чего ему в жизни не хватало? Посиделок с детворой? Чудо, не правда ли?
— Он такой крутой! — мужчина еле понимает что говорит второй подбежавший малолетка, поскольку ребёнок звуки выговаривает очень тяжело, но ему ли об этом задумываться, когда сам тщательно скрывает свою небольшую шепелявость.
— Если бы не дядя, я бы точно не смог найти папу, — торжественно сложив руки на груди, заявляет тот, на что слышит восторженный детский гул. Юнги сам не замечает, как при этой картине на его лице возникает улыбка. По какой-то неведомой причине с детьми оказывается уютно. Возможно, Юнги просто старается заполнить тот участок, где он сам когда-то был их возраста, но воспоминаний просто нет. Всё позабыто, и если бы не родители, он вовсе подумал бы, что прошлого у него нет совсем.
— Где ваши родители? Вас не учили, что с незнакомцами нельзя разговаривать? — нарочно делая хмурый вид, Юнги сурово задает им достаточно простой вопрос, чтобы те обдумали его слова и вернулись к старшим, но что-то идёт не по его сценарию.
— Папа и отец сказали, что ты хороший, и что тебя надо уважать! — сияет пухляш перед ним, от чего Мину ничего не остаётся, кроме как спрятать сигареты в карман джинсов и улыбнуться, позволяя тем радостно завопить.
Взрослых тот замечает на скамейках. Те оживленно о чём-то дискутируют, пока их дети окружают его и наступают детской армией. Тем удачно удаётся захватить мужчину в плен. Юнги всё же выделяет полчаса своего времени на то, чтобы дать наставление. Он старательно пытается донести до неразвитых умов то, что незнакомцы опасны, не все подобны ему. Берет с них слово, что никто из них не поведётся на поводу протянутой конфетки и с умом обойдёт подозрительных незнакомцев.
Омеги и беты недалеко от них умиляются подобному виду, лепечут о том, какой хороший из него получится отец, а Мин лишь горестно усмехается с такой наивности, но по итогу прощается с малышами и юркает в квартиру Хосока, где проводит не так много времени.
— Хён, ты задержался, — слышит тот из кухни голос Гука, за которым следует детский смех. Не успел он избавиться от одних детей, так в доме его встретил ещё один. Этот старшего не боялся от слова совсем. Будить Мина он любил знатно, посему у мужчины даже появилась привычка запираться, когда идёт в гостевую спальню, чтобы отдохнуть от мирских проблем.
— Песочная армия меня решила задержать, — небрежно бросает тот, разуваясь и проходя в гостиную, где расслабленно лежит на диване Хоби.
— Арми! — кричит Тэхён, пробегая рядом с Юнги и шлепаясь на Чона старшего, который весело смеётся и обнимает трёхлетнего малыша, поглаживая по мягким волосам. Он никак не может выговорить последнюю букву этого слова, но мальчишке оно нравится, и он частенько его произносит.
Поговорив от силы пару минут с ребятами, темноволосый пошлёпал в спальную комнату и улёгся на массивной кровати, не забыв предварительно запереть дверь за собой. Почему-то отсутствие работы странным образом влияло на него, заставляя быть самой ленивой амёбой. Отряд по защите жизни вампиров уже некоторое время не проявлял активности, просто оставаясь начеку, готовые истребить врага при малейшей опасности.
Поэтому мужчина не мог себя ничем занять. Вдохновения на какую-то грандиозную песню не появлялось, а микстейп чем-то дополнять надо, если он хочет, чтобы тот вообще вышел в свет. Он не музыкант, ему нет необходимости спешить, так он себе и говорит, когда вместо того, чтобы сесть за стол, он ложится на кровать и просто отдыхает.
Прошла неделя с тех пор, как он вновь смог отоспаться. Те дни для него были прекрасны, но вот опять ему приходится вскакивать в холодном поту под крики у себя в голове. Пятно на какое-то время перестало расти, что не может не радовать, но заполненные участки болят нещадно. Режущая боль пронизывает его грудную клетку, не позволяя вздохнуть.
***
— Ты же всё равно не занят, сходи за продуктами, — слышит он с кухни голос, и на удивление Хосока лишь плечами пожимает да разворачивается, возвращаясь в свою «берлогу». Шатен было поспешил позвать младшего брата, как неожиданно Юнги вернулся переодетым в светлую одежду.
— Список давай, — Чон округляет глаза, чуть не роняя нож, но вовремя успевает спохватиться и не допустить оплошности. Он сушит мокрые руки бумажным полотенцем и начинает записывать необходимые ингредиенты на небольшом стикере под незаинтересованный взгляд старшего.
— Вот, — тянет бумажку Хоуп, он ещё не успел отойти от покладистого Мина, от чего ничего более вразумительного из себя не выдавил. Мужчина перед ним ещё минуту назад был в чёрных спортивных штанах, идентичного цвета футболке с вороньим гнездом на голове, а сейчас смотря на него, мысленно отмечаешь, что это просто немного похожий на него человек. Никак не жестокий вампир, который питается сигаретами, кровью и кофе на протяжении всей своей жизни. Тот даже сомневается, что он первым попробовал. Материнское молоко или же напиток из кофейных зёрен.
Юнги ничего не говорит, спокойно прячет бумажку в кармане светлых джинс, разворачивается и идёт к входной двери под ошалелые взгляды братьев, что так и остались в разных концах комнаты с открытыми ртами, пока Мин неспешно ждал, пока до него доберётся лифт.
— Юнги-хён! — вдруг слышит тот за спиной знакомый детский голосок. Он оборачивается, встречая взглядом это дитя, что живёт, без малейших сомнений, на реактивном топливе, иначе не оправдать то, с какой скоростью он мчится к нему.
— МинТэ, что я тебе говорила? Нельзя бросаться на хёна, — сурово говорит женщина своему малышу, который уже успел подбежать к тому и с удобством устроиться у того на руках.
— Твой сын как всегда полон энергии, Тхэбин, — улыбается тот молодой женщине, что мотает головой и подходит к мужчине, протягивая руки сыну, который неохотно позволяет забрать себя у хёна.
— Наверное, он вас изрядно вымотал.
— Всё в порядке, Чонгук благодаря ему не сидит всё время в своём телефоне, — улыбается Мин, заходя в подоспевший лифт. Путь до первого этажа длится недолго. Тэхён норовит перебраться к Юнги на руки, что у него так и не получается, зато мама его вовсе не замечает попыток своего чада и спокойно продолжает разговаривать со старшим.
Мин коротко прощается с ними, щелкает обиженного мальца по носу и идёт в сторону супермаркета, наконец-то доставая из кармана стикер с необходимыми покупками. В глаза бросается короткая надпись, что вызывает смех.
«Где наш Юнги? Он живой?»
Он так и не сказал другу, что ему просто надоело покрываться плесенью в четырёх стенах. Ему необходимо где-нибудь покурить, отдохнуть от громких братьев. Но ни то, ни другое в квартире не сделать. А язык уже чешется от желания ощутить горький привкус табака, но неудача всё же встречает его с распростёртыми объятиями, когда он не находит ни в одном из карманов и малейшего признака присутствия пачки сигарет. Он вздыхает и решает просто купить ещё одну. Сигарет много не бывает для него.
Этими мыслями он себя и успокаивает пока добирается до магазина, но судьба решает и там повернуться к нему задницей. И чует он, скоро эта задница будет
растрахана побита.
Если Юнги не удивился с того, что тот песочный гурман его возвысил в глазах всех детей округи, то увидеть этого мальца в розовом платьице с бантиком на голове было уже необычно. Он было подумал, что у того имеется близнец, как вдруг оленьи глазки приметили знакомого и заискрились.
— Дядя! — восклицает малыш, ярко улыбаясь. Альфа вскидывает брови на неожиданный наряд ребёнка, но оставляет данную картину без комментариев.
— Я не настолько стар, чтобы ты меня дядей называл, — весьма иронично, не правда ли Мин Юнги? Сколько там Хосок сказал тебе лет? Но на данный момент его беспокоило нечто иное, — ты опять сбежал из дома?
Юнги был осведомлён о постоянных побегах этого неуловимого омеги. Намджун неоднократно жаловался на то, что Джин от постоянного беспокойства скоро поседеет. Да и ему самому не далеко, но на радость альфы, мальчик перед ним мотает головой.
— Мой папа там, — малой указывает маленьким пальчиком куда-то в сторону, и проследив по указанной траектории, тот действительно видит Сокджина, который идёт к ним с корзинкой продуктов в руках.
— Давно не виделись, — растянув пухлые губы в улыбке, тот дружелюбно протягивает Мину изящную ладонь, которую кратко пожимает альфа.
— А я зато видел его вчера, — опустив голову, с самодовольной улыбкой бубнит мелкий. Джин и вовсе того не замечает, в отличие от вампира, Мину слышно всё вполне чётко, и это заставляет его усмехнуться.
Взрослые перекидываются парочкой слов, после чего расходятся, а маленький Чимин, имя которого Мин даже не знает, хвостиком следует за ним, пока старший омега выбирает водоросли. Малышу никогда не понять какая разница между ламинарией расфасованной в разные упаковки.
— А как тебя зовут? Ты никогда не говорил своё имя!
— Потому что оно тебе незачем.
— Но я правда хочу узнать, — малыш сникает, и Мин уже даже не хочет мучить его дальше, собирается назвать своё имя, как вдруг слышит, — вот я тоже своё не скажу!
— Правда? Как обидно, — Юнги отворачивается, чтобы тот не увидел улыбку на его лице.
— Я буду называть тебя братиком!
— Не ты ли меня дядей называл?
— Теперь ты будешь братиком, — и альфа даже не противится, глядя на улыбающееся личико этого крохи.
— Моти, милый, пошли, отец скоро приедет, надо приготовить покушать, — Сокджин появляется неожиданно, ранее названный моти в тот же миг оживляется. Мин коротко прощается с этой семейкой и продолжает бросать в корзинку продукты, проходясь по каждому пункту в списке.
Мужчина не спешит в квартиру. Он позволяет себе скурить одну сигарету перед тем, как вернуться к тем двоим. По прибытии, тот кладёт на стол недавние покупки и наконец-то интересуется, — скажи на милость. Зачем нам это, если в еде у нас нет никакой необходимости?
— В твоём кофе тоже нет необходимости, но ты же его пьёшь, — Хосок зачёсывает волосы назад, оголяя тем самым свой лоб, после чего улыбается и принимается разбирать продукты, — к нам должен прийти репетитор Чонгука.
— С каких пор учителя по рисованию ходят в гости к своим ученикам?
— Твой племянник уже как полгода ходит на танцевальные курсы, я предложил Гуку пригласить его к нам, чтобы он ознакомил меня с новым расписанием и всем необходимым, — Юнги мирно опускается за барную стойку, подпирая тыльной стороной ладони подбородок. Он не очень вникает в то, зачем такие хлопоты, учитывая то, что приглашают репетитора не чаи распивать, а о важных вещах поговорить.
— Когда готовить научился?
— Я уже месяца два как учусь искусству кулинарии, у меня даже есть внушительные результаты, — шутит вампир, а Мин только и делает, что молча слушает, мысленно отмечая, что от этой обыденности его друг скоро заделается домохозяином и растеряет все навыки убийцы.
— Что это на тебе вообще? — Хоуп на мгновение замирает, не понимая о чем говорит старший, но вскоре смекает и заливается смехом под недоумевающий взгляд Мина и подоспевшего Чонгука, что просто застыл в дверном проёме и в оба глаза смотрел на брата, который согнулся пополам от звонкого хохота. При всём при этом, одетый в розовый фартук с небольшим количеством рюш.
— Брат окончательно свихнулся, — комментирует Гук, а Юнги поднимает в его сторону раскрытую ладонь. Те дают друг другу «пять» и делают вид, что только что ничего не произошло, а шатен наконец-то приходит в себя.
— Это фартук, который подарил мне Джин, — вытирая выступившие капельки слёз, тот вновь усмехается и делает большой вдох, наполняя лёгкие порцией воздуха, — я учусь у Сокджина, обычно я готовил у него. Его сын, Ч...
— Не говори мне, — неожиданно повышает голос старший, от чего два брата замирают. Чонгук чуть не выронил игровую консоль от испуга, а Хосок так и остался с открытым ртом, — этот малыш не хочет, чтобы я знал его, пусть не разочаровывается.
— Мин Юнги, я переживаю за твоё психическое здоровье. Ты идешь на поводу у ребёнка?
— Это сын Намджуна. Когда-то он станет одним из нас, — аргумент весомый. Не случалось такого, чтобы вампир не обращал свою семью, с целью сохранить им жизни. Этот кроха тоже когда-нибудь будет зависим от крови, будет вынужден переезжать из одного города в другой, чтобы люди не прознали о том, кто он такой.
— Значит, выбрать человека, это то же самое, что обречь его на вечные страдания? — вдруг говорит Чонгук. Мин даже не подумал о том, как воспримет его слова мальчик. Тому всего тринадцать лет, он ещё слишком юн для взрослых проблем.
— Верно, так что будь осторожен в будущем, иначе ты можешь сломать кого-то, — если Юнги и ожидал таких слов, то точно не от Хосока. Впервые в своей жизни мужчина перед ним смотрел на своего младшего брата таким нечитаемым взглядом. Он не мог понять, что творится в голове своего друга. Этот человек всегда был скрытен, несмотря на весь свой публичный энтузиазм, депрессивнее Чона ему никто ещё не попадался. Вампир до мозга костей. Хладнокровие монстра внутри и показное счастье снаружи, идеальное сочетание для манипулятора, каковым тот и является.
— Хосок, — одергивает его брюнет, от чего тот моментально меняется в лице. Уголки губ растягиваются в виноватой улыбке, а взгляд наполняется болью.
— Прости, Гуки, я просто хочу тебя предостеречь от возможной утраты, — шатен медленно подходит ближе к младшему, что в свою очередь так и застыл на месте. Чон аккуратно положил руку на плечо темноволосого, и тот словно из транса вышел, поднимая взгляд на Хоупа.
— Я понимаю, всё в порядке, — Мин сводит брови к переносице, сама мысль о том, что его племянник может страдать от боли утраты заставляет его закипать от гнева. Жизнь бессмертного чудовища не для этого светлого создания. Слишком добрый Гук для вампира. Слишком влюбчивый и доверчивый этот ребёнок для кровожадного монстра. Интересно, сколько раз за свою жизнь Юнги обозвал себе подобных кровожадными монстрами? Но ведь так и есть. Вампир, настигнутый голодом, самое страшное существо. Ему неведом страх, и управляет им одна жажда.
Разговор каким-то образом перетекает в иное русло, и все начинают улыбаться, помогать Хоби с готовкой, Чонгук регулирует огонь, когда чувствует, что овощи подгорят. Для себя ребята решили приготовить бифштекс с кровью, раз им всё равно предстоит делать вид, что еда им также необходима, как и людям. Палочки с благовониями Юнги расставляет по велению друга, что уверяет его в том, что так гость будет чувствовать себя уютнее в их холостяцкой берлоге.
Изначально главенствовавший в квартире минимализм исчез с появлением младшего из Чонов, который разложил в разных уголках свои вещи. Домашний кинотеатр давно стал экраном для его стрелялок, что подтверждают горы дисков с его играми. Подоконники и большая часть горизонтальных поверхностей наполнилась его комиксами, мангой и любимыми фигурками разных героев аниме и фильмов.
Конечно, с появлением по соседству малыша Тэхёна эти трое обзавелись ещё и детским питанием в пустующем холодильнике, сменной детской одеждой и подгузниками, которые просто не закончились, тогда как мальчик из них вырос и с гордостью начал носить трусики с мишками. И на удивление, никто из взрослых не имеет ничего против данного явления. Это уютно. Столько лет они живут, и только люди привносят в их жизнь хотя бы малейший сумбур, которого в их идеально расписанной жизни так сильно не хватает.
Гость приходит ровно в назначенное время, а ребята буквально за пятнадцать минут наконец-то рассаживаются на диванах полностью приодетые. Даже Мину пришлось надеть одежду поприличнее, чтобы как минимум не светить черным пятном, достигающим предплечья. Гук первым сорвался с места и побежал открывать. Хосок мялся на месте несколько секунд и всё же последовал в коридор, а Юнги еле удалось отскрести себя от поверхности дивана.
В коридоре тот увидел совсем молодого человека, и в принципе, Мин, конечно, даже не задумывался как должны выглядеть репетиторы по танцам, но ожидал встретить как минимум человека за тридцать, в то время как в нескольких шагах от него стоял некто, которому на вид и двадцати не дашь.
За ужином у Чонгука уши алели от похвалы. Хоби и Юн больше половины из названных движений так и не поняли, конечно, но это не помешало им сделать умные лица и с гордостью улыбаться, радуясь за успехи младшего. Гук всегда любил танцевать, сам по себе был творческой личностью, и то, что тот делает успехи в любимом деле радовали обоих мужчин.
— Но я хотел сказать, чтобы вы проследили за ним, он часто переусердствует на занятиях. Перерыв на обед я даю не для того, чтобы ты продолжал танцевать, Чонгук, — горестно вздыхает блондин, в то время, как младший смущенно отводит взгляд. Не ожидал он, что его просекут.
— Я буду следить за тем, чтобы он не перетруждал себя и дома, благодарю за заботу о нём во время обучения, — заботливо говорит Чон перед тем, как Гук и Юнги попрощались с репетитором.
Юнги бы поленился быть третьим провожающим, но Хоуп не позволил увильнуть, поэтому Юн с удовольствием свалился на диван, как только вернулся из коридора. Чон вызвался подвезти человека до дома, а Чонгук решил последовать примеру своего дяди.
— Я тебя уверяю, для них обоих разговор обо мне был только предлогом, — бурчит тот сдавленно, даже не пытаясь оторвать свою щеку от дивана, — заметил их гляделки?
— Думал, что твой брат его разложит прямо на столе, — без стеснения говорит Юнги, после чего размышляет несколько мгновений и вновь подаёт голос, — ты этого не слышал.
Фыркнув, Чон всё же поднимает голову и переводит взгляд на старшего, — он его с первого дня знакомства глазами раздевает, да украдкой поедает.
— Я так погляжу, ты многому набрался к своим тринадцати годам.
— Хён, мне тринадцать, в том то и вся суть, — Мин в курсе пубертатного периода, особенно у альф, и даже не удивляется осведомленности этого подростка, в котором Юн всё равно видит ребёнка, и возможно, будет видеть всегда.
— Быстро растёшь, мелкий, глядишь, меня перепрыгнешь.
***
Каждый плохой день Юнги связан с детьми. И ему однозначно это не кажется. День рождения Чонгука удачно совпал с выходным, что позволило пригласить как можно больше близких друзей на сие торжество. Это был редкий случай, когда вампиры праздновали день рождения, дата которого точная, а не придуманная. Его праздник хотелось отметить всем.
Особняк семьи Чонов наполнился звонким смехом, детским лепетом и радостью. Намджун дал ценное наставление Гуку, и возможно, в этот самый момент у младшего впервые в своей жизни появился самый настоящий кумир. Джин, прекрасно знакомый с тем, что этим существам, по сути не нужна еда, всё же принёс с собой небольшой пирог, который так сильно полюбился вампирёнышу. Чонгук благоговейно уминал эту сласть каждый раз, как приходил в гости к этой милой семье, и сейчас его глаза заискрились при виде десерта. Маленькие Чимин и Тэхён подарили тому по браслетику, немного большие для него, но тот искренне поблагодарил тех, подарив каждому из них короткие поцелуи в пухлые щёчки. Юнги мелочиться не стал и заставил того чуть ли не визжать новеньким четырёхколёсным мотоциклом. Каждый порадовал уже четырнадцатилетнего подростка горой подарков и обилием внимания. Семья окутала его любовью, лаской и заботой. Вот поэтому он так ожидал наступления своего дня рождения каждый год.
Вампиры редко могут позволить себе подобные забавы, и именно этот мальчишка стал для них поводом радоваться наступлению этого дня.
— Ты что тут делаешь? — голос Юнги хрипловат, возможно он всегда таков, но мальчишка перед ним явно не привык к такому баритону и от испуга даже подпрыгивает на месте. Оборачивается, словно жертва, настигнутая хищником. Чимин глядит на него карамельными глазками, а Мин лишь выгибает бровь в немом вопросе.
— Я немного устал, — слышит тот в ответ мягкий детский голосок. Мин опускается на диван и откидывается на спинку, запрокидывая голову назад и прикрывая глаза.
— Здесь довольно темно, ты совсем не боишься быть один?
— Но ведь я знаю, что я не один, — Мин не ожидал столь философской мысли от трехлетнего ребёнка, но всё же смекнул, что тот просто констатирует факт. Ему нет причин бояться, когда в доме так много гостей, которых даже в такой отдалённой комнате неплохо слышно.
Мин молчит, слышит копошение со стороны ребёнка, а после чувствует как тот перебирается к нему на колени, что заставляет открыть глаза и поглядеть на малыша, что с удобством устроился у него на бедрах, напоминая свернувшегося в клубочек котёнка.
— Я спать хочу, — шепчет темноволосый, а мужчина лишь усмехается.
— Ты мог удобно устроиться на диване, — несмотря на собственные слова, альфа всё же приобнимает того одной ладонью, поддерживая со спины. Юн ощущает, как это чудо расслабляется.
Слишком уютный этот кроха. Слишком добрый, слишком любвеобильный, слишком тактильный. Он так и не замечает, как впервые за последние несколько дней с умиротворением засыпает, продолжая обнимать этого ребёнка.
Ему спокойно во сне, вновь нет монстров вокруг него, он стоит в светлой комнате, верхняя часть одежды отсутствует, и он может лицезреть собственную белоснежную кожу, на которой нет и малейшего намёка на чёрное пятно. Одна татуировка напоминает о том, что это было. Мужчина коротко проходится подушечками пальцев по прямым мышцам живота, после чего поднимает голову и видит перед собой кого-то. Некто стоит к нему спиной, светлые волосы колышет легкий ветерок, а спину покрывает тьма. Та самая тьма, что до сих пор окутывала его собственное тело, распространялась по худой спине человека перед ним. Юнги кричит, что так не должно быть, что его проклятье не должно переходить на кого-то другого, кричит, чтобы этот человек спасался, что вдалеке от него он избежит этой тьмы, но тот словно не слышит его. Мин осознаёт, что и сам не слышит собственного голоса, рвёт горло криками, пытаясь достучаться до этого светлого создания, и наконец-то он шевелится. Опускает окровавленные руки вниз, по пальцам стекают капельки крови, он медленно, мучительно медленно, поворачивается к нему, и в последний раз Юнги кричит, просыпаясь в холодном поту с воспоминанием о чёрных глазах и улыбкой, кровавой улыбкой незнакомца.
— Тебе опять снился кошмар? — подсаживается к нему шатен, обеспокоено поглядывая на друга. Мин не сразу понимает, что на его руках уже нет ребёнка. С немым вопросом во взгляде он глядит на Хоупа в ответ, — его забрал Намджун, они уже час, как уехали домой. Тебе вновь снились они?
— Нет, их не было, — Мин потирает переносицу двумя пальцами, зажмурившись от боли, которая в то же мгновение окутала его стан. Он умело игнорировал эту тянущую боль, но с каждым разом всё становилось хуже, — мне снилось, что моё проклятье перешло на кого-то.
— Хотя бы во сне ты от него избавился.
— Ты не понимаешь. Кто-то страдал за меня. Это неправильно. Так не должно быть. Я должен нести эту ношу, тот человек не виноват ни в чём, — слова даются с трудом, боль не только физическая, но и моральная. Ему плохо во всех смыслах. Хоби понимающе кивает головой и придвигается ближе, заключая друга в свои крепкие объятия.
Этот день оказался самым приятным для них.
Эта ночь оказалась самой отвратительной для них.
