***
На следующий день приехали другие восьмикурсники, и комната внезапно наполнилась возбужденным шумом повторного знакомства, стуком и шарканьем распаковываемых вещей. К обеду Гермиона вместе с примерно половиной своих новых одногруппников уже сидела за длинным деревянным столом. Невилл был первым, кто переехал в это утро, вскоре за ним прибыли Луна и Дин. Гермиона чувствовала, что их страстное желание быть здесь во многом было связано с травматическими событиями, которые они все пережили в прошлом году. Ханна тоже приехала поздно утром, и последним, кто появился перед обедом, был Энтони. Пока все они поглощали свои бутерброды с курицей и ветчиной, разговор перешел на оставшихся членов их нового факультета. — Итак, — начал Энтони. — Малфой, да? — Да, — сказал Дин. — Интересно будет посмотреть, как все пройдет… — он замолчал. — Я думаю, он удивит вас, — прозвенел веселый голос Луны, и все посмотрели на нее, удивленные этим открытием. — Почему ты так говоришь, Луна? — спросила Ханна. — О, я думаю, что он так же готов начать все сначала, как и все мы, — задумчиво ответила она. — Гермиона согласна со мной, не так ли? — она обратила свои большие, пронзительные глаза на кудрявую ведьму. Хотя Гермиона и вправду верила в то, что Драко говорил ей правду, она понятия не имела, откуда это известно Луне. — Д-да, — неуверенно начала она, сосредоточившись на тарелке перед собой и чувствуя на себе взгляды всех сидящих за столом. — Я думаю, что он определенно пытается измениться. — Я поверю в это, когда увижу, — усмехнулся Энтони. — Вы слышали, что он сделал для Уизли? — пискнул Невилл. Гермиона знала, что он имеет в виду портрет Фреда, но была удивлена, обнаружив, что Невилл знал об этом, так как Гарри абсолютно точно сделал все, чтобы об этом вообще ничего не стало известно. Нарцисса решила, и Гарри согласился с ней, что, вероятно, всему волшебному миру еще слишком рано начинать слышать о каких-либо великодушных, добросердечных деяниях Малфоев. Никто из них не хотел, чтобы на семью Уизли обрушились репортеры или любопытные соседи. — Как ты… — начала она, но Невилл смущенно улыбнулся и объяснил: — Моя бабушка. Она столкнулась с Артуром Уизли примерно через два дня после того, как Малфой принес его в магазин. Гермиона понимающе кивнула, но остальная часть стола все еще не понимала, о чем речь, поэтому Невилл продолжил объяснять о портрете Фреда. Когда он закончил, Ханна вытирала глаза салфеткой, в то время как Дин и Энтони выглядели одинаково впечатленными и огорченными своим предыдущим мнением о бывшем слизеринце. Луна, однако, сияла. — Именно, — объявила она, и никому, казалось, не нужно было спрашивать, что она имела в виду. Дин откашлялся. — Я вообще не знаю ни Тео Нотта, ни Дафну Гринграсс, — он обвел взглядом сидящих за столом. — А кто-нибудь из вас знает? Большинство из них покачали головами, но Ханна ответила: — Я несколько раз была партнером Дафны на Чарах, и она всегда хорошо относилась ко мне. Она никогда не смеялась над хаффлпаффцами, как большинство других слизеринцев, — она пожала плечами. — Вообще-то я с нетерпением жду возможности ближе познакомится с ней в этом году. Гермиона благодарно улыбнулась Ханне, а Энтони неохотно признался в кое в чем. — Нотт и я были партнерами на проекте по Древним Рунам, и он оказался нормальным. На самом деле он просто гениален, — тут он оживился, кое-что вспомнив. — Он под нос смеялся над всеми. Половину времени я не мог расслышать его слов, но когда я услышал, то подумал, что это немного жутко, — теперь глаза Энтони искрились от смеха. — Он пробормотал что-то о том, что у Мариэтты Эджком мозги тролля, если она может правильно перевести предложение из двух рун. Все за столом засмеялись, она никому особо не нравилась с тех пор, когда сдала Отряд Дамблдора, членами которого были все присутствующие, Амбридж. — Я думаю, — медленно начала Гермиона, тщательно подбирая слова в свете того, что разговор принял несколько более позитивное направление, — что мы все должны подойти к этому году так, как будто это совершенно новое начало для каждого из нас, — она обвела взглядом всех своих одногруппников. — Я уверена, что у каждого из нас есть вещи, которые мы хотели бы забыть; вещи, которые мы хотели бы оставить позади. Есть причина, по которой мы вдесятером вернулись в этом году. Профессор Макгонагалл рассчитывает, что мы зададим тон младшим студентам, но все должно начаться здесь, на нашем факультете. Она сделала паузу, когда все впитывали ее слова, и с облегчением увидела, что они кивают в знак согласия. Она продолжила: — Я не настолько наивна, чтобы думать, что завтра мы все проснемся лучшими друзьями, но я надеюсь, что второй шанс будет предложен всем, кто стремится к переменам, — и снова ее сверстники закивали, выглядя задумчивыми. В этот момент двери открылись, и в комнату вошли Падма и Дафна, дружески болтая. Они резко остановились, увидев шесть пар глаз, устремленных на них. — Привет, ребята! — весело воскликнула Падма, в то время как Дафна слегка нервно улыбнулась. — Мы только начали обедать, — Дин указал на два пустых стула напротив него. — Присоединяйтесь к нам! Обе девушки немедленно повиновались ему и тут же были вовлечены в разговор на другом конце стола. Гермиона вздохнула с облегчением, что по крайней мере принятие одного бывшего слизеринца прошло гладко. Один готов, осталось два,подумала она.***
Последние два восьмикурсника прибыли как раз перед обедом друг за другом. Драко проскользнул в комнату так тихо, как только мог, чтобы не привлекать к себе внимания прежде, чем он сможет оценить обстановку, но безрезультатно. Как только за ним закрылась дверь, Дин заметил Малфоя с другого конца комнаты и направился к нему. Сердце Драко забилось быстрее, не зная, чего ожидать от бывшего гриффиндорца. — Малфой, — сдержанно приветствовал его Дин, но не враждебно, протягивая руку в знак приветствия, в то время как его глаза изучали лицо Драко. — Томас, — Драко пожал протянутую руку и слегка улыбнулся ему, плотно сжав губы. Что бы там ни искал Дин, он, похоже, нашел это, потому что кивнул и указал на комнату. — Добро пожаловать на наш новый факультет. Здесь почти все, кроме Тео Нотта, — однако, как только он произнес эти слова, дверь снова открылась и вошел тот самый человек, о котором говорил Дин. Не ожидая, что кто-то будет стоять так близко ко входу, Тео первым наткнулся на Драко, а затем, пытаясь выпрямиться, врезался и в Дина. — Что такое? Вы охраняете дверь? — он ухмыльнулся обоим своим новым одногруппниками, еще немного задержав взгляд Малфое. — Ага, — усмехнулся Дин. — Пытаюсь не подпускать к себе такой сброд, как ты. — Слишком поздно, — проворковал Тео. Усмехнувшись, Дин продолжил показывать общежитие, указывая на общую гостиную, а затем предложил показать мальчикам, как работают спальни. Он остановился у своей, жестом призывая их осмотреться. Его одеяло было всех четырех цветов факультетов в широких полосах регби, а занавески и ковер имели узор из разноцветных снитчей, очерченных и перекрывающих друг друга. — Неужели все комнаты одинаковые? — спросил Драко, неуверенный, сможет ли он справиться с таким количеством цветов в одном месте, когда он привык к гораздо более приглушенному сочетанию черного и зеленого. — И да, и нет, — усмехнулся Дин, ведя их к соседней комнате Невилла. Они сразу же поняли, что он имел в виду. В то время как вся мебель и обстановка комнаты были точно такими же, как у Дина, кровать Невилла была покрыта узором из красных, желтых и зеленых листьев на синем фоне. На его ковре были вытканы виноградные лозы с геометрическим рисунком, а на стуле под окном лежала подушка с вышитым растением в горшке в центре. Когда они вошли, Невилл оторвал взгляд от маленького, похожего на кактус растения, которое он поливал на своем ночном столике. На мгновение на его лице появилось настороженное выражение, когда он увидел Драко, но он встал и пересек комнату, вставая перед обоими вновь прибывшими. Сначала он обратил свое внимание на Тео и протянул ему руку. — Невилл Лонгботтом. Я не думаю, что мы вообще когда-либо встречались. Тео, выглядя немного удивленным, пожал ему руку и ответил: — Тео Нотт, — Невилл коротко кивнул, а затем повернулся к Драко, все еще протягивая ему руку в знак приветствия. — Малфой. — Лонгботтом, — Драко крепко сжал руку Невилла и одновременно почувствовал прилив благодарности и стыда. За исключением Грейнджер, Лонгботтом был его главной мишенью на протяжении многих лет, и найти одобрение от него в этом одном простом жесте было чрезвычайно унизительно. — Вы уже выбрали себе комнату? — Невилл спросил их обоих. — Нет, но я думаю, что сейчас выберем, — Тео вопросительно взглянул на Дина. — Конечно, конечно, только сначала зайди к Энтони, — он подвел их к двери в дальнем конце комнаты, через две двери от Невилла. Энтони все еще распаковывал свой чемодан, но поприветствовал всех мягким «привет», когда они столпились в его дверном проеме. Ткани его комнаты были в основном темно-синими, но на всем его одеяле были знаки и символы, очень похожие на руны, в других трех цветах факультетов. Занавески и ковер были такого же рисунка, но гораздо большего размера, а мягкое кресло в углу было более светлого синего цвета с серебряной отделкой в знак его бывшей принадлежности к Равенкло. Тео и Драко были явно впечатлены каждой из комнат, и им не терпелось посмотреть, как будет выглядеть их собственные. Тео открыл дверь рядом с комнатой Энтони и увидел ту же самую серую ткань, которая приветствовала всех остальных по прибытии. Смущенно взглянув на Дина, Тео нерешительно вошел в комнату. Серый цвет тут же сменился: покрывало теперь было клетчатым из четырех цветов факультетов на черном фоне, занавески — такими же. Ковер и полог кровати были в основном зелеными с вкраплениями других цветов, как будто на них было посыпано конфетти. В центре его кровати лежала зеленая мягкая подушка с маленькой серебряной змеей посередине. — Блестяще, — объявил он, самодовольно скрестив руки на груди и улыбаясь Драко и Дину, которые наблюдали за трансформацией комнаты с порога. Дин широко улыбался, зная, чего ожидать, но рот Драко был открыт, а глаза широко раскрыты. Проведя семнадцать лет в волшебном мире, можно было бы подумать, что ничто, вроде этого, не удивит его так, но он должен был признать, что это было впечатляюще. Тео прав, это действительно было блестяще. Теперь, он был более чем немного взволнован перед входом в свою комнату, которая будет между Тео и Невиллом. Что, если комната узнает в нем врага — того, кто был здесь в тот день, когда Адский огонь уничтожил часть ее? Что, если комната просто оставит все серым? Чувствуя себя довольно неуютно, он позволил Тео спихнуть себя на несколько ступенек вниз к его собственной двери, открыл ее и глубоко вздохнул, прежде чем войти. Как и у Тео, комната мгновенно начала меняться. Его кровать теперь была покрыта серебристой шелковой материей, а в центре красовался сложный узор из красных, золотых, зеленых и синих нитей. Сначала он подумал, что это герб Хогвартса, но при ближайшем рассмотрении понял, что это герб с драконом в середине. Ковер и занавески представляли собой замысловатый узор всех четырех цветов факультетов, а полог кровати был целиком зеленого цвета, как и стул. Как и у Тео, в центре его кровати лежала подушка, хотя она была квадратной и черной с рисунком зеленой змеи. Он вздохнул с облегчением, восприняв это как знак того, что комната больше не держит зла, и почувствовал укол смирения во второй раз за этот день. Он прибыл в замок, ожидая, что ему немедленно придется доказывать или каким-то образом защищать себя перед своими новыми однокурсниками, но до сих пор все относились к нему так, как будто все это было водой под мостом. Он знал, что лучше не думать о том, что его сразу все простили, но он начинал понимать, что более светлое будущее, о котором он мечтал, действительно может быть возможным. — Она тебе идет, — решительно объявил Тео, хлопнув Драко по плечу. — Думаю, пора распаковываться, — и он вернулся в свою комнату. Однако Дин все еще стоял в дверях, задумчиво глядя на Драко. — Ты действительно пытаешься загладить свою вину? Перевернуть страницу и все такое? — спросил он без намека на сарказм или недоверие в голосе, просто с искренним любопытством. Драко посмотрел ему прямо в глаза и искренне ответил: — Да, если вы все мне позволите. Дин пожал плечами и кивнул. — Конечно, приятель. Мы учимся на своих ошибках, да? — То, что случилось с тобой в поместье, Томас, я, — начал извиняться Драко, но другой волшебник оборвал его взмахом руки. — Не ты, Малфой. Это не ты схватил меня и запер в темнице, так что я не виню тебя, — Дин смерил его взглядом, полным решимости, не терпящим возражений. Горло Драко внезапно сжалось, и все, что он мог сделать, это кивнуть в ответ. Дин, казалось, понял это и легонько дружески хлопнул его по плечу. — Тебе следует устроиться перед ужином. И ещё тебе надо пойти посмотреть комнаты девушек. Конечно, они совсем не такие, как у нас, — он усмехнулся и направился обратно в общую гостиную. Девушки. На какое-то время Драко забыл, что есть еще пять человек, которых он до сих пор не видел, но его мысли тут же сосредоточились на Гермионе. Он не видел ее с того самого дня, как снял с ее головы этот маленький комочек меха в магазине шуток, но это не мешало ему думать о ней чаще, чем ему хотелось бы признать. Ее реакция на него в тот день была озадачивающей. Она чувствовала себя уютно рядом с ним в своем доме, но то, как она выбежала из магазина, заставило его задуматься, не боится ли она его по-прежнему. Ее прощение было чем-то, что он все еще обдумывал, но, по-видимому, такие вещи присутствовали во всех не-слизеринских факультетах, если прием, который он получил сегодня днем, был каким-то показателем. Тем не менее, он знал, что его история с ней была намного глубже и отвратительнее, чем у кого-либо здесь, за исключением, возможно, Лонгботтома, который, казалось, также хотел начать все сначала. Чертовы гриффиндорцы. Он не смог сдержать легкой ухмылки, которая появилась в уголках его рта. Он никогда полностью не откажется от своих изумрудно-зеленых корней, но, возможно, пришло время впустить в свою жизнь немного алого, золотого и сапфирового. Очевидно, комната решила, что это хорошая идея, так кто же он такой, чтобы сомневаться в такой древней магии? Он начал распаковывать свой чемодан, чувствуя легкость в сердце, которой не было уже много лет, его мысли все еще были обращены к рубиново-красной стороне.