A Thousand Words (Тысяча слов)

Грейнджер, Спасибо за твое письмо. Было приятно получить от тебя весточку. Я рад, что тебе понравилось в Норе. Как ты назвала свою пушистую мышку? Я не могу поверить, что Джордж дал тебе ее. Я уверен, что он был очень доволен собой. Ты привезешь ее обратно в школу? Рождество здесь было действительно очень хорошим. Честно говоря, я не знал, чего ожидать, когда отца нет, да и тетю я толком не знаю, но Андромеда потрясающая, и мама так рада, что она здесь. Тедди очень веселый. Шумное, беспорядочное, постоянно движущееся веселье. У него много игрушек и книг, немного одежды и маленькая тележка, которую он любит толкать вокруг колен. Большую часть времени его волосы темно-каштановые, как у Андромеды, но когда он со мной, он меняет их, чтобы подходить ко мне. А еще он однажды днем сделал их синими, как шляпа моего домашнего эльфа Мэри. Я почти боюсь спросить, но что такое прыгун Уизли? И я никогда не стал бы дразнить тебя насчет того, что ты получаешь книги в подарок, тем более что я сам получил несколько книг. Я с нетерпением жду, когда прочитаю одну из них по истории Стоунхейвенских сорок, которую я с радостью одолжу тебе, когда закончу. Я знаю, как ты обожаешь Квиддич. Да, пожалуйста, на замену Нутеллы (я случайно оставил ее в своем кабинете, и моя мать взяла ее, поделилась ею с Андромедой, и теперь она полностью исчезла). Кроме того, да хлебу с корицей, и не будь смешной, конечно, ты поделишься своими трофеями из Сладкого Королевства. Есть идеи, из чего будет состоять первая ночь игр в Новый год? Я попытался объяснить игру жизни моей матери и тете, но потерпел сокрушительную неудачу, так как ни одна из них не совсем понимает маггловские понятия университета, инвестиций или выхода на пенсию. Хотя они очень интересовались Скрэбблом, и я думаю, что хотел бы получить набор для них. Они могли бы играть по вечерам, когда Тедди спит после того, как я вернусь в школу. Я не уверен, что Андромеда уже официально решила, что моя мать пригласила их переехать в поместье навсегда. Я думаю, что это было бы блестяще, и у меня складывается впечатление, что Андромеде нравится эта идея. Ну что ж, завершу здесь. Поттер должен скоро прибыть для нашей обязательной регистрации в Министерстве. На самом деле он не так уж плох. Но не говори ему, что я это сказал. У тебя есть какие-нибудь планы на Новый год? С нетерпением жду встречи с тобой в воскресенье. Во сколько ты вернешься? Малфой       Он знал, что струсил. Он просто не мог заставить себя написать ее имя. Конечно же, она знала, что «Грейнджер» теперь был знакомым термином, а не чем-то отрицательным. Он все еще называл Гарри «Поттер», хотя иногда мысленно называл его «Гарри» и не знал, что с этим делать. Но он просто чувствовал себя ужасно неловко, записывая ее имя, когда он никогда не говорил его ей в лицо. А если бы он его написал, разве от него не ожидали бы, что он будет пользоваться им все время? От этой мысли его прошиб холодный пот. Возможно, это была их общая история, которая сделала этот сдвиг таким драматичным для него, но тем не менее, это было похоже на большое дело. Тот факт, что она трижды произнесла его имя, произвел странное впечатление на его сердце и желудок. Это доставляло ему необычайное удовольствие и, осмелюсь сказать, вызывало головокружение.       Салазар, ему конец.       Он свернул письмо, перевязал его красной лентой, которую спас от липких маленьких пальчиков Тедди на Рождество, и сунул его в карман, направляясь вниз, чтобы встретиться со своим личным аврором для их еженедельного разговора. Он вошел в фойе и увидел мальчика-который-избегал-смерти-как-будто-это-была-профессия, обнимающего свою тетю и тянущегося к Тедди, который визжал от восторга, и чьи волосы немедленно превратились в фирменный оттенок чернильно-черного цвета Гарри.       — Привет, Малфой, — с улыбкой поприветствовал его Гарри.       — И тебе привет, — усмехнулся Драко в ответ. — Я вижу, твой крестник сделал шаг назад в своем чувстве стиля. — Добродушно протянул он, кивая на вороново крыло Тедди. Гарри усмехнулся и легонько обнял малыша, на что тотчас же откликнулся шлепком крошечной ладошки по очкам и радостным возгласом.       — Я позволю вам, мальчики, заняться официальными делами, — улыбнулась Андромеда и снова взяла Тедди на руки. — Нарцисса приготовила чайный сервиз в библиотеке. — Ее голос затих позади нее, когда она шла по коридору.       Верная тому, что им сказали, Нарцисса была найдена в библиотеке, сидящей в кресле с высокой спинкой перед пылающим камином. Там стояли еще два стула и низкий столик в центре, уставленный полным чайным сервизом и несколькими тарелками с печеньем, булочками и крошечными пирожными.       После их обычных первоначальных любезностей Гарри откинулся на спинку стула и спросил, не нуждается ли кто-нибудь из Малфоев в его помощи в ближайшие недели. Нарцисса покачала головой и поблагодарила его, но Драко некоторое время молчал, казалось, глубоко задумавшись. Через несколько секунд он, казалось, принял решение и выпрямился, взглянув сначала на мать, а затем на Гарри своим оловянным взглядом.       — Я хочу помочь Грейнджер с ее родителями.       Брови Гарри исчезли в челке. Он явно не ожидал такого заявления. Как и Нарцисса, которая поставила свою чашку с блюдцем на стол с необычно громким звоном.       — Малфой, ты же знаешь, что она получила ответ от всех экспертов, — начал Гарри, в смятении растопырив ладони. — Я не знаю, что еще можно сделать.       — Я знаю о письмах. Я просто не могу избавиться от чувства, что должно быть что-то еще или кто-то еще, кто потенциально может помочь. — Он глубоко вздохнул и объяснил свои мысли немного подробнее. — Я кое-что читал, и на протяжении многих лет были целители, зельевары и знатоки заклинаний, которые пытались обратить все виды заклинаний и проклятий, используя комбинацию методов, вместо того, чтобы полагаться только на одну тактику.       Нарцисса внимательно изучала своего сына. Она уже очень давно не видела его таким увлеченным. Он упоминал о трагической истории родителей Гермионы и ее попытках получить помощь некоторое время назад, но теперь, услышав об этом снова, что-то заставило ее вспомнить. Внезапно она встала и подошла к полкам справа от камина.       — Мама, что ты делаешь? — На вопрос Драко Нарцисса лишь подняла указательный палец, изучая лежащие перед ней корешки. Пожав плечами, он повернулся к Гарри, который тоже внимательно наблюдал за ним.       — Ты говорил об этом с Гермионой?       — Нет, — признался блондин. — На самом деле я не хочу вселять в нее надежды, только чтобы они снова рухнули. — Затем он рассказал Гарри о том дне в ноябре, когда она получила последнюю корреспонденцию. Она больше никогда ни о чем таком не говорила: ни о родителях, ни о письмах так называемых экспертов, ни о каких-либо планах продолжать поиски лекарства. Казалось, она смирилась с тем фактом, что ее родители, хотя и живы и здоровы, больше не будут частью ее жизни. Он знал, что это, должно было, съедает ее изнутри, но она проделала удивительную работу, чтобы похоронить свое горе.       — Вообще-то я с тобой согласен, — признался Гарри. — Я тоже не хочу, чтобы ей снова причинили боль. — Он пригвоздил бывшего слизеринца твердым взглядом. — Почему ты хочешь это сделать, Малфой?       Драко знал, что Гарри не ищет легкого ответа. Сказав ему «она мой друг» или «мне ее жаль», — он не собирался останавливаться. Однако он не был полностью готов к каким-либо громким заявлениям.       — Я забочусь о ней, — просто сказал он, искренне глядя в эти изумрудно-зеленые глаза. — Я не знаю, что ждет нас в будущем, но я знаю, что прямо сейчас она — лучшая часть моего мира. Она… — он не нашел, что сказать, но его спасла от попыток выразить свои мысли Нарцисса, которая быстро подошла к нему с довольно маленькой и очень потрепанной книжкой в руках. Она грациозно откинулась на спинку стула и протянула книгу молодым людям, стоявшим перед ней.       — Он мог бы помочь, — она кивнула на книгу, которую Драко взял и открыл, обнаружив, что это на самом деле журнал, а не опубликованная работа.       — Кто такой «он»? — спросил Драко.       — Алкотт Фаолан Блэк. Он двоюродный брат твоей бабушки, и хотя он немного эксцентричен, он всегда был чрезвычайно умен.       — Хорошо, — медленно произнес Гарри. — И как это поможет?       — Алкотт был целителем более семидесяти лет и большую часть этого времени специализировался на исцелении разума. Когда он бросил свою практику, он начал исследовать свои теории об исцелении или обращении заклинаний, которые повредили его память. Он несколько преуспел, используя технику, которая сочетает в себе сыворотку правды и заклинание, а также теоретизировал об использовании легилименции.       — Почему мы никогда о нем не слышали? Можно подумать, что такое открытие… — но Нарцисса нетерпеливо отмахнулась от сына.       — Работа, которую он делал в течение последних двадцати лет или около того, была очень выборочной и невероятно частной, именно по той причине, о которой вы только что упомянули. Несмотря на то, что он добился больших успехов в этой области, не все было успешно, и он не хочет предавать огласке свои открытия, пока у него нет более хороших результатов, чтобы показать их.»       — Как ты думаешь, нам стоит с ним связаться? — спросил Драко, переворачивая страницы дневника, который все еще держал в руках. Во всяком случае, его родственник старательно делал заметки.       — А почему бы и нет? — произнесла Нарцисса. — Я бы не стала сейчас называть имя мисс Грейнджер, но нет ничего плохого в том, чтобы спросить его, что он думает о возможности изменить все это. Он живет недалеко от маленькой деревушки Ивуар, в верхней Савье. Он немного затворник, поэтому я очень сомневаюсь, что подробности ее роли в войне или показания, которые она дала на вашем процессе, дошли бы до него.       Драко и Гарри несколько минут молча обдумывали услышанное. Наконец серые глаза встретились с зелеными, и оба согласно кивнули.       — Давай сделаем это. — Подтвердил Гарри.       — Может быть, нам стоит написать письмо прямо сейчас? — спросил Драко, чувствуя себя неловко и желая поскорее начать.       — Конечно, почему бы и нет? — пожал плечами Гарри.       — Прекрасно. — Нарцисса встала и направилась к двери. — Дайте мне знать, если вам понадобится помощь.       В течение следующего часа Гарри и Драко начали переписывать дюжину писем к этому непонятному волшебнику, не зная, как именно объяснить ситуацию и какую наиболее важную информацию включить в них. В конце концов, они отредактировали и переписали послание настолько, чтобы быть достаточно довольными результатом. Поскольку это был дальний родственник Драко, он просто объяснил, что у него есть друг, чья память была изменена в довольно значительной степени. Что этот друг теперь больше не помнит любимого члена семьи, и что попытка отменить первоначальное заклинание не увенчалась успехом. Он также позаботился о том, чтобы тот, кто наложил заклинания, не использовал темную магию и не делал этого с вредными намерениями. Он рассказал о выдающихся способностях Алкотта и его впечатляющей репутации, поскольку лесть никогда не вредит, и попросил его ответить при первой же возможности, а также, пожалуйста, отправить свою корреспонденцию Аврору Поттеру в Министерство.       Аккуратно сложив письмо, Драко сунул его в конверт и запечатал эмблемой Малфоев. Он передал письмо Гарри, который спрятал его в карман мантии и пообещал отослать, как только вернется в Министерство. Они оба постояли там секунду или две, чувствуя, что вот-вот вместе отправятся в какое-то путешествие, каким бы глупым оно ни казалось. В каком-то смысле это было правдой. За все те месяцы, что они провели, привыкая к присутствию друг друга, они никогда по-настоящему ни над чем не работали вместе. Портреты были чем-то вроде совместной работы, но он был довольно отстранен от нее, будучи в школе. Это было немного странно, но в основном давало Драко глубокое чувство подтверждения того, что он поступает правильно. Он чувствовал то же самое, когда портрет Фреда был открыт, но это было глубже, так как на самом деле он был тем, кто написал письмо, и будет тем, с кем его дальний родственник будет (надеюсь) общаться.       Для Гарри, без сомнения, он был счастлив сделать это для своего лучшего друга, но это также дало ему очень реальный взгляд в сердце и душу этого исправившегося Драко Малфоя. Он знал, что бледный слизеринец изменился с тех пор, как они впервые заговорили о предстоящем суде, когда он был еще в тюрьме, но сейчас все было по-другому. Гарри был приятно удивлен, обнаружив глубину чувств своего бывшего соперника к Гермионе, особенно потому, что у него было тайное подозрение, что она чувствует то же самое, хотя она еще не открыла ему ничего подобного.       Его внутренние размышления еще больше укрепились, когда Драко вытащил из кармана маленький свиток и застенчиво протянул ему.       — Для Гермионы? — спросил Гарри, не в силах сдержать ухмылку.       Драко кивнул и криво усмехнулся.       — Я должен начать брать с тебя деньги. Я, знаешь ли, не почтальон.       — А что такое почтальон?       — Неважно, — добродушно фыркнул Гарри. — Увидимся через несколько дней, Малфой. Он исчез в вихре зеленого пламени, и Драко, насвистывая себе под нос, повернул обратно в библиотеку. ***       Гарри был вынужден устроить новогоднюю вечеринку со своими властными лучшими друзьями и своей очень убедительной подругой. Сначала он думал, что они просто пригласили горстку людей и устроили небольшую дружескую вечеринку. Однако через несколько часов после того, как идея расцвела, стало ясно, что это будет полноценный праздник с не менее чем двумя дюжинами людей, едой, напитками, музыкой и всем остальным, что они решили необходимым. Он воспринял это как обычно, добродушно, высказав только одну просьбу.       — Нам нужно найти способ заставить замолчать на ночь этот ужасный портрет матери Сириуса. — Потребовал он ответа. — Она будет ругаться каждый раз, когда кто-нибудь войдет в дверь или пройдет по коридору. Мы не сможем говорить громче шепота, если ничего с ней не сделаем.       Гермиона, Рон и Джинни знали, что он прав. Они сидели вокруг выскобленного деревянного кухонного стола, пытаясь найти решение проблемы. Заглушающие чары действовали только до тех пор, пока не возникал шум, достаточно громкий, чтобы проникнуть в них. С полным домом гостей это будет постоянной проблемой. Рон как раз пытался описать устройство какой-то звуконепроницаемой коробки, чтобы надеть ее, когда к ним подошел Кикимер.       — Кикимер будет польщен помочь хозяину и его гостям, если хозяин пожелает, — он низко поклонился, его мясистый нос почти касался пола.       Глаза Гарри расширились от удивления. Мать Сириуса уже давно была любимым членом семьи Кикимера, и когда Орден впервые переехал на Гриммо-Плейс, эльфийка без конца бормотала о ней, повторяя ее убеждения о чистоте крови. Он был так же предан ей, как Добби когда-то Гарри.       — Что ты предлагаешь, Кикимер? — спросил он сморщенного эльфа.       — Кикимер мог бы сидеть рядом с ней и останавливать ее всякий раз, когда она начнет говорить, если хозяин сочтет это полезным. — Эльф снова поклонился, а затем выпрямился и уставился на Гарри, ожидая его приказаний.       — Ну да, это было бы великолепно, Кикимер, — Гарри был благодарен, но все еще ошеломлен предложением. — Вы не будете возражать, если я заставлю вашу хозяйку замолчать?       Кикимер яростно замотал головой, его похожие на летучих мышей уши захлопали вокруг его головы. — Моя госпожа здесь больше не главная. Она не знает о славных деяниях моего господина. Она не понимает, как благородно, как умно, как…- Кикимер на мгновение остановился и посмотрел на Гарри с тем, что можно было бы назвать только яростной гордостью, — Как храбр мой учитель. Совсем как хозяин Регулус.       Гарри понял, что более высокой похвалы от Кикимер быть не может. Он встретил взгляд эльфа с глубокой признательностью, но прежде чем он успел поблагодарить его, Кикимер продолжил:       — Кикимер был бы очень горд, действительно очень горд, помочь хозяину и его друзьям, которые так много сделали, чтобы спасти нас всех. Его преданный взгляд блуждал по Гермионе, Рону и Джинни, устанавливая зрительный контакт с каждым из них по очереди. Трое спутников повернули ошеломленные лица к Гарри, который был поражен не меньше. Хотя Кикимер был верен Гарри и принимал остальных как продолжение Мальчика, Который Выжил, он никогда открыто не показывал им ничего, кроме вежливого служения.       — Тогда ладно, — пробормотал Гарри. — Кикимер, если ты не против помочь нам во время вечеринки, это было бы здорово.       Кикимер поклонился в последний раз и, шаркая ногами, вышел из кухни, оставив четырех друзей изумленно смотреть друг на друга. Через секунду или две они все тихо засмеялись, качая головами, не зная, что делать с этим новым развитием событий.       — С чего это вдруг? — спросила Гермиона.       — Понятия не имею, — ответил Гарри. — Но я не жалуюсь.       — Я тоже, — согласился Рон. Они вернулись к планированию предстоящего бала, теперь сосредоточившись на списке гостей.       Гермиона хотела разослать приглашения всем восьмикурсникам, так как некоторые из них, такие как Невилл, Луна и Дин, уже упоминались.       — Мы можем попросить каждого привести с собой одного-двух друзей, чтобы никто не чувствовал себя неловко, — предложила она.       — Полагаю, это тоже относится к Малфою? — спросила Джинни, бросив подозрительный взгляд в сторону подруги. Но прежде чем Гермиона смогла сделать что-то большее, чем притвориться невинной, вмешался Гарри.       — Я должен получить разрешение от Кингсли, так как технически Малфой не должен никуда идти без меня.       — Но ты же будешь здесь, — начала Гермиона.       — Да, но это вечеринка, а не общественные работы или что-то в этом роде. — Он увидел, как упрямо сжалась ее челюсть, и поднял руки, сдаваясь. — Я думаю, что это отличная идея пригласить его, я просто должен убедиться, что все в порядке.       Гермиона кивнула и вернулась к добавлению имен в список гостей, в то время как Рон вернулся к меню, теме, которая уже была подробно обсуждена несколько раз. В конце концов, Кикимер был возвращен, чтобы завершить список закусок, в котором он, казалось, очень рад помочь и даже сделал некоторые собственные предложения. Девочки поднялись в комнату Гермионы, чтобы написать приглашения, а мальчики направились в Косой переулок, чтобы забрать несколько ящиков сливочного пива и все остальное, что они считали важным.       Усевшись в мягкое кресло у окна, Джинни внимательно посмотрела на кудрявую ведьму, которая в данный момент рылась в письменном столе в поисках пергамента и перьев.       — Таааак, — начала она лениво растягивая слова. — Что-нибудь слышно от Малфоя? — Как она и ожидала, руки Гермионы замерли, а голова резко повернулась в сторону Джинни.       — Что?       — Я спросила, есть ли у тебя какие-нибудь новости от Малфоя за все время каникул.       — О. Да. Дважды. Прямо перед Рождеством, а потом еще вчера, — последовал отрывистый ответ. Гермиона возобновила поиски с легким румянцем на щеках.       — Хммм, — Джинни с трудом сдержала улыбку, глядя на явно взволнованное состояние подруги. — Знаешь, ты так и не закончила рассказывать мне о Тайном Санте. Как ему понравился его подарок?       Гермиона с трудом задвинула ящик стола и встала, сжимая перед собой стопку пергаментов, словно щит от любопытства рыжеволосой головы.       — Думаю, ему понравилось.       Джинни вопросительно склонила голову набок.       — Ты так думаешь?       — Да, да, ему понравилось. Он сказал, что знает, и… — щеки Гермионы вспыхнули еще ярче, — он обнял меня.       Джинни приподняла брови, и в уголках ее рта появилась улыбка. — О, неужели? И ты обняла его в ответ? Гермиона уставилась на бумагу, которую держала в руках, и кивнула, пробормотав что-то себе под нос, чего Джинни не разобрала.       — Что это было?       Гермиона откинула голову назад, словно обращаясь к потолку и пробормотала.       Джинни сидела в кресле, выпрямившись, с открытым ртом и глазами, похожими на блюдца.       — Ты что? Шатенка закрыла глаза и кивнула, затем сделала три шага и бросилась на кровать, смяв пергамент и перья, лежа лицом вниз на одеяле.       — Ты его поцеловала? Ты целовалась с Драко Малфоем? И ты не догадалась сказать мне об этом до сих пор? — Джинни не поверила своим ушам.       С кровати доносились приглушенные слова.       — Извини, но тебе придется придумать что-нибудь получше, — потребовала она.       Гермиона села, откинула кудри с лица и тяжело вздохнула.       — Да, я поцеловала его. Он пришел в мою комнату после вечеринки, чтобы отдать мне это. — Она потянулась к своей тумбочке, где Джинни видела серебряную рамку для фото, но не придала этому значения. — Это осталось после нашей первой Ночи Игр, и это связано с нашим разговором о картинах, и… — она нетерпеливо взмахнула руками. — Это не имеет значения.       — Но это было достойно того, чтобы ты поцеловала его? — спросила Джинни, все еще ошеломленная.       — Я же не обнималась с ним до бесчувствия! — запротестовала Гермиона. — Я просто поцеловала его. Один раз. Ну, дважды, но второй раз был просто в щеку, так что это не считается.       Лицо Джинни из ошеломленного превратилось в совершенно шокированное, когда ей сообщили эту новость.       — Дважды? Теперь ты говоришь, что целовалась с Малфоем дважды?       — Не совсем так. Только в щеку. — Щеки Гермионы уже пылали румянцем, и она закрыла лицо руками.       — Да. Так-так… Что же тогда это значит? — спросила Джинни, улыбаясь от уха до уха этой неожиданной, но восхитительной новости.       Гермиона застонала.       — Даже не знаю. Он проводил меня до места встречи и сказал, что напишет мне, что он и сделал, но на этом мы и остановились.       — Он проводил тебя до… — Джинни покачала головой. — В этой истории явно есть что-то еще, кроме того, что ты рассказываешь. Гермиона смущенно посмотрела на нее, и уголки ее губ дрогнули в улыбке.       Джинни забралась на кровать рядом с подругой.       — Я думаю, тебе нужно начать с самого начала и все мне рассказать.