Ставка на прикосновение

Разговор происходил в спальне. Обстановки Чуя видеть не мог, но успел понять, что комната была просторной, словно в американском таунхаусе. Накахара чувствовал, что босс затягивает беседу. Он то и дело останавливал исполнителя с уточняющими вопросами, превращая лаконичный и вполне содержательный рапорт в очерк наглого журналиста, которому платят за количество слов. Разгадать, чего именно Мори хочет найти в этом объеме информации, у Чуи не получалось. Мори Огай то и дело поглядывал на часы, всего лишь дожидаясь момента, чтобы объявить, что время слишком позднее, чтобы вызывать водителя, и предложить остаться на ночь.  — Мори-сан, — ответил Чуя, надвинув шляпу пониже на лоб, чтобы поля закрыли горящее лицо: — это точно не доставит неудобств?  — Что ты, никаких неудобств. Комната полностью в твоем распоряжении. Накахара почувствовал себя глупо. Конечно, он должен был догадаться по масштабам пространства, что в доме не одна спальня — а ему уже было подумалось, что босс пригласил его переночевать в своей постели.  — Выключите свет, Мори-сан, — попросил Чуя, вспомнив, что сам вряд ли найдет выключатель, а сейчас ему абсолютно все равно, будут ли лампы гореть. Чуя замер, сидя на кровати спиной к двери, вслушиваясь в окружающую его темноту: шаги, шелест, щелчок выключателя, шорох приоткрытой двери. Наконец, тихий стук дерева о дерево — надо полагать, дверь теперь закрыта. Он внимательно следил за удаляющимися шагами Мори до тех пор, пока все не стихло, а затем выждал еще пару минут, просто чтобы быть уверенным, что он точно остался один. Тогда он стянул с плеч пиджак и расстегнул жилет. Проще всего было бросить одежду на пол, но Чуя рискнул поисследовать пространство и найти, куда можно положить вещи. Вытянув руку перед собой, он водил ладонью вверх-вниз, продвигаясь медленными шагами. Ближе всего оказался ночной столик — он оказался занят многочисленными предметами разной формы, так что этот вариант отпал. Чуя повернулся в другую сторону и отошел от кровати. Где-то на высоте бедра пальцы ударились об упругий валик, обтянутый шершавой материей. Чуя провел рукой, оценивая размеры поверхности. В ладонь попалась другая ткань, более тонкая и мягкая, и легко сминавшаяся под рукой — возможно, покрывало, которое он нечаянно сдернул. Смириться с получившимся беспорядком оказалось легче, чем пытаться его исправить, разбираясь в лежавшем на кресле месиве тканей. Беззвучно выругавшись, Чуя сложил свой пиджак поверх. Рядом же он оставил шляпу, перчатки и чокер. Между тем, он поймал себя на мысли, что был бы не прочь принять ванну, и, будь он у себя дома, он бы смог сориентироваться. Но в незнакомом месте без подсказки хозяина вслепую проблематично даже открыть кран, а идея попросить у Мори помощи в гигиенических процедурах казалась настолько дикой, что не приходила в голову. Оставалось только надеяться, что это унизительное состояние не надолго.

***

Утром Мори вошел без стука, застав Чую врасплох. Тот стоял возле кресла, собирая обратно снятый накануне костюм, и что-то в пазле не сходилось.  — Чуя-кун, — позвал Мори, смутив Исполнителя, который возился, застегивая рубашку. — Ты застегнул не в те петли.  — Дерьмо… — Чуя стал внимательно ощупывать планку, ища, где совершил ошибку. Черная рубашка, с которой воевал Чуя, была ему велика: слишком длинная для его роста, это была рубашка Мори, которая лежала в стопке чистого белья и по случайности смешалась с теми вещами, которые Чуя вечером положил сверху. Признав тот факт, что Чуя не мог ориентироваться по цвету, все же сложно понять, как ему удалось не почувствовать разницы — и Мори отметил для себя, что спросонья Исполнитель соображает хуже, чем обычно.  — Разреши, я приведу все в порядок, — произнес Мори. Его теплые пальцы быстро расстегнули криво застегнутые пуговицы. Он снимал рубашку так же бережно, как если бы переодевал Элис-тян, только, в отличие от Элис-тян, Чуя принимал помощь без капризов и уговоров, покорно и доверчиво, как преданный пес. Придержав манжету, Мори стянул второй рукав и отбросил рубашку на кровать. Обнаженный по пояс, Чуя стоял с прямой спиной и расправленными плечами, грудная клетка часто поднималась в такт быстрому, взволнованному дыханию. Его кожа была светлой и удивительно ровной — ни родинок, ни веснушек. Слева ниже ребер было видно широкий рубец длиной в половину ладони, пересеченный тонкими отметинами шва. Шрамы успели побелеть, но оставались заметными — глянцевые и рельефные в окружении неровной, стянутой кожи. По профессиональной привычке Мори обратил внимание, что раной занимались дилетанты — работу можно было сделать аккуратнее, особенно в том месте, куда ставили дренаж. Надев на Чую белую рубашку, Мори стал застегивать ее сверху вниз. Предоставив Чуе самому заправить подол за пояс, Мори поднял с кресла чокер. Он выправил попавшие за воротник пряди волос и обернул черную полоску вокруг шеи. Лицо Чуи в этот момент казалось образцом невозмутимости, словно за покерным столом. Пушистые ресницы золотил солнечный свет, падавший из окна — свет, который не могли различить пустые белки глаз, так что Чуя не щурился, когда лучи били прямо в лицо. Передав Чуе жилет, Мори не дал ему шанса снова запутаться в пуговицах и сам продел их в петли, и между делом невольно отметил, как хорошо сидит приталенный покрой на тренированном теле. Задумавшись, Чуя свел брови.  — Мори-сан, мне понадобится автомобиль, — произнес он.  — Зачем? — переспросил Мори. — У тебя сегодня выходной.  — Вы ошибаетесь, босс, у меня остались дела в городе. Акутагава запросил отряд в поддержку, и я должен быть со своими людьми.  — Мне лучше знать, когда у тебя выходной, — теплым тоном возразил Мори, и не смог сдержать улыбку. Чуя со своей решимостью во что бы то ни стало выполнить задание напоминал ему больного ребенка, рвущегося во двор. — Об этой миссии беспокоиться нет смысла: тебе известно, в каком стиле работает Акутагава. Он запросил прикрытие только для того, чтобы создать видимость порядка, а на деле, как всегда, будет действовать в одиночку. Аргумент был резонным. Чуя состроил кривую ухмылку.  — Я где-то слышал фразу: хороший руководитель — не тот, без которого все рухнет, а тот, кто наладил систему, способную работать без его участия, — он взял паузу, словно этими словами ему нужно было убедить самого себя.  — Стало быть, внеплановый отпуск не создаст проблем? — намекнул Мори. — Или ты сомневаешься в людях, которых выбирал, Чуя-кун?  — Ни секунды, босс.  — Но машину приготовить все же придется, — добавил Мори. — Я бы хотел, чтобы ты на время остался у меня, поэтому кто-то должен доставить сюда твои вещи. Будь добр, организуй это сегодня. Накахара снова нахмурился. Этот приказ означал, что речь идет не об одном выходном, а о длительном больничном — и возникли подозрения, что Мори что-то недоговаривает насчет того, какой срок у воздействия «Темной ночи».  — Как скажете, Мори-сан.  — Значит, позвонишь после завтрака. А пока я покажу тебе дом. Чуя пошел в его сторону — и уже на втором шагу запнулся об изножье кровати. Скорость реакции у Мори была великолепной. Чуя не успел ни упасть, ни даже осознать происходящее, как Мори уже держал его под локоть.  — Черт, — невольно выругался Чуя.  — Пустяки, пустяки, — беззаботно ответил Мори. За фасадом оптимизма его настроение было не таким безоблачным. Молодой исполнитель, мягко говоря, не в лучшей форме, и Мори сильно беспокоило предсказание, что проклятие «Темна ночь перед рассветом» лишает зрения навечно. В рядах мафии Накахара был не пешкой, а ценной фигурой — было бы потерей так рано списывать его в утиль. Он провел Чуе экскурсию по дому, объяснив расположение комнат. Чуя водил рукой по стенам, запоминая дорогу. Позже исполнитель оказался предоставлен сам себе. Мори ушел в кабинет, чтобы заняться бумажной работой, наказав Чуе «заглянуть, если что-то понадобится». Накахара сделал несколько звонков, чтобы распорядиться насчет вещей, и на этом его задания на день заканчивались. Все еще держа телефон в руке, Чуя лег на заправленную кровать и натянул шляпу на лицо. Он перебирал в голове, чем обычно он мог бы развлечься в свободное время. Например, заглянуть на тренировку к ребятам из мафии — среди них он знал несколько человек, которых считал достойными партнерами для спарринга. Или выкатить мотоцикл и прогуляться по городу с любимой музыкой в наушниках. А, может, отправиться в клуб, где найдется хорошее вино, и провести вечер в обществе приветливых хостесс — водился за ним такой грех. Но, говоря начистоту, он приглашал девушек за столик ради компании, и хотел от них, чтобы болтали о пустяках и вовремя наполняли бокалы; внешность хостесс и их женские чары не имели значения. Для своего возраста он был удивительно равнодушен к половой жизни. Один из примеров тому: в борделях, что находились под покровительством Портовой мафии, он иногда появлялся по делу, но ни разу — в качестве клиента. В конце концов, он вырос в мире, где выпивку пробовали задолго до совершеннолетия и невинность теряли по первому зову гормонов, а теперь, пока его сверстники из благополучных семей с азартом дегустировали удовольствия взрослой жизни, для него секс ради секса был пройденным этапом. Дворовый кодекс чести накладывал на подростков только одно моральное ограничение: не спать с теми, на кого уже положил глаз твой товарищ. Когда-то, став лидером «Овец», Накахара поддерживал это правило довольно жестко, так как мало что может быть настолько разрушительным, как двое буйных, сцепившихся из-за девчонки. Да и при обратном раскладе тоже ничего приятного. Выходной обещал быть очень унылым. Из привычных развлечений доступным для Чуи оставалось только слушать музыку, но для этого еще надо дождаться, пока подручный привезет его плеер. Это время он провел, бессмысленно слоняясь по комнате. Так он выучил, что от двери до кровати — пять шагов, обои на стенах шероховатые и рисунок на них состоит из точек и полосок, что рядом с окном на стене висит картина, шторы сделаны из жесткой синтетики, а возле кресла лежит какая-то штука, о которую очень легко споткнуться, но что именно это за предмет, опознать он затруднялся. Среди проблем на втором месте после томительного безделья стояла пытка застольным этикетом. Мори был достаточно заботлив и перед едой, водя ладонью Чуи, показывал ему, где что стоит; однако, информация о расположении тарелок на столе приносит мало пользы, когда нужно ориентироваться внутри тарелки. Больше всего хотелось остаться в одиночестве, чтобы было можно есть руками, потому что так было бы намного проще. Шарить палочками вслепую и промахиваться бесило неимоверно. В какой-то момент единственными цензурными словами в голове Чуи оставалась спасительная фраза: «Спасибо за угощение», после которой можно было с чистой совестью сбежать с поля посудной битвы. События вечера и вовсе были вне рейтинга: Чуя так и не определился, что об этом думать. Потому что вечером босс Портовой мафии вызвался сопроводить его в ванную. Сперва Накахара упирался, заявляя, что сможет справиться сам. За день без зрения он слегка научился ориентироваться в пространстве и теперь был уверен, что и там как-нибудь разберется. Мори не стал спорить и уговаривать. Он выбрал ту же тактику, что и с переездом: сузить возможности выбора.  — Хотя бы подожди, пока я включу нагреватель, — предложил он ложный компромисс, оставив Накахару ждать в спальне. Мори позвал своего подопечного только после того, как вода согрелась и ванна наполнилась. За руку проведя его внутрь, Мори прижал пальцы Чуи к поверхности невысокой тумбочки со словами:  — Можешь раздеться здесь.  — Мори-сан…  — …А потом я помогу тебе забраться в воду, — закончил он, и с интересом ждал, хватит ли у исполнителя наглости выставить его прочь. Накахара смирился с ситуацией. Рассуждая абстрактно, не было чего-то шокирующего в том, чтобы остаться без одежды перед мужчиной, который, к тому же, был врачом. Но контекст ситуации сильно менял расклад. А именно его смущало, что, начиная с того момента, как Мори забрал его из больницы, Чуя занимался только тем, что выглядел полным придурком перед человеком, которого считал своим кумиром. Может, где-то в глубине души у него и была фантазия однажды переночевать в резиденции Мори Огая — но, черт побери, не при таких обстоятельствах. Раздеваясь, Чуя испытал предчувствие, похожее на то волнение, которое испытывает ученик, ждущий оценки. Чем меньше оставалось одежды, тем сильнее становилось ощущение, будто наблюдатель должен выставить ему балл, а ведь он даже не знал, следит ли за ним Мори или тактично смотрит в сторону. И, как и следовало ожидать, у босса не было намерений играть в жюри «Men's Physique». Мори выполнил именно то, что и собирался сделать: следил, чтобы Чуя не поскользнулся, подавал флакон с жидким мылом и помогал найти полотенце. При всей интимности момента, Мори держался так же официально, как если бы они решали рабочую задачу у него в кабинете. От этого у Накахары создавалось впечатление, будто их разделяет непреодолимая дистанция — даже в тот момент, когда физически они касались друг друга. Чуя не запомнил, что снилось ему в ту ночь, но, проснувшись, заметил, что на белье остался липкий влажный след.