Как гром среди ясного неба

      Двадцать три ребенка (двадцать четыре, если считать Бела, который вполне был ребенком, хоть и, бесспорно, гением) были причиной, по которой Занна была очень, очень занята. Следующие два месяца прошли в тумане истерик, медицинских фобий, попыток рационализировать необходимость образования (все закончилось тем, что девушка сказала «вас будет сложнее заставить исчезнуть, если вас будут знать больше людей», и было больно, что они приняли это намного лучше, чем более доброе предположение) и различных родительских сложностей. Шесть малышей — это очень, очень сложно для родителя (даже для родителя на полставки), и все закончилось тем, что Занзас был вынужден выделить для детей целую половину этажа в штаб-квартире Варии и переместить множество людей, чтобы предупредить фатальные несчастные случаи. Вария не была безопасным местом даже для взрослых, но так было хотя бы менее вероятно, что дети умрут от какой-то давно забытой ловушки. Даже если половина из них уже сейчас обладала активным Пламенем.       Она заметила, что наступил апрель только из-за того, что ее Небо устроил для нее очередной пикник в честь дня рождения и пригласил всех их друзей, и он прошел еще более хаотично, чем в прошлом году, из-за того, что вокруг бегали две дюжины детей вдобавок к варийцам. Однако еда была намного более безопасной, и ее дивизия наконец начала приходить к пониманию, что такое «соответствующий», так что в этом году Занзас ни в кого не выстрелил за неподходящие подарки. Ему даже почти не приходилось никому угрожать.       За днем рождения Занны быстро последовала Пасха, затем началось лето, и девушка осознала, что прошел почти год с ее ранения. Куда делось время?       Глупый вопрос: младенцы явно его съели. Вот почему они так быстро стали такими большими. К счастью, она не была единственным взрослым, который выступал в роли родителя: сейчас, когда старшие дети начали больше доверять окружающим, несколько членов персонала занялись постоянным уходом, но Занна все еще была уполномоченным авторитетным лицом и человеком, к которому обращались, когда кому-то из них говорили «нет».       Занзас считал это уморительным. По большей части. Вторжениям в спальню в болезненно ранние утренние часы определенно не были рады, несмотря на то, что он очевидно ясно понимал, почему они хотели крепко обниматься с ней после кошмара. Их отношения пока не сдвинулись с мертвой точки из-за внезапного наплыва маленьких детей, но сейчас, когда девушка наконец получила передышку, она хотела, чтобы их отношения развивались, потому что мысли о Пантере больше не заставляли ее сердце дергаться, и слабый зуд прерываемой страсти становился все более отвлекающим, особенно в определенное время месяца, когда у нее разыгрывались гормоны. Занне поскорее надо было что-то с этим сделать, иначе она запрыгнет на парня в неподходящий момент и случайно забеременеет. Потому что, конечно, у нее была своеобразная реакция не только на подавители Пламени: противозачаточные тоже были в этом списке. Вместе с несколькими популярными анестетиками и распространенными обезболивающими. И ей было совсем не весело получить от медицинского персонала реакцию «никогда такого не видел».       С учетом всего этого девушка позвонила Франческо насчет возможности взять выводок (плюс несколько наблюдателей) в одну из конюшен Каваллоне на длинные выходные. Затем она удостоверилась, что ее Небо не запланировал никакую миссию на это время (не то чтобы в это время их предлагалось много), и намеренно постаралась выглядеть равнодушно, когда ее спросили зачем.       Конечно, когда Занна все подготовила, синьоре Вонголе надо было позвонить и попросить их приехать вдвоем в эту пятницу. И Занзас сказал да, несмотря на то, что наверняка догадывался, чего хотела девушка, потому что это была его бабушка и она просила.       Занна надеялась, что это не займет много времени.

***

      Не желая иметь дело с формальной болтовней, с которой им пришлось бы столкнуться, если бы они пошли через парадный вход, Занзас решил взять мотоцикл и доехать до садового входа, через который они проникали (и выскальзывали) так много раз, когда были детьми. Занна целиком поддержала этот план, так что они выехали рано утром, до того как началась настоящая жара, оставили мотоцикл у входа и прошли сквозь сады.       Они только проходили лабиринт, когда голова ее Неба дернулась вверх и девушка внезапно полностью потеряла чувство своего Пламени.       — Предсказуемо, — фыркнул Энрико, выходя из-за живой изгороди, его Туман Джиглио шел за его плечом. Они только что вошли в ловушку, которая не давала им пользоваться Пламенем. Как неловко.       — Я так понимаю, синьора Вонгола на самом деле не звонила? — с ленцой прокомментировала она, резко обрадовавшись всем тем урокам фехтования и длинному лезвию, спрятанному в ее кителе. Может, Занзас и не мог зарядить свои пули Пламенем, но они все равно делали дырки в людях.       Энрико фыркнул:       — Я не бондовский злодей, Занна: я не говорю монологи.       Справа от нее ее Небо тихо упал, и Занна поняла, что у нее кончилось время. Это была ловушка, нацеленная на Занзаса либо через Проклятие, через Изменение или через Территорию. Политика Варии по отношению к Туманным ловушкам была простой: убить Туман.       Энрико и его Хранители знали, что ее оружием были две дубинки. Следовательно, двое мужчин не были сильно обеспокоены решением девушки напасть на них: с этими дубинками у нее была короткая досягаемость, и она изначально не была высокой. Однако меч, с которым, как объявил Скуало, Занна была теперь достаточно компетентной, увеличивал ее радиус на дальнейшие шестьдесят сантиметров, и в этот момент девушка была в лучшей форме, чем когда-либо.       Ее коллеги-офицеры также решили, что иайдо дополнит ее стиль боя, основанный на скорости. Снести Джиглио голову, прежде чем он пошевелился, чтобы попытаться парировать, было неожиданно легко. Он никогда не воспринимал ее всерьез как угрозу. Ему же хуже.       — Нет, Джиглио! Сдохни, ты, шлюха!       Вау, Энрико, никакого полета воображения. Теперь Занна могла чувствовать свое Небо, но его Пламя все еще было удручающе приглушенным. У нее не было времени играть со старшим сыном Девятого: ее приоритетом было помочь Занзасу, и синьора Вонгола (и ее Хранители), были лучшей помощью, которую у девушки была вероятность получить.       Покрытая брызгами артериальной крови, она уклонилась от разъяренного, но физически слабого Неба, убрала меч, пока бежала до Занзаса, закинула его на плечо и понеслась на увеличенной Пламенем скорости, делая зигзаги и активно воспринимая все всеми чувствами на случай еще нападений из засады, перепрыгивая клумбы. Энрико все еще гнался за ней, безбожно оскорбляя, но комнаты синьоры Оттавы были прямо за…       Пламя ее Неба взорвалось к жизни, его сила пульсацией отозвалась в Занне, и его целеустремленное желание двигаться поколебало ее равновесие, и девушка приземлилась лицом в куст пионов достаточно жестко, что у нее перехватило дыхание. Следовательно, она пропустила картинку конфронтации между Энрико и чудесным образом очнувшимся Занзасом, но она чувствовалась короткой и очень финальной.       — Пикси?       Занна поднялась из куста, пытаясь и проваливаясь в попытке стереть с себя пыль и землю, прилипшие к крови, которой была покрыта, в процессе создавая какую-то весьма отвратительную грязь.       — Здесь, босс       Ее Небо пристально смотрел на нее несколько долгих секунд, а затем взглянул вниз на кольцо Вонголы на своей руке.       — Испытание, — сказал он, что не имело смысла.       — Прошу прощения?       Что-то явно произошло, но что?       — Испытание, о котором говорил Девятый, — пояснил Занзас, снова посмотрев на нее. — Шедшее с кольцом. Думаю, я его прошел, — парень нахмурился. — Не сильно обратил внимание изначально: хотел вернуться к тебе.       — Джиглио мертв.       Это казалось тем, что надо было упомянуть. Не говоря о том, что девушка была покрыта кровью мужчины и размазывала ее по земле.       Ее Небо поднял бровь:       — Остальные?       — Еще их не видела.       У Энрико было четыре других Хранителя, которые наверняка попытаются убить их за то, что парень с Занной убили их Небо, и все равно, что тот сам все это начал, пытаясь устроить покушение на убийство Занзаса. Это было предательством, потому что парень был Десятым, и они все были Вонголой, но Энрико никогда не думал, что правила относятся и к нему тоже.       — Занна?       Этот тон, этот тон был серьезным.       — Поговори со мной, Занзас.       — Я должен принять грехи предыдущих боссов Вонголы как свои собственные?       — Нихрена не должен, — мгновенно ответила девушка. Вот о чем было это испытание? Если да, то тогда оно было чушью собачьей. — Грехи людей принадлежат только им самим. Каждому твоему предку приходилось нести свои грехи, и ты будешь делать то же самое. Ты можешь принести извинения и возместить ущерб от имени своих предков ввиду их идиотских решений, но их грехи не твоя проблема. Только твои грехи — твоя проблема. Все мертвые боссы Вонголы уже заплатили за те грехи, а живые не могут вручить их тебе, только если ты им это не позволишь, что ты не должен делать. Совершай свои собственные ошибки и владей ими.       — Так и думал, — сказал ее Небо с довольной ухмылкой. — Спасибо, Занна.       — Пожалуйста, — ответила она. — А сейчас идем скажем твоей бабушке, что ты прошел испытание, и воспользуемся ее телефоном, чтобы позвонить Массимо и рассказать ему новости.       — Сначала хорошие новости или плохие?       Да, они только что убили старшего брата Массимо, не так ли?       — Дадим ему выбрать? — предложила Занна. — Только пожалуйста, мы можем зайти внутрь? Мне нужно принять душ.       Полностью одетой, чтобы смыть грязь с униформы. Она была пятностойкая, так что это не станет проблемой. А вообще, пройтись по форме влажной тряпкой перед душем будет более практично, и это сохранит подкладку одежды сухой, так что девушка сделает это.       — Конечно, пикси, — парень усмехнулся, глядя ей в глаза. — Поцелую тебя, когда ты будешь чистой.       Не то чтобы его китель и штаны не были измазаны кровью от того, что она его несла, но ничего их этого не было на коже Занзаса.       Занна фыркнула. Сейчас, когда немедленная опасность прошла, девушка сама была в слегка игривом настроении.       — Не присоединишься ко мне в душе? — дразнящим голосом спросила она.       — Звучит заманчиво.       О, было нечестно, что он мог так на нее смотреть и заставлять все внутри нее дрожать.       — Но не хочу, чтобы нас прервали.       Ее Небо был прав. Если дон Вонгола еще не заметил, что его старший сын был мертв, то очень скоро заметит.       — После этого мы пойдем на очень приятный ужин только вдвоем, — твердо сказала Занна, — а потом я отвезу тебя домой и навешу ловушек на дверь в спальню.       Потому что девушка устала от того, что их прерывают, и хотела, чтобы у них было время и место, чтобы двигаться постепенно. Это было слишком важным, чтобы торопить события.       — Собираешься привязать меня к кровати, пикси? — дразняще мурлыкнул парень, обернув руку вокруг ее плеч и ведя ее по газону к комнатам своей бабушки.       — Ты бы хотел, чтобы я это сделала?       Она не была против и этого, и наоборот.       Он искоса посмотрел на Занну, взгляд красных глаз был горячим:       — Меня можно убедить.       — Тогда давай посмотрим, что мы будем думать тогда, ладно?       Не то чтобы это будет единственным разом, когда они займутся сексом, хоть это и будет их первым разом в качестве пары.       — Хороший план, — Занзас скривился. — Я бы тебя поцеловал, но ты грязная.       — Да, дай мне сначала смыть с себя Джиглио.       Это было странное чувство, знать, что Энрико и его Туман были мертвы. Ей не сильно нравились ни тот, ни другой, но они были рядом, и девушка их немного знала, так что осознание того, что они умерли, было странным и некомфортным. Однако она была больше расстроена смертью отца Франческо в прошлом ноябре.       — И пожалуйста, позволь Туману синьоры Вонголы тебя осмотреть. Я чуть с ума не сошла, когда ты упал.       Занна сразу взяла себя в руки, но часть ее сознания все еще бормотала в ужасе и требовала, чтобы девушка раздела свое Небо догола и осмотрела каждый сантиметр его тела, чтобы удостовериться, что он был в порядке. Затем заставить Маммона и Луссурию тоже его проверить.       — Просто закончился воздух, — тихо признался парень. — Не ожидал этого. В будущем буду.       — Я не думаю, что Федерико будет настолько глуп, — заметила она, — но остальные Хранители могут быть, и я ничего не ставила бы на Девятого.       — Старый маразматик, — проворчал Занзас, и они дошли до открытых дверей на террасу, которые вели в гостиную его бабушки.       — Внук! Как мило с твоей стороны… а, значит не светский визит.       Синьора Вонгола осмотрела их обоих, а потом ее взгляд остановился на Занне.       — Не стесняйся воспользоваться душем, дорогая. Внук, приведи себя в порядок, сядь и поговори со своей бабушкой.       Ее Небо принял Призванное влажное полотенце у Тумана Даниэлы, и девушка ушла. Она хотела быть чистой для следующей части разговора.

***

      После того, как Занна приняла душ, оделась и вышла из ванной, на нее мгновенно набросился Туман Восьмой (которого звали «Туман», как будто другое имя не было необходимым) и тщательно ее осмотрел, потыкал в нее своим Пламенем и в конце концов объявил, что «сейчас все чисто».       — А раньше не было?       Неспособность чувствовать даже свое собственное Пламя явно оставила девушку уязвимой к атакам, но немедленных эффектов не было, так что она думала, что не пострадала. Очевидно, это было не так.       — Незаметное маленькое Проклятие в твоем мозгу: у тебя случилась бы аневризма с летальным исходом в течение недели, — ответил Туман и прогнал ее в зал. Занзас мгновенно оставил диван и поторопился сам осмотреть Занну, его Пламя скользнуло сквозь ее и под ее кожу, тепло проникло в ее кости, когда ее Небо потянул ее, чтобы усадить рядом с собой.       — Это все более начинает походить на мое собственное становление донной Вонголой, — с грустью сказала синьора Даниэла. — Я сама поговорю с Федерико: так разрывать семью никому не принесет пользы.       На уроках обществоведения девушка узнала, что один из кузенов Оттавы попытался убить ее после того, как ее утвердили как наследницу, несмотря на то, что до этого мужчина проиграл ей в Конфликте Колец. Занна никогда не задумывалась, как это будет чувствоваться лично, когда родственник, рядом с которым ты вырос, пытается убить тебя ради власти. Энрико даже никогда не притворялся, что девушка ему нравилась, и она сама относилась к нему равнодушно в лучшем случае, но Занна знала его. Прошедшее время. Но девушка больше переживала о его оставшихся Хранителях: некоторые из них были добрыми.       — Поговори со мной, Зан? — тихо попросила она парня, плотнее прижимаясь к нему, пока синьора Вонгола покидала комнату, Туман и Дождь шли за ее плечами.       — Туман меня проверил: легкое кислородное голодание из-за асфиксии азотом. Никакого непоправимого ущерба и никаких повреждений мозга, — так же тихо ответил Занзас, целуя ее в висок. — Ты была достаточно быстрой.       Слава богу и кому угодно, кто привел Занну к ее Небу. Девушка надеялась, что убить Джиглио будет достаточно, но смерть Тумана не всегда гарантировала исчезновение проблемы. Но Проклятия были более популярными, чем Изменения, и она была почти полностью уверена, что Джиглио специализировался в Проклятиях стиля Чар, усиленных его волей, а не в создании физических изменений в жертвах. Однако думать об этом было страшно, и Занна уткнулась лицом в плечо парня, вскарабкалась к нему на коленки, плотно прижалась и задрожала в запоздавшем ужасе.       — Держу тебя, — пробормотал Занзас в ее влажные волосы, крепко ее обнимая и слегка покачиваясь. — Уже позвонил Пайеру и Луссу с просьбой о подкреплении. Скуало и Маммон присматривают за всем в Варии.       Бел был на миссии, и это были все офицеры. Остальные варийцы смогут сами о себе позаботиться, а дети были с Франческо — они тоже будут в порядке под присмотром Каваллоне.       Сейчас девушка не могла говорить. Она все сделала правильно, и все сработало, но почти нет.       Ее Небо расстегнул верх ее рубашки и потянул за воротник, чтобы он мог поцеловать ее шею и вдоль верха ее плеч, нежно царапая зубами шею Занны и лаская языком ее чувствительные места. Одна рука соскользнула под ее китель, смяв рубашку и твердо надавив на позвоночник девушки. Это было чувственно и успокаивающе отвлекающе. Она позволила утешить себя, поерзав, чтобы можно было уткнуться в шею парня и вдохнуть его запах.       Теплота Пламени Занзаса, окутавшая Занну, была еще более успокаивающей, потоки яростного желания защищать и праведного гнева давали ей чувство баланса. Все будет в порядке.       — Эй, поздравляю, — в конце концов выдавила девушка.       — Хм?       — Прошел испытание, — напомнила она, поцеловав нежную кожу у него под подбородком. — Ты будешь наследовать около своего дня рождения.       — Будет только семнадцать: не смогу полноценно все возглавить, пока не исполнится восемнадцать, — кисло пробормотал ее Небо в ее кожу.       — Но можешь выбрать не делегировать ничего Девятому, — указала Занна, скользнув губами вниз по его шее, чтобы девушка могла почувствовать его пульс, бьющийся под кожей, — пока у тебя есть другие взрослые с правильной кровью, которые могут управлять делами за тебя.       Для того, чтобы управлять официальным бизнесом Вонголы действительно нужны были взрослые, но Занзас знал многих, и большинство из них были фанатично ему верны.       — Верно, — вздохнул он, поворачиваясь и ерзая, чтобы устроиться рядом с ней на диване и зажать ее ноги между своими бедрами. — Думаешь, Энрико знал?       Это была явная попытка сменить тему.       — О твоем происхождении? — предположила она.       — Мгм, — подтвердил ее Небо, слегка сдвигая ее, чтобы уделить внимание другой стороне ее шеи. — Массимо знал.       — Энрико всегда был одержим логикой и уместностью, — лениво напомнила Занна, ее пальцы поигрывали с его мягкими короткими волосами на затылке. — Массимо больше полагается на интуицию.       Энрико, может, и не поверил, что Занзас был сыном его отца, но раз Девятый открыто привел ее Небо в семью, тогда старший сын скорее всего подумал, что он был Вонголой в какой-то мере и его отец знал, в какой, но не делился деталями, потому что они были еще более скандальными, чем поведанная история. Например Занзас мог быть сыном Массимо или Федерико.       Задумчивый хмык парня дал ей понять, что он проследил ее логику. Возможно, сквозь свое Пламя, так как оно все еще скользило под кожей девушки и сливалось с ее собственным.       — Федерико?       — Не думаю, что его это волнует.       Девятый сказал, что Занзас был их братом, и, кажется, этого было достаточно для Федерико, который всегда радовался тому, что больше не был младшим. Да, у них было много стычек за года, когда они не сходились характерами, но у нее никогда не было впечатления, что Федерико не любил дикого красноглазого ребенка, которого привел их отец. Младшенький дона Вонголы любил легко и безыскусно, включая ее Небо, несмотря на то, что у Федерико была раздражающая тенденция говорить, прежде чем он мог подумать.       — Знает?       — Скорее всего, никогда об этом не думал.       Федерико был харизматичным и заботливым, но не самосозерцательным мыслителем и был намного больше экстравертом, чем Занзас когда-либо станет.       У ее уха раздался позабавленный смешок:       — Это похоже на правду.       Парень немного пошевелился, и Занна оказалась на спине, ее Небо нависал над ней и расстегнул еще несколько пуговиц.       — Хватит меня раздевать, — проворчала девушка, шлепнув его по руке. — Это диван твоей бабушки.       — Пожалуйста, пикси.       Он на самом деле надулся и захлопал ресницами, что заставило ее хихикнуть.       — Нет. Поцелуй меня, — потребовала она, схватив руку парня и потянув ее подальше от своей рубашки, чтобы обхватить двумя руками лицо Занзаса, и приподнимаясь к нему.       Через секунду Занна снова была на спине, и ее целовали до умопомрачения. Рука, лежащая на ее пояснице, скользнула вниз в штаны и обхватила ее пятую точку, прижимая ее пах к его, и ее Небо качал бедрами в такт ее ускоряющемуся, бешено бьющемуся сердцу. Его другая рука зарылась в волосы девушки, немного тянула за них и наклонила ее голову так, чтобы ему было удобнее целовать ее губы. Она смогла вытащить рубашку парня из его штанов, чтобы можно было царапать короткими тупыми ногтями его поясницу (Занзас дернулся и низким голосом хохотнул в ее рот), но оставила другую руку на его шее, поглаживая большим пальцем кадык.       Занна не могла сказать, было ли тепло, свернувшееся у нее под кожей и побуждающее к действиям, ее собственным желанием или Пламенем ее Неба, отражающим его страсть, но ей было все равно. Девушка хотела его, и опьяняющий огонь в ее крови был потрясающим.

***

      — Хм, какая знакомая картина.       Занна резко вздохнула, когда Занзас отпрянул от ее рта, его руки неохотно выпутались из ее одежды.       — Бабушка, — раздраженно простонал он.       — Очень знакомая, — повторила синьора Вонгола, пока девушка тяжело дышала, жар туманил ее разум, и по ее телу бежали мурашки, как от электричества. — Что мой очень непослушный внук делает с бедной девочкой на моем диване в этот раз?       — Бабушка-а-а.       Это был жалобный стон и протест одновременно. Занна ухватилась за спинку дивана, медленно подтянула нижнюю часть тела из-под своего Неба, приняла сидячее положение и попыталась привести свою рубашку во что-то, напоминающее порядок, возясь с пуговицами. Пуговиц было застегнуто больше, чем сейчас, она была уверена, что это было так…       — Ты уже с нами, дорогая?       Девушка медленно моргнула, глядя на улыбающееся морщинистое лицо, смотрящее на нее сверху вниз.       — Может быть? — неуверенно ответила она.       Синьора Вонгола прищелкнула языком и отвела руку Занны от ее рубашки, застегивая пуговицы со значительно большей ловкостью, чем то, на что сейчас было способна девушка.       — Вот так, дорогая, немного более прилично, — тепло сказала старая леди. — Туман, гребень.       Занна села ровно и позволила синьоре Даниэле укротить ее все еще влажные волосы во что-то, напоминающее порядок, часть ее внимания была на тянущей боли внизу живота, что было протестом ее тела на то, что их прервали, прежде чем Занзас мог подарить ей желанный оргазм. Конечно, сейчас, когда девушка уже могла немного соображать, она не была полностью уверена, что хотела, чтобы парень прямо сейчас зашел так далеко. Особенно не на диване его бабушки. Это было бы вульгарно.       Если бы это был диван Девятого, это было бы другое, но синьора Вонгола всегда была к ней добра и не заслуживала разбираться с последствиями секса на диване.       — Занзас? — выдавила Занна.       — Да?       — Хватит соблазнять меня на диване твоей бабушки, — с другого конца комнаты раздался позабавленный фырк и приглушенные смешки, которые определенно принадлежали Луссурии, но девушка проигнорировала обоих. — Она заслуживает лучшего.       — Значит, диван Федерико подойдет, пикси?       О, она могла слышать веселье в его голосе, сволочь.       — Я думала о диване Девятого, но неважно.       Синьора Вонгола расхохоталась, и ее Небо громко засмеялся, забросив голову назад, заставляя трястись весь диван.       — Эксгибиционистка пикси, — в конце концов хохотнул парень, усевшись на дальнем конце дивана, и подтянул ее ноги к себе на коленки, чтобы он мог проводить пальцами по ее голым лодыжкам.       — Ты переоцениваешь мою внимательность, — сухо сказала ему Занна. — Очень сложно заметить что-то другое, когда ты начинаешь меня целовать.       Особенно когда он так оборачивал ее своим Пламенем: это полностью уничтожало ее способность чувствовать кого-то еще.       Ухмылка Занзаса была абсолютно мужской и чрезвычайно самодовольной, что заставила ее внутренности жарко сжаться. Дурацкое тело. Сейчас было не время.       — Флирт потом, — холодно сказал Пайер, обходя их, чтобы опереться локтями на спинку дивана. — Сначала убийство.       — Кого мы убиваем? — спросила девушка.       — Никакого планирования убийств там, где я могу вас слышать, дети, — с показным недовольством сказала синьора Вонгола, усаживаясь в своем любимом кресле, а Луссурия отошел, чтобы присоединиться к офицеру Облака за диваном. — Занзас, мой дорогой внук, я поговорила со своим сыном как по поводу Церемонии наследования, так и о глупости Энрико. Церемония пройдет в день твоего рождения, это самая ранняя возможная дата, но в ответ он просит, чтобы предательское поведение его старшего сына осталось в секрете и чтобы были проведены надлежащие похороны.       — Нет тела, — напомнил ее Небо. Его глаза были злыми.       — Это будут похороны с закрытым гробом, внук, — тихо сказала Восьмая, — и в основном ради его выживших Хранителей, которые не знали о его намерениях сегодня.       — Как они могли не знать? — поинтересовалась Занна. Девушка знала, что ей сказали правду, но скептически относилась к тому, приведут ли все эти благие намерения к чему-то хорошему. В голову пришло крылатое выражение о дороге в ад.       Старая леди вздохнула и внезапно стала выглядеть на все свои восемьдесят пять:       — Большинство Хранителей моего старшего внука были политическим выбором, Занна, дорогая, братья и кузены донов Альянса. Все эти доны выбрали твое Небо в качестве предпочитаемого Десятого и объяснили свои причины своим семьям. Быть Хранителем любого Неба Вонголы — это привилегия, так как даже если Вонгола не дон, то он или она все равно имеет голос и Хранитель может попросить свое Небо походатайствовать от имени его или ее дона. Хранители моего старшего внука знали его, и большинство из них понимали, что Занзас будет намного лучшим доном Вонголой, что, вероятно, является причиной, почему Энрико выбрал вступить с вами в конфронтацию только с одним поддерживающим его Хранителем.       Она выглядела так ужасно грустно, что Занне захотелось ее обнять. Идиот, предатель и неудавшийся убийца или нет, Энрико был ее первым внуком, и, должно быть, эта ситуация была невероятно болезненной для синьоры Даниэлы.       — Тогда кем был Джиглио до того, как стал Джиглио? — вместо этого спросила девушка, желая сменить тему.       — Пьетро Молинаро, старшим братом дона Молинаро, — вздохнув, сказала донна Вонгола. — Его отец не выбрал его наследником из-за того, что его Пламя было активным, так как Молинаро предпочитают, чтобы их доны обладали латентным Пламенем. Их семейные предания гласят, что латентные более рассудительны.       — Как по мне, звучит верно, — призналась Занна. Девушка была намного более склонна к радикальным решениям с тех пор, как ее Пламя стало активным, и знала об этом. В своей предыдущей жизни она никогда не посчитала бы убийство реальной стратегией и не считала в этой до того момента на сеновале, когда, скорее всего, проявилось ее Пламя. Зубы тоже не были первым логичным выбором, когда остаешься безоружным, но это все равно было тем, к чему прибегла Занна.       — То, что он был Туманом, не помогло, — протянул Занзас, — учитывая предрассудки.       В школе ходили ужастики о Тумане Первого и Второго, которые рассказывали друг другу дети и которые никогда не пресекали взрослые. Черт, Массимо поделился несколькими жуткими историями, которые ему рассказала в детстве его мама, которая, в свою очередь, предположительно услышала их от своей бабушки, жившей во времена Деймона Спейда. Было множество преданий, которые не были записаны нигде в вонгольском Альянсе и от этого были еще более вездесущими. Большинство из них не были правдой.       — Оглядываясь назад, я могу видеть, что Джиглио жаждал позицию большего влияния, чем ту, которую ему не дали, — вздохнула Восьмая, — но выборы моего очень глупого внука были полностью его собственными. Туман, полноценно связанный со своим Небом, не может влиять на него или на нее ничем, кроме слов.       Потому что связь позволяет Небу заметить, что его или ее Хранитель делает с его или ее Пламенем, хотя было возможно, что невнимательным Небом могли так манипулировать.       — Слов более чем достаточно, — тихо сказала девушка, ее настроение сильно упало. Дипломатия в деле: слова были опасной вещью.       — Тогда какая будет ложь? — угрюмо спросил Занзас, его пальцы крепко сжимали ее лодыжки.       — Несчастный случай на тренировке с его Туманом, — ровно ответила синьора Вонгола, — в месте, где они вообще не должны были тренироваться, так что было нисколько не удивительно, что один мой бедный юный гость подумал, что подвергся нападению. Затем Энрико умер, когда конструкции его Тумана оказались без контроля после его смерти.       — Ты хочешь обвинить мою пикси, — резко сказал ее Небо. — Нет.       — Внук, Джиглио был явно убит мечником, — терпеливо сказала бывшая Восьмая, — а все знают, что твоя Гроза таким не является. Вообще, не было ни одного следа Пламени: очевидно его убийца был латентным.       Какая прекрасная ироничная ложь.       — У вас есть козел отпущения на примете? — сухо спросила Занна.       — У Дождя есть внук, которого он учит владеть мечом, — спокойно ответила старая леди. — Ему только тринадцать, но он очень многообещающий. И левша.       Дождь был ближе по возрасту к Девятому, чем к синьоре Вонголе, будучи ее третьим Хранителем Дождя.       — Он будет знать?       — Конечно, нет: это было ужасно травматично, так что Туман полностью стер это из его памяти. Видите ли, у бедного мальчика не было резервов, чтобы его Пламя когда-либо стало активным.       Еще одна откровенная и ужасно правдоподобная ложь — мило. Однако то, что безымянный ребенок, о котором шла речь, не мог активировать свое Пламя, было правдой, так что эта легенда выдержит критику.       — Вария узнает, — тихо сказал Занзас.       — Как они и должны, — согласилась синьора Вонгола. — Также знает мой сын, как и узнают мои внуки и их Хранители. Но остальная часть семьи нет, ради понесших утрату.       — А еще это сделает сложнее весь процесс наследования, — к своему отвращению осознала девушка. — У Вас есть только наше слово, что это вообще было предательством.       — И слово Туманов из охраны, — напомнил ей ее Небо. — Которым ты очень нравишься.       Она им нравилась? Занна этого не знала.       — Правда?       — Ты их уважаешь.       — Почему я не должна? Они вежливые профессионалы.       Парень закатил глаза:       — Мы только что обсудили предрассудки против Туманов, пикси.       О. Да, это.       — Это предрассудки и, следовательно, ложь.       Очевидно.       Занзас тряхнул головой с радостной усмешкой:       — Никогда не меняйся, пикси.       Ей было двадцать, и девушка помнила, какой была в двадцать девять: на данном этапе перемены были маловероятны.       — Сторонники конспиративных теорий наверняка будут винить Скуало, — напомнила им Занна, — потому что он наемный убийца из Варии, мечник, левша и Хранитель Занзаса.       И все равно, что у Скуало сейчас не было нормальной левой руки, учитывая то, что он все еще рос и не мог быть оснащен постоянным протезом. У подростка было несколько низкосортных протезов, чтобы заполнить пару перчаток, но ни у одного из них не было необходимой силы и мобильности, нужных для полноценного владения мечом.       — Это будет весьма изящным слухом, который ты легко сможешь развенчать, — снисходительно сказала синьора Вонгола. — Все знают, что ты возмутительно и неудобно правдива, даже себе во вред.       — Я не буду лгать о смерти Джиглио, — тихо согласилась девушка, — но я не вызовусь говорить правду.       Она могла не говорить всю правду, если хотела. «Синьора Вонгола сказала мне» было тем, что Занна вполне честно могла ответить.       — И я, — подтвердил ее Небо, кончики его пальцев поглаживали подъемы ее стоп.       — Охрана доставит вас за садовую стену, когда придет время уходить, — сказала им старая леди, — но сначала мой сын хочет тебя на два слова.       — Нет.       Девушка моргнула, взглянув на Занзаса. Этого она не ожидала.       — Внук? — синьора Вонгола тоже явно этого не ожидала.       — Он утверждает, что он мягкий и добрый, но его первенец только что попытался совершить братоубийство, и он хочет это замять это дело, а не признать, почему Энрико думал, почему это может сойти ему с рук. Нет, — ее Небо был непреклонен. — Меня тошнит от эмоционального шантажа.       — У нас запланировано свидание, — тихо добавила Занна, не смотря никому в глаза. Напоминание о том, что близкий родственник Занзаса воспользовался его любовью к приемной бабушке, чтобы попытаться его убить, причиняло боль, и было еще больнее от того, что дон Вонгола хотел использовать самозащиту Занзаса (и его защиту ее) против него, а не нести ответственность за свои собственные ошибки. — Сейчас я просто хочу пойти домой и посмотреть глупые фильмы, чтобы я могла перестать думать о том, как я наблюдала, как мое Небо почти умер там, где, как я думала, было безопасно.       Девушка тоже умела манипулировать чувствами, и это даже было правдой. Поцелуи помогли, но ее все еще трясло.       — Дорогая, мне так жаль, — с покаянием сказала синьора Даниэла. — Конечно вы можете пойти домой. Встречи могут подождать до завтра.       — Спасибо, — слабо ответила Занна. — Где мои носки и ботинки?

***

      — Может, и не совсем тошнит от эмоционального шантажа, — задумчиво прокомментировал Занзас, когда они взяли закуски, напитки и одеяла и забаррикадировались в одном из малых кинотеатров в Варии.       — Хм?       Девушка привыкла к тому, что ее Небо мог продолжать разговоры, которые закончились часы назад: просто потому, что он перестал говорить, не означало, что он перестал думать. Иногда парень слишком сильно заморачивался, но и она тоже. Скуало был приятной переменой в этом плане: он был абсолютно непосредственным и прямолинейным, так что не было слишком много подтекста, в котором можно было бы запутаться.       — Приятно, когда ты делаешь это для меня, — добавил Занзас, усаживаясь на диване (намного более потрепанном, чем у синьоры Вонголы, несмотря на то, что он был новее) рядом с Занной и забирая у нее тарелку с едой.       — Вообще-то я никого не шантажировала… — (на этот раз), — … я просто сказала правду, — размеренно ответила девушка, потянувшись, чтобы взять кусочек копченого мяса.       — Хитрая пикси, — согласился он, и на экране начались титры.       Она потянулась за куском хлеба и обожгла взглядом свое Небо, когда тот отодвинул еду подальше от нее. Да, Занна могла перебраться через него (и делала так раньше), но сейчас у нее не было настроения.       — Ворон, — предупредила девушка.       Парень встретился с ней глазами, потом взглянул вниз на тарелку, потом снова на нее. Она посмотрела на хлеб, который хотела, и на сыр (Занна любила мягкие сыры, несмотря на то, что что-то о них звенело в ее сознании, потерянное воспоминание), а потом настороженно перевела взгляд обратно на лицо Занзаса. Ее Небо использовал кусочек хлеба, к которому присматривалась девушка, чтобы подцепить большой кусок бри, и поднес к ней получившийся импровизированный бутерброд.       Занна наклонилась вперед и взяла его зубами, откусив большой кусок. Парень издал тихий заинтересованный звук, когда ее губы коснулись кончиков его пальцев, и перехватил еду, чтобы девушка могла откусить еще раз. Затем целенаправленно не убрал пальцы с последней трети, чтобы ей пришлось обхватить ртом его пальцы и использовать язык, чтобы достать последний кусочек.       Занзас кормил ее оливками, копченой ветчиной, говядиной и салями, еще хлебом и сыром и рыбой, придерживая тарелку на своих коленях, чтобы он мог есть одной рукой и кормить ее другой. Занна развлекалась тем, что дразнила его томными взглядами, целенаправленными прикосновениями к его пальцам губами, языком и иногда покусываниями. Наслаждение ее Неба этой игрой проявлялось в его языке тела.       Фильм начался. Они оба проигнорировали его ради еды, пока она не кончилась. Затем парень спокойно и неторопливо отложил тарелку, поднялся на колени и наклонился ближе к девушке.       — Это не диван моей бабушки, — проурчал Занзас, его взгляд был горячим и темным.       — Это намного более приватный диван, — с готовностью согласилась она. Это также был диван, который до этого часто видел Варию в действии, судя по потрепанной обивке и полуистаявшим и запутанным следам Пламени. Однако кровавых пятен, к счастью, не было.       Ее Небо хохотнул, и его рот накрыл ее. Смех приподнял уголки его губ и рокотал в его груди, когда парень подтянул Занну под себя и принялся снимать с нее ее рубашку. Девушка поступила также, расстегивая пуговицы и стягивая ткань с его рук, чтобы она могла пробежаться руками по груди Занзаса.       Занна поймала его запястья, когда он потянулся к ее ремню.       — Никакой спешки, — твердо сказала девушка. Пантера научил ее, насколько здорово может быть, когда ты делаешь все постепенно, и ее Небу тоже может понравиться этот урок. Терпение определенно было добродетелью.       — Никакой спешки, — согласился парень после заминки в долю секунды, растопырил пальцы и положил ладони ей на живот, чтобы потом медленно скользнуть ими вверх и обхватить ее талию, а потом выше по спине.       Она ухмыльнулась, глядя на Занзаса.       — Поцелуй меня, — потребовала Занна, сделав повелительное движение рукой.       Ответная ухмылка ее Неба была голодной и порочной.       — С удовольствием, — мурлыкнул он, скользнув руками вниз к ее бедрам и садясь на пятки, чтобы он мог наклониться вниз и влажно поцеловать кожу у бедер девушки, чуть выше ее штанов, дразня ее языком и зубами, очевидно не торопясь, чтобы попробовать на вкус каждый сантиметр ее тела и каждую ямку и выпуклость ниже талии.       Она радостно заерзала, а затем резко вздохнула, когда кончики пальцев перешли с ее живота выше и начали чертить ленивые узоры вокруг ее груди, пока парень целовал ее живот.       — Зан, — пожаловалась Занна, когда он остановился над ее грудью, прижимаясь носом и дразня ее легкими касаниями.       — Пикси, — услышал ее Занзас и поднял взгляд. Его глаза блестели.       — Разве я не могу тоже тебя поцеловать? — надувшись, спросила девушка.       Через мгновение ее Небо был носом к носу с ней, его руки сжали ее талию, поворот, и она была на нем, оседлав колени распластавшегося на подушках парня.       — Тогда поцелуй меня, — протянул Занзас, отпустив Занну и вытянув руки над головой, его ладони свисали с подлокотника.       Девушка наклонилась вперед, контролируя свое опускание мышцами торса, пока ее грудь не прижалась к груди ее Неба и ее губы не смогли дразнить жилку на его шее.       — Думаю, я это сделаю, — лукаво сказала она, обернув руки вокруг его ребер, чтобы погрузиться в жар тела парня, и целуя его горло.       Ее воспоминания о тройничке с Терой были немного туманными, но Занна думала, что помнила несколько менее очевидных мест, где Занзас очень любил чувствовать поцелуи. А остальные девушка откроет сама.

***

      Лето было как всегда отвратительно жарким и еще более затруднительным из-за детей, которые были несправедливо имунны к взлетевшим температурам. Занна превратилась в ночное создание, спя в самые жаркие полуденные часы и глухой ночью, занимаясь делами рано утром и поздно вечером. Дети последовали ее примеру с поразительной легкостью, и от этого было намного легче держать их занятыми и развлекать их.       С июля по август было покончено с четырьмя убийцами и неопределенным количеством шестерок за их попытки со скуки вовлечь детей в «веселье» в стиле Варии. Это было меньшим количеством, чем могло бы быть, но все равно слишком большим. Штаб-квартира Варии была чрезвычайно неподходящим местом для маленьких детей, и несмотря на то, что большинство членов молодой семьи Витторе все еще были сверхбдительными из-за того, что были подопытными, они не были уровня Варии. Даже и близко.       То, что Занзаса полноценно провозгласили Десятым, означало, что они могли перевести детей в Железный форт, но девушке глубоко не нравилось и это решение. Она не хотела жить в том же здании, что и Девятый и Савада (не то чтобы в эти дни Савада мог адекватно взаимодействовать с окружающим миром, и, судя по всему, он не был и расположен к этому, так как его раны не способствовали здравому состоянию его рассудка), и недавняя попытка убийства уменьшила ее желание еще сильнее. Этот особняк мог быть основной базой семьи Вонгола, но его защита определенно нуждалась в серьезных реформах.       Ее Небо все это знал. Он знал, что она знала, что он знал. Парень уже разговаривал с различными главами и правыми руками насчет изменений, когда не наносил неожиданные визиты в несколько рабочих мест и объектов Вонголы в разное время дня и ночи. Занна была вместе с ним немалое количество раз: эти визиты были забавными. Иногда раздражающими, но всегда очень удовлетворяющими, потому что ей было дано явно выраженное разрешение указывать на всю разную произнесенную ложь. Все коррумпированные идиоты сами вырыли свои могилы, и девушка просто показывала Занзасу, где были эти ямы, чтобы тот мог запугать мусор, чтобы он сам кинулся в них сломя голову.       Ее самая неожиданная встреча поздним летом была с Дино Каваллоне, которому было пятнадцать и у которого наконец начался скачок роста. Он также страдал от полового созревания, так что не мог смотреть ей в глаза, не покрываясь алым румянцем и не теряясь в словах. Вообще она носила топик только потому, что люди по какой-то причине считали спортивные лифчики менее скромными, чем бикини, несмотря на то, что они закрывали больше.       Это смущение было как умилительным, так и остро неловким. Занна заставила его сесть на диван, чтобы он не мог снова споткнуться о свою собственную ногу, затем ей пришлось встать с дивана и сесть на кофейный столик, чтобы подросток перестал заикаться, мямлить и краснеть от близости и того, как мало одежды было на девушке в летнюю жару. Не то чтобы на нем было сильно больше одежды: его шорты были максимум на пятнадцать сантиметров длиннее ее.       — Итак, ты хотел меня о чем-то спросить, — мягко побудила она Дино, когда цвет его лица почти вернулся к нормальному. Хорошо, что Занзаса не было (он патрулировал с Белом), иначе бедный мальчик наверняка был бы еще более смущен и не в себе.       — Д-да, — тихо согласился младший Каваллоне, его пальцы сжимались и разжимались, его плечи были сгорблены и он отказывался смотреть ей в глаза. — Я, эм, хотел спросить? Насчет Скуало?       — Что насчет Скуало?       Занна знала, что Дино был лучшим (и, возможно, единственным) другом Дождя в школе, не то чтобы он это замечал. Возможно, потому что беловолосый подросток не имел представления о том, что делают нормальные друзья, так что не осознавал, что то, что он обращался с Дино как с личностью, перемежая это с побуждением его становиться лучше и уничтожением его недоброжелателей, было поведением лучшего друга. В основном мечник жаловался о том, что младший Каваллоне ходил за ним хвостом и звал заниматься разными вещами, с редкими признаниями, что «конь не так уж и плох», когда Скуало нужна была помощь с домашним заданием по математике.       — Он, эм, он пропускает год? В следующем году? Он, эм, не хочет об этом говорить? Я думаю, он все еще злится на меня за, эм, за то, что я пошел за ним на спортивный курс?       Все эти повторяющиеся вопросительные интонации делали предложения немного несвязными, но девушка уловила смысл.       — Я знаю, что он хотел пропустить год в прошлом году, когда сменил курсы, но, эм, учителя ему не разрешили? Потому что его оценки во втором семестре были, эм, достаточно ужасными? Потому что он потерял руку, и, эм, бросил несколько предметов? Или, эм, почему-то еще?       — Или почему-то еще, — согласилась она. Дино попал прямо в точку. — Да, в этом году у него достаточно хорошие оценки, чтобы пропустить год, если он выполнит специальные дополнительные задания летом. Учителя позволят это, так как он правда не создал много связей с одноклассниками.       На спортивном курсе больше всего ценилась командная работа, так что то, что Скуало особо никому не нравился из своих одногодок, было хорошей причиной, чтобы перевести его на год старше, если он мог справляться с более сложными теоретическими уроками.       — О. Ладно. Эм, — младший Каваллоне очень коротко взглянул на нее, а потом снова на свои ботинки. — Ты ему разрешишь?       — Я разрешаю ему попытаться справиться с материалом, — ответила Занна. Мечник быстро усвоил большую часть материала, но у него все еще были проблемы с математикой. Что было забавно, офицера Дождя сбивали с толку не сами формулы: у него были проблемы с выбором того, какая формула шла к какому примеру. — Почему ты спрашиваешь?       — Я. Эм. Мне предложили? — прошептал подросток. — Так что я, эм? Мне интересно, предложили ли ему тоже? Я имею в виду. Наши одноклассники нормальные? Но? Они не совсем мои друзья?       О, это было очень хитро со стороны учительского персонала. Дино определенно был достаточно умен, чтобы пропустить год (он был потрясающим в математике и его навыки в языках были совсем неплохи), и подросток потрясающе понимал командную работу, хоть и постоянно спотыкался о свои ноги, так что младший Каваллоне преуспеет на более сложных уроках. Скуало, с другой стороны, мог вести за собой команду, но плохо справлялся с тем, чтобы быть частью команды, в основном потому, что он знал, что был уровня Варии, когда его одноклассники нет. То, что Дождь будет рядом со старшими людьми с более отточенными навыками, также будет хорошо для него, так как это научит его сотрудничать с меньшей неохотой, так что было логично перевести его на год вперед. Однако у Скуало и Дино также была очень хорошая социальная динамика, так что перевести одного и оставить другого могло было быть вредно для обоих.       — Ты первый друг Скуало, — откровенно сказала краснеющему подростку девушка, — так что он не знает, что конкретно с тобой делать, потому что не знает, как друзья должны обращаться друг с другом. Если ты хочешь перескочить год, я скажу «дерзай», Скуало будет рядом.       Если младший Каваллоне так сделает, то она будет настаивать на этом, и не важно, какие оценки будут у Дождя.       — О. Эм. Хорошо, — Дино выглядел запуганным, но его выражение лица быстро стало решительным, и он наконец, полноценно посмотрел Занне в глаза. — Я буду хорошим другом, обещаю.       — Может, больше говори с ним, — предложила девушка. — Он не будет смеяться над тобой, пока ты будешь честным и будешь стараться изо всех сил.       Может, это вобьет в голову Скуало понимание, что включает в себя нормальная дружба.       — Сделаю, — решительно сказал подросток, попытавшись встать на ноги и сразу спотыкаясь. Она поймала его, когда тот упал на нее, чуть не врезавшись своим лицом в ее.       Писк ужаса и огненный румянец, охвативший лицо, уши и шею младшего Каваллоне, были очень милыми.       — Наверно, мне надо отнести тебя вниз, чтобы ты не споткнулся о ловушку и не умер, — задумчиво прокомментировала Занна. Звук умирающего мышонка, который издал подросток, когда пытался убраться от нее, неловко шевеля конечностями, громко и четко сказали ей, что проблемой было не только обычное смущение. Младший брат ее первого парня был в нее влюблен. Это… вообще, это было умилительно. Ческо был не намного старше тогда, когда они встречались, хоть и определенно был намного спокойнее.       Его верчение снова нарушило его баланс. Девушка схватила его ногу и противоположную руку и затащила себе на колени, чтобы он не разбил голову о кофейный столик. Круглые глаза и дрожь по всему телу, когда Дино понял, что произошло, смутно польстили.       — Дыши, — твердо сказала она младшему Каваллоне.       Первый послушный вдох заставил выглядеть подростка как испуганная рыба.       — Закрой глаза, — приказала Занна. Девушка надеялась, что если он не будет на нее смотреть, то быстрее придет в себя.       С одной стороны, Дино смог сдержать гипервентиляцию, когда его глаза оказались плотно закрыты. Однако после того, как он немного расслабился, стало очевидно, что его бушующие гормоны не позволят ему дальше успокоиться: младший Каваллоне явно был заведенным и застывшим в панике. С этим она ничего не могла поделать, кроме того чтобы сдать его обратно его водителю и отправить домой. Иначе было чрезвычайно маловероятно, что подросток обретет мобильность и ясное сознание в ближайшее время.       — Дино, я отнесу тебя вниз к твоему водителю, — не терпящим возражений голосом сказала Занна, — так что расслабься для меня, пожалуйста.       Его мгновенное подчинение позволило девушке легко забросить торс младшего Каваллоне себе через плечо и подняться на ноги, держа руками его бедра, чтобы он не упал.       Она проигнорировала как непонимающий писк на уровне талии, так и возбуждение, упирающееся ей в плечо, и вышла из покоев. Чем скорее это перестанет быть ее проблемой, тем лучше.

***

      — Значит, жеребенок влюбился?       Занна посмотрела на свое Небо, подняв взгляд от документов. Это произошло только вчера, как он узнал?       Парень усмехнулся, глядя на нее.       — Вся Вария знает, — проинформировал он, — однако никто еще не сказал акуле.       — Почему нет? — спросила девушка. Более нормальным варийским поведением было бы немедленно рассказать Скуало, чтобы насладиться его реакцией.       — Делают ставки, что ты и его первая влюбленность.       Ладно, это было еще более по-варийски.       — Разве Дожди не должны поздно прибывать на вечеринку гормонов?       Во всяком случае, психически. Мечник уже был значительно выше нее, и с его голосом происходили забавные пищащие вещи. Подросток ненавидел это и в результате был необычно тихим в последнее время.       — Если бы он просто был Дождем: акула еще и Облако и Туман, — объяснил Занзас.       — Ну, раз существуют ставки, я поставлю на то, что его первая влюбленность —это ты, — твердо сказала она. — Главная причина, по которой он вообще изначально стал твоим Дождем, состоит в том, что он восхищается твоей страстью.       Плюс, ну, связь с Небом была интимной, а пубертатный период делал вещи запутанными. Это было то, что Занна испытала лично.       — Акуле нравятся парни?       — Я не уверена, что его волнует что-то кроме боевых навыков, силы воли и уважения к его личности, — признала девушка. Скуало был явно равнодушен к полу и сексуальности в повседневной жизни, и, кажется, это его вообще не волновало, пока кто-то не использовал это в качестве оправдания или оскорбления, и тогда он жестоко избивал обидчика и назначал наказание. Немало шестерок облажались с этим за последний год, иногда смертельно. Офицер Дождя даже мог быть аромантиком или асексуалом, не то чтобы кто-то еще задумывался, что такие вещи существуют.       — Справедливо.       Занзас, скорее всего, был пансексуалом, не то чтобы он утруждался дать имя своим предпочтениям. У него были особые вкусы, но они не определялись или не были ограничены полом или анатомией. Лично Занна идентифицировала себя как асексуала, так как ни разу в жизни не было такого, чтобы девушка посмотрела на кого-то и сказала «вау, я правда хочу заняться сексом с этим человеком». Да, поцелуи и объятия были классными, но для нее свидания всегда были о том, доверяет ли она этому человеку и не будет ли, может быть, против заключить с этим человеком брак, а не о том, насколько сильно он или она заставляет ее сердце биться, а голову идти кругом.       Ее Небо действительно заставлял ее кровь кипеть и вызывал у нее возбуждение ее, но оно было чувственным, а не конкретно сексуальным. Занна хотела, чтобы парень держал и целовал ее. Что-то большее было ситуативным (например, когда они уже целовались) или из-за ее бушующих гормонов в определенные моменты менструационного цикла. Девушка не рассматривала никакие из этих моментов как что-то, что можно было засчитать, так что она была асексуальной.       — Пикси?       — Хм?       Занна снова подняла взгляд от документов и слегка вздрогнула от того, как близко он был. Парень сидел за столом секунду назад!       Занзас взял у нее файл и отложил его на кофейный столик, осторожно отодвинул назад упомянутый столик ногой и встал перед ней на колени, положив свои руки на ее колени.       — Ты прекрасна, пикси, — просто сказал ей ее Небо, опуская голову и кладя подбородок себе на костяшки.       — Спасибо, — ответила девушка, потому что она не могла придумать, что еще сказать.       — Моя, — тихо добавил парень, одна его рука легонько поглаживала ее ногу от колена до бедра, вокруг пятой точки и снова к колену вдоль внутренней части ее бедра.       — Твоя, — согласилась Занна, потому что это была правда. Она была его Грозой, его другом и его девушкой, и у нее не было никого, кому она могла бы принадлежать настолько, насколько принадлежала ему.       — Занна, ты выйдешь за меня?       В ее голове была абсолютная пустота. Девушка не ожидала такого вопроса. То, как Занзас осторожно и с надеждой смотрел на нее, вселяло легкий ужас.       — Я не ожидала этого вопроса, — выдавила она через несколько секунд тишины.       Ее Небо выглядел сбитым с толку:       — Почему нет? Ты знаешь, что я люблю тебя.       Да, он любил, и да, Занна это знала. Да, девушка встречалась с ним, и поцелуи, прикосновения и интимность встроились в их жизни, как будто всегда должны были в них быть. Да, она хотела выйти за парня. Но Занна все равно не ожидала, что он спросит.       — Я твой Хранитель и твой друг.       — Конечно, — легко согласился парень, — но я хочу просыпаться в твоих объятиях каждый день до конца своей жизни и иметь детей с твоей улыбкой, и танцевать с тобой на вечеринках, и делить с тобой все, что я есть, и все, чем я обладаю. Я люблю тебя больше всех на свете. Пожалуйста?       Правда была одновременно прекрасной, пугающей и освобождающей.       — Хорошо.       — Это да?       Занзас был напряжен и явно прилагал усилия, чтобы не впиваться пальцами в ее ногу, но его глаза сияли эйфорическим ожиданием.       — Да, я выйду за тебя.       Улыбка, которой одарил девушку ее Небо, была широкой, сияющей и ослепительной. Парень выудил кольцо из кармана своих штанов, схватил ее правую руку (ее не преобладающую руку), чтобы он мог надеть его на ее палец. Оно было красивым простым золотым (или хотя бы позолоченным) с аккуратной гравировкой микросхем и с восхитительно граненными оранжевыми камнями, вставленными тут и там.       — Я специально его сделал, — сказал Занзас, раздвигая ее ноги и вставая на колени между ними, ловя ее руку и зажигая ее своим Пламенем. — Проведи свое Пламя сквозь металл, и он сработает фокусом, как кольца Вонголы, а в камнях может храниться мое Пламя, и они могут тянуть его через нашу связь, так что ты сможешь использовать его в чрезвычайных ситуациях. Как Пламя Ярости, так и обычное Пламя Неба, сможешь использовать оба, если они понадобятся.       Только ее Небу могла прийти в голову идея сделать помолвочное кольцо, которое позволит ей использовать его Пламя. Она так сильно любила его, ее сердце болело, и она не могла подобрать слов. Так что вместо этого Занна поцеловала его, призвала свое собственное Пламя и позволила ему переплестись с его, чтобы передать все, что чувствовала девушка.       Парень поцеловал ее в ответ так же яростно, потянув к себе и плотно прижав, и мир сжался до его рта и тела, соприкасающихся с ней.       — Женился бы на тебе завтра, если бы мог, — через какое-то время пробормотал ей в ухо Занзас, когда она поставила засос на его шее, — но мне надо ждать, пока мне исполнится восемнадцать.       До чего было еще больше года.       — Много времени, чтобы все спланировать, — хриплым голосом предложила Занна, как только была удовлетворена синяком, который сделала, — привести Вонголу в форму, чтобы можно было спокойно начать пытаться завести детей.       Ее Небо застонал и прижал ее ближе к себе, так что девушка почувствовала, как его член дернулся у ее паха.       — Хочу начать делать это сейчас, — задыхаясь признался он. — Так сильно хочу тебя.       Она сумела пока не заняться ни с кем сексом с проникновением, несмотря на то, что за несколько лет наслаждалась достаточно большим количеством сексуальных контактов со своими различными парнями, особенно с Пантерой.       — Никакого ребенка до свадьбы, — сказала парню Занна так твердо, как только смогла в этот момент, что было не очень твердо. Да, существовали презервативы, но на них нельзя было положиться абсолютно, а оральные контрацептивы на ней не работали.       Занзас (ее жених) начал голодно ее целовать, пока девушка не начала задыхаться.       — Заставишь меня ждать нашей брачной ночи? — проурчал он.       — Может быть, — тяжело дыша, согласилась она, — а может и нет.       Несколько месяцев практики перед важной датой никому не повредят, и Занна все равно влезет в свадебное платье, даже если забеременеет.       — Значит я могу попытаться убедить тебя?       Это был голос искушения, и он убил ее самоконтроль даже до того, как ее Небо скользнул пальцами в ее трусики.       — Как только убедишь, договоримся о дате, — смогла выдохнуть девушка, ее ногти впились в его плечи в ответ на эти интимные ласки. О, это было так хорошо…       — Хм, — язык парня поддразнил ухо Занны. — Осенняя свадьба?       Конечно он не собирался ждать наступающей весны…       — В конце, следующего октября, — предложила девушка. — Я могла бы надеть оранжевое.       Этот разговор не продлится долго, для этого у парня были слишком ловкие руки. Не то чтобы у нее были какие-то возражения…       — Не белое?       Чертов Занзас и его чертов сексуальный голос: он наверняка смог бы довести ее до разрядки одними разговорами, если бы так сильно не наслаждался прикосновениями к ней.       — Свадьба в белом... это коммерческая... вещь, — выдавила Занна. — Лучше надену твой цвет, установлю тренд.       Ее Небо внезапно поменял на ней хватку и поднялся на ноги, заставив девушку обхватить его ногами и скрестить щиколотки у него за спиной, чтобы не упасть с него.       — Спальня, — мурлыкнул парень в ее ухо, быстро неся ее через комнату, — никто не помешает.       — Я нравлюсь тебе в оранжевом, — осознала девушка. Да, до этого Занзас покупал ей оранжевую одежду, но он покупал ей вещи каждого оттенка, который ей подходит.       — Нравишься больше всего в моем оранжевом, — поправил Занну ее Небо, заперев дверь, усадив ее на кровать и расстегивая ее ремень.       — Золотистый оранжевый с более красными прожилками? — предположила она. Именно так выглядело его Пламя Ярости. — Можешь подарить мне короткую ночнушку, — игриво предложила Занна, когда он стягивал свои штаны. — Или какое-нибудь нижнее белье. Я буду носить его для тебя.       Парень сжал простыни в кулаки по обеим сторонам от ее бедер и хрипло задышал, сияющий взгляд его алых глаз впился в нее.       — Ты любишь, блять, дразнить, — прорычал он, Пламя пульсировало вокруг Занзаса достаточно сильно, чтобы чувствоваться, но недостаточно, чтобы его было видно. — Раздевайся.       Сначала девушка стянула свои трусики, просто потому что могла, подняв ногу, чтобы можно было отбросить их к краю кровати между колен ее жениха. Затем сняла через голову свободную льняную водолазку с круглым вырезом, которую носила, показав, что она и не подумала надеть сегодня лифчик. Однако ее Небо определенно заметил это раньше: лен был немного прозрачным.       Ее жених с вожделением смотрел на ее тело несколько долгих напряженных секунд, Занна могла видеть, как под его рубашкой шевелились мышцы его плеч и рук. Поддавшись шепоту своего внутреннего дьяволенка, девушка подняла колено и потянулась вниз, чтобы прикоснуться к себе.       Ее рука так и не опустилась ниже тазовой косточки: парень рухнул на нее, переместив ее поднятое колено к себе на плечо, и мир Занны сжался до взрывающего мозг экстаза от того, что ее интимно и энергично целовали.

***

      Прошло удивительно много времени до того момента, когда кто-то заметил дополнительное кольцо, которое носила девушка: возможно, потому что оно было на ее правой руке, а помолвочные кольца обычно шли на левую. Вообще кольцо заметили только на примерке хорошего Пламяотталкивающего костюма со скрытыми вставками из кевлара за неделю до Церемонии наследования, и даже тогда это произошло только потому, что человеком, снимающим с Занны мерки, был Луссурия.       — Булочка, это то, что я думаю? — требовательно спросил он, поймав правую руку девушки и потыкав в золотую с гравировкой полоску, инкрустированную камнями, на ее указательном пальце, перестав на секунду втыкать булавки в ее китель.       — А что ты думаешь, что это? — беззаботным голосом спросила она.       — Эльф! — пожурил Занну ее коллега-офицер. — Это помолвочное кольцо?       — Да.       Солнце пискнул, прижав ее руку к своей груди:       — Я знал это! Наконец-то! Вы с боссом женитесь!       — Не в ближайший год, он недостаточно взрослый, — напомнила девушка Луссурии. Она старалась не думать, что ей сейчас было двадцать, а Занзасу не исполнится семнадцать до следующей недели.       — Дорогая, он по уши влюблен в тебя и уже несколько лет, — пренебрежительно сказал офицер Солнца. — Поверь мне, сладкая, может, до недавнего времени он этого и не осознавал, но дело всегда было в тебе. Ты знаешь, каким целеустремленным становится босс, когда что-то захочет.       Да, она действительно знала. Возможно, даже лучше, чем Луссурия, учитывая то, что именно она была тем человеком, которому приходилось иметь дело с тем, что ее Небо пять лет мастерил свои пистолеты, и со всеми связанными взрывами.       — Он не всегда был влюблен в меня, Лусс.       — Может и так, — признал Солнце, — но он всегда любил тебя и всегда полностью тебе доверял. Правда, с вашим до абсурда созависимым сном как он вообще смог бы жениться на ком-то другом?       Об этом Занна не подумала. Но, опять, у нее никогда не было проблем со сном рядом с Пантерой. Насколько хорошо спал Занзас, когда ее не было рядом, было большим вопросом: он волновался о ее защите. Сама девушка просто волновалась о своей безопасности.       — Итак, расскажи мне об этом, сахарок, — потребовал Лусс, возвращаясь к работе. — Он встал на одно колено?       — На оба колена, — ответила она, не сумев сдержать маленькую радостную улыбку при воспоминании о том, как ее Небо положил свой подбородок на ее колени и нежно смотрел на нее снизу вверх. Парень был неистовым, страстным и бесстыже эмоциональным, и он редко показывал свои слабости. То, что Занзас позволил ей их увидеть, было индикатором того, насколько сильно он ей доверял.       — Так романтично, — вздохнул офицер Солнца, — и он сделал кольцо специально для тебя. Как мне найти себе и наполовину такого чуткого и милого мужчину?       Мозг Занны мгновенно соотнес «милый» с Дино Каваллоне, и ей пришлось заглушить смешок от мысленной картинки Луссурии и младшего Каваллоне. Боже, это было бы просто катастрофой: сейчас Солнце сильно увлекался бондажем, и хоть Дино явно понятия не имел, что ему нравится, он определенно хотел чего-то. Но все же, Дино было только пятнадцать, и у него было время разобраться в своих вкусах.       — Поделишься шуткой, сладкая?       — Влюбленность Дино, — ответила девушка. — Очень милая. Он без понятия, как себя вести, но все очень мило.       Лусс по-доброму усмехнулся:       — Дай угадаю: краснеет, заикается и запинается о свои ноги хуже чем обычно?       — Ага.       — Это действительно умилительно, — согласился офицер Солнца. — Я слышал, ты отнесла его вниз по лестнице.       — Переброшенным через плечо, да.       — Бедный, бедный малыш, это точно не помогло, — в глазах Луссурии плясали дьяволята. — Тебе правда совсем не хотелось поддразнить его, сладкая?       — Лусс, мне двадцать, — с упреком напомнила она своему коллеге-офицеру. — Двадцать, а бедному Дино только пятнадцать. Дразнить его было бы жестоко, особенно когда он знает, что я встречаюсь с боссом.       — Наверно, — вздохнул Солнце, меняя позу, чтобы начать работать над другой стороной ее кителя, — но он так мило краснеет.       — Ты видел, как он краснеет?       Лусс ухмыльнулся.       — Я несколько раз забирал Ску-чана из поместья Каваллоне, — поделился он, — и, может, немного пофлиртовал с твоей влюбленной коняшкой. У него симпатичные мышцы благодаря спортивному курсу, и то, как он покрывается румянцем и заикается от намеков, абсолютно умилительно.       — Мне пришлось затащить его к себе на колени, чтобы он не разбил себе голову о кофейный столик, — призналась Занна, — и его мозг мгновенно вытек из ушей. Он не знал, что с собой делать.       Офицер Солнца захохотал, положив на пол булавки, чтобы их не уронить:       — Бедный, бедный малыш! А потом ты забросила его на плечо и отнесла вниз? О, дорогая, это просто жестоко: пощупать его всего, давая бедному мальчику столько материала для фантазий! Неудивительно, что он продолжает от тебя прятаться.       — Он что?       — Милая, ты навещала старшего очаровательного блондина четыре раза за последний месяц и хоть раз видела младшего и влюбленного?       Теперь, когда девушка об этом задумалась…       — Нет, не видела.       У Каваллоне сейчас было немного напряженно с деньгами (предыдущий дон Каваллоне вообще не был хорош в финансах), и именно очевидная дружба Занзаса с Франческо была в основном в тем, что держало кредиторов в узде: жадные хапуги были больше заинтересованы в выслуживании перед Десятым, чем в получении своих денег обратно. Их друг не был абсолютно счастлив по этому поводу, но это означало, что он мог сохранять свою семью, пока пытался раздобыть деньги, и это было для него самым главным. Помогало то, что ее Небо щедро платил его людям за их опыт и время, которые они тратили, заботясь о Витторе. Большинство старших детей уже были в школе, но младшим все еще требовалась постоянная опека, а Вария сейчас была действительно, невероятно занята, с учетом того, что наступала Церемония наследования и был пик сезона миссий.       — Ты была для него как влюбленность в знаменитость, — с блеском в глазах начал объяснять Луссурия, — желанная, но недостижимая. Но ему пришлось поговорить с тобой, и он обнаружил, что ты не только умный и великолепный кумир, но и добрый человек, который хорошо пахнет и достаточно силен, чтобы сломать его пополам. Так что теперь он еще больше очарован и в ужасе, что босс узнает и убьет его за это.       — Откуда ты все это знаешь?       Солнце определенно не был доверенным лицом Дино.       — У меня есть глаза и мозг, сахарок, — самодовольно сказал офицер, — и Скуало жаловался.       — Босс думает, это мило.       Занзас был абсолютно уверен в ее чувствах к нему, и они были помолвлены. Идея о том, что у него был соперник за ее внимание, была смешной.       — Это смутит блондинчика еще больше, — хохотнул Лусс, дернув за нижний край ее кителя, чтобы удостовериться, что он висел ровно. — Думаю, мне придется рассказать ему.       — Луссурия! Будь добрым! Разве ты не помнишь неловкое замешательство от того, что тебе пятнадцать и ты влюблен?       Не то чтобы Занна когда-либо так сильно была влюблена, как Дино явно был, но некоторые ее подростковые влюбленности сильно сбивали с толку. Хотя бы тот парень, с которым девушка расставалась, а потом снова начинала встречаться: о чем вообще она думала?       — Я, ну, да? — признался Солнце, переходя к тому, чтобы скорректировать швы на ее штанах. — Но меня много дразнили, так что разве сейчас не должна быть моя очередь?       — Разве тебе не хотелось бы, чтобы тебя не дразнили?       — Мы не всегда получаем то, что хотим, — ответил он, несколько резкий тон намекал на болезненную и неприятную историю.       — Сейчас ты уровня Варии, Лусс, — намеренно беззаботным голосом напомнила ему Занна, — так что ты можешь иметь все, что захочешь и больше — кто будет критиковать, а тем более попытается остановить тебя?       — Так что я могу позволить себе быть милосердным к беспомощным и растерянным невинным? — спросил Луссурия, его тон был ироничным, но той опасной резкости больше не было.       — Я бы уже не назвала Дино невинным, — сухо ответила девушка, — неопытным и запутавшимся, возможно, но определенно не невинным.       Солнце снова расхохотался.       — Значит, я мог бы предложить помощь и поддержку, которая пригодилась бы мне в этом возрасте? Лапочка, ты представляешь, о чем меня просишь?       — Я не прошу тебя ни о чем, кроме терпения, — быстро сказала она, — что-то большее — это целиком твоя идея.       Натравливать Лусса на кого-то было не тем, что можно было делать случайно, и это определенно не было ее намерением!       — Ну прости, сладкая, но сейчас мне стало любопытно, — без зазрения совести ответил офицер Солнца. — Но я обещаю, что я его не сломаю.       — Попытайся еще и не сгибать его заметно, меняя устоявшуюся форму, — пробормотала Занна. — Ческо и так меня убьет.       Катастрофа. Девушка уже могла слышать крики.       — Сахарок, разве я могу так поступить?       Луссурия смеялся над ней, спрятавшись за этими темными очками и невинной улыбкой, она знала это.       — Да, ты можешь, и ты будешь улыбаться, делая это.       — Милая, такое чувство, что ты меня знаешь, — офицер прижал руку к сердцу, изображая шок, а затем снова улыбнулся. — Не волнуйся насчет своего маленького поклонника: я обещаю быть нежным.       — Ческо меня убьет.       Возможно, не в прямом смысле, но в ее будущем будет столько стонов и вины, что Занна не могла об этом думать.       — Я и слова не скажу, сладкая!       — Тебе и не придется: Ческо посмотрит на меня и узнает.       Девушка была обречена.       — Тише, тише, дорогая, — Солнце похлопал ее по колену, — босс тебя прикроет, как и все остальные.       — Хватит пытаться меня успокоить, это не помогает.       Она хотела лечь на диван и кричать в подушку. Занзас будет так громко смеяться, когда услышит об этом, и Скуало будет гонять ее по спортзалу и орать во все горло.       — Тогда я просто закончу примерку.       — Спасибо.

***

      Церемония наследования… ну, она прошла. Мероприятие посетили слишком много глав криминальных организаций с каменными лицами и стальными взглядами, чтобы Занне было комфортно, но ее Небо накрасил ее лицо сильными, резкими цветами и заплел ей французские косы, так что девушка выглядела энергичной и властной. Костюм сидел на ней идеально, штаны скрывали ее собственные удобные варийские ботинки, Бел вел себя безукоризненно, а Девятый надел действительно впечатляющую маску уверенности и любви, чтобы убедить всех присутствующих, что он был абсолютно рад передать Вонголу Занзасу. Сама по себе церемония была очень короткой и загадочной, но кого это волновало. Ее Небо достиг своей мечты.       Затем ей ничего не оставалось, кроме как стоять рядом с Занзасом, пока он подходил к разным людям и вел с ними деловые разговоры, и внимательно слушать, иногда мерцая своим Пламенем, чтобы показать, что они ему лгали.       Несколько гостей заметили, что на пальце у девушки было дополнительное кольцо — никто из них прямо ничего не сказал, но она могла сказать, кто понял, что оно означало, а кто нет. Ее Небо был молод, и никто из этих людей не откажется от идеи послать симпатичную девушку (или парня), чтобы отвлечь его, если они думали, что это сработает. Некоторые все равно могли так поступить, но более умные знали, что у Занзаса уже были обязательства, и могли сказать, что будет сложно перетянуть ее на свою сторону и еще сложнее обмануть: ее знание правды не было секретом.       Каждый из более наблюдательных гостей поздравил ее Небо с тем, что он привлек таких способных Хранителей. Это был формальный комплимент, перекрывающий скрытое наблюдение, что Десятый уже думал о наследнике, хоть и не собирался жениться ради альянсов или улучшения родословной: Занзас собирался жениться для себя и выбрал невесту, с которой делил самую сильную и значимую связь, которую признавала мафия.       Она ничего не говорила, пока парень к ней не обращался (это было очень формальное мероприятие), а Скуало просто постоянно молчал, маяча у другого локтя их Неба и обращая большую часть внимания на остальных людей, наблюдая за скрываемыми настроениями и отслеживая язык тела всех, кого не слышал. Бел наверняка подслушивал (он был достаточно низким и юным для того, чтобы его игнорировали), Луссурия висел на руке Франческо и энергично жестикулировал, Пайер полностью исчез (типичное Облако), а Маммон, скорее всего, невидимым левитировал по округе, собирая выгодные сплетни.       Девятый держал маску уверенности и гордости до самого конца вечера, когда новый дон Вонгола, предыдущий и все их Хранители вместе покинули мероприятие. Он держал ее на всем пути по коридору до своих комнат, пока не уселся на стул, Занзас сел напротив него, и в этот момент маска рухнула, разлетевшись на сотни осколков.       Ее Небо был спокойно равнодушен к явной тревоге, полыхнувшей в Пламени пожилого мужчины.       — Акула, напитки.       Скуало совершил набег на шкафчик с алкоголем для нового дона Вонголы, а затем принес стаканы и бутылки и для его Хранителей.       — О чем ты мне не говоришь, старик? — потребовал ответа Занзас, как только опустошил стакан с виски и офицер Дождя налил ему второй.       — Сын мой, — синьор Вонгола выглядел намного старше шестидесяти пяти. — Я назначил сына моей свояченицы Емитсу главой CEDEF, потому что он прямой потомок Первого по своему отцу. Я не хотел, чтобы он помешал наследованию, и он был счастлив взять на себя эту роль.       — И? Сейчас он парализован, и его мозг поврежден.       Парень выглядел скучающим, и это было совсем другим видом лжи, чем та, с которой ей обычно приходилось иметь дело. Ее Небо был по-настоящему великолепным лжецом, и он никогда не делал это словами.       — Мой племянник умирает, — тихо и устало сказал Девятый, — и маловероятно, что он проживет еще шесть месяцев, если его состояние продолжит ухудшаться в таком же темпе. Так что у меня к тебе просьба, сын мой, ради семьи.       Занна внезапно осознала, куда зашел этот разговор.       — Я так понимаю, тогда род Первого не кончается Емитсу, — констатировала девушка.       Теперь она была в центре внимания.       — Значит, ты знала, — вздохнул мужчина.       — Подозревала.       У Занны никогда не было доказательств, но то, как Емитсу следил за своими словами рядом с ней, было наводящим даже без ее дополнительных знаний. Избегание тоже было одним из видов обмана, хоть и не включало прямой лжи, и недомолвки были говорящими.       — Расскажи мне твою версию, Девятый, — протянул Занзас, как будто он уже слышал ее версию и просто хотел подтверждение.       — Сыну Емитсу Тсунаеши шесть лет, и он живет в Японии со своей матерью, — тихо сказал синьор Вонгола, усталость и горе давили на его плечи. — С потерей трудоспособности моего племянника и из-за его вероятной смерти забота о его семье становится обязанностью Вонголы, так как у CEDEF нет фондов для вдов и сирот. Емитсу просил, чтобы я держал его сына и жену подальше от Вонголы, но это больше не в моей власти. Все, о чем я прошу, не важно, что ты решишь делать, чтобы ты отнесся к ним по-доброму.       Другими словами, «если убьешь их, сделай это безболезненно и быстро».       — Тсунаеши Небо, — сказала девушка, когда стало ясно, что ушедший в отставку дон не собирался открывать эту конкретную деталь.       — Да, это так, — признал Девятый через несколько секунд после того, как ее Небо начал сверлить в нем дыры взглядом.       — Что Вы сделали, чтобы удостовериться, что он будет подальше от семьи? — спросила она намеренно таким тоном, чтобы ясно передать, что точно знала, что он сделал, и хотела, чтобы он признал это. Занна подозревала, и у нее были основания для подозрений, если Занзас позже заинтересуется деталями.       — Я запечатал его.       Возмущения или ярости не последовало: запечатывание не было редкостью для маленьких детей с потенциалом к Пламени, чьи родители хотели жить среди гражданских. Это помогало удостовериться, что их Пламя никогда не станет активным. Однако если подозрения девушки, навеянные той историей, были верны, то Тсунаеши не был латентным, когда его запечатали.       — Почему было необходимо его запечатать? — вместо этого спросила она. — Мальчик уже жил далеко от Семьи, было маловероятно, что он когда-нибудь встретится с угрожающей жизни ситуацией, и никто даже не знал, что Савада был женат.       То, как пожилой мужчина посмотрел на нее, взглядом, полным истощения, тревоги и глубоко похороненного страха, говорило о многом. Как и его молчание: он не мог опровергнуть ее подозрения.       — Эльф.       Занна развернулась, чтобы посмотреть своему Небу в лицо.       — У меня есть причина верить, что Пламя Тсунаеши Савады стало активным, когда ему было пять или раньше, — просто сказала девушка, не реагируя на то, как резко изменилась атмосфера в ответ на ее утверждение, — но его отец явно не хотел, чтобы его тренировали.       — Ты запечатал ребенка с активным Пламенем. Ребенка с активным Пламенем Неба, — голос Занзаса сочился желанием убивать. — Бабушка будет так разочарована.       То, как это попало точно в цель, было прекрасно. Парень не смог бы нанести большего ущерба, если бы одолжил меч у Скуало и воткнул его мужчине между ребер.       — Занна.       — Десятый.       Это был первый раз, когда она назвала его этим титулом в лицо, и Занна могла видеть, как много это для него значило.       — Забери его.       Привезти Тсунаеши Саваду, скорее всего живущего в Намимори в Японии. Привезти родственника, которому Девятый и Савада причинили такой страшный вред, как они причинили вред и ее собственному Небу.       — Как прикажешь, дон Вонгола, — девушка повернулась, чтобы встретиться взглядом с Висконти, в чьих глазах она прочитала шок и возмущение: он не знал об этом. — Ты не поможешь мне с организацией полета?       Занна возьмет частный самолет Вонголы.       — Конечно, Хранитель, — ответил мужчина, жестко контролируя свой голос, отошел от своего Неба и направился за ней, когда девушка пошла к выходу.       — Сын мой? — синьор Вонгола звучал встревоженно.       — Я полностью доверяю суждениям своих Хранителей, — она услышала, как сказал Занзас, когда Занна открывала дверь, — и мой офицер Грозы никогда меня не подводила.       Что ж, это была блестящая рекомендация, особенно учитывая то, что творилось в прошлом году.

***

      — Куда ты едешь?       Занна подняла взгляд от своих вещей, которые паковала (женских деловых костюмов с длинными юбками, так как в Японии были более строгие гендерные стереотипы), и улыбнулась Натсуки, который стоял в дверном проеме.       — Десятому надо, чтобы я привезла члена семьи из Японии, — ответила девушка.       Восьмилетний ребенок нахмурился, глядя на нее.       — Почему ты и почему сейчас? — настороженно спросил он. Натсуки относительно хорошо оправился от физической травмы, но вместо потери воспоминаний он их приобрел. Воспоминания целой жизни, судя по всему. Занна не была уверена, была ли это реинкарнация или какой-то резонанс параллельных миров, но результат был таков, что мальчик помнил намного больше, чем он прожил, и приспособиться к этому было сложно. Девушка рассказала ему о своей собственной проблеме с воспоминаниями, что помогло ему расслабиться и не волноваться о том, как он «должен» себя вести.       То, что она поделилась своим секретом, привело к тому, что Натсуки стал постоянно ходить за ней хвостом, когда Занна была в штаб-квартире Варии, что было бы более волнительно, если бы он не был активным и очень сильным Туманом с талантом к реальным иллюзиям. Девушка смирилась с тем, что в какой-то момент ребенок станет варийцем: уже сейчас он хорошо владел шестью языками, и несколько ветеранов Туманов радостно критиковали его техники иллюзий при любой удобной возможности. Если Натсуки продолжит в таком темпе, то у него могут быть все шансы в конце концов стать офицером Тумана, конечно, если, Маммон уйдет в отставку к нужному времени.       — Члену семьи, о котором идет речь, шесть лет, и ему серьезно навредили Девятый и предыдущий Внешний советник, — откровенно сказала мальчику она. — Десятый посылает меня, потому что знает, что у меня есть опыт с детьми и что я могу сойти за гражданскую, так что не вызову подозрений у матери ребенка.       — Я хочу с тобой.       Занна посмотрела на худощавого синеволосого мальчика восьми лет, единственными сохранившимися следами его травматичного опыта были осторожное поведение и ранее карий глаз, который сейчас был красным и без зрачка. Это нисколько не вредило его зрению, но сильно привлекало внимание, и Натсуки ничего не мог с ним поделать: он каким-то образом был связан с тем, что у ребенка было активное Пламя. Он мог спрятать его под иллюзией, но предпочитал этого не делать.       Если девушка возьмет с собой маленького Тумана, это все сильно усложнит. Но у нее все равно было чувство, что это было бы правильным решением: что-то в глубине ее сознания считало это целесообразным.       — Иди и упакуй четыре комплекта одежды, запасное нижнее белье и носки, тапочки, пижаму, свою зубную щетку и то, что захочешь взять с собой, например книги, музыку, игры или мягкие игрушки, — сказала ему Занна. — Полет до Японии будет очень долгим, и ты не захочешь заскучать.       Девушка не была уверена, какая будет погода, но Натсуки мог использовать свое Пламя, чтобы держать себя в тепле, если середина октября в Японии окажется холодной.       Мальчик рванул к себе. Она снова подумала, почему это чувствовалось как правильная вещь, отбросила беспокойство и пошла звонить в школу, чтобы они знали, что Натсуки не будет оставшуюся неделю «по семейным обстоятельствам».

***

      Оказалось, что первой вещью, которую надо было сделать Занне по прибытии в Намимори, это проинформировать жену Емитсу, что ее муж попал в авиакатастрофу больше года назад и был парализован и что его мозг был поврежден. Девушка не стала упоминать депрессию (чей диагноз был основан на впечатлении от Пламени тех, кто был более чувствителен к нему, чем она) или то, что доктора подозревали, что его депрессия значительно приближала его кончину. Затем Занне пришлось успокаивать женщину и извиняться, что новости не достигли ее раньше. Девушка свалила вину на Емитсу, объяснив, что он написал в своих официальных документах, что у него никого не было на иждивении (что было правдой), так что до недавнего времени никто не знал, что он был женат.       Потом она свалила вину и на Девятого, рассказав, что дядя Емитсу управлял семейным бизнесом в Италии и сам Емитсу был главой одной из внешних ветвей, так что за его госпитализацией и уходом на больничный следил офис этой ветви. Они узнали о жене и ребенке Емитсу только тогда, когда его дядя ушел на пенсию (позавчера) и упомянул их. Конечно, новый владелец (ее босс) был возмущен, что его предшественник так пренебрег женой своего племянника и своим внучатым племянником, так что послал Занну проверить их и привести в лоно семьи.       О, и добавить их в семейный пенсионный план компании, так как ее муж работал на них уже больше десяти лет.        Савада была безутешна, услышав страшные новости о недееспособности своего мужа. Девушка подозревала, что здесь могла формироваться низкоуровневая связь, и женщина уже какое-то время знала, что что-то было не так, но игнорировала это как «нерациональное». Подтверждение ее самых больших страхов уничтожило Саваду, она была почти в состоянии кататонии от горя.       В конце концов, Занне пришлось уложить почти вдову в кровать и попросить Натсуки помочь ей уснуть. Закончив с этим, девушка направилась в местную начальную школу (где, судя по документам в доме, учился Тсунаеши), чтобы забрать маленькое Небо, ради которого она была здесь. Натсуки следовал за ней по пятам, с любопытством пялясь на дома, которые были совсем не похожи на то, к чему он привык.       Конечно, то, что Занна была полной незнакомкой в стильном костюме, стоящей снаружи начальной школы, очень бросалось в глаза в таком маленьком городе, как Намимори. Особенно когда к тебе прислонялся восьмилетний ребенок с частично японской внешностью, одетый в мешковатые джинсы и художественно порванную футболку хеви-метал группы.       — Вы недавно в городе, госпожа? — вежливо спросил ее мужчина с белой повязкой на голове, и группа мамочек незаметно навострила уши.       — Я навещаю жену Савады Емитсу, кузена моего работодателя, который попал в трагическую авиакатастрофу, и маловероятно, что он придет в себя, — отчетливо и по большей части правдиво ответила девушка. В конце концов, технически, Занзас был приемным кузеном Савады. — Эта новость была слишком большим ударом для Савады Наны-сан, так что я здесь, чтобы удостовериться, что ее сын знает, что происходит. Вы не знаете, у Савады Тсунаеши-куна есть друг, у которого он мог бы остаться на несколько дней, пока его мама адаптируется?       Раздалось испуганное бормотание, и были предложены слова сочувствия, и несколько женщин немедленно пообещали навестить Нану-сан с едой. Мужчина с повязкой проинформировал ее, что «Тсуна-кун» учится в одном классе с его сыном, Такеши, и он будет рад, если мальчик у них погостит. Затем он представился как Ямамото Тсуеши (что о чем-то ей напомнило, несмотря на то, что это была невероятно популярная японская фамилия), владелец ресторана суши. Потом он попытался вовлечь Натсуки в разговор, но мальчик его проигнорировал.       — Пожалуйста, простите Натсуки-куна, — дипломатично сказала Занна, — с ним очень плохо обращались до того, как он попал под мою опеку, и он не доверяет взрослым, особенно мужчинам.       Что было чистой правдой, но девушка подозревала, что маленький Туман мог чувствовать что-то «мафиозное» от Ямамото-сана, что заставляло его держать дистанцию.       — А, тогда приношу свои извинения, Натсуки-кун, — сказал сушист, обращаясь к ее подопечному, прежде чем снова посмотреть на девушку. — Вы и Ваш подопечный остаетесь в городе?       — Мы забронировали комнату в отеле на неделю, — проинформировала его она, полностью осознавая, что не поделилась своим именем, и не намереваясь это делать, пока не придет Тсунаеши. — Мой работодатель недавно унаследовал очень большой интернациональный семейный бизнес, и я ответственна за людские ресурсы, так что не могу остаться дольше этого. Я собираясь передать приглашение Саваде-сан, чтобы она поехала со мной в Италию и могла навестить своего мужа в госпитале, так что мы можем уехать раньше.       Занна ни на секунду не верила, что Нана откажется, и так девушке будет намного проще устроить Тсунаеши обследование разными специалистами по Пламени.       Затем дети начали покидать здание, и все разговоры приостановились.       — Ямамото-сан? Вы видите Саваду-куна?       Она знала, как он выглядел, благодаря фотографиям из дома его матери, но спросить казалось более уместным. Ямамото-сан не видел ее цель, но его только что пришедший сын вспомнил, где в последний раз видел мальчика, так что они все отправились его искать.       Они нашли Тсунаеши Саваду лежащим распластавшись лицом в грязи, а три намного больших ребенка опустошали его сумку на землю. Ямамото-сан мгновенно принялся разбираться с малолетними хулиганами, Занна тихо попросила Натсуки спасти принадлежности Тсунаеши, потом поставила маленького (слишком маленького) мальчика обратно на ноги и присела на корточки, чтобы полноценно посмотреть ему в глаза.       — Здравствуй, Савада-кун, меня зовут Занна, — сказала ему девушка, не уточняя, что это было ее имя, а не фамилия. — Кузен твоего отца мой жених, и я здесь, потому что твой отец в больнице.       Все еще правда, но другая грань для другого человека.       — Мой жених хочет, чтобы я привезла тебя и твою маму обратно в Италию, чтобы мы могли приглядывать за вами.       — Кусанна-сан? — попытался Тсунаеши, хлопая ресницами.       — Почти, — согласилась она. — Савада-кун, твоя мама очень расстроилась, узнав, что твой отец пострадал, так что будет нормально, если ты проведешь ночь у друга?       — У меня нет друзей, — тихо ответил мальчик, его взгляд упал на поцарапанные коленки.       — Я могу быть твоим другом, если хочешь, Тсуна! — радостно сказал сын Ямамото, подходя к более низкому мальчику и с яркой улыбкой приобнимая его одной рукой за плечи.       — Я Натсуки, и Занна мой приемный родитель, — твердо сказал ее хвостик-Туман, теперь сжимающий спасенную школьную сумку шестилетнего, — так что ты мой кузен, Тсунаеши.       — М-можешь звать меня Тсуна, — стеснительно сказал малыш, он выглядел, как будто не мог полностью поверить в реальность происходящего. — Я не знал, что у меня есть кузены.       — У тебя много кузенов, — проинформировал его Натсуки, — и мы будет заботиться о тебе и научим тебя итальянскому.       Кто-то начал привязываться. Латентность не мешала образованию связей, и это могло произойти почти мгновенно, так что, может быть, это и случилось, даже с таким препятствием, как печать? Занна никогда не видела, чтобы Натсуки раньше относится к кому-либо так по-собственнически, даже к близкому родственнику.       Затем Ямамото-сан вернулся и пригласил их на ужин в свой ресторан. Девушка попыталась вежливо отказаться, прежде чем приняла приглашение, но настояла, что ей надо было вернуться в дом Савады-сан, чтобы забрать вещи Тсуны и оставить записку его матери. Натсуки решил, что хочет остаться со своим новым кузеном (снова беспрецедентное поведение), так что она оставила своего маленького нового подопечного в надежных руках юного Тумана и запомнила, как позже найти путь к ресторану.

***

      Натсуки напросился на ночевку у семьи Ямамото, так что Занна спала одна (и предсказуемо плохо) в своей комнате в отеле. Помолвочное кольцо и его равномерное тихое гудение Неба и Ярости помогали, но Пламя не было всем. Девушка привыкла, чтобы рядом был и теплый и дышащий человек, с которым можно было обниматься.       Следующим утром она первым делом навестила Саваду-сан и обнаружила Нану в круговерти сборов. Но только для себя: все вещи ее сына были нетронуты.       — Я не хочу так вырывать моего Тсу-куна, — искренне заявила легкомысленная женщина, когда Занна спросила, могла ли она помочь с вещами мальчика, — у него достаточно проблем в школе. Он может остаться здесь, пока я буду выхаживать моего мужа! У меня не будет на него времени, и он будет чувствовать себя изолированным в чужой стране.       Девушка не сказала, что Емитсу уже не выздоровеет: она об этом уже говорила. Нана Савада была на стадии отрицания. Глубокого, глубокого отрицания.       — Но Тсунаеши-кун семья, — вместо этого сказала Занна. — Его кузены очень хотят встретиться с ним, так как до недавнего времени они представления не имели, что он существует. У него должен быть шанс познакомиться с ними.       — О, я никак не могу обременить вас моим неуклюжим сыном.       Хм, а кого другого она собиралась «обременить» милым, полным надежд и доверия маленьким Небом, который отчаянно нуждался в намного большей поддержке, чем по факту получал?       — Позвольте мне забронировать Вам билеты самолет, Савада-сан, — сказала вместо этого девушка, — и не подпишете эти бумаги? Они нужны для того, чтобы на Вас распространялось семейное медицинское страхование и Вы напрямую могли получать пособие на своего мужа.       Плюс отказались от опеки над своим сыном в пользу моего жениха, если Вы решите не оставаться в Италии, так как Тсунаеши был по крови Вонгола, и семья всегда делала значительное усилие, чтобы удостовериться, что Вонгола будет воспитываться Вонголой. Обычно вдовы и сироты отправлялись жить к родственникам мужа, но существовали и меры в случае непредвиденных обстоятельств.       Нана Савада все подписала, поблагодарила Занну за ее доброту и уехала в такси, даже не позвонив в школу или Ямамото-сану, чтобы попросить его заботиться о Тсунаеши еще неопределенное время. Как только она скрылась из виду, девушка позвонила маленькой команде по работе с персоналом, которая приехала с ней на частном вонгольском самолете (и остановилась в местной агентурной квартире Вонголы) и приказала им найти и собрать все в городе, принадлежащее Тсунаеши Саваде и связанное с ним (включая свидетельство о рождении, школьные и медицинские данные), а потом сама направилась в школу с документами в руках, чтобы заявить о том, что мальчик прекратит посещение школы.       Хоть жена Емитсу наверняка и стала бы великолепным владельцем питомца, она абсолютно не подходила на роль матери. Детям требовалось намного больше эмоционального вовлечения и поддержки, чем питомцам.

***

      Занна узнала, что день рождения Тсунаеши наступал завтра, когда общалась со школьным персоналом — девушка не была впечатлена. Да, она все еще не могла идеально запомнить имена всех двадцати трех Витторе, но она знала, когда у них были дни рождения, и записала все даты в календарь и в свой ежедневник! Занна не была родителем даже год, но хотя бы это девушка знала!       Она также заметила, что Натсуки каким-то образом сумел начать ходить на уроки с Тсунаеши без того, чтобы кто-то из взрослых понял, что он не должен там быть (что было поразительно изощренно, когда в иллюзорное меню юного Тумана обычно входили гигантские пауки и кровоточащие стены), и следил, чтобы все знали, что возможные хулиганы не смели и пальцем тронуть маленькое Небо. Тсуна выглядел так, как будто не мог полностью поверить в происходящее, но счастливо прижимался к сидящим по бокам от него ее подопечному и сыну сушиста и действительно пытался внимательно слушать учителя.       Он не очень хорошо с этим справлялся. Занна могла сказать, просто глядя на него сквозь школьное окно. Девушка даже знала почему: пробуждение Пламени мгновенно меняло весь баланс тела, охватывая каждую клетку и вмешиваясь в каждый процесс. Организм внезапно замечал новые источники, из которых можно было черпать энергию, и новые возможности, которыми можно было пользоваться, что было причиной, почему у юных Пламенных раньше начинался пубертатный период: тело практически вскрикивало «ура, дополнительная энергия!» и разгонялось, даже если их диета и физическое состояние были достаточно плохими, чтобы в ином случае затормозить или задержать их развитие.       Закрытие этих источников, когда тело их постоянно использовало, оставляло человека вне состояния равновесия, и он или она не могли поправиться и приспособиться, потому что часть его или ее знала, что что-то было рядом. Так что мозг Тсуны тянулся к его Пламени, чтобы скорректировать его баланс, но не мог пройти сквозь заслонку. Мышцы, кости и другие ткани мальчика тянулись к Пламени для стабилизации и усиления роста, но не могли его найти. Тсунаеши не мог ясно думать, не мог нормально двигаться, не мог внятно объяснить почему, и сверстники отвергали его за то, что с ним было слишком сложно взаимодействовать. Он не был настолько един со своим Пламенем, чтобы внезапная потеря убила его (как это наверняка убило бы Занну, если бы ее сейчас запечатали), но это все равно была калечащая травма, которая никогда полноценно не заживет. Особенно когда печать была поставлена так рано, когда мозг мальчика все еще развивался, так что позднее она окажет эффект домино как на физическое, так и на психологическое развитие, если ее не убрать. А может даже и в этом случае.       Вероятно, это было самой жестокой вещью, которую когда-либо совершал Девятый, включая наем насильника, чтобы быть ее репетитором, и то, что мужчина сказал ее Небу в лицо, что никогда не хотел, чтобы тот унаследовал Вонголу.       Можно ли было убрать печать? Это должно было быть возможным: все сделанное можно было сломать, и по сути она была просто блоком. Пламя Ярости прекрасно должно было ее разрушить, и все что останется сделать это после этого, это отвести ребенка к детскому психологу, чтобы тот помог ему справиться со скорбью. О, и нужно будет много-много эмоциональной поддержки, конечно.       Поможет ли вливание в мальчика Пламени, одолженного у ее собственного Неба? Это стоило хотя бы попробовать, чтобы посмотреть, поправится ли общее здоровье Тсуны. Или, может, нет — девушка сначала спросит об этом медиков, когда они вернутся домой, и узнает, что они об этом думают.

***

      Отъезд оказался неожиданно сложным, хоть и не в том плане, в котором ожидала Занна.       — Но, но Такеши сейчас мой друг! Я н-не могу его оставить! — выпалил Тсуна, его глаза были широко распахнуты.       — Э, но ты скоро вернешься, да, Тсуна? — с улыбкой сказал Такеши, его радостная маска не могла полностью скрыть его боль и тоску.       Все трое детей (и Ямамото-сан) посмотрели на девушку, у всех были очень разные выражения лиц. Натсуки явно хотел, чтобы она сказала, что они никогда не вернутся, чтобы он мог забрать своего нового лучшего друга от всех этих мелочных детей и равнодушных взрослых, которые превращали его жизнь в ад. Выражение лица Тсуны было просящим, но в то же время смирившимся, как будто он знал, что Занна сделает так, как захочет, и у него не было права голоса, но хотел бы, чтобы его предпочтения приняли во внимание, только в этот раз, пожалуйста? Такеши ожидал разочарования, но делал храбрый вид, чтобы не расстроить нового друга. Ямамото Тсуеши, с другой стороны… это определенно было лицо киллера, наемного убийцы — профессиональная маска, которую девушка слишком часто видела в своей повседневной жизни.       Мужчина увидел, что она смотрела на него, и демонстративно взглянул на ее руки, где явно виднелось кольцо Хранителя Вонголы. А. Значит, он Знал. Ну, в таком случае…       Занна присела на корточки, чтобы можно было посмотреть детям в глаза, вытянула левую руку и призвала свое Пламя, так что оно потрескивало и искрило над ее пальцами.       — В нашем роду есть кое-что общее, Тсуна-кун, — серьезно сказала ему девушка, — но как только оно проявляется, его нужно тренировать. У тебя оно есть, но твой отец держал тебя в секрете от семьи, так что вместо того, чтобы нанять репетитора, он сделал так, чтобы ты не смог больше это использовать. Это решение тебе навредило, вот почему сейчас тебе все так нелегко дается. Я здесь, чтобы забрать тебя домой, чтобы тебя могли вылечить и научить.       — Папа сделал мне плохо? — глаза мальчика наполнились слезами. — Но, но я никогда не делал ничего зеленого и искристого!       Она позволила своему Пламени потухнуть.       — Твое должно выглядеть таким же как у моего жениха, а не как у меня, — мягко сказала Занна, — и больше походить на это.       Девушка поменяла руки и призвала в реальность тонкую нить Неба, проходящую сквозь помолвочное кольцо. Яркий оранжевый, расцветший вокруг ее пальцев, невероятно успокаивал.       Тсуна схватил ее руку. Она позволила ему, улыбнувшись на восхищение в его глазах, а по его щекам текли незамечаемые слезы радости.       — Это как в тот раз, когда я упал с дерева, — прошептал он. Да, значит определенно активное Небо.       — Если захочешь вернуться, как только восстановишься и выучишь основы, мы можешь это организовать, — сказала Занна мальчику, — но это может занять годы. Может, через несколько лет ты и не захочешь вернуться, и у тебя наверняка будет много новых друзей.       — Как Вы это делаете, Кусанна-сан? — спросил Такеши, он выглядел радостно, но в его глазах был холодный расчет.       — Ты хочешь этого, — мгновенно ответил Натсуки, призывая горсть индиго, чтобы продемонстрировать. — Ты должен хотеть чего-то так сильно, что тебе будет все равно, что это может тебя убить, тебе надо обладать этим.       — Хах.       У девушки была доля секунды, чтобы осознать всплеск паники Ямамото-сана, а потом по кончикам пальцев Такеши заскользил бледно-голубой.       — О, значит, вот так.       — Чего ты захотел, Такеши-кун? — спросила она, наклонив голову набок.       Семилетний мальчик широко улыбнулся, глядя на нее:       — Остаться с Тсуной!       Этот ребенок не был нормальным. Ни один нормальный ребенок так не делал. Это были фокус и одержимость уровня Скуало: ее коллега-Хранитель и этот мальчик были сделаны из одного теста. Занна была назначенным взрослым Скуало уже несколько лет и очень хорошо знала, что этот уровень фокуса и одержимости были поводом для беспокойства: подросток отрезал себе руку из, по сути своей, прихоти! Было тревожно видеть такую же опасную сосредоточенность в семилетнем ребенке, который был воспитан как минимум одним заботливым и вовлеченным взрослым.       — Ямамото-сан, образование Вашего сына целиком и полностью Ваша прерогатива, но если Вы не против, я буду рада поговорить с моим женихом, чтобы наш юридический отдел составил полноценный официальный контракт.       Потому что иначе мальчик улизнет в Италию или натворит что-нибудь еще, а девушка не хотела иметь дело с последствиями этого.       — И как зовут Вашего жениха, Занна-сан?       Он знал. Он просто хотел, чтобы она это сказала.       — Он Вонгола. Занзас Вонгола.       А, значит он ожидал не Вонголу, интересно. Занна задалась вопросом, какие слухи сейчас ходили в преступном мире. Девушка, скорее всего, обогнала новости о приходе к власти нового дона Вонголы, но Занзас считался официальным наследником уже год.       — Кусан Кусу? — рискнул сказать Тсуна, его брови нахмурились, когда он пытался справиться с произношением.       — Занзас, — четко проговаривая звуки, сказал Натсуки.       — Кусанкусуссу?       В японском слова обычно не заканчивались буквой «с», а также для японцев была сложна итальянская «з», которая произносилась скорее как «кс».       — Лучше, — ответила она мальчику, который все еще сжимал ее руку, покрытую Пламенем Неба. — Я собрала все твои вещи, так что мы можем уехать, как только ты будешь готов.       Такеши развернулся и умоляющим взглядом уставился на своего отца, кончики его пальцев все еще блестели голубым:       — Папа, пожалуйста?       — Это действительно то, чего ты хочешь, Такеши-кун? — мягко спросил Ямамото-сан, потрепав своего сына по волосам.       — Больше, чем бейсбол, — с жаром сказал семилетний.       — Он может приезжать домой на школьные каникулы, — услужливо добавила Занна, — и на часть лета. И у Вас также будет право вето на определенные виды тренировок.       У Ямамото-сана явно был опыт в преступном мире, так что его вовлечение в образование его сына не нарушит омерту.       — Тогда я буду признателен, если вы свяжете меня с вашим юридическим отделом, Занна-сан, — сказал сушист, выглядя усталым и немного грустным. — Если он когда-либо заинтересуется в обучении мечу, я хочу, чтобы он немедленно вернулся домой и научился семейному стилю.       — Это можно организовать, — согласилась девушка. — Я позвоню и попрошу прислать юриста, специализирующегося на опекунстве и тренировочных контрактах.       Это был не первый раз, когда родители отдавали своих детей под опеку наследников Вонголы, и он будет не последним.       — Спасибо, папа! — воскликнул Такеши, Пламя на его пальцах погасло, и он обнял отца. — Тсуна, идем, поможешь мне собраться!

***

      — Кажется, я посылал тебя за одним ребенком.       Ее Небо точно знал, почему Занна привезла еще одного: не то чтобы парень позволял кому-либо оставлять ее позади, если ему приходилось менять страны, когда он был ребенком.       — Он пробудил свое Пламя, чтобы его не оставили, — девушка все еще чувствовала себя потрясенной, даже пятнадцать часов спустя. Это не было нормальным поведением для ребенка. Был ли Скуало таким же, когда был маленьким? Таким интенсивно мотивированным?       Занзас поднял бровь, глядя на тихо посапывающего брюнета, перекинутого через ее левое плечо, прежде чем его взгляд вернулся к намного меньшему ребенку, прижатому к ее торсу и тоже спящему. Натсуки не спал к тому моменту, когда они прибыли в аэропорт, так что он сразу отправился в Варию, чтобы рассказать своей семье все об их новом «кузене». Однако два японских мальчика спали мертвым сном, так что она их несла.       — Он крохотный.       — Думаю, это печать.       — Хм, — еще одна пауза. — Жена Савады, блять, слепая.       — Не настолько слепая, насколько не желающая видеть.       Нана Савада жила в идеальном сказочном мире «и жили они долго и счастливо», который с грохотом рухнет, как только ее муж умрет. Хоть ей и была положена маленькая пенсия как вонгольской вдове, ее было недостаточно, чтобы жить, так как это была надбавка, а не полноценный доход, как пособие по нетрудоспособности. Женщине придется найти работу, при условии, что она сумеет остаться в своем уме после того, как ее иллюзии разобьются.       — Передала право на опеку?       Занна скривилась.       — Если бы меня не было там, чтобы заставить ее подписать документы, она бы уехала, никому не сказав. Оставила бы своего шестилетнего сына в начальной школе, чтобы вернуться домой в пустой дом и к записке накануне его дня рождения, она даже не предупредила соседей.       Мышца на виске ее Неба дернулась:       — Нахер это.       О, хорошо, Тсуна останется с ними.       — Хм, вы только посмотрите, у тебя появился наследник, — беззлобно заметила девушка. — Быстро работаешь, босс, не прошла и неделя.       Парень фыркнул:       — Медицинское крыло Варии, пикси: не хочу, чтобы его мать его увидела. Мы заставим ее забыть.       О, хорошо, значит, они сделают это надлежащим образом. Однако они не заставят Саваду-сан забыть, пока ей не будет пора уезжать, иначе был риск, что она пересечется с Тсуной и не узнает его. Мальчику все равно будет больно от этой потери, но не было нужды делать для него хуже: его блудный отец по сути был мертв, а его мать уже бросила его ради заблуждений.       Ну, у него хотя бы были рядом друзья. Это было что-то. И Занзас понимал, каково это: быть брошенным на незнакомца единственным родителем, которого ты знал, так что он проявит сочувствие, большее сочувствие, чем когда-либо показывал Девятый.       — Приказы?       — Найди Тумана, чтобы научить их обоих итальянскому и позволь им поспать в медицинском крыле, чтобы приспособиться к другому часовому поясу: мелкому не нужно бодрствовать для осмотра.       — Завтра день рождения Тсуны, — напомнила ему она.       — Скажи управляющему: он распорядится, чтобы для мелких приготовили торт.       Занзас имел в виду Витторе. Скорее всего, это будет самый буйный день рождения в жизни Тсуны.       — Тиран приготовил комнату на детском этаже.       Занна прислонилась к нему для короткого поцелуя:       — Возвращайся домой скорее, ворон.       Железный форт больше не был домом, и было маловероятно, что он снова им станет в ближайшее время.       — Обещаю, пикси.

***

      Печать оказалось сложно убрать, даже когда Занзас использовал на ней свою Ярость, но прошел только год, так что она не настолько укоренилась, насколько могла бы. Еще один год, и им пришлось бы постепенно отламывать от нее по кусочку в течение нескольких месяцев или рисковать навсегда покалечить Тсуну.       Ее Небо специально находил время, чтобы пойти и кричать на Девятого между различными сессиями и провалами, Пайер ходил с ним. Занна не знала, какие у Облака были мотивы.       Конечно, избавление от печати было только началом: потом на мальчика навалилось все, чему мешала печать (включая все его более сильные эмоции, так как Пламя на них отвечало), и у него была большая пламенная истерика. Занзас затащил его в один из усиленных спортзалов и заперся там с ним вдвоем. Девушка оставила Небеса разбираться и объяснила мелкие детали Натсуки и Такеши, и они оба пообещали поддерживать их друга. Два старших мальчика наверняка также планировали страшную месть, но у нее не было возражений по этому поводу. Девятому и его Хранителям не помешала бы разминка.       «Новый» Тсуна был намного более уверенным, намного более проницательным и действительно ужасно контролировал свои эмоции, регулярно вспыхивая Пламенем. Никто из варийцев не беспокоился: был открыт тотализатор, Занзас выделял полчаса утром и вечером, чтобы тренировать своего нового «сына», и немалое количество убийц начали игриво пытаться заманить его в ловушку и отравить, чтобы увидеть, насколько действительно проницательным стал мальчик. Занна назначала наказания каждый раз, когда ловила их за этим, но это сделало их только более хитрыми. Это все было нелетальным (ну, по-варийски нелетальным, приспособленным для более маленьких тел), но это не означало, что Тсуна не испытывал стресс, когда его ловили.       Но опять, у него уже довольно хорошо получалось поджигать волосы людей, что было странным образом мило. Вария явно ее испортила: раньше девушка считала случаи поджигания людей Занзасом катарсисом.

***

      Емитсу скончался прямо перед обедом в день после Бала Зимнего Солнцестояния, который Занна первый раз в жизни посетила в подходящем платье из-за того, что теперь была невестой своего Неба, и у нее не было оправдания носить штаны. Все пришедшие достаточно быстро поняли, что это было значительно, и их помолвка стала, наконец, общеизвестной. Было много поздравлений, но немало мафиозных наследниц ходили хмурыми все оставшееся мероприятие. Как будто у них когда-либо был шанс.       Девушка подозревала, что Савада был убит, у нее имелось представление о том, кто это сделал. Двадцать второго декабря был день рождения Бела, и он был достаточно юным, чтобы ему было необязательно посещать бал. Однако доказательств не было, и смерть была вполне естественной, так что не было и расследования. Занзаса также это недостаточно волновало, чтобы проводить расследование, частично из-за освежеванного и все еще дышащего тела, которое лежало на полу спальни, когда они проснулись днем. Медики идентифицировали его как Гвидо Трамонтано, который сказал кое-что очень грубое прошлой ночью на балу, и, кажется, его подслушал кто-то, кто подумал, что дон Вонгола и его невеста оценят его мучительную смерть, и предупредил Варию.       Она не знала, кто из убийц это сделал, но была почти уверена, что это было Облако. Занна также подозревала, что об этом ему или ей рассказал Тера.       Савада Нана разбилась, как и ожидалось. Женщина изначально не сильно справлялась с ситуацией и планировала забрать своего мужа «домой» для надлежащих японских похорон до того момента, как узнала, что родители ее мужа все еще были живы и они устраивали похороны, потому что Емитсу никому не сказал, что был женат, так что вышеупомянутые родители были его душеприказчиками. Иетсуна Савада и Кьяра Аллиата жили в Сиракузах и собирались похоронить своего сына там, на участке, который они купили для себя на местном кладбище. У них было уже все подготовлено почти шесть месяцев назад. Эта новость была последней каплей для Савады-сан. К счастью для всех вовлеченных, срыв женщины случился в медицинском крыле Вонголы, так что никто не пострадал. Даже она сама.       Тсуне было немного грустно услышать о смерти отца, но он не был серьезно расстроен: оказалось, он едва знал мужчину. Срыв его матери был намного более расстраивающим, особенно после того, как мальчик попытался навестить ее, а потом пролезть в ее комнату после того, как персонал это ему запретил. Женщина его узнавала, но не была заинтересована в том, чтобы его слушать, бормоча вместо этого о своем муже и о том, как тот навещал ее в больнице и принес цветы.       После этого Занзасу пришлось вытаскивать Тсуну из дальнего угла чердака Железного форта. Потом ее жених вернулся домой раньше и провел целый час в кровати, обнимая ее и тихо рассказывая о своей собственной матери и о ее галлюцинациях, и насколько больно было видеть ее такой.       Самая сложная часть похорон Савады Емитсу была в том, чтобы решить, должен ли был на них прийти Тсуна и встретиться со своими бабушкой и дедушкой, так как покойный мужчина поссорился со своими родителями после того, как попал в организованную преступность. Не было ни единого шанса, что мальчик, пробудивший Пламя Неба и находящийся под опекой дона Вонголы, когда-либо сможет избежать организованной преступности. К тому же Занзас привязался к ребенку, и маленькое Небо привязался в ответ. В конце концов, они позволили ему выбрать, и Тсуна сказал «нет» (вообще устроил громкую истерику на тему «не мой отец, ненавижу его, он сломал меня»), так что вот так.       Но Занна посчитала обязательным для себя прийти на похороны, чтобы уведомить родителей Емитсу о существовании невестки (и о ее срыве) и внука. Семья есть семья, и они заслуживали знать. Даже если Иетсуна Савада откажется контактировать, его жена может написать: в конце концов, Аллиата была семьей из Альянса. Девушка также записала, где находилась могила покойного Савады, чтобы Тсуна мог прийти и накричать на надгробный камень. В конце концов, семилетнему надо будет высказать все своему отцу, чтобы он мог полностью справиться с нанесенной травмой, но такие вещи требовали времени.

***

      Девятый внезапно умер прямо после Нового годы. Ее жених заказал Варии провести вскрытие, но смерть оказалась полностью естественной. Судя по всему, стресс. Синьора Вонгола была безутешна, но смогла перенаправить свое внимание на трех все еще живых внуков и ее «милого маленького правнука», Тсуну. Старая леди возмутительно баловала мальчика и его Хранителей: Натсуки в последнее время стал хитрее, так что Занзас подозревал, что Туман его бабушки учил мелкого разным трюкам.       Ее Небо с раздражением горевал о своем отце, слишком много пил и хандрил. Занна сумела вытащить из него, что он чувствовал себя ответственным за смерть мужчины, нарочно обвиняя и давя на предыдущего дона Вонголу за его всевозможные ошибки и недосмотры, который парень обнаружил после того, как стал Десятым.       — Ты хотел его убить? — в конце концов спросила девушка.       Очень долгая интроспективная тишина, послужившая ей ответом, тяжело повисла между ними.       — Да.       Ладно. Ну тогда…       — Тогда ты это сделал. Ты вел себя так, чтобы довести его до смерти, и он от этого скончался.       Занзас нежно поцеловал ее, его рот был на вкус как скотч:       — Люблю тебя, пикси.       Занна надеялась, что однажды ее Небо примирится с памятью о покойном синьоре Вонголе, но для начала было достаточно и этого. Он больше не был угрюмым и раздраженным, и это было что-то.       Утром после разговора Пайер вальяжно зашел в офис, уселся на диван и отказался двигаться, чтобы девушка могла сесть и работать над документами. В ответ на это наглое вторжение в ее пространство она решила использовать его как спинку, что он по какой-то непонятной причине позволил. Мужчина потратил целый день, подремывая на ее диване, и иногда приказывал разным жертвам принести ему еду. Занна игнорировала это абсолютно характерное поведение ради настоящей работы.       На следующий день офицер Облака снова стал нормальным, хотя было ясно, что произошло что-то серьезное. Ну, если он захочет, чтобы девушка знала, он ей расскажет. Ну, это, или даст знать Майномаю, что это не было секретом, а потом натравит на нее своего партнера для нескольких часов болтовни.

***

      Похороны Девятого Вонголы были каким-то зоопарком. Почти в прямом смысле: разных людей из самых разных социальных слоев, пришедших отдать дань уважения (или метафорически плюнуть на его могилу), пришлось деликатно, но твердо разделять, чтобы не началось никаких драк. Занзас решил эту проблему, назначив Тирана ответственным за встречу гостей в дверях церкви и показ им их мест. У главного управляющего Варии был талант к тому, чтобы заставить самых разных людей успокоиться и вести себя прилично. Самим распределением мест занимались люди, лучше разбирающиеся в политике.       Обычно Тиран заставлял людей вести себя культурно, вызывая у них невероятный ужас, но это работало. Запуганные люди были очень послушными. Ее Небо все еще искал нового главу охраны для Железного форта и решил, что для Железного форта и других резиденций Вонголы нужны разные управляющие: желательно разные группы людей, связанные друг с другом и способные управлять своими резиденциями с минимальным присмотром. Назначение одного человека ответственным за все резиденции, находящиеся в собственности Вонголы, просто взвалило бы на него слишком много работы, даже с легионом способных миньонов.       Занна не особо была заинтересована в похоронах. Девушка была разочарована, что синьор Вонгола умер до того, как ответил за все свои ошибки, которые совершил, воспитывая Занзаса, но, честно говоря, по большей части она чувствовала облегчение. Больше не будет вероятности, что его благие намерения и беспочвенные подозрения убьют ее. Занна была вынуждена прийти на похороны (к сожалению, в черной юбке), но девушка не будет по нему скучать.       В основном она сочувствовала его Хранителям, оставшимся без своего Неба, синьоре Вонголе, Массимо и Федерико, которые потеряли близкого и любимого члена семьи. Она также сочувствовала ее собственному Небу, который скучал по своему приемному отцу, несмотря на то, что все еще был мстительно доволен смертью старика.       Эмоции не являются ни простыми, ни однозначными.       Принимать соболезнования (искренние или нет) от имени семьи было частью процесса, который ее жених не любил больше всего, несмотря на то, что отказался позволять делать это своей бабушке или братьям. Скорее всего, он был мотивирован смесью политики и практичности: в конце концов, Занзас был Десятым, так что он должен был это делать, но ее Небо также был и человеком, наименее расстроенным этой смертью, так что было наименее вероятно, что он потеряет контроль над своими эмоциями.       Когда этот цирк закончился и Девятый был похоронен в семейном склепе Вонголы, Занзас закрылся в своей мастерской в Варии на сорок восемь часов, выбрался оттуда и рухнул в кровать на девять часов, затем перешел на диван и начал дремать с перерывами, вынудив Занну пересесть за его стол, чтобы можно было сделать хотя бы что-то из работы.       Большая часть ее работы сейчас состояла в том, чтобы утверждать миссии, просматривать запросы, к которым у нее был допуск (а у девушки был доступ ко всему после того, как ее Небо стал доном Вонголой), и либо одобрять их на основе существующей информации, либо пересылать запросы разведке, чтобы получить больше данных. Большая часть данных разведки приходила через обширную сеть личных контактов, охватывающих Европу, Северную Америку, Африку и Ближний Восток, иногда по телефону, но в основном по факсу, по почте и редко на личных встречах. В данный момент факс был самым предпочтительным способом связи, но она была уверена, что где-то через пять лет его заменит электронная почта. Хотя мобильные телефоны тоже начнут развиваться примерно в это время…       Занна рассказала НИОКР о портативных беспроводных телефонах как о достойном вложении, как и о маленьких перезаряжаемых батарейках длительного пользования. Девушка надеялась, что они были готовы к этой задаче и что результаты будут в ближайшее время. Занна скучала по мобильному телефону, и они предотвратят коммуникационные задержки, как ту, что случилась в тот вечер, когда Пайер убил Эстранео и подобрал Витторе, когда Занзас был в другом месте и не выходил на связь почти восемь часов.       Девушка почти закончила с бумагами, когда зазвонил телефон.       — Говорит офицер Грозы.       Любой, кто зашел так далеко, знал, что звонит Варии, пробившись сквозь того человека из отдела разведки, кто сидел внизу за коммутатором.       — Мадам Хранитель, это доктор Грилло из медицинского крыла, — имелось в виду медицинское крыло Вонголы, — синьора Савада попыталась совершить самоубийство.       Из всех эгоистичных!..       — Попыталась, не преуспела?       Вздох.       — Пока нет. Она воспользовалась тем, что во время похорон было меньше персонала, украла обезболивающие и устроила себе передозировку, — раздраженно ответил доктор. — Она приняла достаточно парацетамола, чтобы полностью разрушить печень, что сейчас и происходит, и она умрет в течение следующих двух дней без лечения Пламенем.       — Что должны разрешить я или дон Вонгола.       Здорово. Скорее всего, синьора Савада приняла обезболивающие почти сразу после похорон, почти три дня назад к настоящему моменту, так что без немедленного вмешательства Пламенем, женщина наверняка умрет в течение следующих двадцати четырех часов. Занна взвесила все варианты, бросила взгляд на диван, на котором распластался ее Небо, спящий мертвым сном и выглядящий действительно очень молодым, его лицо было мягким, а Пламя легко колебалось.       — Каково ее психическое состояние?       — Во время осмотра она требовала, чтобы мы позвонили ее мужу, когда не бормотала в бреду о том, как он недавно ее навещал, — сообщил доктор, его тон стал сухим, пересказывающим факты, — но как только мы выявили проблему и спросили ее об этом, она начала вести себя вызывающе, настаивая, что была вынуждена это сделать, потому что мы держали ее вдали от мужа.       — Что подразумевает, что попытка самоубийства была сделана в момент, когда ее сознание прояснилось.       Черт и дважды черт.       — Именно, хотя это признание было первым и последним моментом ясного сознания, который кто-то видел своими глазами. Наше знание о предыдущих моментах обусловлено тем, что они были пойманы на камеру. В любое другое время, когда кто-то был в комнате, она отказывалась признавать реальность.       — Ни упоминаний или просьб увидеться с сыном?       Они пока не изменяли ее память: собирались сделать это после похорон, чтобы удостовериться, что женщина уедет и не вернется, но Савада-сан сломалась даже до того, как похороны были назначены, и вообще не смогла посетить их из-за сомнительного психического здоровья.       Доктор фыркнул:       — Больше нет. Ее галлюцинации значительно сузились за последние шесть недель. Судя по всему, она совершенно вычеркнула его из памяти, чтобы полностью сконцентрироваться на своем муже. Кажется, она думает, что они поженились только год назад.       — Возможно ли восстановление ее психики?       Что было ужасным вопросом, но его надо было задать.       — Нет. У нее разорванная связь Хранителя, и ей был поставлен диагноз сильных галлюцинаций даже до того, как умер ее муж. Как слабый Туман со слабыми зачатками Неба и слабой Волей, синьоре Саваде потребуются Хранители или другое Небо, чтобы вытащить ее из этой пучины, но она абсолютно отрезала себя от жизни и отказывается общаться. Глубинная связь с ее сыном тоже была разорвана.       Занна вздохнула. Девушка ненавидела подобные решения: в них не было правильного выбора.       — В лечении Пламенем отказано, так как она, скорее всего, его отторгнет и серьезно навредит проводящим его докторам, — твердо сказала она. Сложная тонкая работа особенно в медицинском контексте, где так много могло пойти не так, оставляла применяющего уязвимым к атакам. Любое нарушение со стороны пациента было особенно разрушительным, вот почему согласие было так необходимо для исцеления, в котором использовалось Пламя, и вот почему Занна не будет рисковать жизнью одного из людей ее Неба, чтобы попытаться спасти постороннего человека от ее собственного эгоизма.       — Удостоверьтесь, что ей предоставлены самые комфортные возможные условия и держите меня в курсе ее состояния.       — Как прикажете, Хранитель Грозы.       Доктор повесил трубку.       Девушка положила телефон, взглянула на диван и тяжело вздохнула. Она ничего не знала о японских похоронах.       Самоубийство больше не считалось преступлением в Италии, но католическая церковь все еще считала его грехом и стигматизировала. Однако то, что синьора Савада сейчас была невменяема, облегчало ее положение и положение ее семьи, так что, может быть, было возможно похоронить ее рядом с ее мужем.       Занне придется рассказать об этом Тсуне. Незамедлительно, так как слухи быстро распространялись по Вонголе и Натсуки наверняка присматривал за Наной Савадой ради своего Неба. Встав, девушка обошла диван, села на колени Занзаса и медленно начала проводить кончиками пальцев по его лицу и шее.       — Ворон?       Он даже не пошевелился. Закатив глаза, она встала с него и испустила резкую вспышку Пламени.       Ее Небо мгновенно оказался на ногах, на его пальцах искрила Ярость, даже до того как парень открыл глаза.       — Пикси? — пробормотал он.       — Мать Тсуны специально превысила дозу парацетамола, — прямо ответила Занна. — Я решила не рисковать медиками, так как она вообще не в состоянии дать согласие на лечение.       — Мертва?       — Пока нет, скорее всего, в течение дня.       Это так расстраивало.       — Доктор сказал, что она забыла даже то, что у нее есть сын. Самостоятельно.       Ее жених тяжело осел на диван.       — Черт, — Занзас потер глаза. — Я скажу мелкому.       — Сейчас?       — Да.       — Хочешь, чтобы я была рядом?       Ее Небо тепло ей улыбнулся:       — Всегда.       Да, особенно сейчас поддержка была нужна как Тсуне, так и Занзасу. Этот бардак вытащил все травмы ее жениха, связанные с его матерью, на первый план, и ему приходилось снова с ними справляться. Смерть Елены Марино вполне могла быть случайной, но опять, может, и не была. Передозировка наркотиками обладала такой двойственностью.       — Я буду тренироваться.       Занна не могла оставаться в этом офисе и секундой дольше.       — До скорого.       Ее Небо сладко ее поцеловал и вышел. Девушка последовала за ним через дверь, в конце концов, она была в форме, и ей не надо было переодеваться перед тем, как направиться в спортзал.

***

      К февралю Занну уже тошнило от похорон: Нуга и Ганауче последовали за своим Небом в течение двух недель после похорон Девятого, Нуга через пять дней, а Ганауче через двенадцать. Признаться честно, произошедшее отвлекло всю Вонголу от смерти матери Тсуны (и дало возможность Маммону организовать скромные частные похороны в Сиракузах), но это уже был ужасный год, хотя прошел только месяц.       Однако около десятого февраля произошло кое-что… странное.       — Занна?       Она остановилась в коридоре (Занна носила документы из Железного форта своему жениху, в данным момент возглавлявшему миссию Варию, и обратно) и взглянула на Федерико Вонголу, который к ней обратился.       — Да?       Тридцатипятилетний мужчина неловко переступил с ноги на ногу, его лицо выражало гамму противоречащих друг другу эмоций. Вокруг него его Хранители стоически смотрели в любую точку, только не на девушку или на их Небо. Это было новым. Неужели они были смущены?       — Мы можем поговорить? — с надеждой спросил Федерико.       Она посмотрела по сторонам, сделала несколько шагов назад и открыла дверь в маленький кабинет:       — Конечно.       Занна села на стол (небрежно уронив свой китель поверх документов), а не на стоящий за ним стул. Федерико оперся о стол подальше от бумаг, а его Хранители рассредоточились: двое остались в коридоре, чтобы «охранять дверь», а другие прислонились к книжным шкафам вдоль дальней стены или уселись на подоконник.       — Так говори, — поторопила девушка.       Федерико уставился на свои руки, а потом краем глаза взглянул на ее лицо:       — Почему ты сказала «да», когда мой брат сделал предложение?       Она замерла, ее глаза прищурились. У нее не было впечатления, что он имел в виду то, как это прозвучало.       — Ты намекаешь, что я не должна была? — требовательно спросила Занна.       — Нет! Совсем нет! — он неистово замахал руками, его глаза были круглыми. — Боже, нет! Он сходит от тебя с ума, и ты идеально уравновешиваешь его! Я, просто, в общем смысле? Я не знаю? Почему женщины соглашаются выходить замуж за мужчин? Что для этого нужно?       Совет об отношениях. Мужчина, старше ее на пятнадцать лет, просил ее дать ему совет об отношениях. Как она до этого докатилась?       — Ну, если женщина тебя хочет, это поможет, так как страсть меняет то, как человек воспринимает реальность, — сухо ответила Занна, — но кроме этого женщина хочет, чтобы в отношениях мужчина обращался с ней как с равным партнером, спрашивал ее мнение и учитывал его. Не кого-то, кто отвергает ее решения на каждом шагу или игнорирует ее чувства. И также женщина хочет, чтобы мужчина прилагал усилия и говорил о своих чувствах, а не просто ожидал, чтобы она знала. Женщина не хочет, чтобы ее оставляли делать всю тяжелую работу по эмоциям в отношениях. И вероятно, что женщина примет предложение мужчины, который замечает ее вклад, ценит его и помогает настолько, насколько может.       Федерико выглядел озадаченным:       — Это все?       — Ты никогда не принимал одностороннее решение в отношениях, не посоветовавшись со своей девушкой? Или не считал, что конечно у нее найдется для тебя время, когда ты хотел ее видеть, независимо от ее других обязательств? — девушка скептически подняла бровь.       — Э-э.       Значит, да. Даже несколько раз.       — Думай о браке как о долгосрочном альянсе между двумя семьями, — предложила она. — Обе стороны должны чувствовать, что они постоянно в равной мере получают выгоду, и для этого обязательно поддерживать четкие каналы связи, чтобы в этом удостовериться.       — А как же любовь? — прозвучало жалобно, почти как скулеж.       — Любовь — это больше, чем физическое желание, Феде, — твердо сказала ему Занна. — Любовь — это вылезать из постели через пять часов сна, потому что звонит телефон, а твой партнер вырубился за своим столом, несмотря на обещание пойти в кровать несколько часов назад. Любовь — это глубоко вздохнуть и делать вещи, которые ты ненавидишь, потому что твоего партнера тошнит и рвет каждый час, и твой партнер не может пройти по прямой не шатаясь, но эти вещи все равно надо сделать. Любовь — это не винить твоего партнера, когда дети вас прерывают, когда вы пытаетесь заняться сексом.       Девушка попыталась подобрать правильные слова:       — Любовь — это не чувства. Любовь — это дисциплина, что-то, что ты делаешь.       Она делала все эти вещи, и Занзас тоже.       — Ты любишь моего брата, — Феде уставился на нее, как будто никогда раньше не видел.       — Очевидно.       Что это был за вопрос?       — Нет, я имею в виду… даже когда ему было девять. Все, что ты когда-либо для него делала, каждая уступка, каждый спор с папой… это была твоя любовь к нему. Давать ему то, в чем он нуждался, неважно, чего это тебе стоило.       — Да.       Это и была любовь. Занна обещала дать ему все, что означало любить его. Так что она это сделала.       — Ты вообще в нем заинтересована физически?       Воу, грубо.       — Сейчас да.       И это все, что ему надо было знать.       — Может, с прошлого января? — дразнящим голосом спросил ее мужчина.       — Примерно, — согласилась Занна, а потом решила поддразнить в ответ. — Он неотразим, когда этого захочет, и слишком хорошо меня знает.       — Хей! Не говори мне! — Федерико драматично закатил глаза. — Твои вкусы определенно не мое дело!       — Зачем тогда спрашивать?       — Ну, ты старше его. И в данный момент значительно старше.       — Я старше его на три года, и хоть это и меньшее преимущество, чем было раньше, оно не исчезнет еще какое-то время, — сухо согласилась девушка. — Но Занзас не хотел ждать так долго и сговорился с Пантерой.       — Твой парень встречался с твоим Небом на стороне? Вот почему вы расстались?       — Мы расстались, потому что Пантера был вынужден жениться, чтобы обеспечить наследование семьи, а я не собиралась ставить никого выше Занзаса, — язвительно поправила его она, — так как я его Хранитель и все такое. И так как отношения были обречены, он решил, что вполне мог закончить их драматически.       — Недельная групповуха определенно считается драматической, — ухмыляясь согласился Феде. — Вы когда-либо делали это с доном Каваллоне? Я знаю, что вы встречались.       — Когда я встречалась с Франческо, Занзасу было двенадцать, — резко возразила Занна.       — Прости, прости, — умиротворяющим голосом сказал Феде, подняв руки в знак капитуляции. — Просто, мой младший брат всегда смотрел на тебя одинаково, знаешь? По-собственнически, восхищенно, нежно и целеустремленно одновременно. И вы всегда делили постель.       — Меня не привлекают дети, и никогда не привлекали, — прямо ответила она идиоту, — даже когда я сама была ребенком.       Он вообще себя слышал?       — Прости. Иногда я бестактный.       — Да, и ты должен быть лучше. Тебе тридцать пять, прими ответственность и выбирай слова более осторожно.       Федерико выглядел потрясенным ее резкостью, а затем рассмеялся:       — Черт, ты права. Опять. Прости.       — Так что за девушка, которая послужила причиной этого разговора? — спросила Занна, меняя тему.       Он просиял:       — Ария, новая донна Джиглио Неро. Она само совершенство.       Мужчина явно был без ума от любви, и это было очень забавно. Однако это имя…       — Разве она не Аркобалено Неба?       Это имя девушка слышала только в сплетнях своих друзей, но фамилия напоминала о чем-то забытом, а также о тоннах переговоров по контрактам из архивов, некоторые из которых датировались основанием Вонголы. Она также была довольно уверена, что Ария была едва старше ее самой…       — Да? И?       — Ты же знаешь, что Проклятие убивает Небеса молодыми?       — Что? — взгляд Федерико мгновенно заострился, вся его манера поведения поменялась в один миг. — Рассказывай.       Занна фыркнула:       — Проклятие Аркобалено. Элементы навсегда превращаются в младенцев, Небеса умирают молодыми. Это Проклятие, так что вся эта ситуация наверняка смертный приговор для них всех, так как я нигде не слышала и не читала о бывших Аркобалено. Что я не знаю, так это кто и почему. Чтобы успешно наложить эффективное Проклятие, нужен сильный эмоциональный компонент, а Аркобалено должны были быть сильнейшими обладателями своего типа Пламени, когда они были прокляты.       Проклятие таких масштабов требовало усилий. Колоссальных усилий — зачем вообще его накладывать?       Федерико нахмурился, его взгляд перескакивал с одного предмета на другой, пока он думал.       — Никогда не думал об этом в таком ключе, — задумчиво и рассеянно сказал мужчина, поднимаясь на ноги. — Думаю, мне надо это изучить.       — Может, проконсультируешься с Талботом? — предложила девушка, когда он направлялся к двери. — Эти пустышки могут быть какой-то Пламеной техникой. Он также достаточно стар, чтобы забыть больше, чем мы задокументировали.       — Сделаю, — согласился Федерико, его Хранители выстроились вокруг него, и он открыл дверь. — Спасибо, Занна, это помогло.       — Пожалуйста.       Может быть, он найдет способ снять Проклятие Аркобалено, так что Тсуна не будет задействован в будущем, как это произошло в той истории, которую она смутно помнила.

***

      Занна уставилась на приглашение, которое лежало в куче ее официальной корреспонденции и было адресовано лично ей. Теперь, когда Занзас стал доном Вонголой, девушка получала довольно много почты, так как была самым видимым и давнишним Хранителем своего Неба. Возможно, также потому, что она была женщиной, так что люди считали, что ей легко будет манипулировать.       Это было не так. Теперь Занна была способна видеть ложь и в написанном от руки, а не только при личном разговоре. К счастью, мафиози были достаточно параноидальны и показушны, чтобы все еще предпочитать письма, написанные от руки, напечатанным, как в личной, так и в деловой переписке.       Это приглашение, однако… это было новым. Не потому, что это было приглашением, но в плане от кого оно было и почему оно было адресовано ей. А оно было от донны Джулианы, жены дона Суперби, зовущей ее (как невесту дона Вонголы) пообщаться с другими женами донов, глав и правых рук вонгольского Альянса. Возможно, еще и с женщинами-главами и правыми руками и, может, с несколькими сестрами и дочерьми донов.       Девушка понимала, что была очень нетипичной будущей донной. Она не была частью Альянса Вонголы ни по рождению, ни по воспитанию (в действительности нет), однако плотно закрепилась в высших эшелонах властных структур Альянса. Занна даже не была из семьи Альянса или какой-то дальней родственницей, и у нее не было никаких связей кроме тех, которые она создала сама. У девушки не было даже старшего родственника, который помог бы со свадьбой с ее стороны — синьора Вонгола все организовывала для них обоих.       Если бы Девятый принял ее в семью, как сделала синьора Даниэла со многими сиротами войны во время своего правления Вонголой, Занну и Занзаса считали бы сестрой и братом. Может, они бы и сами считали себя сестрой и братом. Однако этого не случилось.       — Ворон?       — Да, пикси?       — Меня пригласили на то, что выглядит ответом вонгольского Альянса на Вечер Варийских леди.       Что полностью заслуживало своих заглавных букв. Луссурия иногда его посещали, в зависимости от того, как они чувствовали себя насчет своего пола. Занна становилась лучше в узнавании того, когда был день «он, а когда день «она», несмотря на то, что манера одеваться и общая яркость не менялись ни на йоту.       — Какой вопрос? — терпеливо спросил ее Небо.       — Что мне надеть?       Вся одежда девушки была одеждой «Хранителя», а не одеждой «невесты». Она понятия не имела, чего от нее будут ожидать, когда она станет донной Вонголой, и это волновало Занну сейчас, когда она заметила этот дефицит.       Парень отложил свою ручку и задумчиво на нее посмотрел.       — Пикси, что тебе нравится носить? — спросил он.       — Форму, — не раздумывая ответила девушка. Может, она и не была наемной убийцей, но обладала уровнем Варии, и у нее точно было право одеваться соответствующе. Она это заработала. Плюс униформа была удобной и усиленной, что было намного лучше для спокойствия Занны, чем тонкая ткань и модный, сковывающий дизайн.       — Тогда надень ее, — просто сказал Занзас. — Ты мой Хранитель и мой офицер, тебе не надо носить что-то, в чем тебе некомфортно, никогда.       — Спасибо.       Одежда была невероятно ритуальной среди богатых и людей с хорошими связями, так что знание о том, что ее Небо и жених будет защищать право девушки одеваться так, как она захочет, успокаивало. В последнее время он носил новый варийский килт, что было интересно для всех. Однако вид был очень привлекательным, так что Занна определенно это приветствовала.       — Сказал бабушке, ты хочешь оранжевое платье, — добавил парень, снова беря в руки ручку. — Она это устраивает, но ты будешь нужна, чтобы поговорить о дизайне.       — Она не может поговорить с Луссом, — проворчала девушка, откладывая приглашение и переходя к следующему письму. — Он знает мой размер, понимает важность того, что в одежде надо удобно двигаться, разбирается в кройке и знает, что мне подходит.       У офицера Солнца был безупречный, хоть и слегка эксцентричный вкус.       — Твоя примерка, ты и идешь, — твердо сказал ей ее жених. — Возьми Лусса, если хочешь, — он сделал паузу, — и выбери подружек невесты.       — Я уже выбрала. Кто будет твоим шафером?       Она попросила Варийских леди и большинство своих подруг со школы, так как ей нужно было много людей.       Занзас ухмыльнулся:       — Франческо.       Дон Каваллоне. Политически проницательный и человек, которого ее Небо честно считал близким другом, что было приятным совпадением.       — Я так понимаю, другие наследники твоего возраста будут вести моих подружек невесты к алтарю?       Вместе с другими Хранителями парня, конечно.       — Наследники и несколько молодых донов, — согласился ее Небо. — Кто будет тебя отдавать?       — Тесла.       Занна специально его выследила, так как он был тем человеком, который в первую очередь сделал ее Варией.       — Хорошо.       — Спасибо.       Тиран также вовлек себя в планирование свадьбы, что обеспечит наилучшее поведение каждого варийского гостя. Что было достаточно странно, все закрутилось так, что варийцы были первыми людьми, которые приняли девушку благодаря ее собственным заслугам и сделали ее одной из них, так что они были для Занны больше семьей, чем кто-либо еще. Не считая Занзаса, конечно, но он был человеком, а не коллективом.       — Дай бабушке имена, — добавил ее жених, имея в виду имена ее подружек невесты, — и реши, что с обувью.       — Я поговорю с сапожником.       Вария покровительствовала специалисту-обувщику, и девушка хотела по-настоящему удобную и Пламяотталкивающую обувь для своей свадьбы, просто на всякий случай.       — Как Тсуна?       В последнее время она мало его видела.       — Несчастен, — лаконично сказал Занзас. — Лучше.       Другими словами, горевал, но не погряз в тоске и по большей части справлялся. Хорошо.       — Подхалимы хотят, чтобы их детей приняли в семью вместе с ним, — добавил ее Небо.       Было очень маловероятно, что Тсуна станет Одиннадцатым, но мальчик был Небом и Вонголой, так что он, скорее всего, найдет себе место в инфраструктуре Альянса, когда станет взрослым. Также у него уже было два Хранителя, что делало его выгодной партией для амбициозных мафиози, желающих продвинуть свои семьи выше по социальной лестнице: Тсуна был способен создавать связи и был склонен к этому, и они хотели, чтобы он сделал это с их детьми.       — Сделай это моей проблемой, — предложила Занна. — Я твоя невеста и технически ответственна за других подопечных, так что это прецедент.       — Уверена?       — Я тоже училась на дипломатическом курсе, — сухо напомнила ему девушка, — и таким образом мы сможем начать работать, чтобы ликвидировать этот фильм ужасов, которым является тренировка Гроз Альянса.       — Подготовительная работа, — задумчиво сказал парень, — верная мысль, — он вздохнул, — нужны лучшие Грозы для Варии.       — Попрошу Пайера помочь мне на несколько дней, и мы сможем найти несколько умных Гроз в Академии, которые готовы сделать короткую карьеру в убийстве, прежде чем пойти заниматься своей работой мечты, — прозаично сказала она своему жениху. — Затем ты можешь пожаловаться на вечеринке правым рукам и донам, которые поощряют тренировки в том виде, в котором они сейчас есть, о том, что ни один человек, прошедший эти тренировки, не обладает качествами, которые нужны Варии (нам пришлось переучивать их всех рано или поздно), и что последние два офицера Грозы родились гражданскими. Возможно, упомяни, что думаешь о том, чтобы найти человека с латентным Пламенем или гражданского, чтобы быть Хранителем Грозы Тсуны, так как никто из пробудивших свое Пламя его возраста не достигает стандартов, которые я установила.       Это не было заносчивостью, когда это было правдой.       — И правда, — Занзас сделал пометку. — На следующей неделе?       — В это время Пайер будет свободен?       — Возвращается послезавтра.       — Тогда я предупрежу школу.       Не о конкретном дне, когда они придут, но о том, что она будет рядом и в здании Академии примерно в это время. Не было нужды пугать учителей, и было полезно иметь свободу действий.

***

      Самой раздражающей вещью в отборе подопечных было то, что было предложено очень мало девочек. Висконти предложили девочек, потому что у них не было мальчиков младше восемнадцати и старше двух, Суперби предложили настолько же много девочек, насколько и мальчиков, потому что Пантера очень хорошо ее знал и наверняка подал эту идею своему отцу, а Скарлатти предложили свою четырнадцатилетнюю наследницу, потому что дон Скарлатти играл в долгую игру и надеялся, что Тсуна последует примеру Занзаса и женится на девушке старше его, с которой он вырос.       Занна определенно примет Алессию Скарлатти в любом случае. Эта девочка обладала потенциалом, который не расцветет, если его не поощрять. Девушка также собиралась принять сына дона Бьянки, воспитанного гражданским (его незаконнорожденного сына, не то чтобы мужчина собирался когда-либо открыто это признать), но это было больше связано со слухами, что дон Бьянки позволял своей дочери отравлять своего младшего брата, чтобы сделать его игру на пианино «более современной», что Занна находила неприемлемым.       У Занны был офис в Железном форте теперь, когда ее Небо был наконец удовлетворен его обновленной защитой. В нем были два дивана, стоящие друг напротив друга за кофейным столиком, который занимал большую часть пола, а стол со стулом стояли в глубине комнаты, как будто добавленные как запоздалая мысль.       Не было и дня, чтобы кто-то из варийцев не дремал на одном из этих диванов. Обычно Гроза, но иногда на них можно было найти Дождей, Облаков и странного Тумана. Чихающие убийцы сделали несколько ее встреч немного неловкими, но больше никто не заявлялся, чего-то требуя. Не потому что были сделаны угрозы, а из-за «дремлющих» убийц, спрашивающих такие вопросы, как «ты собираешься освежевать этого, офицер?» или «можно посмотреть, как ты скармливаешь ему его собственные внутренности, пожалуйста, офицер?», что делало интересные вещи с ее репутацией. Варийский сленг и фразы, которые можно было понять по-разному, превращали словесные нагоняи и наказания мерзкой грязной работой в угрозы, и выражения лиц других людей, когда они гримасничали, были такими забавными.       Решение девушки остаться в варийской униформе, а не «одеться, как подобает леди», добавило еще одну грань к этой репутации. То, что, она была хорошо известна, как главная материнская фигура для двух дюжин детей, находящихся под опекой ее Неба, только сильнее запутывало сплетни.       Сейчас ее расписывали в мрачных тонах как грубую, фригидную, равнодушную и неженственную, а в следующий момент ее обвиняли в том, что она была слишком мягка к детям под ее опекой, сюсюкалась с ними, была слишком эмоциональна и одновременно душила их своей заботой и позволяла им бегать без присмотра. Занне было смешно. Однако легион ее сторонников-детей был менее прощающим, как и ее школьные друзья. По словам Эмануэлы, агрессивное нападение на сплетни уже было в процессе.       Единственным комментарием Занзаса (когда он не смотрел убийственно на сплетников светящимися глазами, пока они не теряли свою самоуверенность и не убегали) было заявление, что она его уравновешивала, что хотя бы отсылало разговоры в новые и интересные направления.       Раздался звук в дверь. Девушка взглянула на убийцу, «спящего» на ее диване (ну, Тетро* на диване, а Арчиньо* растянулся под ним на ковре), и пошла посмотреть, кто это.       *Тетро значит «мрачный» на итальянском, а Арчиньо — «хмурый», прим. переводчика.       Это был относительный незнакомец: она видела его издалека в Железном форте раз или два и знала, что он проходил тренировки с Пламенем (много маленьких семей посылали для этого пробудивших свое Пламя к дону Вонголе, так как у них не хватало людей, чтобы справиться с тренировками самим, или в надежде, что их ребенок может стать Хранителем), но Занна ничего о нем не знала. Он выглядел старше Занзаса и младше ее самой, так что у них не было возможностей часто взаимодействовать и в школе. Девушка даже не знала, на каком он был курсе или выпустился ли уже.       — Привет, я Лоренцо Эспозито, официально Гроза, — радостно сказал он, и для ее чувств Пламени он ощущался настолько Солнцем, насколько и Грозой. — Я здесь по поводу работы.       Занна впустила его, указала рукой на свободный диван, а сама села на треугольник свободного места у бедра Тетро.       — Какой конкретно работы?       Он говорил правду, но о чем-то умалчивал, что было неожиданно для тренированного Вонголой Грозы, учитывая обычные стандарты образования.       — Я хочу учить, — мгновенно ответил Лоренцо. — Единственная причина, по которой мои тренировки с Пламенем были хоть на половину приличными, была в том, что ты подняла скандал на три месяца по поводу методов обучения и абьюзивного поведения, а затем публично дала понять, что считаешь наемных убийц Варии более подходящими на роль учителей, чем репетиторы Вонголы. После этого были приняты меры, но тренировки все еще довольно хреновые. Я хочу пойти в нормальный педагогический колледж в следующем году (желательно во Франции или Германии), а затем получить лицензию репетитора по Пламени для маленьких Гроз.       — Это спонсорство, а не работа, — заметила девушка.       — Я хочу работать на тебя, — прямо сказал Лоренцо, его взгляд был ярким и интенсивным под модно уложенной двухцветной челкой. — Ты понимаешь, и если я буду работать на тебя, то семьи детей не смогут меня уволить из-за того, что я хочу делать вещи не по традициям.       Он сделал быстрый вдох:       — И, ну, я хочу учить обычным вещам наряду с Пламенем. Вот почему я изначально поступил на социальный курс.       Парень был честным, что было приятно. Честность очень убедительна. И все же…       — О чем ты мне не говоришь?       Потому что здесь было что-то, что он прятал.       — Девятый выбрал меня для тренировок Грозы, а не Солнца, несмотря на то, что я и то, и другое пополам, хоть изначально и планировал, чтобы я раскрылся как последнее, потому что он хотел, чтобы я тебя заменил, — тихо признался Лоренцо. — Прошло достаточно времени, прежде чем я это понял. Специально избегал взаимодействия с кем-либо из вас после этого, пока Десятого не утвердили.       Она не была удивлена. Разочарована в покойном синьоре Вонголе, но не удивлена.       — Я возьму тебя инструктором для моих детей, — решила Занна. — Каждый день после школы (если ты не посещаешь дополнительные занятия? Нет, хорошо) до шести вечера с понедельника по пятницу. Затем, когда ты выпустишься в июне, мы посмотрим, как все будет.       Он был в последнем классе старшей школы, если хотел поступить в специализированный колледж в следующем году, так что, скорее всего, ему было восемнадцать.       — Да, босс, — радостно сказал Лоренцо. — Когда начинать?       — В понедельник. Дай мне твой адрес, я пришлю тебе контракт к выходным.       — Спасибо, босс!       Девушка улыбнулась, ярко, зубасто и угрожающе:       — Встреться с детьми прежде чем меня благодарить.       Витторе все были безобразниками даже до того, как приняли Тсуну в свои ряды, и у половины из них было активное Пламя. Они итак были занозами, но значительное подбадривание от разных наемных убийц из Варии оставило неизгладимый эффект, даже на Тсуне. У нее было чувство, что где бы Витторе в конце концов ни найдут свое место в Альянсе Вонголы, вполне возможно, что мальчик окажется рядом с ними. Может быть, даже как их дон: не то чтобы он хоть сколько-нибудь был привязан к фамилии своего отца.

***

      Занна была в своем вонгольском офисе, Скуало и Дино сидели на одном диване, пытаясь объяснить Тсуне, Натсуки, Такеши, Наоми и новоприбывшему Камилло Бьянки Рисорджименто и его эффект на Альянс Вонголы (если ты можешь это объяснить, значит ты это знаешь, как она много раз говорила всем детям), а Серт сопел на другом диване, его большие наушники блокировали разговоры, когда по соседству с любимым офисом ее Неба стоял шум.       У нее было чувство, что это был его любимый офис, потому что он находился рядом с ее: парень часто дремал на ее свободном диване между встречами или забегал пофлиртовать, обсудить стратегию и пожаловаться на определенных идиотов, у которых было больше жадности, чем здравого смысла.       Иногда Занзас совершал набеги на рабочее место девушки, чтобы уговорить ее потворствовать ему и заняться офисным сексом, и в этом случае убийцу на ее диване обычно выгоняли первым. Обычно. Если это был или была Гроза и убийца дремал лицом вниз или под диваном, то ее Небо мог не заморачиваться. И этот человек называл ее эксгибиционисткой.       Занна полностью потеряла представление о неприкосновенности частной жизни в раннем подростковом возрасте (это была одна из первых жертв решения делить спальню с Занзасом и почти постоянной слежки Туманов) и никогда снова его не вернула. Приватность — это социальный конструкт, когда люди игнорируют не касающихся их вещи. Ее Небо более по-собственнически относился к ее телу и хотел его защищать больше, чем она сама, но у него тоже не было ни капли стыда или смущения по поводу наготы или интимности.       Сейчас он был доном Вонголой: у него больше никогда не будет настоящей приватности, и ее жених об этом знал. Однако это не совсем имело отношение к громким голосам, которые девушка смутно слышала сквозь стену.       Звук не был достаточно четким, чтобы можно было понять, чей это был голос, и нельзя было разобрать слова, но если этот человек все еще кричал, то это был либо настоящий идиот, либо кто-то, кого Занзас достаточно хорошо знал, чтобы не обижаться. Или, возможно, просто кто-то, у кого были причины, как считал парень.       Через целую минуту несмолкающих криков она решила, что это был второй вариант с элементами третьего. Скорее всего, друг или союзник, выговаривающийся по поводу проблемы, которую этот человек хотел, чтобы Десятый решил — не ее проблема в данный момент.       Крики прекратились. В следующие полчаса голоса иногда поднимались, но эти моменты были кратковременными и более тихими, чем неразборчивая тирада, которая звучала раньше. Вокруг ее кофейного столика беспрепятственно продолжался урок истории.       — Жеребенок.       Занна подняла взгляд на свое Небо, который стоял в дверном проеме, а его взгляд был направлен на Дино Каваллоне. На ее женихе снова был этот килт — вид был прекрасным.       — Десятый? — спросил подросток, немного покраснев от прозвища.       — Босс? — резким голосом поинтересовался Скуало.       — Мой офис, жеребенок, — протянул Занзас, заходя в комнату и поднимая Дино на ноги, а затем просто поднимая, когда блондин споткнулся. — Твой брат хочет поговорить.       Скуало расслабился, поняв подтекст, что ничего по-настоящему страшного не случилось, но девушка все еще была озадачена тем, что вообще могло иметь отношение к Дино и заставить Ческо так кричать на ее Небо.       — Ворон?       Ее жених улыбнулся, на руках вынося блондина за дверь:       — Просто социальная вещь, пикси.       Ясно, значит, совсем не проблема: скорее всего, недопонимание. Но что…       Дверь закрылась, и внимание детей сосредоточилось на Дожде, что было хорошо, потому что ее лицо наверняка было той еще картиной.       Дино уже было шестнадцать.       Прошлой осенью Луссурия очень четко сказал Занне, что был заинтересован в том, чтобы добиться младшего Каваллоне.       Обычно вкусы Солнца часто неправильно понимались людьми со стороны, несмотря на особый упор на информированное согласие. Ну, черт. Девушка думала, что Лусс потерял интерес, но это явно было не так.       — Скуало?       — Хм? — он сделал паузу в своем объяснении, чтобы взглянуть на нее, дети последовали его примеру.       — Дино с кем-то встречается?       Почти шестнадцатилетний подросток нахмурился.       — Не из школы, — твердо сказал он. — Но, может, и встречается с кем-нибудь.       Скуало не упомянул пол, что само по себе было говорящим: вне зависимости от скандально либеральной позиции Десятого Вонголы по поводу пола и сексуальности, большая часть мафии все еще была крайне гомофобна.       — Думаешь, большой конь узнал об этом? — в голосе мечника появлялся интересный оттенок, когда он имел в виду «Каваллоне» как описание, по сравнению с тем, когда имел в виду фамилию.       — Думаю, Занзас выступает в роли посредника, — призналась она, тщательно следя за тем, чтобы не сказать что-то, что могли бы повторить внимательно слушающие дети. — Франческо всегда был традиционным в плане свиданий.       Ее Небо, с другой стороны… вообще не традиционным. Спортсмены, интеллигенты, и творческие люди, о боже… и это только девушки. Хотя с парнями отношения обычно были короткими, яркими, но сдержанными, и переходили в дружбу сразу после окончания, что было абсолютно непохоже на длинные вдумчивые публичные ухаживания, в которые погружался ее жених, когда встречался с девушками. Занна вообще узнала о парнях только после того, как отношения были давно закончены.       Вообще, забота, с которой он относился к девушкам была и в его ухаживании за ней, которое, в ретроспективе, было очень долгим и очень хорошо продуманным, несмотря на очевидно короткий интервал между тем, как они «начали встречаться» и его предложением.       Скуало фыркнул, возвращая ее обратно в настоящее:       — Тогда с лошадкой все будет в порядке, врой.       Еще более глупое и намного более популярное второе прозвище Дино было виной девушки: она случайно обратилась к нему «каваллуччио» (лошадка), чтобы провести различие между ним и его братом, «большим конем», так как это было то, что означала их фамилия. Конечно, варийцы полюбили это прозвище (особенно с учетом стойкой влюбленности подростка в нее), так что оно пристало. Занзас предпочитал «жеребенка», но был таким одним, и Скуало с радостью ухватился за «каваллуччио» и отказывался звать друга как-то иначе.       Дино ворчал и дулся, но все еще отвечал на нелепое уменьшительно-ласкательное обращение. Очень возможно потому, что это Занна его придумала: суффикс «уччио» нес в себе ласковую и нежную коннотацию, что подразумевало теплоту и привязанность.       Конечно, каваллуччи еще были традиционным пряным печеньем, так что прозвище также означало «печенька». Что, вероятно, было причиной, почему все варийцы сейчас его использовали: они всегда любили каламбуры, а этот был великолепен с учетом того, что Дино был в нее влюблен, а девушка случайно наградила его ласковым прозвищем.       Дождь вернулся к своему домашнему заданию по истории, хотя у него явно было меньше дипломатичности, красноречия и терпения к вопросам от внимающих детей, чем у его друга. Она же снова взяла ручку и вернулась к чтению отчетов. Занна послала несколько варийцев расследовать детей, которых предложили принять под опеку Вонголы (в основном новичков с кураторами ветеранами, делая это заданием с небольшим риском), и информация, полученная в некоторых случаях, была достаточно интересной.       Они определенно возьмут дочь дона Скарлатти. Она была намного умнее, чем показывала окружающим, которые могли рассказать что-то ее отцу.

***

      — Что ты сказал Дино, ворон?       Лицо ее Неба было слишком бесхитростным, чтобы быть честным:       — Почему ты спрашиваешь, пикси?       — Он не может находиться со мной в одной комнате, не краснея и не запинаясь о свои собственные ноги.       Опять. Девушка надеялась, что они уже прошли эту фазу.       — У него были вопросы.       Вопросы, на которые Занзас явно ответил в ярких и подробных деталях. Скорее всего, и в неприлично откровенных деталях.       — Какого типа вопросы?       Ее жених ухмыльнулся:       — Вопросы по кинкам.       Парень достаточно много знал о «сессиях». Она нет: ее это не интересовало. Занна знала достаточно, чтобы уметь на нормальном уровне поддерживать разговор об основах, так что могла (как девушка надеялась) дать ему достаточно информации, чтобы самому это изучить, не навредив себе или кому-то еще. Ее Небо никогда не возвращался к ней и не говорил, что она была неправа, так что, должно быть, она не была. Знания Занны были неполными, да, но не ошибочными. Но девушка предупредила его, что знала немного.       — И ты расширил его горизонты.       — Хмм.       Занзас продолжал ухмыляться. Она не доверяла этой ухмылке.       — Пикси?       — Да, ворон?       — Что ты думаешь насчет вуайеризма?       — В качестве наблюдателя или наблюдаемого?       — И то, и другое.       — Наблюдать за кем-то в сокровенной или интимной ситуации без согласия этого человека — несоблюдение его прав и, следовательно, насилие, — не раздумывая ответила Занна. — Если наблюдаемый человек знает об зрителях или хотя бы о возможности их наличия, это другое.       — Ты бы хотела?       — Меня не интересует наблюдение, — откровенно сказала ему девушка. — Только если это не ты, и тогда мне действительно нравится смотреть, как ты реагируешь на мои реакции, что практика вуайеризма не совсем позволяет делать.       Вуайера не видят или хотя бы игнорируют.       — Что касается того, чтобы смотрели на меня… — она сделала паузу. — Зависит.       — От чего?       Ухмылка уже исчезла, и ее жених внимательно слушал и запоминал ее ответы.       — Что ты думаешь об этом, во-первых, — заметила Занна, — раз мы обручены. Кто смотрит, во-вторых. Почему этот человек наблюдает тоже фактор.       — Ясно.       Девушка с сомнением посмотрела на свое Небо:       — У тебя есть хитрый план.       — У меня много хитрых планов.       Такой правдивый ответ. И эти планы работали намного лучше, чем планы Блэкэддера.       — Этот план включает тебя в качестве эксгибициониста, в чем ты всегда обвинял меня.       Это определенно была не только она, а Занна не была в полном смысле эксгибиционисткой: ей честно было все равно. Парень же напротив кайфовал от демонстрации того, кем он был и чем обладал, что включало ее.       Он покачал рукой:       — Только немного.       Девушка прищурилась, глядя на Занзаса.       — Это как-то связано с твоим ужасом от узости и бесполезности наших уроков сексуального образования до последнего года дипломатического курса?       Даже эти последние уроки были более скорее сравнением социокультурных особенностей, чем полезным предметом с точки зрения практики. Она помнила, что впервые узнала, что секс должен быть приятным, слушая, как ее подруги счастливо сплетничали о своих парнях, и читая дешевые любовные романы. Ей тогда было шестнадцать. Не то чтобы Занна тогда уже занималась сексом, но все же!       — Частично, — скривившись, признал ее жених. — Я всегда знал, что такое секс. Дети знают только со сплетен с игровой площадки и из украденного порно.       Не было не единой возможности не дать Витторе заполучить порно в Варии: слишком много там его было. Не говоря уже о любовных романах, которые было еще проще достать и которые по-своему так же вводили в заблуждение.       Девушка застонала:       — Это точно плохо закончится.       Старшие уже входили в пубертатный возраст, и это могло только пойти наперекосяк.       — Думал, практическая демонстрация может помочь, — продолжил ее Небо, — для основ.       — Снять покров тайны с этого, ты имеешь в виду?       Ну, это могло сработать…       — Для тел и удовольствия, да, — согласился парень, — но не для секса с проникновением. Нет, пока у нас не будет практики.       То, как его голос стал глубоким и бархатным в конце этого предложения, послало мурашки по ее коже.       — Ты можешь заплатить Маммону за создание нескольких иллюзий, — ровным голосом заметила Занна.       — Верно, — согласился ее жених, его голос все еще был порочным и насыщенным богатыми нотами.       — Но это не главная причина для твоего вопроса.       — Нет.       Открытое признание, но без дальнейшего объяснения. Девушка снова проиграла в голове произошедший диалог.       — Это связано с Дино?       — Лошадка по уши влюблен, — лукаво поддразнил Занзас. — Его привлекает и Лусс, но так влюблен.       — Почему?       Не «почему он влюблен?», а «почему ты обдумываешь Дино Каваллоне и вуайеризм в одном предложении?»       — Он не знает, чего хочет, — ответил он ей. — Не хочет об этом думать. Нарочно тупит.       Ее Небо звучал немного раздраженно.       — Это из-за стыда, ты знаешь.       — Это бессмысленно!       — Да, и внушать людям чувство стыда по своему существу не по-христиански, — согласилась Занна, — но это также очень по-католически. Благодаря стыду можно заработать много денег.       Однако это не было продуктивной темой для дискуссии, так как они уже сказали это другими словами минимум двадцать минут назад.       — Так ты хочешь что? Насильно изгнать его стеснение, заставив его осознать свои вкусы, а потом дать ясно понять, что они абсолютно нормальные, если никому не наносится реальный вред?       Парень искоса посмотрел на нее.       — Я тебе доверяю, — нежно сказал ее жених, — и всегда доверял. И сейчас, когда я старше, я доверяю тебе больше, потому что ты никогда не злоупотребляла своими преимуществами. Я знаю, что ты мне не навредишь. Ты не хочешь мне навредить и делаешь сознательное усилие, чтобы этого не сделать.       Тут не было вопроса, так что девушка не видела причины отвечать.       — Я знаю, ты сказала, что не сильно интересуешься кинками, — мягко продолжил ее ворон, — но если бы ты была заинтересована, я бы позволил тебе. Намного больше, чем когда-либо позволял Луссу.       В этой фразе было больше подтекста, чем девушка сейчас могла ухватить, так что она отложила мысль об этом.       — Я не против немного поэкспериментировать, — признала Занна, — но меня это не сильно волнует. Возможность контролировать кого-то иногда притягивает, но не до такой степени, как у некоторых.       — Мне бы тоже не понравились такие крайности, — пожав плечами, согласился Занзас.       — Значит, ты думаешь о том, чтобы дать Дино шоу.       — Может быть, — он снова пожал плечами. — Если он не вытащит голову из своей задницы.       — Почему мы?       Почему не случайные незнакомцы в клубе, которые уже знали, что им нравится, и их это устраивало?       — С кем-то другим он просто будет смущаться и чувствовать себя неловко. От тебя у него достаточно сносит крышу, что он перестанет думать о том, как «надо», и будет честным.       — Ты переживаешь о Луссе, да?       Ее Небо чуть-чуть поерзал.       — Он тоже мой. Не настолько непробиваемый, насколько показывает.       — Тебе придется найти еще свободное время, если хочешь поэкспериментировать в спальне. Или в офисе, — беззаботно отметила девушка. — Но мне действительно нравится заставлять тебя раскрываться. Новые способы это сделать всегда приветствуются.       — Ты меня балуешь, пикси.       — Как будто ты меня нет?       — Ты всегда была щедрой, — мурлыкнул парень, беря ее руки в свои. — Быть с тобой на уровне — это вызов.       — Ты всегда наслаждался вызовами, — лениво напомнила она, играя с его пальцами.       — Только интересными, — ее жених ухмыльнулся. — Моя бесконечно увлекательная и необычная пикси.       — Льстец.       — Это правда.       И Занзас даже не лгал: он действительно так думал.       — Хм.       Если Занна воспользуется лентами, чтобы связать его запястья и лодыжки, и применит свое Пламя, чтобы укрепить шелк, это сработает? Ее ленты лучше проводили Пламя, чем Пламяотталкивающие, в конце концов.

***

      Хоть и неожиданно большому количеству варийцев очень понравились килты, которые Луссурия включил в форму с подачи ее Неба, Скуало не был одним из них. Подросток утверждал, что килт был непрактичным (ложь) и ужасно на нем смотрелся (еще более явная ложь), но не носить его было выбором Дождя, так что девушка ничего не говорила по этому поводу. Не то чтобы она сама так часто его носила.       Скуало был старшим из ее «детей», и сегодня ему исполнялось шестнадцать, хотя он наверняка бы поспорил, что он не считался, потому что был наемным убийцей из Варии. Факт был в том, что мечник действительно был первым из ее разрозненной стайки мафиозных детей — в конце концов, Занна все еще технически считалась его опекуном и была им уже больше двух лет. Бела девушка взяла к себе позже и на самом деле виделась с ним меньше, так как десятилетний проводил большую часть своего времени с Секти и искал ее только тогда, когда хотел физического контакта и ласки.       Больше одного раза она просыпалась и обнаруживала, что костлявый мальчик с тиарой забрался к ней в кровать, к большому веселью и раздражению ее жениха. Не то чтобы Занзас когда-либо позволял вторгшимся детям помешать ему ее целовать.       Для Скуало также сложно было делать покупки. Что ты купишь юному убийце, помешанному на мечах? В прошлом году девушка отделалась деньгами (она была по уши загружена Витторе и истощена), но в этом она подготовилась заранее, купила молчание и помощь одного из мастеров мечей из персонала Варии и заказала большой набор абсурдно фэнтезийных клинков, которые на самом деле можно было использовать как оружие. Изогнутые формы, зазубрины, шипы и все такое. Нужна будет практика и эксперименты, чтобы эффективно их использовать, но все они были острыми, прочными и хорошо сделанными.       В крайнем случае они позабавят Скуало, что уже было хорошо.       — Вот, с днем рождения, — Занна бросила сверток из тяжелой ткани, в котором были клинки в ножнах, в голову Хранителя Дождя, когда тот зашел в ее офис после школы.       — Врой! — пожаловался подросток, поймав этот сверток, прежде чем он мог ударить его по лицу. — Что это?       — Твой подарок на день рождения, — сухо ответила девушка. — Я немного переусердствовала в этом году, чтобы компенсировать недостаток полноценного планирования в прошлом. К тому же, ну, тебе уже шестнадцать.       Она не упомянула, что шестнадцать — это достаточный возраст, чтобы бросить школу, не привлекая внимания официальных правительственных органов. Занзас сказал Скуало выпуститься, так что он полноценно закончит школу.       Дождь хмыкнул, оценивающе взвешивая в руке сверток, и позволил упасть своей школьной сумке на пол. Затем он пнул ее подальше к кофейному столику, опустился на колени и стал развязывать завязки, держащие сверток. Подросток сильно вырос за последние двенадцать месяцев, однако было маловероятно, что он вытянется еще больше, так как уже был метр восемьдесят. Сейчас, когда офицер уже почти закончил расти, ее Небо захочет наладить ему полноценный протез — скорее всего, летом, когда клиентов будет меньше.       Раздался стук, когда Скуало наконец развязал узел, затем приглушенный звон металла и шуршание, когда он развернул ткань. Сверток был чуть длиннее, чем ее предплечье (от кончика пальцев до локтя), а в развернутом виде легко достигал половины этой длины в ширину.       Занна смотрела, как беловолосый подросток уставился на ассортимент лезвий, разложенных перед ним, затем достал из ножен каждое из них, чтобы осмотреть края и проверить баланс. Он был абсолютно поглощен этим — это было хорошим знаком.       — Где ты их нашла, врой? — в конце концов спросил Скуало, поднимая взгляд от шести тонких метательных кинжалов. Он подстриг свои волосы прошлой осенью после Церемонии наследования, но снова их отращивал, так как то, как они торчали назад, когда были короткими, было, судя по всему, неблагородно. У ее жениха была коллекция из тонких двадцатисантиметровых косичек, сделанных из волос его Дождя, которые он прикреплял к разным вещам: например одну он прикрепил к знаку различия на плече его варийского кителя.       — Я создала дизайн для большинства из них, — ответила девушка, — хотя Инчино пришлось модифицировать некоторые из моих идей, чтобы они работали в реальности. И он сам предложил несколько идей.       *Инчино — поклон на итальянском, прим. переводчика.       Инчино был одним из лучших мастеров меча в Варии, и ему нравились вызовы.       — Они просто до смешного невероятны, — рассеянно сказал подросток, подбрасывая и ловя одной рукой неровно зазубренный клинок с волнистым концом.       — Развлекайся, пока будешь разбираться с тем, как ими сражаться, — сухо ответила она. Да, они были до смешного невероятными, а Скуало почти не умел выражать благодарность, но он мог бы приложить усилие.       — Эй, спасибо, — с опозданием поблагодарил офицер Дождя, коротко встретившись взглядом с Занной, подбрасывая лезвие снова и снова.       — Пожалуйста. На обед паста «Маринара».       Одна из его любимых. Было бесконечное количество шуток на тему любви Скуало к рыбе и морепродуктам, когда его имя означало «акула».       Уже шестнадцатилетний наемный убийца широко ей улыбнулся, забросил нож в ножны, отодвинул подальше по кофейному столику набор клинков и достал свою домашнюю работу. Вид того, как Дождь рассеянно поглаживал их, пока читал и между ответами на вопросы, позволял понять, что это действительно был очень удачный подарок. Хорошо.

***

      Сегодняшний день был ужасным. Абсолютно кошмарным. Месячные девушки начались раньше, и у нее все болело. Судорог не было, к счастью, но глубокая, ноющая боль была не сильно лучше. И ей было холодно. Занна сидела, съежившись под двумя одеялами на диване в своем варийском офисе, но несмотря на шерстяной свитер под кителем и толстые носки, девушке было едва тепло. Ее милая, внимательная, заботливая дивизия приносила ей мятный чай и пристально и с упреком смотрела на возможных нарушителей спокойствия, что было прекрасно, когда сейчас она была единственным офицером в здании.       Занзас был на встрече с Массимо в Железном форте, что-то насчет обстрела резиденций семей Альянса, Пайер со своим партнером выслеживал того идиота, который думал, что такое позерство на территории, принадлежащей его Небу, сойдет ему с рук, Скуало был на миссии (сейчас, когда ему исполнилось шестнадцать, Занна позволяла ему пропускать школу, чтобы вести свой отряд, до тех пор, пока учеба подростка была на уровне), у Луссурии был выходной, и он куда-то уехал, Маммон договаривался с НИОКР насчет нового оружия, а Бел был в Японии с Такеши, который на прошлой неделе на пикнике в честь ее дня рождения выразил желание научиться обращаться с мечом.       Девушка уговорила Бела присмотреть за чуть более младшим мальчиком, упомянув, что старший Ямамото был великолепным сушистом — офицер Урагана любил суши.       Дверь в офис открылась, а потом закрылась с достаточной силой. Она открыла глаза и прищурилась на незваного гостя:       — Лусс?       Офицер Солнца замялся у входа:       — Дорогая, ты в порядке? Ты ничего не подхватила?       — Неправильное время месяца, — скривившись, призналась Занна. Ранним утром девушка была в порядке, но около десяти все сразу резко на нее навалилось, и сейчас она страдала.       — В чем проблема?       С ее другом что-то определенно случилось.       Луссурия улыбнулся, его выражение лица было радостным и пластмассовым, открыл рот и… остановился. Это сразу выдало его с потрохами.       — Присядь, — сказала ему Занна, похлопав на место на диване рядом со своим животом, между грудью и согнутыми коленями.       Офицер Солнца бросил свою китель на вешалку, подошел и осторожно уселся на самый край. Девушка обернула руки вокруг его талии и подтянула его к себе, чтобы можно было полноценно с ним обняться.       — Чувствуешь себя одинокой, сахарок? — поддразнил ее Луссурия, но явно без энтузиазма.       — Лусс, ты мой друг, — тихо сказала она ему, мечтая, чтобы она не чувствовала себя такой хрупкой, — позволь мне тоже быть твоим другом, пожалуйста?       — О, сладкая, — вздохнул Солнце, гладя ее по голове, — ничего не произошло. Я просто веду себя глупо.       — Это не так, — твердо сказала ему Занна. — Тебе больно. Раненые чувства — это никогда не глупость. Над болью нельзя смеяться.       — Мило с твоей стороны это сказать, Эльф, — пробормотал он, играя с выпавшим локоном, — но это на самом деле глупо. Я не знаю, чего я ожидал, правда.       — Это связано с Дино.       Девушка подозревала, что ее друг был больше привязан к младшему брату Ческо, чем это показывал.       Лусс утвердительно промычал, все еще не отвлекаясь от ее растрепанных волос.       — Я так понимаю, он закрывает глаза, засовывает пальцы в уши и громко притворяется, что это не его чувства, которые он чувствует?       Солнце подавился удивленным смешком.       — Сокровище, ты умеешь обращаться со словами, — в конце концов выдавил он, все еще смеясь.       Ну, с этим она могла, может быть, помочь, несмотря на то, как дерьмово себя чувствовала.       — Приведи его.       — Эльф?       — У босса было чувство, — туманно сказала Занна, — так что мы поговорили об этом. Пригласи лошадку прямо сейчас, чтобы мы могли поговорить.       — Сладкая…       — Ты Хранитель моего Неба и к тому же очень мне дорог, — серьезно сказала Луссурии девушка, изворачиваясь так, чтобы можно было посмотреть ему в глаза. — Мы с Заном хотим, чтобы ты был в порядке. Позволь мне сделать это для тебя.       — Сделать что, сахарок? — с подозрением спросил офицер Солнца.       — Я собираюсь поговорить с Дино, — спокойно ответила она, — как поговорила с Занзасом, когда он только входил в подростковый возраст. Но, скорее всего, более настойчиво, так как Дино старше, а Занзас был достаточно умен, чтобы с первого раза принять, что я говорила правду.       — Ты причина того, что босс так… так, — он сделал паузу, видимо подбирая слова, — так невозмутим по поводу различных гендеров и сексуальностей?       — Я была человеком, который четко сформулировал ему, что гендер и сексуальность — это социальные конструкты, которые значительно меняются от культуры к культуре, да, — с легкостью призналась Занна. — Я также указала ему, что культурно налагаемые представления о полах и то, что люди считают «нормальным» в плане сексуальных практик, следовательно, являются полной херней, при условии что все происходит при обоюдном согласии, не вредит, и расстановка сил хорошо сбалансирована.       Лусс уставился на нее нечитаемым взглядом из-под темных очков.       — Сладкая, если бы мне нравились женщины, я бы сегодня на тебе женился, — в конце концов сказал он.       — Слишком поздно, босс первым сделал предложение, — с мягкой улыбкой поддразнила девушка.       — Ему так повезло с тобой, сахарок, ты даже не представляешь.       — Мне тоже с ним повезло, — напомнила она другу, — но ты все еще его Хранитель, и не то чтобы я тоже собираюсь куда-то деться. Особенно не сегодня.       — Тебе принести еще чаю, дорогая?       — Пожалуйста. И позвони Дино.       Солнце скривился:       — Серьезно, сладкая?       — Серьезно, Лусс, — твердо сказала Занна. — Это будет для него полезно и подбодрит тебя.       — Он все еще в тебя влюблен, — нейтрально прокомментировал он.       — Хорошо, это отвлечет его от возражений.       Офицер Солнца рассмеялся:       — Так жестоко с твоей стороны, сахарок, но в то же время так забавно. Мне можно будет посмотреть?       — Определенно. Я хочу, чтобы ты был здесь для этого.       — В таком случае как я могу отказаться?