I crossed a line a life ago I might be dead but I just don't know*
Если он крепко обхватывал голову руками, то она будто склеивалась в единое целое и переставала так нестерпимо пульсировать. И пусть сейчас в этом уже не было необходимости — бинт исправно выполнял своё непосредственное предназначение на голове пострадавшего — всё равно казалось, что этого недостаточно. Возможно, голова не столько болела, сколько разрывалась от гула мыслей в ней. И если бы он только мог договориться с ними о паре часов тишины… Но, видно, жизнь не очень-то его любит, раз только замаячившее на горизонте тихое счастье смыло холодной волной, словно замок из песка. Безумно хотелось курить, даже пальцы подрагивали, прижатые к голове. Вокруг сновали люди в устрашающе белых халатах. Наверное, если бы в чистилище существовали ангелы (или как бы вы назвали стражей небытия?), то выглядели бы они так же: уставшие лица, искаженные ответственностью и многочасовой борьбой за чужие жизни в обмен на свои, с сжатыми в тонкую напряжённую линию губами. Он чувствовал себя лишним среди них и чужим среди приходящих в приёмный покой пациентов. Только ли здесь?.. Волосы, превратившиеся в ворох подгоревшей соломы после обработки ссадин, неприятно тянуло под бинтами — видно, попали в один из слоёв. Навязчивая лёгкая боль помогала оставаться в сознании, и Джерарду казалось, что медсёстры специально сделали это, чтобы он смог дождаться полицию и родных, как наименее пострадавший в аварии. Наименее пострадавший… Как же страшно звучит. Если бы он ещё помнил всё в деталях, а не перекрученными, смятыми обрывками и осколками в ладонях с запахом крови, гари и страха, то, наверное, уже бы не сидел в приёмной. «Мистер Уэй, вспомните, в машине вас было трое… А вы уверены?.. Мы с вами свяжемся». Да, конечно… Стойте, а зачем? Трое? Ах да, точно, трое. Эмили была на его коленях, Фрэнк (ведь так его зовут? Или звали?..) успокаивающе улыбался в зеркале заднего вида. А потом всё оказалось вывернутым наизнанку. «Мы позвонили вашим близким, скоро они будут здесь». Наверное, мать волнуется. Майки точно места себе не находит… Хоть бы не превышал дозу таблеток, куда же больше, итак на ногах еле стоял. Где его телефон? Почему он вообще сидит здесь? Почему вокруг так много людей и шума? Какой же яркий свет… Никто не задумывался о том, что это может причинять дискомфорт тем, кто и так уже находится не в лучшем состоянии? «Мистер Уэй, как ваше самочувствие? Тошнота, головокружение, нарушения координации, зрения, галлюцинации? Какие-нибудь другие жалобы? Вы не волнуйтесь, скоро мы вас отпустим, а пока посидите здесь, дождитесь близких, а мы понаблюдаем за вашим состоянием. Если что, зовите сестру Дейзи, она дежурит сегодня в приёмном отделении». В целом паршиво, но оставьте в покое, пожалуйста. Чёрт, как же душно, как же хочется снять эти запонки… «Лёгкое сотрясение мозга, растяжение, ссадины и ушибы. Отделались лёгким испугом, можно сказать. Вашим попутчикам повезло меньше». Криста учила его считать вдохи, когда становится тревожно, когда до чёрной, липкой мути паники остаётся меньше шага. Главное считать и накладывать их на ритм любимой песни, чтобы успокоиться. Он всегда напевал про себя одну с говорящим названием**, веря, что если вслух произнести свои страхи, то они перестанут есть его изнутри. Сейчас сил хватало только на шевеление губами, и если его примут за психически больного, то пусть. Кажется, сейчас ему было уже всё равно. Хотелось только закрыть глаза и отключиться от мира, но, видно, это было слишком большой роскошью. «Вы согласны на подключение супруги к аппарату искусственной вентиляции лёгких?» Стоп. Что? — Что, простите? — прохрипел Джерард, впервые за последние пару часов действительно обращая внимание на собеседника. Медик с седой щетиной снял очки с тяжёлым вздохом и терпеливо повторил вопрос. Рядом с ним стояла медсестра, она, нетерпеливо шуршащая бланком на планшете, с толикой возмущения поглядывала на Джерарда. — Доктор, у него ещё шоковое состояние, толку мало будет, конечно согласен, — заметила она, получив говорящий взгляд поверх вновь водруженных на переносицу очков. Сжав губы, она протянула Уэй ручку и указала на место для подписи. Что, собственно, от него требовалось, Джерард понял только после того, как поставил закорючку дрожащей рукой, пока в голове заезженной пластинкой крутилась «вентиляция лёгких». Насколько всё серьёзно? На самом деле он помнил всё: как вылез из покорёженной машины, как звенело в ушах, как хотелось кричать, а получился только задушенный хрип, как начал задыхаться, как немели руки под вой сирен, но ведь всегда легче отрицать то, что твоя жизнь сделала неудачное сальто, чуть не свернув тебе шею… Бежать от реальности и боли слишком привычно, но разве за это можно осуждать, особенно тогда, когда их, кажется, становится слишком много…***
— Хэй, Джи, ты как? Оказалось, что рядом с ним теперь сидела Линдси. Вид у неё был так себе: потёкшая подводка, красные, лихорадочно блестящие глаза, бегающий, будто бы переносящий черты его лица на кальку, взгляд. Она сидела, сжавшись в комочек, в раз став какой-то невероятно маленькой и… Израненной, будто попавший в капкан птенец. Захотелось даже заключить её в объятия, успокоить, завернуть в нужное «всё хорошо», словно в плед, вот только вместо этого он чувствовал её руки на своих, всё ещё непроизвольно дрожащих. Почему-то Линдси боялась его обнять, будто бы это могло ранить или сломать его; она отчаянно сжимала губы, жмурясь и поглаживая мелкие царапины и ссадины на его коже, уже успевшие покрыться корочкой, пока он игрался с острыми концами запонок, то и дело вонзая их в подушечки пальцев. Всё бы так быстро заживало, как эти царапины… Через несколько шумных вдохов на грани, она всё-таки отпустила его, чтобы улыбнуться и украдкой стереть невольно выступившие слёзы. Радость и горечь смешивались в медленно бурлящий коктейль, наполнявший стерильный воздух подобием жизни. Джерард был в замешательстве, кожей чувствуя её волнение и боль, но не понимая до конца, что стало их причиной (или нарочно отказываясь понимать и принимать). О нём-то зачем беспокоиться — вот он, живой и почти невредимый сидит, покачиваясь из стороны в сторону, прижимает руки к губам, дышит сам, а не с помощью аппарата. Хотелось закрыть глаза, и чтобы кто-нибудь ущипнул и уверил в том, что всё это сон. Чтобы Эмили мягко ткнула пальцем в щёку и шутливо отругала за то, что уснул за рабочим столом, и теперь на щеке остались графитные полосы, которые она, послюнив пальцы, попытается стереть, хихикая и прощая «своему дорогому художнику» и беспорядок на кухне, и следы от туши на рукавах… Лин прервала его погружение в воспоминания, тихо всхлипнув. Вспомнив о том, что она рядом, Джерард повернул голову к ней, стараясь не смотреть в глаза, — он слишком хорошо знал, что может в них увидеть, а ему уже хватало её надломленной по уголкам улыбки. — Мы все так переживали, Джи… Представляешь, впервые убедилась, что у беременных невероятная интуиция: Криста, не найдя тебя в зале, разволновалась так, что мы думали, придётся кому-то принимать роды. А ведь я на днях шутила с подругой, что это умение полезное, надо бы на курсы походить. Забавно, правда? — нервно хихикнула она. — Мы её пытались успокоить тем, что вас с Эмили повёз Фрэнк, а вышло вон как… Ты что-нибудь помнишь? — аккуратно решила спросить она, но, заметив, как загнанно Джерард на неё взглянул, закусила губу. Он помнил, но не хотел снова это переживать, пусть даже и в форме воспоминаний. — Полиция нам в подробностях рассказала. Ну насколько, конечно, они умеют. Вы попали в аварию на повороте на 90-е шоссе. Предполагают, что столкновение произошло по вине обоих водителей. Но это бессмыслица! — возмущённо заявила Лин. — В жизни не поверю, что Фрэнк отвлёкся за рулём. Джам то же им заявила. Да он скорее собой пожертвует, чем подвергнет кого-либо опасности! Ты, кстати, не видел его ещё? Отрицательный кивок. Последнее, что Джерард помнил до того, как реальность покорёжило металлом и осколками, — улыбка в зеркале заднего вида, так и уверяющая в том, что всё будет хорошо. Вот только не вышло как-то. С этой вселенной явно что-то не так… — Он в порядке? — робко поинтересовался Джерард, получив в ответ какой-то странно понимающий взгляд, будто его вопрос был ожидаем. Так обычно смотрят на тех, кто хочет узнать, что произошло с их близкими. Но они-то знакомы всего пару часов… — Сломаны два ребра, сотрясение мозга, мелкие повреждения, но тоже как в рубашке родился. С ним сейчас Джам. Ему не легко, знаешь… Ещё неизвестно, как закончится эта история для него, учитывая то, что машина вообще Майки. Кто бы мне сказал, с чего вы вообще додумались её взять… — недовольно выдохнула Лин, потерев ладони о колени. — Из хороших новостей: второй водитель тоже жив. Господи, даже представить себе не могу, что бы было, если бы, если бы вы, кто-нибудь… — она не завершила предложение, закрыв лицо руками и выдохнув так, будто с её плеч сдвинули плиту. — А Эмили? Раздалось вежливое покашливание. Подняв взгляд, Уэй заметил того же медика с седой щетиной, которого уже встречал раньше. Его тёмные глаза напряжённо изучали малейшие изменения лица Джерарда, пока он описывал состояние Эмили, которой, в отличие от её спутников, повезло гораздо меньше. У неё помимо серьёзной кровопотери обнаружилась черепно-мозговая травма средней тяжести, пока Джерард переживал последствия шока и сильнейшей панической атаки под наблюдением медперсонала. Сейчас она находилась в реанимации под аппаратами. Врач пояснил, что первые сутки очень важны, наблюдение за состоянием — круглосуточное, его контакты есть в регистратуре — с ним свяжутся в случае чего. Но и выгонять его из комнаты ожидания никто не будет. Всё время, пока врач с непроницаемым выражением лица рассказывал о состоянии Эмили, Джерард смотрел будто сквозь него, не веря, что это всё — его новая реальность. Лин держала его руки в своих, а после окончания пространной речи с множеством терминов, которые как нарочно колючим снегом сыпались на голову Джерарду, предложила сходить за кофе, — сомнений в том, что пока никуда уезжать он не собирается, не было. — Жаль, что там ничего покрепче не было. Сейчас бы забыться, — хмыкнул он, принимая стаканчик с чем-то отдалённо похожим на кофе — смола да и только. Хотя, какая разница, что за вкус оседает на языке, когда всё будто замерло и стало безликим. — Принять всегда сложно, — тихо сказала Лин, забирая у него почти полный стаканчик — попросил по привычке, ничего не хотелось, да и тремор не позволял обойтись без ожогов. — Главное, что вы все живы. Джерард горько усмехнулся, устраивая голову на плече подруги. Может, физически и живы, а вот внутри будто что-то сломалось, не окончательно, но ощутимо, уж слишком отчётливо осколки упираются в лёгкие. Равномерное дыхание Линдси, то, как она бережно гладила его по голове, немного расслабляли. Только сейчас он понял, как невыносимо устал. — Честно говоря, когда я получила твоё приглашение на свадьбу, то надеялась на тихие посиделки для своих, а не целое шоу. Уэй, только ты так можешь. Видит Бог, Лин пыталась немного разрядить обстановку, но вышло только хуже, — тихий смех Джерарда быстро перерос с приглушённый вой, сжимающие с остервенением её стремительно промокающую от слёз одежду кулаки и частые всхлипы. Она продолжала аккуратно держать руку на его затылке, не задевая повязку, не давая отстраниться и спрятать напряжение глубоко внутри, лишь бы показаться сильнее, чем он был на самом деле. Она не говорила ничего, потому что уверять человека, пережившего сильнейшее нервное потрясение в том, что всё будет хорошо, считала настоящим издевательством. Она просто надеялась, что однажды он сможет справиться. А большего ей и не надо было.***
— Айеро, чёрт тебя возьми! Ещё раз так напугаешь, я тебя сама отправлю в ад, своими руками! Джам, абсолютно не сдерживая слёзы, бросилась на шею сидящему на кушетке Фрэнку и оплела его руками так, чтобы не задеть тугую повязку на груди, но, видимо, немного не рассчитала силу, потому что он вскрикнул. Нестор испуганно отстранилась, мысленно ругая себя за несдержанность и неосторожность. Но знаете, к чёрту всё, её лучший друг чуть не погиб. Главное, что она не потревожила его многострадальные рёбра, главное, что вот он сидит, хмурится, пытается ей улыбнуться через боль, растрёпанный, в гипсе, с разбитыми бровью и губой, предусмотрительно обработанными, но живой. Она без шуток задумалась о том, чтобы в ближайшее воскресенье присоединиться к матери в походе на мессу. — Ещё раз так обнимешь, Джам, и я туда быстро отправлюсь, — прохрипел Фрэнк. — Мне дышать больно, а тут ты и твои руки-тиски. — Прости, я не хотела тебе причинить боль, правда… — виновато сказала Джамия, опустившись на пол перед кушеткой. — Я знаю… Ну же, — протянув руку к её щеке, чтобы стереть невольно покатившуюся слезу, успокоил Айеро, — не плачь, всё нормально, видишь? Давай, вставай с пола, тут вообще-то есть стул рядом. Что, — немного изменив положение ног и нахмурившись, продолжил он, — меня уже искала полиция? — Да, но я не знала, в сознании ты или нет, жив ли, цел ли, сможешь ли с ними говорить, они врача твоего никак поймать не могли, чтобы узнать о состоянии, и по-хорошему я им тоже была не помощник, но уверила, что сейчас ты ещё не готов встречаться с ними, придут завтра. — Фрэнк поджал губы и медленно кивнул. Вызывать новый приступ тошноты резким движением не хотелось. Джамия, вскочив с пола, начала тараторить в таком темпе, будто у неё не было возможности с кем-то поговорить очень давно — у всех свои способы борьбы с сильными потрясениями… Из всего, что она говорила после полиции, Айеро пытался выцепить информацию о состоянии друзей Лин, чья свадьба чуть трагически не закончилась, но так и не успевал даже слова вставить между взволнованными репликами подруги. Испуганный взгляд опаловых, будто бы смутно знакомых глаз из последнего воспоминания не давал ему покоя. — И я чуть с ума не сошла от волнения, когда узнала о произошедшем. Видишь, даже вино на платье пролила. Айеро усмехнулся и закатил глаза: — Вот так вот одно событие наконец спустило тебя с высоты твоих принципов к нам, смертным. — Не смешно. — Строго отметила Джамия, с усталым вздохом опускаясь на соседнюю кушетку и продолжая свою чересчур эмоциональную тираду. Этот день разрушил много данных ею себе обещаний, но Джамия не жалела, что чуть не подралась с таксистом по пути, что успела полить слезами Линдси, получить от неё же отрезвляющую пощёчину, чтобы в итоге оказаться в этой палате рядом с потрёпанным, но живым и даже пытающимся шутить — явно храбрящимся на обезболивающих — Фрэнком. Она и правда не могла себе представить, что бы было с ней, если бы он пострадал сильнее или вообще не выжил. — Джам? Джамия, остановись. — Аккуратно пытаясь прервать монолог девушки, начал было Фрэнк. — Услышь меня, пожалуйста! — повысив голос чуть больше нужного, воскликнул он, о чём сразу пожалел, почувствовав боль. Джам обеспокоенно следила за ним, морщащимся от ощущений и пытающимся дышать не так часто и глубоко. — Может, я позову врача? Тебе, наверное, нужны ещё обезболивающие… — Не надо, потерплю. — Пытаясь найти удобное положение, отрезал Фрэнк. — Что с ними? Ему не нужно было объяснять, о ком он беспокоится. В конце концов он был за рулём этой чёртовой машины, чужой машины, и один Бог знал, как он боялся подтверждения своих догадок, — что от него пока скрывают настоящие масштабы аварии. Близкие же всегда пытаются замолчать то, что может принести ещё больше боли… «Хоть бы были живы, хоть бы…» — твердил как мантру он про себя, наблюдая за нервными метаниями подруги: то сядет, то встанет, то дёргать рукав начнёт, то волосы за уши закладывать. — Джамия, скажи же уже что-нибудь, я тебя умоляю, ты делаешь только хуже. Подняв на него взгляд полный сожаления, она наконец ответила: — Он в порядке. Ну, относительном. Если лёгкое сотрясение и нервный срыв можно считать нормой… Но хотя бы жив и цел, я встретила Лин у кофейного автомата, она пока с ним останется. Просила, кстати передать, что как только сможет, забежит навестить тебя, — коротко улыбнувшись, отметила Джам, но, заметив потемневший от волнения взгляд Фрэнка, опустила голову и принялась снова дёргать рукав платья. — С ней… — сделав паузу, продолжила она, — всё сложнее. Потеряла много крови, получила серьёзную травму головы, лежит сейчас в реанимации под аппаратами, но тоже жива. Фрэнк… — внезапно обратилась она. — Это всё, что я знаю. Никто не знает, что будет дальше, — послышался рваный вздох, краем глаза Джамия заметила, что Фрэнк закрыл лицо руками. Она снова подошла к нему и, нежно взяв его за запястья, отвела их. Ей казалось, что ещё немного, и её смоет волной боли, исказившей лицо Фрэнка. Он крепко зажмурил глаза, боясь открыть их. — Почему, почему я вообще вызвался помочь… — как в бреду повторял Фрэнк, слегка раскачиваясь на месте. Ему хотелось бы сжаться до пылинки и раствориться в воздухе, но только не чувствовать всего того, что наполняло его до краёв. Казалось, у него даже начинался жар, расходившийся почему-то от левого запястья по всему телу. Он задыхался и не знал, что с этим делать. — Потому что ты не можешь оставить человека в беде. Да ты себя бы ненавидел, если бы не помог. Фрэнк только оскалился и всхлипнул, так и не поднимая глаз на Джамию, будто боялся, что это снесёт последний барьер, сломает его окончательно. — Я уверена, что всё обошлось, все будут живы, — её голос звучал успокаивающе, уверенно. Но почему же тогда он не верил? — Да почему ты так уверена в этом?! — вспылил Фрэнк. — Не кричи на меня. — Теперь её голос звучал сталью, и он знал, что несправедливо срывается на ней. — Прости, Джам, — закусив губу, опросил он. — Я… Я просто с ума схожу. Когда я просил жизнь подать мне какой-нибудь знак, показать, в правильную ли я сторону двигаюсь, то просил не об этом. Господи, я не смогу жить с осознанием того, что из-за меня, понимаешь, из-за меня пострадали люди! — схватившись за голову, воскликнул шёпотом Фрэнк. В его глазах теперь плескался такой тёмный, липкий страх, такое сильное чувство вины, что Джамии стало не по себе. Она бы никому не пожелала испытать подобное. — Успокойся, пожалуйста. Во-первых, Айеро, благодари Бога, что сам жив! Во-вторых, ты не виноват, что какой-то придурок не смотрел на дорогу, когда нёсся с бешеной скоростью. Он, кстати, тоже жив, так что ответит за содеянное как миленький. Фрэнк, послушай… Это не твоя вина. Ты здесь вообще ни при чём, тебя никто и ни в чём не обвиняет. — Мне нужно с ним встретиться. Сейчас. — Резко подняв голову, заявил Айеро. — С кем? — переспросила Джамия, сначала не поняв, но потом возразила: — Ты с ума сошёл? Только не сейчас! У Джерарда было сильнейшее нервное потрясение, паническая атака и не одна, он сейчас плохо контролирует свои слова и действия. Ты можешь сделать только хуже. — Но я чувствую, что должен его увидеть. Я должен поговорить с ним, извиниться. — Да за что? — не выдержав, вспылила Нестор. — За то, что предложил помощь? Или за то, что так бывает, идиотами полнится земля и никто не застрахован от беды? Не забывай, что ты тоже жертва обстоятельств, вообще-то. — Ты не понимаешь? Мне нужно это. — Схватив руки Джамии в свои, заявил Фрэнк. — Отведи меня к нему, пожалуйста. Я не могу объяснить, почему, но мне это, считай, жизненно необходимо. — Это очень и очень плохая идея. Из этого ничего не выйдет. — У меня психологическое образование… — начал было Фрэнк. — Неоконченное, между прочим. — Отрезала Нестор. Тяжело выдохнув, она подняла глаза на друга, и, ещё раз убедившись, что выглядит он так, будто ни за что не откажется от своей безумной идеи, поднялась с кушетки. — Пойдём. Я сейчас спрошу у Лин, где он, и помогу тебе добраться. И не фыркай, ты, вообще-то, ранен. Видно, ещё и на голову…***
Если бы кто-нибудь сказал Майклу Уэю, что принимаемые им лекарства станут причиной приступа гнева и паники от неспособности членораздельно излагать свои мысли, когда это действительно важно, то он бы отказался от их приёма ещё раньше. Сейчас же, когда ему нужно было выяснить, где находится его брат, а он не мог сложить слова в элементарные предложения, чтобы медсестра за стойкой регистратуры хотя бы смогла наконец понять, чем ему помочь, ему хотелось кричать, рыдать и устроить резню. Его голова пульсировала от боли, переживаний и бессильной злости на себя, обстоятельства и что там ещё было по списку. Он задыхался, выдавал отдельные звуки, вместо слов, путался в мыслях и чувствовал накатывающую истерику. Только сейчас он понял, как сильно боялся остаться один. На самом деле он чудом доехал до госпиталя: пока из его спутанной речи после звонка из больницы мама успела выхватить только «Джерард», «авария», «реанимация» и потерять сознание, кто-то из гостей успел вызвать такси, правда, предназначено оно было не ему, но теперь это было не столь важно. Он помнил только, как какой-то кудрявый парень пытался остановить его, окликнуть, — кажется, он пытался его даже догнать и узнать, что происходит. На удивление адрес Майки умудрился назвать водителю очень чётко. А потом по привычке Уэй-младший потянулся за пузырьком в карман брюк и трясущимися руками выпил пару таблеток. Уже на три больше нормы. Но ему же говорили, что превышать дозировку можно в случае стрессовых ситуаций. Правда, не настолько превышать… Сейчас же он лихорадочно озирался по приёмной, пытался понять, что ему делать, но возникало ощущение, что мир вокруг него вертится с бешеной скоростью, за которой он не успевает даже мысленно, не то что физически. Медики обходили его, ворча по дороге, что он стоит посреди холла, сёстры отмахивались от его попыток что-то узнать и отправляли в регистратуру, где уже ему самому предлагали позвать врача. В итоге он врезался в кого-то, по полу разлетелись бумаги, послышались чертыхания, и Майки уже приготовился приносить извинения, как вдруг перед ним оказалась Дейзи Ли. — Майки? — поражённо начала она, прижимая стопку только что собранных ею листков к себе. — Майки Уэй, это ты! Как давно не виделись! Бросив бумаги на стойку, она крепко его обняла, пока Майки пытался осознать, реальна ли кузина и её улыбка или ему мерещится — с ним и прежде случалось видеть то, чего на самом деле не существовало. Но Дейзи и её любимый розовый парфюм были явно настоящими. Не дождавшись ответа на свой жест и приветствие, девушка отошла и, слегка нахмурившись, но не убирая рук с его плеч, спросила: — А что ты здесь делаешь? Что случилось? Майки лишь поднял на неё испуганный и уставший взгляд, даже не пытаясь предпринять попытку что-то объяснить. А потом мир перевернулся и погрузился во тьму, сквозь которую он только слышал, будто сквозь вату, своё имя голосом Дейзи.***
You know it's your blood that I bleed Tell me that there's someway that I'll get through the night***
Первое, что почувствовал Фрэнк, когда увидел Джерарда, — неловкость. Затем его затопили вина и сожаление, ставшие комом в горле. Он как никогда был благодарен Джамии, что она стояла рядом и держала его под локоть, всем своим существом поддерживая его. Заметившая их в начале комнаты Линдси, на чьих коленях беспокойно спал Джерард, нахмурилась и впервые за всё то время, что они были знакомы, посмотрела на Айеро немного враждебно. Она выглядела как мать, готовая защищать своё чадо всеми силами, способная рвать на части всех, кто посмеет обидеть его; никогда в жизни Фрэнк не видел её такой напряжённой. И кажется, предупреждения Джам по поводу бредовости его идеи поговорить с Уэем теперь не представлялись ему бессмысленными. Внезапная перемена настроения Баллато, видимо, была замечена не только Фрэнком, потому что Джерард на её коленях завозился, через пару минут уже сидя и просверливая покрасневшими от усталости глазами в застывших в дверях Джам и Фрэнке не меньше, чем чёрную дыру. Тишина, сгущавшаяся напряжением в воздухе, приносила не просто дискомфорт — она покрывала внутренности холодом, безжалостно сжимая их, и Фрэнк уже жалел, что отказался от большей дозы обезболивающих. — Лин, — неожиданно прохрипел Джерард. — Оставьте нас. Баллато взволнованно взглянула на Джерарда и, слабо кивнув, молча поднялась со скамейки. Буквально утаскивая за собой сопротивляющуюся Джамию, она ещё раз задержалась взглядом на Уэе, прежде чем выйти за дверь. «Ну вот и всё, теперь мы один на один, отступать некуда», — подумал Фрэнк. Когда он поднял голову, его встретил отстранённый (если бы не застывшие слёзы и подрагивающие губы) взгляд опаловых глаз. Айеро чувствовал себя как бабочка, которую прокололи иголкой насквозь, пока она ещё трепыхалась, а теперь изучают под микроскопом. Медленно, методично, безжалостно. Тяжело сглотнув, он тихо начал говорить: — Я пришёл принести свои извинения… — Они не помогут, — холодно отрезал Джерард, проникая своим взглядом даже не под кожу… Гораздо глубже. И это было действительно больно. — Мне очень жаль, что так вышло, я просто хотел помочь… — Помог? Я не буду благодарить или же говорить, что прощаю тебя. Я только попрошу об одном, — зашипел Уэй. Его глаза тонули в ужасающей тьме, будто вся боль, копившаяся в нём, начала выливаться наружу. Он медленно, слишком аккуратно приближался к Фрэнку, как хищник, готовящийся вцепиться в горло своей жертве. — В следующий раз, когда будешь кого-то подвозить, смотри на дорогу. — Я не… — начал было Фрэнк, но был прерван исполненным злобы: — Мёртвым не нужны улыбки. Моли Бога или в кого ты там веришь о том, чтобы Эмили выжила. Иначе… — губы Уэя исказились в кровожадном оскале, — я превращу твою жизнь в ад, каким стала сегодня моя по твоей милости. — Но это не моя вина, — тихо заметил Фрэнк, в следующее мгновение вжимаясь в стену спиной. Джерард застыл прямо перед ним с занесённой для удара рукой. Фрэнк зажмурился, даже ощутив фантомную боль, словно его и вправду ударили по лицу. Он был больше не в силах смотреть в эти жуткие, горящие тихой ненавистью отборного сорта глаза, ещё недавно казавшиеся ему невыносимо прекрасными. Хватало и голоса, сочащегося ядом и болью, полностью отнявшего у него способность хоть как-то противостоять. Он ненавидел себя за эту странную, непривычную слабость, пытался ненавидеть человека, который стал её причиной, но не мог найти ни грамма тьмы по отношению к нему. Левое запястье горело, как от ожога, дышать становилось слишком тяжело и вовсе не из-за тугой повязки или травмы. Внезапно за дверью послышались быстрые, суетливые шаги. Внимание Джерарда переключилось с Фрэнка на шум, и он, оттолкнув его в сторону, распахнул дверь, чуть не врезавшись во врача, на ходу раздававшего поручения коллегам. — С дороги! Позовите Миллера в реанимацию, у нас остановка сердцебиения. Остановка. Сердцебиения. Господи, только не это… Недалеко ушедшие от комнаты ожидания Линдси и Джамия застыли с выражением чистого ужаса на лице. По щекам Нестор потекли слёзы, она зажала рот рукой, чтобы заглушить вскрик, в то время как Баллато рванула было к Уэю, но так и не подошла ближе, остановленная дрожащей рукой, вытянутой в её направлении. Джерард стоял к Фрэнку спиной, но было заметно, как часто вздымается его грудь от ускоряющегося дыхания, как сильно он цепляется за кромку несчастной двери, ставшей его последней опорой. Фрэнк боялся пошевелиться, будто предчувствуя неминуемое. И не прогадал. В следующее мгновение он был повален на пол с диким рыком. Однако как только на его лицо обрушился первый удар, в его голове будто кто-то включил диафильм из моментов, которые он одновременно помнил и нет. И чем больше этих ударов было, тем яснее всё становилось, будто наконец-то эти лоскуты приобретали своё настоящее значение. Лаванда, мороженое, закат, динозавры, фото, джинсовка, фикус, юбка… — Джерард, — выдохнул он, сумасшедше улыбаясь и захлёбываясь от крови, текущей из пострадавшего носа. — Да слезь же ты с него, больной придурок, что ты творишь! Хочешь, чтобы тебя в психиатрии закрыли?! — разъярённая Линдси наконец оттащила застывшего в удивлении Уэя, кажется, забывшего, как дышать, буквально за шкирку. — Что стоишь? Беги за помощью! — крикнула она Джамии, которая, споткнувшись о свои ноги, но всё-таки выйдя из ступора, убежала в другой конец коридора.***
Майки очнулся на диванчике от резкого запаха, источник которого находился в руках у Дейзи. На соседней стене укоризненно тикали часы, будто бы пытаясь напомнить Майки что-то, о чём он забыл, медицинская форма кузины слишком явно шуршала. Пока Уэй морщился от каждого звука, она успела отойти к шкафам и вернуться с чашкой чего-то горячего в руках. Майки, приняв сидячее положение, прислонил руку ко лбу и зажмурился. Жутко хотелось пить, так что Дейзи и та странная сладкая гадость, которую она слишком громко назвала чаем, оказались весьма кстати. — Не знал, что ты стала врачом, — откашлявшись, начал Майки. — Медсестрой, — поправила Ли. — Но для этого тоже пришлось пройти специальные курсы. — Ты же всегда любила учиться… — недоумевал Майки. — Но это, — Дейзи обвела рукой помещение, — не мой выбор. Мама, — предвосхищая его следующий вопрос, пояснила она. — Ей… Нужна специализированная помощь — чем дальше, тем больше, и когда Джей свалил в свою юридическую академию в Бостон, с ней осталась только я, не знающая и не умеющая ничего. Знаешь, страшно чувствовать свою беспомощность. Но сейчас всё в норме. Как-то так, — улыбнувшись, закончила она. Майки стало жутко от этой улыбки. Так улыбаются те, кто не способен на сострадание, тех, кого сломали обстоятельства. — Дейзи, мне жаль, что так всё сложилось… — Неправда. Но я тебя не виню, потому что я большая девочка, которая со всем справится даже тогда, когда ни один из её старых друзей не ответит на ночной звонок. Правда, — положив руку ему на плечо, уверила она, — я не в обиде. У каждого своя жизнь. — Прости, — начал было он, но кузина перебила его: — Это пустяки. Но ты, кажется, искал Джерарда? — на этих словах в глазах Майки загорелась тревога, в голове стало тихо, как будто все мысли снесла лавина. — Тихо, успокойся. Он жив, наверняка находится недалеко от реанимационного отделения, но ты сейчас никуда не пойдёшь. Лучше скажи, тошнота, головокружение, шум в ушах сохраняются? — Пусти меня, Дейзи, я в порядке. — Отмахнулся Майки, резко поднявшись с дивана, о чём сразу же пожалел. Всё, что только что озвучивала кузина, резко нахлынуло на него. Он инстинктивно потянулся к карману брюк, но, не обнаружив там ничего, в растерянности поднял глаза на Дейзи, держащую в руках пузырёк с таблетками. — Это ищешь? — она потрясла пузырёк, вопросительно изогнув бровь. — Отдай, пожалуйста. — Облизав губы, попросил Майки. К ранее упомянутому букету добавилась сухость во рту. — Я думаю, что на сегодня тебе вполне достаточно того, что ты уже принял, поэтому они побудут пока со мной, — сказала она, кладя таблетки в карман форменных брюк. — Не тебе решать, достаточно мне или нет, — сквозь зубы выдал Уэй, стискивая руками голову, в которой снова разгоралась боль. — Отдай. Я не могу идти к Джи в таком состоянии. — Да что ты? Ты руки свои видел? В зеркало давно на себя смотрел? Ты выглядишь, как заправский наркоман, хотя не являешься им. Пока. Ещё одна таблетка, — грозно заявила она, уткнув палец ему в грудь, — и ты бы был в реанимации, понял? Не думаю, что твоему брату это бы понравилось. — У меня начинался приступ. Мой врач сказал, что принимать больше можно в таких случаях, — в своё оправдание заявил Уэй. — Ясно… — сжав переносицу, протянула Дей. Внезапно что-то пропищало у неё в кармане. Выудив пейджер, она нахмурилась, окинула Майки быстрым взглядом и наспех засунула устройство обратно. — Что-то случилось? Что-то с Джерардом? — взволнованно поинтересовался Майки, снова предпринимая попытку подняться. Но Дейзи не дала ему осуществить задуманное, мягко опустив его на диванчик. — Слушай, на твоём брате свет клином не сошёлся. Вы оба придёте в себя, тогда и поговорите. Мне нужно идти. Побудь здесь, после смены отвезу тебя, куда скажешь, а пока отдохни. Если проснёшься до моего прихода, то… Только попробуй куда-нибудь улизнуть в таком состоянии, понял? Я тебя из-под земли достану, если исчезнешь. — Предупредила Дейзи, направляясь к двери. Майки почему-то почувствовал себя, как испорченная батарейка, будто из него стремительно вытекал электролит, его жутко клонило в сон. Диванные подушки казались такими мягкими, они так манили к себе, что когда он услышал звук закрывающейся двери, то уже снова лежал, повторяя шёпотом имя брата и стремительно проваливаясь в сон.***
Тепло, сосны, закат, дождь, черника на губах, грифель, поезд, рыжий и зелёный… Фрэнк. Джерард очнулся после того, как красная пелена спала с глаз, а со стороны послышался болезненный стон. Фрэнк сидел на полу, запрокинув голову, и держался за разбитый нос, время от времени чертыхаясь и бросая в его сторону яростные взгляды. Линдси, убедившись, что в нём больше нет желания кого-то убить, устало вздохнула и заявила, что ей нужно выйти на воздух, Джамия, смерив парней оценивающим взглядом, молча последовала за ней, обнимая себя руками. Осознание произошедшего вместе со всем, что он вспомнил ударило в голову Уэя, когда к пострадавшему подошла дежурная медсестра. Его руки были в крови, его крови… Он ударил человека просто так, вернее, всего лишь за то, что тот сказал правду, что оказался не в том месте и попал под горячую руку. Неправильно, не вовремя, не так. Чувство вины болезненным комком стояло в горле, пока Джерард наблюдал за хлопотами медсестры и напускными смешками вперемешку с болезненным шипением со стороны Айеро. Когда девушка закончила оказывать первую помощь, Джерард услышал тихое: «Может, мне позвать охрану?» и поймал на себе сосредоточенный взгляд каштановых глаз. Они были темны от негодования, но и огоньков мести в них не наблюдалось. Лишь усталость. Ответом настороженной девушке было: «Нет-нет, нам нужно поговорить. Просто тяжёлый день, теперь всё будет в порядке», после чего она покинула их. Они снова остались наедине, вот только всё это ощущалось уже совсем иначе. И под «иначе» имелось в виду то, что Джерард совсем не так представлял себе встречу со своим соулом. Но странной была даже не сложившаяся ситуация, а то, что у них уже имелось достаточно совместных воспоминаний и без признания истинных друг в друге. И вот от этого, от осознания упущенных возможностей, глупых ошибок и вновь разгоревшихся обид, голова шла кругом. На всякий случай Уэй ещё раз посмотрел на левое запястье, две линии на котором теперь отчётливо выделялись алым, согревали древним теплом, природу которого объясняли не иначе, как обретением. Он провёл кончиками пальцев по браслету жизней и услышал шаткий вздох: конечно, они оба это чувствуют. Как и всё остальное теперь. Разделённое на двоих, единое, родное. Как же сложно принять… Джерард медленно подошёл к Фрэнку, продолжавшему изучать его взглядом, и помог ему подняться на ноги. Те эмоции, в которых он тонул ещё пару минут назад, испарились, словно и не было, словно песчаная буря прошла сквозь него. Ему хотелось обнять Фрэнка, ему хотелось смотреть в его глаза и впитывать в себя новое ощущение целостности, нужности самому родному из всех остальных. Но всего, что множество раз до него было описано другими, он пока не чувствовал. Между ними будто был невидимый барьер, в мгновение выстроенный вовсе не им… — Прости меня, — начал Джерард, когда они молча дошли до комнаты ожидания и опустились на стулья. Ему показалось, что он чувствует покалывание по всему телу, будто бы обнимается с кактусом или ежом, что в принципе было не слишком далеко от правды, а ведь они просто сидели рядом. Помимо того, что истинные могли чувствовать эмоции друг друга как свои, так они ещё и могли влиять на них. Фрэнк либо успешно этим пользовался, либо неосознанно пытался отгородиться от Джерарда. — Я не хотел причинять тебе боль, — добавил Джерард, Фрэнк в ответ хмыкнул. — Хорошо, — признался он, — тогда я очень хотел сделать тебе больно, но это было ещё до того, как… — Да я понял, можешь не продолжать. — Прервал его Фрэнк, откидываясь на спинку стула с тяжёлым вздохом. Некоторое время они молчали: Джерард кусал губы, Фрэнк тяжело дышал. А потом Айеро решил нарушить тишину: — Знаешь, мне не понравилось быть боксёрской грушей. И то, что ты мой соул, вообще никак не оправдывает твои действия. Разберись сначала со своей жизнью, — посоветовал он, пристально смотря Джерарду в глаза, — а потом уже поговорим спокойно. После этого он медленно встал, держась за грудь, и Джерард было кинулся помочь ему, сделать всё, что он только попросит, но Айеро остановил его попытки холодным: — Не нужно, я сам. И скрылся за дверью, оставив Джерарда в смешанных чувствах. Ему и правда нужно было время наедине с собой, чтобы со всем разобраться. — Мистер Уэй? — внезапно раздалось над ним. Обернувшись, он увидел медсестру, недавно помогавшую Фрэнку. Он ничего не ответил, только слабо кивнул. — Жизни миссис Уэй ничего не угрожает. Но... — девушка опустила взгляд в пол. — Она в коме. Джерард закрыл глаза и прислонился затылком к стене, отдававшей холодом. — Отправляйтесь домой. Сейчас ваше присутствие ничем не поможет, — посоветовала медсестра. Джерард снова кивнул и изогнул губы в подобии усталой улыбки. Домой... Ему действительно до жути хотелось домой. Вот только... Где он теперь находится?***
— Лин, — тихо позвала Джамия, обнимая себя за плечи. Сентябрьская ночь была холодной и влажной, лишь усиливающей чувство потерянности, которое испытывала она. Ей нужно было что-то, напомнившее бы ей, что это всё не страшный сон, который слишком затянулся. — Что? — хрипло поинтересовалась Баллато, стряхивая пепел с сигареты на асфальт. Вообще-то курить у больницы было запрещено, но ей было всё равно, хорошей девочкой её никогда не считали. — А можно попробовать? — глазами показывая на пальцы с зажатой сигаретой, осторожно спросила Джамия. Линдси внимательно посмотрела на подругу, подумала и, сделав затяжку, выдохнула вместе с дымом в небо: — Нет. — Но почему? — всё не унималась Джамия. Она чувствовала себя ребёнком, который просит у родителей что-то, что ей в силу возраста нельзя, а им, взрослым и самостоятельным, можно. Последний раз она ощущала то же, когда выпрашивала разрешение на поездку к подруге в другой город. — Потому что тебе не понравится. К тому же, у тебя тоже не самые крепкие лёгкие. — Мне не нужна сейчас твоя забота, Линдси, ты не моя мама, — вспылила Нестор. Линдси казалось, что ещё немного, и она топнет ножкой, как самый настоящий капризный ребёнок. — Я хочу. Мне нужно. Скептически изогнув бровь и фыркнув, Баллато достала из пачки сигарету и передала её подруге. Устало выдохнув, она показала, как правильно её держать и, когда первый шаг был успешно пройден, чиркнула зажигалкой. Конечно, Джамия курила впервые, конечно, она слишком резко вдохнула и сразу же закашлялась, конечно, Линдси сразу же отняла у неё сигарету и гладила по спине до тех пор, пока её не отпустило. — Ну и как впечатления? — решила поинтересоваться она. — Паршиво, — призналась Джамия, утирая невольно выступившие слёзы. — В принципе, я этого и хотела. — Тебе мало сегодняшнего дня? — хмыкнула Линдси, принимаясь за новую сигарету. — Я не понимаю. — Вдруг заявила Джамия, посмотрев в небо, будто полностью затянутое дымом. Линдси обратила на неё пытливый взгляд, ясно давая понять, что хочет услышать продолжение мысли. — Вот как Судьба так распоряжается? Как она распределяет истинных? Ты же тоже это поняла, ведь так? Только слепой бы не заметил, — отметила Джам. — А тебе не кажется, что это слишком сложный вопрос, который не стоит обсуждать сегодня? Особенно после того, что мы увидели недавно. — Нет, я просто не могу понять! Ну разве они подходят друг другу? — Не тебе решать, — отрезала Лин, обжигая подругу взглядом. — Если ты, не являясь соулом Фрэнка, что-то к нему чувствуешь, то это исключительно твоя проблема, понятно? И ты не имеешь никакого права как-то мешать его счастью, если он тебе действительно дорог. — Баллато вовремя себя остановила, потому что ещё немного, и с языка бы слетело кое-что слишком личное и рьяно оберегаемое даже от таких близких и понимающих подруг, как Джамия. Она никогда не скажет это ни ему, ни кому-либо другому, потому что её чувства — её дело и больше ничьё. — Я… Я не… Нет, Лин, я даже не думала, что ты, я бы никогда так не сделала. Но… Ты знакома с Джерардом уже очень долго, а Фрэнк нам обеим как родной брат… Как ты думаешь, они смогут простить друг друга? Быть вместе? Лин закрыла глаза и покачала головой. Она не знала. Да и кто мог знать…