***
Рюноске проснулся от странного шума. Голова кружилась и ужасно болела, поэтому, медленно открыв глаза, он не сразу заметил две тёмных фигуры. — А вот и моё сокровище проснулось! — Мерзко знакомый голос был близко. Акутагава попытался встать, но боль резко ударила в голову. Ему было сложно пошевелиться, пока он не увидел следующую картину: исполнитель сидел напротив весь в крови и без сознания, руки были крепко связанны за спиной,за которой стоял и улыбался Достоевский, держа возле чужого виска пистолет. Акутагава не смог вымолвить ни слова. Он будто онемел, а тело бросило в дрожь. Только минуту, только минуту назад всё было хорошо. Почему же... — Знаешь, солнце, я не очень люблю такой метод получения, как шантаж, но иначе ты не пойдёшь со мной, ведь так? — Недобрый блеск глаз заставлял проклинать себя. Если бы не он... — Отпусти его... — Мафиози кое-как встал, но тут же упал на колени перед ними. — Я пойду с тобой, только прошу... Эспер в чёрном не мог позволить убить его. Особенно, когда причиной тому являлся он. Фёдор одним быстрым движением развязал его и рыжеволосый начал падать на пол. Однако Рюноске успел схватить его, сильно прижимая к себе за голову. Но брюнету это не понравилось. Он оттолкнул Чую и грубо впился в губы юноши. Тот начал морщиться от отвращения, но вырываться не стал. Сейчас это дорогого стоит, а именно - жизнь близкого ему человека. Единственное, что его сейчас беспокоило, что не чувствовал... не чувствовал его дыхания. Он ведь жив? Мафиози не спускал с него глаз, даже не смотря на то, что у самого кончался воздух. Но он не боялся, так как знал, что Достоевский не позволит ему умереть. Так ведь? Рюноске спокойно вздохнул, когда заметил как рыжие волосы возле губ еле заметно шевелились. Живой. Всё его лицо покрывалось десятками ласковых поцелуев. Мафиози чувствовал себя слегка странно. Человек, который только что был готов убить, сейчас бережно гладил по лохматым волосам, нашептывая всякие нежности. Когда его отпустили из объятий, Акутагава сразу ринулся к исполнителю, нащупывая пульс. Он просто хотел убедиться, что всё в порядке. После этого он не посмел и коснуться его. Было больно. Из-за него Накахара сильно пострадал. Ему бы не хотелось, чтобы это повторилось снова, поэтому сдался Фёдору, обняв за шею и оставив на чужих губах осторожный поцелуй. Демон был доволен такой покорностью, поэтому позволил ему вызвать врачей мафии, после чего накрыл серые глаза белоснежной тканью. — Мне бы не хотелось, чтобы ты знал дорогу назад, если тебе удастся сбежать. — Достоевский заключает в объятья худое тело мальчишки, слегка касаясь бледных губ. — Но поверь, я приложу все усилия, чтобы этого не случилось. Рюноске спокойно закрывает глаза, слегка вздрагивая от резкой боли в шее, и устало утыкается в грудь мужчины, прежде чем вновь погрузиться в царство Морфея.***
Он не знал сколько его везли и куда. Когда он проснулся, первым делом заметил, что его шею стягивает какой-то холодный предмет. Это был ошейник. Не смотря на всё еще сонное состояние, эспер был возмущен до такой степени, что уже и пожалел, что согласился. У него конечно и выбора особо то и не было, но всё же. Сначала был нежен с ним, а потом обращается как с уличной псиной. Но это были не все сюрпризы. Заметив зеркало,которое, как раз кстати, стояло сбоку, не далеко от кровати, он увидел следующее: на нем было белоснежное короткое кимоно, которое больше походило на халат и такие же чулки выше колена. Акутагава уже понял, что когда дело касается его, то Демон Федор становился чуть ли не больным на всю голову. Ведь приходить в мафию, в логово, где у него не так уж и много шансов на побег, не самая его разумная идея. Но это было уже чересчур. Рюноске хоть и не мог твердо стоять на ногах, но всё таки решительно направился к двери, попытавшись заставить Расёмона разрезать этот чертов ошейник, но у него не получилось. Точнее Расемона призвать то удалось, но когда черное лезвие проехалось по нему, издавая противный звук, ошейник остался цел. — Что за...?! — Ты же и сам прекрасно знаешь, какой материал ты не можешь уничтожить. Парень быстро поднял глаза и встретил в дверном проёме брюнета. Его бесила это самодовольная улыбка, поэтому резко толкнул мужчину в сторону, желая уйти отсюда как можно скорее, и не важно как он сейчас выглядит, а ошейник... он разберется с ним у выхода, этой цепью, кажись можно было перемотать весь мир. В чем вообще был смысл делать такую? Но возникла одна проблема... Двери не было. Совсем. Акутагава опрокинул всю мебель, перерезал все стены - ничего. И всё это под пристальным и довольным взгляда Демона, что расположился на перевернутом бежевом кресле. — Ангел мой, тебе не стоит пытаться... — Достоевский решил подойти к разбушевавшемуся мафиози и усмирить его, но тут же получил оглушительную пощёчину. — Вот как. Тогда уж прости, если я буду груб.