Керкира, весна 1959 года.
Корфу встретил путешественников ярким солнцем, ослепительно голубым небом и дурманящими ароматами цветения. Зелени здесь было намного больше, чем в Риме, и она была настолько разнообразной, что от ее пестрого многообразия рябило в глазах. Все это – жара, душный влажный воздух с примесью морской соли, витающая в нем цветочная пыльца сыграли с Рей злую шутку. Девушка, в принципе проведшая добрую часть своей жизни в пустыне и имевшая весьма сложные отношения с водой, явно переоценила свои силы на счет морской прогулки. Стоило ей наконец-то ступить на твердую землю прекрасного греческого острова, как ноги ее подкосились, а в глазах потемнело. И только вовремя среагировавший По, спас ее от участи тут же разбить себе голову о мощеную камнем мостовую. Рей с трудом уняла приступ тошноты и головокружения и вцепилась в руку друга. - Обычно морская болезнь беспокоит людей во время плавания, - усмехнулся француз, отводя ее подальше от трапа, все еще забитого людьми к пышному кусту гибискуса. - Мой вестибулярный аппарат сопротивлялся до последнего, - пробурчала она, убрав руку и опершись на свои колени, - в самолете и то лучше… И на глаза ей очень кстати попалась мусорная урна, потому что содержимое ее желудка резко начало проситься на волю. Ей оставалось только порадоваться, что волосы теперь короткие и не пытаются поучаствовать в унизительном действе. Наконец-то ей стало легче, она откашлялась и принялась вытирать лицо платком, чудом оказавшимся в кармане ее пальто. Впрочем, даже легкое пальто здесь было лишним. - Будем считать, что ты так попрощалась с Италией, - не удержался от комментария По, за что Рей бросила на него самый злой взгляд из всех возможных. Он сделал вид, что не заметил ее раздражения и продолжил, - впрочем, здесь почти Италия. Ты скоро в этом убедишься. Все-таки еще до войны островом слишком долго владели венецианцы. Греческой аутентичности здесь намного меньше, чем в других местах… - Надо было сразу заглянуть в справочный путеводитель, - хмыкнула Рей, - может, поедем куда еще? Где там есть твоя аутентичность? - М-м-м, - потянул По, вживаясь в роль ее супруга, с которым они отправились путешествовать по греческим островам, - я думаю, тебе бы понравился Кос. Или Родос. Или… - Ладно, - перебила его Рей, - мне легче и я хочу есть. По улыбнулся своей самой блистательной улыбкой из всех, которые были в его арсенале. Его по-прежнему умиляло то, какое большое значение его подруга придает вопросам приема пищи. Все-таки с момента, когда Рей покинула Алжир, прошло двадцать лет, а она все еще никак не могла избавиться от вечного фантомного чувства голода. Концлагерь только усугубил картину. Послевоенное время было особенно щедрым к тем, кто пережил лишения тех тяжелых лет, предлагая им щедрое разнообразие вариантов того, чем можно было набить свой желудок. Слава капитализму, - мрачно усмехнулась Рей. После насыщенной и разнообразной трапезы в маленькой домашней таверне, у девушки наконец-то появилось настроение посмотреть город. В их планы не входила долгая прогулка, но Керкира настолько очаровала Рей, что она уговорила друга провести здесь время хотя бы вечера. В городе действительно было что-то итальянское – в этих домах, построенных во время власти венецианцев, деревянных ставнях, узких средневековых улицах, переплетающихся в причудливый лабиринт. И всюду, из каждого маленького садика и участка, не занятого домами, пробивалась сквозь каменные кандалы города, бурная, ароматная, средиземноморская зелень. А вокруг города, словно обнимая его со всех сторон, опоясывая полукругами небольших заливов, расположилось ласковое, голубое море. Такого цвета воды Рей не видела еще нигде и не могла поверить в реалистичность того, что открылось ее глазам. Она была уверена, что подобной красоты местность может существовать только на тех милых пейзажах, которыми мещане любили украшать свои дома. Наконец-то, нагулявшись вдоволь, они с По устроились на набережной, откуда открывался прекрасный вид на лагуну, упирающуюся в горную гряду, белоснежные яхты, побережье и возвышающийся на скале посреди моря средневековый замок. Хитросплетенья средневековых улочек остались у них за спиной. По, конечно, уже успел раздобыть где-то бутылку домашнего вина и коробку неплохих сигар. Он заверил девушку, что сигары были местного производства, но даже не будучи сильно осведомленной в этом вопросе, Рей заподозрила, что По лишь повелся на россказни продавца. - Знаешь, - задумчиво протянула Рей и отхлебнула вина из галантно протянутой другом бутылки, - это слишком хорошо. Может быть, плюнем на Хакса и его дружков? Осядем здесь. Она и сама удивилась тому, что сказала это. В любом случае, подобные рассуждения даже в шутку были совершенно не в ее духе. Иначе она не получила бы своего прозвища песчаной змейки и, вероятно, вообще не дожила бы до этого момента. Вероятно, впервые в жизни она серьезно задумалась о том, чтобы поступить также, как многие люди, бежавшие от войны – найти красивое место и остаться там навсегда. Завести новые документы, новую жизнь… только что делать с душными, липкими и назойливыми призраками прошлого, теснившимися на задворках ее подсознания? Она же даже здесь, среди этой бурной зелени и первозданной красоты будет просыпаться в кошмарах среди ночи и долго вглядываться в пустоту. Тем более после того, как самый главный из ее демонов, терзавший ее сильнее всех остальных, вдруг возник из небытия и стал материальным. Да, точно, она же должна вернуться в Рим… Впрочем, зачем? Чтобы умереть? Окружающая девушку атмосфера действовала так умиротворяюще, что прежние мысли вдруг показались далеким, почти забытым тяжелым сном. Может быть она ошиблась, когда думала, что приняла решение на счет своей дальнейшей судьбы и есть еще шанс все изменить? Пока Рей размышляла об этом, По вдруг посерьезнел. - Я не говорил тебе, да и ты как-то не спрашивала, - сказал мужчина, почесывая свою густую бороду, - но я не планирую оставаться в Европе. Рей посмотрела на него с интересом. - У меня за океаном более-менее налаживается жизнь, - продолжил друг, оценив ее реакцию и убедившись, что она не сердится, да и с чего бы?, - я написал и издал пару романов, мне сейчас предложили работу сценаристом в Голливуде, гражданство оформляю, скоро снова женюсь… с Зори то мы разбежались… - О, - многозначительно выдохнула Рей и грустно усмехнулась, - и почему ты тогда вообще во все это ввязался? По беззаботно пожал плечами и Рей захотелось обнять его только за один этот жест – настолько неизменный из их далекого прошлого, будто не прошло двадцать лет. Он ведь всегда казался довольно легкомысленным парнем, ввязывался во всякие авантюры, в том числе любовные, а когда дело касалось чего-то, что его действительно беспокоило, тушевался и изображал такую невозмутимость. Но именно это легкое движение его плечей на языке тела говорило о том, что для По все это действительно важно. - Это… что-то типа долга, - нашелся он и слегка погрустнел, - и меня надоумил Леонард. Имя показалось Рей смутно знакомым, и на минуту она зависла, копошась в памяти, пока внезапное прозрение не заставило ее вздрогнуть. Леонард – брат Кайдел. - Он каким-то образом узнал о том, что Хакс в Риме, - зачем-то уточнил По, - и я сорвался, все бросил. Мне вдруг показалось очень важным найти тех, по чьей вине она… Подходящих слов ему найти не удалось. Сошла с ума? Зациклилась на мести? Совершила тот глупый, сумасбродный поступок, который стоил ей жизни? Она всегда была боевой девчонкой, но ведь могла же отпустить все это и двигаться дальше. Но нет, она зачем-то раздобыла ту чертову гранату, полезла в автомобиль… Рей редко думала об этом, удивляясь тому, насколько болезненным, даже по прошествии множества лет, остается для нее этот момент, щедро приправленный чувством вины. Ведь она могла не закрываться от своих способностей и сразу почувствовать, что произойдет. Могла… в конце-концов не устраивать в Гюрсе мясорубку, которая и пошатнула психику ее подруги. Могла не пытаться стереть ей память, пока они скитались по Франции, сделав в результате только хуже. Могла, могла, могла… В ее памяти словно прорвало плотину и мощный поток тоски, сожаления, злости вырвался на свободу, снося все на своем пути. - Кстати, - вдруг опомнился По, - ты никогда не рассказывала, как вы сбежали из Гюрса. Рей и без того уже чувствовала накатывающий волнами приступ тревоги, а теперь оказалась окончательно загнанной в угол. Ее желудок снова отозвался на происходящее, намекая, что сейчас она снова на время лишится способности разговаривать. Вероятно, ему все-таки не пришлась по вкусу смена воды и местная кухня. Или последствия долгого плавания все еще никак не хотели отпускать измученный организм. - Потому что я этого не помню, - честно сказала Рей, - не помню, что стало с Роуз. Не помню, чем мы с Кайдел занимались, и как выживали аж до весны сорок четвертого, представляешь? Больше года моей жизни просто… исчезло, - она подавила судорожный вздох, рвавшийся из груди и попыталась ободрить себя и По заодно, - может это к лучшему. Вряд ли мы с ней отдыхали в санатории. - Это как у нее? – с готовностью откликнулся По, - от шока? - Наверное, - бросила Рей, как могла беззаботно и достала из сумочки потрепанную пачку сигарет. Однако, попытка унять горечью табачного дыма засосавшую в груди пустоту обернулась для нее новым приступом тошноты. Хакс оказался удивительно изобретательным в вопросе шпионских способов связи. Рей оставалось только догадываться каким образом он вычислил гостиницу, в которой они остановились, но педантичному немцу это удалось поразительно легко. Она ждала записки на рецепции или звонка, но рыжий сумел удивить ее даже после участия в партизанской войне. Окно здания напротив их номера несколько раз мигнуло, а затем распахнулись деревянные ставни и неизвестная греческая девушка привязала к веревке, натянутой между зданиями для сушки одежды, потрепанный старый пиджак и толкнула его вперед, позволяя на собственном весе продвинуться до подоконника отеля. Записка была спрятана в кармане и была удивительно емкой. «Новый замок. Приходи одна». Рей немного поломала голову, пытаясь разобраться в карте города, но все-таки отыскала обозначенное место. Впрочем, здесь возникала определенная сложность – крепость была большой и имела сразу несколько входов. Рей решила поторопиться и идти, доверившись интуиции, чтобы не разочаровывать доверия Хакса. В Керкире темнело намного быстрее, чем в Риме, и к девятому часу вечера, узкие старинные улицы уже были полностью погружены в свет редких фонарей и окон. Чуть не заблудившись в поворотах и тупиках, Рей поднялась на невысокий пригорок и остановилась, оглядываясь по сторонам. Она невольно залюбовалась открывавшимся отсюда видом на дома и крыши и даже не заметила приближающиеся шаги. Все-таки этот райский уголок действовал на нее слишком расслабляющее – она теряла остроту своих ощущений и становилась невнимательной и расслабленной. Это сыграло с ней злую шутку. Вместо Хакса сзади образовался куда более крупный и сильный человек, который легко пережал горло девушки, мешая ей даже пискнуть, прежде чем она успела как-то среагировать и вырваться из захвата. К лицу Рей прижалась влажная тряпка, омерзительно пахнущая весьма знакомым, но уже почти забытым ароматом хлороформа. «Вот и останешься тут навсегда» - перед тем, как отключиться, мрачно подумала Рей, - гнить в земле». Впрочем, как обычно, Рей слишком рано расслабилась и решила, что ее мучения закончены. Сознание вернулось к ней довольно быстро вместе с новыми приступами тошноты и злости на саму себя. Судя по вибрации и звукам снаружи, ее везли в машине. А еще ее глаза и руки были связаны, а рот зачем-то заткнут кляпом. «Это они правильно поступили» - подумала девушка, ведь на языке так и вертелись все самые омерзительные ругательства, которые она выучила за недолгую, но насыщенную жизнь. Большую часть ругательств, впрочем, она приберегла для себя самой. Как можно было так расслабиться и повестись на уловки Хакса? Она как глупый мотылек радостно нырнула в виртуозно сплетенную паутину и еще и По потащила за собой. Чем она вообще думала? Ах да, все ее мысли и переживания были заняты возвращением Монстра. Конечно, ей некогда было попробовать прощупать мысли Хакса и проверить все куда более тщательно, чем никак. Впрочем, Рей быстро взяла себя в руки, принявшись продумывать дальнейший план действий. У нее, как минимум, было два варианта развития событий и сейчас она взвешивала их по очереди. Первый был очень простым, но, как обычно, весьма рисковым. Она могла воспользоваться своими силами, развязать веревки с помощью мыслей и взорвать головы тем недоумкам, которые сейчас везли ее в гробовом молчании. Снова утопить все вокруг в крови и заодно погибнуть в разбившемся автомобиле, как только водитель будет выведен из строя. И угробив несчастного По, если он тоже где-то поблизости. Но можно было и пойти другим путем, попробовать разведать обстановку, а потом уже что-то предпринимать. Поэтому Рей сконцентрировалась, ощупывая пространство вокруг себя, и нашла в машине двоих людей. Думали они, впрочем, на каком-то неизвестном ей языке, толи греческом, толи итальянском, толи вовсе на каком-то диалекте, объединившем в себе черты разных лингвистических групп. Это совершенно не помогло пролить хоть немного света на их планы. Рей с грустью смирилась с тем, что ей придется импровизировать. С помощью силы она освободилась от кляпа и размотала слегка веревки на руках, чтобы оставить хотя бы видимость их присутствия. Но вместо того, чтобы нормально сконцентрироваться и стянуть с себя еще и повязку, она вдруг почувствовала очередной приступ тошноты и головокружения и запаниковала. Тело вело себя слишком непредсказуемо, это было совершенно неуместно в этой ситуации. - Эй, - сказала она, а потом вдруг поняла, что совершенно не знает, как начать разговор. В опустевшей голове были только самые глупые варианты, но выбирать особенно не приходилось, - кто вы?! Куда вы меня везете?! Похитители перебросились между собой парой непонятных ей фраз, вероятно, недовольные тем, что ей удалось освободиться от кляпа. В подтверждение этому к Рей потянулась чья-то рука и девушка злобно клацнула зубами, пытаясь укусить обидчика. И тут же ей в нос ударил запах его кожи и остатков хлороформа на ней. Это было очень некстати. - Остановите машину! – потребовала она, - меня сейчас стошнит прямо здесь. В мозгу стучало только лихорадочное – черт, черт, черт и она торопливо освободила руки и стащила повязку. Двое мужчин на переднем сидении были смуглыми, как южане, и совершенно не походили на беглых немцев. Вероятнее всего, они просто выполняли чье-то поручение, и Рей стало даже стыдно от того, что возможно, придется запятнать свои руки кровью случайных людей. В их невинности она сильно сомневалась. Рей начала ломиться в заблокированную дверцу и ее похитителям пришлось съехать на обочину дороги, чтобы выяснить, что стряслось. Как только Рей выпустили на свободу, она, плечом снеся своего обидчика, бросилась к ближайшим кустам и прочистила желудок. Черт. Чертова греческая кухня. Чертов Хакс. Чертово все. - Эй, пошли обратно в машину, - сказал один из похитителей на очень труднопонимаемом французском. В эту конкретную минуту у Рей совершенно не было никакого желания подчиняться его требованию, как и препираться с ним. Она вытерла лицо рукавом и уперлась руками в колени, жадно глотая свежий и непривычно разряженный горный воздух. Она украдкой огляделась и была приятно поражена красотой окружающего пейзажа: дорога пролегала по узкому краю скалы, нависавшей над лазоревым морем. Ветер трепал траву над обрывом и кружил в воздухе пыль, поднятую проехавшим автомобилем. Рей мрачно усмехнулась, что погибнуть в таком красивом месте было бы в какой-то степени даже приятно. Но умирать она не торопилась, по крайней мере пока. У нее еще было слишком много незаконченных дел, к числу которых теперь добавилась острая потребность в том, чтобы найти Хакса и сотворить с ним что-то очень недоброе. Похитители не планировали ждать, пока Рей как следует придет в себя и налюбуется видами, ее потащили обратно к машине и снова связали, в этот раз не потрудившись на счет повязки и кляпа. - Веди себя хорошо, сучка, - сердито бросил ей тот, с которым их хотя бы не разделял языковой барьер. Рей надулась, словно находилась в обществе своих приятелей. Ей вдруг почему-то стало смешно, возможно от того, что уровень адреналина в крови понизился и ситуация оказалась не такой реально опасной. Она ведь при желании могла бы нокаутировать эту парочку, даже не притрагиваясь к ним, вытряхнуть из машины и угнать их средство передвижения. Однако, этот вариант пока не слишком подходил, потому что она не представляла, где находится и очень хотела узнать, где По. Вероятнее всего, их обоих доставят в одно и тоже место и не сопротивляться, лучшая тактика в увеличении количества шансов на их скорую встречу. Рей не ошиблась, потому что скоро дорога спустилась вниз и отошла от отвесного склона скалы, свернув на берег, пустынный и поросший дикими травами. Сквозь приоткрытое окно машины ветер донес до нее ароматы тимьяна и душицы. На утесе, спускавшемся к самому морю, стояло еще несколько машин, а вокруг сновали люди. Рей все силилась разглядеть их, пока они спускались с пригорка вниз, но так и не нашла ни одного знакомого лица. Похитители припарковались чуть поодаль и под руки поволокли ее к остальным собравшимся. Хакс не заставил себя долго ждать, он вылез из автомобиля и пригладил растрепанные ветром волосы, вероятно доставлявшие ему страшное неудобство в таком виде. Он не выглядел ни довольным, ни коварным; скорее озабоченным и мрачным. Следом за ним еще пара незнакомцев вытряхнула из машины По, которого поставили рядом с Рей. Другу повезло меньше, вероятно, он оказывал куда большее сопротивление и заработал себе свежий фингал под глазом. И весь его помятый вид словно кричал Рей одну единственную фразу: «Я же говорил!» Хакс подошел к припаркованной от них машине неизвестной Рей марки и постучал костяшками пальцев в стекло. Через пару мгновений дверца открылась, и на траву, сверкая лакированными ботинками и идеально выглаженным костюмом, шагнул высокий седой мужчина. Он недовольно поморщился от ветра, ударившего ему в лицо. - Я выполнил свою часть сделки, - громко сказал Хакс, перекрикивая все тот же ветер, - давайте обменяемся пленными. Седовласый незнакомец презрительно поднял подбородок и слегка улыбнулся. - Оберштурмбанфюрер, - елейным голосом проговорил он, - куда же вы так торопитесь? Неужели вы не хотите посмотреть на казнь преступников, убивших стольких ваших старых друзей? Даже с такого приличного расстояния Рей ощутила тревогу и растерянность Хакса. Вероятнее всего, всего в данный момент его отлично продуманный план рушился как карточный домик. Однако, она не упустила из внимания и сказанное незнакомцем, специально по-французски, чтобы смогли понять и пленники. Казнь. - Да, вы правы, - дипломатично начал Хакс, голос которого предательски дрогнул, - но в начале мне хотелось бы получить гарантию благополучия моей семьи… Семьи? – заторможено повторила Рей и окончательно запуталась. Что тут вообще происходит? Откуда у этого рыжего засранца вдруг появилась семья, если он был еще тем надменным педантом, презиравшим людей? И почему он без особого энтузиазма поддерживает разговор со своими бывшими братьями по оружию? Рей не сомневалась лишь в том, что люди, устроившие эту встречу беглые нацисты. Вероятно, не только они с По имели свой список для мести и охотились за уцелевшим противником. Должно быть – они сами еще тот лакомый кусочек. Один только Сноук, убитый при ее непосредственном участии, был представителем партийной верхушки Рейха и, судя по всему, приближенным к самому Фюреру. - Мое слово – не достаточная гарантия? – тем временем возмутился седовласый мужчина. - Генерал… - обронил Хакс, - я верю вам, но… - А я вот вам не верю, оберштурмбанфюрер, - оборвал его незнакомец, - потому что вы пренебрегли моим доверием и уважением. Хакс сделался бледнее мела и забегал глазами по сторонам в поисках поддержки. Его рука дернулась в сторону пояса, по привычке, в поисках оружия, но схватила только воздух. В следующую минуту его тоже скрутили и толкнули к наблюдавшим эту картину Рей и По. - Доигрался, - не мог удержаться от комментария француз. - Это вы доигрались, чертовы мстители, - ощерился в ответ Хакс. В голосе его не было злости, скорее лишь негодование и тревога. Седовласый приблизился к ним и окинул всю троицу презрительным взглядом. Его глаза дольше всего задержались на лице Рей, но потом его внимание обратилось к По. - Господин Демерон, а где же ваша подруга? – поинтересовался он, - мы рассчитывали, что встретим вас вместе. - Какая из подруг? – усмехнулся По, как обычно не испытывавший никакого должного для ситуации трепета. - Полька или кто она там? Госпожа Блис. Хотелось бы взглянуть на такую неординарную женщину и отличного пилота, - с издевкой потянул незнакомец. - Вообще-то, - с важным видом поправил собеседника По, - она венгерка. Но вы же плохо разбираетесь в народностях без арийских корней? – он пожевал разбитую губу и вдруг просиял, - да я вас знаю! Вы же генерал Прайд, мы вас разбили в Нормандии. Это было зря, потому что ничто не могло сильнее ужалить самолюбия бывшего военного, чем напоминание о проигранном сражении. Поэтому бедняга По снова схлопотал по лицу, но на этот раз уже от надменного генерала. Пока все присутствовавшие обменивались любезностями, Рей судорожно думала, как выбраться из этой передряги. Оружия у них не было, а количество сил было не равным, пусть оба мужчины, оказавшихся с ней в одной лодке были блестящими воинами, хоть и с разных сторон. Она могла легко раскидать неприятеля с помощью своей силы, но слишком хорошо помнила тот момент в Гюрсе, когда потеряла контроль и превратила всех присутствующих в кровавую кашу, особенно не разбираясь, кто из них того заслуживает, а кто нет. Нужно было действовать аккуратнее, чтобы не угробить заодно и По с нерадивым немцем за компанию. И самой главной проблемой было то, что ее старый друг до сих пор ничего не знал о ее способностях. Но сколько можно прятаться? Сколько можно обманывать друзей, вернее, последнего из оставшихся в живых? Что, если бы она вовремя рассказала Кайдел и Роуз правду, изменило ли бы это их судьбу? Вероятно, Кайдел не обозлилась бы на нее за связь с Монстром, если бы узнала об истинной первопричине… Серьезно? Разве причина не была в том, что она тогда, будучи еще совсем наивной малолетней дурочкой влюбилась в своего заклятого врага и растеряла на этой почве остатки своих мозгов? Нет, но начиналось же все с их общего дара и проклятия. Рей захотелось завыть от того, что эти мысли, с готовностью заполонившие ее голову, абсолютно мешали сосредоточиться на деле. И лишенная возможности все как следует взвесить, она все-таки приняла решение. «По, сейчас я их отвлеку. Ты должен будешь отобрать оружие у мужчины, рядом с собой и уходи за машину справа». Француз растерянно закрутил головой, пока не уставился девушке в глаза непонимающим взглядом. Рей медленно кивнула и вроде как он все понял. Или сделал вид, что понял. Теперь дело было за Хаксом. С ним все было хоть немного проще, потому что он уже встречался с носителями, вернее, носителем, подобных способностей и вряд ли удивился бы чужому голосу в своей голове. «Армитаж, - Рей даже удивилась сама себе, что обратилась к нему по имени, но это показалось ей отличным жестом доброй воли, если им сейчас предстоит вместе сражаться за свою жизнь, - охранник слева. И за машину». Раздав эти указания, она вдруг осознала, что не придумала пути отступления для себя самой, но беспокоиться об этом было поздно. В это время их уже выстроили спинами к обрыву в ровный ряд, чтобы случайно не задеть автомобили при расстреле. И, заодно, потом, сбросить трупы в море и не оставить никаких следов произошедшей здесь разборки. Прайд принялся читать обвинительную речь, и сейчас был максимально беззащитен. Рей изо всех сил старалась сконцентрироваться, чтобы направить поток энергии внутри себя, а не попросту взорвать всех, кто окажется в зоне поражения. Сейчас от нее требовалось не так уж много – один, почти цирковой фокус. Кайло когда-то подобное при ней сделал с легкостью, даже не отвлекаясь от процесса… Процесса… Черт, лучше не думать. Однако всплеск эмоций как раз таки оказался очень кстати, потому что подарил девушке необходимый импульс. Двигатель одного из автомобилей за спиной Прайда вдруг загорелся. Генерал и его сообщники растерялись, многие из тех, кто был слишком близко от машины, бросились наутек. По и Хакс сработали почти синхронно, повалив стоявших рядом с ними охранников, вооружившись и рассредоточившись в разные стороны. Теперь Рей повсюду окружали выстрелы, а она словно оказалась под каким-то куполом - одна посреди утеса, под прицелом сразу нескольких автоматов. Но стрелять они не торопились, ждали сигнала Прайда. И он предпочел взять дело в свои руки, размашистыми шагами двинувшись на девушку, по пути вытаскивая из кармана пиджака компактный револьвер. Надо же, - только и могла, что усмехнуться она, - как непатриотично. - Унтерменш, - прошипел Прайд, - ты не достойна этой силы! – и даже не закончив свою обвинительную тираду, он выпустил всю обойму. Рей отразила пули и попятилась к обрыву. Она не знала, почему медлит и не предпримет чего-нибудь. Возможно, усталость или снова накатившая тошнота, но она вдруг совершенно растерялась. Прайд воспользовался этим и прыгнул к ней, зажав девушку в тиски и прижав к ее горлу неизвестно откуда взявшийся стилет. Они оказались слишком близко к краю утеса, от падения на отвесные скалы в белых барашках волн их отделяло каких-то несколько шагов. Но Рей словно была не здесь, а где-то глубоко в своей голове. И сейчас она впервые за много лет обнаружила там ту самую маленькую брошенную девочку, которая сидела, свернувшись в клубок в грязном углу лавки Платта, и плакала от одиночества. Именно эта девочка сейчас вдруг неистово начала сопротивляться тому, чтобы Рей снова покрывала свои руки кровью. И девочка больше не была сторонним надоедливым голосом. Она была частью Рей. Я не хочу убивать, - вдруг поняла она. Я не могу убивать. Я больше не хочу и не могу делать это. Я отказываюсь. Разберитесь там как-нибудь сами, но без моего участия. Еще одна отнятая жизнь, не важно чья – это слишком. Если есть где-то какая-то мера возможных грехов, которые берут на свою душу, то моя уже давно исчерпана. Последней была та пожилая женщина в маленьком итальянском уголке, но ее смерть слишком ярко контрастировала со всеми остальными. Она нуждалась в этом, она уходила тихо и безропотно, словно убаюканная звуками далекого прибоя. Остальные же все бились и кричали и их крики слишком много лет будили Рей по ночам. Прайд вдруг выпустил ее и закашлял кровью. Рей даже не успела заметить, кто именно его подстрелил – Хакс или По, вероятно, они бы даже посоревновались за такую честь. Потому что она сама падала в какую-то гостеприимную темноту, вместе с бывшим неприятелем. Падала и падала, пока ее голова не столкнулась с мягкими и ароматными зарослями тимьяна на склоне. По что-то кричал, кто-то еще пытался отстреливаться. Но Рей слышала только звук прибоя. В этот раз Рей была уверена, что наконец-то умерла. Вероятно, Прайд воспользовался ее растерянностью и перерезал ей горло. Все, что она видела перед этим, было вот тем самым, о чем так часто говорят – светом в конце тоннеля. Дальнейшее происходящее только подтверждало эту чудовищную, но в какой-то степени успокаивающую догадку. Теперь Рей могла спокойно отдохнуть от своей суматошной жизни, наслаждаясь мягкостью постели и приятными ароматами, пробирающимися в комнату. Девушка нехотя открыла глаза и заметила еще одного гостя своего нового места обитания, которым оказались бесчисленные солнечные зайчики, отражавшиеся от красивой вазы на подоконнике. Рей потянулась, как расслабленная сонная кошка и двинулась к окну. Боль ушла, а вместе с ней и тошнота, беспокойство и надоедливый клубок запутанных мыслей в голове. Такой отдохнувшей Рей не чувствовала себя уже давно, а подобную ясность ума и вовсе не могла припомнить за собой прежде. За окном был роскошный цветущий сад, также, как и комната, залитый солнечным светом. Налюбовавшись им, Рей оценила и интерьер комнаты – минималистичный и светлый. Небольшое количество цветастых деталей вроде рукотворного ковра, одеяла на постели и кружевных занавесок делало помещение удивительно уютным. Вероятно, в таком доме она хотела бы прожить свою жизнь, если у нее появится еще один шанс. Девушка планировала отправиться обследовать окрестности того дивного загробного мира, в котором очутилась, но в дверях появилась невысокая незнакомка с кувшином воды и стаканом и преградила ей дорогу. Рей долго вглядывалась в черты своей гостьи, пока с удивлением не осознала, что перед ней стоит Роуз. И как только такая чистая душа, как ее маленькая подруга и, безнадежно погрязшая в пороке Рей смогли встретиться после смерти? Что-то не сходилось. - Рей, - нежно проговорила Роуз, - пожалуйста, вернись пока в постель. Тебе нужен отдых. Она словно совершенно не была удивлена этой встрече. Скорее, как обычно, занята, своим привычным делом – заботой о нерадивых друзьях. Друзья… значит, Кайдел… и… Рей послушно вернулась в постель и закуталась в одеяло. Роуз поставила кувшин на деревянный столик рядом с кроватью и наполнила стакан водой, в которой тут же засверкали солнечные блики. - Роуз… - пробормотала Рей рассеянно, - а Ко… и Финн? Они тоже здесь? - О, боги, - Роуз закатила глаза к потолку, - у тебя что, жар? Ее прохладная маленькая ладошка легла Рей на лоб, измеряя температуру и Рей вцепилась в нее пальцами, лишь бы только ощутить реальность этого момента. Рука была настоящей, под тонкой кожей на запястье равномерно отстукивал пульс. Роуз слегка изменилась в лице, погрустнев, и присела на краешек кровати. - Вроде температуры нет, - констатировала китаянка, - подождешь, я все-таки позову доктора Димитракиса? Он обещал тебя еще проведать, но ушел, может успею догнать… - Нет-нет! – запротестовала Рей, сильнее сжимая пальцы на руке подруги, - не уходи, - а потом до ее замутненного сознания вдруг дошел смысл сказанного, - доктора? - Ну да, - Роуз улыбнулась, - даже в такой глуши есть доктора. Удивлена? - Да… - Рей часто заморгала, - так мы не… в загробном мире? Роуз звонко рассмеялась и все-таки вернула себе свою руку. Только теперь Рей начала замечать, что подруга сильно изменилась с тех пор, как она видела ее в последний раз – поправилась, посмуглела, стала какой-то более взрослой и статной. Конечно, ведь если они не умерли, то все-таки прошло уже приличное количество времени. Она должна была измениться. - Я ничего не понимаю, - призналась Рей. Роуз не удержалась и погладила ее по волосам. - Давай за ужином тебе все расскажем? – предложила она и добавила голосом, не терпящим возражений, - тебе все-таки нужен отдых - А… что… - Армитаж сказал, что этот мерзкий Прайд чуть тебя не зарезал, - принялась терпеливо объяснять Роуз, окончательно вогнав Рей в ступор этими словами, а потом недовольно посетовала, - очень неблагоразумно с твоей стороны подвергать себя опасности в таком… положении. И как По это допустил? Или ты ему еще не сказала? Рей почувствовала, что сейчас снова провалиться в забытье от количества вылившейся на нее информации. Она потянулась за стаканом и принялась жадно пить, умудрившись облить и подбородок и кровать. У нее слишком сильно дрожали руки. Мир, который очень любил преподносить ей разные сюрпризы и сложные задачки в этот раз постарался особенно. - О чем ты? – наконец-то решилась уточнить она, возвращая Роуз пустой стакан. Подруга с готовностью снова наполнила его водой. - Эм… ну… ты и сама не знаешь? – раздосадовано откликнулась Роуз и поправила прядь волос, выбившуюся из ее сложной прически состоявшей из сплетения множества тугих кос. Она всегда носила короткую стрижку, и видеть ее с длинными волосами, да еще и так причудливо уложенными было странно. Но не менее странно, чем все происходящее. Наконец-то Роуз решилась сжалиться над подругой. - Ты беременна, - торжественно объявила она, - так мне не говорить По? Ты сама скажешь? - О боже, - только и могла сказать Рей, прежде чем откинулась обратно на подушку. В ее висках начинала пульсировать головная боль от мучительного мыслительного процесса и попыток уложить все эти новые обстоятельства. Она не умерла. Им удалось сбежать от Прайда и разделаться с его помощниками. И каким-то образом встретить Роуз, которая тоже не умерла. И Роуз говорит о Хаксе так, словно он ее старый приятель. И Рей беременна, не сложно догадаться от кого. Но как это вообще возможно? Она была совершенно уверена в том, что после всего пережитого, ее тело больше похоже на безродную мертвую пустыню. В конце-концов ей уже скоро сорок. Скоро сорок… А она даже не заметила. Хотя, конечно, не так уж и скоро, но в таком возрасте, как правило, не так то просто забеременеть и это не всегда получается даже у тех, кто этому стремится. А у нее получилось, когда она скорее желала обратного. И да, Роуз почему-то уверенна, что отец ребенка По. Насколько все было бы проще, если бы это было правдой. Черт. - Ты не выглядишь счастливой, - заметила Роуз. Все-таки она всегда была чрезвычайно проницательна. - Я… удивлена, - начала бессвязно лепетать Рей, утопая в своих мыслях, как в зыбучих песках, - я думала, что этого не может быть… когда я после войны попала в Париже к доктору, он сказал, что… возможно, я уже была беременна неудачно. Но я не помню… и это… черт. Это все слишком. Слишком сложно. И Рей тут же принялась себя успокаивать – беременность еще не гарант, что будет ребенок, зная все ее проблемы со здоровьем после войны. Тот доктор довольно красноречиво дал ей понять, что, скорее всего, война выжгла ее тело также, как и землю Европы. И оборвавшаяся на позднем сроке первая беременность окончательно поставила точку в этом вопросе, хотя Рей совершенно этого не помнила, предполагая, что это случилось именно в то время, которое выпало из ее памяти. Так что она справится с этим и во второй раз, будучи уже взрослой и закаленной жизнью. Конечно, это будет эмоционально тяжело, но все обойдется. И она обязательно выяснит что здесь вообще происходит и расспросит Роуз обо всем. Когда сможет все это проглотить и переварить. Роуз почувствовала настроение подруги и поднялась на ноги. - Не говори По, - опомнилась Рей, - не надо ему пока знать. Роуз коварно улыбнулась. - Сама скажешь, - распорядилась она, - отдохни пока, - ох уж этот тон маленькой мамочки для всех, кто попался ей под руку! Не терпящий никаких возражений, - будем ждать тебя к ужину. Роуз уже была в дверях, когда вдруг спохватилась. - Твое платье все было залито кровью, поэтому я его выкинула. Извини, нужно было спросить тебя, - она слегка погрустнела, - но не могу после… видеть окровавленные вещи, сама понимаешь, - Рей кивнула, - так что я тебе что-нибудь найду. Китаянка задумчиво постояла еще какое-то время, разглядывая стену, покрытую белоснежной штукатуркой, вероятно, размышляя о чем-то своем. - Мое тебе не подойдет. А вот Констанс будет как раз, она почти с тебя ростом. И такая же худенькая, - она как-то особенно нежно улыбнулась, - ну ты скоро поправишься. И не дай бог ей тоже поправиться по той же причине… - Кто такая Констанс? – апатично откликнулась Рей. - Моя дочь, - ответила Роуз, окончательно шокировав и так перегруженную новостями Рей. Ужин был накрыт в патио, с видом на залив и расположившийся внизу город. Сквозь плотную крышу из побегов винограда проглядывали яркие южные звезды. Пахло морем, цветением и свежеприготовленной пищей. И хотя трапеза была довольно скромной, Рей она показалась куда более торжественной, чем сложные и роскошные пиршества в замке Сноука. Потому что за столом собрались ее друзья. И Хакс – добавила она про себя. А еще двое детей Роуз и Хакса. Последнее девушка сколько не повторяла в своей голове, никак не могла принять за правду, хоть и наблюдала этих удивительных существ все время, пока Роуз накрывала на стол. Констанс, названная в честь второго имени Кайдел, вероятно, родилась сразу после войны, поскольку была уже изрядно вытянувшейся и почти сформировавшейся девушкой-подростком. Смесь арийских генов Хакса и азиатской внешности матери подарила ей совершенно необычную красоту – белоснежные густые локоны и раскосый разрез темных глаз. Девочка пока еще не способна была понять, насколько она свежа и хороша, поэтому все время жалась в углу и смотрела на присутствующих волком, теребя подол цветастого льняного платья. Ее младший брат Финн пока плохо разговаривал, но отличался куда большим дружелюбием, сразу облюбовав колени По. Все это было слишком странно и не похоже на правду. Однако, пока Рей пыталась помочь Роуз с ужином, она уже успела услышать короткую версию происхождения этих детей и странного, непостижимого союза. Он начался в тот самый момент, когда Роуз подняла крышку блюда, на котором лежала голова ее бывшего возлюбленного. Вернее, немного позднее, когда Хакс, выведенный из себя непостижимо жестокой и безумной выходкой Рена, которого он и так переносил с трудом, вдруг пожалел убитую горем девушку. Он еще некоторое время оставался начальником лагеря и вынужден был разгребать бардак, устроенный своим подчиненным и его любовницей, а сам тем временем украдкой присматривался к бойкой, но удивительно доброй китаянке. Когда союзники пришли в Гюрс, Хакс внезапно для самого себя, предложил девушке бежать вместе с ним. А потом, уже в Италии, куда Армитажа перебросили в последние годы войны, они обвенчались в красивом готическом храме того самого маленького городка, затерянного в горах. Это все больше напоминало те самые романы мадам Демерон или непостижимую для Рей сказку с хорошим концом. Потому что все ее сказки кончались плохо. Ведь эта история была зеркальным отражением их темной и мучительной страсти с Монстром. Тюремщик и заключенная; люди, воевавшие на разных сторонах, и все же, сумевшие поставить свою любовь выше войны. Поэтому всю первую часть ужина Рей была чрезвычайно печальна и погружена в свои мысли. Рей пыталась представить возможный хороший конец своей истории и никак не могла, постоянно спотыкаясь о какие-то отягощающие обстоятельства. Впрочем, один вариант все-таки был и хуже всего было осознавать, что она сама разрушила все их жалкие шансы на счастье. Если бы тогда, после убийства Сноука, они вместе сели бы в физелер и отправились подальше от войны. Или… даже вернувшись в Гюрс, смогли бы договориться и не терзать друг друга до освобождения лагеря. Или… или… Сейчас было бессмысленно сожалеть обо всем этом, потому что были вопросы куда более животрепещущие и касавшиеся настоящего. Что ей делать с этой внезапной беременностью? Говорить ли Монстру или так и сбежать, не выполнив своего обещания вернуться в Рим? В одном она была уверена точно – теперь она не сможет его убить. Не потому, что он отец ее будущего ребенка, родится тот или нет, и не потому, что она услышала историю непостижимой любви Хакса и Роуз, и ее каменное сердце растаяло и обливалось слезами. Потому что в тот самый момент, на том мысе, в руках беглого нациста, за шаг от гибели, она поняла, что больше никого не убьет. Даже Монстра. Пока Рей блуждала в лабиринте своих мыслей, ужин подошел к концу, и Роуз удалилась, чтобы отправить детей спать. Воцарилось неловкое молчание, потому что сложно было представить более странных соседей за одной трапезой, чем Рей, По и Хакс. И, конечно, По просто не мог сдержаться и не попытаться завязать очередную войну. - Ты просто полный урод, - сказал он Хаксу, - что заманил нас, чтобы отдать своим бывшим дружкам. Рей никак не реагировала, потому что не видела особого смысла в том, чтобы озвучивать очевидные вещи. - Послушай, пилот, - Армитаж тоже не смог остаться в долгу, - ты, может быть, и влюблен только в самого себя, но для меня нет никого важнее моей семьи. Вряд ли ты сможешь это понять. - Да как ты… - По, - вмешалась Рей, и без того совершенно выпотрошенная эмоционально, чтобы в очередной раз слушать чью-то перепалку, - хватит. Мы все живы и на том спасибо. Француз вдруг перевел на нее взгляд, который сложно было назвать добрым. Он сразу забыл про Хакса и о чем-то мучительно соображал. - Рей, - он редко обращался к ней по имени, и это уже было недобрым знаком, - а ты не хочешь объяснить мне, что там произошло? Как загорелась эта машина? И… я готов поклясться, что слышал в своей голове твой голос… Ну все, это конец, - застучало у Рей в мозгу. Ей придется рассказать обо всем и потерять еще одного друга… и Роуз, наверное, рассказать тоже. И семья, которую она снова обрела откажется от нее, потому что она неправильная, бракованная. Вряд ли старые друзья смогут принять ее с этим проклятым даром. Никто бы не смог. - Это все сделал я, - вдруг вступился Хакс, бросив короткий взгляд на притихшую Рей, - с чего ты решил, что она? По растерялся, да и Рей была удивлена до глубины души. Зачем этому рыжему подонку ей помогать? Или ему просто хотелось похвалиться силой, которой у него никогда не было, но о которой он мечтал, как и остальные фанатики идей о сверхчеловеке? Вряд ли Хакс испытывал к Рей теплые чувства, после того бардака, который они творили с Реном и устроенной ей бойни. Да в принципе вряд ли испытывал к ней теплые чувства, даже без всех .этих отягощающих обстоятельств. В результате, Рей просто предпочла смириться с таким поворотом и считать загадкой до конца своих дней. Сделал и сделал. Она тоже часто поступала импульсивно. На веранду снова вернулась Роуз. Она заняла место рядом с Хаксом и положила голову ему на плечо. Подруга выглядела невероятно уставшей. - Здесь так хорошо, - сказала она, задумчиво глядя на спокойное, ночное море, - я даже благодарна этим психам, что решили держать нас именно в этом месте, - она грустно улыбнулась и сказала с явным намеком, - не хочу обратно в Урбино. Да и греческий дается мне хорошо. Роуз, в отличие от Рей, работая в заведении вместе с сестрой, отлично говорила на нескольких языках и любила расширять свой кругозор подобным образом. Во время оккупации она даже переводила перехваченные немецкие письма и телеграммы. - Конечно, - фыркнул Хакс, - потому что они больше жестикулируют, чем говорят, - и хотя общество доброй от души китаянки влияло на него положительно, он оставался прежним ворчуном внутри, - Что хорошего торчать в этой дыре? Констанс скоро окончит школу, ей нужно образование. Или будет работать в гостинице? Роуз надулась и отстранилась от него, с ленивой досадой махнула рукой в сторону супруга. - Ты невыносим, - фыркнула она и поманила Рей жестом к краю веранды, туда, где заканчивалась виноградная лоза, и было отлично видно звезды. Рей послушно пошла следом, облокотилась на перила и подставила лицо свежему весеннему ветерку. Роуз погладила подругу по плечу и заботливо поправила сползшую с него цветастую шаль. - Будешь спрашивать про Кайдел? – предположила Рей, понизив голос. Роуз покачала головой. - По мне все рассказал, - сказала она и тяжело вздохнула, - это очень печально. Но она… всегда гуляла по краю. Могла же уехать в Америку, пока из Парижа еще выпускали иностранцев. - Не могла, - грустно усмехнулась Рей, - в этом вся она. Они помолчали немного, любуясь пейзажем и раскинувшимся во все стороны звездным небом. Огни городка внизу в таком освещении навеивали легкий флер далекого уюта. Словно светлячки прятались в густых кронах деревьев. - И я уже знаю, что вы с По не вместе и это не его ребенок, - продолжила Роуз и Рей не стоило особенного труда догадаться, что именно ради этого она и увела ее подальше от мужчин, увлекшихся очередным спором за столом. Рей ждала вопроса, но его не последовало. К счастью, Роуз по-своему интерпретировала все события, снова потянувшись к подруге, чтобы обнять ее и утешить. – Его отец – тот швейцарец? Которого убил… Да, пусть думает так, решила Рей, и это показалось ей отличным выходом из ситуации. Все-таки по документам она супруга Рудольфа, и никто не заподозрит ее ни в чем, если она вернется с ребенком обратно в Люцерн. Проблема заключалась в том, что она совершенно не представляла себя матерью в этой умилительной картинке альпийской пасторали. Вообще не представляла себя матерью. Тем более, зная, чья кровь и чьи гены будут в этом ребенке. Она слишком растеряна, слишком еще сама наивна, чтобы подавить дурные наклонности в этом новом человеке и не подарить миру еще одно чудовище. - Я была уверена, что он погиб, - тем временем продолжала Роуз, и ей не нужно было уточнять о ком идет речь, - в тот день… тела под завалами не было, но и в Гюрсе он больше не появлялся. Рей стало особенно неуютно от мысли, что пока они с Кайдел где-то срывались, попятам за ними шел Монстр, жаждавший отомстить и вернуть то, что считал своим. Удивительно, как он не отыскал ее раньше, хотя у этого было довольно простое оправдание: после войны они с По не засиживались на одном месте подолгу, по всему свету гоняясь за бывшими нацистскими преступниками. А потом Рей оказалась в Швейцарии, в закрытой лечебнице, попросив докторов соблюдать анонимность и не разглашать ее личность. Потому что не хотела, чтобы По узнал о том, что с ней случилось. О том, что однажды она все-таки сломалась. - Рей, - привлекла ее внимание Роуз и она была очень серьезна, - я много о чем думала и не могла понять… до сих пор не понимаю. Почему он убил Финна? - Он был сумасшедшим убийцей, которому не нужен повод, - бросила Рей первое, что пришло ей в голову, и поправила себя, - им и остался. - Что ты будешь делать? – задала резонный вопрос Роуз, - может… может, тебе остаться с нами? Или уехать куда-нибудь? В Америку? Рей не знала, что ей ответить, потому что у нее и самой толком не было ответа. Она до сих пор не смогла решить вернется ли еще в Рим или действительно бросится спасаться как можно дальше. Она даже мысленно начала перебирать возможные варианты, находящиеся максимально далеко от Италии. Австралия? Латинская Америка? Исландия? Советский Союз? Да это смешно в конце-концов. Теперь он так просто ее не отпустит и отыщет даже на луне. Если она, конечно, не убьет его все-таки… - Я еще не придумала, - честно призналась Рей, - но я не хочу больше прятаться. Она сказала и поняла, что это вторая неоспоримая истина, с которой ей теперь придется жить. Зачем-то Рей повторила все это про себя, словно закрепляя пройденный урок: Я больше не хочу убивать. Я больше не хочу прятаться.Рим, начало лета, все тот же 1959.
Рей позволила себе провести с обретенными друзьями последний месяц весны, прежде чем все-таки вернулась в Рим. Прощание давалось ей тяжело – Роуз не хотела отпускать старую подругу и даже Хакс, успевший привыкнуть к ее присутствию, выглядел расстроенным. Рей вдруг обнаружила, что каким-то невероятным образом ей удалось поладить с этим омерзительным немцем куда лучше, чем она рассчитывала. Они постоянно спорили и подкалывали друг друга, но вроде как стали почти друзьями. Рей пообещала быть на связи и приехать, как только разберется со всеми своими делами в Италии, в чем, конечно же, сильно сомневалась. Плана у нее по-прежнему не было, хотя По, перед отлетом в Нью-Йорк, пригласил девушку провести осень за океаном. Француз сказал, что именно в это время года город особенно прекрасен. И, конечно, бывший пилот выдвинул такой яркий аргумент, как контракт в Голливуде, поклявшись всеми известными богами, что возьмет Рей с собой на площадку, если она только согласиться на его предложение. Это звучало волшебно, но слишком нереально. Стоило Рей сойти с поезда, на нее тут же со всей силой обрушилась липкая и душная жара, царившая в Риме. Она совсем не была похожа на теплый, влажный и соленый от близкого моря воздух на Корфу, поэтому девушка тут же испытала приступ дурноты. Впрочем, погода здесь была не при чем – она была слишком взволнована. А еще она абсолютно не представляла себе, каким образом ей найти Монстра, рассчитывая, что он опередит ее и первым выйдет на связь. В глубине своей души Рей лелеяла надежду, что Кайло надоест терпеливо дожидаться ее в Риме и он уедет, смирившись с поражением. Ведь прошел уже почти месяц, а он в конце-концов не ее цепной пес, оставленный у входа в магазин на привязи. Куда – она не знала, но тут же представила себе замок не менее жуткий, чем тот, где когда-то обосновался Сноук, с черными стенами и мебелью из человеческой кожи. И этот замок Рей поместила где-то в центре северного полюса, настолько далеко, насколько могла себе представить. Такой поворот событий избавил бы ее от предстоящего очередного тяжелого разговора и позволил бы наконец-то взять судьбу в свои руки и придумать новый план действий. Возможно даже вернуться к Роуз или отправиться к По в Америку. Рей не могла до конца поверить в то, что в ее жизни внезапно образовалась такая привилегия, как выбор. Рей нашла пустующую лавочку в красивом парке у фонтана и расположилась там в тени апельсинового дерева. Думая об этом всем, она впервые в жизни, захотела расплакаться от счастья, а не от горя, тут же связав свою сентиментальность с состоянием, в котором пребывал ее организм. Беременность почти не напоминала о себе, но и не думала прерываться и Рей старалась не думать о том, что с ней будет происходить дальше. Она просто позволила себе вдохнуть полными легкими жаркий летний воздух и дала волю слезам. Вдруг, в этом огромном городе, полном людей, туристов, кипящей жизни, она почувствовала себя маленьким, потерянным среди океана суденышком и очень остро ощутила свое одиночество. Когда ее друзья приглашали ее занять место в своих более-менее отлаженных жизнях, она сбежала от них и зачем-то снова явилась в город, где у нее не было ни одной близкой души. Чтобы сидеть и тихо плакать на лавочке среди яркого, солнечного дня. Без вещей. Без прошлого. Без ясного будущего. В действительности, Рей ждала. Она была уверена, что Монстр почувствует ее присутствие и явится, чтобы узнать, согласна ли она принять условия его сделки. Или, как прежде, изъявить свои права на ее жизнь. Или… просто расстроить ее еще больше. Но его не было, и он не спешил появляться из облака вечной тьмы, который таскал с собой даже в самый жаркий полдень. И это… разочаровывало. Поддавшись какому-то спонтанному порыву, Рей набросила обратно на плечо ремень легкой дорожной сумки и направилась обратно к вокзалу. Пусть именно вокзал решит ее дальнейшую судьбу. Она посмотрит на табло и возьмет билеты на первый попавшийся поезд. И это будет место, где она начнет все с начала, насколько это вообще возможно, таская в своей голове сундук страшных воспоминаний, а в животе - ребенка злейшего врага, который всегда будет напоминанием похуже всей этой проклятой памяти. Рей уже успела отстоять очередь в кассе и теперь задумчиво разглядывала только что приобретенный билет, пытаясь разобрать мелкие итальянские буквы и понять, куда ей предстоит отправиться, когда почувствовала холодок, пробежавший по спине. Она не сразу придала значению этому ощущению, полностью сконцентрировавшись на пункте назначения. Неаполь? Отлично! Вроде как она как раз планировала там побывать с Рудольфом. Впрочем, это все равно Италия. Возможно, если бы она провернула этот трюк с аэропортом, то выбора у нее было бы больше. - Рей? – от неожиданности девушка выронила и билет и свою сумку и вообще сама чуть не грохнулась за ним следом. Сердце бешено забилось. Она бросилась поднимать все упавшее, но Монстр ее опередил. Это был именно он, ничье присутствие она не ощущала так отчетливо, таким ярким, таким прохладным, как сквозняк, пробивавшийся сквозь щели на оконной раме ноябрьской ночью. Мужчина протянул ей билет и ремешок сумки, и взгляд Рей зацепился за то самое кольцо у него на пальце. - Ты уже уезжаешь? – удивительно буднично спросил он. Она замотала головой и скомкала в ладони билет. Встреча с Неаполем опять откладывается на неопределенный срок. - Нет, я передумала, - заявила Рей и все-таки решилась поднять глаза на его лицо, чтобы хотя бы попытаться понять, чего ей ожидать. Кайло показался ей относительно миролюбивым, даже рубашка на нем была светлая. Вероятно, сложно и жарко быть воплощением вселенского мрака и ужаса, когда на улице двадцать восемь градусов. Они как-то неловко и напряженно молчали, пока наконец Рей первой не выдержала и не оборвала эту затянувшуюся паузу. - Вообще я только приехала, - сказала она и снова запнулась. А что дальше? Приехала, чтобы убить тебя? Но, вообще-то внезапно стала сторонницей мира во всем мира и передумала? Поэтому здесь, чтобы сообщить это? Черт. Это прозвучит так, будто она в конце-концов все-таки повредилась умом. Вернее, конечно, повредилась уже давно, но теперь еще и потеряла способность связно излагать свои мысли. Вернее связно излагать свои бессвязные мысли. - Понятно, - как-то тоже довольно растерянно откликнулся Кайло и Рей даже про себя назвала его по имени, посчитав привычное прозвище неуместным для многолюдного вокзала в солнечный полдень, - может быть хочешь выпить кофе? - Как обычные люди? – ляпнула Рей. - Как обычные люди, - со странной улыбкой подтвердил мужчина. Рей быстро взвесила все за и против и заторможено кивнула. - Но это не будет считаться, что мы уже начали исполнять наше соглашение? – на всякий случай уточнила она. - Нет. Они расположились в патио небольшой кофейни, из открытых дверей которой сладко тянуло выпечкой и ароматным только приготовленным напитком. Рей уже успела решить для себя, что итальянский кофе ей нравился куда больше греческого. Хотя, конечно, самый лучший, ей довелось попробовать на родине этого растения, в Латинской Америке, когда они с По преследовали и выискивали Фазму. Это был небольшой приятный бонус во время этой охоты и, как и все, связанное с пищей и гастрономией, Рей он запомнился особенно ярко. Она сжимала чашку с такой силой, что боялась раздавить. И снова не знала как начать разговор, потому что все ее прежние, заранее подготовленные реплики, теперь казались бессмысленным набором букв. Кайло наблюдал за ней, но осторожно, украдкой, как зверь, только приметивший свою жертву. И все время переводил взгляд на дымящуюся в пальцах сигарету, словно она была куда более интересным собеседником. Это уже порядочно выводило Рей из себя, хотя она и без того была на взводе и готова взорваться в любой момент. Поэтому она решилась заговорить, чтобы броситься в омут, а потом уже разбираться с последствиями. - Я вернулась в Рим, потому что мы заключили сделку, - напомнила она, - но я передумала. Это не значит, что я легко разбрасываюсь своими словами, но обстоятельства изменились и я просто… - просто что? – не хочу тебя убивать, - честно сказала она, понизив голос, чтобы не напугать людей за соседними столиками, - потому что я вообще больше убивать не хочу. Не хочу всего этого кошмара. - Ого, - многозначительно протянул Кайло, и Рей чуть не швырнула в него за это своей почти опустевшей чашкой. - Поэтому я хотела бы выяснить некоторые вещи, которые меня беспокоят, - все-таки продолжила девушка, подавив в себе потребность в разрушении первого, что попадется под руку, - первое, я хочу знать, что ты собираешься делать. Будешь ли ты преследовать меня, если я уеду куда-нибудь? Устроишь ли очередной кровавый перформанс, если у меня вдруг появится другой муж или, там, скажем, отношения. Терроризировать моих друзей? Станешь ли ты вмешиваться в мою жизнь? - Кровавый перформанс, - задумчиво повторил мужчина, словно взвешивая эти слова на языке. Не трудно было догадаться, что это определение ему понравилось. Но он все-таки уточнил, - это все, что тебя интересует? – Рей кивнула. Он потер переносицу и отхлебнул кофе, явно не торопясь с ответом, а наслаждаясь ее взвинченным состоянием. Это показалось девушке даже в какой-то степени милым, потому что он хоть в чем-то был постоянным. В том, чтобы изводить ее, используя для этого совершенно разные методы, что были в его арсенале. Ведь не всегда нужно стараться впечатлить девушку отрезанной головой на подносе, иногда куда более сильные эмоции у нее вызовет затянувшееся молчание, верно? - Так что? - поторопила Рей. - Ладно, - сдался наконец-то Кайло, - у меня есть для тебя подарок. Это и будет моим ответом. - Подарок? – ее раздражение тут же сменилось тревогой и она повысила голос чуть сильнее, чем того позволяли приличия, заставив соседей по террасе, бросить в их сторону недоумевающие взгляды, - в прошлый раз, когда у тебя был для меня чертов подарок, ты отрезал голову моему другу… - Больше никаких голов, - мужчина примирительно и даже как-то шутливо поднял в воздух свои широкие ладони, - клянусь. Рей судорожно вздохнула и спрятала лицо в ладонях. Страх свился клубком в ее животе и кофе вдруг показался ей горьким и мерзким, почему-то захотелось почистить зубы и прополоскать горло, чтобы прогнать его послевкусие. Тягучее, пульсирующее чувство тревоги заполнило собой весь окружающий мир. Но бежать было бессмысленно, она же добровольно явилась в лапы к зверю и вроде как этим продемонстрировала, что вверяет ему свою жизнь. Свою – уже не важно. Главное, чтобы в это не оказались опять втянуты еще чьи-то случайные жизни людей, просто оказавшихся не в то время, не в том месте. Они отправились во Фреджене и всю дорогу до пригорода провели в напряженном молчании. Рей сразу не понравилась идея вернуться на ту самую злосчастную виллу, после которой ее семейный статус резко поменялся, а прежние кошмары вернулись с новой силой, но сейчас ее мысли были заняты другим. Наблюдая за проносившимися мимо пейзажами, она размышляла, стоит ли ей рассказывать Монстру о ребенке. Сейчас ее беременность не была заметна, Рей по-прежнему оставалась все такой же худой, как во времена Гюрса, но она понимала, что вряд ли человеку с такой развитой интуицией нужно было внешнее подтверждение, чтобы почувствовать перемену в ней. Возможно, он уже знал и никак не комментировал это. Или все еще оставался в неведении. Вопрос был очень сложным и пока Рей остановилась на том, что отложит его решение до того момента, пока не увидит тот самый подарок, от одной мысли о котором у нее по спине бежали мурашки. Монстр никогда и никуда ее не отпустит, если узнает, что их болезненная любовь внезапно решила дать плоды. Они будут мучиться целую вечность, пока не сойдут с ума или все-таки не убьют друг друга. И эту несчастную, пока еще безвинную душу обязательно обрекут на страдания. Однако, в тоже время утаить такую важную новость, казалось Рей чем-то чудовищно неправильным и жестоким по отношению даже к такому человеку, как Кайло. И этими попытками быть хорошей для всех, она загнала себя в тупик. Фреджене был все также прекрасен, и старинная вилла встретила их прохладной тенью пустующих комнат. Хозяина нигде не было, как и прислуги, но гостеприимство и некоторая беспечность итальянцев позволяла им всегда держать все двери нараспашку. К тому же, скорее всего, Кайло был здесь частым гостем, и ему уже не нужно было особого приглашения. Он прошествовал к той самой террасе с видом на море и остановился у перил. Рей буравила его широкую спину взглядом, почему-то сделав выбор о том, что он слегка нервничает. Но теперь, на той злосчастной террасе, начала нервничать и она, ведь они стояли на том самом месте, где узорчатую плитку окропил своей кровью Рудольф. Когда Кайло закурил, Рей хотела попросить у него сигарету тоже, но вовремя вспомнила о своем положении. - И? – не удержалась она. Мужчина кивком головы указал ей на пляж, отлично проглядывавшийся с этого места. Рей сощурилась от солнца, пытаясь взглядом отыскать ту точку, ради которой они приехали сюда. Ничего необычного – сейчас прибрежная полоса уже не была такой безлюдной, а прямо напротив виллы, под пляжным зонтиком расположилась небольшая компания. В одном из присутствующих, Рей с некоторым трудом узнала Лоренцо. Она уже хотела начать возмущаться и требовать у Монстра перестать наконец-то, говорить загадками и играть в какие-то странные игры, когда вдруг узнала еще одного из мужчин на берегу. Нет, это не может быть он. Это совершенно невозможно! Не думать же ей в очередной раз, что она умерла и попала в какую-то новую версию загробного мира? Она своими глазами видела кровь, окружающую его голову, неестественно изогнутые конечности. - Что это значит? – только и могла, что слабо пролепетать она. Отдыхающие пока не видели их, увлеченные беседой. Рудольф выглядел таким счастливым и беззаботным, Рей даже за время их недолгой супружеской жизни, не видела такой широкой улыбки на его лице. Кайло отвернулся от берега и убрал с лица волосы, которые растрепал прибрежный бриз. Он щурился от солнца и явно мечтал только о том, чтобы убраться куда-то в более привычную ему тень. Комментировать происходящее он совершенно не торопился, вероятно, посчитав, что увиденное будет для Рей достаточно красноречивым. - Он же был мертв… - сказала Рей, не отрывая взгляда от Рудольфа. - Нет, - наконец-то возразил Монстр, - он чуть не умер. Когда ты сбежала, я…- он вдруг запнулся, проглотив, вероятно, какие-то слова о своем раскаянии и сожалениях, - решил его исцелить. И это было довольно сложно. Как будто это какая-то особая заслуга. Можно было и не выкидывать бедного швейцарца в окно, в конце-концов. - Как благородно, - фыркнула Рей, за что получила самый презрительный взгляд из всех возможных. Она слишком редко встречала в жизни людей, делавших для нее что-то хорошее, поэтому не умела быть благодарной. Вернее, не так – она не хотела быть благодарной ему. - Я немного привел в порядок его воспоминания, - продолжил Кайло не без гордости, - и пока у него немного каша в голове. Он думает, что ты заболела перед отъездом, но неплохо проводит отпуск со своими новыми друзьями. Это, правда, несколько затянулось. Рей легко считала упрек в последней фразе и догадалась, что он не относится к Рудольфу и Кайло мало волнует, сколько тот будет болтаться на этой вилле без дела, дожидаясь вестей от своей жены. Это он измучился ждать ее возвращения, пока она загорала под ласковым солнцем Корфу и чувствовала себя почти в раю рядом с обретенной вновь Роуз. - Я надеюсь, ты не собираешься его снова мучить показательно на моих глазах? – осторожно спросила Рей. Кайло подавил глухой смешок. - Нет, я собираюсь уехать в Венецию. Или куда-то, где не такое пекло, - зачем-то отчитался он, - и не мешать воссоединению вашей семьи. Воссоединение нашей семьи – повторила Рей про себя и чуть не поперхнулась этими словами. Это звучало, как настоящее издевательство после того, как она уже вроде как смирилась со смертью своего супруга и пыталась придумать для себя новый план. Но внезапно это было очень хорошим решением ее проблемы. Лучшего отца для ее будущего ребенка, чем Рудольф сложно было себе представить. Он адекватный, спокойный и добрый человек. Он сможет сделать так, что из этого зернышка не вырастет новый чокнутый психопат, который будет отрезать людям головы и ломать ноги. Возможно, именно Рудольф и сможет сгладить тлетворное влияние Рей, которая повсюду несет за собой разрушения и горе. - Черт, - вырвалось у нее, и она поддалась внезапной вспышке ярости, - ты считаешь, что это нормально? Ты почти убил его на моих глазах, а теперь… предлагаешь сделать вид, что ничего этого не было? - Я бы стер твою память, если бы мог, - совершенно спокойно откликнулся Кайло, не поддавшись на провокацию и не втянувшись в очередную перепалку, - и время бы отмотал назад, если бы мог. Но не все свои ошибки можно исправить. Эту я попытался. Рей спрятала лицо в ладонях, чтобы хоть ненадолго спрятаться от творящегося вокруг безумия. Нет, это все совершенно ненормально. Тут должен быть какой-то подвох. Какой-то зловещий план. Или, может быть, Кайло тоже обратился за медикаментозной помощью и какие-нибудь волшебные пилюли вдруг сделали его адекватным человеком? А если он забудет однажды их выпить? Явится к ней на порог, чтобы все-таки выпотрошить бедного швейцарца, снова безумно сверкая глазами? Спрашивать об этом было как-то неловко. Все это было неловко. Если это слово вообще подходило для ситуации. - А если я не захочу воссоединения? – поинтересовалась она, продолжая прощупывать почву. Плечи Монстра непроизвольно вздрогнули, но он удержал себя в руках, не позволив себе слишком эмоциональной реакции на этот вопрос. Рей зачем-то попыталась поймать его взгляд и он показался ей куда более теплым. Теплым и… полным отчаянной надежды. Что сейчас она выберет его, и они умчатся в закат на его черном роллс-ройсе. - Я сотру его воспоминания о тебе, - очень тихо, на выдохе выдавил мужчина, словно ему резко стало тяжело дышать. - Это многим бы пошло на пользу, - попыталась пошутить Рей, чтобы разрядить обстановку. На самом деле руки у нее вдруг стали холодными, словно вокруг был не средиземноморский мягкий климат, а вечная мерзлота какой-нибудь Исландии. - Например, мне, - с готовностью поддержал затеянную ей игру, Кайло. Рей кивнула, сама не понимая зачем. - И ты можешь? - Нет, не могу. Черт. Черт. Черт. От количества боли и сожаления в этих трех простых словах Рей захотелось завыть волчицей и спрятаться в лесу. Или сократить дистанцию между ними, все еще находящуюся в рамках допустимых обществом приличий, и как-то утешить, приласкать, выразить вдруг нахлынувшие на нее невыносимые нежность и печаль. Но с этим нужно было срочно заканчивать, или она сейчас же побежит на берег, бросаться в волны. И погубит не только себя, но и ребенка заодно. Все-таки пора было хоть немного повзрослеть и подумать о ком-то, кроме себя и своей тяги к саморазрушению. - Ладно, - сказала она примирительно, - он и так достаточно пострадал, а я как-то с собой разберусь, - черт, и что она опять несет?, - хотя все это похоже на сделку с дьяволом. Ты что-то хочешь взамен? Явишься за моей душой по прошествии некоторого времени? Или за телом. Кайло хитро прищурился, хотя его глаза все равно оставались очень печальными. - Да, есть кое-что, что я хочу взамен, - кивнул он. Рей уже готова была обрадоваться, что наконец-то докопалась до истины и сейчас выяснится, что все его светлые порывы были частью очень коварного дьявольского плана, который обернется для нее новыми кругами ада и бесконечными страданиями. В чем-то это так и оказалось. Потому что его слова ранили девушку очень глубоко, а именно то, как они были сказаны. Как прощание. - Твой последний поцелуй.