***
— Итак, ты хочешь, чтобы Скуало управлял Варией за тебя. — Не могу реально делать это сам, — с грустью признался Занзас, когда они лежали растянувшись на траве, наслаждаясь поздним осенним солнцем, — не со всей Вонголой, которой надо управлять. Но если он будет заниматься текущими вещами, я смогу смотреть на всю картину в целом, занимаясь стратегической хренью, управлять тренировками и брать миссии там и тут. Однако надо будет приспособиться. — Значит через два года? Когда ему будет восемнадцать? До этого времени Пайер сможет держать всех под контролем, не срываясь и не становясь массовым убийцей, и для Скуало будет полезно увидеть, как он улаживает вещи. В данный момент Пайер был третьим в цепи командования Варии (Занна была второй), но Витторе и подопечные сейчас были ее основной ответственностью, так что девушка была в процессе передачи другим офицерам большей части ее варийских обязанностей, не связанных с управлением ее дивизией. — Он выпускается следующим летом, так что это даст ему целый год работы в поле, чтобы со всем освоиться, — согласился ее Небо. — Ты знаешь, чем хочет заняться Пайер после того, как уйдет в отставку? Карьеры в Варии не длились долго, и Облако был наемным убийцей уже четыре года. У него было впереди еще шесть лет в качестве варийца, может, восемь, если не получит никаких серьезных ран и будет разумно тратить свои силы, но не больше. — Нет, — парень нахмурился. — Надо его спросить, хотя бы для того, чтобы он об этом задумался. Он мой Хранитель, и это не изменится, но работа — это важно. В конце концов, работа помогала людям чувствовать себя ценимыми. — Спроси еще Майномая, — напомнила ему она. Эти двое были неразлучны, так что все наверняка закончится тем, что Туман тоже будет каким-то образом включен в динамику Хранителей Вонголы. Ну, больше, чем он уже был включен: он был хорошим другом и действительно помогал ей с ее вторым Пламенем. — Будет весело иметь этих двоих в Вонголе, — прыснул ее муж. — Может, Массимо захочет уйти в отставку раньше, и мы сможем натравить их на CEDEF? — предложила Занна в основном в шутку. Однако то, как оживился Занзас и как его Пламя задумчиво зажужжало, показывало, что ее Небо воспринял эту идею слишком серьезно. — Даже если он не уйдет в отставку, может сработать, — заметил парень. — Децентрализация CEDEF, чтобы она была больше похожа на Варию, будет более эффективной, так как предполагалось, что она будет разведывательной организацией. — Подожди с этим, пока не поймаешь брата и не поговоришь с ним, ладно? CEDEF — это его игровая песочница, а не твоя, — напомнила ему девушка. — Позволь ему делать с CEDEF то, что он захочет. — Верно, — вздохнул ее муж, звуча разочарованным. — Знаешь, ты можешь основать собственную разведывательную организацию в Вонголе, если хочешь, — предложила она. — Маммон точно будет в восторге: он жаловался на то, что вся внешняя информация приходит через CEDEF или через частные каналы сплетен и что в ней нет никакой структуры и нет никого, чья работа была бы ее обобщать. Да, внутренние кружки сплетниц хорошо информированы, и их данные точны, но никому из них не платят и их не тренируют выхватывать важные вещи. — Но не прямо сейчас. — Конечно не прямо сейчас: минимум через четыре года, чтобы дать твоему Туману время заставить финансовую сторону вопроса работать так, как ему нравится, и чтобы после остальная Вонгола привыкла к новому и успокоилась. Чем дальше будет прогрессировать реорганизация финансов, тем больше людей она взбаламутит, в основном ленивых или хитрых, наживающихся на неэффективности сегодняшней системы. — Возьму на заметку. — Они могут и сами найти что-то для себя. — Что бы они ни захотели, пикси. Как что бы ты ни захотела. Занна взобралась на него и потянулась за поцелуем: — Я тоже тебя люблю, ворон.***
После их медового месяца обосноваться в Железном форте было как-то легче. Возможно, потому что в их новой (и гораздо большего размера) спальне была вся мебель из Варии, а также несколько новых полок и картин, предоставленных Макото-саном, но также потому, что все дети были здесь и почти все из них уже обжились. Недовольные тем, что они с Занзасом отсутствовали целых четырнадцать дней, но все равно по большей части обжившиеся. В первый день после того, как они вернулись, Дельфина забралась к ним утром в кровать, а затем целый день ходила хвостиком за девушкой, стискивая в кулаке юбку ее балетной пачки и сверля взглядом любого взрослого, заявлявшего, что хотелось бы поговорить наедине. Включая дона Суперби, который явно считал это поведением таким же умилительным, как и она. В конце концов Занне даже пришлось брать шестилетнюю с собой в поездку в Варию: Дельфина раньше там жила, она знала риски и очень разумно их избегала. Конечно, большинство из ее варийских друзей хотели задать дразнящие вопросы о ее медовом месяце, но девушка достаточно быстро с этим покончила и потом потратила час, разговаривая с ее новыми ГМ и лидером дивизионного отряда об их обязанностях и как они с ними справлялись. Все шло хорошо, в основном, было лишь несколько заминок и недоразумений. К счастью, Фюнф решил, что раз ему было невероятно трудно поддерживать уровень Варии в физическом плане, ему будет лучше стать частью варийского персонала, что предоставляло достаточно разных возможностей из-за большого количества переводов в персонал Железного форта. Она была благодарна. Она с ужасом ждала момента, когда ей придется его хоронить. Будучи частью персонала, он сможет найти что-то другое, на чем можно будет сфокусироваться: Фюнф хотел пойти в НИОКР, так что становление частью персонала, занимающегося Пламенными технологиями и исследованиями, даст ему значительную фору в этой области. Занна потратила несколько часов в своем офицерском офисе, делая бумажную работу, пока Дельфина сидела на полу и читала одну из книг по садоводству, хотя работа над документами регулярно прерывалась другими любопытными варийцами. Включая Бела, который на полчаса залез ей на колени, чтобы поворчать о том, как босс увез его фею и прибрал к своим рукам все объятия. Скуало был удивительно неуловим: девушка помахала ему на пути в офис, держа на руках Дельфину (чтобы удержать девочку подальше от ловушек, реагирующих на Пламя, которыми был усыпан пол), но он еще не заглянул к ней, чтобы пожаловаться на школу, что было совсем не в его характере. К тому времени, как она направилась обратно в Железный форт, мечник все еще не показался, так что Занна решила сказать о его отсутствии Занзасу, чтобы узнать, происходило ли что-то, что девушка упустила.***
Сначала дон Бьянки был гордым и многословным, очень довольным тем, что дон Вонгола настолько интересовался его детьми. Однако чем дольше продолжалась встреча, тем более защищающимся и хорохорящимся он становился, разозленный и напуганный теми вопросами, которые задавал ее Небо, и правдой, которой он не хотел смотреть в глаза. Ее муж все время оставался спокойным и улыбающимся, но с каждым ответом его улыбка становилась резче и холоднее, пока старший дон сам рыл себе могилу своими предрассудками и глупостью. Девушка не была единственным Хранителем на этой встрече: Пайер тоже был тут. Почему Облако решил показаться на этой встрече, она понятия не имела, но он решил и был здесь, и Занзас никогда не останавливал своих Хранителей, что бы они ни делали, только если это активно не мешало его планам. Сейчас, когда Занна была как Хранителем, так и донной Вонгола, девушка и ее Небо решили, что разница в ролях в рабочем контексте будет определяться тем, будет ли она стоять или нет. Так что, когда на встрече Занна выступала в роли донны Вонгола, девушка сидела рядом с ним за столом на в равной степени большом и роскошном стуле, но когда была Хранителем Грозы, то стояла за его плечом. Вот и все. Ее макияж и одежда не менялись, только если она сама этого не хотела. Ее муж предпочитал варийскую униформу обычным костюмам, так что их наряды все равно подходили друг к другу. Она была не склонна выступать как «донна Вонгола» на публике, пока Занзас не протолкнет все реформы, которые хотел, и не освоится в своей роли: Занна была старше его и постоянно присутствовала в его жизни, и девушка не хотела, чтобы люди думали, что это она управляла Вонголой, а не он. Не тогда, когда ее Небо так усердно трудился, чтобы достичь своей мечты, и до сих пор непрерывно работал как каторжник, чтобы сделать жизнь людей на его попечении лучше. Так что Занна стояла за его плечом в своей новой варийской униформе (в изящном сшитом на заказ кителе из матовой черной кожи, чей фасон явно был создан, чтобы выглядеть элегантно на свадьбе) и не говорила ни слова. Это делало положения дона Бьянски сложным, так как он явно хотел апеллировать к ее «деликатной женской натуре», чтобы получить от нее кредит доверия как от донны Вонгола, однако не мог забыть о социальных тренировках, что нельзя было разговаривать с Хранителями, если их Небо уже не вовлек их в обсуждение или они сами хотели что-то сказать. Он продолжал смотреть на нее, ища подтверждения или хотя бы коротко отсрочки, но девушка не предлагала ни того, ни другого. — Что Вы находите такого захватывающего в моей жене, дон Бьянки? — легкомысленным, но в то же время зловещим тоном поинтересовался Занзас. Он замялся, зная, что где-то была ловушка, но он не был достаточно проницательным, чтобы увидеть все слои. Сказать «ничего» не поможет: это явно не ничего, когда это был восьмой раз за пять минут, когда он смотрел в ее сторону. Сказать правду тоже не поможет, так как это продемонстрирует его слабость и отчаяние. Однако дон нашел достаточно хороший выход из ситуации. — Разве она не должна сидеть, Десятый? Прошло по касательной. Не относящаяся к теме дискуссии, но правдоподобная причина, чтобы отвлечься. — Это деловая встреча, — любезно сказал ее муж, — а не социальное мероприятие. Мы работаем, и моя жена не стала меньше Хранителем, выйдя за меня замуж. И был таков: хватит пялиться, прежде чем я посчитаю это оскорблением. — Неуважительно, — многозначительно прокомментировал Пайер из-за другого плеча Занзаса. Что на языке Облака означало «я хочу избить тебя до кровавых соплей прямо сейчас за этот непростительный проступок, но, к сожалению, это на усмотрение моего Неба». Всю оставшуюся встречу дон Бьянки тщательно избегал вообще смотреть в ее сторону.***
Ария Джиглио Неро была очень проницательной и умной: ее приглашение на чай было полностью неформальным и было доставлено через Федерико как «о, она хотела бы узнать тебя получше, раз ты моя невестка и одного с ней возраста». Таким приглашениям было сложнее всего отказать, так как реально не было вежливого способа их отклонить. Так что Занна пошла. Это оказалось встречей с Аркобалено Неба, а не с донной Джиглио Неро, но все было в порядке. То, что Талбот тоже был здесь, позволило этому чувствоваться меньше как западня и больше как встреча для обсуждения проекта. — Федерико упомянул, что ты была тем человеком, который заметил определенные вещи о Проклятии Аркобалено, и рассказала ему, — сказала Ария, наливая ей чашку чая. — Это были достаточно очевидные вещи, — призналась девушка. — Я имею в виду, оно даже называется Проклятие, и весь смысл Проклятий — уничтожать жизни людей. — Удивительно малое количество людей видит эту связь, девочка, — хохотнув, сказал Талбот. Это было правдой, но все равно это казалось… неправдоподобным. — Идея Проклятия Аркобалено состоит в том, чтобы вытягивать Пламя из шести сильнейших в мире Пламенных, чтобы уравновесить Пламя планеты, — твердо сказала Ария. — Как Небо, моя обязанность — регулировать этот обмен. Слова «ладно, это звучит фальшиво, но ладно» промелькнули в ее мыслях, заставив ее задуматься, было ли это цитатой, и если да, то откуда: они была очень красноречивыми. И очень точными: ей сказали правду, но она все равно казалась слабой. — Зачем? — Чтобы предотвратить смерти девяносто процентов людей от стихийных бедствий. — Нет, почему Пламя вытягивается из людей, чтобы привести мир к балансу? Наверняка было бы более эффективно брать Пламя от мира, как предохранительный клапан, а не просто делать всю проблему больше? Это базовая инженерия — даже в гейзерных кофеварках были предохранительные клапаны! В кресле рядом с ней Талбот расхохотался, довольный смех наполнил воздух, а донна Джиглио Неро скривилась, как будто только что проглотила жука. — Что достаточно странно, никто никогда не думал и об этом, — криво усмехнувшись, сказала Ария, ставя свою чашку на стол. — Теоретически, как бы ты внедрила эту систему? — Теоретически, я бы проанализировала способы накапливать Пламя с разбивкой по типам, возможно, в камнях, и внедрила какую-нибудь мониторящую систему, чтобы каждый Пламенный резервуар мог независимо варьироваться в зависимости от того, были ли в среде избытки или недостатки, — ответила Занна, зная, что осуществить это наверняка будет очень сложно и это потребует много идеально откалиброванной Пламенной техники. — Также будет необходимо установить исходный уровень, так как, я уверена, раз есть такая вещь, как слишком много Пламени, то должно быть и такое, как слишком мало Пламени. И тогда система будет работать на поддержание исходного уровня, но чтобы позже было можно сделать корректировки, если исходный уровень окажется динамичным. Биология. Вся биология была о динамическом равновесии. Если проблема баланса была связана с жизнью на планете, то это было связано с биологией. Девушка знала биологию. — Вполне внушает доверие и намного менее заморочено чем то, о чем думал я, — прохрипел Талбот, делая еще глоток чая. — Целое новое направление для изучения! Спасибо тебе за это, девочка, я дам тебе знать, чем все закончится. — Спасибо, — пробормотала она, потягивая чай и размышляя, поменяла ли сейчас случайно весь ход будущего. Это чувствовалось значительным, и Занна знала, что Аркобалено были крупными игроками в той истории, которую она помнила, и что все определенно пойдет не так, как в ее воспоминаниях. — Это точно внушает доверие, — согласилась Аркобалено Неба, и ее глаза на мгновение блеснули оранжевым. — И очень практично, особенно если сделать несколько резервуаров в разных местах на случай инцидентов или саботажа. Ах да, человеческая природа. Люби ее или умри в муках. — Ну, если они станут собственностью твоей Семьи, тогда это станет семейной обязанностью, не так ли? — заметила Занна. — Я не предлагаю оставить их в Железном форте (в конце концов, твои предки уже отдали нам кольца), но выбор несколько семей с тягой к мистическому, скорее всего, сработает. Я имею в виду, в Китае должно быть несколько впечатляюще древних династий. Однако, скорее всего, хорошей идеей будет выбрать места со стабильной геологией. Геология в Сицилии не была стабильной: в Сицилии был вулкан. Семейный особняк Джиглио Неро был значительно ближе к нему, чем особняк Вонголы. Но опять, если стихийные бедствия были симптомом дисбаланса Пламени планеты, то активный вулкан наверняка был очень эффективной системой раннего предупреждения. — Ты знаешь о кольцах? — Ария выглядела впечатленной. — Мое Небо позволил мне распоряжаться Архивами после того, как вступил в роль Десятого: там больше информации, чем ты могла бы подумать, — беспечным тоном сказала девушка. Она нашла не меньше шести закутков, открывавшихся кольцом Хранителя Грозы, которые, казалось, не открывали больше века, все плотно набитые письмами, дневниками и скетчбуками, созданными первыми тремя Хранителями Грозы Вонголы. Они содержали много неофициальной истории, большая часть была забавной, злободневной и совсем не для глаз публики. Включая то, что, да, у Третьего определенно была интрижка с его Дождем, проходившая ничуть не скрыто, и Гроза Третьего взял на себя обязанность удостовериться, что жена его кузена не будет искать комфорт и одобрение за пределами семьи. Не то чтобы для него это было какой-то тяготой, и, судя по его дневнику, он обожал своих дочерей. Всех четырех. Он даже женился на их матери после того, как Третий был убит, и завел еще пять. Занна собиралась разобраться, как были сделаны эти нычки, и могла ли девушка создать там новые: это место казалось идеальным для того, чтобы прятать ее собственные записи. Традиционно, и что было забавно, даже интимные фото ее Неба были традиционными. Те скетчбуки… У Хранителя Грозы Второго определенно был талант к штриховке и созданию контуров, и изображения обладали динамичной живостью, но Гроза Третьего, судя по всему, любил шпионить за людьми, занимающимися сексом, и документировать это. Особенно за его Небом и за внебрачными эскападами его коллег-Хранителей, хотя братья и сестры его Неба и их партнеры тоже не были упущены из виду. Гроза Третьего писал очень хорошее порно об очень реальных людях, дополненное анатомически точными иллюстрациями, которые наверняка были правдоподобными, но намного менее величественными, чем скетчи Грозы Второго, включая в обнаженном виде. Теперь девушка была уверена, что большая часть старых портретов донов Вонголы в Железном форте были действительно написаны Хранителем Грозы Второго: были видны общие черты со скетчбуками. Половина из того, что было написано Лампо, Хранителем Грозы Первого, было ежедневными мелочами и домашними сплетнями, чьих скрупулезных деталей было минимум пятнадцать дневников, прямо до того, какие гарниры предпочитали разные люди с какой едой в определенные дни. Остальное было поэзией: часто хлесткой, иногда болезненно эмоциональной, но всегда очень точно сформулированной, затрагивающей все личные темы. Читая между строк, она могла видеть его сумбурное и иногда разочарованное обожание его Неба, его полное агонии непонимание того, почему вышеупомянутое Небо его бросил, его в разной степени сложные отношения с коллегами-Хранителями и его абсолютное восхищение его женой. Занна даже не знала, что Лампо был женат, до того как прочитала эти стихи и записи в дневниках того периода. Затем Ария спросила ее мнение о какой-то недавней сплетне, так что девушка отложила в сторону свои мысли о тайной истории Вонголы и занялась подходяще несерьезной социализацией на весь остаток визита.***
Скуало потребовалась неделя, чтобы снова показаться в ее офисе после школы, и когда он это сделал, то явно до этого заскочил в Варию, чтобы переодеться и оставить свою школьную сумку до того, как прийти в Железный форт. — Как твои дела, Скуало? — спросила она, как только за мечником закрылась дверь. Подросток пожал плечами. — Ты знаешь, как это, — туманно сказал он, прошагал через комнату (игнорируя убийцу, растянувшегося на диване) и наклонился над ее столом, чтобы придвинуть к ней стопку документов. — Подпиши это для меня, пожалуйста. Занна приняла бумаги, встала и обошла стол, чтобы сесть на свободном диване. Ее коллега-Хранитель на секунду замялся, затем стащил притворяющегося спящим Дождя с другого дивана на пол. — Кыш, ты. Убийца ушел, несерьезно ворча о слишком чувствительных офицерах, и закрыл за собой дверь. Скуало плюхнулся на свежеосвобожденный диван и смотрел из-под своей неопрятной челки, как девушка читала, его поза была расслабленной, но тем не менее он сидел так, что была видна сохраняющаяся напряженность. Его Пламя было под жестким контролем, отчего его было еще сложнее читать, чем обычно, но тут скрывалась какая-то осторожность, и это ее волновало. Как будто мечник боялся ее расстроить. Это заставляло реагировать ее сигнализацию подростковой драмы: у Занзаса было несколько моментов, когда он думал, что сделал такие вещи, за что она его никогда не простит, и безусловно раздувал из мухи слона, но если офицер Дождя не скажет ей, в чем проблема, то Занна не сможет его убедительно успокоить. Вместо этого девушка сфокусировалась на документах. Бланк спортивного курса, дающий разрешение студенту от родителя или законного представителя не посещать уроки, а полноценно заниматься выбранным видом спорта. Школа отказывалась от всех устных опросов и оценивала деятельность ученика только через письменные работы до конца года, когда будет полноценный устный экзамен по каждому предмету. Дополнительные бланки отказа от этих индивидуальных экзаменов, так как финальный год школы включал экзамены на степень бакалавра, и в них была устная часть, которая заменяла индивидуальные тесты. Бланки, заявляющие, что вся отчетность по спортивным достижениям должна была храниться, чтобы школа могла удостовериться, что студент действительно посвящал свою энергию выбранному виду спорта, с местом, чтобы перечислить ссылки на дополнительные материалы. Скуало записал «искусство владения мечом, разные стили» в качестве своего выбранного вида спорта и скрупулезно заполнил все, что надо было заполнить, кроме места, куда надо было поставить ее подпись. Остальные бумаги вообще не были бланками: был сжатый сравнительный анализ демографии Варии по национальности, сопоставленный с демографией преступного мира по национальности, сравнительный анализ языков, на которых говорили варийцы (по дивизиям), сопоставленный с языками всего преступного мира, и шесть хорошо прописанных пунктов о том, почему Варии действительно надо было расширять вербовочную базу до глобального уровня. Теперь, когда подросток привык пользоваться правой рукой, его почерк стал приличным, но это было написано с помощью его нового протеза: наклон был в другую сторону, а буквы были значительно плавнее. Он также приводил отличные аргументы: Вонгола действовала в глобальном бизнесе, но Вария не была так широко распространена. Единственным варийцем, рожденным за пределами Европы, Северной Америки и Африки, был Луссурия, который был тайцем. Возможно, только наполовину тайцем (Занна никогда не слышала, чтобы он упоминал отца, только мать и различных теть), но это было не особо важно. — Значит, ты хочешь поехать в кругосветное путешествие, чтобы завербовать новых наемных убийц, чтобы Вария могла расширить свой диапазон, — сделала вывод Занна, заканчивая пробегать глазами документы, — и параллельно улучшить свои навыки мечника, сражаясь с людьми, которые используют разные стили. Скуало резко кивнул. — Это очень хорошая идея, — сказала ему девушка, постучав пальцем по страницам, — но, если ты сделаешь это только с одной командой поддержки, это займет у тебя больше года (возможно, два), а тебе надо вернуться сюда в мае для экзаменов. Так что мое предложение такое: чтобы убедить Занзаса на это согласиться, ты поговоришь с отделом разведки, чтобы выяснить места на планете, где преступный мир имеет сильное влияние, и посмотришь, как они отличаются от мест с их собственными традиционными стилями и школами меча. Затем, пока ты и сменяющиеся отряды будут путешествовать по местам, где живут мечники, отряд «Бессмертные» и другие отряды с квалифицированными вербовщиками в то же время могут объехать те места, где почти нет традиций владения мечом. Так вся затея займет в два раза меньше времени, и ты сможешь вернуться и сдать экзамены, не прерывая вербовку, а потом после выпуска сможешь продолжить изучать стили меча, не мешая процессу найма, если захочешь. Подросток задумчиво нахмурился. — Так выйдет лучше, — согласился он. Она отдала ему документы, все еще не подписанные. — Создай маршрут с черновыми набросками сроков, и я счастливо подпишу это для тебя. Организуй сравнительный анализ общих критериев набора, и я уверена, что босс позволит тебе использовать ресурсы Варии, чтобы все это устроить, и тебе не придется договариваться лично с Маммоном. Скуало взял бумаги рукой в перчатке и поднялся на ноги. — Спасибо, врой, — бросил он через плечо, выходя из комнаты. Это была удивительно лаконичная встреча. Однако, может, мечник просто нервничал, так как просил ее позволить ему пропустить все второе полугодие его последнего года, так что сегодня Занна была готова дать ему кредит доверия. Но если его поведение не изменится, то девушка будет вынуждена поговорить со своим Небом, Терой и Дождевой дивизией, чтобы она могла выпытать проблему. Возможно, ей даже придется поговорить с Дельфино, так как в последнее время пожилой мужчина проводил больше времени со своими внуками.***
— Это Сесилия Бьянки. Занна перевела взгляд со своего мужа на розововолосую тринадцатилетнюю девочку, которую он привел в ее новую гостиную, а потом снова посмотрела на него: — Тебе больше нельзя дразнить меня о том, что я привожу в дом лишних детей. Эта легкомысленная фраза, сказанная с невозмутимым выражением лица, заставила хихикнуть нервничающего подростка, что было значительным прогрессом по сравнению с предыдущим неловким переступанием с ноги на ногу и легкими следами слез на лице, которые намекали на недавний эмоциональный срыв. — Ты обедала? — спросила она, снова смотря на девочку. Подросток кивнула, бросила взгляд через плечо на Десятого Вонголу, который ухмыльнулся, глядя на нее сверху вниз. Румянец, расцветший на лице розововолосой, пока она быстро опустила глаза, свидетельствовал о том, что влюбленность полностью сформировалась и теперь бушевала. И это было вполне понятно: ее муж был великолепен. — Алессия Скарлатти примерно сейчас должна вернуться из школы, так что, если ты спустишься в главный вестибюль и попросишь персонал указать тебе на нее, когда она придет, она может объяснить, как у нас все устроено и представить тебя всем, — мягко сказала Занна. — Она также сможет помочь тебе решить, захочешь ли ты подготовиться, чтобы посещать школу. Алессия пойдет на пользу этой оранжерейной маленькой мафиозной принцессе, а человек, за которым надо было приглядывать, даст старшей девочке возможность быть немного более социальной, чем обычно. — Спасибо, донна Вонгола, — пробормотала Сесилия, склонила голову и выскользнула из комнаты, еще раз с восхищением осмотрев Занзаса с ног до головы, когда оказалась у него за спиной, прежде чем закрыть за собой дверь. — У тебя появилась маленькая поклонница, — сухо прокомментировала девушка. — Маленькая поклонница с Пламенем, которое не совсем чувствуется Ураганом, но и не похоже на что-то другое. Оно чувствовалось слишком… она не могла подобрать слово. Оно чувствовалось менее переменчивым, чем обычно чувствовалось Пламя, плотнее, тусклее и менее реактивным. Может быть, неохотным или, возможно, вялым. — Похожа на Ураган настолько, насколько Макото похож Небо, — просто ответил парень. — Разве Макото не латентный? Занна никогда не чувствовала от него ничего такого. — Нет. Недостаточно мощный и сдержанный, но не латентный — Эми латентная. Однако у обоих одинаковое Пламя, а Энма обладает большими резервами своей матери. — Так это что, жидкое состояние Пламени, когда наш тип Пламени — газообразное? — всплеснула руками девушка. — Понятия не имею, — радостно признался ее муж. — Собираюсь пригласить Макото и спросить. — Вот так просто? Занзас хохотнул, подошел к ней и потянул ее в уютное объятие. — Конечно, нет, — тепло сказал он. — Сесилию плохо тренировали: она автоматически вливает свое Пламя в еду, которую готовит. Но она также любит готовить, так что когда я скажу, что мы пригласили гостя на чай, она наверняка вызовется что-то приготовить. — И эту еду она случайно отравит своим талантом не-Пламени Урагана, — скептически сказала она. — У Макото активное Пламя — он заметит, — уверенно продолжил ее Небо. — Затем мы посмотрим, что он скажет. — В любом случае, ей определенно нужны надлежащие тренировки, — решила девушка, — дисциплина только поможет. Сесилии нужно было научиться компетентности и выдержке, так как подросток явно не осознавала, что ее Пламя было активным. Если это было тем, как розововолосая травила своего младшего брата, тогда она была активной больше двух лет, и переучивать ее будет той еще задачей. Плохие привычки были ужасными, и требовались колоссальные усилия, чтобы от них отучить: у нее было больше опыта в этой конкретной области из-за Грозовой дивизии, но ее Грозы не были оберегаемыми мафиозными дочерьми, переживающими проблемный пубертатный период, до безумия влюбленными в ее мужа. Это сделает все сложнее. — После того, как услышим, что скажет Макото. — Как пожелаешь, муж. Если Макото действительно знал, что это было за Пламя, тогда легенды будут очень полезными, особенно если окажется, что существует целый дополнительный спектр Пламени, соответствующий тому, с которым была знакома Занна. Что вполне могло было быть, так как это звучало правдоподобно. Одна из этих мыслей, чьи истоки девушка не могла полностью ухватить, однако она чувствовалась реально. Парень обхватил ее лицо ладонями и поцеловал. — Милая жена, — пробормотал он в перерыве, чтобы вдохнуть. — Диван? — Запри сначала дверь. Занятия в школе уже закончились, и она не хотела, чтобы кто-то из детей зашел и увидел, как они занимаются сексом. Или чтобы кто-то другой это сделал: Тера взял за привычку бессистемно навещать их, чтобы общаться, обниматься и просто существовать вместе на их пространстве, и Занна не хотела, чтобы наследник Суперби радостно и бесстыдно комментировал их сексуальную жизнь. Занзас бросил Изменение на дверь, она захлопнулась и замок защелкнулся. — Сейчас, пикси? — проурчал ее Небо, его руки скользнули вниз по ее позвоночнику и сжали ее бедра. Девушка начала расстегивать его китель: — Пожалуйста.***
Было четыре часа утра. Было слишком рано для этой херни. Но тупость явно не волновал режиме сна, и где-то какой-то придурок не думал, что дон и донна Вонгола, которые также были уровня Варии, были способны защитить себя и своих подопечных в их собственном доме. Убийцы также не учли, что спальные места для детей были обустроены в стиле дортуара, от двух до шести человек в комнате, и больше половины из них обладали активным Пламенем, и с ними два года нянчились высококвалифицированные варийцы, которые научили их интересным трюкам. Трое из злоумышленников остались алыми пятнами на стенах спальни, пав жертвами запаниковавших Витторе, для кого незнакомые незваные гости глубоко ночью означали иглы, пытки и убитых братьев и сестер. Еще двух тихо ликвидировал персонал, который, может, и не был уровня Варии, но все равно был значительно более умелым, чем большинство других наемных убийц могли даже надеяться. Еще трое подумали, что если Хранители дона Вонголы не спали в комнате, смежной с его спальней, то там не было ловушек — двое были мертвы, а последний наверняка мечтал об этом. Однако Занна хотела знать, чья это была гениальная идея, так что пока смерть ему не светила. — Говори. Парализованный и безногий скорее всего китаец свирепо посмотрел на нее снизу вверх и не вымолвил ни слова. У девушки не было на это терпения: ее уроки с Майномаем по Изменениям и их абстрактному применению дали ей новые и жуткие идеи о том, как применять укрепление, свойственное Пламени Грозы, и, кажется, сейчас было самое время, чтобы воплотить эти идеи в жизнь. Укрепление желания говорить, укрепление желания сказать правду, укрепление желания все раскрыть — «ты расскажешь мне, кто тебя послал». Он не мог крепиться и не подчиняться ей. Он заговорил. Он ничего не прятал. Он умер. Ее наблюдающий муж сделал несколько звонков, и появились медики, чтобы отвезти тело на вскрытие. Она вышла из комнаты, чтобы успокоить своих детей. Последний убийца попытался прикончить ее из теней, пока Занна шагала по коридору, и был быстро разорван на клочки.***
— Татуировка? — Традиция, — Занзас поднял взгляд от скетчбука. — Как у бабушки. Татуировки цветов на лице синьоры Вонгола действительно были весьма неприкрытыми. — У Девятого была татуировка? — Плечо — вот почему он всегда носил рубашки, — объяснил ее Небо. — Думал, это непрофессионально. — Но так как это была Традиция с большой буквы «Т», ему пришлось. Кто это начал? — Первый, — парень ей усмехнулся. — Предположительно, пошел и сделал ее вместе с Джи после того, как они решили заниматься вигилантизмом. — Никакие картины Первого не показывают татуировку, — задумчиво сказала девушка, — но только у Пятого совершенно очевидная татуировка на лице, как у твоей бабушки. — У Первого была на груди, — радостно сказал ей ее муж, — у Второго на предплечьях, у Третьего на бедре, у Четвертого на спине, у Пятого на лице, как ты и сказала, Шестой поставил себе одну маленькую на заднице, а татуировки Седьмого были на икрах. — Так что сделаешь ты, Десятый? Он лукаво ей улыбнулся: — Верхняя часть спины, думаю. Наверно, лопатка. — Есть какие-то правила, что это должно быть? — Не-а! — прощебетал Занзас. — Она даже ничего не должна значить, просто надо сделать наколку. — Тогда о чем ты думаешь? Ее Небо явно что-то запланировал, иначе не выглядел бы таким оживленным, и в его плане определенно была какая-то шутка, понятная только посвященным. Возможно, несколько таких шуток. — Пикси, — радостно ответил ей парень, — с зелеными крыльями-лезвиями. Для симпатичной пикси, которая сделала меня доном. Это. Это было. Это было правдой, что она сделала его доном, ее муж никогда бы этого не достиг, если бы Занна его не поддерживала, не напоминала быть благоразумным и отказывалась позволить ему пустить все псу под хвост, но как это произошло? Как девушка перешла от цели показать девятилетнему как наслаждаться жизнью до того, чтобы сделать его главой самой могущественной организации преступного мира? — Дыши, пикси. Она покорно схватила ртом воздух, моргнула несколько раз и уставилась на Занзаса. Который смотрел на нее с теплой, ироничной улыбкой. — Как мы до этого дошли? — спросила Занна, все еще чувствуя себя ошеломленной. Ее Небо отложил свой скетчбук, поднялся и потянул ее с ее собственного стула к себе на диван на колени. — Ты показала мне, что я представляю ценность, — пробормотал он в ее ухо, — что все представляют ценность. Я всегда хотел быть доном, но ты показала мне, что становление доном не о приобретении ценности, но о том, чтобы ценить других. Ты заставила меня хотеть этого ради семьи, а не только ради себя, — он хохотнул. — Затем ты показала мне, что кажущиеся непреодолимыми препятствия на моем пути легко уничтожаются маленькой сменой угла зрения и критическим мышлением. Может, я смог бы добиться этого без тебя, но я не был бы так полезен семье. Все еще лучше моих братьев, но не был бы лучшим. Это все благодаря тебе. — Ты выбрал быть лучшим, — напомнила ему девушка. — Я просто показала тебе, что было больше, к чему ты мог приложить усилия, чем то, что ты уже обнаружил. — Все равно не смог бы сделать это без тебя, драгоценная пикси, — ее муж поцеловал ее ухо. Она не могла полностью осознать, насколько сильно повлияла на жизнь Занзаса. Она даже не пыталась ничего менять, Занна просто хотела, чтобы этот настороженный колючий маленький мальчик знал, что он был ценным и его можно было любить за него самого, что ему не надо было менять себя, чтобы представлять ценность. Вот и все. — Уже придумал дизайн? — вместо этого спросила девушка, неуверенная, что думать насчет той другой темы. — Мгм, — согласился ее Небо, снова беря свой скетчбук и показывая ей грациозный обнаженный силуэт с зеленым контуром, и остроконечные крылья-лезвия, присоединенные к спине, тоже были зелеными, — думаю о том, чтобы набить ворона на другом плече. — Или я могу сделать татуировку ворона на своем плече, наверное. Парень прервался, откинув голову назад, чтобы мог посмотреть ей в глаза: — Ты это сделаешь? — Первый набил свою вместе со своей правой рукой, не так ли? Я не правая рука, но я твой первый Хранитель, — улыбнулась она, — и ты мой ворон. Это было сентиментально и романтично, но ей вроде как нравилась идея, несмотря на ее предыдущие чувства о татуировках, которые были примерно «симпатично, но не для меня». Ее муж очень демонстративно отложил скетчбук, обхватил ее лицо обеими ладонями и поцеловал ее, его язык ласкал ее и посылал мурашки по всему ее телу. Затем Занзас подтянул ее поближе, обхватив рукой ее плечи, и поцелуй превратился в страстный и пылкий, и Занна позволила затащить себя на него.***
Макото уже проинформировали, что его лучший клиент был его дальним кузеном (отряд «Гримм» сумели доказать связь), и он навещал их каждый раз, когда выезжал по делам, так что представить его Сесилии было меньше о том, чтобы что-то организовать, и больше о том, чтобы подождать, пока он приедет, что и произошло в первой неделе декабря. Эми и ее двое детей сейчас жили в снимаемой квартире в ближайшем к Железному форту городке (так как это было дешевле отелей в среднесрочной перспективе, и она и ее муж оба были сильно ориентированы на семью), и Энму и Мами обычно почти каждый день можно было найти бегающими с Тсуной и Витторе. Ни брат, ни сестра Козато не ходили в школу и обучались дома по японской школьной программе, но все Витторе говорили по-японски, и подопечные на полставки вкладывали много усилий в изучение языков, так как Тсуна был наполовину японцем, так что было очень мало проблем с коммуникацией, не считая обычных рисков с формулировками и пониманием. Девушка была почти полностью уверена, что Эми была беременна, но ничего не говорила, пока женщина сама не объявит. Это было ее тело и ее дело, а не Занны. Она также была уверена, что Эми навещала других родственников в Палермо, но женщина тактично не говорила им о Занзасе и наоборот, так как знала, что а) Занзаса взяли к себе родственники со стороны матери, когда тот был ребенком, а его биологического отца и близко не было, и б) как и почему он стал главой массивной бизнес-империи минуя двух намного более старших кузенов выглядели достаточно сомнительными, несмотря на то, что вышеупомянутые кузены явно не были против, что их дальний родственник подросткового возраста получил основную часть их наследства. Еще было «в», согласно которому Энрико умер в течение года после того, как Занзаса объявили наследников в обход него, несмотря на официальную историю, что это был несчастный случай, а они и близко не были рядом с ним, когда это произошло. Время делало это по умолчанию подозрительным, и не было недостатка в историях, ходящих по семье, о том, как сильно Занзас не ладил со своим самым старшим братом. Огромный старый дом и вездесущие люди в костюмах тоже выдавали с головой, как и все люди, зовущие его «Десятым», а не по имени. Орава детей, бегающая по округе, и ранее формальный газон, замененный на мозаику низкорослых луговых растений, немного смягчали картинку, но и то, и другое могли нести зловещий подтекст, если человек оказывался параноиком. Как и слухи, окружающие Вонголу в гражданской сфере: никто прямо не говорил «мафия», но большое количество предприятий, которыми владела это семья, и такое сильное влияние на местной социальной арене говорили сами за себя, правда. Все было, как отметила Сильвия Соаве, достаточно феодально. Однако ее Небо хотя бы реформировал Вонголу, чтобы вливать деньги на низовой уровень, а не ждать, пока прибыль просочится вниз, чего в любом случае никогда не происходило. Послеобеденный чай с семьей Козато принял очень интересный поворот после того, как Сесилия показалась со своим домашним печеньем, и не только потому что Фалько (как Камилло экспериментировал со своим именем, так как его свидетельство о рождении вообще-то говорило, что его имя «Фалько Камилло», и это означало то же самое, что и Хаято) мгновенно стал жуткого оттенка серо-зеленого и его начало рвать в мусорное ведро. Занна мгновенно пересекла комнату и стала, стоя на коленях, придерживать его волосы и успокаивающе поглаживать его спину, пока его тошнило. — Все хорошо, Фалько, тебе позволено реагировать. Все хорошо. Тебе больше никогда не придется есть готовку твоей сестры, не важно, что могут сказать тебе другие. Понял? Все хорошо. Ты в безопасности. Все хорошо. Девушка пропустила, что Макото сказал Сесилии, но как только Фалько опустошил свой желудок и прополоскал рот водой, он решил, что прижиматься к ней — это лучший способ избежать смотреть на кого-то, так что она отнесла его обратно на диван и позволила уткнуться себе в плечо, гладя его спину и тихонько напевая, пока ребенок трясся и рыдал в ее китель. Тсуна забрался к ней на колени рядом со своим безутешным и дрожащим Хранителем, Такеши уселся на диванном подлокотнике, чтобы мог похлопывать младшего мальчика по спине, а Натсуки вскарабкался на спинку дивана, предложив руку Мами и Энме, чтобы они все могли удобно усесться. Ее муж усадил Мами к себе на колени, прежде чем она могла упасть, затем подтащил Энму к ним, чтобы он тоже не свалился. Энма мгновенно встал с коленей и потянулся через Тсуну, чтобы погладить Фалько по голове. Занна позволила части своего внимания переключиться на разговор между Занзасом, его кузеном и розововолосым подростком, остальное оставалось на толпе детей, под которыми девушка теперь была похоронена. — Дар? — спросила Сесилия, звуча смутно восторженно, но также бросая полные тревоги взгляды на своего младшего брата. — Дар и ответственность, юная леди, — твердо сказал Макото, забирая у нее тарелку с теперь зловеще дымящимся печеньем и ставя ее на кофейный столик. — В конце концов, все дары надо тренировать и ответственно использовать. Я вижу, что кулинария — твоя страсть, и она пробуждает огонь в твоем сердце, но этот огонь легко может быть разрушительным, если мы не будет его регулировать. Тебе нужно держать свою страсть под контролем, чтобы не навредить другим. Печенье уже сочилось пурпурным, и в нем извивались личинки, как будто появившиеся благодаря самопроизвольному зарождению. Слабое Пламя, которое излучали эти печеньки, вызывало смутную тревогу, как и душащий слишком сладкий запах гнили. — Как и все другие виды Пламени, — прозаически сказал ее Небо, в его ладони на мгновение мелькнул оранжевый. — Но раньше не видел твой вид. Взгляд, которым Макото одарил ее мужа, был острым, но позабавленным: — Мы зовем их Пламенем Земли. Лес, Гора, Болото, Пустыня, Ущелье, Ледник — все сливаются в Землю. Сесилия, твое Пламя — это Пламя Болота, вызывающее ферментацию и разложение в том, к чему ты его применяешь. Значит, определенно аналог Пламени Неба, а также объяснение, почему оно изначально называется «небом». Метеорологические названия (с «Солнцем» посередине, как будто это было атмосферное явление) всегда казались Занне немного глупыми, но как половина более сложной системы они имели смысл. Сесилия была явно в ужасе: — Вся любовь и усилия, которые я вкладываю в мою кулинарию, заставляют ее гнить? И я внутри вся мерзкая и гниющая? — Много очень хорошей еды создается благодаря ферментации, — мгновенно сказал Занзас, — например, вино. И вообще весь алкоголь. — Йогурт, — давящим тоном добавил Макото, сердито посмотрев на ее Небо, — вот что я собирался предложить. Или хлеб: ему нужно легкое прикосновение. Также это Пламя очень полезно для уничтожения разливов химикатов, нефтяных пятен и других промышленных аварий, чтобы они не вредили окружающей среде. Ты можешь выращивать действительно великолепные цветы в компосте, созданию которого поспособствовало Пламя Болота, и нет ни одной причины, по которой ты не сможешь продолжать готовить, как только освоишь контроль, малышка. Тебе просто надо научиться держать себя в руках. — Я вся мерзкая внутри! — зарыдала Сесилия, и ей явно было плевать на все эти вещи. — Никто никогда меня не полюбит! Ее муж протянул руку и мягко потряс ее за плечо. — Пламя — это не то, чем ты являешься, — спокойно и твердо сказал он. — Пламя — это наследство и оружие, инструмент. Пламя — это то, как ты что-то делаешь. Ты Сесилия. Ты громкая, несмышленая и очень упрямая девочка, которая любит готовить и может использовать Пламя Болота. — Я не несмышленая! — И очень красивое Пламя, пурпурное. Никогда раньше не видел пурпурного. — Оно заставляет вещи гнить! — Мое сжигает все дотла, — парировал Занзас, отпуская ее, — у твоего хотя бы есть варианты применения, глупышка. Конечно, Гармония предлагала намного больше вариантов применения, чем Ярость, но Сесилии не надо было об этом знать. Розововолосая топнула ногой. — Ты глупый! — крикнула девочка, а потом покрылась алым румянцем, когда вспомнила, на кого она кричала. — Прости, — шепотом добавила подросток. — У меня есть тетя с Пламенем Болота, — просто сказал Макото, как будто этого маленького диалога вообще не происходило. — Она была бы рада научить своим трюкам маленькую милую итальянскую девочку, так как ни у кого из ее детей нет этого дара, а внуки слишком маленькие, чтобы знать, к чему у них есть склонности. И она также может научить тебя кулинарии. — Она приедет сюда? — спросила Занна поверх голов младших детей, которые к этому времени уже почти успокоились. Печенья сейчас были лужицей грязи на тарелке, окруженными личинками и другими насекомыми, они все излучали светло-пурпурное Пламя. — Нет: она очень старая и не любит покидать свой сад, — ответил Макото, взъерошив волосы Сесилии, заставив подростка пискнуть, пока она пыталась снова все пригладить. — Но я уверен, что как только эта юная леди разберется с основами, тогда она сможет вернуться сюда, и уроки могут продолжиться через письма, если девочка настолько будет скучать по дому. Однако регулярные визиты будут хорошей вещью: я знаю, тетушке Фони бывает одиноко сейчас, когда мои кузены съехали и завели свои семьи. «Фони» должно было быть сокращением от чего-то, но девушка не могла придумать, от чего. — Ты меня отсылаешь? — Сесилия выглядела несчастной. Занзас потыкал ее в нос, заставив Мами хихикнуть. — Моя семья, розочка. Я тоже хочу с ними встретиться, — он усмехнулся. — И я также хочу услышать, какие они. Девочка посветлела: — О, значит я могу быть как скаут для Десятого? Или шпион? — Дипломат, розочка, — поддразнил ее парень, дернув ее за прядь волос. — Думаешь, ты справишься на месяц или два? После Рождества, конечно. — Где живет Ваша старая тетушка? — спросила подросток, прикусив губу, но выглядела почти убежденной. — Япония, — просто сказал Макото. И вот так все решилось, более менее.***
Новый год принес свежие и интересные сложности, некоторые из которых были бы умилительными, если бы не были симптомами значительной травмы. — Я хочу сказать да! Но что если он хочет подсыпать мне наркотики в еду и вскрыть меня? Это не было обычной проблемой, с которой встречались родители подростков, когда их дочери мучились по поводу свиданий. — Или его родители, или другие родственники хотят меня вскрыть? — продолжила Риса, дергая себя за короткие кудряшки и дико искривляя рот. — Я хочу встречаться, и обниматься, и быть счастливой, как вы с Десятым, но так страшно начинать! Занна мягко потянула четырнадцатилетнюю (которая была уже почти такой же высокой, как и она сама) в объятия и поцеловала ее в макушку. — Ш-ш-ш, дорогая, ш-ш-ш, — успокаивающе сказала девушка. — Я могу проверить для тебя его биографию, — она хотела, чтобы все Витторе могли наслаждаться жизнью, и если проверки биографий помогут, то Занна сама заплатит за миссии. — Имена, сладкая? — Карло Лупо, — пробормотала Риса, обняв ее в ответ. — Спасибо, мама. — Ты можешь проверить еще Сару Тинторе, мама? — спросил Лука оттуда, где играл со своим завтраком. — И Марию Моро? — Джузеппе Риччио? — с надеждой попросил Мауро, потерев изогнутый шрам под глазом. — Сильвия и Оттавия Баглио? — спросила Россана, поднимая взгляд от своего тоста. — Не для свиданий, но я хочу сказать да, когда они пригласят меня к себе в следующий раз. О боже, кажется, у всех ее детей была такая проблема, а Занна и не заметила. — Напишите мне список всех, с кем хотите проводить время после школы, друзей или потенциальных партнеров для свиданий, и я полностью проверю их биографии, — твердо пообещала девушка. — Я не расскажу вам, что найду, но я скажу, есть ли, как я думаю, у человека, с которым вы хотите проводить время, скрытые мотивы, из-за которых он или она хочет проводить время с вами. Помимо «хочу узнать этого человека получше», конечно. На нее мгновенно навалилась толпа подростков и детей. Она, наверно, должна была предложить это и младшим, чтобы они автоматически не отказывались от предложений из-за страха за свою безопасность, сознательного или бессознательного. Занна была мафиозной донной, у нее были ресурсы и обязанность давать ее людям нормально оплачиваемую работу, а также у нее был родительский долг — помогать своим детям изучать имеющиеся у них варианты.***
Кампания по набору кадров в Варию шла… ну, она шла. Она также создала некоторые интересные эффекты домино и для внутренних вонгольских отношений, потому что Вария была ударным отрядом Вонголы, а специалисты по инфильтрации и информации всегда нервничали, когда настолько большая и могущественная организация как Вонгола решала усилить своих боевиков. Занзас называл это «расширением нашей клиентской базы» и «мы догоняем рынок», как будто это был естественный прогресс всех глобальных альянсов Девятого. Разве не все наши милые заграничные союзники хотят нанять Варию? Конечно, хотят: в конце концов, варийцы лучшие в том, что они делают. Раскручивание этого бизнес творило чудеса для увеличения количества и типа миссий, которые предлагались Варии, хотя это также заставляло всех либо учить больше языков, либо менять формации отрядов, чтобы максимизировать коллективное знание языков. На прошлой неделе девушка осознала, что вообще-то уже бегло разговаривала на девятнадцати языках (когда это случилось) и могла читать еще на шести. Ее муж наверняка намного опережал ее в этом плане, как и Туманная дивизия: среднее число языков, на которых бегло говорил средний Туман, было 32, а некоторые (например, Майномай) свободно владели почти 70. Ванхоуп* немного снижал среднее количество, потому что вообще не говорил, но он писал на восьми языках и знал языки жестов одиннадцати, что тоже считалось. Может, он понимал и до сорока языков, но не было никакого способа доказать беглость, так что их нельзя было добавить в его файл. *”Отчаяние» на фризском, прим. переводчика. Скуало все еще находился где-то на другой стороне планеты, что было странно. Она привыкла видеть его каждый день с редкими от трех до семи дней отлучками на миссии. Всю вторую половину января и первую половину февраля Занна продолжала ожидать, что мечник в любой момент войдет в дверь, со стуком бросит свой рюкзак на пол и начнет громко жаловаться о том, что учителя заставили его сделать в этот раз. Занзас тоже по нему скучал, девушка это видела. Тогда, в начале, была только она и ее Небо, но Скуало появился в их динамике четыре года назад, и они оба полностью привыкли к тому, что он был рядом. То, что его здесь не было… это как-то зудело, под кожей, там, где Занна не могла достать. Мечник должен был быть здесь. Регулярные визиты Теры не останавливали тоску по Скуало: два Дождя Суперби не были взаимозаменяемыми и на самом деле были очень разными людьми. Оба в равной степени любимыми, конечно, но по разным причинам. Только это был его выбор, и ему было почти семнадцать, так что мечник был достаточно взрослым, чтобы исследовать и пробовать разные вещи самостоятельно и для себя. Он вернется: ее Небо был его Небом, и Скуало абсолютно всецело был предан Занзасу. Однако было бы здорово, если бы мелодраматичный Дождь реально поддерживал связь: да, мечник присылал видео своих спаррингов с новыми рекрутами (да, девушка и ее муж смотрели каждое из них), но это… да кого она обманывала. В какой-то мере это было общением. Он присылал видео, Занзас писал письмо с критикой о том, как тот один раз поскользнулся на грязи, или запачкал волосы в крови, или неловко обращался с протезом, а Занна писала письма с советами хорошо бинтовать лодыжку (девушка видела, как она подвернулась) и напоминающие на самом деле спать и полноценно есть между работой над новыми движениями, офицер Дождя присылал еще видео, и процесс повторялся. Иногда ее письма были больше в стиле «что это было за движение, которое ты сделал, и как, черт возьми, это вообще работает», и Занна действительно хотела бы получить полноценный ответ на них, а не больше видео, в которых Скуало использовал те же движения против еще одного оппонента, но с другого угла. Да, они были полезными, но это был не разговор с ним и не его объяснения. Для девушки это было немного странно, это почти полностью одностороннее общение после нескольких лет болтовни мечника с ней или направленной на нее, так что ей никогда не надо было гадать, о чем он думал или что чувствовал. Она скучала по звуку его голоса, его абсолютной прямоте и тому, как он не лез за словом в карман. Беловолосый был ее близким другом, и хоть у нее было несколько таких людей, сейчас Занна видела их всех не так часто, как раньше. Или не так часто, как хотела бы. Ческо был чуть меньше занят, чем раньше, плюс девушка сейчас была донной, и благодаря этому иногда было действительно проще заставить его выделить время, чтобы поужинать с ней и Занзасом, но это были совершенно другие взаимоотношения и абсолютно другой человек. Ее отношения с Пантерой так же отличались, но сейчас он навещал ее чаще, чем кто-либо другой, так что реально у нее не было возможности по нему заскучать. Ее муж мог думать, что действовал незаметно, но это было не так. То, как он несколько раз в неделю поздно вечером приглашал Теру остаться и делал перерывы в работе, чтобы поговорить с Дельфино каждый раз, когда пронырливый старик приходил увидеться с внучкой, не было незаметным, даже если она, может быть, была одной из десяти, кто это замечал. Занна не была полностью уверена, что Скуало искал в этом его самоназначенном квесте, но надеялась, что, чем бы это ни было, он скоро это найдет и вернется домой. Его младшая сестра очень расстроится, если мечник пропустит ее день рождения, даже сильнее чем из-за того, что не виделась с ним на его день рождения.***
— Пожа-а-а-а-алуйста, мама Занна? Умоляющие щенячьи глазки наверняка были бы более эффективными, если бы девушка не знала свою орду маленьких монстров так хорошо. — Почему? А, они ожидали не вопрос, хорошо. — Потому что… — У Оттавии есть хомячок… — … щенок, и он умилительный, мама… — … хочу кошку, мама, поэтому… — Тихо! — громко потребовала она, резко махнув рукой перед грудью по горизонтальной линии. Шум мгновенно стих. — Итак, питомцы — это обязательство, — твердо сказала Занна, — и с ними намного сложнее, чем с растениями. Растения восстановятся, если вы на несколько дней забудете дать им попить, а питомцы нет. За питомцами также надо убирать, им надо есть и общаться, как малышам. Может, у ваших школьных друзей и есть дома питомцы, но о них, скорее всего, заботятся их родители, а у меня, честно, нет энергии на домашних животных, учитывая, что я должна воспитывать вас и присматривать за моей дивизией. Орда сдулась, сопровождаемая соответствующими звуковыми эффектами. — Однако, — продолжила девушка, — я готова купить вам несколько питомцев, не требующих больших усилий, для начала, чтобы они были вашими общими. Питомцев, которые в основном сами могут за собой проследить, как варийские кошки, но более добродушных и менее опасных. Варийские кошки были очень, очень опасными, будучи гибридами круга домашних и диких кошачьих, которых различные варийцы привезли с миссий за десятилетия и которые спаривались друг с другом, а еще на них по-разному влияли Пламенем. В отчетах был столбец «смерть из-за кошки», и каждый год хотя бы одна шестерка умудрялась добавиться в этот список. — У нас будут питомцы? — У нас будут питомцы! — Это будет щенок, мама? — Это будет обычная кошка, мама? — Скажи нам, мама! — Это будет сюрприз, — решительно заявила она, — и если вы решите, что их не хотите и не присоединитесь к их заботе, тогда вы не обязаны. Но если вы не будете помогать о них заботиться, я не смогу оценить вашу взрослость и готовность для заботы о более сложных питомцах. Другими словами, помогайте и узнавайте, в чем состоит владение домашним животным, и позже вы можете «дорасти» до котенка или щенка. — Да, мама, — пропел хор. — А теперь кыш, чтобы я могла все организовать. — Да, мама! — Люблю тебя, мама! Занна была почти уверена, что они точно не рассчитывали на тот вид домашних животных, о котором думала девушка, но надеялась, они понравятся достаточному количеству детей, чтобы захватить сердца остальных.***
— Курицы. — Да, муж. Лично она думала, что это было гениальной идее: они могли кормиться приятными луговыми травами, которыми садовники заменили газон после того, как Занна выразила свою нелюбовь к аккуратно подстриженной траве, жить в курятнике, и им не будет нужен дополнительный корм. Та порода, которая была у нее на уме, была спокойной, кроткой и достаточно маленькой, так что они будут не против, что дети будут их обнимать и носить на руках. Плюс они были готовы высиживать яйца, так что если они сильно понравятся кому-то из детей, то девушка сможет купить еще яиц, и отдать их уже имеющимся курам на высиживание. — Курицы-питомцы, — Занзас изумленно тряхнул головой. — Почему? — Потому что они хотят домашних животных, а я хочу начать учить ответственности, и я не собираюсь делать это так, как этому учился ты. Будучи вынужденным защищать человека под его опекой от родительской фигуры. — Собираешься угрожать им, что съешь их питомцев, если они не будут о них заботиться? — Лично я нет, но уверена, что кто-то это сделает: вот почему я хочу купить породу Силки. У них черное мясо, так что будет очень очевидно, что на тарелке, даже после того, как их ощипают и приготовят. Тогда дети могут быть уверенными, что их питомцы не превратились в ужин, и без того, чтобы каждый раз бегать на улицу и проверять. — Эти странные пушистые мини-курицы, которые бегают в птичнике старика Прицци? Бывший дон Прицци был птицеводом, и у него была обширная коллекция как на его обширных землях в целом, так и в его большом хорошо оборудованном птичнике. — Да, эти. Ее Небо широко улыбнулся: — Я за. Может, возьмем несколько гусиных яиц, как только курицы обживутся: будут хороши для безопасности. — Так же как луг хорош для безопасности? Оказалось, из-за постоянно меняющейся мозаики дюжин различных видов растений было намного, намного сложнее наложить убедительную иллюзию на открытое пространство между Железным фортом и линией деревьев, кто бы мог подумать? Занна хотела луг только потому, что зеленый газон хлебал воду как не в себя, а луговые травы были хороши для пчел, но все делали вид, как будто это было гениальным усовершенствованием безопасности, и многие другие доны меняли части своих газонов на полупустынные местные травы. Это забавляло как Теру, так и ее мужа, что доны шли в этом по ее стопам, хоть и совсем по другим причинам: девушка никогда не думала, что станет законодательницей мод. — Животные воспринимают мир по-другому, — протянул Занзас, — и гуси обладают развитым инстинктом защиты территории. — Если ты хочешь гусей, муж, я достану тебе гусей, — сухо сказала она. — Я уверена, кухня будет счастлива тратить меньше денег на яйца. — А еще гуси вкусные. — Мне придется познакомить самых младших с концепцией фермерства, не так ли, — это был не вопрос. Он ухмыльнулся: — Можем еще завести овцу или две, им понравятся луговые травы, и благодаря им все будет ровно подстриженным. — Давай сначала посмотрим, насколько хорошо они справятся с курицами, ладно? Не все сразу. Сбор яиц от птиц и их поедание будет хорошей отправной точкой хотя бы для самых младших детей: старшие уже знали, что предполагало фермерство. На территории Вонголы было много ферм, и больше половины детей в начальной школе Академии были из семей, которые регулярно выращивали дома птицу и кроликов на еду. — Буду чувствовать себя совсем как Боуи, гоняясь за курицами. Почему… о, «Лабиринт». Варийцы любили этот фильм, было так много игр с выпивкой. Витторе наверняка тоже увидят эту связь. Ну, это было неплохим способом сделать так, чтобы им понравились курицы… — Это делает королем гоблинов меня или тебя? — Бабушку, — с озорством решил ее Небо. — Определенно никогда не собирается вернуть детей: вот почему мы тоже сейчас живем здесь. Занна только рассмеялась, потому что это было правдой.***
Скуало не вернулся к ее дню рождения, что было ожидаемо, но все равно немного разочаровывало, несмотря на то, что он послал ей через сменившийся отряд очень классическую юкату со всеми аксессуарами к ней. Тот отряд был отрядом Кучисаке, что, вероятно, было причиной того, почему на ее прикроватной тумбочке красиво завернутые лежали иллюстрированный справочник по кинбаку и двенадцать разных мотков тонкой веревки, когда девушка проснулась на следующий день после ее дня рождения. Это был тот тип подарков, за дарение которого на публике Занзас стрелял в людей, и офицер Тумана была как бесстыже пронырливой, так и очень хороша в обхождении правил. Это не было публичным. Ее Небо сразу стащил эту книгу: скорее всего, ей не будет позволено читать ее самой, пока он не решит, что он о ней думает. И Занна не была против этого: девушка собиралась заниматься этим с ним, так что его мнение было важным. Скуало также не появился на дне рождения своей младшей сестры почти три недели спустя — выходные после очень маленькой вечеринки Дельфины девочка провела в полном тяжелом молчании, не отпуская юбку Занны, которую девушка специально надела, чтобы маленькой Суперби было за что цепляться, пока девочка ходила за ней хвостом. Занна написала офицеру Дождя по-настоящему гневное письмо за этот конкретный провал и дополнительно заплатила Маммону, чтобы письмо было немедленно доставлено с помощью Пламени, и оно попало во все больные места, как девушка и хотела, так как он появился в Железном форте меньше, чем через неделю, за десять дней до даты его первого экзамена. И это было хорошо, так как семилетняя абсолютно отказывалась признавать его существование первые четыре дня, а потом висла на нем, как мартышка, оставшиеся шесть, требуя, чтобы мечник рассказал ей обо всем. Она ни на секунду не упрекала в этом девочку, несмотря на то, что получала не больше получаса времени, чтобы самой поговорить со Скуало, обычно за едой, когда ей приходилось соревноваться со всеми остальными, которые хотели с ним поболтать. В конце концов, Занна была вынуждена выделить время для спарринга, на котором Дождь несколько раз ее разгромил, отругал за то, что позволила своим навыкам владения мечом ухудшиться в его отсутствие, а затем, после экзаменов, каждый день после обеда начал тренировать ее до смерти. Конечно, спарринги и тренировки не позволяли много разговаривать кроме того, что требовалось для обучения движениям (плюс неизбежные креативные ругательства), но это было в какой-то мере общением, и девушка смогла хорошо прочувствовать своего коллегу-Хранителя в это их личное время. Он все еще из-за чего-то нервничал, несмотря на то, что явно чувствовал себя более уверенно в своем теле и еще лучше отточил свои навыки, и его фокусировка была более пристальной. Она не лезла выпытывать и вместо этого говорила о том, как все по нему скучали (кроме шестерок, которые были счастливы быть свободными от его тяжелого режима тренировок) и о различных маленьких семейных вещах, которые произошли в его отсутствие. Причина покупки куриц (которые оказались удивительно популярными среди как детей, так и варийцев) заставила его фыркнуть, но мечник в голос рассмеялся, когда Занна призналась, что заставила охрану добавить дополнительный слой защиты к Железному форту, чтобы помешать различным наемным убийцам пытаться унести с собой новых питомцев детей. — Я сказала им купить себе собственных куриц, — радостно продолжила девушка, как только офицер Дождя перестал гоготать, — и некоторые из них реально так и сделали, хотя как они сдерживают кошек, я не представляю. Скорее всего, там происходит гонка вооружений, так как некоторые кошки достаточно умны, чтобы обойти Туманные ловушки. Хотя было вполне возможно, что куриц Изменили, чтобы вокруг них были поля, отпугивающие кошек. — Курицы, — прыснул Скуало, все еще держась за свой живот, — черт, это уморительно, врой. И так охрененно по-варийски: пушистые курицы! Ассоциации с «Лабиринтом» очевидно крутились у него на уме. — Я знаю, — широко улыбнулась она. Варийцы были нелепыми и фантастическими в том, какими безумными они были. — Однако Занзас мечтает о гусях, так что я подарю ему несколько на его день рождения. Семнадцатилетний так сильно расхохотался, что даже упал на нее и обхватил рукой ее плечи, сипя и хватая ртом воздух. Это был чудесный конец недели. Занна была менее счастлива узнать, что он снова свалил в следующий вторник. Ее Небо тоже был не слишком впечатлен, несмотря на то, что Дождь высказал свои оправдания и извинения ему в лицо, ссылаясь на целый список других мечников, о которых он слышал во время своей четырехмесячной поездки, которых хотел найти и с кем хотел сразиться. — Это чувствуется как что-то личное, спутанное с Пламенным моментом, — несчастливо сказала девушка своему мужу в тот вечер. — Хм? Да, он тоже не был доволен этим развитием событий, если соскальзывал в невербальные ответы. — Ты знаешь, как Скуало всегда с большой страстью сосредотачивался на том, чтобы получить точно то, что он хочет? Ну, эта ситуация не чувствуется достаточно организованной, чтобы быть подобным, — сказала она, подбирая слова, чтобы выразить свое беспокойство. — Так что либо это замещение, либо он наткнулся на одну из этих фиксаци, к которым склонны Пламенные, о которых меня по отдельности предупреждали и Тесла, и Тера. Возможно, оба варианта сразу, так как они подпитывают друг друга. Занна все еще чувствовала, как будто пропускала что-то важное, но это примерно определяло очертания проблемы. Фиксации были «все знают, что…» обобщениями, которые стали стереотипами, как Ураганы становятся упертыми и не замечают ничего вокруг, Облака видят какие-то вещи как свою территорию и становятся ей одержимы, а Туманы лгут абсолютно обо всем. Они не были повсеместными, но были достаточно распространенными, особенно если рассматриваемый Пламенный сомневался в себе или не контролировал свою жизнь, и эти стереотипы были таким вездесущими, что Вонгола считала подобное поведение «нормальным» и «ожидаемым», несмотря на то, что это были симптомы стресса. Но опять, счастливые и довольные люди изначальное не пробуждали свое Пламя. Что было иронично, Вария была полна людей, которые вообще не соответствовали стереотипам. Стереотипа о Грозах не существовало, потому что мафиозные тренировки ограничивали всех до отстающих зомби, но варийцы заметили, что воспитанные гражданскими Грозы в состоянии стресса становились спонтанными и импульсивными, как и люди с сильным вторым Пламенем Грозы. Однако у Гроз с промытыми мозгами это часто проявлялось в суицидальных наклонностях. Потому что промывание мозгов обычно убирало такие вещи, как продуманность и понимание собственного эмоционального состояния. Занзас задумчиво хмыкнул. — Замещение подходит, — в конце концов признал он, — наслаждается жизнью, но сильно не задумывается. Сильно не задумывался, — ее Небо поправил себя, — но начал это делать ближе к концу своего приезда. Затем внезапно уехал. Повисла тишина, пока они оба это обдумывали. — Не вытащит свою голову из задницы к Рождеству, притащу его назад, — твердо решил парень — Мой Дождь: для чего, он думает, я рядом? Последнее предложение было едва слышным ворчанием, так что, скорее всего, было риторическим. Следовательно, девушка ничего не ответила. — Мне уже можно прочитать мою книгу, которую мне подарили? — Скоро, пикси, — пообещал ее муж, ухмыляясь более радостно на смену темы. — Нашел несколько вещей, которые хотел бы с тобой попробовать.***
Снова пришло лето, и Железный форт не был таким же прохладным, как штаб-квартира Варии, что хоть и было приятно зимой, но будет просто ужасно с приходом августа. Но прямо сейчас она пыталась об этом не думать, поэтому Занна лежала на животе рядом с диваном в ее очень милой гостиной и читала последнюю вышедшую книгу Пратчетта «Патриот». Что было слегка сюрреалистичным опытом, так как девушка помнила, что читала ее раньше, несмотря на то, что книга в ее руках была совершенно новой. Это было самым убедительным доказательством того, что ее воспоминания были из очень похожей параллельной вселенной (и что та параллельная вселенная действительно существовала), и это было странно некомфортно. Не все ее воспоминания были приятными, и она какое-то время задавалась вопросом об этике убийства людей за то, что они, скорее всего, сделают, но чего пока не сделали. Нет, Занна знала, что сказала бы этика по этому поводу: ей просто было интересно, насколько сильно она была готова пожертвовать своей душой в этом случае. Может, сделать это миссией по установлению фактов? В случае, если в этой вселенной эти вещи отличаются, а не являются схожими, так как девушка была по большей части уверена, что в ее старых воспоминаниях не было радужных мафиозных огней? Плюс возобновляемая энергия. Мафии это очень понравится, так как это увеличивало независимость от внешних источников энергии (что также было способом, по которому их могли отследить власти) и было тем, что они могли продать на вес золота. Занна поговорит об этом с Занзасом и узнает, готов ли был тот добавить это в задачи НИОКР. Быть Десятым означало решать, сколько он был готов заплатить ученым Вонголы, чтобы они что-то изучали, и сейчас у них было мало чего на повестке, не считая мобильных телефонов, протезов с сочленениями, которые бы отвечали на импульсы нервной системы пользователя, и лекарств, которые бы надежно работали на Пламенных, и последнее было продолжающейся вещью, которую непрерывно финансировали Восьмая и Девятый сразу после окончания Второй мировой войны. Лучшие установки для сжигания отходов, чтобы отфильтровывать все летучие вещества и перерабатывать тепло для выработки электроэнергии, также могли быть достойными того, чтобы их изучать, с учетом того, что многие мафиозные организации занимались утилизацией отходов по различным практическим деловым причинам. Ей определенно надо было составить список. Однако сначала книга. — Хорошая книга, сладкая? Девушка мгновенно подняла взгляд: — Привет, Лусс. Да, очень. И очень пронзительная: кажется, главные темы война и расизм. В книгах Пратчетта всегда красной нитью проходили злободневные темы, и эта не стеснялась в выражениях. — Ух ты, тогда, может, тоже себе ее куплю, — заметил Солнце, облокотившись на спинку дивана и положив руку на ее шею. Она не среагировала на покалывание Пламени, скользувшего ей под кожу: ее коллега-Хранитель волновался, так что позволять ему (нет, ей, сегодня определенно ей) проверять ее физическое состояние каждый раз, когда Занна оказывалась на расстоянии вытянутой руки, было совсем не трудно ради спокойствия ее друга. — Так как твои дела, сладкая? — лениво спросила Луссурия, ее пальцы скользнули, чтобы потянуть за выпавшие вьющиеся пряди у шеи, ниже заколки, которая держала большую часть ее волос. — Очень наслаждаюсь замужеством, — садясь ровно, просто ответила девушка, — и никак не могу поверить, что прошло уже полгода, — не то чтобы что-то сильно изменилось кроме того, что Занзас начал звать ее «женой» вдобавок к «пикси». — Присаживайся и расскажи мне, чем ты занималась в последнее время, кроме документации и смягчения последствий от продолжающихся проблем со здоровьем у Витторе. Солнце послушно присоединилась к ней на диване, села вплотную, обернула руку вокруг ее плеч, и они прижались друг к другу. — Эти дети просто прелесть, сахарок, — вздохнула младшая девушка, — особенно крохи. Нет еще даже пяти и такие милые! Я хочу пищать, обниматься с ними и никогда их не отпускать, — Лусс вздохнула. — Я выявила несколько проблем системного характера у шестилетних, для лечения которых нужно будет либо обычное пробуждение Пламени или лекарства, но так как они дети и большинство из них уже Пламенные, я бы пока предложила лечение Пламенем. Они могут перерасти эти проблемы, но если нет, мы переключимся на таблетки, как только они перестанут расти. Однако некоторым из них понадобятся операции, и чем скорее, тем лучше. — Кому? Убедить Витторе в необходимости хирургического вмешательства будет невероятно тяжело. — Туллио, Трине и Роби, — ответила офицер Солнца, лениво чертя какие-то фигуры на плече Занны. — Разные проблемы: у Туллио вторичный синдром Бадда-Киари, при котором печеночные вены блокируются и кровь не может течь надлежащим образом. Это связано с экспериментальными процедурами, через которые он прошел, и это можно исправить, но только если мы разрежем его и вытащим доброкачественные опухоли из его живота. У Трины добавочная селезенка, которая доросла до того же размера, что и ее изначальная, и к ней прилипли ее другие органы, конкретно кишечник и левый яичник, так что нам надо ее вырезать. Если бы ее биологический пол был мужской, я бы, может, ее и оставила, но с женской репродуктивной системой и так уже много чего может пойти не так и без добавления дополнительных факторов. Я не хочу отправлять ее на экстренную операцию из-за перекрута яичника, потому что эта добавочная селезенка слишком сильно нагрузила соединительную ткань. У Роби шейные ребра, которые давят на ее нервы по мере их окостенения, и их нужно убрать, прежде чем у нее разовьется синдром торакального выхода. Иначе говоря, защемление нервов — очень болезненно. Занна поняла, может быть, половину технической терминологии, но знала, что Лусс не предлагала бы провести операции на Витторе, если бы это не было для них жизненно необходимо. — Мы проведем встречу с ними и со старшими детьми, чтобы все объяснить, с диаграммами и подобным, так что ты сможешь показать им, что надо сделать и почему, — успокаивающе сказала она, плотнее прижавшись к своему коллеге-Хранителю, — потом мы можем обсудить их страхи, убедимся, что они знают, что будет происходить на каждом этапе, и в конце разговора они будут успокоенными и уверенными. — Такая оптимистичная, дорогая, — Лусс вздохнула в ее волосы, поцеловав ее в макушку. — Мы уверены и оптимистичны, что дети к нам прислушаются и будут также уверены и оптимистичны, — твердо сказала Занна, потянувшись, чтобы поцеловать Солнце в щеку. — Ты фантастический доктор, и в медицинском крыле Вонголы работают отличные хирурги — все будет хорошо. — Ты мне льстишь, — вздохнула Солнце, но можно было слышать, как она улыбалась. — Так как у вас дела с Дино? — спросила она, меняя тему. — О-о, мы будет болтать о девичьем? Ты поделишься пикантными подробностями о том, чем вы занимались с твоим очень сексуальным мужем? — видимо оживившись, присвистнула Луссурия. — Я могла бы, — признала Занна, — но сначала я очень хочу услышать о вас с Дино, так как он явно более расслаблен и чувствует себя более комфортно в своем теле, чем это было год назад. Из-за того, что Скуало уехал, она намного реже видела Дино, но она несколько раз встретилась с ним, когда навещала Ческо, и он выглядел очень хорошо. И намного более уверенным. — О, все было чудесно, сладкая: мы обсудили, что нам нравится, и он был намного более открытым к моим предложениям, — счастливо сказала офицер Солнца. — Я возила его по разным местам, чтобы встречать новых людей, и он такое сокровище, ты даже не представляешь, мне так повезло. И сейчас он настолько более уверенный и также на самом деле спрашивает меня о вещах, которые хочет попробовать, это чудесно, — она ухмыльнулась, — и конечно секс фантастический. Я такая избалованная. Он просто такой усердный, внимательный и эмоциональный. — И такой симпатичный, — лукаво добавила Занна. — М-м, весь яркий, золотистый и с такими восхитительными мускулами, — вздохнув, согласилась Лусс. — Не крупными, но приятно твердыми, с достаточной мягкостью сверху, чтобы было удобно обнимать. Его так здорово обнимать, Эльф, это потрясающе. А еще у него замечательные руки и он потрясающе целуется. Солнце снова вздохнула, ее ресницы затрепетали. — Ну, Занзас более худощавый, чем мягкий, но это не останавливает его от обнимашек, — с весельем сказала Занна, — он всегда прикасается ко мне, держит меня и целует, но в то же время все равно прислушивается ко мне, когда я хочу, чтобы меня не трогали, и всегда проверяет, чтобы я знала, что он нормально относится к тому, чего бы я ни захотела. Когда не объясняет мне, что хочет в плане кинков, что недавно начало включать веревки и узлы. Та книга, которую ей подарила Кучисаке, оказалась очень интересным чтивом. И практические аспекты тоже были приятными. — О, правда? Я слышала, Кучисаке подарила тебе достаточно дерзкий приватный подарок, но я не представляла, что он так хорошо зашел, — радостно сказала Луссурия. — Расскажи мне больше, сладкая! Я всегда считала, что вкусы босса довольно ванильные. — Может, по твоим стандартам, — беззлобно поддразнила Занна, — но мне нравятся «сессии» даже меньше, чем ему, что, парадоксально, кажется, заставляет его еще сильнее хотеть уговорить меня попробовать на нем новые и интересные вещи. — Контроль, дорогая, — тепло напомнила ей офицер Солнца, легонько ткнув ее в нос. — Ты не давишь на него: что правда логично, учитывая все вещи. Еще одна причина, по которой у нас с ним ничего бы не получилось, но ты идеально его уравновешиваешь. С тобой он может зайти ровно настолько далеко, насколько захочет, и быть уверенным, что ты ничем его не ошарашишь, что, честно говоря, я сделала несколько раз. В тот период ему это нравилось, но это явно не подошло ему в долгосрочной перспективе, — Лусс вздохнула. — Ох, ну, нам было здорово, пока это длилось. — И дало ему хорошее представление о том, что ему нравится, что помогло нам, так как он был уверен в своих вкусах, чтобы я могла их удовлетворить, — призналась Занна. — Иначе все было бы более неловким. Ей не было бы комфортно кому-то помогать с его или ее первым экспериментом с бондажом, и понимание Занзаса того, чего он хотел, позволило намного проще подхватить его на полпути. — Рада это слышать, сладкая. Если вам двоим когда-нибудь понадобится совет, я рядом, — проворковала Солнце, громко чмокнув ее в щеку. — Захотите немного помощи, пробуя что-то новое, я не против протянуть руку помощи: все для нашего восхитительного Неба и для тебя, сахарок. — Я запомню, — легко согласилась Занна. — Есть планы на лето? — Ты имеешь в виду, кроме того, чтобы разбираться с дизайном новой униформы, дорогая? Я запланировала отпуск с моей милой маленькой печенькой (в одном из домов, принадлежащих его семье), который, как мы надеемся, будет достаточно приватным, чтобы немного поэкспериментировать. Также будет медицинская конференция по иммунологии, которую я хочу посетить, и несколько других вещей. Что насчет тебя? — Вонгола полностью останавливает свою работу в августе, — с иронией сказала девушка, — так что мы, скорее всего, либо отправимся в отпуск на большую часть месяца или переедем обратно в Варию, так как сейчас у нас больше иностранных контрактов, и я знаю, мой муж хочет немного поработать в поле. Возможно, сделаем и то, и другое: неделя отпуска с детьми, чтобы они чувствовали себя окруженным заботой и любовью, а затем две недели в Варии. Я наверняка потрачу большую часть времени спя на полу и почти без одежды, как обычно. — Это звучит достаточно здорово, дорогая, — тихо признала ее подруга. — Мы скучали по тебе, знаешь: да, мы могли навещать тебя в любой момент и все такое, но в том, что ты постоянно рядом, есть определенный шарм, которого не было в прошлом году, даже если ты приезжала на несколько дней в неделю, чтобы оставаться в курсе всего. — Ну, следующая большая вещь в моем списке дел — это подарить Десятому наследника, — тихонько призналась Занна, — чем, скорее всего, мы начнем заниматься осенью, учитывая, что децентрализация и реформы в различных областях идут так хорошо. Конечно, не все шло как по маслу, но готовность Занзаса бросить варицев на его более устойчивые проблемы сотворила чудеса (хотя пока он не делал ничего больше, чем напоминал людям, что это было вариантом), и его последователи в семье стали еще более фанатично преданными, чем раньше. Девушка не была уверена когда или как это произошло. — О, вау, ты с детьми, — встрепенулась Луссурия, засияв от удовольствия. — Не могу дождаться! Ставлю на то, что они будут великолепны, твоя прекрасная кожа и глаза босса, или, может, его кожа и твои изящные скулы. Я хочу сказать, он безумно сексуальный, и никто не может этого отрицать, но в твоем лице есть что-то, что говорит об аристократизме, знаешь? — она взяла Занну за подбородок и аккуратно повернула ее голову в одну и в другую стороны. — И твои улыбки такие живые и теплые: когда улыбается босс, больше мурашки бегут по коже, чем успокаиваешься, — Солнце сделала паузу, — и сколько вы хотите детей? — Понятия не имею, — честно призналась Занна. — Начнем с одного, затем посмотрим, как пойдет. Вообще, это же зависит и от детей и их потребностей. Девушка никогда не считала свою внешность особенно аристократичной: в основном она выглядела иностранкой, благодаря чему вписывалась в Варию, где больше половины членов не являлись итальянцами. Ее нос тоже не был особо классическим, даже если ее скулы и лоб могли считаться аристократичными. — Верно подмечено, кексик. Ну, я думаю, я подожду и посмотрю, как и все остальные, — вздохнула офицер Солнца (и Хранитель Солнца Вонголы), отпустив лицо Занны, чтобы поправить свои очки одним пальцем. — Ну, если это произойдет, я советую легкое ослабление тренировочного режима, так как тебе надо будет набрать немного больше веса. Также немного больше разнообразия в плане свежей еды, чтобы получить все необходимые витамины и минералы — я дам кухне знать. — Спасибо, Лусс. Занна сама об этом задумывалась. — Всегда пожалуйста, сладкая: я здесь именно для этого. — Плюс предоставлять мне непристойные сплетни. — Конечно! Хочешь услышать о том, что в последнее время творили наши милые дегенераты без твоего любящего присмотра? Занна улыбнулась: — Определенно.***
Сначала девушка услышала хихиканье. Она распласталась на диване в офисе покоев в Варии в льняной рубашке и крохотных шортиках, пытаясь не двигаться и удержать ускользающий сон. Они все были здесь уже неделю, и ее муж отправился на миссию после третьего дня, так что Занна отдыхала не столько, сколько хотела бы. Жара не помогала, но девушка могла повесить везде свои Изменения: тихая комната, два спортзала и главный зал для завтраков были достаточными, и Скуало уже жаловался, что она баловала шестерок. Было достаточно сложно определить детей по хихиканью, особенно когда у тебя их было больше тридцати (всем подопечным на полставки было запрещено приходить в Варию, так что всего тридцать, а не почти семьдесят), но этот конкретный смешок не принадлежал никому из ее детей: это была Мами, средний ребенок Макото и Эми. В последнее время Эми часто оставляла детей с ней и Заном из-за того, что надо было заботиться о малыше Сене и было так жарко. Будучи латентными, никто из детей Козато не рисковал запутаться в различных Пламенных ловушках, которыми была усыпана штаб-квартира Варии, хотя старый «детский этаж» был все еще по большей части свободен от таких вещей и стоял пустым и неиспользованным с тех пор, как все они съехали прошлой осенью. Конечно, были и другие физические ловушки, но Тсуна и его Хранители ходили с их «кузенами» как приклеенные, и оба Энма и Мами научились лучше уклоняться. Однако хихиканье намекало на то, что затевалась какая-то шалость. Хотела ли она об этом знать? Как-то не очень. Это, скорее всего, было безвредным (буллинг был больной темой для Тсуны, и он не позволит Натсуки или Фалько сделать что-то, что перешло бы границу и стало случайной жестокостью), и было маловероятно, что это включало в себя какие-либо постоянные изменения. Так что Занна могла игнорировать хихиканье и не двигаться. Девушка почувствовала слабое трепетание Пламени, и за дверью ее офиса раздался пораженный русский мат, и хихиканье превратилось в громогласный хохот. Чем бы это ни было, это заставило ругаться взрослого варийца и абсолютно забавляло детей препубертатного возраста. Это… это был короткий список — она не могла ничего придумать. Жара была только одной из причин, почему ей было тяжело шевелить мозгами. Через несколько минут появилась еще одна вспышка другого Пламени и более ошарашенная брань, в этот раз на баскском. Затем раздалось высокое полное удовольствия воркование, и хихиканье быстро стихло, сопровождаемое топотом бегущих ног: значит, это было что-то удивляющее, но умилительное, и Варийские леди это обнаружили. Ну, удачи детям найти место, чтобы спрятаться, если они не хотели, чтобы их затискали. Занна повернулась на бок и попыталась на самом деле отдохнуть. Может, если она откроет балконную дверь, это поможет, если оставить жалюзи закрытыми?***
Она проснулась, сразу почувствовала Пламя ее Неба и услышала еще более счастливое хихиканье, в этот раз в ее комнате. Открыв глаза, Занна бессмысленно заморгала, глядя на шесть черноволосых человечков, всех бегающих и подпрыгивающих на носочках, широко улыбаясь ее мужу, который улыбался им в ответ и ерошил их волосы, когда они оказывались рядом с ним. Фалько выглядел по-драматичному прозрачно бледным с черными волосами, а Тсуна казался еще большим японцем, чем обычно, Такеши, конечно, не изменился, а цвет лица Натсуки казался землистым, и он выглядел недомогающим, но Энма и Мами выглядели так, как будто могли бы быть младшими братом и сестрой Занзаса. Или, возможно, его внебрачными детьми, зачатыми в раннем подростковом возрасте, если бы очевидец не знал, что ее Небу не было еще и девятнадцати, несмотря на то, что сейчас он выглядел старше нее: парень мог сойти за двадцатичетырехлетнего. Сама девушка, с другой стороны, выглядела точно так же, как и когда ей было семнадцать, что раздражало, так как от нее все еще требовали документы, несмотря на то, что ей было двадцать два, а у него ничего не спрашивали с тех пор, когда ему было шестнадцать. Из-за того, что он закончил школу в четырнадцать, удивительно большая часть вонгольского Альянса предполагала, что Занзас был на четыре года старше, чем на самом деле. Ее Небо, конечно, пользовался этим заблуждением, так как то, что люди думали, что ему было двадцать два, означало, что они воспринимали его более серьезно, чем это было бы, если бы они знали, что ему было только восемнадцать. Парень был гениальным восемнадцатилетним и созревшей личностью, конечно, но эйджизм в мафии жил и здравствовал вместе со всеми другими видами «измов». Конкретно Мами выглядела невероятно похоже на ее мужа не только по цвету глаз, но и по их форме, и собранные назад черные волосы привлекали внимание к тому, что у них были одинаковая линия роста волос, лоб и скулы, хотя у Занзаса были более острые скулы и четкий овал лица, так как он давно потерял весь свой детский жирок. Это заставило ее задуматься, насколько близким родственником ее Небу была Эми, потому что она была тем родителем, от кого девочка унаследовала эти черты лица. Она знала, что Макото и Эми были кузенами (вроде бы пятиюродными), но ее муж был троюродным братом Макото, а также его семиюродным братом по другой линии, так что вполне возможно существовала и более близкая связь с родней Эми. — Откуда у тебя появилась эта дочь, ворон? — дразнящим голосом спросила Занна. — Нашел ее на крыльце, — лаконично ответил Занзас, снова потрепав волосы Мами, и семилетняя захихикала. — Я не его дочь, — все еще хихикая, заговорила девочка. — Натсуки пробовал Изменения волос, и мы захотели присоединиться! — Потом вы заметили, насколько сильно похоже на своего кузена вы выглядете с черными волосами, и решили удивлять людей, — предположила девушка, вспомнив ранние пораженные ругательства. — Ага! — просияв и счастливо подпрыгнув на месте, согласилась Мами. — Все делали очень смешные лица, и некоторые говорили много плохих слов! — Плохих слов? — сухим тоном повторил ее Небо. Энма поднял взгляд на босса Варии, его глаза были большими и серьезными. — Всегда можно определить, когда кто-то говорит плохое слово, — с крохотной улыбкой сказал обычно красноволосый мальчик, — даже когда не знаешь языка. — Истинная правда, — заговорщически согласилась Занна, садясь прямо на диване. — Есть что-то в тоне и согласных, да? — Во множестве ругательств есть звук «к», — благожелательно подтвердил Натсуки, в его глазах плясали подавляемые черти. — Значит повеселились, терроризируя моих миньонов? — спросил ее муж, его глаза блестели удовольствием. — Ага! — радостным голосом согласился Такеши. — Надо будет как-нибудь еще раз так сделать! Может, в следующий раз в Железном форте! Девушка хохотнула от идеи. Это определенно вызовет множество искренних реакций от старшего поколения, хотя, конечно, поползет гигантское количество сплетен, из-за чего Эми, возможно, будет некомфортно. — Я думаю, вы должны получить разрешение вашей мамы, прежде чем делать что-то подобное, — с улыбкой сказала она. — Что если она не хочет, чтобы люди думали, что вы можете быть детьми моего мужа? — Но мы слишком взрослые! — напомнил Энма. — Взрослые иногда тупицы, — глубокомысленно сказал Тсуна. — Но это было весело, и у нас есть много фотографий! Серт одолжил одну из камер Занны, чтобы в этом удостовериться! — Тогда я жду не дождусь, чтобы увидеть фотокопии, — сдаваясь перед неизбежным, сказала Занна. Скорее всего, это был один из автоматических фотоаппаратов, которые девушка оставила в офицерском офисе как общую собственность дивизии, но ее Грозы считали, что каждая камера в штаб-квартире принадлежала ей, если только кто-то другой прямо не заявлял об обратном. — Несколько фото со мной в кадре, — сказал ей Занзас, — поймали меня на крыльце, а потом захотели такие, где все позируют, в добавок к быстро сделанным. Ну, это было тем, что она очень хотела бы увидеть. — Дети, вы повеселились с моим мужем, так что вы можете разбежаться и позволить нам поговорить вдвоем? — Да, Занна, — мгновенно согласился Тсуна, схватив Натсуки и Такеши (двух неисправимых озорников) за рукава, и потащил обоих за порог, Фалько последовал за ним по пятам, а Энма и Мами шли в хвосте группы, держась за руки, и Мами все еще счастливо хихикала. — Итак, как все прошло? — спросила Занна, как только за детьми закрылась дверь. — Спокойно, — ответил ее Небо, усаживаясь на кофейном столике и стягивая ботинки, китель и галстук. — Смогу включить больше миссий в график сейчас, когда я делегирую. — Не больше двух в месяц, пожалуйста, и не больше чем на четыре дня подряд, — тихо попросила она. — Я по тебе скучала. Его ухмылка смягчилась, взгляд был теплым и любящим: — Тоже скучал по тебе, пикси: спалось не так хорошо. — Мне тоже, из-за чего у нас обоих будут проблемы, если тебе когда-либо придется уехать на несколько недель на переговоры между семьями, как иногда это делал Девятый, или если случится что-то срочное, — признала Занна, немного злясь на себя, несмотря на то, что понимала, что это был глубоко укоренившийся защитный механизм, который не мог просто исчезнуть, если они этого захотят. — Ты спала с Терой, — сказал ее муж после задумчивой паузы. — Я чувствовала себя с ним в безопасности, — согласилась девушка. Хотя она не могла просто прямо пригласить их лучшего друга остаться на ночь, пока ее муж был в отъезде: у людей появятся Идеи. — Лусс безопасный. О, это была хорошая идея. Занзас будет уверен в ее безопасности, если будет знать, что Занна будет с его Хранителем Солнца, а Луссурия был тем человеком, с которым девушка чувствовала себя в безопасности и не была против делить постель. Только… — Это помешает его планам с Дино: они уже решили, как проведут лето. С их стороны будет бесцеремонно испортить их отпуск, даже если Лусс определенно на это согласится. Ее Небо тяжело вздохнул: — Вот бы акула был здесь. Да, Скуало давал ей возможность почувствовать себя в безопасности, несмотря на то, что состоял из локтей, и ее муж не будет против, если они будут спать в одной кровати. — Скорее всего, можно будет уговорить Пайера спать в комнате для Хранителей, примыкающей к нашим покоям в Железном форте, — упомянула девушка, — что может сработать. Облако был достаточно сдержанным и очень требовательным в плане своего личного пространства, и поэтому она позволяла ему диктовать условия всего их взаимодействия. Он был склонен приближаться к ней и исчезать из ее непосредственной близости, если не был на миссии или не занимался бумажной работой. — Позже да, сейчас не лучшее время. — Майномай? Просто ему можно доверять, и он видит во мне сестру, так что будет счастлив обниматься, если я объясню проблему, и если он согласится, то Пайер наверняка в любом случае пригласит себя вместе с ним, — предложила она. Бел был слишком молод, чтобы на него было можно положиться, и, скорее всего, никогда не будет таким человеком, чтобы на него было можно положиться в этом плане, а Маммон будет настаивать на том, чтобы ему платили. Ее муж зарычал. — Возможно, придется, — нехотя согласился он, слегка раздраженно запустив пальцы в волосы. — Акулы не будет к нашей годовщине — я притащу его домой. Да, все было как-то не так без Скуало рядом, и было невозможно к этому привыкнуть. — Я счастливо помогу, если это будет необходимо, и, я уверена, Дельфина тоже. Занзас кивнул, его взгляд был рассеянным, пока он собирал мысли в кучку. — Сойдет как временная мера, — кивнул ее Небо, — затем осенью мы настроим полноценную систему. — Меня устраивает, ворон, но ты можешь, пожалуйста, заняться проектом по мобильными телефонам с НИОКР? Я уверена, что ты будешь чувствовать себя намного спокойнее на миссиях, зная, что можешь позвонить мне прямо перед сном, и я отвечу, и тот, кто со мной, подтвердит, что все в порядке. Ее муж задумался на секунду. — Верно. Сделаю. Завтра, — он одарил ее тепло усмешкой. — Поспим сейчас — секс потом? — Когда станет немного прохладнее, — легко согласилась Занна. — И мы можем принимать прохладный душ. Прямо сейчас было действительно удушающе жарко, не важно, какое было время суток, но холодная бегущая вода очень бодрила. Здесь было все еще слишком тепло даже с открытой балконной дверью: циркуляция воздуха не приносила никакой пользы, если снаружи было так же жарко и влажно, как и внутри. — Авантюристка, — поддразнил ее Занзас. — Нет, авантюрным было бы предложить пойти на очень раннюю утреннюю прогулку в сады и взять полотенце, на котором можно будет лежать, — поддразнила в ответ девушка. — Например, полуночно раннюю. О, ему понравилась эта идея. Даже больше, чем идея секса в душе. — Пикси, пожалуйста? — Почему все думают, что я эксгибиционистка? — У тебя лучшие идеи, — мгновенно ответил ее Небо. — Обещаю сделать все, чтобы никто ничего не увидел, если так хочешь: будет не сложно. — Я больше волнуюсь о звуках, которые будет слышно, но я уверена, что ты сможешь их заглушить, если хорошо настроишься, — согласилась она. Парень очень умело обращался с Пламенем Тумана, учитывая то, что оно не было его вторым или даже третьим. Ну, если считать Небо как первое Пламя. — Это да? Она была так слаба к просьбам ее мужа. Это было ужасно. Ужасно. Ее репутация была испорчена. — Да. Хотя его триумфальная улыбка была абсолютно очаровательной. — Сделаю это стоящим твоего времени, — мурлыкнул Занзас, поймав ее руки и покрывая ее костяшки короткими поцелуями. — Ты будешь спать очень хорошо после. Занна не смогла сдержать ответную улыбку: — Ловлю тебя на слове, дорогой ворон.***
— Но, но мы все еще используем контрацептивы! Луссурия поднял одну бровь. — Сладкая, ты из всех людей знаешь, что на них нельзя полностью положиться, — сухо сказал Солнце, — особенно между Пламенными. Более взрывоопасное Пламя портит презервативы, ты это знаешь. А с учетом того, что у босса Ярость и ты обожаешь испытывать его самоконтроль, я правда удивлен, что этого не произошло раньше. Занна фыркнула. Да, если формулировать это так, то это немного удивляло. — Тогда почему мы вообще с ними заморачиваемся? Лусс немного покровительственно улыбнулся. — Потому что каждая мелочь может пригодиться, сахарок, — прощебетал он. — И, сладкая, ты сейчас на больничном: никаких больше спаррингов и драк, и я лично собираюсь следить за твоей диетой. Занна застонала. На улице только стало немного прохладней, и девушка с нетерпением ждала возможности снова полноценно спарринговаться. — Серьезно? Я же едва беременна! — Три недели, милая: недолго, я согласен, но если ты потеряешь плод, я хочу, чтобы я мог посмотреть боссу в глаза и сказать, что никто не смог бы ничего сделать, — тихо сказал ее коллега-Хранитель, пристально глядя ей в глаза. — Если он впадет в буйство, вызванное страшным горем, это никому не поможет, а тебе меньше всего. Оу. Правда. — Верно, —- вздохнула она, дернув ногами. — Но я могу сама практиковаться? — Конечно, дорогая, хорошая физическая форма — это важно, — снова радостно чирикнул офицер Солнца, — просто избегай истощения: твое тело не нуждается в этом типе стресса в добавок к тому, через который уже проходит. — Обещаю, — легко согласилась Занна, соскользнув со стола для осмотра, на который ее друг усадил ее в медицинском крыле после того, как узнал, что ее рвало два утра подряд. Разве утренняя тошнота не должна начинаться позже? Или это снова что-то странное из-за Пламени? — Спасибо, сладкая. А теперь иди скажи своему мужу, что я выиграл пари. Конечно, они делали ставки: это была Вария, они всегда делали ставки. — Будут еще какие-то ставки на мою беременность — я в доле. — Мы устроим фонд диких сочетаний еды и одолжений специально для тебя, — приторно сладким голосом согласился Луссурия. — Тебе понадобится вся возможная помощь, когда будешь справляться со старшими ребятами и остальным Альянсом, как только об этом станет известно. Агх. Да. Ну, девушка знала, что этого стоило ожидать. У нее будет ребенок! От Занзаса! Маленький танец, который она исполнила, был абсолютно дурацким, и Лусс над ней смеялся, но кого это волновало. Ребенок!***
После того, как ее Небо отошел от шока осознания того, что будет отцом (ну, биологическим отцом, так как Тсуна уже звал его «папой»), он позвонил каждому варийцу в здании, чтобы как дать им об этом знать (возгласы радости), так и сказать им, что пока что это был Варийский секрет. Следовательно, им было Нельзя и заикнуться (и даже намекнуть) об этом кому-то, кто не подписывал варийский контракт, и попытка это сделать приведет к немедленной смерти по контракту. О, и никто не должен был говорить капитану, ее муж сам это сделает. Все были за, чтобы отсутствующего офицера Дождя этим ошарашили (это будет забавно), и Занну захлестнули поздравляющие друзья и слегка паникующие Грозы, все желающие убедиться, что девушка была и будет в порядке. Она проигнорировала деньги, переходящие из рук в руки, и тихие спекуляции на тему внешности, пола, личности и так далее, которые уже начинались: они могли спекулировать сколько хотели, если будут делать это не демонстративно и не придут к ней жаловаться, когда проиграют. Сейчас девять разных человек играли с ее волосами, вытаскивая длинные пряди из-под заколки, каждый из них чувствовал себя потрясенным новостью о ее беременности, и Занна все еще была их офицером. Это все еще было ее работой заботиться о них. «Тихая комната», — было все, что сказала девушка, но это было всем, что надо было сказать — ее мгновенно подняли (о, так очень осторожно) и быстро пронесли сквозь ее офицерский офис в вышеупомянутую комнату, в потолке которой теперь было постоянное Изменение, поглощающее тепло. Сегодня оно им понадобится, с учетом того, что две трети ее дивизии хотели присоединиться к ней в этом помещении, треть пола которого занимала двуспальная кровать. Двадцать девять человек в спальне без окон, даже не настолько большой, как классная комната в школе, было слишком большим количеством, но нужда заставляла. Помогало то, что каркас кровати был высоким, что означало, что под ним могло поместиться несколько Гроз, так что шесть ее наемных убийц немедленно исчезли под кроватью, когда Борз* аккуратно усадил ее на матрас, а затем потратил секунду, чтобы полностью вытащить заколку из ее волос, и тщательно их пригладил, чтобы снова ее прикрепить. *Борз — по-венгерски барсук, прим. переводчика. Вокруг нее со всех сторон передавались CD-плееры и магнитофоны, наушники снимались с полок и вытаскивались из шкафов, еще шесть ее людей проскользнули через дверь и прокладывали путь сквозь плотную толпу, чтобы найти близких друзей и свободные подушки. Никто не говорил, но руки двигались, и пальцы мелькали в последовательных и красноречивых формах, которые становились менее дергаными по мере того, как все успокаивались и позволяли осесть неожиданной новости, которой их огорошил их босс. Никого из семи бывших учеников, которые достигли уровня Варии, здесь не было, как и троих Гроз, воспитанных гражданскими, но это, скорее всего, было из-за того, что они агитировали другие дивизии на поддержку, добивались расположения отдела информации и организовывали меняющийся график, чтобы у всех была очередь ходить за ней, как только бизнес снова наберет обороты на следующей неделе. Некоторые из них наверняка заглянут позже, чтобы поговорить с ветеранами и обсудить с ней потенциальные изменения в отрядах, но сейчас они больше хотели что-либо организовывать и делать, чем нуждались в том, чтобы спрятаться в каком-то темном и безопасном месте, так что это было тем, чем они занимались. То, что все в ее дивизии чувствовали себя достаточно в безопасности, чтобы на самом деле прятаться и брать время, которое им было нужно, чтобы вернуть себе баланс, было массивным прогрессом: всего лишь восемнадцать месяцев назад многие из них слишком боялись провала, чтобы признать, что иногда чувствовали себя перегруженными. В маленькой комнате с тридцатью пятью другими взрослыми было невероятно тепло и душно, даже когда никто сильно не двигался, а на потолке было Изменение (так как у него был предел тепла, которое оно могло «отводить» за определенный промежуток времени), и благодаря тихому присутствию ее семьи вокруг нее Занна вскоре начала клевать носом. Она смутно чувствовала, как ее мягко переместили в более удобную позу, пока засыпала глубже, но кого это волновало. Было все еще лето, и сегодня все дети были под присмотром Ческо, плавая в его очень хорошем уличном бассейне, так что ей не надо было делать ничего, что нельзя было бы отложить на завтра.***
В следующий день рождения Занзасу исполнялось девятнадцать, так что ему надо было устроить Традиционное Вонгольское Празднование Дня Рождения. Потому что это было Традиционно. Однако Десятый Вонгола не хотел проводить Тупую вечеринку для всех подхалимов, которых он лучше бы избегал, так что в сентябре он объявил, что его празднование будет учитывать интересы детей, поскольку у него было почти сорок детей, которые жили с ним, и он хотел провести свой день рождения с ними. Другие доны наверняка почувствовали облегчение от того, что им не надо будет придумывать оправдания, почему они не смогут прийти, и, следовательно, не будут рисковать тем, что им придется за это заплатить, так что сделают как в прошлом году и пришлют миньонов, чтобы доставить подарки: только несколько миньонов были травмированы, когда заглянули в Варию в прошлом году. Ну, заметно травмированы. Витторе и остальные подопечные, не имея ни малейшего понятия о недавней истории и о неприятной коннотации такого соревнования, все думали, что это была чудесная идея, и немедленно наложили руки на копию правил, чтобы можно было выбрать забавные вещи, чтобы подарить или сделать их приемному отцу на его особый день. Затем они немедленно послали делегацию в его офис, чтобы убедиться, что никто на самом деле не будет убит, если не получит достаточно очков, потому что это было бы гнусно и нечестно по отношению к малышам. Затем ее Небо заверил их, что да, он никого не убьет и вообще пригласил людей, которым не будет позволено участвовать в соревновании (как Занна, например), так что им следует игнорировать это правило. Дети не знали, что правило «проигравший должен умереть» все еще действовало, но ее муж специально запретил ей участвовать, чтобы она неизбежно проиграла. Потому что Занзас умел ловко пользоваться буквой закона, чтобы не соблюдать его дух, и уже дразнящим голосом пообещал (на французском), что это будет только «маленькая смерть», что заставило обоих Ческо и Пантеру фыркнуть в их напитки, а Федерико и Массимо на следующее утро валялись на полу от смеха, когда заглянули, чтобы спросить об этом. Хотя, может быть, это было облегчение, что поддерживало их истерику: в конце концов, они выросли с дикими празднованиями Энрико, которые с каждым годом все больше выходили из-под контроля. И все же, так как это был день рождения ее Неба и все устраивалось ради него, именно Занна была тем человеком, с кем дети координировали свои планы, чтобы два человека или группы не делали одно и то же и все делалось до отбоя, чтобы никто ничего не пропустил. Это будет абсолютно потрясающе и забавно и установит совершенно новую планку для Вонгольских Дней Рождения. Намного более здоровую и счастливую планку, и она все снимет на видео для потомков.***
Празднования дня рождения ее мужа началось после обеда, после того как дети вернулись из школы и у них было несколько часов, чтобы побегать по округе и сбросить некоторую часть их нервной энергии. Затем все (ну, все, кто был приглашен) собрались в комнате, которую Занна подготовила для вечеринки, где стояли стулья для нее, Занзаса, бабушки Вонгола («ты замужем за моим внуком, так что я являюсь твоей бабушкой, дорогая»), ее Хранителей, а на полу лежали подушки для всех остальных. Скуало здесь не было. Скуало должен был быть здесь. Занна подозревала, что Скуало заставят страдать за то, что он думал, что ему сойдет с рук это отсутствие, даже если он и прислал их Небу несколько очень интересных книг и в какой-то мере похищенного (изъятого, возможно?) невролога с интересом к бионике и робототехнике. Вечеринка началась с того, что детсадовцы среди гостей подарили ее мужу открытки, сделанные своими руками, и несколько рисунков, которые он немедленно повесил на стены и наградил их двадцатью очками за каждый предмет (и печеньем с глазурью) за их усилия. Это задало тон всего вечера, когда бабушку Вонгола наградили сорока пятью очками за по-настоящему забавную историю об одной из ее эскапад времен войны, в которой были Джотто Молинаро, Дельфино Суперби в платье, стадо коз и большое количество находящихся в серьезном меньшинстве нацистов, Федерико выиграл десять очков за коробку любимого шоколада Занзаса, а Массимо устроил драматичную сцену из-за того, что получил «только» два очка после того, как заявил, что безусловно его присутствие само было подарком, что заставило рассмеяться всех детей. На самом деле Массимо подарил своему самому младшему брату нормальный подарок, но он был не совсем для детских глаз, отсюда и театральная мелодрама. Вышеупомянутый подарок был весьма роскошной Пламенной снайперской винтовкой, и она была передана утром, чтобы не срывать вечеринку позже. Шести- и семилетние спели несколько песен втроем и вчетвером (в разной степени мелодично, но все с большим энтузиазмом) и получили по тридцать очков каждый, плюс разрешение угощаться чипсами, фруктами, сыром и мясом, сейчас выложенными на различных кофейных столиках, которые стояли по всей комнате, плюс обещание торта позже. Старшие подростки, другие взрослые и приглашенные варийцы начали выступать по очереди, начиная с Алессии (чей подарок был комплектом из шелкового галстука с мраморным узором, платка и шарфа, все дико розового и оранжевого цвета, и это был гениально и заработало ей как зубастую улыбку, так и пятьдесят очков) и заканчивая Пантерой, который продемонстрировал, что умел жонглировать за пятнадцать очков. Подарок Пантеры также не был для глаз окружающих. Это была маленькая рукописная книга с исследованиями Пламени, о том, как его применять, и о его эффектах на поведение, которые Суперби собрали за века. Вообще-то это было конфиденциальным семейным материалом, и Занзасу было позволено это читать только потому, что Скуало был его Хранителем Дождя и Тере очень нравился новый Десятый, так что он переубедил своего отца. Имена и семейные детали были отредактированы, конечно, но это все равно было намного больше, чем то, что ожидал ее Небо, и ее муж уже сразу после обеда крепко обнял (и поцеловал) наследника Суперби за бесценный подарок. Занна тоже его обняла и покраснела, когда ее бывший, не скрывая веселья, поддразнил ее о том, что он сделал это для ее сексуальной жизни, так как в этой книге было множество приятных вещей, которые можно было делать с Пламенем и для которых Вонгола, судя по всему, были слишком ханжами, чтобы делиться с младшими поколениями, и он не хотел, чтобы она это упустила. Затем ее муж обвинил Теру в том, что тот сделал это в расчете на еще один тройничок, что наследник Суперби не стал отрицать, так что, может, все закончится тем, что они хорошо повеселятся. Особенно, раз сейчас Занна беременна, она точно не сможет забеременеть снова… Затем был короткий перерыв на печенье, другую еду и чтобы подготовиться к главному событию, в котором участвовали Тсуна, старшие Витторе и большая часть подопечных «на полную ставку». Занзас с замешательством наблюдал установку двух экранов, нескольких напольных ламп, большой картины каких-то классических греческих руин и большой каменной вазы, но терпеливо ждал, пока беготня туда-сюда и приглушенная паника не закончится и не объявят о следующей части развлечений. «Сон в летнюю ночь» в сокращении — Занна очень этого ждала. Хихиканье и смешки начались, когда Риса уверенно взошла на «сцену» как Тесей, герцог афинский, в простыне в качестве тоги и с вязаной бородой вместе массивным, мускулистым и веселым Мариусом в качестве Ипполиты в желтых леггинсах и синем мини-платье, которые были ярким контрастом с его темной кожей, а бусины в нарощенных волосах, спускающихся до талии, радостно клацали с каждым его шагом. Луиза следовала за ними, очки в роговой оправе сидели у нее на носу, в руках был планшет, и стайка куриц шла за ней по пятам, следуя дорожке из семян, которые старшая пара незаметно рассыпала, пока они декламировали свои строчки. Затем Россана запрыгнула на сцену в качестве Эгея с серой бородой из ваты, таща Тсуну-Гермию с цветочным венком на его коротких волосах и в однотонном кремовом платье-комбинации. В одной из коротких кремовых сорочек Занны, которые она надевала в тех редких случаях, когда ей приходилось носить надлежащее ее статусу платье, и Занзас конечно мгновенно узнал эту сорочку. За парой следовали Дельфина и Сесилия, также в тогах и с шерстяными бородами: Дельфина-Лизандр молчала и только использовала язык жестов, просто жесты и язык тела, но ее сопровождал бестелесный мужской голос (это определенно был Дино Каваллоне), который переводил, чтобы все могли все понимать. Сесилия явно наслаждалась ролью Деметрия и возможностью для драмы, но была единственным человеком, который на самом деле цитировал строчки из оригинальной комедии (но переведенные на итальянский), и результат был еще более забавным, учитывая то, что все остальные импровизировали, лишь слегка придерживаясь оригинальной темы. К тому времени, когда подошла очередь разговора о любви Гермии и Лизандра, Занзас уже широкого улыбался (особенно на то, как куриц выманили «за кулисы» новой дорожкой семян вслед за уходящими актерами), но содержание самой «речи» заставило его тихо сипеть от смеха на своем стуле, когда Тсуна свел свою часть до «Деметрий старый, волосатый и не умеет готовить, я не знаю, что мой отец в нем видит», а ответ Дельфины языком жестов был «у моего кузена есть быстрый корабль, давай тайно поженимся и будем пиратами», что действительно было весьма, весьма в стиле Суперби. Затем Фалько взошел на сцену в маленьком черном платье в качестве Елены и был таким же формальным и поэтическим, каким и было исполнение роли Деметрия его старшей сестрой, и был вынужден остановиться на втором предложении своей вычурной речи, чтобы ее Небо мог перестать смеяться. Все дети были намного более уверенными и самодовольными после паузы, расслабились, наслаждались выступлением и играли более артистично, и было больше перерывов, чтобы зрители могли успокоиться. Из Натсуки получился отличный Пак в плавках и с телом, раскрашенным под ночное небо, Лука был неожиданно великолепной Титанией (в одной из балетных пачек Занны, так как уже тринадцатилетний был почти одного с ней роста и телосложения), воркующим над одолженным малышом, который играл эльфиского подменыша, Наоми были в роли Оберона, и их прилегающая черная кожаная одежда и синие волосы явно были данью уважения Джарету из «Лабиринта», и Наоми были роскошны во втором акте вместе со своим почти идентично выглядящим младшим братом, чья свита из фей все носили маски, кожу, полупрозрачную ткань и блестки, и за ними снова следовали курицы, на этот раз их перья были Изменены в яркие, неестественные цвета. Скоропалительная перепалка между Обероном и Титанией была невероятно прекрасной вещью, сменяясь с драматичной поэзии на обвинения детей из песочницы и обратно — Занна была очень довольна, что заранее придумала снять это на видео. Лично Занзас точно захочет снова это пересмотреть, так как он смеялся так сильно (хоть сейчас и почти беззвучно), так что наверняка пропускал какие-то моменты. Перебранка из-за «цветка» превратилась в перебранку из-за маленькой палетки ярко-неоновых фиолетовых теней, которые светились под только что зажженным ультрафиолетовым светом и которые были щедро нанесены на веки сначала Титании, а потом Лизандра, чье внезапное пробуждение и яростный язык жестов (и некоторые из них были грубыми) о ее любви к Елене были еще более забавными благодаря усердному и серьезному вербальному переводу Дино. Ужасная игра грубых механиков была еще большее смешной, когда шестеро играющих актеров явно пытались подражать стилю поведения их наименее любимых одноклассников. Затем Натсуки Начаровал немногословному Такеши, который играл Основу, реальную иллюзию головы осла… и писклявый голос, звучащий, как будто девятилетний дышал гелием. Следующий обмен репликами был шедевром не совсем намеренного попадания в нужный момент, когда Титания Луки млел и хлопал ресницами на сбитого с толку Основу Такеши, чьи вежливые невозмутимые ответы заставили бабушку Вонгола икать от смеха в свой платок, а от Пантеры раздавалось вызывающее тревогу сипение, и он прижимал подушку к своей груди. Занзас трясся на своем месте, смеясь так сильно, что аж плакал, и даже Занне было тяжело дышать сквозь хихиканье. Затем Деметрий Сесилии и Елена Фалько начали мелодраматичное цитирование, Лизандр делала сухие замечания на языке жестов, а потом Деметрий, тоже заполучившая яркие тени, исполнила драматичное превращение из злодея в героя, объявив себя по уши влюбленной в встревоженного и не желающего этого Елену. Затем Гермия вернулся на сцену, он был взъерошен, а цветочный венок сидел набекрень. Драматичные обвинения Елены, что Гермия их «сводил», были встречены вежливым недоумением со стороны Тсуны, затем заколдованная пара вступила в бой, словесно нападая на новоприбывшую «девушку». Ответом Тсуны было наброситься на Фалько и озвучить всевозможные громкие обвинения, и некоторые из них явно были вещами, которые он услышал в перебранках влюбленных и ссорах между девочками, которые положили глаза на одного и того же мальчика. Все это время Оберон и Пак наблюдали за происходящим со стороны, якобы «спрятавшись» за деревом в горшке, Оберон поглаживали неоново-синюю курицу, хмурясь, морщась и иногда одаривая своего младшего брата Разочарованным Взглядом, Пак ник, переступал с ноги на ногу и явно выглядел все более неловко с каждым Взглядом. Последующая сцена погони была очень хорошо исполнена и закончилась тем, что Пак аккуратно стер тени Лизандра. Затем была короткая сцена с Титанией и Основой, которые тоже оба уснули, после чего Пак запрыгнул на сцену, чтобы стереть тени и у Титании, затем прибыли Оберон, чтобы разбудить свою королеву и разрешить их противоречия. Затем Тесей и Ипполита (плюс курицы, которых вернули к их изначальному пастельному цвету) еще раз взошли на сцену с Эгеем, почти все бодрствовали, и все наладилось, Лизандр вернулась к любви к Гермии, а Деметрий со все еще ярко накрашенными глазами ворковала над Еленой. Они все снова ушли, оставив Такеши просыпаться, снова полностью человеком, и изумляться своему «сну». Пьеса закончилась здесь, вообще не заморачиваясь пятым актом, и Занзас смог достаточно собраться, чтобы начать аплодисменты, пока актеры выходили на сцену, чтобы поклониться, и он наградил каждого из них сотней очков. Достаточно неровным голосом, все еще дико улыбаясь. Затем ее Небо объявил о прибытии торта, что предотвратило какие-либо ссоры и расстройства среди младших детей, которые могли обидеться, что так сильно проиграли соревнование, как только они вспомнят, что оно вообще существовало. Однако торт был очень отвлекающим, особенно когда пятнадцать минут спустя (после того, как каждый съел по кусочку) Занна открыла, что «большой приз» победителям был в том, что она заплатила местной джелатерии приехать и припарковать фургон мороженщика на газоне-лужайке, так что все могли поесть мороженое после торта. Толпа актеров, рванувшая в двери террасы была абсолютно ожидаемой, как и младшие дети, старавшиеся поспевать за ними, и несколько взрослых, идущих в конце, чтобы поддержать порядок. — Ты все это устроила? — тихо спросил ее муж, все еще ковыряясь в своем кусочке торта. — Это была идея Наоми, и Фалько организовал большую часть, и ему много помогал Дино, который согласился настроить освещение и сигналы, — сказала Занна, улыбнувшись над своим кусочком. — Я просто помогла им найти людей, с кем можно было поговорить по поводу реквизита, и предоставила несколько костюмов, — она сделала паузу, — о, и я еще помогла им с истолкованием сценария: объяснила, о чем на самом деле были эти вычурные речи, чтобы они могли добавить в них свою собственную изюминку. — Не так уж много изюминок в некоторых моментах, — заметил ее муж с теплым смешком. — Фалько и Сесилия оба очень любят Шекспира, — с улыбкой согласилась Занна. — Это то, на фоне чего они сблизились. Учитывая то, что год назад их отношения были просто ужасными и между ними стояла значительная взаимная травма, они действительно зашли восхитительно далеко, чтобы суметь придумать это вместе и драматично кричать друг на друга на сцене. — Лучший день рождения когда-либо, — пробормотал ей в ухо Занзас, целуя ее в щеку. — Спасибо.***
Ее Небо взял варийскую миссию между его днем рождения и их годовщиной свадьбы, а затем еще одну через десять дней после окончания той. В первый раз Луссурия остался на три ночи, пока ее муж отсутствовал, а во второй раз Майномай остался с Пайером на единственную ночь, когда ее мужа не было в Железном форте. Они могли остаться на две ночи, но ее муж заверил ее, что будет дома следующим вечером, так что, несмотря на то, что он не вернулся к десяти тридцати, она пошла спать одна. Неопределенное время спустя Занна ненадолго проснулась от звука и ощущения того, как Занзас забрался в кровать, прижалась к теплому телу рядом и снова задремала. Утро было слегка более неловким: она проснулась и обнаружила Скуало, зажатого между ней и ее Небом, крепко спящего, но ерзающего и стонущего варийское имя ее мужа. Ну, это определенно могло быть одной из причин, по которой он их избегал. Влюбленности были смущающими, и связи с Небом обычно делали пубертатный период еще более сбивающим с толку, чем обычно. Короткая влюбленность самой Занны, возникшая под влиянием Пламени Неба, весьма очевидно была Не Нормальной, потому что тогда ее Небу было двенадцать, и она очень хорошо знала, что ее не привлекали дети. Помогало то, что Занзас всегда был рядом, хотел обниматься, спал, прижавшись к ней, и словесно заявлял, что она была его, так что влюбленность была скоротечной и быстро перетекла в солидную чувственную привязанность и глубинное желание прикосновений, с удовлетворением чего у нее никогда не было проблем и что она никогда не путала с сексуальным влечением. Даже сейчас. Возможно, Занзас тоже чувствовал к ней что-то похожее в какой-то момент, но Занна точно не знала, так как он никогда об этом не упоминал. Однако Скуало явно бежал от этого чувства, так что очевидно был намного более серьезно затронут этим, чем они оба когда-либо. Это легко могло быть большим, чем «просто» тягой к более близкому и постоянному контакту с его Небом, но они не смогут это определить, пока он сам не успокоится и не разберется в своих чувствах. Семнадцатилетний вздрогнул и проснулся, когда достиг разрядки, что также было моментом, когда ее муж открыл глаза и по-собственнически крепче сжал руки вокруг своего Дождя. — Босс? — выдохнул Скуало, захлопав глазами, прежде чем его накрыли осознание и паника, и он стал извиваться, пытаясь выбраться на свободу. Занзас спокойно перекатился на младшего подростка, прижав его запястья и ноги к матрасу. — Доброе утро, — сказала Занна, наклонившись ближе, чтобы поцеловать обоих парней в щеку. Мечник издал ужасно смущенный скулящий звук и обмяк, закрыв глаза. — Вернул нашу акулу, — самодовольно протянул ее Небо, не отпуская Дождь ни на секунду. — Я вижу, — спокойно согласилась она. — Он уже объяснил свои причины? — Глупые причины. Значит да, объяснил. — Ты имеешь право на собственное мнение, но я тоже хотела бы их услышать, пожалуйста. Ее муж склонился, чтобы ткнуть носом щеку Скуало — Расскажи пикси, — приказал он. Мечник сильнее зажмурил глаза, но подчинился. — Мне нравится босс, ясно? Не хотел похерить ваш брак, — он быстро вздохнул, его обнаженная грудь тяжело вздымалась, — и ты мне тоже в какой-то мере нравишься, и я этого не хочу, и смотреть на тебя смущает и сбивает с толку. Правда: глупо, но правда. Да, Дождь определенно влюбился. И вел себя по этому поводу явно нерационально. — Скуало, ты мой коллега-Хранитель, и я с большой уверенностью могу сказать, что в близких связях с Небом есть чувственный компонент, — мягко сказала ему Занна. — Обниматься с моим Небом очень приятно: всегда было очень приятно. Даже Пайер иногда прижимается к Занзасу, а он и близко не любит всякие нежности. Одна из причин того, почему Маммон узурпировал часть безопасности Железного форта, состоит в том, что он может продолжать чувствовать босса через свое Пламя несколько часов подряд. Луссурия регулярно обнимает нас обоих, и Бел вторгается в нашу спальню минимум два раза в месяц и делает это уже несколько лет. Это нормально, — она потыкала его в челюсть, — и попытки этого избежать приведут только к Пламенной версии тактильного голода. — Ты не думаешь, что это влюбленность. — Нет, я знаю, что это влюбленность: ты говоришь, что это так, и ты эксперт по своим чувствам. Я просто хочу сказать, что целенаправленное избегание прикосновений, когда ты был младше, и год, который ты провел вдали от каких-либо взаимодействий со своим Небом, сделали все более интенсивным и требовательным, — вздохнула Занна. — Убегать было глупо, и ты это знаешь: избегание никогда ничего не решает, и мы по тебе очень скучали. Мечник слегка расслабился, приоткрыв глаза: — Простите, врой. — Наказание последует, — с озорством мурлыкнул ее муж, заставив Дождь распахнуть глаза и снова попытаться выбраться на свободу, мгновенно предугадав, что то, что было на уме его Неба, ему определенно не понравится. Затем Занзас наклонился и поцеловал Скуало в губы, плотно обернув вокруг него свое Пламя, и младший подросток снова обмяк, его тело содрогалось и было абсолютно перегружено лавиной чувств. Она смотрела какое-то время, прежде чем потыкать свое Небо в ребра. — Перестань, — отчитала его она, — согласие — это важно. Ее муж поднял голову, слегка переместил свой вес и облизал губы, пока мечник под ним тяжело и хрипло дышал приоткрытым ртом, его ресницы трепетали, и он весь дрожал. — Хочет меня, — парировал Занзас, его голос был низким, бархатным и полным скрытых желаний, — хочет почувствовать мои руки и рот на себе, — Дождь под ним содрогнулся, издал хриплый скулящий звук и пошевелил пойманными запястьями, пальцы протеза его левой руки в перчатке сжались и разжались. — Хочет, чтобы я заставил его извиваться и умолять. Правда, правда и снова правда. Ну ладно. — Я твоя жена, — сладким голосом напомнила ему Занна, — так что все решения, касающиеся спальни, — совместные решения. Ее Небо кивнул, принимая поправку: — Верно. Что ты хочешь, жена? — Либо мы оба, либо никто из нас, и я вообще не хочу это делать без предварительного нормального трехстороннего обсуждения, учитывая то, что Скуало прямо сказал, что идея того, что я его привлекаю, заставляет его чувствовать себя некомфортно. Ее муж вздохнул. — Верно. Прости, — он отпустил запястья мечника и скатился с младшего подростка, затем снова наклонился обратно, чтобы поцеловать Занну. —- Я закажу завтрак. Она дала Скуало десять секунд после ухода Занзаса, чтобы тонуть в своих эмоциях, затем потыкала семнадцатилетнего в ребра: — И не думай, что я не услышала ту часть о похеривании моего брака: я бы с удовольствием посмотрела, как ты попытаешься это сделать. Говорить подобное было так мелодраматично и эгоцентрично. Мечник открыл глаза, чтобы испепелить ее взглядом: — Что, черт побери, ты имеешь в виду, врой? — Я хочу сказать, что наиболее вероятным результатом этого твоего предложения моему Небу всегда было то, что он мне об этом расскажет и мы решим между нами, хотим ли пригласить тебя на тройничок, — язвительно ответила Занна. — И ты не будешь первым Суперби в нашей постели. Не говоря уже о том, что первой туда забралась Фалена, и в то время это было абсолютно несексуально: Скуало видел и должен был помнить, как нашел там Пантеру, и весьма очевидные последствия. Дождь выглядел так, как будто она только что ударила его рыбой по лицу: — Оу. — Да, «оу». — Я такой, блядь, тупой, — он звучал с таким отвращением к себе. — Тебе семнадцать, ты это перерастешь. Конечно, учитывая то, что он приложит к этому усилия. — Прости. Мечник на секунду замялся, а затем с трудом уселся ровно. Занна последовала его примеру, немного прислонившись к подростку, и они оба оперлись спинами о изголовье кровати. — Ты сильно похожа на босса по ощущениям, — после короткой паузы сказал Дождь, разноцветные руки лежали на его коленях, пока он играл с кожаной перчаткой, доходящей до середины его левого предплечья, защищающей протез, чтобы ничего не застряло в стыках шарниров-суставов. — Первое, что сделал Девятый, когда Занзас привел меня домой, это оспорил связь Занзаса со мной, — тихо поделилась она, в конце концов (после девяти лет) выстроив все факты в логическую цепочку. — Это также было второй, третьей и четвертой вещью, которую он сделал. Первые три года со мной в качестве Хранителя со стабильной связью Занзас полностью потратил яростно и публично заявляя свои права на меня в этой роли, как вербально, так и укутывая меня своим Пламенем. Тогда я была латентной. Сейчас мое Пламя активное, но то, с чем нам было комфортно в плане Пламени, было значительно более интимно и всеохватывающе чем то, что было у Девятого с любым из его Хранителей или у другого мужчины Вонголы с его. В результате наша Гармония крепче и подсознательное восприятие Занзаса о том, что влечет за собой Гармония, намного более широкое. — Значит из-за того, что ваша связь интимная и была его первой, он ожидает, что все его другие связи должны быть такими же, — подвел итог Скуало, — так что они такие и есть. — Полагаю, что да. — Значит я был нахуй обречен с самого начала. Занна вздохнула: — Скуало, сколько лет было нашему Небу, когда мне исполнилось шестнадцать? Дождь обдумал это. — Ты тоже сама себя наебала, — сделал вывод он, его тон пронизывала ироничная насмешка. — Я хотя бы сумела осознать, что меня ни в коем, черт возьми, случае сексуально не привлекал бы двенадцатилетний, так что это должно было быть чем-то другим, — сухо проинформировала его она, — несмотря на то, что тогда мое Пламя даже не было активным. Я думала, что это было из-за того, что Занзас был единственным человеком, которому я реально полностью доверяла, а в моем мозгу бушевали гормоны, так что я смогла это пережить без того, чтобы он это заметил. Хотя поцелуй на диване его бабушки после того, как ему исполнилось тринадцать, на короткий период сделал это все в десять раз более неловким, так как все ее гормоны снова перевозбудились, и пробуждение ее Пламени после этого не сильно помогло. Позже Занна сумела почувствовать, что его Пламя постоянно смешивалось с ее, и привыкнуть к этому. Сейчас для нее это было абсолютно нормально и ожидаемо, и так было уже несколько лет. — Когда у Бела наступит пубертатный период, будет полный кошмар, — фыркнув, пробормотал Скуало. — Конечно, то, что связи делают все мутным с чувственной стороны, не означает, что никто из нас все равно не может заниматься сексом, — беззаботным тоном заметила она. — Не то чтобы мы уже не самые важные люди в жизни друг друга или кто-то из нас куда-то денется. Так что реально, пока тебя это устраивает и ты полностью здоров, я абсолютно за то, чтобы повеселиться, — Занна улыбнулась. — Не то чтобы прямо сейчас я могу от тебя забеременеть. Это была ее новость, и ей было позволено ее рассказывать, даже если Занзасу будет жаль, что он это пропустил. — Я, ты, что? Ты… — пискнул мечник, развернувшись, и она увидела его упавшую челюсть. — Ага. В основном это пока что влияло на ее аппетит и либидо, хотя живот наверняка скоро начнет показываться. В конце концов, прошло почти три месяца с момента зачатия. — Значит больше не уровня Варии. Его мозг прыгнул на интересную мысль. — Не в данный момент, — согласилась Занна, — и я знаю, что ему бы намного больше хотелось, чтобы ты был рядом и присматривал за мной, пока он далеко на миссиях или занимается всякими делами Десятого. Под «ним» в этом случае имелся в виду Занзас. — О, — Дождь явно воспринял больше подтекста в этот утверждении, чем она была в курсе, что его вкладывала, так как он наконец-то снова оперся о спинку кровати и полноценно расслабился рядом с ней. — Ладно, врой. — Ладно, что? Скуало запрокинул голову и ухмыльнулся, глядя на нее краем глаза: — Помнишь, когда я сказал, что хочу увидеть, как босс будет терроризировать старых пердунов? Очень смутно. — Да. — Я также хочу увидеть, как их головы взорвутся, когда они будут пытаться понять, в каких мы отношениях. Справедливо. Уже какое-то время Занна подозревала, что все закончится тем, что в ее браке будет присутствовать оттенок полиамории, хотя она хотела иметь детей только от Занзаса, и Скуало мог со временем начать отношения с кем-то еще, как уже сделал Луссурия. Луссурия, который вызвался помочь, если она с Занзасом когда-либо захотят изучить бондаж более углубленно, чем им было бы комфортно пытаться без руководства, несмотря на то, что был абсолютно предан своим текущим отношениям с Дино. — Но это в долгосрочной перспективе: что насчет сегодня? Мечник издал задумчивый звук. — Ты горячая, я нравлюсь тебе как человек, и я тебе доверяю, — рассудительно сказал он. — Я не против поэкспериментировать. Напоминание, что Дождь в душе был более менее нормальным подростком мужского пола. — Несмотря на то, что я все еще технически твой официальный опекун? Ему оставалось еще несколько месяцев до восемнадцати, и, с точки зрения закона, эта идея была немного сомнительной. Но опять, мафия: если он не был против этого… Скуало дернулся. — Ой, не напоминай мне, — угрюмо пожаловался он, — и так было неловко видеть сны с тобой. — Эти сны были приятные, капитан? — немного дразнящим голосом спросила Занна. Семнадцатилетний зарычал, развернулся и прижался к ней, так что они оказались нос к носу. — Могу показать, насколько они были приятными, врой, — пригрозил мечник, его взгляд был темным. — Вижу, вы разрешили свои разногласия, — мурлыкнул Занзас, снова заходя в спальню и закрывая дверь. — Что тебя задержало? — проворчал Дождь, откидываясь на изголовье кровати. Ее муж ухмыльнулся. — Слишком рано для завтрака, — бесстыже признался он, — так что поболтал с Пайером, пока вы двое не сошлись. Скуало запрокинул голову и издал низкий звук отвращения: — Босс, ты говнюк. Занна скорее подозревала, что и Небо, и Облако подслушивали и услышали каждое слово: иначе они не ошивались бы так близко к двери. — Ты меня любишь, — напомнил Занзас, его голос был низким и самодовольным. — Я надеюсь, твой ребенок вырастет точь-в-точь как ты. — Пикси тебе рассказала? — Когда предлагала мне тройничок, — подтвердил мечник, тоже ухмыльнувшись. — Готов к этому, босс? Ее муж уселся на простынях на середине кровати, скрестив ноги. — Тогда ты начнешь, пикси? — спросил он, что-то горячее и текучее пронизывало его Пламя, пока оно распространялось, чтобы наполнить комнату. — У тебя есть что-то конкретное на уме, ворон? — спокойно поинтересовалась Занна. В данный момент ее сексуальное влечение было действительно высоко, так что она была не против попробовать значительно большее количество вещей, чем обычно. С учетом ее готовности соблазнить Скуало сейчас, она была уверена, что он тоже был заинтересован. Что, скорее всего, было из-за беременности, но это не было причиной что-либо не делать. — Хочу посмотреть на тебя с акулой, — откровенно признался Занзас. — Хочу увидеть, как ты наслаждаешься его телом и заводишься от того, насколько сильно ему нравятся твои прикосновения. Затем, когда ты позволишь ему закончить, я собираюсь заняться тобой, пока он смотрит, — ее Небо снова ухмыльнулся. — Затем я выжму из него все соки. Благодаря Пламени Неба период восстановления мог быть очень коротким, если человек знал, как его применять, в чем Занзас очень быстро стал мастером после того, как получил ту рукописную книгу от Теры на день рождения. А еще этот процесс обучения был для нее очень приятным. Ей почти хотелось знать, какое Небо обнаружил это первым и как об этом узнали Суперби: в семейном древе Вонголы было много крови Суперби (и наоборот), хоть и не в последних поколениях линии донов. Много исторических вариантов, из которых было можно выбрать, не важно, насколько малоизвестными некоторые из них могли быть. Дождь очень тихо и низко заскулил, пока Занна задумчиво на него смотрела. — Ты твердо решил, что этого хочешь, капитан? — спросила она ох как спокойно. — Я определенно твердый, — согласился подросток, его усмешка была как жаждущая, так и самокритичная от честного каламбура. — Ну тогда, раздевайся. Липкие и грязные пижамные штаны были стянуты и сброшены с кровати, и да, он точно был твердый. Занна медленно сняла свою собственную рубашку для ее благодарных зрителей и затем наклонилась к семнадцатилетнему мечнику, который встретил ее на полпути с поцелуем. Он попытался взять контроль, но она скользнула рукой вниз по его груди, затем легко уронила его на спину и прижала к кровати, пока он отвлекся, наслаждаясь борьбой и тем, как его Пламя мерцало и скользило по ее, пока Пламя ее мужа обвивалось вокруг них и пронизывало их обоих. Это будет так здорово: Занна всегда наслаждалась противопоставлением своей воли воле своих коллег-Хранителей, и это было интересной и новой обстановкой для этого противостояния. И, может, она сможет добавить несколько страниц о Грозах к исследованиям Суперби к следующему дню рождения Пантеры: он этого заслуживал в качестве взаимности и возмездия за этот его намек на то, что они с ее мужем ханжи и скучные в кровати, несмотря на то, что насладился тройничком с ними даже до того, как они начали встречаться.***
Ее малышка была прекрасной. Идеальной. Теплое маленькое существо, полное жизни и надежды с пушистым пучком платиновых волос и таким же носом, как на тех немногих детских фотографиях мамы ее мужа. — Врой, что вы решили насчет имен? — спросил Скуало, наклоняясь поближе, чтобы поглядеть в расфокусированные большие голубые глаза ребенка. Имена были интересной темой для разговоров: у Вонголы было множество традиций по тому, как называть детей, но ни одна из них не была Традицией, и хоть у большинства донов прошлого были традиционные христианские имена, это было больше связано с тем, что Сицилия была католической, чем являлось каким-то правилом. Первого, скорее всего, звали Амброджо, чтобы его называли «Джотто»; Второй был Рикардо, имя, которое перешло в испанский язык из немецкого; Третий был известен по прозвищу «Пессимо»*, но недавно Занна обнаружила (в тех дневниках, принадлежащих Грозе Третьего), что его настоящее имя было Пио; Четвертый был Пьетро; Пятый — Дуарте (снова испанский); Шестого звали Симора (скорее всего, опечатка в имени «Симон» в его свидетельстве о рождении); Седьмой был Фабио; Восьмая была Даниэла; а Девятый — Тимотео. А потом был Занзас, что было исковерканным «Ксанф» и, следовательно, являлось классическим греческим именем. *Пессимо — по-итальянски «плохой», прим. переводчика. Занна хотела остановиться именно на классических греческих именах, в память о том, что мать Занзаса так назвала своего сына, и о его бабушке Клио. — Муж? Ее Небо улыбнулся ей с того места, где стоял, облокотившись о стену, его взгляд был мягким и подернутым дымкой, пока он любовался своей маленькой дочкой: — Вперед, жена. Значит, она может сама решить, идеально. — Антиопа. Антиопа Марино, рожденная десятого мая 1998. — Это греческий? — Скуало явно не мог сразу сообразить. — Антиопа, дочь Ареса и Отреры, амазонка, — усмехнувшись, ответила ему Занна. Прислоняющийся к другой стене напротив ее мужа Пайер затрясся подавленным смехом. Бел, сидящий, скрестив ноги, на полу и играющий своими ножами, громко захохотал. — Ну, я уверен, она оправдает свое имя, раз она дочь босса, — сказал Маммон с того места, где примостился на прикроватной тумбочке. Луссурия была единственным отсутствующим Хранителем, но это из-за того, что она помогала акушерке во время родов и в данный момент крепко спала в соседней комнате. Молодая мама тоже была усталой (схватки длились почти пятнадцать часов), но вчера Солнце позвали помочь с другим пациентом, и она только начала готовиться ко сну, когда Занна проснулась от боли от схваток. Она определенно надеялась, что ее дочь оправдает имя своей тезки. Это имя также было примером и обещанием: оно делилось на «против» и «голос», и Занна хотела, чтобы ее дочь прислушивалась к своему сердцу и исполняла свои мечты, не важно, что ей говорили общество и традиции. Она была первенцем дона Вонголы, и ее жизнь не будет простой, но у нее будет все, что они смогут ей дать.***
Занна занималась бумажной работой Варии, четырехмесячная Антиопа была в Тихой комнате с Саатом* (бывшим Цваем), который ее обнимал и нянчил, когда Кинши* (бывши Ахт) ворвался в ее офис, таща за собой смущенного и покрытого синяками Дино и широко улыбаясь в беззастенчивом восторге, и примерно полудюжина других наемных убийц втягивались в двери за ними. *Саат — мгновение на индонезийском, Кинши — запрет на японском, прим. переводчика. — Офицер, офицер, он мой, и я его не отдам! — громко и радостно пропел Гроза, прокрутившись вокруг своей оси и обнимая себя. — Он убил Мантиса*, сбросив его с лестницы, и ни о чем не жалеет! *Мантис — богомол по-английски, прим. переводчика. Занна на секунду остановилась от этого бессмысленного и в то же время правдивого утверждения и попыталась разобраться в нем по частям. Почему… а, Пламенная связь. — Поздравляю, что отхватил себе Небо, — тепло сказала она своему бывшему ученику. — Ты остаешься? Кинши фыркнул: — Конечно, я остаюсь! Это лучшая работа в мире, и быть трудоустроенным — это важно. Но я все равно буду в Варии еще десятилетие максимум, а потом у меня будет вся жизнь, чтобы удостовериться, что мое Небо не попадает в слишком большое количество неприятностей. — А Мантис? Улыбка Дино перетекла из смущенной во что-то более жесткое. — Он угрожал моей крестной племяннице, — легко сказал наследник Каваллоне, — и это не позволено. Антиопа. Дино убил варийского наемного убийцу в штаб-квартире Варии за то, что тот угрожал ее дочери. — Ты уверен, что не хочешь быть варийцем, лошадка? — дразнящим голосом спросила Занна. — Потому что ты подходишь по тревожно большому количеству пунктов ожидаемого поведения. Прийти сюда и кого-то убить — это практически собеседование, знаешь, и у тебя уже есть ученическое имя. Его забавное случайное прозвище считалось, особенно с учетом того, что его использовали все, и так было уже несколько лет. Восемнадцатилетний блондин побледнел: — Я все еще спотыкаюсь о свои собственные ноги почти все время, даже когда со мной Микела и Джулио! Микела была Дождем Дино, а Джулио — его Облаком: с двумя Хранителями наследник Каваллоне стал намного лучше справляться со своими проблемами с координацией, но они все еще были. Особенно в отсутствии вышеупомянутых Хранителей. — Это не «нет», — разумно обратил внимание один из наемных убийц, маячивший за ним. Занна подумала, что он мог быть Облаком. — Это вполне себе «нет»! — возразил Дино. — Я финансовый менеджер моего брата, а не наемный убийца из Варии! За последние двенадцать месяцев Каваллоне перешли от «едва платежеспособных» до «неожиданно богатых», что было почти полностью благодаря Дино — Ческо этим очень гордился. И также чувствовал огромное облегчение от того, что у него больше не было этой проблемы, и он наконец-то больше социализировался по своему собственному желанию. — Должен был подумать об этом до собеседования, — лаконично сказал один из новеньких Дождей. — Ты говоришь на девяти языках, да? — риторически спросил один из Туманов. — Мы могли бы реально создать Небесную дивизию. Глаза подростка перескочили с подбадривающей (что никак не помогало делу) публики обратно на Занну. — Я не подпишу ничего, относящегося к Варии, если только это не контракт, дающий мне право трудоустроиться в Варию, — твердо сказал он, — и это то, зачем я изначально сюда пришел. — Значит не навещать Луссурию, — прокомментировала Занна, чисто чтобы поддразнить. Небо широко улыбнулся, почти даже не порозовев: — Сначала дело, потом удовольствия, офицер. — Очень хорошо, — согласилась она, впечатленная и позабавленная его самообладанием. — Скуало в главном офисе наверху, так что иди побеспокой его. Кинши, нам надо обсудить твой контракт и определиться с новым рядом форм на подпись тебе и твоему Небу по вопросу о том, у кого есть права на твое время и так далее. Это будет первый раз, когда эти формы будут использоваться, но они были созданы в прошлом году, когда стало ясно, что Натсуки в конечном итоге станет варийским наемным убийцей, а Тсуна нет: у маленького Неба не было темперамента, необходимого для типичной для Варии работы, и попытки ее выполнять его уничтожат. Иметь Хранителей, но не их Небо в организации Вонголы, где были важны конфиденциальность и приверженность, могло создать проблемы, так что отдел информации собрался вместе с ее мужем, и они написали новый ряд контрактов, на случай если это понадобится в будущем. И это было хорошей вещью: Мукуро оказался поразительно быстро обучаемым и еще не достиг уровня Варии только потому, что не соответствовал стандартам физической готовности, так как, в отличие от Бела, не убил офицера сразу после того, как подписал документы на принятие и, следовательно, не получил возможность обойти требования для желающих попасть в Варию. Так как ему было одиннадцать и он рос не по дням, а по часам, было маловероятно, что у него уйдет много времени на достижение этих стандартов: в любом случае они были ниже для Туманов. Дино протолкался сквозь толпу, решительно игнорируя наемных убийц, спекулирующих о том, как лучше переманить его к ним и какое Имя ему подойдет. Он никогда не спасется от Варии: может, наследник Каваллоне никогда официально и не присоединится, но блондин от них уже не отвяжется, и так было даже до того, как он убил Мантиса, потому что Дино был явно серьезен насчет отношений с Луссом, а Солнце был карьерным варийцем. Скорее всего, он останется главой медицинского крыла Варии даже после отставки, или Занзас, может, создаст специальную должность для своего Хранителя Солнца, чтобы тот мог по желанию переходить из Варии в медицинское крыло Железного форта. Было чудесно видеть Лусса таким счастливым, хоть она вообще не думала, что все обернется таким образом, когда до Церемонии наследования Занзаса обмолвилась Солнцу о влюбленности Дино в нее. Было достаточно здорово, как все вышло.***
Антиопе был уже почти год, и ее глаза быстро темнели до фиолетового: ее Небо понятия не имел, было ли так же с его глазами, но глаза Сены (малыша Макото и Эми) поменялись с коричневого на красный к тому времени, когда ему исполнилось два, так что тут, скорее всего, было то же самое. Лусс приглядывал за процессом, чтобы у будущих поколений была информация на руках, но не это было причиной, почему сегодня у Занны был осмотр. — Снова? Уже? Завтра был девятый день рождения Дельфины, и это точно не было подарком, который маленькая Суперби оценит. — Беременна десять недель, сахарок, — сухо подтвердил Солнце, — и я очень рад, что держал тебя на самой здоровой и питательной диете, какой только возможно, все то время, пока ты кормила грудью Антиопу и отучала ее от груди, потому что в первый месяц в развитии плода очень много чего может пойти не так, если ты получаешь недостаточно нужных элементов. Думаю, мы можем отложить те таблетки-контрацептивы, которые наконец-то придумали НИОКР и от которых тебя не тошнило, в стопку «неэффективные»: если только, конечно, ты не забыла их принять около середины февраля? Чем она занималась в середине февраля? В основном, как обычно, бизнесом и заботой о дочери. — Нет, я ежедневно их принимала с ноября, как и предписано, — сказала Занна, обхватив свой живот руками в озадаченном изумлении. Еще один ребенок? Она обожала Антиопу (все обожали Антиопу, особенно ее отец и прабабушки), но пока не думала о том, чтобы завести еще одного. — Делала что-то другое? — Насколько мне известно, нет. Я хочу сказать, кто-то мог поменять таблетки ради шутки, но, я думаю, мы бы заметили вмешательство, — нахмурившись, ответила Занна. — Это начинает выглядеть как что-то, связанное с Пламенем. — Если это окажется связанным с Пламенем, я очень расстроюсь, — прощебетал Луссурия, его голос был обманчиво веселым. — Будет ужасно узнать, что никто не потрудился разработать надежные таблетки-контрацептивы для активных Гроз женского пола. В конце концов, есть вариации, которые работают для всех. У Занны было несколько интересных задокументированных проблем даже до того, как она стала активной, но Солнце преуспел в том, чтобы их всех отследить и полноценно разобрать. Однако проблема с контрацептивами продолжала упорствовать. — Все детализированные отчеты по различным клиническим испытаниям хранятся в картотеке главного архива НИОКР, — напомнила ему она, — так что ты можешь пойти прочитать их и узнать. Занна всегда могла принять скорректированные Туманом лекарства, так как это было ее второе Пламя, но они наверняка тоже будут неэффективными: отношения Пламени и медикаментов были запутанными (что она знала слишком хорошо из-за кризисов здоровья Витторе) и требовали осторожных, персонализированных стратегий регулирования. — Думаю, я так и сделаю, сладкая. Береги себя, никаких больше спаррингов, и повеселись, рассказывая всем об этом, — рассеянно сказал офицер Солнца, целуя ее в щеку. — Думаю, я проверю ставки, просто чтобы посмотреть, кто от этого выиграет, если это действительно подстроено. — Удачи, Лусс. Занна надеялась, что в испытательной группе было несколько активных Гроз, иначе Солнце может решить прошерстить все отчеты по клиническим испытаниям по реагированию на лекарства у Пламенных, чтобы узнать, просмотрели ли там какие-то из ее проблем. Если это окажется так, то все реально рванет в истинно впечатляющей манере. Как вообще доктора могут организовывать соответствующую медицинскую помощь, если лекарства не работают?***
Занна нянчилась со своей тринадцатимесячной дочерью и пыталась сильно не двигаться (июнь был достаточно плох и без того, чтобы быть на четвертом месяце беременности), когда Маммон присоединился к ней в гостиной. — Ария говорит, что ты помогла ей разрушить Проклятие Аркобалено, — внезапно сказал крохотный Туман. Маммон был Аркобалено, конечно, Маммон был Аркобалено. Как она сразу не увидела эту связь? Маммон физически был младенцем! Тут определенно было какое-то применения Тумана, чтобы так эффективно спрятать эту правду. — Оно мне было любопытно, и я указала на несколько очевидных дыр, — вместо этого сказала Занна, не заморачиваясь очевидным. — Это было несколько лет назад — изменения сработали? — Я больше не Проклят, — согласился Маммон. — Тот, кто нас Проклял, забрал его и предпочел заменяющую систему Арии, для чьего управления все равно требуется Небо, но она не влечет за собой раннего смертного приговора. Я полагаю, она намеревается немедленно выйти замуж. — Феде будет счастлив. Он пытался завоевать ее последние три года. — Почему ты это сделала? Занна полноценно оторвала взгляд от дочери и перевела его на Тумана, который убрал капюшон и первый раз в жизни смотрел ей в глаза. — Проклятия жестоки, — тихо сказала она. — Они отравляют все, даже те вещи, которые, как ты думал, ты сумел спасти. Вот почему они Проклятия. Никакое Проклятие не может быть наложено ради высшей и полезной цели: это противоречит самой их сути. Ты не можешь спасти мир с Проклятием: ты просто делаешь все хуже и оттягиваешь неизбежное. Кроме того, вся идея была ошибочной и Глупой, и скороварка создана более продуманно, чем это. Я не могла оставить все как есть: это было оскорблением здравому смыслу. — Не ради кого-то конкретного? — Я только сейчас поняла, что ты Аркобалено, — она чувствовала себя очень Тупой по этому поводу. — Реборн раздражающая заносчивая задница, и я не встречала других, кроме Арии, и это было только один раз. Феде по уши влюблен в Арию и скучал бы по ней, но рано или поздно мы все умрем. Это одна из неизбежных вещей в жизни. Она не предложила альтернативу, чтобы люди не умерли. Она предложила альтернативу, чтобы те, которые позже могли быть подвержены этому Проклятию, смогли бы жить. — Я хочу, чтобы дальнейшее существование планеты зависело от чего-то менее ненадежного, чем страдание других. Я живу здесь, мои потомки будут жить здесь. Мои дети не будут нести бремя неэффективного идиотизма давно умерших людей. Была длинная задумчивая пауза, в которую Занна повторяла счастливые выражения лица за своей дочерью и тихо с ней разговаривала, пока Туман обдумывал ее слова. — Меня зовут Вайпер, — в конце концов сказал бывший Аркобалено, — и я вижу, это было упущением не узнать тебя лучше, Занна Витторе. — Рада, что мы теперь можем обращаться друг к другу по имени, Вайпер, — ответила она, протянув ладонь для рукопожатия. Что еще можно было сказать?***
Занна сидела за столом на лужайке-газоне в десять ночи, наслаждаясь прохладой и слушая разговор ее мужа и Ческо о новых идеях дона Каваллоне по использованию Пламенных технологий для амортизации в машинах и мотоциклах, иногда комментируя электрические схемы, нагрузку и цены, когда знакомый человек из персонала (почему у нее до сих пор все было так ужасно с именами?) прошел сквозь открытые двери, а за ним по пятам трусил Аркобалено в миниатюрном мотоциклетном костюме. Бывший Аркобалено: у него не было это штуки вокруг шеи, и Вайпер сказал, что Проклятие было разрушено. — Десятый, донна, дон Каваллоне, это Скалл де Морт, Аркобалено Облака, — сказал член персонала в костюме, пока намного более незаметные члены персонала поднесли стул со встроенной лестнице (очевидно спроектированный для миниатюрных взрослых, а не для настоящих младенцев) к противоположной стороне стола от той, где они скучковались втроем. — Привет! — радостно сказал крохотное Облако, прыжками забираясь на стул, а оттуда на стол. — Ария сказала, что ты помогла расПроклячить нас, так что я заглянул, чтобы сказать спасибо! Ческо замер, повернулся и уставился на Занзаса, который широко улыбнулся и показал ей большой палец. — Занна, вот что происходит, когда я вас не навещаю? — требовательно спросил дон Каваллоне, — взбудораженно взмахнув руками. — Тебе становится скучно, и ты раскрываешь тайны вселенной? — Проклятие Аркобалено не одна из тайн вселенной, Ческо, — язвительно сказала она, прежде чем с улыбкой повернуться к миниатюрному байкеру с нарисованным осьминогом на шлеме, — и можешь не благодарить. Скалл снял шлем и открыл копну фиолетовых растрепанных волос и пирсинг. — Я с нетерпением жду возможности снова кататься на нормальном мотоцикле, — признался он, его улыбка была яркой, а голос бодрым. — Хей, это новый Ducati Monster S4 Foggy? Где вы достали чертежи? — Конь разобрал один и сам нарисовал, — вежливо ответил Занзас, наливая себе еще один стакан виски. — С модификациями с Пламенными технологиями, — он постучал карандашом по разным частям бумаги, — с лучшим охлаждением, лучшими амортизаторами и с лучшей чувствительностью рулевого управления. Но пока не удается достичь того, чтобы крушения были не такими жесткими. — О, вау, — сказал Облако, вставая на колени на стол между ароматическими свечами, бросая взгляд на уравнения и черновые диаграммы, рассыпанные вокруг основного чертежа на различных огрызках бумаг. — Вам нужна будет двухэлементная система, чтобы все работало, я думаю? Половина в костюме и половина в байке, и пусть они работают вместе: каждая авария уникальная, так что система должна быть гибкой. Ческо издал носом звук озарения, схватил новый лист бумаги и начал чертить — под его карандашом стал проявляться черновой набросок мотоцикла с наездником: — Значит, зависит от места удара? Можешь привести примеры? — Конечно! — чирикнул экс-Аркобалено, наклоняясь ближе. — Смотри, если удар будет здесь, то байк перевернется вот так, — он крутанул запястьем, — так что точки удара вот здесь и… Занзас медленно подвинулся ближе к ней, пока миниатюрный каскадер и мафиозный дон глубоко погружались в обсуждение, разговаривая и споря друг с другом, с легкостью перескакивая с темы на тему. — Конь нашел Облако, — тихо прокомментировал он, широко улыбаясь и потягивая свой напиток. Так вот что это было? Их друг мгновенно образовал связь с другим человеком благодаря мотоциклам? Это пойдет ему на пользу. — Ну, а престижно так, отхватить сильнейшее Облако на планете, — позабавленная, пробормотала Занна. Скалл весьма очевидно был далек от мафии, любил трюки на мотоциклах всеми фибрами души, и ему было невероятно комфортно в своем собственном теле до такой степени, как она раньше не видела ни у одного Облака. Его явно не волновала физическая «территория» и контроль чего-либо, кроме себя. Не податливый (весь этот пирсинг указывал на определенный уровень «я буду делать что хочу, и вы не сможете меня остановить»), но уравновешенный, сфокусированный и полностью в гармонии с собой. Ческо практически не мог бы найти кого-то лучше. — Мило, — радостно согласился ее муж, обернув руку вокруг ее плеч.***
Воды Занны отошли в начале вечеринки, которую Фалько организовал своей старшей сестре по поводу ее дня рождения, что было бы кошмаром, если бы Сесилия не была в абсолютном экстазе от того, что будет делить дату рождения со второй дочерью Десятого, и не настаивала, что это был ее «лучший подарок в жизни». Оказалось, она всегда хотела младшую сестру, и это определенно считалось. Никто не упомянул, что у родителей Сесилии и Фалько недавно родились еще два ребенка (оба мальчики), несмотря на то, что не было никаких объявлений или шума по поводу предполагаемого периода беременности донны Бьянки: судя по всему, их отец взял еще одну любовницу сразу после смерти матери Фалько и вводил ее сыновей в семью. Кажется, мать Сесилии это не волновало, и ходили слухи, что она очень любила обоих мальчиков: Занна подозревала, что женщина была намного более счастлива от того, что ей не надо было самой зачинать и рожать мужу наследников. Занзас снова дал ей право выбрать имя, и они назвали их новую малышку Меланиппа, продолжая придерживаться темы амазонок. Он дразнясь спросил ее, как бы она назвала сына, а затем рассмеялся, когда она призналась, что понятия не имела: в классической греческой мифологии действительно было мало мужчин, которые как не были полными уродами, так и не умерли трагической смертью. На ум приходили Персей и Телемах, но это было, в общем-то, и все. Как и Антиопа, Меланиппа родилась с бело-блондинистыми волосами, но, в отличие от старшей сестры, ее глаза были темно-карими. Это достаточно удивляло, когда глаза Занзаса были алыми, а Занны — очень светло-серо-зелеными, но Пламя регулярно насмехалось над нормальной генетикой, так что это не особо шокировало. Глаза Антиопы сейчас были яркими, кроваво-красными, точь-в-точь как у ее отца (хотя ее волосы все еще были белокурыми), и Занна подозревала, что глаза ее второй дочери в конце концов станут такими же: этот необычный алый определенно был доминантным. А еще у Меланиппы были кудряшки: что-то, что она унаследовала с ее стороны, и это было совершенно восхитительно. Вайпер был абсолютно шокирован просьбой Занны стать крестным ее новорожденной, но мгновенно согласился и вскоре планировал все вещи, которые надо будет узнать девочке, когда она подрастет, такие как почему важно копить деньги и как торговаться. Пантера тоже был счастлив быть крестным отцом: Занна знала, что он прекрасно справится со всеми более традиционными вещами крестного родителя. Крестными Антиопы были Фалена и Ческо, оба из которых души не чаяли в ее старшей девочке и регулярно настаивали на том, чтобы с ней нянчиться. Ее муж реорганизовал Вонголу, так что работал только половину дня большую часть недели, так как это было все время, которое он тратил, чтобы на хорошем уровне выполнять бумажную работу. Каждый год были нерегулярные инспекции разных отделов, и Занзас брал минимум одну миссию от Варии в месяц, но большую часть времени ее Небо тратил на нее и на детей (всех детей), и она так любила его за это. Его вторым большим обязательством (после документов) были НИОКР, в основном конструирование: они разобрались с мобильными телефонами, программы по возобновляемой энергии внедрялись в Альянс (вообще бесплатная энергия очень привлекала всех в преступном мире), и все начало выглядеть так, что Скуало получит новый протез, который будет напрямую отвечать его нервной системе, в течение следующего года или где-то так. Занна была счастлива: жизнь была хороша, несмотря на то, что оказалось, что да, НИОКР никогда не делали полноценных клинических испытаний контрацептивов, включающих активных Гроз женского пола. Луссурия устроил скандал, Занзас оказался вовлечен, и теперь существовал специальный фонд для фармацевтических исследований и клинических испытаний на Грозах: отсутствие контрацептивов было не единственным вопиющим упущением. Ну, хотя бы Лоренцо уже вернулся из своего педагогического колледжа и вел «курс физического обучения», что, по сути, было вечерней школой для Гроз, чтобы обучить их нескольким предметам (Пламенные тренировки были включены) вне обычно жесткой классно-урочной системы. Главный эффект того, что ее муж централизовал тренировки Гроз три года назад заключался в том, что все тренировки Пламени Грозы для детей предподросткового возраста были немедленно прекращены и никого не заставляли активировать свое Пламя, следовательно, никто не оказывался в Железном форте с потребностью в обучении, что, скорее всего, было даже более полезно для детей, о которых шла речь. Маленькая школа Лоренцо считалась за «централизованные тренировки», но, так как она была только вечером, родители могли оставлять своих детей жить дома и не чувствовали, что они теряли весь контроль, как было бы, если бы они отослали своих Гроз в Железный форт: после это стало очень популярно, особенно потому что был включен детский сад для младших детей. Была большая очередь, несмотря на то, что это все открылось только два месяца назад, и Лоренцо пытался найти как способных активных Гроз, чтобы проводить обучающие тренировки, так и обычных учителей, знающих о Пламени, у кого не было предрассудков против Гроз: для него это оказалось достаточно сложно, и он уже смотрел в сторону Варии. Поэтому Занна отбивала попытки переманивания, направив его к Тирану за именами и адресами ушедших в отставку, но это, скорее всего, не продлится долго. Но опять, некоторым из ее старших Гроз может понравиться карьера в преподавании. Они определенно души не чаяли в Витторе, и, кажется, у них не было особых проблем с передачей полезных навыков. Может, ей стоит посмотреть, что они об этом думают? Пока они были полностью в курсе, что было уместно, все было возможно.***
Младенцы были очень увлекательными. Это определенно было встроено, чтобы родители случайно не убили хрупкое и абсолютно зависимое живое существо, за которое они были полностью в ответе. Занна помнила, как ее отец сказал ей, что самая страшная часть родительства в осознании, что у тебя есть полная ответственность и никакого контроля. Как только ты начинаешь привыкать к этой дихотомии, к абсолютной ответственности без капли контроля, затем ты можешь начинать считать себя настоящим взрослым, потому что правда жизни в том, что мы не обладаем контролем ни над чем, кроме нас самих. Предполагать что-то другое — это иллюзия, заблуждение и детский эгоизм. Занна никогда не развлекалась заблуждением, что она когда-либо контролировала свое Небо, не важно, что у них была разница в возрасте и он обращался к ней за советом, когда был младше, но опять, она и никогда не была в ответе. Он был ответственен за нее. Витторе были более познавательными в этом плане: у нее никогда не было заблуждения о контроле и с ними и формально она несла за них ответственность, но это не была полная ответственность, и Занна делегировала большую часть сложных моментов эмоциональной поддержки. Антиопа и Меланиппа, ее маленькие Тити и Мела, однако, были полностью ее (ну, ее и ее мужа), и она ценила эту ответственность. Хотя отсутствие контроля иногда вводило в ужас, особенно сейчас, когда Тити было восемнадцать месяцев, и она везде носилась, регулярно падая и радостно лепеча со всеми, с кем сталкивалась. Самым частым стилем «столкновений» ее малышки было влепиться в чьи-то лодыжки, упасть назад на попу, посмотреть вверх и счастливо пищать, лепетать и махать руками, пока этот человек ее не поднимет и не обнимет, после чего она быстро потеряет к этому человеку интерес и попытается выскользнуть обратно на землю, чтобы можно было снова убежать. У нее был дар находить варийцев, кружащих вокруг Железного форта, присматривающих за их боссом и офицерами, и она обычно позволяла им держать ее дольше, чем кому-либо еще, кроме родителей, с которыми она была счастлива обниматься часами, а потом уснуть. Их милая маленькая принцесса была чудесно счастливым ребенком, и Занзас невероятно любил свою старшую дочь: это было мило до боли. Она вила из него веревки своими крохотными младенческими пальчиками и знала, что он никогда не скажет ей «нет», если она хотела, чтобы он ее обнимал. Даже если ее Небо в это время занимался бизнесом или документами: если малышка могла его найти, она получала объятия. Грозовая дивизия установила очередность, чтобы в непосредственно близости от ее старшей всегда был кто-то «неработающий», потому что они до смерти боялись несчастных случаев даже больше нее. Занна привыкла собирать детей в воскресной школе, и они были намного крепче, чем выглядели, и отскакивали от проблем, как попрыгунчики. Этих шатающихся по округе без дела и работы убийц обычно «заставляли» читать Ее крохотному Высочеству, или играть с ней ее игрушками, или обнимать ее, или играть с ней в догонялки в комнате, пока она радостно пищала, или работать для нее подушкой. Занзас звал свою старшую «моя маленькая канарейка», что было очень варийским каламбуром, основанным на ее блондинисто-платиновых волосах и уменьшительно-ласкательной версии ее имени, которую так любила Занна (Тити): в итальянской версии старого мультфильма «Сильвестр и Твити» имя маленькой нахальной домашней канарейки перевели как «Тити». Мела означало «яблоко», что привело ко множеству вариских шуток на тему «так бы ее и съел» или «яблоко раздора», когда сразу несколько варийцев одновременно хотели ее обнять, плюс вопрос сняли ли они с боссом ее с дерева в саду, и если да, то где остальной урожай? Ее двухмесячная кроха была намного меньше, чем Антиопа в том же возрасте, так что Занна осознанно прилагала усилия, чтобы предоставлять одинаковый уровень комфорта, взаимодействия и вовлечения. Это было сложно с намного более громко требующим малышом, бегающим вокруг, но Тити любила публику, и ее было можно отвлечь от мамы на несколько часов подряд играми с ее любимыми людьми, что давало Занне время отдохнуть и понянчиться со своим крохотным яблочком, которое в данный момент было такое же лысое, как и ее тезка-фрукт из-за того, что все ее тонкие светлые кудряшки выпали две недели назад. Ресницы маленькой Меланиппы уже были темнее, чем у сестры, что намекало на то, что ее волосы могут снова отрасти черными, как у отца. Если это окажется так, то это сделает ее имя достаточно иронично подходящим, учитывая, что оно означало «черная кобыла». А еще у нее были восхитительные карие глаза, темные, ясные и очаровательные. Все в ней было очаровательно: от оливковой кожи до носа кнопкой (Занна была почти полностью уверена, что это был ее нос на лице ее дочери) и крохотных пальчиков на ногах. Занзас непомерно гордился обеими своими дочерьми и ей, за то что их родила: она слышала, как он хвастался другим донам, что они вырастут похожими на их прабабушку, которая в молодости управляла вонгольским Альянсом железной рукой и все еще радостно до смерти пугала людей в старости. Бабушка Вонгола, конечно, была невероятно довольна этой перспективой и тратила многие часы на то, чтобы нянчиться с Антиопой, несмотря на то, что ей было почти девяносто, и она начинала терять подвижность. Бабушка Вонгола проводила намного больше времени с Занной после того, как она в первый раз объявила о своей беременности, и она слышала самые разные истории о беременности самой Восьмой, ранних годах воспитания сына в роли матери-одиночки (Занна не была полностью уверена, что это был за секрет, касающийся отца Девятого, но тут что-то определенно было, раз бабушка так умело его обходила), плюс анекдоты о ее сестрах, их беременностях и детях. Занна также узнала, что бабушка всегда хотела дочку, была немного разочарована, что не получила даже и внучку (пока Занзас и, что было более недавно, Федерико не женились, конечно) и была на седьмом небе от счастья, что получила правнучку. Вторая правнучка была каким-то образом принята с еще большим восторгом, чем первая, и бабушка Занзаса яростно его обняла, заявляя, что он «такой щедрый внук! Дал мне двух умилительных малышек, чтобы нянчиться. О, ты меня балуешь, так сильно балуешь, даря этой старой женщине то, что желает ее сердце!» Затем она начала плакать, что было немного тревожно, но также странно успокаивающе: никто, чье мнение на самом деле имело вес, не смотрел искоса на Занзаса из-за того, что у него пока не было сыновей. Однажды сыновья считались доказательством мужественности, что было нелепым и устаревшим символом статуса, в который люди все еще глупо верили. Занна немного напрягалась по этому поводу (Девятый был единственным ребенком, который завел трех своих сыновей, а у бабушки было четыре брата), но пока что все, кажется фокусировалась на том, каким молодым и заботливым родителем был Десятый Вонгола, а не комментировали пол его детей. Она не была уверена, что чувствовала насчет сыновей. Занна была женщиной, и, несмотря на достаточно сложные отношения, которые, как она помнила, были у нее с матерью, она знала, что ее любили и хотели, что ее мама действительно хотела малышку и сильно ее любила, несмотря на то, что той часто было трудно выразить эту любовь. Она также знала, что ее бабушка ее любила, была рада, что у нее была внучка и любила с ней нянчиться, несмотря на то, что у вышеупомянутой бабушки были еще более натянутые отношения с ее собственной матерью и дочерью, мамой Занны. Она помнила, что у нее был младший брат, все еще любила отца, который существовал только в ее воспоминаниях, и была глубоко вовлечена в воспитание множества маленьких мальчиков с тех пор, как ей исполнилось тринадцать, но это было не то же самое, что и иметь своего сына. С мини-Занзасом она, скорее всего, смогла бы справиться, но что если сын окажется больше похожим на ее родственников? Что если он унаследует характер от кого-то, кого она даже не помнила, учитывая, что ее детские воспоминания вполне могли не совпадать с детством, которое испытало ее тело? Маленькие мальчики были намного более таинственными, чем маленькие девочки, и не так жестко анализировали себя, как Занзас уже даже тогда, когда она его встретила в первый раз. Но опять, Занна не будет делать это в одиночку: у нее был муж, чтобы справляться со сложностями, связанными с маленькими мальчиками. Это одна из причин, почему хорошо заключать брак с человеком противоположного пола: так у тебя будет оба типа родителя, чтобы демонстрировать надлежащее поведение и всегда был кто-то, кто «понимал» ментальные процессы ребенка. Ну, в идеале: так не всегда работало, плюс гендерная система не была бинарной. Она не собиралась мечтать или молиться о сыновьях, но если один родится, Занна даст ему все, что у нее было, и все, что сможет. Это самое меньшее, что она могла сделать. Однако пока что у нее были две малышки, в которых она души не чаяла, и это была сбывшаяся мечта.***
— Я не собираюсь извиняться! Конечно, то, что у нее теперь были собственные дети, не означало, что старшие дети перестали в ней нуждаться. Вообще, в каком-то плане сейчас они нуждались в ней еще больше, с учетом того, что влепились в пубертатный период, так как их Пламя было активным и их бросили головой вперед в больший и намного более непонятный мир. Особенно Тсуна и Витторе: они все уже были в средней школе (Фалько мог бы быть в старшей, но социализация была важнее продвижения, так что ему давали дополнительные проекты после школы, чтобы поддерживать его умственную активность), и некоторые трудности, в которые они влетели сломя голову, были удивительно обыденными. Обыденными, но не менее важными для взросления и обучения мыслить критически, логически и, самое главное, по-доброму об окружающих людях и ситуациях. — Пожалуйста, объясни, за что ты не собираешься извиняться, Натсуки. Двенадцатилетний сердито и подозрительно на нее посмотрел, но плюхнулся на кресло напротив нее и ответил: — Джузеппе Гуццо мерзко себя вел по отношению к Такеши с начала этого учебного года, обзывал его, потому что он не итальянец, и говорил грубые вещи о его глазах, носе, волосах и коже. Кеши смеется и отмахивается, но я вижу, что ему от этого больно! И потом сегодня Гуццо сказал ему, что он не заслуживает быть другом Тсуны, что он иностранный гражданский никто и должен свалить домой и никогда не возвращаться. Так что я покрыл его Призванными сороконожками, и я не собираюсь извиняться! Он это заслужил! О боже. Это сходилось с тем, что рассказали ей учителя и что они ей не сказали: в отношении Туманов существовали предрассудки (не такие явные, как в отношении Гроз, но в какой-то степени хуже, так как были такими незаметными и исподволь влияющими на людей), так что никто на самом деле не считал, что поведение Натсуки могло быть спровоцировано, а не просто «Туманы есть Туманы». Не говоря уже обо всей чудесной расистской подоплеке этого конкретного конфликта: если мальчик Гуццо говорил такие вещи в школе, это потому, что услышал их дома. — Ты осознаешь, что покрыть его сороконожками было очень плохо? — Да, — мгновенно и немного пренебрежительно ответил Натсуки, — поэтому я это и сделал. — Ты осознаешь, что это было намного хуже, чем его оскорбления Такеши, потому что для этого ты использовал Пламя, а он латентный, так что даже не мог понять, что ты сделал, не говоря уже о том, чтобы ответить тем же, так как детям не рассказывают, что Пламя существует, пока их не начинают учить его использовать? — Да, — настороженно согласился двенадцатилетний, ерзая на своем кресле. — Ты осознаешь, что если бы ты рассказал о травле Такеши мне или Десятому, мы бы могли намного быстрее с этим разобраться с отцом Гуццо? — Он не хотел, чтобы мы это делали! — Натсуки, отец Такеши доверил заботу о нем нам: это означает, что это наша работа (как взрослых) решать такие вещи, вещи, для решения которых у тебя нет ни опыта, ни власти. Такеши не хотел об этом говорить, потому что ему было больно и он думал, что если он будет это игнорировать, то все пройдет. Но ты знаешь, что это неправда, не так ли? Боль нужно осознать и разобраться с ней, чтобы она ушла. — Да, — тихо согласился Туман. — Я понимаю, что ты пытался его защитить, — мягко сказала Занна, — но сделав то, что ты сделал, ты превратил Джузеппе Гуццо в такую же жертву, из-за чего теперь эту проблему сложнее решить, так как сейчас он чувствует, что его гнусное поведение было оправданным. Натсуки дернул ногой, не отрывая глаз от пола. — Я разберусь с расистскими обзывательствами: спасибо, что сказал мне, в чем корень проблемы, — продолжила она. — А сейчас, ты знаешь, почему важно извиняться? — Чтобы люди знали, что ты этого не хотел, — проворчал мальчик. — Нет, не поэтому. Когда ты говоришь «прости меня», ты говоришь «я осознаю, что то, что я сделал, причинило тебе боль. Я запомню это и приложу все усилия, чтобы больше никогда не сделать тебе больно таким образом, потому что я хочу быть лучшим человеком, чем я был». Понимаешь? — Значит, это о том, чтобы я научился быть лучше, а не о том, чтобы они меня простили? — Верно. Тебе не нужно их прощение. Помнишь «Отче наш», где говорится «и прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему»? Там не говорится «чтобы другие простили нас», не так ли? Когда мы искренне извиняемся, Бог прощает нас. Важно его прощение, а не других людей. — Так почему я должен прощать других, когда они извиняются? — с недовольством спросил Туман. — Опять, это о тебе, а не о них, — терпеливо продолжила объяснять Занна. — Когда ты прощаешь кого-то, ты говоришь «я отпускаю ту боль, которую мне причинили, так что я больше не ношу ее везде с собой и мне больше не больно». Когда кто-то ведет себя низко по отношению к тебе, это так, как будто этот человек всучил тебе в руки колючую ветку: от нее очень больно, и ты не хочешь отпускать, потому что все колючки воткнулись в кожу и двигать их еще больнее. Но если у тебя есть смелость раскрыть ладонь и вытащить колючки, ветка упадет на землю, рана сможет зажить и боль уйдет. В начале действительно будет больнее, и, может быть, несколько заноз останутся в руке, и позже их придется долго вытаскивать пинцетом, но через несколько недель не останется даже шрамов и ты едва будешь помнить, что это вообще случилось. Конечно, если человек не извинится, ты возьмешь за правило избегать его или ее, чтобы этот человек снова подобного не сделал, но это нормально. Позволять людям, которые раньше причинили тебе боль, делать это снова просто глупо. — Значит, ты хочешь, чтобы я прощал людей, чтобы то, что они сделали, перестало причинять мне боль, а не для того, чтобы они чувствовали себя лучше, — подвел итог Натсуки. — Да. Иногда это сложно, и тебе приходится прощать людей несколько раз (мне приходится прощать Девятого много раз, хоть он и мертв, потому что он был очень, очень гнусным по отношению ко мне, и я продолжаю находить болезненные вещи, за которые я его еще не простила), но прощать кого-то означает уметь помнить что случилось без того, чтобы это причиняло тебе боль, и это очень важно. Если оно не причиняет тебе боль, оно не может тебя контролировать. Специально кого-то не прощать дает этому человеку власть над тобой, потому что тебе больно и ты реагируешь на эту боль, а не мыслишь ясно и не продолжаешь наслаждаться жизнью без этого человека. — Я не хочу, чтобы у Гуццо была надо мной власть. — Тогда тебе надо простить его за ужасное отношение к Такеши, потому что это причинило тебе боль, и ты все еще носишь ее с собой. Причинение ему боли в ответ не заставило ее уйти, не так ли? — Нет, — нехотя признался двенадцатилетний. — Я должен ему сказать? — Нет, не должен: если он осознает, что был неправ, и извинится, ты можешь сказать ему, что простил его, если захочешь, но ты не обязан. Ты прощаешь людей ради себя, а не ради них. — Ладно, — он выглядел намного счастливее благодаря тому, что все прояснилось. — Тогда я извинюсь. И не буду больше так использовать Пламя в школе, мама, прости, что доставил тебе такие проблемы. Проницательный маленький чертенок. — Я прощаю тебя, — тепло сказала ему Занна, — а сейчас подойди и обними меня, а затем скажи Такеши, что я хочу с ним поговорить. Следующий разговор, скорее всего, будет значительно более сложным, чем был этот, несмотря на то, что в нем наверняка будет меньше теологии.