* * *
Она стояла перед ними, в центре разорённой комнаты, одна, босая, в тёмно-сером монашеском одеянии из домотканой шерсти, подпоясанном простой верёвкой, не зная, чего ожидать и что предпринять, всё ещё не веря, что происходящее возможно. Никто и никогда не осмеливался прикасаться к ней, Первой Жрице Священного Селения. Никто и никогда не осмеливался напасть на Священное Селение, зная, что в противном случае будет поглощён Безымянным. Ещё вчера они все - жрицы, евнухи, стража, рабы, сама Ахха - жили так же, как всегда, как позавчера, как многие её жизни назад, служа Безымянному... А сегодня... А сегодня дым застилает Селение, и падальщики кричат в пустыне! Всё началось вчера, перед закатом. Сначала был блеск, розовато-лиловый блик над холмами на юге. Она первая увидела его, незадолго до того как Ксир начал клониться к горной цепи, ограничивающей западный горизонт. Не то чтобы блеск на холмах был чем-то необычным - в почве сухой, бесплодной степи, окружающей Священное Селение, иногда встречались обломки халцедона, способные ярко блестеть в свете восходящего или заходящего солнца. Но их блеск был слабее, чем этот странный блик, и он никогда не имел в себе красноватых оттенков. Затем, во время захода Ксира, перед закатной трапезой, Оулки, один из евнухов, подошёл к ней. Он видел фигуру на холмах к западу от Селения, мелькнувшую на короткий миг тёмную тень на фоне белесого света заката. Ахха не приняла его слова во внимание, списав это на игру света. Начало ночи прошло спокойно. После закатного сна жрицы вели положенные ритуалы, рабы чистили загоны, доили сулоров, таскали воду. Тень спокойно прошла свой путь по Небесной Дуге, и Священное Селение, как и всегда, отошло ко сну. А перед рассветом появились они. Сначала вспыхнули скирды. Пламя взметнулось в чёрное небо, пожирая сухое сено. Затем загорелись пирамиды кизяка за восточной стеной Селения, удушливый дым потянул в сторону амбаров и Общего Дома. Стражники, обходившие стену Селения, заметили огонь и подняли тревогу, побежали будить всех, чтобы тушить пожар. Евнухи бросились спасать жриц. Затем что-то произошло. Со звуком, подобным удару грома, в облаке дымного огня рухнула одна из казарм где спали стражи, во все стороны полетели визжащие обломки камней. Хрипло кричали обожжённые, выли в своих ямах перепуганные рабы. И вдруг засвистели стрелы - длинные, чёрные, тяжёлые, с кремнёвыми наконечниками и твёрдым чёрным оперением. Они били откуда-то из-за домов мастеровых и старых сараев на южной стороне Селения - там, в темноте, перебегали какие-то жуткие, перекошенные фигуры. Стрелы звякали о камень, разбрызгивая мелкие осколки. Ахха едва успела метнуться назад, к южному проходу в стене Селения. Она видела как упал со стрелой в горле Грорр, капитан стражи, видела как стрела сшибла с ног молоденькую послушницу. Затем между казармами взвился сноп яростного рыжего огня, вновь ударил гром, засвистели осколки. Кто-то кричал непонятные, жуткие слова глухим свирепым голосом, откуда-то доносился злобный, яростный визг. Надрывно кричали раненные. Гром ударил ещё раз, ещё, над камнями справа от сараев загорелся демонический свет, яркий, иссиня-белый, ужасающе неестественный здесь, среди пляшущих языков пламени, древних камней и земляных хижин... Снова ударил гром, раздались вопли и лязг оружия. Жрицы кричали. Безымянное оставило их. Враг пришёл в Селение, но Безымянное не поглотило его. Ахха, словно в ночном кошмаре, ничего не соображая, пыталась идти к Святилищу, спрятаться, укрыться, уползти в спасительную темноту, забиться хотя бы куда-нибудь... Но её догнали. Дикари-лучники - длинные чёрные гривы, огромные раскрашенные щиты. Один из них схватил её за талию и за псевдохвост на затылке, второй побежал дальше, догоняя одну из младших жриц. Первая Жрица попыталась сопротивляться - она, как и все самки-крокуты, была крупнее и сильнее среднего самца. Но дикарь был весьма сильным и гораздо более выносливым чем она, кроме того, он был моложе и проворнее. После непродолжительной борьбы он ловко ударил её в лицо краем щита, и, подставив подножку, повалил на землю. Она попыталась встать и вывернуться, но самец выкрутил ей руки и быстро, умело стянул их за спиной верёвочной петлёй, а затем точно так же связал ноги и убежал. Довольно долго Ахха лежала на холодной земле. Она кричала до хрипа, проклиная захватчиков и взывая о помощи, но никто из жителей Селения так и не пришёл - пришли двое лучников-дикарей в чёрных кожаных доспехах, в сопровождении высокого тощего самца в буром плаще. Он отметил что-то мелом на тёмной табличке, которую держал в руке, и махнул дикарям. Лучники грубо вздёрнули её на ноги, развязали их, и, подгоняя тычками недлинных копий, отвели к остальным оставшимся в живых жрицам, сидевшим под надзором двух чёрных захватчиков на холодной земле перед входом в Общий Дом. Первая Жрица попыталась что-то сделать, хотя бы осознать, что произошло - но голова её закружилась, и силы оставили её.* * *
Череполикий демон медленно выдохнул дым ртом левой головы, и холодно, бесстрастно посмотрел на Первую Жрицу. - Ты тут главная? - спросила его правая голова глухим, свирепым голосом. Демон говорил ровно, безэмоционально, с каким-то странным, словно бы металлическим акцентом. Ахха со смешанным чувством ужаса и ненависти посмотрела на него. Как смеет он - вот так?!. Вступать во владения Безымянного, творить здесь, в Священном Селении разорение, разрушая святыню и убивая служащих Ему?.. Осквернять воздух своим дымным дыханием, приводить эту непотребную самку сюда, в Общий Дом, обитель, предназначенную только для тех, кто посвятил себя великому служению Безымянному... "Святотатство..." Это слово медленно всплыло в сознании Аххи. Святотатство - вот что это такое! Святотатцев надо уничтожить, отдать Безымянному... Поставить на место, чтобы знали, как подобает себя вести, здесь, на земле принадлежащей Безымянному, перед его Первой и Единственной Жрицей... - Проявляй ко мне уважение, демон! - выпрямившись, ледяным, звенящим от ненависти голосом произнесла она, - Ибо я служительница Безымянного, которое покарает тебя если ты будешь непочтителен!.. - Грриш! - громко, свирепо, немного затягивая звук "и" приказал двухголовый, качнув огромной, почти кубической челюстью левой головы в сторону Аххи. Желтоглазая самка, отбросив недоеденное мясо на блюдо, схватила свой обсидиановый топор и одним прыжком подскочила к Первой Жрице. - Вот тебе, мымра! - заорала она, с размаху ударив Ахху обухом топора в живот. Жрица даже не успела понять, что происходит. Удар вышиб из неё дыхание, в глазах потемнело от боли - Грриш задела топорищем копулятивный орган жрицы, целомудренно заправленный наверх, под верхнюю ленту набедренной повязки. Живот обожгло словно огнём. Кроме того, это было ужасающе унизительно - никто не мог осмеливаться причинять боль Первой Жрице, и уж тем более на это не имела права эта самка. Ахха, плача и хрипя, повалилась на пол, пытаясь вдохнуть достаточно воздуха чтобы закричать. Грриш чуть отступила назад, оглядываясь на череполикого. - Да, - произнесла левая голова череполикого. Правая, одновременно с этим, одобрительно кивнула. Желтоглазая самка возбуждённо задёргала хвостом. Отложив топор на табурет, с громким криком "Нйя!" она подскочила к двухголовому, и опустившись перед ним на колени, обняла его левую ногу. Затем, ввинтившись плечом между колен демона, молодая самка принялась ластиться к нему, прижимаясь грудью к внутренней стороне его левого бедра. - Мем, подними её! - приказал двухголовый, кивнув на корчащуюся на полу Жрицу. Второй демон, поднявшись со стула, убрал клинок в висевшие на поясе ножны, и подошёл ближе. Двигался он плавно и точно. Он наклонился над Аххой, так, что та почувствовала исходящий от него сухой жар. Твёрдая железная конечность демона жёстко захватила Жрицу за гриву и псевдохвост, плавно, не очень быстро, но неодолимо подняла её на ноги. Ахха хрипло застонала, ей было очень больно и унизительно. Железный демон, удостоверившись, что она стоит, отпустил её и отступил влево и назад, внимательно осматривая Жрицу своими многочисленными глазами. Череполикий вновь выдохнул струю дыма. Взяв Грриш правой рукой за загривок, чуть ниже основания псевдохвоста, он отодвнул её от себя чуть вперёд и влево, так, чтобы её доспех не цеплялся за швы его кожаных штанов. Поднеся ко рту левой головы левой рукой свою тлеющую палочку, демон словно бы пососал её, а затем вновь обратился к Жрице: - Ещё раз. Ты тут главная? - Д-да, - хрипло, болезненно выдавила она, с ненавистью глядя на демона. - Твоё имя? - холодно спросил двухголовый. - У меня нет имени, - холодно ответила она, стараясь не обращать внимания на боль и держаться высокомерно, как подобает Первой Жрице, - Я Поглощённая. Моё имя поглотило Безымянное, и я есть часть его! - Понятно, - равнодушно сказал череполикий и выдохнул ещё одну струю дыма, - Тогда, для удобства, я буду звать тебя "говно". Понятно, говно? Желтоглазая самка, отлепившаяся уже от колена демона и опять начавшая жрать мясо, тоненько и гадостно заржала. Подобрав с блюда обглоданную косточку, она обсосала её и швырнула в Жрицу. Ахха, сжав челюсти, холодно, зло молчала, с вызовом глядя на демона и его приспешницу. - Грриш! - вновь громко приказал череполикий. Молодая самка вновь подхватила топор, и подскочила к Первой Жрице. - Получи, говно! - громко заорала она, и наотмашь ударила Ахху обухом топора в торс. Удар пришёлся между грудью и животом, чуть ниже третьей, нижней пары молочных желез. Жрица рухнула навзничь, задыхаясь и визжа от боли. Из глаз непроизвольно брызнули слёзы, хотелось вдохнуть, набрать побольше воздуха, но не получалось - нижние рёбра и мышцы диафрагмы свело. Она перевернулась на левый бок, поджав колени и непроизвольно дёргая связанными за спиной руками в попытках обхватить себя за нижнюю часть груди. Грриш, отступив и опустив топор, смотрела на Первую Жрицу. Потом она отвернулась, отложила оружие и опять, подползши на коленях к двухголовому демону, прижалась лицом к его коленям. Демон не обратил на неё внимания, поэтому она, откинув в стороны прикрывающие его бёдра пластины чешуйчатой брони, полезла руками к застёжкам его штанов, облизываясь и повизгивая. Череполикий, пососав свою дымовую палочку, положил правую руку на лицо Грриш и равнодушно оттолкнул её от себя. Впрочем, желтоглазая не обиделась. Присев на корточки и прижавшись спиной и задом к левой голени двухголового, она выставила вперёд эрегированный копулятивный орган и закинув голову назад, принялась, не стесняясь демонов, мастурбировать. Железный демон, наблюдавший за дёргающейся Аххой, неожиданно шагнул вперёд, точным движением нагнулся, ухватил Жрицу за гриву и таким же движением как и в прошлый раз, поднял на ноги. К своему удивлению, Ахха смогла стоять, хотя нижние рёбра жгло словно огнём. Демон вновь отступил назад, отпустив её. - Ну-ка, ещё раз. Кто ты? - вновь спросил череполикий, выдохнув дым и отбросив в сторону дотлевающий остаток своей дымовой палочки. Святотатство. Святотатство и унижение. Почему Безымянное ещё не поглотило их?! Это унизительно, недопустимо!.. Но... Взгляд Аххи скользнул по стоявшему у табурета Грриш топору. Не важно как они её называют, важно то, кто она есть на самом деле. - Я... Говно... - пересиливая себя, медленно, едва слышно сказала Ахха. Грриш, выпустив свой дёргающийся от удовольствия копулятивный орган дёрнулась было вверх, очевидно чтобы вскочить и ударить Ахху ещё раз. Однако двухголовый удержал её на месте, положив левую руку самке на голову и сжав в кулаке её прямую тёмную гриву. Желтоглазая, сладострастно заурчав, вновь обхватила свой твёрдый копулятивный орган руками и начала мастурбировать ешё сильнее, повизгивая и то и дело начиная тереться головой о ладонь демона. - Ещё раз, не слышно! - свирепо приказал череполикий. - Я - говно, - негромко, спокойно ответила Ахха, глядя прямо в его левое лицо. - Вот, другое дело, - похвалил демон, - Так, говно, где сокровища Священного Селения? - Вам их не получить, - холодно ответила Жрица. - Отвечай на вопрос, говно! - сурово сказал демон, грозно поглядев на Ахху, - Где сокровища?! - Вам их не получить! - громко, звонко отчеканила Ахха, - Многие пытались посягнуть на сокровища Безымянного, но оно поглотило их всех. Никто не вернулся живым! - Грриш, сидеть! - негромко скомандовал демон, сильнее сжав гриву самозабвенно мастурбирующей желтоглазой самки, - Мем, у говна широковещательный шторм, ребутни-ка её. Железный демон, стоявший позади Аххи, сделал шаг вперёд, и быстрым, хотя и не резким, движением правой ноги подставив подножку, аккуратно и точно толкнул Жрицу вперёд. Ахха не успела ничего понять - железная рука толкнула её в спину, жёсткая обувь демона оцарапала ей плюсну, и неожиданно она рухнула на пол, разбив себе лицо и обломав кончик левого клыка. От резкой боли, неожиданности и унижения она громко закричала, плача и дёргаясь в попытках встать. Сильно болели разбитые нос и подбородок, обломанный клык болезненно резал нижнюю губу, ушибленное плечо отнялось. Отбитые рёбра всё так же жгло. Стоявший над ней демон дождался, пока она перестанет кричать, затем взял из груды снаряжения на столе маленький бурдюк, вытащил пробку и принялся поливать голову стонущей Жрицы водой. Затем, так же как и до этого, плавно, но неодолимо потянул вверх за волосы и псевдохвост, заставляя встать. Ахха, пошатываясь, подчинилась. Её чёрная грива намокла и слиплась, капюшон монашеского одеяния сбился на сторону, на скулах и подбородке темнели ссадины, из разбитого носа и рассечённой губы текла кровь. - Ещё раз спрашиваю, говно, где сокровища Священного Селения? - глухим, свирепым голосом спросил череполикий. - Во средоточии Безымянного, - ответила Первая Жрица, с ненавистью глядя на допросчика. Зверёк на плече череполикого, почесавшись под своим плащом, повернулся в сторону ближней к нему головы демона, и, неожиданно для Аххи, пропищал что-то членораздельное - какую-то фразу на неизвестном Первой Жрице странном языке, резком, многословном, но довольно мелодичном. Левая голова череполикого что-то коротко ответила на том же языке. Правая голова демона, чуть наклонившись вперёд, спросила: - Где это средоточие? Там, где Камни? Ахха помедлила, ненавидяще посмотрев на двухголового. Грриш, отпустив свой дёргающийся копулятивный орган, гадко оскалилась и начала было приподниматься, потянувшись к топору. Жрица, увидев это, опустила глаза и заговорила: - Нет. Священные Камни - это Алтарь, место поклонения. То что доступно смертным. Истинные владения Безымянного - под землёй. Там средоточие. - Подземелья? - спросил череполикий. - Да. - Схему можешь начертить? - Нет. - А если подумать? - угрожающе прищурился демон. - Нет. Никто не может. Это - Безымянное, оно превыше понимания. - Откуда ты тогда знаешь, что сокровища там? - свирепо спросил череполикий. - Я знаю, - холодно ответила Ахха, - Я была там где они лежат до того как умерла в прошлый раз. Демон откинулся на заскрипевшую под его весом спинку стула. - "В прошлый раз" - это как? - спросил он, скептически подняв левую бровь на правой голове. - До того как я переродилась в прошлый раз, демон, - с холодным высокомерием объяснила Ахха, - Неужели непонятно? Я - Первая Жрица, Первая и Единственная, бессмертная. Я поглощена Безымянным, я часть его! И потому пребуду вечно, перерождаясь вновь и вновь. - Он БОГОдемон, ты, говно! Тебе что, ещё раз втащить?! - свирепо зарычала Грриш, прекратив мастурбировать и напрягшись, чтобы вскочить. - Грриш, не эмируй, - остановил её череполикий, положив левую ладонь ей на голову. Желтоглазая послушно присела, опустив руки и подрагивая хвостом и эрегированным копулятивным органом. - А во время этого перерождения ты там была? - обратился двухголовый к Аххе. - Нет, - ответила Жрица - Откуда же ты знаешь, что они всё ещё там? - скептически поинтересовался демон. - А куда они могли деться? - искренне удивилась Ахха, и холодно, торжественно пояснила: - Безымянное поглотит любого, кто войдёт в подземелья. Кроме меня. Святотатцы будут обречены скитаться по бесконечному Лабиринту, до тех пор, пока не умрут в сухости и в пыли. А потом Безымянное пожрёт их плоть и их души. В древности было много безумцев, осмелившихся бросить вызов Безымянному. Но никто из них не вернулся из Лабиринта, и вот уже много веков никто не посягает на сокровища Безымянного. - То есть все они заблудились? - глухим, свирепым голосом уточнил череполикий, - Как же ты находишь выход, говно? Грриш, начавшая вновь гладить свой копулятивный орган, снова гадко заржала. Ахха вновь помедлила с ответом, ожёгши желтоглазую ненавидящим взглядом, но, заметив что левая голова череполикого подняла взгляд на стоявшего позади Жрицы железного демона, заговорила, напряжённо и несколько быстрее чем раньше: - Безымянное поражает разум святотатцев, путает их мысли. А меня оно не трогает, ибо я часть его. Кроме того, я знаю пути. - Расскажи их, говно, - приказал двухголовый. - Нет, - тихо, опустив глаза ответила Ахха. - Что, давно в живот не били? - едко поинтересовался демон. Грриш, услышав двухголового, сладострастно задвигала бёдрами, и, отпустив затем свой мокрый от смазки копулятивный орган, начала приподниматься, потянувшись за топором. Ахха, увидев это, непроизвольно сжалась, и быстро, торопливо добавила: - Я не могу. Кроме того, это вам всё равно не поможет. - Всё ты сможешь!.. - язвительно и угрожающе сказал демон, - Почему нам не поможет знание путей? - Потому что... Я не знаю все пути, - смущённо, испуганно проговорила, почти прошептала Ахха, - После перерождения я забываю пути, но, когда меня находят и приводят в Священное Селение, старшие жрицы, знавшие меня до последней смерти, рассказывают мне их заново. Потому что я рассказываю им их до того как умираю. А перед своей предпоследней смертью я не успела им рассказать всё... Двухголовый помолчал. Он слегка опустил лица, глядя на Жрицу и в то же время не глядя - словно смотрел на неё не глазами а своими огромными лбами. - Понятно, - наконец, сказал он, - Действительно не знаешь. Говно ты, а не Жрица. А эти старшие жрицы, кто именно? Укажи их! - Они давно мертвы, - угрюмо ответила Ахха, - Я отдала их Безымянному. - Мда... Толку от тебя, - разочарованно сказала правая голова череполикого, - Ладно, сами разберёмся. - Не разберётесь, - мстительно ответила Первая Жрица, - Безымянное невозможно постигнуть. Берегитесь, богодемоны! Оно пожрёт вас! Зверёк на плече череполикого с негромким пофыркиванием что-то пропищал. Правая голова двухголового ухмыльнулась, на прозрачном щитке, прикрывающем глаза железного демона, загорелся какой-то оранжевый символ. - Где вход? - сухо поинтересовалась левая голова. - В ложбине возле стены, к западу от Алтаря, - ответила Ахха, - Но бойтесь, святотатцы, вы погибнете. Безымянное пожрёт вашу плоть, и ваши духи будут вечно скулить в темноте Лабиринта. - Ага, ага, - равнодушно ответил двухголовый демон, - Пусть другие боятся. - Ты самонадеян, богодемон, - холодным, звенящим голосом отчеканила Ахха, - Никто не в силах противостоять Безымянному. И вы не сможете. Все в итоге будут поглощены им. В этот момент Грриш, уже давно смотревшая на Первую Жрицу с нескрываемой злостью, вскочила, и с глухим рычанием прыгнула вперёд. Она с размаху ударила связанную Жрицу правой рукой в лицо, так что голова той мотнулась в сторону, как у тряпичной куклы. Желтоглазая крокута, между тем, возвратным движением локтя правой руки, прикрытого массивным бронзовым налокотником, ударила Ахху в верхнюю часть живота, туда, где под аркой грудины у крокут находится крупный нервный узел. Первую Жрицу согнуло от боли, а Грриш, схватив её за воротник монашеского одеяния, толчком повалила её на пол, и, оседлав, принялась колотить кулаками. - Ах ты мерзкая мымра! - злобно орала она, - Ты говно, а богодемон - он бог! Он это... Универсальный Всемогутор! И Мементомора тоже бог! Понятно тебе, мразь?!. А у меня от бога будут детёныши, а у тебя - нет!.. Говно!.. Ахха слабо отбивалась, пытаясь ударить набросившуюся на неё самку коленями в пах. Помогало это мало - даже не будучи избитой и связанной, она вряд ли смогла бы справиться с Грриш, та была выше неё как минимум на голову, и, очевидно благодаря мясной диете, порядочно тяжелее. Кроме того, желтоглазая была одета в тяжёлый доспех и умела драться куда лучше Первой Жрицы. Череполикий, встав со стула, нагнулся над дерущимися, правой рукой ухватил молодую самку за ошейник доспеха. Белый зверёк, сбежав по руке демона вниз, вцепился Грриш в густую вздыбленную гриву, заставляя её отгибать голову назад и вверх.Железный демон, которого желтоглазая назвала Мементоморой, также нагнулся над ними, и просунул руки между дерущимися самками, отодвигая Грриш и прикрыв Ахху от её кулаков своим широким предплечьем. - Сядь на место!.. - недовольно приказал демон, оттаскивая желтоглазую самку назад, - Сядь на место, дура! Грриш, всё ещё свирепо сопя, молча уселась на корточки возле стула. Череполикий, отпустив её ошейник, сел на стул, оперевшись локтём правой руки в правое колено и наклонившись вперёд. Белый зверёк, почесавшись, уцепился за плащ двухголового и ловко забрался по нему на место между шей демона. Мементомора, подняв Ахху на ноги, убедился что она может стоять, и, отпустив её плечи, вновь отступил назад. Мементомора, поведя головой, посмотрел на череполикого. Тот кивнул правой головой, словно соглашаясь с чем-то. Ахха с ненавистью смотрела на них. С трудом шевеля разбитыми губами, она проговорила: - Вы все умрёте. Безымянное не прощает святотатцев. - А сама ты умереть не боишься? - устало и угрожающе поинтересовался двухголовый. - А я бессмертная, - негромко, но высокомерно ответила Первая Жрица, нагло, с вызовом глядя на него. - Все мы смертны, - равнодушно сказал демон, - Грриш! Эта мымра больше не нужна, кончай её. Та словно бы ждала этого приказа. Подхватив лежавший у стула топор, желтоглазая прыгнула вперёд с пронзительным воплем "Нйя-а!", взмахнула им и наотмашь ударила жрицу по голове. Обсидиановое лезвие разорвало край сбившегося назад капюшона, и, распоров правый светочувствительный орган, пробило Аххе череп. Первая Жрица, безвольно, словно сломанная кукла, завалилась влево и упала на земляной пол разорённой трапезной. Вокруг её головы медленно растекалась густая кровавая лужа. Грриш, сопя, упёрлась ногой ей в шею и грубым рывком высвободила топор.