Запертая дверь или нетрадиционная история любви, ломающая линию времени

Месяцы тянутся медленно. Отпуск Кайдена заканчивается, и он возвращается на Арктур. Джеймс за это время уже успел распределиться на корабль, и это хорошо, потому что Кайден все равно не был бы приятной компанией. Дыра в его груди, вызванная потерей Шепард, ширится день ото дня. Когда звонит его мама, Кайден пытается скрыть свое состояние, но что-то в его голосе, должно быть, выдает его, потому что через несколько дней с ним связывается отец и первым делом спрашивает, как он себя чувствует. Его отец никогда не звонил первым. − Ты молчалив, сынок. Что у тебя на уме? Я знаю тебя, Кайден. Когда ты такой, значит что-то произошло. Все накипевшее вываливается из Кайдена в такой спешке, будто ему снова пять лет, и он ждет, что папа прогонит монстров. − От меня беременна женщина, папа, − Кайден наклоняется над столом в своей комнате, сдавливая ладонями гудящую голову и надеясь, что это уймет мигрень. Он молится, чтобы его слова звучали членораздельно, и отец не подумал бы, что он пьян. − Но у нее проблемы, и она не хочет иметь со мной ничего общего. − Проблемы с наркотиками, Кайден? − мгновенно спрашивает Казимир, смущенный тем, что годы проведенные в армии сделали его параноиком, и он всегда предполагает худшее. − Я знаю нескольких хороших врачей. Я могу помочь ей получить необходимую помощь. Красный Песок? Это Красный Песок, не так ли? Мы с этим разберемся. Нужно, чтобы ей и ребенку оказали медицинскую помощь. У меня есть сбережения, мы достанем все самое лучшее. − Папа, нет. − Мы позабо... − Па, нет. Остановись. Это не наркотики. Она не принимает наркотики, ясно? Просто она столкнулась с тяжелой потерей. Ее друг умер у нее на глазах, как раз тогда, когда мы узнали о… о ребенке. − О, − произносит Казимир и словно сдувается. − Что ж, это хорошо. По крайней мере, это не наркотики. Наступает пауза, а затем Кайдену приходится признаться во всей правде, его гложет совесть. − Это женщина… Моя коллега. У Казимира вырывается резкое шипение. − Кайден… когда ты говоришь "коллега"… − Мы больше не работаем вместе, все в порядке, папа. − Хорошо, потому что ты знаешь, как я к этому отношусь. – Знаю. − Солдат? − Да, можно и так сказать. Она Адептка, так что вполне подходит для передовой. − Понятно теперь, как случилось, что она увидела смерть своего друга. – Да. − Черт. ПТСР, − бормочет Казимир. − За время службы я такого повидал немало. Слушай, я поговорю с твоей мамой, может, у нее есть какие-нибудь идеи. − Ой, только не надо говорить маме. У нее и так хватает забот. К тому же, − печально добавляет Кайден, − она убьет меня. − Заварил кашу, Кайден, тебе и расхлебывать. Кайден стонет, привыкший к жесткому характеру отца, но напрасно понадеявшись, что он хоть немного смягчился к старости или с новостью, что он станет дедушкой. Не повезло. − А сейчас где она? − спрашивает Казимир. − Ты пробовал извиниться? Ты же взял на себя ответственность, не так ли? Мужчины Аленко не бегут от ответственности. − Подожди, извиниться? За что? Я не говорил, что сделал что-то плохое. − Сынок, в таких делах всегда лучше извиниться, а вопросы задать позже. Доверься мне. Извиняйся, пока не посинеешь, и пресмыкайся, если придется. Кайден удивленно хмыкает. − Так вот как ты ведешь себя с мамой? − Можешь поспорить на свою задницу, что так оно и есть. − Отвечая на другие твои вопросы, − продолжает Кайден. − Я не знаю, где она. Вот в чем проблема. И, конечно, я взял на себя ответственность. Я бы не позволил ей проходить через это в одиночку, если бы у меня был выбор. − Хорошо, − говорит Казимир, и Кайден слышит голос не любящего отца, а майора Казимира Аленко. − Ты сказал, что не знаешь где она. Куда она может пойти? К семье? − Нет, − Кайден качает головой, хотя отец его не видит. − У нее никого нет, и она не осталась у друга, как планировала. Я искал ее на старой квартире. Ее там нет. Она не на Арктуре. Она может быть где угодно, папа. Терра-Нова, Цитадель, где угодно. Есть миллиарды миров и миллиарды миллиардов людей, среди которых можно затеряться. − Ей нужно есть. Ей нужны деньги. Она все еще в Альянсе, да? – Да. Альянс − это все, что она знает. − Так сузь круг до мест, где она могла бы работать в Альянсе в небоевой роли. Пошевели мозгами, ты не идиот. Наверняка ее засунули на кабинетную работу. Оглянись кругом и ты найдешь ее. Вероятно, именно там, где меньше всего этого ожидаешь. Она военная, она выжившая. Она будет думать, что ты враг, и прятаться прямо у тебя под носом. Куда бы она могла пойти? Кайден хмурится, напряженно размышляя. − Земля… − медленно отвечает он. − Она не любит Землю. − Нет лучшего места для штаба Альянса, не так ли? Я предлагаю тебе приехать в Ванкувер и повидаться с матерью, а пока ты будешь здесь, найди свою девушку. Слова покалывают на кончике его языка, страстно желая вырваться наружу, признаться отцу в своей маленькой тайне. − Я влюблен в нее, папа. − Ох, − вздыхает Казимир. − Вот оно что... Ами все время говорила мне, что ты странно говоришь по коммуникатору. Я подумал, что у нее паранойя. Влюблен, да? Кайден не отвечает, и его молчания достаточно. − Я слишком хорошо тебя знаю, Кайден. Ты влюбляешься всем сердцем. Я до сих пор помню ту девчонку, Райну, и то, что она с тобой сделала. − Шепард совсем не похожа на Райну, − огрызается Кайден. − Нисколько. Голос Казимира опасно тих. − Шепард? Ты обрюхатил Спасительницу Цитадели, первого человеческого Спектра? − Черт. Кайден слышит стук упавшего терминала связи, а затем: − Ами! Тебе нужно поговорить с твоим сыном! − Почему это он вдруг стал только моим сыном? − он слышит, как мать огрызается, обращаясь к отцу. − Потому что он обрюхатил золотую девочку человечества, вот почему. Я говорил тебе, что он слишком молчалив! Я говорил тебе, Ами! Он всегда замолкает, когда попадает в беду. Кайден слышит, как вскрикивает от неожиданности мать, и его голова снова начинает пульсировать. − Кайден Аленко, когда ты вернешься домой на Землю, тебя ждет серьезный разговор! − обещает ему мать (сильно напоминая при этом Шепард с ее огнем), а затем ее тон смягчается. − Но ведь это ребенок, Кайден... О, это замечательно! Надеюсь, ты все уладишь. − Я стараюсь, ма, стараюсь. *** Получив очередной отпуск, Кайден направляется прямо к кабинету Андерсона, стучит и входит, не ожидая разрешения. − Она на Земле, − прямо говорит он с непроницаемым и жестким лицом, рассчитывая, что Андерсон купится на его блеф. − Как ты узнал, она уже связалась с тобой? − спрашивает Андерсон, широко раскрыв глаза от удивления. − Она со мной-то почти не разговаривает. Мне приходится полагаться на новости от моих друзей в Лондоне. Кайден усмехается. − Я не знал. Вы мне только что сказали. Андерсон тяжело вздыхает. − Хорошо сыграно, сынок. Да. Она в Лондоне. Я одобрил ее перевод в штаб Альянса, поскольку она предпочитала любое другое место, кроме Ванкувера. Она живет в моей старой квартире. Я родился в Лондоне и владею там небольшой собственностью. Кайден не ждет продолжения, просто отдает честь и поворачивается, чтобы уйти. − Аленко? − зовет Андерсон. − Чего бы это ни стоило… Я думаю, что ты − лучшая надежда на то, что я когда-нибудь снова увижу ее улыбку. Думаю, я был не прав, не сказав тебе. − Вы пытались помочь ей и сделать так, как она просила, − вздыхает Кайден и торопится уйти, чтобы успеть к следующему транспорту на Землю. *** Штаб-квартира Альянса в Лондоне не такая большая, как в Ванкувере, но она явно старше, по мнению Кайдена. Он выходит из транспорта, взваливая на плечо свою спортивную сумку и поднимая воротник, чтобы защититься от дождя, который льет как из ведра. − Лондон зовет, а? − усмехается ему крупный космопех. − Хорошо вернуться "домой". Кайден, прищурившись, смотрит на Биг-Бен, едва различимый на фоне раскинувшегося города. Мимо проносится пассажирский скайкар. − Не домой, − отвечает он. − Но я надеюсь его тут найти. − Удачи, приятель, − смеется космопех. − Я так понимаю, проблемы с девчонками? Это самое худшее, − он закидывает на плечо свою спортивную сумку. − Я иду в паб выпить пинту. Слишком долго торчал на этой проклятой Цитадели без приличного пойла. Если ты найдешь этот свой дом, загляни ко мне разок, хорошо? − Конечно, − легко соглашается Кайден. − Наслаждайся своим отпуском. Он медленно бредет вниз вдоль Темзы, осматривая Лондон сквозь проливной дождь. Это не Ванкувер с его чистыми, гладкими серыми линиями, а странная мешанина старого и нового. Высокий дом простирается к небу, весь состоящий из неоновых огней и острых углов, а рядом с ним в старомодном магазине окопался фастфуд, его свет тусклый и причудливый, если сравнивать с соседом. Кайден моргает и на мгновение представляет себе женщину с красной лентой в волосах. Зрение проясняется, когда солнце скрывается за облаком и возвращается мрак. По дороге в штаб-квартиру Альянса Кайден снова и снова прокручивает в голове свою речь, гадая, послушает ли его Шепард, выгонит ли, скажет ли, чтобы он возвращался на Арктур и никогда больше не пытался с ней связаться. Если она вообще еще ждет ребенка... Он показывает свое удостоверение охранникам в штабе и спрашивает дорогу к ее кабинету. Один из них ухмыляется ему. − Шепард? Капитан Андерсон предупредил, что вы придете. О, да. Она работает администратором на третьем этаже. Это чертовски крутая оторва. Будьте осторожны, сэр. Кайден кивает. − Я так и сделаю. − Эй, приятель? − другой охранник с сильным шотландским акцентом в голосе окликает его. − Передай Шепард, что Фред из службы безопасности передает “спасибо”. Соне очень понравился шарф, который она связала. Кайден останавливается и медленно оборачивается. − Шепард вяжет? Фред с энтузиазмом кивает. − О, да. И просто великолепно. Она − мой самый любимый офицер среди штатских, но не говори ей, что я тебе это сказал. Она научилась, раз уж ей приходится есть за двоих − ну, ты понимаешь. Кайден насмешливо поднимает брови. − Есть за двоих? − Ага, − смеется Фред. − Как вы, янки, говорите? Булочка в духовке? − Я не американец, − тихо говорит Кайден, немного ошеломленный возникшим в его мыслях образом Шепард за вязанием. − Вам лучше поспешить. Коммандер сегодня утром была в довольно скверном настроении, и я осмелюсь сказать, что ей не помешает отдохнуть от бумажной работы, − говорит Фред, дружелюбно подмигивая. Кайден оставляет Фреда потчевать другого охранника историями о вязании и изречениями народов мира и направляется наверх. Его сердце колотится, пока лифт отсчитывает этажи. Он выходит из лифта словно в замедленной съемке, оглядывая офисное помещение. Перед ним открывается ровный ряд столов с голографическими панелями. Гигантские мониторы висят на стенах − похоже, это один из основных информационных центров. Кайден сразу же замечает Шепард, понимая, что узнал бы эту задницу где угодно. Он почти смеется, наблюдая, как она склонилась над столом и возится со степлером и кучей блокнотов и бумаг, разбросанных вокруг нее. − Мне надоело трахаться с этим гребаным степлером! Жанна, − окликает она женщину за соседним столом, − я сдаюсь. С этим великим заявлением она машет рукой, и степлер неестественно быстро летит через комнату, чтобы воткнуться в стену. − Знаешь, Шеп, я не думаю, что офисная работа − это твой конек. Слова слетают с его губ машинально. Это вовсе не то, что он собирался сказать, но единственное, что пришло на ум. Ее спина напрягается, и она медленно поворачивается, голубая аура биотики медленно гаснет вокруг ее тела. − Кайден... − выдыхает она, и он теряется. В повседневной форме Альянса Шепард просто великолепна. Ее живот круглый и намного больше, чем он себе представлял, лелея ее образ три долгих месяца. Ее волосы − длинные, пышные и блестят так, как он никогда раньше не видел. Кайден знает, что мыслит стереотипами, но она практически светится. Ее землистая бледность исчезла, на щеках играет румянец, а розовые губы удивленно приоткрыты. Сверкание ее глаз кажется ему ярче бриллиантов. Шепард медленно подходит к нему, не обращая внимания ни на кого в комнате, прижимает ладони к его голове и наклоняет, чтобы прижать его губы к своим, крепко целуя. Ее живот подпрыгивает между ними, и она смеется. − Прости. Я − кит. Кайден смеется, его рука поднимается, чтобы взять ее за подбородок. − Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел во всей необъятной галактике, − он притягивает ее ближе, прижимая к себе. − Но, − говорит он, понизив голос, − мы должны целоваться вот так? − он бросает взгляд на наблюдающих за ними сотрудников администрации. Жанна, ее подруга, оглушительно свистит и показывает Шепард два больших пальца. Шепард поднимает средний палец и говорит ей: − Отвали, Жанна, старая сука. − Да ладно, Шепард, − восклицает та. − Я слушала твое нытье из-за тоски по члену этого парня долгих три месяца. Для меня это как долгожданный оргазм. Шепард поворачивается к нему, улыбаясь, ее глаза сияют. − Нет, все в порядке. Мы ведь не нарушаем правила, верно? Все знают, что это не непорочное зачатие, − она показывает на свой живот. − Кроме того, что я могу потерять прямо сейчас, кроме человека, которого я всегда хотела? Я слишком долго была одна. Я больше не хочу этого. − Не будешь, − хрипло обещает он. − Послушай, пойдем со мной, − говорит она, уводя его от столов в тихий конференц-зал. Она нервно смеется, и он так счастлив, что снова видит ее улыбку. Она поднимает руку, чтобы остановить его, когда он открывает рот. − Сначала о главном, − говорит Шепард. − Мне очень жаль. Я погрузилась в себя и ни с чем не могла справиться. Мне нужно было от всего отгородиться, и я думала, что приезд в Лондон будет лучшим решением. В каком-то смысле так оно и было. Какая бы тварь там ни уничтожала корабли, она поняла, что я вне досягаемости, и прекратила попытки, − она криво улыбается. − На этот раз Земля и ее флот были моим надежным убежищем. Мне жаль только, что я причинила тебе боль. − Я беспокоился о тебе, Шепард, − мягко говорит Кайден. − Я не находил себе места, пока мы были в разлуке. − На самом деле я набиралась смелости, чтобы позвонить тебе. Чтобы извиниться. Сказать что-нибудь. Я разговаривала с Жанной, она была моим психотерапевтом. Это помогло, но я продвигаюсь вперед слишком медленно. Я чувствую себя виноватой перед Джокером. В том, что он умер, все еще есть моя вина, − она делает глубокий вдох. − Но я научилась справляться с болью, не позволять ей захлестнуть и похоронить меня. Ребенок помог. Он дает мне надежду на будущее. Я должна поблагодарить тебя за это. − Ты прекрасно выглядишь, Шепард, − снова говорит он, с трудом веря в то, что видит перед собой, что эта блистательная женщина думала о нем. Она улыбается. − Это было тяжело, и я заказывала пиццу на вынос чаще, чем могу признаться, но я ходила к врачу и принимала витамины. Жаль только, что я не могла быть такой же храброй, как ты, и не связалась с тобой раньше. − Не стоит. Ты храбрая. Храбрее всех, кого я когда-либо встречал. Даже Рекса. Она целует его снова, глубоко и долго, лаская языком так, как ему нравится, не обращая внимания на Жанну, прижавшуюся носом к стеклянной двери. Сердце Кайдена, кажется, раздулось до невероятных размеров, страстно желая вырваться из груди. − Я хочу… я хочу сказать. Оглядываясь назад, я думаю, что сожалею о некоторых вещах, но их не много. Это чертовски удивительно, правда? Он кивает. − Мои сожаления могут заполнить черную дыру. Ты хороший человек. Лучший человек. Кайден отрицательно качает головой. − Нет. Ты слишком строга к себе. Он опускается перед ней на колени и берет ее за руки. Шепард встревоженно смотрит на него, ее лицо заливает румянец. Кайден делает глубокий вдох. − Я планировал это с тех пор, как покинул Цитадель, пересек просторы глубокого космоса и пустоту моих снов без тебя. Я, наверное, сейчас все испорчу, но просто выслушай меня. Она кивает, на ее лице − любопытство и неуверенность. − Шепард. Шепард, невозможная, красивая, злая, смешная, несовершенно совершенная Шепард. Я люблю тебя. Я любил тебя и всегда буду любить. Я полюбил тебя с того самого момента, как увидел, как ты пыталась читать стихи Эш, просто чтобы сделать ее счастливой, слишком напуганная, чтобы сказать ей, что на самом деле не умела толком читать, и все равно изо всех сил старалась. Его руки нервно дрожат, когда слезы наполняют ее глаза, и его голос немного срывается, как будто ему шестнадцать, и он впервые занимается сексом. − Я люблю тебя с тех пор, как увидел, как ты швыряешь наемников через комнату, а потом поворачиваешься и откидываешь волосы с глаз. Я люблю тебя с тех пор, как ты сказала мне, что биотика − это дар, а не проклятие, и мне больше не нужно его бояться. − Кайден, я... о, Боже, − шепчет она, медленная улыбка расцветает на ее лице, а слезы начинают течь по щекам. − Я люблю тебя с тех пор, как ты так рассмешила меня на Новерии так, что виски, которое мы пили в баре, пошло у меня носом и целую неделю жгло слизистую. Мне казалось, что я влюбился в тебя постепенно, а потом даже не знаю, что со мной случилось, но видеть твое лицо стало лучшей частью моего дня. − Кайден, − всхлипывает она. − Остановись. Ребенок пинает меня, потому что я так, черт побери, счастлива... Она хватает его руку и кладет себе под рубашку, и он чувствует, как крошечная ножка ударяет его в ладонь. По его лицу тоже текут слезы. −Я... я не любил тебя, когда впервые увидел, так давно, в доке Рио, − бормочет он, едва в силах думать из-за переполняющих его чувств, − но я узнал тебя и увидел настоящую. Я знаю тебя. И больше никогда не хочу тебя терять. Я хочу жениться на тебе. Я хочу бросить все ради тебя. Я больше никогда не хочу так долго жить порознь или скучать по тебе. Я хочу вырастить нашего сына или дочь... − Сын, − выпаливает она, рыдая от всего сердца. − Что? − спрашивает он, растерявшись на мгновение. − Наш сын, − она усмехается. − Это мальчик. − М-мальчик? − он встает и, не в силах удержаться, прижимает ее к себе, чувствуя как в ее животе шевелится его ребенок. − Угу. Он тоже очень любит своего отца, − смеется она, отстраняясь от него с сопливым носом и самой широкой улыбкой, которую он когда-либо видел. − Он не перестает сходить с ума с тех пор, как ты вошел сюда. Доктор говорит, что он совершенно здоров. Никаких узлов нулевого элемента. Ничего странного. Обычный маленький ребенок. Я уже думала насчет имени, но хотела обсудить это с тобой. Я рада, что ты пришел за мной. − Я не мог оставить тебя, Шепард. И никогда не оставлю. − Я тоже люблю тебя, − тихо говорит она, и в ее глазах снова появляется робкий огонек, как в моменты секса после того, как она кончила, или когда впервые сказала ему эти слова. − И всегда буду. Я люблю тебя с тех пор, как впервые поняла, что ты идеально подходишь мне, что, может быть, твоя маленькая черная туча сможет прогнать мою. Я больше не боюсь. Джокер хотел бы, чтобы я жила. За это он и умер. И я буду жить хорошо, с тобой и нашим мальчиком. Он целует ее еще раз и даже не слышит, как офис снаружи взрывается радостными возгласами, возглавляемыми одной очень любопытной Жанной. Позже он спрашивает ее, как она справлялась с канцелярской работой, будучи неграмотной. − Швыряя степлеры в стену и угрожая всем, кто будет жаловаться на мою орфографию или почерк, что я начну разглагольствовать о гигантских блохах из темного космоса, если они не уберутся от меня. Кроме того, Андерсон, оказывается, прогнивший кусок дерьма, продвигающий любимчиков, задействовал свои связи и дал мне легкую работу. Теперь я почти уверена, что обязана отдать ему нашего первенца. *** Свет луны проникает в крохотную лондонскую квартирку Андерсона сквозь окно. Стены трясутся каждый раз, когда один из массивных пассажирских кораблей стартует из близлежащего аэропорта. Кайдену все равно. Он снова заключен в ее объятия, кожа к коже, сердце к сердцу. Они не торопятся. Простыни − это уютное и безопасное гнездышко, щит от сквозняков, которые проникают сквозь старые стены, чтобы украсть их тепло. Она уже не такая, как раньше, и это нормально. В ней есть еще много сторон, которые нужно открыть, исследовать новую мягкость ее взгляда, почувствовать, как она изменилась. − Кайден... − выдыхает она, как всегда, прижимаясь губами к его шее, ее губы мягкие и исследующие. В кои-то веки они не занимаются сексом. Они не используют его как костыль для своей неспособности говорить. Вместо этого они просто используют свои руки, свои губы, свои тела, чтобы сказать друг другу, что они чувствуют. − Я люблю тебя, − вздыхает она. − И я тебя. Я самый счастливый человек на свете. *** Они женятся три недели спустя на тихой церемонии в присутствии чиновника из Альянса. Джеймс ловит шаттл из зоны боевых действий, чтобы быть его шафером, а Андерсон ведет Шепард по проходу. Родители Кайдена прилетают из Ванкувера для неловкого знакомства, и он уверен, что, когда Казимир и Шепард встречаются, между ними летают молнии. − Так это тебя мой мальчик обрюхатил, − ворчит его отец. − Значит, это в тебя Кайден такой хмурый, − хмыкает в ответ Шепард. − Я вижу семейное сходство. Словно кто-то засунул тебе палку в задницу. Ами прячет лицо в ладонях, и Кайдену хочется сделать то же самое. Кайден ждет взрыва. − Ты умеешь держать удар, Шепард, − вместо этого говорит его отец. − По крайней мере, есть надежда, что мой внук родится со стальным позвоночником. − Может быть, старина, − надменно говорит она. − Может быть. − Ма, мне кажется, ад только что замерз, − тихо произносит Кайден, наклоняясь к матери. Ами молча кивает. − Никогда не видела, чтобы твоему отцу кто-то настолько сильно не нравился и… нравился одновременно. *** Они не наряжаются. Ами завивает волосы Шепард и подкрашивает губы бледно-розовой помадой. Шепард надевает свою синюю форму, более подходящую к этому событию, чем к похоронам Джокера, и Кайден делает то же самое, чувствуя себя храбрее, чем когда-либо. Отец, стоящий рядом с ним, дает последние напутствия. − Пора, мой мальчик. Сейчас начинается твое настоящее испытание. Обращайся с ней правильно, как и подобает настоящему мужчине, хорошо воспитывай своего сына и верни уже свою задницу на работу, раз эта история с братанием, наконец, закончилась! − Есть, сэр, − отвечает Кайден отцу, одетому в простой строгий костюм, но на его груди сыну все-таки видится призрачная тень боевых наград. Военным становятся раз и навсегда. − А теперь иди и женись на этой гарпии. − Папа! Она не гарпия, − смеется Кайден. − Просто немного не вписывается в общепринятый шаблон. − Кайден, эта женщина − общественная угроза, но будь я проклят, если, черт побери, не уважаю ее за это. На церемонии Кайден не может оторвать от Шепард взгляда, тонет в звездах галактики, что отражаются в глубине ее глаз. Он едва слышит подсказки чиновника, но ловит себя на том, что бормочет: − Пока смерть не разлучит нас. *** Она рожает едва ли не неделю спустя. Настолько преждевременно, что это застает их обоих врасплох. Они собирались перевезти Шепард в Ванкувер, чтобы она жила с его родителями после того, как Кайден вернется на работу, но их сын, столь же нетерпеливый, как и его мать, объявил о своем прибытии, залив околоплодными водами обувь Кайдена, когда он утром целовал жену на кухне в ее крошечной квартире. − Как же я тебя ненавижу, − всхлипывает Шепард все то время, пока они мчатся в больницу, а потом ей приходится проходить через испытания многочасовых родов. − Я так тебя ненавижу, Кайден Аленко! Ты меня слышишь? − Я слышу тебя, милая, − говорит он, крепко держа ее за руку, пока она тужится по настоянию медсестры. − Я тоже тебя люблю. Ты отлично справляешься. − Прекрати, блядь, утешать меня, чертов членосос. Почему бы тебе не выжать этого ребенка из своей задницы, а потом вернуться и сказать мне, какая я замечательная? Медсестра поднимает брови. Кайден пожимает плечами. − Она не это имела в виду. − Ну не знаю, не знаю, − усмехается Шепард, прежде чем ее ухмылка теряется, когда ее тело скручивает очередная мучительная схватка. Кайден сочувственно морщится, не только от боли на ее лице, но и от того, что на девяносто девять процентов уверен, что она сломала ему мизинец. Он рад уже тому, что она не вышвырнула медсестру в окно ударом биотики. Их сын появляется на свет ранним утром, объявив о своем рождении громкими воплями, с красным лицом, покрытым выделениями. Кайден понимает, что теперь у него есть новый и самый любимый настоящий мини-человек. Шепард укачивает это маленькое рыдающее месиво в своих объятиях. − Посмотри, что мы сделали, Кайден. Посмотри, что мы сделали. Он − само совершенство. Он − самое совершенное, что я когда-либо видела. Кайден вытирает слезы, целуя ее в голову и убирая с ее лица мокрые от пота волосы. − Я люблю тебя и его больше всего на свете. Я сделаю все, чтобы ты была в безопасности. Он − само совершенство. Его сын кряхтит от неудовольствия, когда Кайден целует его. − Как нам его называть? − Майлз*, − отвечает она, грустно улыбаясь. − Ради Эш и ее стихов. Ради моего брата. Потому что есть дела и цель ясна, и много миль ещё до сна, и не сдадимся никогда. Даже когда будет трудно. Особенно тогда. Она протягивает ему завернутый, размахивающий руками сверток. − Вот, Майлз. Это твой папа. Скажи “привет”. Он берет теплую тяжесть в свои руки и смотрит вниз на миниатюрное лицо с его собственными чертами и чертами жены. Идеальные глаза Шепард и буйство вьющихся черных волос. − Привет, Майлз. Я твой папа. И пока я рядом, с тобой не случится ничего плохого. ___________________ * Miles - Майлз. Robert Frost Stopping by Woods on a Snowy Evening (...But I have promises to keep, And miles to go before I sleep…) *** ______________________ Год спустя, 2185 год н. э. ______________________ − Ма, ма, ма, − бормочет Майлз, ковыляя на своих пухленьких ножках вдоль рядов подсолнухов. Шепард смеется и держит его за руки, помогая сыну и останавливая его падение лицом вниз, когда он спотыкается. Ами идет рядом с ней, болтая в своей обычной манере о воспитательнице и о том, что она просто идиотка, которая, очевидно, не понимает, насколько одарен Майлз. − Ма, − слышит он голос Шепард. − Ты говоришь. как озабоченная бабушка. Он − обычный маленький ребенок. Не нужно его так баловать. − Чепуха, Шепард! Я его не балую. − Он − твой единственный внук. Еще как балуешь. Кайден идет чуть позади рядом со своим отцом. Чувство полного удовлетворения согревает его грудь. − Как прошел прием у доктора? − спрашивает Казимир, срывая стебель подсолнечника и осматривая его на предмет вредителей. − Хорошо, − отвечает Кайден. − Он говорит, что пока она чувствует себя так, как сейчас, можно с уверенностью сказать, что она оправилась от послеродовой депрессии. У нее уже несколько месяцев не было ни одного плохого дня... даже во время годовщины. Мы пошли к мемориалу вместе с Майлзом, и она позволила Хиллари обнять его. Только после того, как мы вернулись домой, она расплакалась, но мы уложили Майлза спать, я обнял ее, и все нормализовалось. Казимир оживленно кивает. − Хорошо. Это хорошо. Твоя жена крепкая женщина. − Я знаю, − просто отвечает Кайден. − Не буду лгать, бывают и плохие дни, и хорошие. Но хороших дней значительно больше. Сколько вообще людей могут похвастаться этим? − Чертовски мало. − Шепард склонна к депрессии. Мы это знаем, и всегда готовы. У нее есть лекарства на случай, если будет слишком тяжело, и у нее есть я. Я никогда не оставлю ее. Ребенок стал для нас вызовом, и, возможно, не был тем, что мы планировали, но думаю, что мы справились даже лучше, чем могли. − Ты сделал все, что в твоих силах, Кайден, − говорит Казимир, похлопывая его по плечу. − Мы счастливы, папа. Мой сын − все для меня и я... Я никогда не знал, что можно любить кого-то так сильно; я даже не был готов любить Шепард. А он − часть ее и часть меня, и это никогда не изменится. Темные глаза Казимира слегка блестят от слез. − Трудно быть отцом. Легко оступиться и потерпеть неудачу. Я сожалею о многом из того, что я сделал. − Па, − говорит Кайден. Детское прозвище срывается с его губ, а в горле застревает ком. − Не надо. Ты сделал все, что мог. У меня была хорошая жизнь. − Я не должен был позволять этим чертовым ученым втыкать тебе в голову весь этот хлам. Я не должен был позволять им тащить тебя в эту адскую дыру, чтобы ты постарел еще до того, как стал мужчиной. Это было неправильно. Казимир теребит стебель подсолнуха, чувствуя себя неловко от всплеска эмоций. Кайден отводит взгляд. − Без L2 я, возможно, никогда бы не вступил в Альянс. Я мог бы никогда ее не встретить. Невозможно предсказать будущее, и я благодарен за ту жизнь, которая у меня была, даже за все то, что привело меня к этому моменту. Боль того стоила. Отец откашливается. − Я так горжусь тобой, сынок. Ты даже не представляешь насколько. Кайден смотрит, как его жена бежит за сыном, и думает, что хотел бы остановить этот идеальный момент. Чтобы в его груди навсегда осталось это чувство полное любви и счастья. Время не ждет. И он это знает. Поэтому он просто наслаждается этим моментом и запирает его в своем сердце, чтобы вытащить и рассмотреть, когда вновь настанут темные времена. Он знает, что маленькая черная туча всегда возвращается. Весь фокус в том, чтобы быть готовым, когда это произойдет. − Эй, эй, эй, малыш, − зовет Шепард, когда Майлз пытается отойти от нее. − Не так быстро. Посмотри, что твой папа принес с работы. Из сумки, перекинутой через плечо, она достает маленькую модель Нормандии. − Сейчас, − говорит она, поднимая мальчика с земли, и идет в сторону полянки с примятыми подсолнухами. Она опускается на них, прижимая ребенка к груди, и держит модель корабля в воздухе с помощью своей биотики. − Я расскажу тебе одну историю. − Ами, любимая, − говорит Казимир, ускоряя шаг, его кудрявые волосы теребит легкий ветерок. − Пойдем дальше. Кажется, Крис говорил мне, что в яблоках возле третьего поля завелись черви. Давай посмотрим. Он делает многозначительный жест в сторону Шепард. − О, конечно. Да. Кайден, Шепард, дорогие, увидимся позже. Солнце скоро сядет, и станет холодно. Я приготовлю нам что-нибудь на ужин. Кайден улыбается, когда Шепард берет Майлза за руку и машет им на прощание. − Мы скоро вернемся, − кричит Кайден и опускается рядом с Шепард. Его родители бродят вдоль рядов цветов, держась за руки. − Эй, Казимир! − кричит Шепард, ухмыляясь. − С этого ракурса твоя задница смотрится толстой. − Твой рот выглядит огромным с любого ракурса, − отвечает отец, и Шепард взрывается смехом. − Стареешь, Кас. Даже не обидно. − Казимир! − восклицает Ами возмущенно. − Я не понимаю, почему ты продолжаешь это ребяческое соперничество. − Это сохраняет мою молодость, Ами. Сохраняет молодость. − Да, жаль, что твой член уже не молод. Бедной Ами не пришлось бы приставать к мальчику из бассейна, − бормочет Шепард, и Кайден смеется, протягивая руку и прикрывая ее рот рукой. − Шепард, наш сын вырастет слегка ненормальным, − упрекает он ее, прищуривая глаза, но все еще улыбаясь. − Я тебя умоляю, с таким папой как ты − это гарантировано, − смеется она, когда Майлз протягивает руку к Кайдену и тянет за рубашку. − Ладно-ладно, − говорит она, успокаиваясь и притягивая к себе биотикой Нормандию. Кайден обнимает ее и ребенка, прижимая к себе, и она начинает говорить тихим голосом. Заходящее солнце окрашивает ее волосы в шоколадно-коричневый цвет. − Давным-давно был корабль, − рассказывает она Майлзу, наблюдающему за парящей моделью. − Лучший корабль в галактике, где девушка с Земли обрела надежду и дом. И там она нашла другого мальчика с Земли, который открыл для нее много нового, а потом у них родился маленький мальчик. Он родился в Лондоне, в дождливый день, и девочка никогда не была так счастлива, как тогда, когда впервые взяла его на руки. Он был таким милым, что девочка могла просто съесть его! Шепард хватает Майлза за ногу и делает вид, что грызет ее. Он визжит и извивается, заливаясь от смеха, и тянется к отцу, чтобы тот спас его. − Шеп! − упрекает Кайден. − Разве ты не знаешь, что нам нельзя есть Майлза?! Ты плохой человек. Папа спасет его. Он обхватывает ребенка за плечи и оттаскивает от нее, Майлз утыкается лицом в его шею. − Пфф, − произносит Шепард, перекатываясь и заползая к Кайдену на колени. Он обхватывает их руками, и она успокаивается, устраиваясь поудобнее. Втроем они укладываются на поле, глядя на темно-синее небо над ними. Шепард откашливается и продолжает с более серьезным выражением лица. Кайден гладит ее по волосам, а Майлз восхищенно наблюдает за ней, его голубые глаза сияют, загипнотизированные ее голосом и силой ее биотики. Мама всегда заставляет вещи плавать для него. − Но до того, как у них родился маленький мальчик, девочка была очень расстроена, потому что ее друг... ее друг умер, чтобы она и ее ребенок могли жить. Но она никогда не забывала его и никогда не принимала как должное ни одной секунды из отмеренного ей времени. Корабль оказался не вечен. Но парень, в которого она влюбилась, никогда не покидал ее, может быть, даже тогда, когда должен был, и вместе они были счастливы. *** − С днем рождения, дорогой Майлз! С днем рождения тебя! − поет Ами, надевая маленькую праздничную шляпку на малыша, который в данный момент пытается запихнуть в рот целый праздничный торт, предназначенный для шести взрослых. − Ах ты, маленький поросенок, − со смехом нежно произносит Шепард, вытирая лицо сына. − Клянусь, − говорит она, поворачиваясь к Казимиру и толкая его локтем в живот. − Понятия не имею, в кого он такой. − Я тебя умоляю, Шепард, − рявкает Казимир. − Я видел, как ты ешь. − Эй, вы двое, − зовет Кайден, отключая камеру на своем омни-инструменте. − Может не надо препираться перед камерой? Он бросается вниз и срывает Майлза с высокого стула, целуя его в пухлую щеку. − А ты как думаешь, приятель? Стоит маме и дедушке передохнуть? − Ма! − щебечет он, восторженно кивая. − Видишь, Шепард? − Кайден ухмыляется. − Наш маленький человечек говорит, что ты плохо себя вела. На ее лице появляется озорная улыбка. − В самом деле? − она подходит к нему и целует Майлза в нос, одновременно крепко похлопывая Кайдена чуть ниже спины. − Ну, может быть, тебе придется отшлепать меня позже. − О боже, женщина! − стонет Казимир. − Здесь старики и дети, веди себя прилично. − Казимир, − ласково произносит Шепард. − Не переживай. Может быть, Ами тоже тебя отшлепает? − О, Шепард, − смеется Ами. − Перестань дразнить его и подкидывать всякие идеи. − Да, − соглашается Кайден, покачивая Майлза. − Дай моему старику передохнуть. В конце концов, он всего лишь человек. − Хм-м-м-м, − певуче произносит она, устраиваясь на диване, в то время как Казимир и Ами начинают убирать беспорядок в гостиной. − Я буду скучать по тебе, пока меня не будет. Кайден сидит рядом с ней, держа на коленях их подрастающего малыша, позволяя ему размазывать торт по всей рубашке. − Я тоже буду по тебе скучать, − шепчет он. − Но ты умираешь от желания вернуться к полевой работе с тех пор, как родился Майлз, и работа на Горизонте − прекрасная возможность, пока у меня есть свободное время, чтобы поиграть в “мистера Маму”. − Я знаю, − говорит она, корча Майлзу смешные рожи, от чего тот хихикает. − Я просто… вы двое − вся моя жизнь. Будет странно, если тебя не будет рядом. Хотя я рада, что твое продвижение по службе оставляет нам немного больше возможностей для карьерного роста. Я думаю… Если мне будет слишком трудно быть вдали от него... − У тебя всегда есть выбор, Шепард, − мягко говорит он. − Мы уже говорили об этом. Если тебе не понравится на Горизонте, я буду только рад, если ты пораньше уйдешь на пенсию. Но если тебе понравится, и ты почувствуешь прежний трепет полевой работы и командования, тогда я тоже буду счастлив уйти в отставку и остаться с ним. Она лучезарно улыбается ему. − Я тебе говорила, как сильно люблю тебя, Кайден Аленко? Он ухмыляется. − Я мог бы еще немного послушать. Она целует его, отстраняясь только тогда, когда Майлз ворчит на нее за отсутствие внимания. − А тебе... мой Майлз Аленко! А тебе я говорила, как сильно люблю тебя? − смеется она, покрывая его лицо поцелуями. Именно этот момент он вспоминает неделю спустя, когда до Земли доходят новости о нападении Коллекционеров на Горизонт и о том, что у него украли жену вместе почти со всей колонией, за исключением дюжины людей, которых она спасла с помощью биотического барьера. Они все говорят о ее героизме, о том, как она до последнего сражалась, пытаясь спасти как можно больше людей, прежде чем одна из ищеек роя нашла брешь в ее защите и ужалила в шею. Существа, которые преследовали ее на Земле, которые убили Джокера, которые почти убили ее и ее нерожденного ребенка, наконец-то получили то, что хотели, с опозданием на два года. *** Майлз не понимает. Он плачет по ночам, зовя маму. Кайден чувствует знакомую боль в груди и то гнетущее ощущение безысходности и тревоги, что преследовало его, пока он не нашел свое счастье у Темзы. − Ма, − жалобно зовет Майлз, единственное слово, которое он знает, кроме “Па”. − Все в порядке, приятель, − успокаивает его Кайден, поглаживая по спине. Сейчас три часа ночи. Майлз не спал всю ночь из-за истерики. Шепард нет уже три недели, и каждую ночь одно и то же. Кайден тоскует по бутылке виски, спрятанной в глубине шкафа, но у него нет права на алкогольное забвение. Не тогда, когда он нужен сыну. − Ма... − снова зовет Майлз, глядя на дверь через плечо Кайдена, как будто сейчас появится Шепард, с ее мягким голосом и нежными руками, чтобы убаюкать его. Глаза Кайдена наполняются слезами. − Я знаю, приятель. Я знаю. Так больше продолжаться не может, − он закрывает глаза, зарываясь лицом в копну волос своего ребенка, вдыхая сладкий шампунь, который все еще напоминает ему о Шепард и о том, как она всегда следила за тем, чтобы непослушные волосы Майлза были вымыты и причесаны. − Мне нравятся твои волосы, − нежно произносила она. − Совсем как у твоего отца. Кайден делает выбор. − Мне нужно кое-что сделать. Я обещал защищать вас обоих, так и сделаю. *** Мужчина из Альянса сидит в захудалом баре Омеги. Фотография улыбающейся женщины, баюкающей маленького мальчика, спрятана в его бумажнике. Он курит сигарету и пьет виски, надеясь в нем найти утешение и силы, устав бранить организацию, которой раньше доверял. Они ничего не предприняли, когда начали исчезать человеческие колонии. Они не станут расследовать похищение его жены. Он собирается что-то предпринять. Он не может каждый день приходить домой к своему маленькому сыну, брать его из рук бабушки и снова объяснять ему, что его мама не вернется домой. Он дал обещание. Он никогда не оставит ее. Он не может. “А вот и ложка дегтя”, − думает он. Сотрудница Цербера входит в бар, чтобы встретиться с мужчиной из Альянса, и говорит: − Кайден Аленко? − Да, − хрипит он, непривычно длинная щетина на его щеке дергается. − Миранда Лоусон. Вы недавно получили наше послание. Я ваш контакт. Он поворачивается и пожимает ей руку, смутно отмечая, что она довольно красива в абстрактном смысле. Ничто по сравнению с женщиной, которая смотрит на него глазами его сына, но он полагает, что некоторые мужчины влюбляются в подобное кажущееся совершенство. − Я слышала, что вы недавно овдовели и ушли из Альянса, − говорит она, сверкая голубыми глазами и усаживаясь рядом с ним. − Я не вдовец, − мгновенно огрызается он. − Она не умерла. Я взял отпуск, чтобы позаботиться о сыне. Он не понимает, почему его мама еще не дома. Я собираюсь вернуть ее ему, независимо от того, объявил ли Альянс ее погибшей или нет. В глубине души я знаю, что она все еще жива и ждет меня. Может ли Цербер помочь мне? Вы сказали, что то, что произошло два года назад, было совершено отколовшейся преступной ячейкой. Это правда? Миранда улыбается. − Так и есть. Я думаю, что у вас с Цербером могли бы сложиться очень взаимовыгодные отношения. Нам нужен командир, лидер. Я обещаю вам, что мы вернем вашу жену. Она − надежда человечества, и Цербер не позволит ей пропасть. Кайден кивает, и она улыбается еще шире. − А сейчас у меня есть для вас несколько досье... Кайден открывает эту дверь и входит. − Потерянное можно найти снова.