Гарольд и Драконис

Малфой-старший встречает приглашённых гостей, разряженных в праздничные мантии и костюмы, а также неизменные маски. Когда Гарольд со спутниками проходят мимо, Люциус со смешком говорит: — Прошу на праздник, господа! Бывали вечера, когда и сам я маску надевал и сладко на ушко вздыхал прелестнейшей омеге… Но с браком всё закончилось, увы, друзья. Идите ж танцевать! В этот момент Гарольд отворачивает от главы клана вампиров своё спрятанное под маской лицо и видит в центре зала идеального омегу, от которого просто не может оторвать взгляда. — Ах! Он затмил мне факелов лучи, блистает красотой своей в ночи… — Восхищённо бормочет он, глядя на прекрасного тонкостного вампира без карнавальной маски с длинными световыми собранными в высокий хвост волосами, похожего на хозяина дома. — Как ангела в толпе порочных бесов, его средь остальных я только замечаю. Поттер приподнимает свою неудобную маску, чтобы получше рассмотреть сходу очаровавшее его виденье, которое грациозно двигалось среди танцующих рука об руку с каким-то зрелым и смутно знакомым метаморфом. — Окончен будет танец — я словлю мгновенье и прикоснусь к его руке в благоговенье. Ничтожны были прошлые богини — я истинной любви не знал доныне… — Так до конца не веря увиденному, мурлычет шёпотом молодой оборотень-ягуар, активно вдыхая сладкий омежий аромат, не в силах надышаться. Открытое лицо Гарольда, не спускающего глаз со своей пары, которую он признал в совершенном юноше, почти сразу разглядел Блейз и мигом вспыхнул. — Среди гостей явился Поттеров наследник! Дядя, здесь наш враг! — Озлобенный на свою омежью долю, пылает жаждой выплеснуть на кого-нибудь своё раздражение Забини. В который раз мамаша попыталась «заботливо» его пристроить в руки богатенького пожилого альфы и отхватить за это выкуп. К тому же, оборотень, который ему, действительно, запал в душу, никогда не обращал на него своего внимания. Казалось, весельчак Сириус Блэк был готов пообщаться в Ландо’не с любым магическом существом, но не с ним, Блейзом. Это ужасно обижало и оскорбляло не менее красивого, чем его кузен Драко, полувампира. Он давно решил для себя скрывать свой статус для большинства общества. Конечно, близкие люди знали, но остальные, благодаря зельям Снейпа, оставались в блаженном неведении. И Забини корчил из себя нетипичную бету. Несчастный омега сегодня только еле отбился от приставаний несостоявшегося престарелого жениха, как увидел, что блудливый Блэк уже охмуряет какую-то доступную омежку, и теперь пылал гневом от несправедливости собственного бытия. — В наш славный клан под носом стражей пробрался вражеский лазутчик сей и, коль о том прознаёт кто-то, то станем мы посмешищем для Ландо’ны всей! — Сверкает взбешено чёрными глазами Блейз, растрёпывая свои золотые кудри. — О! Гарольд здесь?! — Приподнял удивлённо свою бровь Люциус, выглядывая в толпе виновника разговора. — Насмешник прокрался к нам под маской, торжествуя, что провёл охрану вражью, и будет похваляться пред друзьями, что побывал на нашем празднике вампирском! — Выпалил тот. Сердечко Блейза страдает — он давно чуял в Сириусе свою пару. Его вейла требовала партнёрства, а избранник плевать хотел на его чувства, флиртуя на глазах с его молоденьким и смазливым дальним родичем со стороны неувядающей не первое столетие матери. — Он держит себя вежливо и гордо. — Парирует старший Малфой. — И жители Ландо’ны до сих пор его за подвиг* в детстве славят. — Дядя! — Не сдаётся Блейз. — Я не могу позволить кому-нибудь у нас его задеть! — Отрезал Люциус. — Сегодня князь мне ясно дал понять, насколько стал суров в делах невинной крови. — Но… — Не уступает неугомонный Забини. — Забудь! — Приказывает глава клана. — Не стоит он внимания твоего. — Но, дядя, это мрак! — Восклицает тот, указывая Люциусу, на то, как наследник кошачих начинает кружить вокруг Драко. — Немедля укротись, омега дерзкий! — Разъярился старший Малфой на непокорного и непутёвого племянника, который вбил себе в голову, что он бета и никак не желал выходить замуж. — Или совсем забыл про статус верный свой? — Нет. Но не могу стерпеть! — Кивнул подбородком Блейз на Гарольда, явно соблазняющего в танце его милого друга и кузена, который незаметно для глаз тех, кто не знал так хорошо поведение кузена, уже плыл от с виду невинных прикосновений Поттера. Люциус Малфой кинул быстрый взгляд в сторону сына и не увидел ничего криминального — всё в поведении наследника было в рамках приличий. Особенно радовало, что Реддла окучивали сразу три симпатичных омеги с примесью вейловской крови, а те обычно добивались своего, так что его наследник был пока вне опасности попасть в загребущие руки одного из подчинённых князя, который не постесняется давить на главу вампиров этим браком. — Потерпишь! — Категорично приказал старший блондин, повышая голос и шевеля тонкими ноздрями от накатывающего гнева из-за непослушания своего племянника. — Совсем забыл ты про омежее смиренье?! — Мой дорогой, зачем разводишь шум? — Защебетала подошедшая к мужу Нарцисса и, повернувшись к Блейзу, потрепала по кудрявой золотоволосой макушке. — Лапуля, веди себя прилично, а не то… И зашептала свои угрозы на ушко потупившемуся Забини, который покраснел и согласно закивал. — Спой нам волшебный сказ свой, дивный сирин! — Попросил кто-то из девушек восхищённо и громко, обращаясь к странствующему барду Биддлю, приглашённому Люциусом на бал. Певец начинает свою сказочную повесть, аккомпанируя себе на гуслях. И как только начинается музыка, Гарри, который так и не смог до конца осознать за время танца — какая небывалая удача выпала на его долю, ухватил своего светловолосого партнёра за руку и уволок с собой за колонну. — Я ваших рук посмел рукой своей коснуться, о, божество, чьё имя неизвестно… — Начал вдохновлённо молвить брюнет. Это ведь великое счастье — в таком юном возрасте повстречать свою пару, причём такую прекрасную и изумительно пахнущую. — Взамен сей дерзости даю я вам обет: невинный поцелуй ладони вашей привяжет меня к вам сильнее всяких пут. Гарри стягивает с себя маску и приникает своими горячими губами к маленькой прохладной ладони, отчего у блондина перехватывает дыхание и учащается сердцебиение. — Любезный незнакомец, ты строг чрезмерно к себе и так несправедливо льстишь лишь мне. Есть руки храмовых божеств, их может — верно? — касаться верующий любой рукой своей… — Отмечает удивлённый Драко, сам не в силах вырвать своих пальцев из чужой ладони, что считалось вполне неприличным. К тому же уединяться с неизвестным альфой за огороженной портьерой — просто верх неблагоразумия. Но его вело чутьё. Весь танец с маской, он чувствовал тонкие обволакивающие всё его существо нотки запаха своей истинной пары, которые спеленали его волю не хуже серебряных цепей. Не в силах справиться с первым впечатлением от знакомства и близости своего партнёра, он пошёл за этим альфой без разговоров. — Соприкоснуться ли уста узревшего небесный образ оборотня и снизошедшего до него божества? — Спросил с надеждой Гарри, продолжая поглаживать в своих ладонях изящную кисть покорившего его в единый миг партнёра, играя с его тонкими пальчиками. Малфой смутился, туманно понимая, куда всё же его пара клонит. — Возможно всё для усиленья веры… — Усмехаясь стыдливо, чуть розовея скулами и поводя плечом, стреляет в того глазами Драконис. — О, мой прекрасный! Позволь губам моим прильнуть к твоим божественным устам… Будь к страждущему веры милосерден! — С придыханием взывает к нему брюнет. — Недвижимо все боги внемлют нам… — Уклончиво отвечает молодой полувампир, не в силах дать отпор и отказаться от того, чего и сам бы хотел. Но в то же время, совсем неопытный, не представлял — не слишком ли много он позволяет. — Спокойно дай прильнуть к твоим губам, о, неземное божество! — Отчаянно просит Гарри и порывисто наклоняется к Драко, приникая к его розовому приоткрытому рту. — И каждый поцелуй мне только веры прибавляет… Юноши самозабвенно целуются какое-то время. — Отныне твоя вера больше не иссякнет? — Шутит Малфой, взмахивая ресницами и облизывая припухшие губы, к которым только что впервые долго и упоённо прикасался чужой рот. — Моё намерение твёрдо! — Соглашается тот, но не может не воспользоваться моментом. — Но верование лучше укреплять как можно чаще… И Гарри снова приникает к желанным покрасневшим устам, обнимая блондина за талию. — Драконис! — Раздаётся неподалёку голос Снейпа. — Господин Драконис! — Кормилец! — Разрывает с неохотой очередной поцелуй полувампир и испуганно отстраняется от партнёра. — Мой юный господин, хозяюшка вас просит! — Невозмутимо говорит Северус, отодвигая портьеру с влюблёнными и заглядывая к ним. Он придирчиво осматривает молодых. — Скорей, скорей, Драконис! Ещё раз оглядываясь на брюнета, Малфой убегает. — Кто мать его? — Интересуется Гарольд. — Безымянный альфа, мать Драко — хозяйка дома, в который вы пришли, похоже, без приглашения, раз не осведомлены о таких вещах… — Желчно отвечает Снейп, который, конечно, догадался, кто тут пытался в тихую совратить его наивного воспитанника. Хотя лучше пусть мужем его подопечного будет этот неизвестный молодой оборотень, чем весьма зрелый надоедливый и кровожадный метаморф. — А я вскормил юного полувампира, с которым вы позволили себе уединиться. Да будет вам известно: Дракониса кто станет мужем, тот редкостный счастливчик! С этими словами Снейп удалился, умолчав, что жрёт кровушки молодой полувампирчик, пока совсем не окрепнет, не дай боги ноги протянуть. Но это не страшно. В остальном-то он ни словом не соврал. — О, полнолуние! Попал своей кошачьей любопытной головой во вражеский капкан, и выпустить меня на волю может лишь один омега… — Вздыхает порывисто Гаррольд, не сводя глаз с последнего, как раз стоящего рядом с главой вампирского клана. Драко находится подле отца, когда подходит для прощания Томас Реддл. — Любезнейший Драконис, благодарю за первый танец ваш! Тот же мысленно не здесь и мечтательно улыбается, ища глазами ту самую маску. Поэтому Реддл удаляется ни с чем. Юный блондин подбегает к Северусу. — Кормилец, скажи, кто тот брюнет? — Трогает его за рукав вампирчик, глядя с надеждой. — Томас Реддл? — Изумляется тот. — Ты с ним ведь танцевал свой первый выход. Ужель забыл? — Да нет! — Мотает головой в отчаянии Драко. — Мне нужен тот, который там стоит. Юный Малфой указывает на своего партнёра. — Хм… Не знаю я. — Иди ж, узнай. — Подпихивает тот кормильца вперёд и замирает у стены в ожидании. Северус подходит к Блейзу и, показав на заинтересовавшего подопечного альфу, спрашивает об имени. И без того раздражённый, Забини после этого вопроса просто заточил зуб на ни в чём, в общем-то, неповинного Поттера. — Он Гарольд Поттер. — Выдохнул презрительно Снейп, вернувшись к Драко. — Наследник вражеского клана… Блондин ещё несколько мгновений смотрел на кормильца в надежде, что ослышался, но затем отвернулся и обречённо пробормотал под нос, от накатившего осознания зажимая себе рот ладонью: — Во мне всегда лишь только ненависть была, и вдруг она любовью стала… Преодолеть я это чувство не смогу — привязан я партнёрством к своему врагу! *** Гарри трансформирует на своих пальцах когти и начинает взбираться по стене на территорию вампиров. И вдруг слышит невдалеке протяжные душераздирающие вопли подвыпивших приятелей: — Гарольд! Гарри! Поттер почти добрался до верха, когда внизу, практически там, где он затаился от караула, раздался звучный голос Сириуса. — А Гарри — не дурак, и точно он уже давно в постели у той омеги, что весь вампирский праздник соблазнял… — Хохотнул Блэк. — Я видел, как он лез на эту стену! — Противоречиво восклицает Рон, пытаясь разглядеть друга в густых свисающих по камням ветвях. — Погромче позови его — пора нам по домам… — Гарри! Любовник страстный и альфа пылкий! — Взывает наигранно тот. — Вот видишь: не откликается, не плачет, даже ногой не дрыгает в объятьях ядовитых сих лиан! Да кто в своём уме решится пробраться на вампирские-то земли?! И Блэк утаскивает Уизли дальше по улице. — Над сердцем любящим глумится только тот, кто никогда не знал сей гибельной напасти… — Шёпотом огрызается Гарри, который всё прекрасно слышал.