***
– Даочжан, этот мелкий пакостник мне что-то противное подложил в тарелку! - закричала А-Цин, указывая на мужчину, сидящего рядом с даосом. Она оттолкнула плошку с овощами и рисом, вскочила из-за стола и скрестила руки на груди, делая обиженный вид. – Это тебе за то, что ты у меня сегодня умыкнула пару конфет, - хмыкнул тот. – Не ссорьтесь, не ссорьтесь. А-Ян, если ты хотел конфет, мог попросить у меня. И ты, А-Цин. Необязательно красть друг у друга, - снисходительно ответил даочжан, тихо посмеиваясь. Он поменял свою еще нетронутую порцию с порцией А-Цин, усаживая ее на место. А после возле тарелок появилось по две конфеты. – Это я еще не ссорился, - буркнул Сюэ Ян.***
– Почему ты плачешь? - удивленно спрашивает Чэнмэй, опираясь на косяк двери. Еще раннее утро, а даочжан уже моет лицо и стирает повязку от кровавых слез. Он только встал пару минут назад, что за причина тогда? – А-Ян? - неужели не слышал шагов? – Мне повторить свой вопрос? – Просто плохой сон, не переживай. Разбуди пока А-Цин и сходите вдвоем на рынок, купите овощей и конфет, - просит он, кусая губы. – Что за сон? Неужели что-то настолько страшное? Проигнорировав просьбу, Сюэ Ян подходит и садится рядом. Сяо Синчэнь отрицательно качнул головой, не отрываясь от своего дела. Еще и закрыл глаза. То есть, глазницы. Странный он сегодня. При Чэнмэе закрывал, при Сюэ Яне еще не выдавалось возможности. Словно вернулся назад. – Тогда почему закрыл глаза и молчишь? Почему плакал? - нажимал он, однако с нежностью убрал прядь волос с лица Синчэня. Он все еще молчит. Это напрягает. Но раз не хочет говорить, значит на то есть причина. Не донимал ведь пару лет назад вопросами про имя, так и ему нужно закрыть рот. Сюэ Ян взял мокрую тряпицу, сел поудобнее и начал стирать еще не до конца стёртую засохшую кровь с лица даочжана. Из-за прикосновений он снова слегка дернулся. Тряпка собирала кровь, оставляя неяркие разводы на румяных щеках. Вторая рука покоилась на плече, обтянутом белой хлопковой тканью, медленно поглаживая его. –...Там я, Цзычэнь и А-Цин призраками бродили по пустующему городу И. А еще мы, кажется, преследовали тебя. Я не уверен, что я видел... То есть, вообще странно, что я видел это... - он снова замолчал. Действительно странно. Хотя Сюэ Яну снился похожий сон не так давно. Там были еще адепты разных кланов, Лань Ванцзи и, как ни странно, старейшина Илина. Пожалуй, его сон даже страннее. Он еще и кончился на самом интересном! – Мне не нравится видеть твои кровавые слезы, - после долгого молчания изрек тот. – Забудь о сне. Все эти сны – бред уставшего сознания. Сюэ Ян повязал чистый лоскут ткани на глаза Сяо Синчэня, а затем поправил его волосы. – Я бы вообще не надевал эту повязку. Плевать, что глаз нет. Тебя невозможно изуродовать. Ну же, улыбнись. Я так это люблю. Сяо Синчэнь тихо рассмеялся, прикрывая нижнюю часть лица ладонью, но Сюэ Ян убрал ее и приблизил к своим губам, оставляя на запястье поцелуй. – Не закрывайся. Синчэнь медленно кивнул, улыбнулся шире и притянул А-Яна в объятья, поцеловав в ответ.***
– Знаешь, Сяо Синчэнь, ты похож на любовь, - усмехнулся Сюэ Ян, вымывая рис. Даочжан нахмурился слегка и поджал губы, как иногда делал, когда думал – верно, не понял, так что Чэнмэй продолжил: – Ведь любовь слепа. Сяо Синчэнь покачал головой, улыбаясь. Эти шутки стали своеобразной традицией. Сюэ Ян постоянно шутил и иногда мог пошутить про слепоту даоса. Тот не обижался, тихо смеялся, иногда мог оставить нежный поцелуй на щеке Яна и уходил. Но порой босяк задумывался: что если он все таки обижался? Совсем немного, ведь это затрагивало старую рану. Поэтому он пытался просто не думать. – А ты похож на гордость, - вдруг сказал Сяо Синчэнь, подсаливая овощи. – Гордость не будет мириться на мизинцах. Сюэ Ян стал на месте в недоумении. Это даочжан сейчас пошутил? Он? Пошутил? Про недостаток Сюэ Яна? – Охренеть, даочжан умеет шутить над другими, - вдруг громко засмеялся он, садясь на скамью. Смех пробрал до слез в глазах и хрипа в горле. – У тебя есть чувство юмора, вот это поворот! Синчэнь подошёл к столу, тихо посмеиваясь. Ответная шутка действительно была хорошей идеей. – У меня аж в глазах потемнело от твоей шутки! Сяо Синчэнь снова покачал головой. Он бы никогда не променял их на что-то другое. – Не вижу ничего смешного, - прокомментировал даочжан, но несмотря на свои слова засмеялся. А Чэнмэй опять застыл в недоумении.***
Яркое, но не жаркое солнце освещало поляну, делая некоторые цвета, особенно желтый, настолько яркими, что те слепили глаза. Прохладный ветерок весны пробрался под одежды, заставляя Сюэ Яна вздрогнуть и прильнуть к груди Сяо Синчэня. Тот плел волосы спутника во что-то очень запутанное и явно аристократичное, иногда засовывая в них некоторые полевые цветы. – Даочжан, я не понимаю, это нужно или нет? - Ян положил на руку даоса желтый цветок, похожий на орхидею, но ею явно не являлся. Он вдохнул аромат цветка, потрогал лепестки и стебель, возвращая Сюэ Яну. – Бери. Это дендробиум, лечебное растение, - раздался над ухом тихий голос. Сюэ Ян вздохнул. – Даочжан, даочжан! К ним подбежала А-Цин, держащая в руке хорошо сплетенный венок из множества разных цветов, хотя больше там все-таки было ромашек. Она подошла ближе и надела его на голову Сяо Синчэня, присматриваясь. Он мягко тронул его, улыбнулся и поблагодарил девочку. – А мне? - недовольно спросил босяк, откладывая корзину с лечебными травами на землю. – А что тебе? Сам можешь сделать, не без рук! Да и на твою глупую голову ни один цветок не подойдет! - она взглянула на цветы, вплетенные в косу Сюэ Яна и тут же скривилась. Немного приврала она и что? Не говорить же, что она хотела сделать и ему такой же? Но для этого у него есть даочжан. Сюэ Ян промолчал и вернулся к поиску цветков поблизости, чтоб не вставать и не отходить от Синчэня. А ведь он хотел сделать как-нибудь ей венок! Правда, не умеет и никогда не умел. Глупая девчонка. – Не ссорьтесь. Если хотите, я сделаю венки для вас обоих, - опять эта его добрая улыбочка, от которой.... Все таяло внутри. – А ты откуда умеешь их делать? Вы на своей горе не только медитировали и с мечом бегали? Удивительно, - фыркнул Сюэ Ян, но снова расслабился, прижался к спутнику и тихо сказал: «Хочу». Не ушли они с поляны до самого вечера и все с венками. Сюэ Ян никогда не понимал смысла в дарении друг другу цветов, венков и всякой похожей чуши: завянет же когда-нибудь, да и смысла в этом нет. Однако позже, засыпая в теплых объятьях, он наслаждался благоуханным ароматом полевых цветов и, кажется, даже успел понять, зачем эти подарки нужны, до того, как погрузился в сон.***
Если бы когда-то раньше Сюэ Яну сказали, что он будет наслаждаться простой жизнью в похоронном доме со своим злейшим врагом и мелкой девчонкой, ходить на рынок, на охоту, целовать, любить и быть любимым, он бы засмеялся так, как не смеялся никогда в жизни, а потом со всей жестокостью зарезал бы беднягу. Что за бредни, верно? Однако таким и оказалось будущее. Заливавшее кухню своим светом заходящее солнце уже почти село. Сяо Синчэнь что-то готовил, напевая очередную тихую мелодию из головы. Сюэ Ян сидел на скамье, рассасывая карамель во рту и ловко делая из сочного красного яблока несколько кроликов, а после клал их на тарелку. Малой все никак не было, и Сюэ Ян, как бы не отпирался, начал было немного беспокоиться. Всё-таки она уходила в соседнюю деревеньку к новой подруге, уже темнело, а она не возвращалась. Кажется, даочжан подумал о том же, поэтому начал было говорить, как во дворе послышались детские шаги. И она явно бежала. Дверь резко открылась, мужчины повернулись в ту сторону. Девочка была чем-то расстроена, потирала глаза и опиралась на шест. Сюэ Ян решился задать вопрос. – Малая, чего так поздно? Где ты бродила? Чего ревешь? А-Цин молчала, но совсем недолго. Когда Сяо Синчэнь подошел к ней, чтобы проверить ее состояние, она вцепилась в его ханьфу и расплакалась. – Что случилось, А-Цин? Тебя кто-то обидел? - он приобнял ее, поглаживая по голове. – Я же не уродец, да, даочжан? Мои глаза уродливы? Я толстая? Я страшная? - заплакала она. – Малая, он слеп, о чем ты спрашиваешь?... Не уродливая ты. Кто тебе это сказал? Какая богатенькая сучка тебе это втолковала? - он встал и подошел к девочке. – А-Ян... - даос хотел было упрекнуть спутника в неприличных словах, но решил, что не время, да и разве это не... Правда? Без обзывательств, не такая резкая, но правда. Кто-то осмелился обидеть А-Цин, зная, с кем она живет. Когда девочка успокоилась, то смогла нормально рассказать, что произошло. – Цянь Шу. Дочка тамошнего главы деревни. Меня зажали в подворотне и издевались. А она ими командовала! – Ее имя сплошная ирония*, - усмехнулся Сюэ Ян, положив изувеченную руку на спину А-Цин. – Могу дать один совет, но он не понравится даочжану. Просто выколи этой твари глаза. Посмотрим, кто теперь будет уродиной. Она потом из дома не выйдет, ха! – А-Ян, так делать нельзя. Ее просто нужно проучить. Не плачь, А-Цин. Я хоть и не вижу, но знаю, что ты очень красива. – Завтра покажешь эту малолетку, я с ней поговорю. А теперь иди умойся и садись за стол. Следующим днем, когда они вдвоем вернулись из соседней деревни, Сяо Синчэнь сразу стал допытываться, смогли ли они поговорить с той Цянь Шу. Сюэ Ян приложил указательный палец к губам и подмигнул малой, намекая держать все в секрете, а сам сказал, что она больше не тронет А-Цин. Умолчал, что та девчонка теперь будет бояться ее настолько, что и на тысячу ли не подойдет, но ведь не тронет.