Ворон и Вереск

      Своды пещеры сходились над головой блестящими кристаллами соли сталактитами. Костер потрескивал сухими ветвями и одним большим усохшим поленом, по воли дейве оказавшимся в ими же забытой пещере на окраине соприкосновения миров Земного и Небесного. Двадцать саженей вглубь пещеры – там было относительно тихо и тепло. Варнас не двигалась, экономила энергию, иногда кончиком кинжала сбивая костер – треск которого усыплял и придавал сил одновременно.       Варнас не помнила, когда именно началась буря, но вот уже несколько часов она как была заперта снежной стеной на узком выступе гор. Мечница мысленно отсчитывала оставшиеся часы заточения – прежде чем буря снаружи уляжется – и она продолжит путь, но уже ночью.       Где-то за множество верст у подножий прятался островок Межигорья, а ещё южнее жили племена борверских кочевников. Последнее своё пристанище – заброшенный и обледеневший аванпост, давным-давно слывший в легендах ордена змееборцев, - она смогла обогреть магией. Прошарив тут-да-там, она нашла несколько сохранившихся манускриптов и летописей, теперь надежно запрятанных в мешке. Ни еды, ни питья не нашлось – оно и было понятно, зато была старая потрепанная печь, а в обледеневшем сундуке – не тронутые молью при таком морозе шкуры, которые она взяла с собой дальше в путь и набивала на перевалах в спальный мешок.       Аванпост она минула три дня потому, продолжая идти в горы. Ни курганов, ни ритуальных столбов – никаких остатков ранее живших горцев в тех местах. Лишь обтесанные проходы в ущельях, да скрытые в снегах иногда попадались каменные выступы, напоминавшие ступени.       Чем выше поднималась наемница – тем меньше всякой живности водилось в горах. Калина не прорастала в столь промерзлой земле, а лютые волки исчезли с путей уже несколько дней как. Свои запасы мяса и ягод Варнас тратила очень продуманно. Собираясь в путь, она взяла огромный кусок засушенного кабана, из рога которого она сделала сосуд – куда сливала горный снег и разогревала на огне. Перетертая ежевика вместе с брусникой была распределена по маленьким баночкам вместе с целебными травами и магическими специями. Сухари она не брала с собой – полевые мыши могли сгрызть их по пути на вершину.       Всю дорогу до гор она доедала сыры и прочие яства, которые обменяла у кочевников за добрые шкуры убитых и освежеванных волков. Дикие псы нападали на кочевников, даже загрызли младенца – сына их глашатая. Варнас взяла на себя роль племенного мстителя и обезглавила каждую псину своим мессером, орошая спрятанную неподалеку от лагеря пещеру.       Клинок надежно дремал в ножнах у импровизированного изголовья. Варнас рассматривала играющие на потолке пещеры блики теней и мысленно отсчитывала оставшееся время пребывания взаперти. Стены пещеры были приятного темно-охристого цвета. Было время, когда наемнице только и оставалось укрываться в горных массивах, охотясь на нечисть в самой глуши Вотчины.       Призвание своё Варнас любила, хоть и тяжек был путь да труд вольного наемника-бесоборца. Годы сего ремесла пронесли за ней всю славу от Тирии до Борвера, от острова Миры до южных королевств. Сколько тварей были сражены её клинком, сколько сил было истрачено, а крови пролито.       Наемница никогда не жалела о своём выборе. Сожалениям не было места в их суровой действительности. От княжеских дворов, что и от топей – везде таилась скрытая опасность. Но Варнас находила это по-своему интригующим и очаровательным.       И вечно белые в снегу горы также были прекрасны в её глазах. За свой немалый век чудесных приключений и бывалых дней воинских ничто не могло сравниться с тихим ясным голубым небом, хрустящим под ботинками снегом и величаво зрящим на мир земной солнцем над головой. Леденящий воздух не был помехой и опасность высоты нисколько не пугала её. Казалось, Варнас только и надобно было всё это: вот так вот подниматься вдоль скалистых гор, пробираться через ущелья, уходящие вниз в недра земли, скользить по ледяным уступам и выжидать восхода солнца, пока луна усыпляюще шептала ей на ухо колыбели маменькины. Казалось – сидела эта белолицая дева поряд с ней в белых мехах и венком из белых роз на голове, а её длинные пряди иссиня-белых волос колыхал шаловливый ветер, грозясь уступить грозному своему брату-урагану, который мог призвать свою вечную подругу-метель. И оставаясь наедине со стихией Варнас не могла не думать о том, что у неё под ногами. Время для размышлений пришло тогда, когда она и сама не ожидала. И даже нависшая грозная опасность, таящаяся в конце её пути, перестала тревожить её мысли. Развеянные ветрами по всему миру, они попрощались с ней вместе с тревогой и желанием спуститься на землю. Ничто больше не беспокоило её, а само путешествие приобрело оттенок интересного и захватывающего, хоть и одинокого, испытания.       Давно Варнас себя не чувствовала так. Спокойствие, блуждающее по её венам было столь родным, но столь же непривычным. Большую часть своей жизнь она провела в битвах с верным клинком в руках, заставляя врагов падать ниц и молить о пощаде. Долгое время она служила короне. Затем были странствия на Юг – где среди теплых степей, сочных зеленых лиственных лесов, где воды были кристально-чистыми, а люд был солнечно-улыбчивым в противовес суровым северянам. Были и горести, и разочарования. Их она помнила, хранила там, где должно было место сердцу, но светлые памятные моменты – моменты безоблачного счастья она помнила куда отчетливее, отчего мир в один момент становился куда ярче и красивее.       Ностальгия по былым дням часто настигала Варнас в моменты умиротворения. Да давно она не медитировала. Восстановив семейное имение, мечница ушла с головой в хозяйство, в чем ей помогали два внучатых племянника и племянница. Молодняк Шадурских с благоговением и искренней радостью помогали именитой родственнице восстановить былую славу их рода. В отличие от своих отцов и братьев Варнас, это поколение было куда разумнее. То ли мирское время влияло на них, то ли у самих были ясные головы.       Но долго одним хозяйством жить Варнас не могла. Она часто помогала в деревне или соседям с усадьбами неподалеку. Её собственная была возведена давным-давно на небольшом холме – и идя вниз по дороге, можно было заглядывать к другим благородным мужам, которые добродушно и с уважением относились к бывшей советнице. Тем не менее, к миру Варнас не привыкла. Жизнь её была тернистой и она столько видала-во, что следить за оранжереей казалось ей делом муторных, хоть и благородным.       Древко треснуло и надломилось, пожираемое огнем. Варнас моргнула и щелкнула пальцами – огонь загорелся сильнее и тут же утих. Наемница приподнялась на месте и присела, скрестив ноги, опираясь об стену. Мессер положила в ножнах к себе на колени и вздохнула. Мечница любила одиночество, но не любила, когда оно вместе с собой преподносило тоску. По дому, по родным краям, по друзьям, по некогда любимой женщине…       Годы шли и не щадили никого, кроме них двоих. Некогда заключенная клятва вела их обеих сквозь декады и могла привести к столетию вечной молодости и ясного ума. Но под слоем опыта и мудрости были похоронены чувства. Некогда ощущавшая все прелести эмоций и человечности, Варнас прискорбно могла лишь заключить, что давно уже не чувствовала себя живой. И даже спокойствие не насыщало её в достатке – казалось, дыра в груде лишь разрасталась, и насытить её было чем-то невыполнимым.       Варнас не могла закрывать глаза на своё положение. Вильна становилась всё тусклее и тусклее для неё, а предложение будущего императора Казимира так и манило стать перебежчицей. Знала бы её мысли молодая капитан, жившая с пол столетия потому – казнила бы на месте, не щадя, ибо родину свою предавать во имя клятых врагов, которым ещё и присягу давать было делом паскудным, достойным лишь стыда и ненависти всех близких и братьев по оружию.       Казимир – молодой и амбициозный, вслед за отцом, дедом и прадедом своими – их всех заставала Варнас, - шел на Север, подминая под себя весь Тайвэн и сражаясь с несгибаемой армией Солании. В Тайвэне осталось лишь партизанское сопротивление, поддерживаемое борверскими кочевниками, которые также не сдались узурпаторам восстским. В то время как Дэлавенн не признавал вассальное подданство, несмотря на то, что армия казимира прошла уже половину его земель.       Казимира она знала с десяток лет. Долгое время, проведенное в королевстве Вост, не прошло даром. Она узнала многое о политической ситуации, о вассалах и казненных членов, не сдавшихся династий. Казимир правил тиранией, как и его отец, и другие до них. В то время как его поданные с изначальной провинции Вост боли холены и лелеяны его окровавленными руками.       И она нравилась ему. Как могучий чародей и опытный мечник – Варнас была лакомым кусочком для всех северных князей. Казимир же был настолько восхищен её талантом, что хотел запереть однажды во дворце. Но наёмница быстро дала понять, что таких как она нужно было уважать, тем более весь тронный зал Казимировой резиденции был разрушен, а самого короля чуть не пришибло каменной плитой. С того дня он очень уважительно и щепетильно относился к Варнас, признав в ней некий авторитет, несмотря на то, что она была из Вильны. А может именно это его и привлекло. Но ни одной тайны Ольгердовой Варнас ему не выдала, а интереса в политике не показывала. Но Казимир ждал, ждал того момента, когда наемнице наскучит жить «хорошим концом». И он понимал, что такой момент должен был наступить, ибо умён и хитёр был Казимир.       Но не только Казимир ждал её возвращения. Одна из советников старого князя наведывалась к ней, прежде чем Варнас решилась на подход к вершине. Вереск какого-то лешего полагала, что её предложение вернуться в Нордбург к ней в постель Варнас воспримет положительно и сразу прыгнет ей в койку. Но это было не так. Варнас больше не хотела иметь с ней дел. Как бы Вереск не уверяла её в своей верности – Варнас знала и видела собственными глазами весь этот блеф. Казалось бы, взрослые уважаемые персоны, но наемница повела себя упрямо, не идя на поводу советницы. Вереск должна была понимать, что она опоздала и влиять как-то на решение Варнас, сердце которой давно превратилось в камень, она никак не могла.       Варнас прикрыла глаза, когда в пещере пред ней отчетливо предстал образ вечно ехидной рыжей магессы, но он был искажен и чужд, как и слёзы на её лице и искреннее непонимание того, как ещё долго она должна была молить прощения за всю причинённую ею боль? Чего не хватало Варнас? Почему же она была так жестока? Но мечница ничего не смогла бы ей ответить на данный вопрос. Она просто понимала, что чувствовать ту же любовь уже не могла. Её собственное проклятие, принятое ею добровольно было в действии со дня его получения. И чем больше Варнас чувствовала боли – тем сильнее притуплялись её чувства. И шла речь не про боль физическую, а дейве её дери, боль духовную. А Вереск одарила ею её сполна. Варнас хоть и сама была не лыком шита, но у магессы не было её ноши.       Наемница отчетливо понимала, что по возвращению она должна была дать ответ им всем.       Когда-то давно её учитель Сибхак Бан сказал ей, что лучшее время для размышлений – время, когда раздор измывает душу, а будущее требует твердых решений. Старый друид много чего вбил в горячую голову восемнадцатилетней Варнас. Он был единственным из её учителей, кто был способен разгадать её магический дар – и только по этой причине, как он однажды признался, он принял её в свои ученицы и поведал ей тайны магии друидов и многие другие вещи. Они вместе провели год странствий, когда однажды им не пришлось разойтись – путь свой друид вёл к каравану в южных королевствах так как проходил у них праздник, а Варнас путь лежал в Межигорье – там было то, что могло помочь ей защитить Вереск. Путешествие от дома ярла Фрокки через все Северные княжества Варнас запомнила на всю жизнь. От прекрасных замков Тирии у Белого моря до скачек рифляйских, от могучего флота Солании до хвойных лесов Нордфалии и подземных тамошних поселений.       Сибхак Бан выглядел как обычный старец в белой рясе с длинной бородой заплетенной во множество косичек. Он был нордским друидом – его лицо покрывала северная роспись, руны были набиты по всему телу. Варнас помнила, как он любил стучать своим посохом по её макушке. Если у неё выходило что-то не так. Этот год странствий и привил Варнас любовь к приключениям. Больше они не виделись – как разошлись у герцогства Витольского своими дорогами. Обрывками мечница иногда слышала о друидских караванах, но никогда не искала встречи со своим учителем. Надобности в этом не было, хотя иногда ей не хватало его мудрости и наставлений.       Варнас раскрыла глаза: по пещере прошел слабый магический импульс. Она поднялась с тепленького местечка и подошла к снежной стене. Буря окончилась.       Отойдя на пару шагов назад, Варнас вскинула руку – несколько движений пальцами и с тихим хлопком вся стена слетела вперед – и снег полетел с горы вниз. Наемница встала в образовавшемся проёме, подставляя лицо холодному воздуху. Впереди – Луна-подруга скользила к горизонту, сменяясь своей возлюбленной сестрой-Солнцем.       Как удачно к рассвету было выйти далее в путь! К тому же это была последняя остановка Варнас – больше делать было нельзя. Вскоре, мечнице предстояло пройти ущелье Рока, за которым начинались руины некогда великого Снежного дворца, погибшего вместе со своими обитателями от злого Змея.       Легенд и сказаний о Змее было вдоволь. Ещё в древних летописях его имя звучало зловеще. Бестиарии в Агастусе часто упоминали его среди известнейших драконидов. Тот, кто искал этой встречи со Змеем - обычно отправлялся к предкам. Многие славные рыцари, короли, тот же орден змееборцев покинули земли людские в своих бесплотных попытках свергнуть Змея. Хотя легенды и гласили, что последние доблестно сражались, а исход их битвы со Змеем был доподлинно не изучен и неизвестен, так как точных фактов и живых свидетелей не наблюдалось. Тот, кто искал встречи со Змеем должен был на руинах дворцовых произнести его имя: Визунас.       Когда по небу разошлась сиреневая рябь, а горизонт объял красно-оранжевый шелк, Варнас, собрав свои вещи и затушив костёр, отправилась в путь. Снег приятно скрипел под обувью, рассказывая о том как одиноко ему тут на горе и как весело, когда кто-то протаптывает путь. Снегу намело за ночь не шибко много и идти было не так уж и тяжело. Вырубленный некогда проход под отвесной скалой и вообще был не покрыт снегом.       Перейдя проход Варнас наткнулась на первый столб, покрытый старыми письменами. Некогда служивший колонной при крытой колоннаде, ведущей вверх, он предстал как два резных блока – всё, что осталось от ансамбля. Впереди далее был стык двух вершин – ущелье, наконец, показало себя.       За портиком под ясным небом, ущелье казалось зловещим и мрачным – в проходе, словно застывшем в веках возвышались аркбутаны с резными статуями то-ли рыцарей, то ли вельмож на навершиях контрфорсов. Ущелье было широким, но уходящие вверх горы сужали мироощущение в этом месте. Словно учуяв, Варнас достала из наспинных ножен мессер, шепча рунам на нём просыпаться ото сна.       И предчувствие её не подвело – впереди выросла будто из неоткуда фигура в латах. Дух. Помимо ветра и собственных шагов мечница звучно слышала, как некто шагал ей навстречу, громыхая латами. Его разодранный плащ колыхало во все стороны, а меч был необычен – такие не ковали ни в вольных городах, ни в знатных кузнях Вильны. Правая половина двудольного лезвия была испещрена острым на вид длинными зубцами. Чем-то меч напоминал цвайхендер, если бы не его широкое лезвие.       Он остановился в десяти саженях от неё, держа меч по правый бок от себя.       Двуручники, за неимение возможности, не носили щитов – так что равному в назревающем бою противнике Варнас была только рада. Давно она не сражалась с кем-то её породы.       - Стой, где стоишь, путник. – Его голос звучал зловеще из-под забрала. Лица было не видно. А некогда ослепительные доспехи почернели в одиночестве веков. – Ты пришла за дарами рода моего?       И тут Варнас прозрела. Ведь она не первая, кому, скорее всего, встречался дух-защитник. Обычно таковые были куда сильнее и опаснее обычных людей, а значило это, что многие даже не дошли замковых руин.       - Нет, я пришла встретиться со Змеем и наследие рода твоего меня не интересует.       - Каждый корыстный помысел я вижу, чужачка, - раздалось следом, - таков мой удел быть стражем чести и богатств роды дейве покинутого, ибо прокляла меня королева, заставив стоять на страже до самого конца.       Из памяти всплыла одна летописная легенда о рыцаре, заключенном в темных доспехах, застрявшем в мире земном по велению королевы, которую он предал, открыв врата врагу, разграбившему дворец. Все ценности были возвращены в казну, а рыцарь сам был обречен на вечное скитание у дворца, охраняя его покой. И как в подтверждение из шлема и щелей лат заструился чёрный как сажа дым.       - Жестока королевна с тобой. Коль ты уверенно держишь меч – ты не веришь мне и моему бескорыстному помыслу встретиться со Змеем.       - Такова моя участь. Мы сразимся на мечах – в равном бою. Если победишь ты – я рассыплюсь в прах, но восстану вновь, не имея права беспокоить тебя, ибо достойна ты будешь, а я нет. Коль победителем выйду я – пойдешь на корм неясытям и орлам на скалах.       - По рукам.       Варнас не боялась духа. Духа проклятого честностью и обетами.       Сумка с яствами и летописями была отложена к одному из аркбутанов. Плащ откинут в сторону. Рыцарь в черных доспехах ждал готовности Варнас. Её не смущал собственный скромный дублет – не любила она тяжелых доспехов. Кожные штаны были укреплены пластинами, а ботинки предназначались для боев и были универсальны в своём применении.       И казалось бы бой неравный должен был быть. Но Варнас владела магией, чего уж там, рунической, а мастерство меча её облетело слухом весь Север.       Варнас и рыцарь вскинули мечи одновременно. Железо тьмы и осененная магией сталь звонко столкнулись друг с другом и тут же отскочили. Варнас отскочила в сторону, сделала кувырок – уворачиваясь от удара из-под правой руки внахлест. Ловкая и быстрая Варнас сталкивалась уже с таким оппонентом. Рыцарь тут же вскинул меч и рубанул воздух на месте, где была только что Варнас. Вприпрыжку она достигла одной из колонн, тут же пригибаясь от замаха врага. Сделав ложный выпад, она вскидывает мессер, нанося размашистый удар, прошедшийся полностью по открывшейся грудной клетке в доспехах.       Отпрыгнув в сторону, Варнас увидела, как из-под разреза стала вытекать густая черная кровь. Такой царапины было недостаточно.       - Знатное оружие у тебя, чужачка.       - От лучшего кузнеца Рандербурга.       Варнас решила атаковать первой – замах – рыцарь тут же отбивает, контратакуя. Варнас тут же уворачивается, делает ложный выпад, уводя рыцаря в сторону, но он проявляет ловкость и резко поворачивается. Мечница блокирует последующий удар, но он с силой отдает болью в кисти левой руки.       Варнас кувырком ушла в сторону, думая о том, как бы заставить открыться рыцаря. Лучшим вариантом для себя она видела лишить его оружия и обезглавить. Мессер в её руках призывно нагрелся – меч любил кровь и неважно – демоническую или человечью.       Морозный воздух бил по заалевшим щекам. Шрамы на лице слегка порозовели. Сплюнув на снег, Варнас поднялась, делая тут же вольт – уворачиваясь от удара темного рыцаря. Оказавшись спиной к ней, он получает толчок в спину, тут же разворачиваясь в ударе. Варнас отпрыгивает и делает батман, выбивая рыцаря из равновесия.       Небольшая пауза дала ей осмыслить происходящее, и она тут же вскинула меч, целясь не в клинок или рыцаря, а в его руку. Меч как масло рассекает руку между латами, блестя красными рунами. Варнас тут же отскочила, услыхав вой темного рыцаря.       Отвалившаяся рука от локтя орошала черной кровью снег. Рыцарь стал дымиться сильнее. Варнас тоже порядком устала – ей было непривычно в снегу при таком морозе в одном дублете сражаться с тяжеловесным противником. Силы равномерно тратить было трудно и изнурительней.       Темный рыцарь держал одну руку наготове. Варнас тут же парировала удар и извернулась, полоснув в пируэте его по ногам. Вот оно! Тот, потеряв равновесия накренился – этого хватило для Варнас для второго пируэта – во время которого полетела голова темного рыцаря.       С сильной отдышкой, отплевываясь, Варнас наблюдала за тем, как черная дымка рассеивается – будто бы рыцарь таял в воздухе, а доспехи превратились в сажу.       Обессиленная, мечница упала пятой точкой наземь и уткнулась лбом в колено.       Но времени на отсидку не было. Надо было идти дальше в путь.       Собрав свои вещи, Варнас двинулась вперед – подальше от ущелья. Выйдя из него, она сощурила глаза – солнце ослепительно блестело в открытом небе. В ушах свистел ветер. Обрыва не было – парапет с зубчиками ограждал от падения. Дорога стала мощеной. Через каждые десять саженей благородные статуи из белого мрамора возвышались ещё на саженей три. Дорога вела вверх через оборонительные полуразрушенные башни.       А за ними открывался величавый дворец, шпили которого отливали сребром, а черепица была ослепительна лазурной. Снежный дворец был обнесен с одной стороны крепостью, с другой – вершиной горы. Ворота были призывно открыты, а вел к ним на удивление уцелевший мост. Лишь на некоторых участках парапет был разрушен и был риск по своей неосторожности упасть вниз и разбиться.       - Ar deiven dirr kiare.       От заклинания зарябило в глазах, но таким образом Варнас убедилась в том, что никого живого рядом с ней не было на много верст вокруг.       Впереди был лишь дворец, наполненный безмолвной пустотой некогда великого рода. Но погубил их Змий, решив вернуть возданное им людям. Но как только она дошла до высоких стрельчатых ворот, из-за угла к ней вышла знакомая фигура темного рыцаря. На сей раз он не наставлял на неё меч, а держал его в ножнах.       - Вновь приветствую тебя, чужачка, что ж, ты имеешь право войти во дворец, но знай, что ничего кроме гибели тебя здесь не ждёт.       - Я здесь не ради битвы и славы, - Варнас расправила затекшие плечи и ухмыльнулась, - я лишь за просветлением.       - Что ж, ты не лгала мне. И я могу показать тебе своё лицо. – Рыцарь снял с себя шлем, обнажая бледный молодой лик с выразительными голубыми глазами. Ветер затрепыхал в длинных черных волосах. – И звать меня Эвор Полулунный.       - Варнас из предтечья Лебьи. Рада познакомиться с таким талантливым фехтовальщиком.       - Ну что ж, проходи Зеленоглазый Ворон, надеюсь, ты выйдешь из дворца живой.       Улыбка Варнас стала ещё шире.       - О, я видала бестий и пострашнее чем дракон.       Он пропустил мечницу и сам растворился в воздухе.       Великие башни дворцовые возвышались ввысь. Варнас уверенно шла по широкой мраморной лестнице, увенчанной теми же аркбутанами, что и в ущелье. Портики пустовали, а за ними шли проходы боковые внутрь дворцовых укреплений. Второй ярус лестницы вел к закрытым узорчатым вратам, ковка которых отлита из потемневшего годами серебра. Шпили башен утопали в синеве неба. Дворцовый двор выглядел внушительно, несмотря на то, что в сооружении были везде выбоины и сам дворец был полуразрушен.       Ступив пред вратами, Варнас прошептала заклинание, отворив их. Внутри – обширная тронная зала, в конце которой была апсида с пустующим троном. Солнце освещало зал благодаря обрушившейся крыше. Некоторые резные колонны были повалены на мозаичистый пол. Все вокруг говорило о потерянной в веках помпезности. Люстры с кандеблярами опасливо покачивались у неё над головой. В конце зала – витраж с изображение королевны, а по бокам в нишах, чередующихся с проходами – статуи почивших королей.       Но самым интересным экспонатом было свернувшееся вокруг трона чешуйчатое четырехлапое тело с мощными, завернутыми назад, рогами. Крылья были сложены на спине, а морда дремлющего дракона изумила, в хорошем смысле, Варнас.       Наемница подошла ближе, не страшась пришедшего в легкое и едва видимое движение хвоста бестии. Мечница присела напротив Визунаса и в молельном жесте замкнула руки.       Безмолвный шепот лился с её уст – заклятие связывания уплотняло горный, но немногим спертый, воздух вокруг. Визунас зашевелился более нетерпеливо. Хвост ударил об плитку, вдребезги разбивая причудливую из синей смальты мозаику, на которой была изображена история восхождения Северного королевства – от короля Аэра, названного в честь стихии, до падшей королевны Мизерии, которая своей жадностью погубила и себя, и своих подданных.       Страха не было. Терпение, коему Сибхак Бан обучил её, настоятельно следило за переменным настроем дракона впереди. Он не должен был разозлиться, скорее, проявить свойственное всем могучим созданиям любопытство.       Змей не заставил себя долго ждать – он открыл голубое око, а затем второе, широко раздувая ноздрями – вдыхая человеческий запах пришельца.       - Смертная, ты вознамерилась побеспокоить меня? М? Великого Змея, устрашающего все земли людские и Поднебесье.       - Подобно ветрам, извечно меняющим своё направление, таки времена изменяются по ходу истории. Нынче имя твоё, Визунас, не известно всему люду, да не боятся они тебя, - Варнас говорила серьезно, не размыкая рук и не отрывая взгляда от глаз драконьих. – Не боюсь тебя и я, та, кто познала ход истории на своих плечах.       - Не страшишься имени моего, смертная, да хватит ли сил у твоего щита удержать меня? – Визунас раскрыл крыльями, кидая тень на Варнас и закрывая собой солнечные лучи, рассекающие стекло витражей. - Кто же столь нагло взывает ко мне?       Но Визунаса одолели годы – он не был в расцвете сил, а Варнас и не составило труда не дать дракону выбраться, который вскинулся в воздух и хотел налететь на неё с расскрытаю ужасающей зубчатой пастью, но столкнулся об невидимую защиту.       - Ты! Ты не простая смертная! Твой запах… А глаза! Таких я ещё не видал!       - Много веков утекло, как ты, Визунас, покидал этот дворец.       - Ха, смертная, ты пришла меня одолеть?! – Дракон насмешливо фыркнул – его рокочущий, шепелявый, но всё же разборчивый голос пророкотал по всему тронному залу, раздаваясь по всей округе. – Наглость ваша не знает границ! – Взревел обезумевший дракон, намереваясь пронзить Варнас своим ледяным дыханием, но всё без толку – ни одна маленькая льдинка из его пасти не достигла Варнас.       - Я пришла не за твоими богатствами, не за трофеем в виде твоих замечательных рогов. – Варнас вскинула подбородок, поднимаясь с места. – Я пришла воздать долг Северных королей, которые заперли себя в ловушке с тобой. Ты одержал вверх на алчущими владыками и отомстил им за людской обман, но так и не сумел покинуть гору, некогда бывшую тебе домом.       - Смертная?! Ты мне предлагаешь сделку?! – Дракон захлопал крыльями. – Это невозможно – ни один чародей не справиться с мощью магии, заключившей меня здесь!       Варнас покачала головой, начав отмерять шаги для нанесения пентаграммы стихий.       - Ни один маг не не оставляет лазеек в своих заклинаниях. Тебе запели змееборцы, почившие в битве с тобой. Я же хочу освободить тебя – и с этой целью я взобралась на гору. Никто, даже Эвор Полулунный не остановит меня.       - Ты лишь хочешь от меня долга!       - Я возвращаю чужой, Визунас, Пожиратель Душ, я хочу справедливости. Хочу, чтобы имя твоё рокотало по всему Северу. Я хочу свободы мудрецу.       - Смертный никогда не поможет дракону. – Визунас покачал своей мордой, щура глаза, пристально наблюдая в неверии за магессой, занимавшейся параллельно ритуалом.       - Кто сказал, что я смертна? Принюхайся, Визунас, пойми, что у меня от человека ничего не осталось. – Дракон не повиновался, а лишь последовал своему любопытству – магесса действительно не пахла как человек, а запах мяса людского, запаха, да крови даже сквозь века он спутать не мог. Но как такое чудо могло случиться спустя несколько веков его заточения? Не верил он в то, что на гору поднялась одна женщина, победив его молчаливого сокамерника, дабы освободить его от оков гнусных и трусливых людишек, называвших себя змееборцами. Всех их – до последнего, Визунас пожрал вместе с доспехами, а оружие их было сметено с горы через одну из выбоин, однако смертные успели заточить его – даже ценой собственных жизней. Сколько бы Визунас смог сотворить, если бы был на воле! Разграбил бы земли, пожрал скот, да навел ужас на человечишков! Так он думал поначалу, однако сей путь нёс за собой смерть. Ведь если на свете были подобные этой чародейке – то его могли одолеть. С другой стороны тоска по полёту в небесах под палящим солнцем в танце с ветрами становилась с каждой секундой всё невыносимее. – Чувствуешь, Визунас? Я познала то, чего не дано человеку.       Смерть. От пришедшей исходила аура смерти.       - Ты не обычный маг, - он внимательно следил как она посередине пентаграмма горящими пламенем пальцами вычерчивала руна, - и руны – дело не людское.       - А эльфское, да коль бы эльфы не передавали знания свои друидами – неведома была бы мне сила, способная дать тебе положенное по рождению право рассекать небеса крыльями своими.       - Чего тебе нужно..?       - Варнас из предтечья Лебьи.       - Чего же тебе нужно, Ворон?       - Справедливости, кабы, наивно это не звучало. – Руны вокруг неё начали мерцать и шипеть. Отовсюду пошла рябь магическая, рассекая воздух. – Ибо время наше требует баланса. Гармонии зол и добр, чего ж там скрывать – последнего мало. И ты, Визунас, Пожиратель Душ, должен обрести утерянное.       - Ты нарушаешь законы Хаоса ради блага света?       - Слышал ли ты о Белой ночи, Визунас? – Она села посеред пентаграммы, мерцающей разными цветами. – О том, как каждый войн почит в Вэн кин Туре, что в Ай Кэ`найне ждёт души каждого. И это будет время смуты, когда ни один король не будет в силах победить тьму, ни одному живому существу не избежать влияния дейве. Затемненное солнце не будет греть землю людскую. Наступит мор, да голод. И ты, Визунас, должен будешь жить.       - Белая ночь… Древние атхэйры (отцы) предвещали сей рок, ждущий нас. И принять надобно будет его люду и всему сущему.       - Но погибать род людской не хочет. Не возжелает он лечь в снежной буре – и не очнуться ото сна мерзлого. Я не знаю сего точно – когда настанет мрак лютый, но переживу я, Визунас, множество великих наших правителей и быть может застану Белую ночь.       - И всё же, Ворон, чего желаешь ты от меня?       - Лишь того, чтобы ты не принял сторону Тьмы, не поддался зову Вечности. А я стану тебе другом – и буду делиться с тобою знаниями людскими о времени нашем. Я хочу дать тебе слово – слово некогда славного рода Шадурских, что я буду отстаивать твою честь – и каждый, кто попадет мне на пути узнает о Великом Визунасе – Пожирателе Душ. Что он – хозяин Снежного Дворца. Он владыка Вершины Мира.       - Безумен Ворон.       - Это благо, Визунас, люд, быть может этого не поймёт, но настанет час – и чаша преломится.       - Далеко видит твой взор, Ворон. Тяжек твой путь.       - Испокон веков находились те, кто пытался испить чашу судьбы и наполнить её собственным источником. Мне нужно два дня и две ночи тишины, дабы снять оковы змееборцев. Я прошу тебя не дать Эвору Полулунному остановить меня. Надеюсь, ты не захочешь отведать мною, Визунас. Ибо иначе я убью тебя.       Визунас мало верил в слова и угрозы Ворона. Голод был вечным его спутником сквозь лета, но потерпеть ради свободы он мог.       Так и прошли обещанные два дня и две ночи. Много раз Эвора пожирал Визунас, много раз тот возвращался, чувствуя себя обманутым Вороном. Ибо та решила совершить невообразимое – вызволить Змея, убившего его королевну!       Но Визунас лелеял свою свободу. С каждым часом невидимые оковы ослабевали и разрушались. Ворон так и не двигалась, сомкнув свои зеленые очи. Ни ветер, ни хлад, ни голод – ничто её не пробуждало. Могущественный маг решил вызволить его. И Визунас помнил о драконьей чести, ибо не враг перед ним сидел, а объявленный друг.       И на последнем часу, нас рассвете – Варнас поднялась с ног, выпрямляясь и потягиваясь. Она посмотрела на Визунаса, чья морда была схожей на довольный оскал.       - Вышло… - рыкнул дракон, удивленно свободно размахивая крылья. И ведь правда! Сколько лет он провел, свернувшись вокруг трона мерзкой девицы – последней своего рода. Он помнил её крики и вкус дрянной плоти. Ничем не отличалась королевна обычного плебея.       - Ну всё. А ты не верил, Пожиратель Душ. И по сём моё дело окончено. Я вернула долг. Друг мой, тебе есть что сказать?       Визунас хотел только воспарить вверх, но было кое-что, останавливающее его от того, чтобы пробить крышу и разрушить дворец, похоронив его во льду.       - Ты сказала, что ты благородных кровей…       - Исконно мой род служил при дворе Вильны. Княжества к Северо-Востоку отсюда – за Залесьем и Межигорьем. По молодости я носила данное моим отцом имя, прежде чем перед дейве не приняла новую личину Ворона.       - А если бы я тебя пожрал…       - Не пожрал бы, Визунас, - она ослепительно улыбнулась – как будто до этого из неё не выкачало магических сил задля разрушения чар множества чародеев. – Кодекс драконий мне тож ведом.       - Хм, не глупа ты, Ворон.       - И тебе чистого неба, Fhainleog Anam (Пожиратель Душ).       Взмахнула рукою и, придержав мессер, одной нагой зашла в воронку образовавшегося портала.       - Бывай, друг мой.       И с того дня по всему Северу стала разлетаться весть о том, что великий Пожиратель Душ вернулся, а Варнас с ещё одной тайной возвратилась в родные сады, дабы её очаровательные и горячо любимые племянники не загубили все кусты ненавистных ею роз.