Свое обещание Чонгук сдержал. Он появился на следующем же занятии во вторник и продолжил посещать их с завидной стабильностью, не пропустив ни одно за следующий месяц.
Несмотря на то, что Чимин еще в баре разглядел его крепкие бедра, он не мог не прилипнуть взглядом к телу парня, когда тот явился на занятие в обычных спортивных штанах и футболке, при прыжках подскакивающей до самой груди. Этот двадцатичетырехлетний малец совершенно бесстыдно сверкал своим апполоновским телом в зале, и Чимин не знал, что же ему все-таки делать – завидовать, ведь когда-то и он сам имел такой же точеный пресс, который растерял, днями отсиживаясь в офисе на работе и просто отдыхая дома, или восхищаться. Потому что восхищаться было чем.
И до этого он время от времени ловил себя на совершенно внезапных мыслях: прогуливаясь вокруг дома вечерами он видел мужчин, наворачивающих не пойми какой круг вокруг района, и мог абсолютно случайно подумать «вот это я гей» или «как круто любить мужчин», и это было странно, но не более. А теперь он три дня в неделю мог видеть вживую одного из греческих богов у себя в зале, и чувствовал себя неловко.
Чонгук не просто имел красивое тело. Он пылал здоровьем и энергией, и это привлекало почти так же, как извилистые вены на сильных руках. В группе было несколько парней и девушек помладше, но почему-то смотря именно на Чонгука Чимин мог ощутить это – молодость, счастье и новые эмоции, наполнящие каждый день. Нет, он не забывал, что сам старше его лишь на пару лет, но это странное чувство – то ли восхищение, то ли интерес, заставляли его желать узнать о Гуке еще.
У них были разные темпераменты. Чимин был добрым, но с друзьями время от времени любил попакостничать, а Чонгук просто был… классным? Его было трудно понять. Он вел себя как идеальный ученик, к концу месяца осмелел и начал выдавать шуточки по поводу низкого роста старшего и никогда не говорил, что устал. Всегда улыбался, и от этой улыбки у Чимина болело сердце. Просто бывают такие люди, вкладывают в каждую улыбку все счастье, что есть, и страшно даже подумать, что он может грустить.
Чонгук и правда не грустит. Единственный раз за два месяца, когда он срывается, происходит в четверг, под конец мая. Парень заторможено повторяет движения, не в состоянии выполнить плавные связки, и Чимин, не выдержав этого зрелища, прекращает занятие чуть раньше. Он подзывает Чонгука к себе, когда тот вот-вот переступит порог, и кладет руку на напряженное плечо.
– Ты хорошо себя чувствуешь? Все занятие в облаках витал.
Чонгук пристыженно опускает глаза в пол, и Чимину хочется одернуть его и сказать, что все в порядке, но он не прерывает его.
– Просто в академии много дел… Скоро главный конкурс, а моя работа все еще не дотягивает до идеала.
– Знаешь, как говорят, «иногда «хорошо» лучше чем «идеально».
Чонгук вздыхает, пожевывая щеку изнутри, и Чимин решает, что им обоим нужно немного отдохнуть.
– Хочешь прогуляться со мной по парку? Голову проветришь, поговорим.
– О чем? – он заинтересованно выгибает бровь, поправляя сумку с вещами, висящую на плече. Чимин пожимает плечами, отходя от него и собирая свою сумку.
– О чем хочешь. Было бы круто, если бы мы стали близкими друзьями.
Чонгук согласно кивает, вновь удобнее перехватывая сумку, и Чимин улыбается, видя его таким довольным. Он тоже нравится ему, раз тот общается с ним, верно?
Они гуляют по парку. Совсем скоро наступит лето, и Чимин обязательно выбьет себе неделю отпуска, чтобы наконец отдохнуть от суматошной жизни и просто повеселиться. Может, он даже позовёт Чонгука с собой в какой-нибудь клуб, если тот согласится.
Уже поздно – солнце исчезает за верхушками небоскребов, а теплый ветер поддувает под застегнутую кофту с эмблемой какой-то музыкальной группы. Чимин купил ее недавно, потому что ему понравился изящный цветок на спине. Чонгук светится от счастья, когда ему покупают молочный коктейль в одном из ларьков, и Чимин узнает, что он просто обожает, когда его хвалят.
– Если ты так беспокишься о своей работе для конкурса, ты мог не приходить на занятия. Это не так важно, а учеба это очень серьёзно.
Чонгук неопределённо трясет короткими волосами из стороны в сторону, попивая свой коктейль через трубочку.
– Все в порядке, хён. Танцы это тоже очень важно.
Чимин не отвечает ему, что сам ни разу не пропустил занятия за все три года, исключая только, когда заболевал – и то, чтобы просто не заразить остальных.
Он закидывает руку на плечи младшего и смеется, другой рукой топорща темные волосы Гука.
– Ты сумасшедший работоголик, парень. Совсем о себе не думаешь.
Чонгук смеется вместе с ним, вытягивая свое обиженное «хё-о-он», и они идут дальше, болтая о прошедших днях. Чимину внезапно становится удивительно легко и спокойно. Вот он, вот его сумка, висящая на плече, а вот счастливый Чонгук, шагающий рядом – и все вдруг кажется до смешного просто. Ему так хорошо рядом с ним. Так тепло.
А не влюбился ли ты случаем, Пак Чимин?
Чимин усмехается вопросу в своей голове и боковым зрением поглядывает на Чона. Чонгук совсем не плохой кандидат, чтобы влюбиться. Чимин даже сопротивляться не будет. Трудно вспомнить, когда он влюблялся в последний раз. Почему-то у него давно не было серьёзных отношений. Наверное, повзрослел, умнее стал. А сейчас вдруг хочется, чтобы снова кто-то был рядом. Чтобы думать о нем, целовать и дарить всю любовь, какая есть.
Ну и секс конечно. Заниматься любовью всегда приятнее чем просто трахаться.
Чимин провожает Чонгука до самого дома, потому что тот живет совсем близко. Он машет рукой, когда Чонгук закрывает дверь подъезда, и думает, что да, сейчас было бы круто его поцеловать или чтоб его поцеловали, разница не большая. Прижаться бы к горячему телу и прошептать «увидимся в субботу», а потом смотреть, как легкий румянец зальет чужие щеки, когда он наклонится еще ближе и почти незаметно коснется мочки уха губами, потому что так еще интимнее, манит больше, как шёпот без слов, но прямо до сердца.
Было бы классно, если бы он действительно так действовал на Чонгука.
Чимин вздыхает и разворачивается, направляясь обратно к студии, где оставил свою машину.
Да, было бы неплохо.
***
Его «было бы неплохо» выходит ему же боком.
Он встречает парня в субботу, и стоит только тому переступить порог зала, как сердце начинает приветственно колоться, и тогда Чимин понимает. Он вляпался в это любовное дерьмо опять.
Потому что отношения это, конечно, круто, но с Чонгуком почему-то сразу кажется, что легко и ни к чему не обязывающе не будет. Как только он попытается сделать из этого что-то серьёзное, все полетит к чертям, и он влюбится в Чона совсем не на шутку. Чимин чувствует это – опасно подходить ближе, потому что потом не выберешься.
И все-таки он зовет его гулять еще раз. И еще раз. И в какой-то момент обнаруживает себя сидящим в кафе с Чонгуком напротив. Тот ложками наворачивает шоколадное мороженное, наверняка будучи счастливым просто так, и увлеченно слушает рассказ Чимина о своих подростковых годах: как каждый месяц красил волосы в новый цвет, носил джинсы в облипочку и несмотря на все это был ботаном, каких еще поискать. Чонгук смеется заливисто, представляя это, но ровно до тех пор, пока Чимин не спрашивает о его школьном времени. И тут Гук замолкает словно по щелчку, улыбка сползает с лица как и не бывало, а глаза становятся грустными – и это первый раз, когда Чимин видит его таким, и это безумно пугает.
– У меня были очень строгие родители, – тихо говорит он, сверля взглядом мороженное с ореховой крошкой.
И Чимин понимает, что вот оно – не такой уж и наивный и простой этот парень. У каждого своя ахиллесова пята.
И он не собирается ковыряться в ней. Сам расскажет, когда захочет.
***
Чимин долго думает об этом. Думает. Передумывает. Снова решается. Вновь тушуется и опять берет себя в руки.
Он признается Чонгуку в своих чувствах. Если откажут, что ж, пусть так, и он хотя бы пытался. Но все может пойти хорошо. И он очень хочет быть вместе с ним.
Сегодня вторник. Чимин стоит посреди зала, проводя разминку, и его взгляд постоянно, словно на магните, возвращается к Чонгуку. Гук ловит его и хмурится непонимающе, и Чимин мысленно дает себе пощёчину, призывая оставаться собранным. Не контролируя себя, он расплывается в широкой улыбке, и Чонгук зеркалит ее, приветственно кивая. Он в хорошем настроении, значит, все будет хорошо.
Занятие заканчивается как будто раньше обычного. Чимин видит, как Чонгук уходит к стене зала собирать вещи, и чувствует мелкую дрожь в руках.
Он мужчина, в конце концов.
Чимин глубоко вздыхает, настраивая себя на подходящую волну. Он не будет давить и пытаться уговорить. Его дело – признаться в чувствах, а дальше принять ответ и уехать домой счастливым или огорченным.
– Куки, подожди, не уходи.
Чонгук выпрямляется, удивлённо вскидывая брови. В зале больше никого нет, медлить тоже нет смысла.
Давай, Чим, ты сможешь.
– Давай присядем, – улыбается он добродушно и опускается на пол, потому что ноги больше не держат. Чонгук повторяет его действия, с волнением вглядываясь в лицо.
– Все в порядке, хён?
– Да-да, мне нужно кое-что тебе сказать, – он глубоко вдыхает и смотрит на свои руки. Каждый раз, когда дело доходит до признаний в любви, он ведет себя как неловкий девственник. – Не знаю, как ты отреагируешь на это, но я хочу, чтобы ты знал. Ты мне нравишься, Чонгук. Очень. И я не шучу сейчас.
Вот и все. А он так трусил. Все просто.
Но реакция Чонгука оказывается совсем не простой.
Парень вздрагивает, удивлённо округляя глаза, и выглядит таким растерянно-запутавшимся, что Чимин вообще без понятия, как реагировать ему самому.
– Ты не обязан отвечать взаимностью! Я просто надеялся, что это может произойти, но ты не обязан! Я не хотел тебя ставить в неловкое положение!
– Нет, хён…
Чонгук прижимает колени друг к другу и кусает губы. Он растерян. Нет.
Скорее напуган.
И если Чимин минуту назад думал, что его тело тряслось от страха, то то, что происходит сейчас с Чонгуком, вероятно, можно назвать тихой панической атакой. Его взгляд бегает по залу бешеным солнечным зайчиком, и Чимин осторожно берет парня за руку, не понимая, что происходит.
– Гук, не волнуйся ты так. Просто забудь, что я сказал. Это не важно.
Чонгук сжимает его руку уверенно своей дрожащей рукой.
– Нет, я просто… Ты мне тоже нравишься. Только я… не думаю, что это хорошая идея.
Чимин не показывает, как от этого колит в сердце. Как ребра трещат, ломаясь, выворачивая грудную клетку наружу.
– Почему же?
– Я правда не против. Я хочу… но не могу. Прости, хён, прости.
Он снова прикусывает губу, и Чимину вдруг кажется, что тот вот-вот заплачет. Ему совсем не хочется видеть чонгуковы слезы сейчас.
Он встает, позабыв о собственной дрожи, и подходит к кулеру, стоящему в соседнем углу. Наливает воды в прозрачный одноразовый стаканчик, трясущийся в руке, и возвращается к Чонгуку.
– Попей воды.
Чонгук благодарно принимает стаканчик и выпивает его одним глотком, тыльной стороной ладони вытирая губы. Чимин ждет, когда его дыхание перестанет быть таким громким.
– Расскажешь мне причину?
Чонгук отрицательно мотает головой, сжимая в руках стаканчик, превращая его просто в комок пластмассы. Чимин смотрит и проводит аналогию между этим стаканом и своим сердцем. Так же легко отдал его в чужие руки. Так же легко его смяли.
Каким глупым и романтичным он становится от любви.
И все-таки он не жалеет.
Чонгук хороший парень. Он не против быть влюбленным в него, даже если это не взаимно.
Но настроение конечно портится. Они молча расходятся в разные концы зала и собирают вещи. Так же молча выходят из зала и молча спускаются по лестнице на первый этаж.
И уже когда Чимин садится в машину и вставляет ключи, он чувствует, как на глазах собираются слезы, и упрямо сдерживает их.
Он мужчина, в конце концов.
