хандред вейз (ту лив ор лав)

джебом был последним элементалом, но если учитывать, что бэм раньше вообще никогда не видел элементалов и не знал, что они существуют (никто не знал, давайте по-честному — до того, как джебома нашли в каком-то лесу, бледного, тихого, с отросшими до плеч волосами, но всё равно смотревшего на них слишком властно для того, кто чуть не отправился на тот свет), так что он был ещё и первым. нельзя было точно сказать, есть кто-то ещё, похожий на него, или нет, или он всегда был один, или наоборот — джебом не любил рассказывать что-то о том, откуда пришёл, о прошлом — просто слушал бесконечную болтовню югёма, который рассказывал слишком много о своём прошлом и о том, откуда пришел, и копил куски этих фактов и знаний, чтобы потом использовать их в самый неожиданный момент и лишить окружающих дара речи (забегая вперёд: у него это получалось). он появился, и бэм никогда раньше не видел кого-то, похожего на него — широкая спина, всегда мокрые концы волос, которые быстро отрастали, сколько бы он их не стриг. он стал придумывать, куда им идти и что делать, за минуту составив план и нарисовав карту из ничего, буквально пальцами на земле, так, как будто всегда здесь был и знал каждого из них лучше себя самого, и ни у кого не возникло сомнений, что ему можно доверять. когда он сказал, что за ним можно пойти, им, жившим на куске небесного хлеба, оставшемся после раздела обычного мира-сэндвича, этого было достаточно.                      потом появился марк. о, бэм помнил, как появился марк. всё и ничего, закат и рассвет, у него были рыжие волосы (потом бордовые, потом розовые, потом тёмно-фиолетовые, как тучи перед тем, как небо расколется на две части и из его середины в землю ударит молния). возможно, марка было одновременно легко и тяжело запомнить, потому что он был богом — и умел принимать любую форму и менять материю (возможно, это было ещё как-то связано с тем, что бэм влюбился в него с первого взгляда, но об этом потом. он ещё мог объективно судить. или нет).                      то, как появился джексон, было трудно забыть. не потому, что он был богом, как марк (потому что это попросту невозможно и потому что кто-то, создававший богов, всё-таки сжалился над всеми ними), а потому что это просто был джексон. вот так. если честно, бэм поставил бы ему твердую двадцатку из десяти по шкале эффектных появлений, и даже больше — он вывалился из искр и снопа огня, как самое прекрасное чудовище, которое можно было создать — сильное, упрямое, кусок лавы прямиком из пекла, переливающийся, слишком яркий, чтобы на него было можно смотреть. джебом посмотрел на него изучающе, почти подозрительно (серьезно, бэм реально не знал, из чего сделаны яйца у этого парня, потому что тогда он сам чуть не забеременел только от одного вида джексона, и вообще-то, как бы, эм, вокруг был немножко пожар?), и медленно протянул ладонь для рукопожатия, видимо, благосклонно решив дать джексону шанс попытаться: — им джебом. было страшно, потому что мало кто сразу называл свои настоящие имена, и было страшно, потому что джексон понял, что ему сделали что-то вроде одолжения — искра слетела с его волос и упала сразу во взгляд; было видно, что он мог начать драку, но он сдержался (бэм не знал, из чего были сделаны яйца джексона. видимо, их всех ждал трудный день), повёл плечом и протянул руку в ответ. — джексон ван. вот тогда бэму стало реально страшно. джексон даже заставил себя улыбнуться. но его рука оставила на руке джебома ожог. это был первый и пока что последний раз, когда джебому и джексону удалось нормально поговорить.                      зато с марком джексон мог разговаривать часами. ну, это они сами так называли. однажды, когда марка только назначили учителем бэма, и бэм пришёл за ним туда, где они с джексоном сидели уже два дня — посреди небес — он понял, что они не разговаривали. просто молча сидели и всё. бэм не мог понять, как джексон, которому было трудно сидеть на месте хотя бы пару минут, мог часами и днями сидеть рядом с марком (однажды, когда марк уже официально считался не учителем, а парнем бэма, он пообещал ему, что расскажет про потоки энергии. потом он добавил что-то ещё, но бэм не запомнил — возможно, ему всё ещё было трудно понимать язык богов, и возможно, потом они начали целоваться; крылья бэма распахнулись от того, что на секунду он перестал себя контролировать, воздух начал давить на них вниз, они сами поднялись вверх, марку, руками обвившему его голову, стало смешно, всё смазалось… конечно, бэм не запомнил, что было дальше). бэм слишком поздно осознал тот факт, что слишком громкий джексон на самом деле тоже мало о себе говорил. то есть он говорил, и бэм обожал чувствовать себя глупым рядом с джексоном, потому что всегда после этого он приходил к решению всех своих проблем и мир казался простым и светлым (до тех пор, пока не находились новые, и так по кругу), джекс всегда говорил притчами — возможно потому что родился в поднебесной, на другом уровне их общих, обычных небес. он был из поднебесной. это всё, что знал бэм о его прошлом. ещё он знал, что джексон не любил воду, но тот сам ему об этом сказал. ещё, очевидно, джексон не любил джебома. но это было взаимно — и вот об этом уже точно знали все.                      было трудно не любить джексона, но джебом старался, и у него получалось. было трудно вывести джебома из себя, и у джексона получалось тоже (и без всяких стараний). марк сказал бэму однажды, что тот знает не всё. и из-за того, что он тогда ещё не знал, что марк бог — бэм списал это на обычные нравоучения марка про то, как правильно нужно летать. а потом джексон вернулся, держа джебома за талию, и джебом опирался на его плечо, и они смотрели друг на друга. прямо перед тем, как они поцеловались — поцеловались!!! — югём ущипнул его за локоть. было так больно, что бэм взвизгнул. а потом спросил: — ты это тоже видишь? югем ущипнул его ещё раз, а потом медленно произнёс: — да. нет. наверное. я теперь ни в чём не уверен. и сделал какое-то движение пальцами (на языке югёма это могло означать как «всё супер», так и «мне кажется, что мир летит в какую-то…»). пропасть. да. примерно так и выглядел поцелуй джебома и джексона. и похоже, они оба летели в неё на полном ходу.                      бэм уже понял, что он мало знал (спасибо большое), но единственное, что его радовало во всей ситуации — он был такой не один. он слишком хорошо помнил, как джексон демонстративно не стал есть, когда туда, где они устроили привал, пришёл джебом и подсел к остальным, слишком хорошо помнил, как джебом — давайте признаем, он вредничал — не давал джексону одиночных миссий. джексона ничто не обижало так сильно, как недоверие, и он выходил из себя, когда джебом становился непроницаемым и надевал на лицо маску самого умного на планете. джебом злился, что джексон не выказывал ему должного уважения и не признавал авторитет — и это бы так и длилось (бесконечно, потому что они и так жили посреди бесконечности), пока джебом (от недоверия?) не решил, что за джексоном нужно приглядывать, и не отправился бы на второй уровень вместе с ним. все так и называли тот случай «случаем на втором уровне». никто не знал, что там произошло, но там определённо что-то произошло. это привело к тому, что бэм теперь мог наткнуться на джебома и джексона, когда они целовались посреди адского пекла битвы (шесть раз), на джебома и джексона, проявляющих друг ко другу заботу (бесконечно раз), джебома и джексона, убивающих всех их врагов вместе (боже, во всём небе всё ещё не было никого сильнее, чем эти двое, и так скоро всем стражникам ничего не останется делать, кроме как уходить в отставку), и, конечно же: джебома и джексона, занимающихся любовью, как животные (в лесу — три раза. и это только те три раза, когда они себя выдали. господи, никто в отряде не хотел этого знать).                      позже бэм понял, почему именно джебом стал их лидером: конечно, у него были свои недостатки и слабости, но именно джебом первый — в то время, как им приходилось ломать себя и искать свои сверхспособности и место в жизни — сказал, что поведет за собой. конечно, тогда его силы не были такими, как сейчас, и конечно, тогда он сам даже не был элементалом в его полном значении. но он всё равно встал и пошёл. поэтому, наверное, они и пошли за ним. как бы они не отнекивались, у джексона с джебомом было много общего. например, они никогда не рассказывали другим о своих проблемах. и тогда, когда у них были проблемы, они любили исчезать. джебома всегда тянуло к земле. это противоречило всем законам небес, это противоречило их первоначальной задаче и установке — как небесные защитники и охотники на богов (бэма можно было назвать успешным, если он подцепил самого сильного из них себе на крючок?) они должны были находиться в небе двадцать четыре на семь. джебома всегда тянуло к земле, и бэм списывал это на инстинкты элементалей. особенно, тех элементалей, которые остались последними во вселенной. джебом так ничего им и не рассказал, но бэму казалось, что он что-то или кого-то ищет. там, куда его тянет. там, на земле. джексона всегда тянуло в поднебесную. бэм пока не знал всех тонкостей межматерии, но джексон рассказывал о первых богах, императорах, реках шелка и охапках искр по ночам — не звездам, но очень похожим на них, — которые сначала создали первородные боги из поднебесной и подарили людям (бэму было тяжело понять, что значит «фейерверк», но судя по тому, как джексон его описывал, он сам состоял из него. на какую-то часть). когда говорил про поднебесную, джексон становился серьезным и тихим. и вот тогда он давал советы из притч. бэму казалось, что джексон тоже что-то и где-то ищет. что-то, что тянуло его к себе. и что-то, что он потерял.                      джексон редко был тихим, но тихий джексон среди облаков и тихий джексон ближе к земле — совсем разные вещи. у бэма сердце сжалось в тот раз, и он не знал, что чувствовал джебом, но даже для тех, кто строит друг другу козни, это было слишком. бэм догадывался, что джексон как-то связан с огнём, на это указывало слишком много событий (однажды он даже пошутил, что джексон мог бы быть элементалом огня, которого джебом ищет, и из-за того, что джебом элементал воды — они постоянно шипят друг на друга. это показалось смешным всем, кроме самих джебома и джексона. джебом смерил бэма таким взглядом, что он на миг стал опасаться за свою жизнь). но однажды из-за того, что произошло раньше «того случая на втором уровне», догадки превратились в очевидную истину. джексон был точно связан с огнём. это было одновременно плохо и хорошо: джебом спас весь мир и чуть не убил джексона — но хуже, чем тот факт, что он его чуть не убил, был тот факт, что он этого даже не заметил. бэм заметил, что джебом дрался не так, как они — он всё делал не как они — и редко, редко, в самых отчаянных ситуациях он использовал какой-то приём магии элементалов, для которого нужно было ударить в землю (опять… почему земля? и тогда где огонь и воздух?). у джебома это всегда отнимало почти все силы, но тогда они без него и не справились бы — когда стало понятно, что они в меньшинстве, и что не хватает одной детали, чтобы легион охотников отступил (потому что они дрались уже двадцать девять часов и потому что те не умирали от меча, хотя уже были без сил и изранены), джебом спустился с небес и ударил. волна была такой силы, что невозможно было понять, откуда она: выше, чем мог бы располагаться любой из уровней, сверху на них упал миллиард капель — жидкие, а потом ледяные, как миллиард кинжалов или водяных стрел, — бэма до сих пор трясет, когда он вспоминает об этом; от замёрзшей, ледяной воды даже его взяла дрожь. пришлось обхватить себя руками и призвать артефакт — джебом предупредил, что им придется перестать нападать и построить защиту — и те, кто не успели, пару ангелов, совсем подростков, превратились в кусочки льда (марк сказал, что с этим разберётся. кажется, тогда бэм влюбился в него в стотысячный раз). джексона нашли на земле. было не похоже, что он оказался там по своей воле, и было не похоже, что он вообще мог хоть что-то соображать в тот момент. он лежал, скукожившись на земле, и ещё никто не видел его таким маленьким, как тогда. бэм помнит, что у него сердце упало в пятки, когда он понял, что это не розыгрыш и не передышка, а факт: джексон банально не может встать. джебом изменился в лице, когда тоже это понял, и на его лице, просветлевшем из-за их общей победы, не осталось и тени улыбки. — джексон, — позвал он тихо, оказавшись подле него на корточках. — джексон, — позвал он ещё тише, настолько, что это почти никто не услышал. к ним подлетел марк, закончивший с новобранцами, и бэм перегнулся через его плечо. — джек! — позвал он, потому что знал, что никто не даст этому вот так закончиться. — джекс! — позвал он его ещё раз. джебом медленно стал тянуть джексона за плечо, чтобы уложить на спину, а марк взял его за руку. джексон слабо-слабо дышал и югём спросил, может ли он как-то помочь, и бэм ещё никогда не видел их всех настолько взволнованными. конечно, никто не дал этому вот так закончиться. джебом объявил, что они разобьют лагерь на земле, сделав вид, что это не из-за джексона, которому даже спустя двадцать минут было тяжело до конца очнуться, хотя бэм точно знал, что это из-за него. но он не знал, сделал ли это джебом потому что был правда хорошим лидером, чувствовавшим вину за плохое состояние своего человека, или потому что чувствовал вину перед джексоном. персональную. личное и профессиональное — в этом была огромная разница, что сам джебом бы ни говорил. это было слишком, потому что даже спустя час джексон не мог нормально двигаться. и это было слишком, потому что даже через двенадцать он не сумел взлететь. костёр всё горел, горел, от него не было тепла, но был свет, потому что время не шло, как обычно, а просто проходило и начиналось заново — бэма начало клонить в сон. вот тогда он попытался подвинуться к марку, потому что они победили, но им всем было холодно, и потому что марк ему нравился, и он хотел, чтобы тот это знал. потом сна не было. бэм увидел силуэт джебома — до этого тот подошёл к джексону уже трижды, и каждый раз спрашивал «ты в порядке?». джексон слабо, но упрямо говорил «всё хорошо». каждый раз. видимо, джебома начало это подбешивать, но бэм, как лучший друг джексона, знал, что нажимом от него ничего не добьешься, он только начнёт спорить и отстаивать свою точку зрения, даже если не прав. когда он начал пробираться сквозь ветви к костру, когда сон не шёл, это был четвертый раз, когда джебом подошёл к джексону. и вот тогда бэм увидел его силуэт. на этот раз джебом ничего не говорил. он потянул сгорбившегося джексона за ладонь вверх, к себе — было тяжело, потому что мышцы джексона всё ещё плохо его слушались, ему было холоднее, чем всем им, и он всё ещё мелко дрожал. — я сейчас сделаю кое-что, но тебе нужно мне доверять, — всё-таки произнёс джебом, наклонив вниз голову, чтобы можно было смотреть джексону прямо в глаза. от слабости джексона повело, но он старался этого не показать, потому что джексон — это та ещё упрямая задница, когда дело касается поддавков. джебом всё равно положил руки ему на спину и талию для поддержки. — я знаю, после всего, что было, будет тяжело, но ты уж постарайся, — джебом усмехнулся, но медлил. джексон смотрел на него, насупившись, но через какое-то время медленно моргнул и вздохнул. джебом расценил это как разрешение и положил ладони ему на уши. от неожиданности джексон дёрнулся в сторону, но джебом держал крепко и продолжал. когда он соединил их лбы вместе, бэм понял, что всё это время стоял не дыша. джексон смотрел на джебома, не отрываясь. джебом прижался ещё ближе, хотя ближе было некуда, сделал выдох прямо в рот джексона и закрыл глаза. их носы соприкасались. наверное, после этого началась какая-то магия, потому что вдруг стало невозможным смотреть, вокруг джебома и джексона появились синие волны из синей пыли, кофта джексона высохла и потом всё стало белым.                      было бы здорово, если бы после этого они поладили и жили долго и счастливо. но нет. бэм не знал, кто начал первым (марк тоже не знал), но уже на утро, тогда, когда наконец потух их костер, всё было как обычно. джексон опять был здоровым и джебом опять не подпускал его к себе ближе, чем на вытянутую руку. к тому времени многие оправились от сражения и смогли вернуться на небеса. кажется, год прошел (или час). марк засобирался и удивлённо вскинул брови, когда увидел, что джебом не собирается идти вместе с ними: — ты не пойдёшь? — спросил он, потому что был старше джебома, и джебом признавал это, хотел или нет, даже если с остальными вёл себя как вожак. — у меня ещё есть здесь дела. проследи за ними. — окей, — бросил марк, потому что его ничто не могло удивить или вывести из себя. они подождали югема, и даже бэм знал, что «здесь», про которое говорил джебом — это здесь, на земле.                      джексон тоже не вернулся на небеса. он ничего не сказал и бэм понял, что он уже далеко, когда прошло четыре дня, а джексон не подал вести. когда прошло четыре дня, к ним вернулся джебом. ни с чем. как всегда. бэм не волновался за джексона. и когда джексон вернулся, бэм понял, что по крайней мере одно отличие между ним и джебомом можно было назвать. джексон возвращался из поднебесной другим, другим в лучшую сторону, и даже если по какой-то причине он не мог туда улететь, чтобы навсегда остаться, он возвращался оттуда новым собой. спокойным, уравновешенным, узнавшим какую-то истину — наверное, где-то там было его место силы. наверное, когда-нибудь и бэм сможет там побывать. джебом возвращался с земли другим, другим в плохом смысле. измотанным, расстроенным, грязным и похудевшим — и через какое-то время снова приходил к своему обычному состоянию, а потом снова прислушивался к какому-то голосу внутри себя и уходил. а затем возвращался. ещё угрюмее и задумчивее, чем прежде. однажды он провел на земле столько времени, что заболел — не тем, чем болеют люди (бэм боялся того, что джебом может сдаться, что бы он от них ни скрывал). ему было почему-то важно что-то искать, но он вернулся и выглядел нездоровым: парадокс заключался в том, что воду мог исцелить только огонь. джексон подошёл к нему, когда джебом забылся — заснул или просто закрыл глаза, погрузившись в воспоминания, выпав из реальности и не слыша ничего вокруг. пока спал, джебом постоянно произносил своё имя, бэм улыбнулся, но джексон, стоявший ближе, когда приложил свою раскалённую ладонь джебому ко лбу, заметил: — он зовёт не себя. это не его имя. оно просто начинается также. на дж.                      с тех пор, как все поняли, что джебом ищет какое-то дж, ничего не поменялось. наверное, марку надоело следить за ними, когда джебом в очередной раз пропал на много дней. джексон успел вернуться — и даже он не смог сдержать удивления: — я думал, что он с тобой, — признался он, когда обнаружилось, что джебома не было нигде уже десятые сутки. ну и конечно он как всегда ушёл в одиночку. — могу сказать то же самое, — спокойно заметил марк и джексон фыркнул. — тогда я пошёл, — сказал он. марк его уже не слушал. наверное, он всегда знал всё лучше их самих.                      джексон был королем эффектных появлений. его двадцатка уже давно пробила потолок шкалы и превратилась в сто, нет, тысячу. это было одновременно самым банальным и самым труднопредставляемым клише, которое только можно было придумать. джексон опять вышел из огня и искр, снова как кусок лавы — и как бэм мог настолько попасть в точку? — всё было так, как тогда, не считая одного: он был дракон. и он нёс джебома на руках, прижимая к груди. все эти правила про драконов и их сокровища — было похоже, что джексон несёт самое драгоценное из них. — охуеть, — выдохнул бэм, ущипнув югема за локоть. марк дал ему подзатыльник. — простите, но это же реально охуеть можно. джексон приземлился неподалеку от них, но даже с того места, где он стоял, те волны жара, которые он излучал, можно было увидеть почти невооруженным глазом. крылья джексона были красными, рыжими и огромными — джебом, весь в золотой пыли, до сих пор не пришёл в сознание. бэм не знал, можно уже было шутить про дракона и слишком травмоопасного принца, которого он спас, или нет. югём всё ещё ничего не ответил, на его языке это могло означать как «всё супер», так и «мне кажется, что мир летит в какую-то…» (но бэм был уверен, не будь он его лучшим другом, теперь молчание гёма значило только одно: охуеть). поэтому джексон с марком могли зависать в небесах, поэтому джексон был дитем поднебесной, поэтому джексон был связан с огнем (о, ну ещё бы), и поэтому он разговаривал притчами. и ещё заваривал и пил горькие-горькие иглы, которые называл кудин (кроме него их мог пить только джебом. серьезно, бэм не знал, было ли для этих двоих хоть что-нибудь невозможное. наверное, только не быть идиотами и признать, наконец, что они любят друг друга и вообще-то спасли друг другу жизни и уже прошли вместе огонь и воду (боже, ведь в прямом смысле)). — боги, драконы… потом окажется, что нас с югёмом не существует? — уточнил бэм, прочесав чёлку пальцами. марк по-медвежьи притянул его к себе, но не выглядел удивлённым. наоборот. довольным. и улыбался. — так ты всё знал! — прошептал бэм, обвинительно показав в его довольное лицо пальцем. — что будет дальше? — спросил бэм, посмотрев туда, куда смотрел марк — на уже разговаривающих джебома и джексона. джебом первый раз в жизни покраснел и джексон первый раз в жизни не стал ничего комментировать (никто даже не подозревал, что уже завтра они обнаружат их зажимающимися в лесу. только этого не хватало, чтобы они стали настоящей женатой парочкой, ну серьезно). марк всё ещё улыбался и задрал подбородок вверх. бэм продолжал не сводить с него глаз. — не знаю, — ответил марк, помолчав, переведя взгляд на бэма. небо было голубое и чистое, без единого облака. бэм усмехнулся, но не чувствовал беспокойства. всё было хорошо, и это был первый раз, когда он не поверил богам.