Благая Бойня

      Пятнадцатого декабря я побывала в роли антифашиста. На улицы выпало обильное количество снега, а из-за того, что легла я вчера очень рано, решилась на экспериментальное и вполне рискованное дело – выйти на охоту ранним утром. Скинхед подвернулся мне совершенно случайно, но такой шанс я не могла упустить.       Это было печальное утро воскресного дня. На часах около пяти утра, а я уже во всю бодрствую. В прошлый раз я заснула в удивительные десять часов, что меня даже немного порадовало. На улице всё ещё темно и холодно, но я собиралась на свой личный рейд с целью кокнуть кого-нибудь с утра пораньше, перед походом на бокс и тренировку вообще. Так сказать, проветриться перед делом.       Впервые мне попался, возможно, настоящий противник. Да, он был пьяным и уставшим, но его телосложение и рост не накладывали на меня отпечаток галимой совести. Судя по походке и телу в целом, цель молодая и не обременённая жизненным опытом. Голова коротко острижена, волос тёмно-русый, жёсткий — сквозь него легко проглядывается кожаная макушка. На тело надета тёмно-синяя куртка с поднятым воротником, на шее, словно тряпочка, висит шарф команды "Кремень". На ногах у него чёрные мятые джинсы и зимние меховые ботинки, один из которых был развязан. Тёмно-бордовые шнурки просто летали по воздуху на каждый шаг или плелись за неуклюжим ходом ноги пьяного подростка. Он что-то бормотал себе под нос, казалось, даже не разбирая пути. И я шла позади.       Малолюдная зона меж старых гаражей и озера, где я когда-то убила Настю. Вокруг ни души, ибо спят работяги, а ночная смена, вероятно, ещё не готова к возвращению домой. Проследовав за врагом сразу после поворота, я позволила пьяному скину также пройтись вдоль каменного забора, разбитого справа от нас на длину около ста метров. Я выжидала нужный момент и присматривалась к обстановке для гарантированного успеха. Слева же, над нами, простирались хлюпкие линии электропередач, уходящие из далёких даль в далёкие дали. Вдоль дороги росли много деревьев как высоких, так и средних, но расстояния между ними много, чтобы летом было где продохнуть человеку, глядя и вперёд, и на небо.       Наконец, когда мимо нас промчалась машина, мешавшая мне сотворить задуманное, я оголила молоток, спрятанный под курткой, и бегом, мимо замёрзшей лужи, устремилась к примеченной спине. Пролетев метров десять, я замахнулась чуть ли не всем телом и всадила боёк в эту костяную головушку, заставив скина потерять равновесие и упасть на землю с широко раскрытыми объятиями, разбросав снег из под ног в разные стороны.       Не теряя времени, я тут же наклонилась к этому пьяному телу. Не имея возможности оттащить врага одной рукой, мне пришлось зажать молоток меж зубов и взять куртку парня за воротник, выслушивая гнетущие и несмелые "ай, блять" почти каждую секунду. Этот зов то нарастал, то спадал, но в целом звучал очень немощно и слабо. Скинхед почти не сопротивлялся моему насилию и, видимо, был мертвецки пьян. А смотря на лицо и не скажешь, что ему есть восемнадцать.       Оттащив того в широкий, приметившийся мне проём меж гаражами и забором, я отпустила тело, а затем ударила его ногой по затылку, чтобы меньше рыпался, в ответ на что услышала лишь приглушённое "А-ай". Он поджал ноги и прикрывал головушку руками, сжимаясь в комочек, стараясь укрыться от непонятной ему угрозы, вместе с тем перекатываясь на правый бок. Глаза его, как и лицо, я плохо видела: было темно, горстка света исходила лишь от луны и старого фонаря, освещавшего дорогу, пока я вновь заносила молоток над его головой, чтобы продолжить мутузить, чтобы добить. Удар слева - боёк улетает вправо, оттуда же я замахиваюсь и наношу ещё один удар, хлестая бритоголового безостановочно. Да, рука устаёт, но какое же удовольствие это приносит! Безжалостно долбить чмошного последователя великорусских идей - то ещё наслаждение. Да так, чтобы он стонал, как сука, только и моля, прорываясь сквозь спиртовые узы, заполонившие его разум: "Не надо, не надо! Ай-ай"! Гнусное зрелище.       После ударов десяти пацан окончательно замолчал. Его руки расслабились и упали на землю, а даже в темноте столь душевной я смогла заметить, что из узких ноздрей его прямого носа так и льётся малозаметная в такое время тёмная кровь, двумя струями. Она разлилась по верхней губе и затекла в рот, на голове остались множество заметных красных вмятин, будь то от покраснения кожи, либо следов крови. Череп был пробит. Хоть и не замечая его движений, я понимала, что времени на контрольные удары ещё есть. Настало время для импровизированного добивания.       Высоко подняв ногу, согнутую в колене, я с силой опустила её, сдавливая лицо скинхеда. Резко подняла её и вновь нанесла тяжёлый удар, и так раз 4-5. В один раз заместо хруста снега я услышала отлично различимый хруст его носового хряща, и тот согнулся под тяжестью моей поступи, искривился и брызнул новой струёй крови. Алая плашмя стала растекаться по его щекам и вискам, в одну скромную лужицу стекать на белый-белый снег, переливаясь отражениями света в декабрьской тьме. Под конец, желая дать скинхеду гарантированную смерть, я нащупала в кармане отцовский нож и несколько раз воткнула в пацанскую глотку обеими руками, чтобы при необходимости преодолеть сопротивление шейных позвонков, протиснувшись сквозь них и перерезав дыхательные пути.       Да, это было мессиво. Хороший пацан. Он даже много не кричал, пока я его убивала. Его ключи от дома я трогать не стала, но небольшой складной ножик, который нашла у него в кармане, пару раз воткнула в те же отверстия, через которые уже успела пройти. Сначала я хотела подстроить это всё, как самоубийство, вложив ножик ему в карман, но... Слишком разная длина лезвий. Не поверят. Решила просто забрать с собой, чтобы улику не нашли, а также его оставшуюся мелочь.       После всех этих процедур я обтёрла нож в снегу и вытерла об него ноги, чтобы не оставлять горячих следов. Пока не вышла из сугроба, я шла по следу проехавшего тела, а уж затем двинулась дальше по дороге, лёгким бегом, мечтая о том, чтобы как можно скорее вернуться домой.       Пасха, бьём яйца. Ныне четвёртый труп. Когда пятый на подходе? Ещё не знаю.