Sublata causa, tollitur morbus

Аквитания, лагерь Гюрс. Осень 1941 г.

Человек удивительное существо – со временем может привыкнуть ко всему, как бы вначале не противился новым заданным обстоятельствам. Каждый раз, когда жизнь Рей делала колоссальный поворот и подбрасывала ей новые условия для выживания, девушка всегда стойко искала любую лазейку, чтобы справиться с очередными свалившимися на голову трудностями. И она практически не умела унывать, чтобы с ней не происходило. Когда она оказалась в Алжире еще ребенком, ей понадобилось много лет, чтобы привыкнуть к забивавшемуся в глаза, рот и уши вездесущему песку, палящему солнцу и грубости арабов, но и там она сумела найти для себя положительные стороны. Пустыня была мертвой, но ее бескрайние просторы завораживали, а высоченные дюны оказались отличными горками для детских игр. Заезжие торговцы иногда баловали нищих детей сладостями и подарками, и, конечно, нужно было отдать должное южному народу, знавшему толк в приготовлении непостижимых лакомств, пусть они появлялись и нечасто. Жизнь в Париже, поначалу тяжелая и весьма сложная, со временем и вовсе обернулась постоянным праздником. Рей сейчас и не помнила уже, как первое время, в тесной каморке, которая была не многим лучше ночлежки для бедных, плакала ночами от усталости и постоянных проблем; а обстоятельства так и пытались раздавить и разрушить хрупкие мечты о лучшей жизни. И все равно искала свет среди всего этого мрака – Париж был прекрасен, его сады, широкие проспекты, причудливая архитектура, красивые горожане. А ведь Рей и Финн брались за любую отвратительную работенку, разгружали торговые составы, разносили газеты, драили полы в борделях, часто бывали обмануты и оставлены без оплаты, едва сводили концы с концами, но в результате получили щедрое вознаграждение от вселенной в виде знакомства с По и другими своими друзьями. В плане приспособленчества – Гюрс оказался самой сложной задачкой, но и он не был так плох, после темного подвала и бесконечных пыток нацистов в застенках. За недолгое время здесь, Рей постепенно начинала привыкать к лагерной жизни и находить для себя что-то хорошее, помогавшее ей не терять надежду однажды выйти на свободу и не сойти с ума. Или просто не погибнуть от голода, холода, суровых условий и жестокости тюремщиков. Она любовалась Пиренеями по дороге на завод, вдыхала ароматы горных лугов, выбиралась через щелку в бараке, чтобы посмотреть на звезды и послушать от Кайдел, благодаря хорошему образованию, имевшей начальные познания в астрономии, истории и названия созвездий. И, непостижимо, но каким-то странным образом ее недолгие визиты в допросную тоже стали чем-то вроде лучика света в темном царстве. Может потому, что это хоть немного разнообразило однотонные будни, а может и из-за терпеливо ждавшего ее каждый раз там Монстра в маске. Он почти никогда не приходил с пустыми руками. И в этот раз Рей как обычно расправлялась с частью принесенного им немецкого пайка. Большую половину порции она все равно тайком протаскивала в барак, где под осуждающим взглядом Кайдел, раздавала больным и самым голодным товарищам по заключению. Ей нравилось смотреть, как радовались дети и шептали благодарности на разных языках, многие из которых были девушке не знакомы взрослые и старики. Постепенно она сама перестала смущаться есть при своем тюремщике, а он деликатно старался не смотреть в ее сторону в это время. Даже раздобыл для нее где-то алюминиевую вилку. - Ты не боишься, что я нападу на тебя с этим? – прямо поинтересовалась Рей. - А ты не боишься, что я владею вещами пострашнее чтения мыслей? – вопросом на вопрос парировал он, и Рей с насмешкой подумала о том, что когда-то слышала, что подобная привычка в обществе почему-то считается привилегией евреев. Но о его происхождении и причинах попадания в нацистскую армию она предпочитала не говорить. Слишком легко было вывести мужчину из себя, а значит, снова отправиться на изнурительную работу на заводе, вместо того, чтобы еще немного времени провести здесь, давая натруженным мышцам хоть немного отдохнуть. И, поесть, конечно. Больше одного-единственного раза в день. И не бесцветное месиво с сильным запахом гнили. Для с детства голодавшей девушки это было действительно важно. - Ты странно держишь вилку, - отметил Монстр, все-таки с любопытством поглядывая в сторону Рей, почти расправившейся с армейской тушенкой, - у тебя сломана рука? Рей чуть не подавилась порцией, которую набила в рот. - Я… - она растерялась, - я так научилась. В Алжире мы вообще ели руками… да и… - и попыталась пошутить, - мне и так нормально, зачем переучиваться? Не с королевскими же особами мне разделять пищу. Кайло странно усмехнулся и вроде бы даже слегка помрачнел. Рей решила, что ему неприятно отсутствие у нее хоть каких-то манер, но ничего с этим не могла поделать. Она все-таки не планировала ему угождать. - Для себя, - глухо сказал ее тюремщик и добавил как-то грустно, - война же скоро закончится и нужно будет жить дальше. - Если я доживу до этого момента, неправильное обращение со столовыми приборами – последнее, что будет меня заботить, - рассудила Рей, стараясь скрыть нахлынувшую на нее тревогу. Он сказал – скоро? Значит, пока она заперта здесь, немцы побеждают? Или думают, что побеждают? Что вообще происходит в мире, за пределами Гюрса? Кайдел обещала в ближайшее время наладить контакт с сопротивлением, кажется, ей даже удалось найти какого-то связного из ближайшего городка, который тоже был привлечен к работе на заводе, но пока не решался подвергнуть риску себя и свою семью. Рей была уверена, что в результате селянин сломается – Кайдел умела убеждать лучше любого гестапо, используя всю мощь своего природного обаяния. Но до этого момента придется жить в мучительном неведении. Спрашивать об этом самого Кайло было бесполезно, он всегда четко давал девушке понять, когда темы разговоров становились запретными. Все-таки не стоит забывать о том, что он – один из ее тюремщиков, а она всего лишь заключенная и явно не тот человек, с которым можно поделиться конфиденциальной и, вероятно, стратегически важной информацией. - А что будет тебя заботить? – полюбопытствовал Монстр. Рей поставила на пол опустевшую банку из-под тушенки и проверила, надежно ли спрятано остальное содержание пайка в складках ее тюремной робы. - Не знаю, - поделилась девушка честно, - я вообще не знаю, доживу ли до этого. - Доживешь, - тихо пообещал мужчина и напомнил, - я не позволю им что-то сделать с тобой. И… не только я, - он осознал, что сказал лишнего и залился краской, отвернулся к стене и сделал вид, что заинтересован чем-то в глухой кирпичной кладке. Рей, немного изучившая за время их странных встреч повадки Кайло, догадывалась, что сейчас на его лице написана вся гамма эмоций, бушующих у него внутри и он благоразумно предпочитал не показывать их заключенной. Теперь она мучительно думала о полученной информации и пока не готова была для себя решить, что делать ей с этим знанием. Значит, есть еще кто-то, кто знает о ее талантах. Другой тюремщик? Или… кто-то стоящий выше по армейской иерархии нацистов? Но почему тогда она все еще в общем бараке, а не в какой-нибудь подпольной лаборатории в Альпах? Или операция по поиску одаренных особыми способностями людей настолько секретна, что в нее не могут посвятить даже командование лагеря? Задавать эти вопросы было бессмысленно, но можно было попробовать подойти издалека. Рей тщательно подбирала слова. Она могла попробовать коснуться разума Монстра, но знала, что это может повлечь за собой очень опасные последствия в виде очередной вспышки его плохо контролируемого гнева. И она рискует лишиться их редких свиданий, расположения и дополнительной еды. - И… как ты собираешься им помешать, если меня, например, решат казнить? – наконец-то нашлась девушка. Вроде бы вопрос был относительно нейтральным, а заодно мог потешить самолюбие ее тюремщика, любившего напоминать о своей исключительности и непостижимой силе. - Я выпотрошу каждого из них, - резко сказал Кайло и обернулся к ней, с горящими от гнева, обращенного, к счастью, не к Рей, глазами, - потому что жалкая кучка тупых вояк не стоит жизни избранной. Рей вздрогнула, потому что это слово всегда резало ее слух. Девушке дико было связывать его с собой, оборванкой с края света, которая даже вилку нормально держать не умела. - Но… - робко начала она, - я же отказываюсь перейти на твою сторону. Мои способности бесполезны. Проще избавиться от меня, чтобы они не достались врагу. И зачем только она все это сказала и подала ему такую замечательную идею? Но помимо того, что Кайло был ужасно вспыльчив, он еще и был непрошибаемо упрямым человеком. Более упертых людей Рей в своей жизни еще не встречала. Даже отчаянные спорщики Кайдел и По умели идти на компромиссы и признавать, что могли допускать ошибки. Рен – нет. И его воистину маниакальная упертость иногда пугала до дрожи в коленях. К счастью для Рей, на данный момент, в его голове засела идея, пока не угрожающая ее жизни и сомнительному благополучию. - Я верю, что однажды ты одумаешься и перейдешь на мою сторону, - заявил он и поправил себя, - на нашу сторону. Захочешь учиться, познать скрытую в тебе мощь… - А если я обману тебя? – Рей не могла остановить слова, вырывавшиеся наружу, хотя и прекрасно понимала, что практически каждым из них может случайно взорвать давно заложенную в их отношениях бомбу замедленного действия, - если прикинусь согласной, а завладев могуществом, убью тебя и твоих… сообщников? Монстр усмехнулся. - Значит, ты превзойдешь меня, - с фанатичной гордостью проговорил он, - а это большая честь и радость для каждого учителя. Она стоит того, чтобы умереть. Рей немного подумала, собралась с мыслями и спросила, в надежде, что ее любознательность будет поощрена: - А у тебя есть учитель? Он тоже… один из нас? Кайло вдруг подошел совсем близко к девушке и потрепал ее по щеке рукой в грубой черной перчатке каким-то почти унизительным отеческим жестом. - А ты умная девчонка, - усмехнулся он, - но я уже предупредил тебя, что не собираюсь раскрывать перед тобой свои карты. Пока ты не присягнешь в верности… - Извини, но я уже присягнула в верности свободной Франции, - не без гордости заявила Рей, - а клятва – она на то и клятва, что нельзя отозвать ее в любой момент и резко поменять сторону, которой ты предан. - Да, это верно, - согласился Монстр, как-то нервно отдернул руку от лица девушки и снова отошел к стене, в тень, куда не падал свет тусклой лампочки под потолком. Рей злилась на себя каждый раз, когда позволяла себе говорить с ним прямо, а это происходило практически всегда. Бессмысленно лукавить, когда ты общаешься с человеком, который, хоть и с трудом, но может прочитать твои мысли. И от благосклонности которого, в какой-то степени зависит твое недалекое будущее. И судьбы еще некоторых людей, ради которых она таскала эти проклятые армейские пайки. Не трудно было предположить, что Монстр догадывается, что Рей уносила с собой провизию не для собственных нужд. Но он еще не разу не попытался осудить ее за это. - Расскажи мне про Шамбалу, - попросила Рей, - это же не секретная информация? Ее же, вроде, не нацисты придумали… Не буду спрашивать, зачем ты ее искал. Просто… Хочу знать что это. Может быть мне тоже туда очень нужно. Кайло глухо рассмеялся и судя по его потеплевшему взгляду, он снова готов был похвалить свою собеседницу за ее довольно острый ум и любопытство. Пусть говорит. Пусть делает что угодно. Лишь бы только без довольно невинных тактильных контактов, от которых Рей все равно шарахалась. Не могла выкинуть из головы несчастных девиц, висевших на столбах в Париже с унизительными табличками на груди. Большинство слов, которые там красовались она смущалась произнести даже про себя. И не дай бог, Монстр решит перешагнуть какую-то хрупкую границу между ними и напомнить, насколько он волен распоряжаться жизнью девушки. Хотя Рей почему-то казалось, что не смотря на свои жуткие силы, страшный вид и черную одежду, он вовсе не тот, кто может позволить себе подобное. Хотя бы по отношению к ней. Даже при ее положении заключенной, они вроде как были почти равными. - Это… - мужчина растерялся, подбирая слова и сложно было не признать, что ему чрезвычайно шла глубокая задумчивость, написанная на лице, - это некое место. Там можно найти великих учителей, владеющих такими знаниями и силами, которые обычным людям даже не снились… Там можно преумножить свое могущество, стать практически богом. Но туда могут попасть только избранные. - И тебе не удалось? – не удержалась Рей. Монстр сверкнул на нее глазами. - Нет, пока нет. Но… однажды, я уверен. Это место не так легко найти, - он тяжело вздохнул и честно поделился, - мне хотелось бы верить, что однажды мы с тобой отправимся в это путешествие. Может быть ты именно та, кто сможет отыскать верный путь? - Зачем это нужно, если мы и так могущественны? – выразила свое искреннее недоумение девушка. - Все это цирковые фокусы, по сравнению с той силой, которую там можно обрести, - Рен презрительно махнул рукой, - телекинез, телепатия… ничто, когда ты сможешь управлять временем и пространством, жизнью и смертью. Представь себе, что ты могла бы одним своим желанием остановить все это? Войну, постоянные распри между людьми, вернуть умерших близких, исцелять любые болезни? - Не уверена, что мне это нужно, - вздохнула Рей и ей даже стало неловко от того, что она не способна была разделить восторга от его пламенных речей. Когда Монстр говорил обо всем этом величии, он снова казался совсем ребенком, впечатлительным и наивным, насмотревшимся в синематографе фантастических картин, наивно верящим в правдоподобие всего, творившегося на экране. Но при этом в такие минуты он был таким прекрасно-вдохновленным, что Рей невольно восхищалась тем, что человеческое существо вообще способно быть настолько крепким в своей вере. Ей было неизвестно это чувство, религия обошла ее стороной, хотя в колониях и была возможность посещать церковь для живших вдали от дома французов, расположенную в соседнем, более крупном городе. Она верила в простые вещи, в выживание любой ценой, в себя и своих друзей. Была ли она такой фанатичкой идей сопротивления? Вряд ли. Скорее, просто противницей мысли, что один народ может безнаказанно сживать со свету другой, с какими-то сомнительными целями. Что люди должны страдать из-за политических игр, а дети оказываться брошенными родителями, отправившимися на бесконечные и бессмысленные войны. Что все это – все вот эти мистические поиски, рассуждения о том, что одна нация лучше, а другая хуже, что человек просто имеет право отнять жизнь другого человека – имеет хоть какой-то смысл. - А ты? Почему ты хочешь этого? – прошептала она и вспомнила те картинки, которые видела в голове у Кайло, когда он добровольно открыл перед ней собственный разум. Кошмары психиатрической лечебницы, сравнимое с пытками по жестокости лечение, одиночество, осуждение окружающих только за то, что он родился не таким, как они. Но ей хотелось почему-то самой услышать от него откровение, а не строить собственные догадки об увиденном. Монстр дернулся от этих слов, словно от удара плетью. Больше разговоров о политике нацистов и новостей с фронта он избегал только тем, касавшихся его самого, его чувств, мыслей и особенно прошлого. Рей даже начало казаться, что он вовсе не планировал позволять ей увидеть психиатрическую больницу, что это вышло невольно и она попросту украла у него это личное воспоминание, скрытое за семью печатями. - С этой силой ты смогла бы найти своих родителей, - быстро перевел тему мужчина, - разве ты не хочешь этого? - Нет, - коротко выдохнула Рей. Кайло изумленно вытаращил и без того не маленькие глаза. Он ждал совершенно другого ответа. Вероятно, был уверен, что нашел главную ахиллесову пяту девушки и сможет надавить на нее. И вот… какое разочарование. - Они отказались от меня и я думаю, что сделали бы это снова, - принялась терпеливо объяснять Рей, словно говорила с неразумным ребенком, задававшим вопросы об устройстве окружающего мира, - если они не умерли, конечно. Но если они мертвы – поиски тем более бессмысленны. Я прожила свою жизнь без них и вряд ли появление их могилы как-то бы мне помогло. Прошлое… мешает двигаться дальше. - И ты не держишь на них зла? Не хотела бы отомстить за то, что они так обошлись с тобой? Рей задумчиво разгладила складки на своей безразмерной рубахе, пожевала губы. Ей было даже немного неловко от того, что она воспринимала все это без какого-либо энтузиазма. В те времена она вообще не понимала смысла понятия мести. Конечно, слово ей было знакомо, она читала о нем в книжках, где все эти несчастные герои вроде графа Монте-Кристо посвящали этому всю свою жизнь; слышала истории про традиции далекой Сицилии. Но она совершенно не могла себе представить, чтобы сама занялась чем-то подобным, вместо того, чтобы оставить прошлое в прошлом и спокойно жить дальше. - Нет, - она слегка качнула головой, - какой в этом смысл? Она так увлеклась своими мыслями, что не заметила того, какое сильное влияние ее слова оказали на Монстра. Он нахмурился, вскочил и снова начал измерять широкими шагами тесную каморку. После очередного круга он вернулся к Рей и, прежде, чем она успела среагировать, снова коснулся ее виска. Девушка не была готова к вторжению и ее ментальные щиты рухнули. В глазах потемнело и по застилающей мир мутной пелене пошли волнами обрывки воспоминаний, самых темных, самых злых и неприятных. Голод и постоянная жажда в пустыне, грубость и жестокость людей; лицо того страшного грязного араба, который зажал ее в переулке с вполне понятными намерениями, пока она не всадила ему в живот свой кривой маленький нож, как бежала потом к Финну и они, собрав все ценное, пробирались в Танжер, спасаясь от возмездия и наказания. Тяжелые дни в Париже, изнурительная работа, стертые в кровь пальцы от трудной работы, боль, усталость, снова голод, голод, голод… И день, когда она попалась в руки гестапо, бесконечные часы в темном подвале, копошащиеся в углах крысы, жестокие пытки… Переломанные кости, загнанные под кожу иглы, побои… Титаническим усилием Рей удалось прекратить это жуткое путешествие в темные глубины собственной памяти. Тяжело дыша, она откинулась на спинку стула и злобно уставилась в низко склоненное над собой лицо Кайло. - Хватит, - вырвалось у нее. - Я всего лишь хотел показать тебе, - отстранено сказал Монстр, - что тебе пришлось пережить из-за них. Тех, кто тебя бросил как мусор. Ты должна их ненавидеть! Должна желать их смерти. Хорошо. Черт с ними. Но твои палачи, кто пытал тебя в Париже. Тебя и твоих друзей. Разве они не достойны ненависти? Не достойны смерти? - Нет, - уверенно возразила Рей, - потому что я не хочу стать такой же, как они. Умение прощать… - Только не говори, что веришь во всю эту христианскую чушь, - с плохо скрытым отвращением в голосе фыркнул Монстр. Похоже, что с религией его отношения складывались не лучше, чем с врачами-психиатрами. Но спрашивать было бессмысленно, да и сейчас Рей была слишком возмущена тем, что Рен снова вторгся в ее мысли. И злилась даже не на него, а на саму себя, за то, что в этот раз слишком расслабилась, чтобы вовремя дать достойный отпор. Она уже слишком привыкла к их относительно цивилизованным разговорам и совершенно не ожидала такого поворота событий. Непостижимо, но она чувствовала себя обиженной, словно просто повздорила с другом, который выкинул что-то гадкое. Нужно почаще напоминать себе все-таки, что Монстр – ее тюремщик и это совершенно нормально, что в любой момент он может опомниться и подвергнуть ее пыткам. Лицо Рей было слишком красноречиво и Кайло смягчился, вроде даже почувствовал себя виноватым. - Прости, - пробормотал он смущенно и отвернулся, - мне не стоило этого делать. Он поднялся и стал натягивать обратно свой шлем. Рей с грустью наблюдала, как он защелкивает застежки на загривке и думала о том, что, быть может, тоже хотела бы носить маску, за которой всегда легко можно спрятать свои эмоции, если ты не готов за них отвечать. И о том, конечно, что сейчас ей придется вернуться в барак или на завод. - В качестве извинений можешь выполнить мою маленькую просьбу? – спросила она, набравшись смелости. Из-под шлема достался глухой смешок. - Если ты не попросишь убить все руководство лагеря, - откликнулся Кайло. Рей выдавила из себя улыбку. - А так можно было? – как могла мягко сказала она, - ладно. Ты можешь достать для меня книги? - Какие книги? - Любые. Я не знаю… На твой вкус, - Рей пожала плечами и одернула робу, вставая, и подумав, добавила, - и лучше с картинками. Монстр ответил что-то неразборчивое, но Рей предпочла счесть это согласием. Ей очень хотелось верить, что она хоть как-то сможет разнообразить свою жизнь здесь, а заодно занять голову, в которой все мысли крутились по кругу, как стоячая вода в колодце. Принесет книги – будет прекрасно. Нет – ну что ж, она хотя бы попыталась воспользоваться благосклонностью мужчины. Таскает же ей еду, пусть организует и пищу для ума. Он же сам не скрывает, что гордится тем, что его подопечная сообразительна и любознательна. Рей даже не представляла себе в тот момент, насколько это грело душу Рена, и какое воодушевление вызвала ее робкая просьба. В следующий раз он уже явился с книгами, так начались их разговоры о литературе и живописи. Рей покидала допросную с тяжелым сердцем, ей даже не хотелось возвращаться обратно в лагерь. Казалось, что разговор остался неоконченным и оборвался на очень важном месте. Но спорить было бессмысленно, хотя, вроде бы Монстр тоже мучился недосказанностью. По крайней мере он не торопился уходить и оставался даже, когда уже вошли охранники, а на руках Рей сомкнулись наручники. Внезапно один из охранников отшатнулся от девушки и попятился к стене, схватившись за горло. Рей не успела толком разглядеть его покрасневшее лицо, потому что между ней и несчастным оказалась высокая темная фигура Монстра. - Я слышу твои мысли, пес, - прошелестел из-под маски его голос. - Хватит! – крикнула Рей и разозлилась на себя за то, что не смогла сдержаться. Все-таки нельзя быть такой наивной и доброй дурочкой, этот охранник бы точно ее не пожалел и не стал просить над ней пощады, окажись она на его месте. Кайло опустил руку в перчатке, развернулся и быстро вышел из допросной. Пострадавший немец сполз по холодному кирпичу на пол, все еще держась за горло. Вены на его бледном лице вздулись, а белки глаз покраснели, он судорожно хватал ртом воздух. Его остекленелый взгляд скользнул по комнате, пока не остановился на Рей. Глаза были полны презрения. Рей потом долго еще размышляла о том, что такого Монстр обнаружил в голове тюремщика, что чуть не убил беднягу за одни только мысли. У нее было несколько догадок, хотя как минимум одну она отмела сразу, просто предпочитая не смотреть на ситуацию с этой стороны. Сказала себе – скорее всего несчастный позволил себе посмеяться над зловещим видом Кайло Рена или его странноватым шлемом. Это никак не связано с ней, ее не подозревают в… Нет, лучше вовремя остановиться. Вечером Рей стала раздавать добытую в этот раз еду, начав, как обычно, с детей, оказавшихся с ней в одном бараке. С удивлением девушка отметила, что сегодня к ней подошло куда меньшее количество людей, чем обычно. Поэтому она сама подошла к ютившейся в углу женщине, которая последние несколько дней металась в лихорадке, усиливавшейся в ночи. Заключенная сверкнула на Рей глазами из-под своего мешка, в который куталась, чтобы хоть немного согреться. Рей протянула женщине сверток сухарей, но женщина шарахнулась от ее руки, как от чумной. - Убирайся, нацистская шлюха, - буркнула она на довольно плохом французском, вероятно, тоже была эмигранткой из колонии, - пока я твою рожу не расцарапала! Рей словно снова окатили ледяной водой, все внутри разом рухнуло. Она неуверенно положила сухари на землю, рядом с озлобленной арестанткой, в надежде, что та все-таки одумается, и вернулась к Кайдел. Подруга не спала, лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок. - А ты что хотела? – шепотом спросила она. Рей легла рядом и уткнулась лицом в плечо подруги, дрожа от попыток сдержать рвущиеся из груди рыдания. Кайдел смягчилась и погладила Рей по отросшим немного волосам. Перед глазами неминуемо всплывали мрачные воспоминания из оккупированного Парижа. Лица всех тех женщин, висевших на столбах и заборах, слившиеся в одно, молодое и нежное, принадлежавшее соседке По из противоположной по лестничной клетке квартиры. Кажется, ее звали Агата. Или Анна. Или Софи. Они мало общались до войны, в основном с ней разговаривал По, ведь они дружили с детских лет. Рей точно не помнила, но эта девушка была доброй и веселой, даже как-то заходила к ним в гости и приносила в корзинке свежий багет из булочной на углу, в которой работала официанткой. Сложно было не думать о кровавых потеках на ее тощих ногах в порванных чулках, об обляпанном рваном платье, о бурых пятнах на голове в спутанных торчащих клоками волосах. О стеклянных глазах на застывшем лице. Эта Софи или Агата приглянулась одному немецкому офицеру. Она уезжала на его машине под осуждающими взглядами соседей, возвращалась уже затемно; у нее были хорошие вещи, подаренные ее ухажером, блестящие лакированные туфельки и духи с ароматом ванили; и еда, много еды, которой она тоже делилась, говорила, что ей все это не к чему, да и она боится поправиться, чтобы ее Густав к ней не охладел. Незадолго до смерти, она сунула под дверь квартиры По записку, в которой были номер и время отправления стратегически важного состава с боеприпасами. Поезд они взорвали, но по возвращению, уже не застали свою соседку живой. Она украшала собой ствол раскидистого вяза, росшего рядом с красивыми дверьми дома, а ее новые туфли, вернее одна из них, чудом уцелевшая, валялась на каменной мостовой. Рей взяла Кайдел за руку, вытерла слезы рукавом своей робы и потащила ее наружу. Когда они оказались под звездным небом, Рей легла головой на землю, ей хотелось почувствовать запах травы и сырой почвы, отрезвляющий холод первых заморозков. Кайдел держалась довольно отстранено. - Люди сплетничают о тебе, - мрачно констатировала подруга, - они не слепые. - Я ведь не делаю ничего плохого! – обиженно воскликнула Рей. Она начинала злиться на арестантов за их любопытство и осуждение в ее адрес. Какая, в действительности, разница каким способом она достает провизию, если эти маленькие крохи спасают жизни? - Спать с врагом – это ничего плохого? – откликнулась Кайдел и ее голос звучал удивительно сухо. Рей не могла позволить себе ненавидеть ее, потому что она была самым близким человеком из всех, кто у нее остался. Роуз, конечно, была где-то рядом, но общаться с ней было трудно, хотя вот Роуз смогла бы ее понять. Ее бесконечно доброе сердце не было способно на осуждение. А Кайдел… Кайдел не осуждала, она скрывала за своим строгим тоном бесконечную тревогу за подругу. Потому что они обе понимали, что все это может очень плохо закончиться. - Я не сплю с ним, - выдавила Рей, поднялась и долго посмотрела в глаза подруге. - А что ты делаешь там? – надавила Кайдел, - почему ничего не рассказываешь? Рей сама загнала себя в тупик, не решившись поделиться правдой о том, что была ценна для Монстра из-за своих странных способностей. Но признаться в этом означало… означало провозгласить, что она не такая как все. Она то совсем не считала себя какой-то мессией или сверхчеловеком, скорее, напротив, тяготилась тем, что так долго дремало в ней и начинало пробуждаться только сейчас. - Мы разговариваем, - попыталась уйти от опасных тем Рей, - просто… о разном, не связанном с войной. - Бред какой-то, - фыркнула Кайдел, - ты прости, конечно, - и взяла подругу за руки, проникновенно заглянула ей в глаза, - но мне то ты можешь не врать. У нас не должно быть секретов друг от друга. - Я не вру, - обиженно вздохнула Рей. Кайдел шумно выдохнула, провела пальцами по коротким светлым волосам, массируя голову, словно испытывала сильную мигрень. - Может ты просто не знаешь, что люди называют сексом? – попыталась пошутить она, но от этого легче не стало. Рей залилась краской и начала злиться. Еще несколько таких предположений и она не удержится, чтобы не дать подруге по лицу. - Прекрати, - попросила она, - я могу тебе поклясться чем угодно. Он меня и пальцем не тронул. Приводит в эту допросную, чтобы поговорить. Не знаю, что у него в голове, может, хочет выпытать у меня информацию с помощью каких-нибудь психологических трюков… Кайдел, конечно, смотрела с сильным недоверием, но слегка смягчилась. - А что, если он просто не может? – высказала она следующее предположение, - ну… ты понимаешь? У мужиков иногда с этим проблемы… Как бы тебе объяснить? Не работает этот орган. Если верить слухам о том, что у него все тело в шрамах и он изуродован, если… - Нет, - не выдержала рассуждений Кайдел Рей, - это не правда. Рей почему-то стало обидно за Монстра, который и так переживал из-за собственной внешности. Подруга заинтересовалась. - Так ты его видела? В смысле… - Рей захотелось провалиться под землю от улыбки девушки, но та поспешила уточнить, оборвав неловкие размышления подруги, - без маски. - Да, - пришлось признаться Рей. - Ого! – Кайдел присвистнула, - и? Какой он? Страшный? Рей задумалась, во время напомнив себе, что не имеет права делиться доверенной ей тайной. Хотя бы пока. - Нет, - уклончиво начала она, - обычный. Никаких шрамов, рогов и копыт. - Ариец? Молодой? Или старый? - Молодой, лет тридцать, наверное, - заторможено откликнулась Рей и возмущенно сказала, - Ко! Хватит. Какое это все имеет значение? Зачем ты меня допрашиваешь? Кайдел вместо ответа задрала голову и посмотрела в небо, в эту ночь затянутое тучами. Рей тоже стала смотреть туда, разочарованная тем, что сегодня не видно звезды и они должны вести эту утомительную неудобную беседу, вместо того, чтобы как обычно рассматривать созвездия и искать тонкие полосы комет. Впрочем, наличие звезд все-таки не поменяло бы ничего в ситуации, астрономия была для Кайдел в меньшем приоритете, чем любопытство и желание вторгнуться в чужие дела. Однако, Рей ошибалась на счет подруги. У этой прирожденной заговорщицы был четкий, продуманный план, который и требовал выяснения всех этих подробностей любой ценой. - Послушай, - наконец-то решилась заговорить Кайдел и была чрезвычайно серьезна, - только не начинай орать и возмущаться раньше времени. У меня есть одна идея… Она тебе не очень понравится. Но… не перебивай. Рей кивнула, хотя эти слова породили в ее душе нехорошее предчувствие нараставшее с каждым словом, сказанным подругой. - Таскать провизию, конечно, хорошо, - продолжила Кайдел, - но мы можем куда больше выгоды получить от этой ситуации. Я думаю, что Монстр тебе симпатизирует. Ну… не склоняет против воли, беседы ведет, еду таскает… Это логично. И если он не такой урод, как говорят, а обычный… и не старый. Ты должна его соблазнить. Втереться ему в доверие. Сомневаюсь, что его можно перевербовать, чертовы нацики слишком идейные. Но влюбленные мужики крайне тупы и он может слить тебе кучу ценной информации. В том числе о своих волшебных силах… - Ко! – воскликнула Рей и обняла себя за плечи, ей вдруг стало очень холодно, - это мерзко. - Да все не так страшно, как ты думаешь, бедное невинное дитя, - усмехнулась подруга, - со временем даже втянешься. Я тебе расскажу как сделать так, что он тебе не только секреты Третьего Рейха сдаст, но мать родную… - Прекрати, - оборвала Рей, положила руку на плечо девушки и заставила посмотреть себе в глаза, - за кого ты меня принимаешь? - За тебя, к сожалению, - честно ответила Кайдел, - за ту песчаную змейку, которую я знаю. Которая вспарывала горло фрицам, перехватывала почтовых голубей и взрывала грузовые поезда. Которая не сдала нас, даже после того, как месяцы просидела в темном подвале с крысами и мужественно вынесла все пытки. Мы на войне, малышка. И ради победы приходится делать вещи, за которые потом будет стыдно… подумаешь, лечь под какого-то козла разок-другой? Рей прокашлялась. - Я, конечно, все понимаю, - как могла спокойно сказала она, - но какой нам смысл от информации сейчас? - А вот это уже моя часть плана, - Кайдел подмигнула и Рей с ужасом осознала, что подруга вынашивала эти мысли уже давно и уже прекрасно знала, каким образом собирается применять добытые данные. Скорее всего, у нее уже есть четкий план и практически все готово для его осуществления. Не просто так она долго и методично налаживала функционирование подпольной сети в лагере. Но что она задумала? Зачем детали для оружия… И все сразу встало на свои места. Вместе с догадкой на Рей опустилось холодное облако тревоги и самого плохого из возможных предчувствий. И мысли о том, что ради задуманного Кайдел готова была толкнуть ее в постель к врагу, каким бы он не был, даже тем самым жутким страшилищем из россказней заключенных быстро отошли на второй план. Кайдел планировала бунт в лагере. Она стремилась на свободу, жаждала покарать тюремщиков и вернуться к партизанской войне. Ей невыносимо было отсиживаться здесь, пока снаружи продолжаются боевые действия с ее беспокойной страстной натурой. Она была слишком сильной, смелой и энергичной. И совершенно безрассудной, потому что в случае провала смерть грозила бы не только ей, но и всем, кого ей удалось склонить на свою сторону. Но подруга относилась к числу тех людей, которые считали, что цель оправдывает средства и, разумеется, жертвы. - Тебя казнят, - выдохнула Рей. - Это лучше, чем сгнить тут заживо, - уверенно и гордо возразила Кайдел и задрала подбородок, - я хочу умереть героиней, а не пленницей. - Ты умрешь полной дурой, - сказала Рей и с грустью подумала о том, что Кайдел в своей одержимости идеями и готовностью умереть за них напомнила ей Монстра. Сама же Рей не могла, к несчастью, разделить их энтузиазма бросаться грудью на амбразуру или умирать во имя чего-то великого. Она предпочла бы просто жить и чтобы живы были ее друзья. И Монстр. Ему она тоже совершенно не желала смерти. Теперь Рей не могла думать ни о чем другом, кроме самоубийственного плана Кайдел. Конечно, подруга не посвятила ее в подробности, но не нужно было быть гением, чтобы из фрагментов сложить цельную картинку. Глаза у американки горели, она словно выздоровела после долгой болезни и снова стала прежней собой. И в силу этих обстоятельств, Рей особенно боялась идти в допросную. Вдруг, Монстр снова полезет в ее сознание и обнаружит там ее переживания на счет готовящегося бунта? Вряд ли ему это понравится. Но Рей повезло: в следующую встречу Кайло принес с собой не только армейские пайки, но и толстые красивые альбомы по искусству. Видимо, именно так он расценил просьбу о книгах с картинками – очень буквально. И Рей было стыдно признаться в том, что она имела в виду обычные, художественные книги с иллюстрациями. Когда в Алжире она училась читать, что давалось ей довольно трудно, она предпочитала именно те издания, где были изображения, которые можно было разглядывать часами, спрятавшись в чулане лавки Платта. Но выбирать особенно не приходилось. К несчастью, альбомы по искусству были на немецком, хотя в них тоже нашлось много интересного для девушки – хорошая, красивая бумага, качественная печать и красочные цветные репродукции. Разглядывая эти сокровища, Рей даже забыла о своих переживаниях, связанных с Кайдел. Монстр перевел ей несколько надписей и немного рассказал о художниках, чьему перу принадлежали картины, а также о том, что все они представители романтизма, которому сильно симпатизировал Фюрер и военная верхушка. Когда мужчина попытался объяснить Рей, что такое романтизм, девушка обиженно надулась и возразила, что не настолько глупа. Все-таки ее соседом и другом был Финн, учившийся в школе искусств и прожужжавший ей все уши об эпохах, жанрах и стилях. Одна картина особенно позабавила Рей – она называлась «Италия и Германия» и девушка невольно представила вместо изображенных на ней юных красавиц, склонившихся друг к другу, двух диктаторов в такой же нелепо-нежной позе. Кайло расценил ее улыбку по-своему и потянулся к ней, словно хотел снова потрепать ее по щеке, но она так и не узнала его намерений, потому что во время отпрянула. - Слушай, - вдруг вспомнила она, - ты… это ведь ты заставил задыхаться того охранника? Что он сделал? Монстр, как обычно, отошел в сторону. Он делал так всегда, когда смущался или испытывал слишком сильные эмоции, которые привык скрывать за своей маской. Рей была уверена – ему неприятно, что кто-то может прочитать все написанное на его лице. - Да так, - отмахнулся он, но поймав любопытный взгляд девушки все-таки решился на откровенность, - он… употребил в твой адрес не самую лестную характеристику. Рей не стала уточнять, разных скабрезностей ей хватало и от Кайдел. Да и самой ей некуда было спрятаться от возможной неловкости, а возвращаться в барак раньше времени не хотелось. - Ну, я всего лишь заключенная, - беззаботно пожала она плечами, - а я так могу? - Попробуй, - усмехнулся Кайло и развел руки в приглашающем жесте. Рей опешила от осознания того, что он предлагает ей сделать. Это было… жутко? И очень странно. Но она была по-настоящему заинтригована. - Как? – выдохнула она и встала с места, отложив книги на стул. Монстр задумчиво почесал подбородок, подбирая слова. - Даже не знаю, как тебе объяснить, - растерянно признался он, - я всему учился сам… попробуй представить, что душишь меня. Ты душила кого-нибудь? Рей мрачно усмехнулась, что вероятнее всего, он не читал ее личное дело, если задает такие вопросы. Хотя, учитывая попытки вытянуть личную информацию Кайдел о подруге, скорее всего, зачитал его до дыр, но не придал значения таким незначительным деталям. Да, Рей приходилось душить людей своими руками. Перед глазами встало лицо того мерзкого француза, который оказался "крысой", и погиб, как это не забавно, от удушения скрипичной струной. Ничего лучшего Рей тогда на глаза не попалось и она потом долго мысленно извинялась перед прекрасным инструментом, невольно ставшим сообщником в расправе над предателем. Рей вытянула руку, как это делал Монстр на ее глазах в прошлый раз и сжала пальцы. Она изо всех представляла себе, как мужчина начинает задыхаться, но ничего не происходило. Девушка начала беспокоиться о том, что Кайло разочаруется в ней и передумает считать ее избранной, а значит, она лишится книг и дополнительной еды. И, конечно, возможности осуществить гадкий план Кайдел. Думая об этом, Рей разозлилась. И у нее получилось – Монстр скривился от боли и стал судорожно ловить воздух ртом. Рей испугалась, но уже не знала, как это остановить. Она разжала пальцы и бросилась к осевшему по стене Рену, присела перед ним на корточки. - Прости, - вырвалось у нее, хотя глупо было извиняться перед человеком, которого она чуть не убила. И все же осознание своего могущества придало ей сил… и подарило приятное осознание, что она на самом деле, такая хрупкая худая девчонка может одолеть этого рослого мужчину, если в том появиться необходимость. - Ничего, - хрипло проговорил Кайло, все еще тяжело дыша, - ты талантливая ученица. Жаль, что ты не хочешь узнать на что способна на самом деле… Он смотрел на девушку с огромной гордостью и еще каким-то, мало понятным ей чувством. Его эмоциональное лицо было так близко сейчас, что она могла чувствовать на своих щеках его горячее, частое дыхание; пересчитать все родинки на коже. Рей невольно вспомнила разговор с Кайдел и преисполнилась решимости – когда-то же нужно было начинать выполнять свою часть плана, как бы ей не хотелось забыть об этой идее, как о страшном сне. Подруга была права и Рей все-таки была собой, она готова была неистово бороться за то, во что верила. И верила она в Кайдел, а еще в то, что без ее помощи и участия, отчаянная американка может просто лишиться жизни. Рей уже оценила перспективы с другой стороны – если ей удастся добиться более твердого расположения Монстра, в случае провала бунта Кайдел, она сможет попробовать повлиять на решение участи маленькой революционерки. Как бы не наивно было на это надеяться. Но сопротивление вообще жило сплошными надеждами. Рей неуверенно коснулась пальцами горячей щеки Монстра и удивилась мягкости его кожи. Она оценивала свои ощущения, когда мужчина накрыл ее руку своей, впрочем, всего лишь на мгновенье. Он как-то нервно отвел ее ладонь в сторону и встал, попятился в темноту. Рей так и осталась сидеть на полу, растерянная и смущенная. В голове крутились все эти романтические сцены из книг, которые она успела перечитать в парижской квартире По, принадлежавшие его матери, большой поклоннице любовных романов. Там все эти трагические и измученные чувствами герои только и делали, что падали в чьи-то объятия, сминали губы в поцелуях и в итоге забывали, как дышать. На самом деле сама она абсолютно не знала, как себя вести и как добиваться подобного эффекта. Вероятно, нужно было и правда обратиться за консультацией к крайне опытной в делах сердечных Кайдел. Только слишком стыдно было об этом с ней говорить. Рей шатко поднялась и попыталась снова сократить дистанцию между собой и Монстром, но он шарахнулся от нее, как от прокаженной, яростно сверкнув темными глазами. Сейчас он совсем не был похож на монстра или жуткого нациста. Самый настоящий сконфуженный и испуганный мальчишка - вот кем он был. Даже обычно бледные щеки порозовели. - Не надо, - глухо сказал он, - я ничего такого от тебя не требую… Рей захотелось провалиться в этот момент под землю, да хоть в тот темный подвал в Париже вернуться, лишь бы только не стоять в допросной с таким глупым выражением лица и ощущением собственной никчемности. Соблазнительница из нее явно никакая, если даже довольно устрашающий мужчина предпочитает держаться от нее подальше. Впрочем, она быстро нашла всему объяснение – она арестантка, с неизвестным происхождением, нищенка из глуши, да и к тому же вообще, скорее всего, пахнет совсем не аппетитно, да и сложно благоухать розами, когда обитаешь в грязном, переполненном людьми бараке. И тюремная роба, чумазая шея и криво по-мальчишески отросшие волосы совсем не то, что может поспособствовать созданию положительного впечатления. - Я тебе противна, - вырвалось у девушки. - Нет-нет, вовсе нет, - забормотал Кайло и нагнулся, чтобы поднять оставленную у дверей маску, - просто… ты же совсем этого не хочешь… Ответить Рей не успела, потому что он быстро напялил свой жуткий шлем, даже толком не застегнув его многочисленные застежки, и выскочил из допросной, словно за ним гналась стая волков. Рей трудно было это признать, но она почувствовала себя разочарованной.