Шторм

      Лето – самое лучшее, что могла придумать природа. Уже пару недель стоит ужасная духота, и в один из дней Чимин решает, что пора бы уже растрясти свои булки в море. Где-нибудь на теплом песочке со стакан прохладного лимонада в руках – и с Чонгуком. Вот это было бы идеально.       В Сеуле моря нет, но Пусан не так уж далеко, так что Чимин уже уверенно строит план своих действий: билет до Пусана – его родного города, можно будет и родителей навестить – и сразу на пляж. Только он, Гук и еще сотни людей, кричащих и купающихся, но тут уж без этого никак. Чонгук соглашается на удивление быстро, и оказывается, что он также родом из Пусана, но о том, что хочет навестить родителей, почему-то не говорит. Ладно, может, Чимин чего-то не знает о нем. Может, он в ссоре с ними или вообще их больше нет…       Он не задает вопросов. Отчего-то чувствует, что Чонгук совсем не хочет об этом говорить.       Они берут билет на один из ранних рейсов и с рюкзаками за спинами отправляются в недалекое путешествие. В субботнее утро в вагоне совсем пусто, солнечные лучи пробираются через окна и льются на пустые сиденья рядом и пол. Чимин впервые отменил занятие из-за такого пустяка как желание куда-то поехать, но сейчас это совсем не кажется пустяком. Ехать пять часов, и он решительно не намерен скучать все это время, и поэтому отодвигает сумки в сторону и облокачивается о плечо Гука, сидящего на соседнем сиденье. Он спать отказался, аргументируя это тем, что и в обычные дни просыпается рано, а Чимин никого заставлять не собирается. Он засыпает, приплюснув щеку о крепкое плечо парня, и просыпается, когда ехать остается около двух часов. Чонгук ни разу не потревожил его, и, открыв глаза, он видит, как тот увлеченно рубиться в телефон.       – Во что играешь? – голос Чимина немного хрипит ото сна, и он, еще сонный, чувствует себя коалой, прилипнувшей к теплому дереву.       Чонгук чуть поворачивается к нему и откладывает телефон, обращая все внимание на Чимина.       – Да так, ничего. Как спалось?       – Прекрасно, – с этими словами он широко-широко зевает. Он правда чувствует себя отлично.       Чуть поерзав в кресле, он тянется к руке Гука и начинает играть с длинными пальцами. Чонгук молча смотрит на это, позволяя делать все, что тот хочет.       У Чонгука красивые руки, – отмечает Чимин про себя. Обычно он не часто уделяет внимание чужим рукам, но раз сейчас ему выпала такая возможность, он с интересом их рассматривает. Длинные тонкие пальцы – на удивление изящные и аккуратные, впрочем, и так сразу видно, что тот следит за собой. Несколько мелких шрамиков на тыльной стороне.       Чимин вздыхает. По сравнению с Чонгуком его руки… Ладно, он любит свои руки и считает их по-своему очаровательными, но будь у него такие красивые длинные, он любил бы их немного больше. И тут Чонгук, словно прочитав его мысли, берет его руки в свои и осторожно их поглаживает, обходя кольца.       – Мне нравится твои руки, они красивые, – говорит он тихо, чтобы не нарушать атмосферу, и Чимин невольно заливается краской. Вот что-что, а комплименты он совсем не ожидал услышать.       Он вырывает свои руки из чужих и предлагает поесть, чтобы самому хоть как-то перестать смущаться. Он умеет принимать комплименты, но слыша это от Чонгука, его посещает очень странное чувство. Скорее хорошее, чем плохое.       Может, дело в том, что Гук говорит совершенно искренне и не из желания ему польстить. Или это из-за безумно мягких ноток в его голосе, или просто сам Чимин так сильно влюблен в него, что голова начинает кружиться.       Они приезжают в Пусан к одиннадцати, и перед тем, как полезть в море, Чимин предлагает пройтись по магазинам. Они останутся здесь на ночь, а на следующий день поедут в гости к родителям Пака. Не то чтобы Чимин собирался так рано знакомить Гука с родителями, но раз уж они приехали сюда вдвоём, то и таскаться везде должны вдвоем. У Чимина есть младший брат, и он привозит ему небольшие подарки каждый раз, когда приезжает. Хотя последнее время у него была напряженка на работе, сдавались отчеты к концу месяца, а на это всегда уходило много сил. Выбрав подарки и перекусив, они наконец направляются туда, зачем вообще сюда приехали.       Даже в это время на пляже много народу – Чимин с трудом находит более-менее свободный уголок, и они падают в тень зонта, бросая сумки рядом.       – Готов поплавать, Гуки?       Чонгук переворачивается на живот, сминая полотенце под собой. Его кожа даже сейчас в тени отливает карамелью, а короткие волосы спутаны после долгой поездки в поезде, и он выглядит удивительно милым и полным энергии.       – Хочешь посоревноваться? – спрашивает тот с хитрой улыбкой, и Чимин вспоминает, как же этот ребенок любит выигрывать.       – А что, готов проиграть?       Чонгук щурится, смотря на него, а после медленно расплывается в улыбке, которую Чимин за это время уже успел окрестить «заячьей». Он так любит эту улыбку – от нее что-то теплое и пушистое разбегается по всему телу, и неизменно хочется улыбнуться в ответ, что он и делает.       Они пытаются немного посоревноваться в плавании, но рядом постоянно оказываются люди, и они вскоре бросают эту затею, хотя Чонгук очевидно выигрывает. Соскучившись по морю, они плескаются несколько часов подряд, пока наконец не решают, что с них хватит, и выползают обратно на сушу. Чимин разваливается на полотенце, наблюдая, как Чонгук отжимает футболку, в которой купался, потому что никто из них не хотел загореть. Еще на занятиях он успел разглядеть хорошее телосложение парня, но сейчас, когда мокрая одежда сидела на нем как вторая кожа, он мог видеть все.       Ему посчастливилось найти парня с самым, черт возьми, идеальным телом на свете или, во всяком случае, в Республике Корее, и он гордился этим, как если бы это тело было его собственным. Но оно не было, и это было даже к лучшему, потому что так он мог прижаться к нему сам и водить руками по этому твердому прессу, целовать его, доставляя удовольствие хозяину.       Ну, он мог бы делать это в будущем, потому что когда Чонгук лег рядом с ним, Чимин протянул руку, просто желая провести ею по груди, но его остановили. Чонгук аккуратно сжал его запястье и отвел в сторону, извиняясь взглядом.       – Чимин, я… Давай не будем сейчас…       – О чем ты? Я просто хотел тебя погладить.       – Не надо, хен.       В ответ Чимин только пожал плечами и повернулся на спину, отдыхая. На самом деле он был огорчён.       Они встречались уже несколько недель, а до этого были знакомы еще три месяца, и Чимину кажется, что за это время они могли хоть раз поцеловаться, если все-таки он действительно нравился Чонгуку. С другой стороны…       Он заставил себя глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться.       С другой стороны Чонгук все-таки любил его, и это было видно по глазам, по его действиям. Он был нежен и заботлив, и спустя какое-то время начал первым желать спокойной ночи, отправляя милые смайлики, и Чимин считал это большим прогрессом. Они никуда не спешили, но иногда после тренировок или даже прямо сейчас он смотрел на Чона и хотел большего. Может, он просто был избалован прошлыми партнерами, которые были так же открыты как и он, и к этому времени отношений вполне могли согласиться заниматься сексом, если конечно не именно с секса их отношения начинались. Так что то, что происходило в его личной жизни сейчас, было немного необычно.       Но Чонгук был как-то особенно дорог ему, и Чимин был готов подождать. Когда они вернутся домой, он обязательно разведет его на поцелуй.       Когда они нашли подходящий отель, чтобы остановиться на одну ночь, Чимин, выполняя обязанности хёна, вызвался оплатить номер, ведь это он тут был взрослым с постоянной работой.       – Здравствуйте, нам нужен небольшой номер с одной… – с этими словами он повернулся к Чонгуку, взглядом спрашивая, согласен ли тот спать на одной кровати.       Чонгук отрицательно покачал головой, и Чимину вдруг стало невыносимо, несмотря на все слова, что он сказал себе раньше. Он предлагал просто поспать в одной кровати, тем более раньше он дал обещание, что не станет ничего делать против воли Гука, но тот все равно не доверял ему, видимо. Учитывая тот факт, что они были влюблены и встречались, это было более чем обидно. Хотелось закричать прямо на месте, просто так, потому что эта обида копилась в нем все это время, но он не стал это делать. На мгновение сжав челюсти, Чимин повернулся к девушке за стойкой регистрации.       – С двумя односпальными кроватями, пожалуйста.       Заплатив и получив ключи, они поднялись на нужный этаж в тишине. Он не хотел, чтобы Чонгук заметил, как на него влияют его отказы. Он пообещал и самому себе, что будет терпеливым, и не мог нарушить это обещание, даже если казалось, что он впервые был влюблен так сильно и был готов на все ради небольшого поцелуя.       Бросив сумки на пол, Чимин хотел пропустить младшего в ванную, но тот настоял, чтобы он пошел первым, и он только пожал плечами, соглашаясь. Это был насыщенный день, и сейчас он чувствовал себя уставшим.       Очень хотелось спать, поэтому он не стал мыться долго, смыв с себя морскую воду, поскольку после моря они успели только перекусить и двинуться к отелю, и приняв стандартные процедуры по уходу за кожей. Выйдя из ванной, он прислушался к тишине в комнате.       – Гуки, твоя очередь!       Со стороны, где лежали сумки, послышалось копошение, и Чонгук вынырнул из своего рюкзака с зарядкой для телефона в руке.       – Иду, хён.       Чимин проследил за ним, пока парень не скрылся за дверью ванной, и лег на свою кровать. Во всей комнате было тихо, и только в ванне лилась вода, а под потолком работал кондиционер, и он почувствовал себя умиротворенно. Но если раньше он хотел спать, то теперь заснуть не мог. Он лежал на кровати, прикрывшись легким одеялом, и прогонял в голове события дня. Свет не горел, и темнота перед глазами заставляла взгляд медленно плыть по комнате.       Наконец дверь ванной открылась, и он увидел силуэт Чонгука в дверном проёме. Парень прошел к своей кровати, сложив вещи на стул, стоящий рядом. Собираясь лечь, он вдруг остановился и повернулся к Чимину. Пак задержал дыхание, будто боясь его спугнуть.       – Хён, ты спишь? – спросил Гук тихо, и от этого голоса что-то в сердце растаяло и с тупой болью потекло по венам.       – Нет, Куки.       – Тогда… можно я недолго полежу с тобой?       Чимин не мог понять его логику. Почему он захотел спать на разных кроватях, а теперь сам просился полежать вместе?       В ответ он только издал какой-то звук, напоминающий согласие, и отодвинулся, давая места, чтобы лечь. Чонгук медленно заполз под одеяло, оставаясь в сантиметрах от Чимина.       – Хён, я сильно тебя обидел? – Чонгук так сильно чувствовал себя виноватым, что не смог скрыть чудовищную печаль в голосе.       Чимин прикусил губу, медля с ответом. Он и не думал, что младший такой внимательный, или, во всяком случае, надеялся на собственный талант к актёрскому мастерству, но фокус оказался неудачным.       – Все в порядке. Я понимаю, ты не хочешь спешить. Нам нужно привыкнуть друг к другу, – но правда была в том, что он уже привык к Чонгуку, и тот занимал большое место в его сердце. Но, видимо, у парня это было не так.       – Мне очень жаль, Чимина, – тихо произнес Гук и скользнул рукой к его руке, несильно сжимая и поглаживая большим пальцем. – Спасибо за все твое терпение.       Чимин вздохнул и сжал его руку в ответ, не смотря парню в глаза.       – Я очень сильно влюблен в тебя, – сказал он, надеясь, что это объяснит все, что он чувствует и что он готов перенести ради этих чувств.       – Я… – Чонгук запнулся, словно слова причиняли ему физическую боль, – я тоже влюблен в тебя.       Чимин поднял взгляд на него, больше всего на свете боясь увидеть ложь в родных глазах, чуть блестящих в темноте из-за света из окна, но не нашел там ничего из этого.       Это заставило его мысленно сказать самому себе, что у них все будет хорошо, и попытаться поверить в это. Он обижался не только потому, что Чонгук не хотел прикасаться к нему, но и потому, что он не хотел ничего объяснять. Чимин лишь надеялся, что нужно просто подождать.       Чонгук помолчал несколько минут, а потом лег в свою кровать, но Чимин еще долго не мог заснуть. Он лежал и слышал, что Гук также ворочается на другой кровати. Спустя полчаса они, уставшие после плавания в море, все-таки уснули.