Тяжело.
Ноги и запястья были прикованы к железному стулу. Пыточная комната, погруженная во мрак, вновь настигла его.
Дауд чувствовал на себе взгляд, но никак не мог его поймать. Белый свет ослепляет, словно солнце беспомощного пленника. А дальше — только тьма. Густая как ворвань, дикая как море, и живая, как бы странно не было применять этот эпитет к пустоте.
Раскалённое дыхание углями обжигает кожу. Словно невидимый и неосязаемый палач подносит очередное раскрасневшееся клеймо к оголённому телу. Из жара его бросает в холод горечи, боли и одиночества.
Вновь.
Он чувствует чьё-то присутствие. Этот загадочный и стеснительный кто-то наблюдает отовсюду и одновременно был нигде.
Это он калечит его?
Дыхание учащается, когда голову наполняет злость.
Покажись, трус!
Дауд желал видеть того, кто издевается над ним. Пусть и вербально, но выместить на нем свой гнев.
—
Наконец ты заметил меня, — шепнул ему кто-то на ухо. Холодно, сдержанно, но не менее кисло. Дауд ощутил прикосновение к своей коже. Тонкие пальцы змеями поползли к сонной артерии нежно, аккуратно и спокойно. По спине пробежали мурашки. Мужчина резко повернулся, незаметно переходя из сна в реальность.
Силуэт возвышается над ним!
Дауд дёргается, но вместо привычной холодной стены и цепких кандалов мужчина чувствует свободное пространство и тут же падает на пол, стукнувшись головой обо что-то по пути.
— Глаза Чужого! — напуганно выпаливает грубый голос над ним, снимая ругательство с языка. Боль вновь окатывает тело: ноет под руками, в ступнях, в пальцах, в челюсти и теперь уже на затылке.
— Лорд Дауд! Вы в порядке? — упомянутый кидает взгляд на стоящего рядом мужчину. Офицерская форма на нем, словно пощёчина, прогоняет боль на второй план, наполняя сознание звериным страхом. Ноги сами по себе прижимаются ближе к телу, сгорбленная спина припадает к тумбе.
Только не снова! Почему он обращается так к нему? Издевается, тварь?! Хочет унизить его?! Пленённый долгую минуту не сводит взгляд со стоящего перед ним человека, пока не понимает, что узнает. Страх вновь спрятался в темных углах сознания.
Перед ним стоял человек в военном мундире. Цвета на нем давно побледнели, а если присмотреться, на глаз тут же попадает несколько невыводимых пятен. Да и застегнут он не был, открыт нараспашку, или, скорее, небрежно накинут, словно по старой привычке. На Дауда смотрели светло-карие большие глаза из-под чёрных нитей бровей. Массивная челюсть остро сходится в подбородке. Лёгкая щетина придавала ему более грозный вид, заостряя мягкие контуры. Само лицо было вытянутым. Горбатый нос нависает над верхней губой с заметным рубцом ближе к левой части. Чёрные волосы, зачёсанные назад, спадают на маленькие уши. Эта причёска визуально увеличивает лоб полный морщин.
— Эбнер? — хрипло спрашивает он с недоверием. В горле дерёт от сухости и упавший захлебывается в кашле.
— Я не хотел вас напугать. Вы в порядке? — офицер подал руку, дабы помочь подняться. Дауд переводит взгляд на ладонь и кривится, словно за один присест съел целое кислое яблоко. Беглец поднимается на ноги, самостоятельно опираясь на кровать и тумбу.
Наконец встав, Дауд окидывает помещение взглядом.
Привычная камера расширилась в большой деревянный чердак. Из закрытых плотной тканью и досками окон кое-как пробивается свет, осведомляя, что на дворе ярко светит солнце. Основными источниками света здесь выступали фонари и свечи, но сейчас только одна лампа, стоящая на прикроватной тумбе, наполняла чердак тёплым жёлтым светом. В воздухе летали частицы пыли. Из мебели здесь присутствовали кровать, тумба, письменный стол, накрытый покрывалом диван, и несколько стульев, в спешке распиханных по углам, дабы максимально расширить свободное пространство.
— Простите. Вот, выпейте воды, — вновь говорит мужчина в форме, протягивая Дауду наполненный стакан для виски. Острый взгляд бегает от одного объекта к другому.
Чувство тревоги до сих пор кусает за пятки. Он не может отделаться от предчувствия предательства и издёвки. Словно он вновь был маленьким ребёнком, которого дразнят. Дауд пытается выдавить из себя хоть слово, огрызнуться, прогнать его прочь, выплюнуть ругательство, но горло вновь раздирает болью, заставляя нервно сглотнуть и отложить эти идеи на потом. Он неуверенно принимает воду и выпивает её. Не сразу, понемногу, все ещё боясь, что в неё подмешали какие-то наркотики.
Эбнер был такого же роста, как и Дауд. Широкие плечи и тонкие бедра, пятка к пятке — как и полагается человеку на службе. Он стоит рядом с быльцой кровати и внимательно следит за чужими плавными и, временами, чересчур неаккуратными действиями. Его лицо было одновременно грустным и потерянным.
— Где… я? — спросил Дауд медленно, боясь, что его сейчас ударят за это любопытство. Губы казались необычайно тяжёлыми, горло ревело, пусть и не так сильно, как до этого. Рот словно был набит мёдом.
— Мы сейчас в пабе «Пёсья Яма». Здесь безопасно, никто нас не найдёт. Можете не волноваться, — Дауд вновь садится на кровать, но вместо привычной железной койки чувствует под собой тёплый матрац и это на мгновение пугает его.
— Как… я…здесь…
— Вы разве не помните собственный побег? — тихо интересуется собеседник. — Побег из Колдриджа. Взрывчатку? Лодочника, что доставил вас сюда? — слушая офицера, беглец действительно начинает вспоминать. Не все, конечно. Обрывки, чувства, эмоции, что тогда переживал.
— Самуэля? — уточняет Дауд. Перед глазами появляется картина расплывчатого пятна и за ушами заиграл его голос, чёткий и спокойный, словно маяк в ночном шторме.
— Да, — удивлено выпаливает собеседник. Мужчина со шрамом посмотрел на свои пальцы. Они все ещё слегка дрожат. Тот проводит рукой по шее пытаясь унять этот страх и чувствует на ней странный, давящий на хребет горб.
— Кто меня…
— Сейчас вам не стоит об этом беспокоиться. Лучше отправляйтесь и поешьте, лорд Дауд, — беглец посмотрел на Эбнера, ожидая, пока тот договорит, после чего рыком закончил:
—…трогал, — это слово тут же ошпаривает Грира, заставляя его брови взмыть ко лбу.
— Оу, — неуклюже выдавил он, скрестив руки на груди. — Прошу прощение за это, сэр. Вы спали уже третий день. Да и лихорадка прошла только несколько часов назад. Все очень волновались, пусть я и говорил им, что все в порядке. Что вам просто нужен спокойный сон. Они заставили меня проверить ваше состояние.
— Третий…день? — повторяет Дауд, не веря в услышанное. Собеседник грубо кивнул. Мужчина отвернулся к стене, перепачканной газетными вывесками и плакатами.
Он действительно проспал три дня? Черт, какой же сейчас день? Какой месяц вообще? Что происходит? Почему он здесь? Известно ли что-то об Эмили? В голову тут же налетело огромное количество вопросов, но первостепенным из них был:
— «Все»… Кто эти…«все»?
— Скоро и сами узнаете, сэр. Но сначала поешьте и примите ванну. Она на втором этаже. Вам нужна с этим помощь?
— Сам справлюсь, — огрызается Дауд.
— Хорошо, — собеседник не сразу решается говорить, выдержав паузу. — Если будете готовы, спускаетесь на первый, — выдыхает офицер, разворачиваясь на каблуках и направляясь к выходу из комнаты.
— Эбнер, — позвал его Дауд, заставляя упоминаемого остановиться в дверном проёме, — выкинь… эту форму… глубоко в Бездну, — рыкнул он. Пусть это и звучит как шутка, беглец был настроен вполне серьёзно. Офицерский мундир дразнил воспоминания, словно муха перед сном. Грир хмыкнул и оставил его один на один с новой информацией.
Три дня.
Эти три дня никогда и не существовали для бывшего лорда. Плечи падают. Дауд и сам не заметил, как расправил их, общаясь с офицером. Глаза бегали по полу.
Три дня кошмаров.
Теперь понятно, почему его голова гудит так, словно он и не спал вовсе.
Мужчина со шрамом поднимает взгляд и вновь осматривается на чердаке. На ближайшей колонне, одной из несущих балок здания, он замечает плащ. Чёрный и громоздкий, тот мрачной тенью ожидает своего часа. С тяжёлым вздохом Дауд вновь отводит глаза в сторону. Этому времени не суждено наступить. Больше никогда.
Взгляд дальше скользит по комнате, пока не достигает стола. На нем лежит тот самый клинок, который он отобрал у рядового, а рядом с ним поднос с едой. Лёгкий белый пар, вздымающийся от еды, явно говорил, что принесли её сюда недавно. Дауд уставился на тарелку с достаточно жидкой кашей и долькой хлеба рядом.
Он аккуратно встает и подходит к столу, не в силах оторвать взгляд от еды.
Неужели.
Неужели это нечто больше, чем пресный кирпич?
***
Его окутывал мягкий пар и горячая вода.
Впервые за очень долгое время мужчина позволил телу немного расслабиться и больше не дрожать, словно он стоит голый на морозе. Наконец-то сухая кровь и грязь покинут его тело.
Дауд сидел в деревянной ванной и смотрел на свои руки.
Худые пальцы с длинными ногтями выглядели неестественно, словно эти руки принадлежат аристократу, но никак не образцовому войну. Кожа была неровной и местами слишком красной, где ее совсем еще молодая оболочка тонким слоем обволакивала мясо.
Купаясь, Дауд на удивление для себя подметил, как же сильно исхудал.
До того момента, как одежда и бинты — предположительно, опека обитателей паба, — не спали с него, мужчина даже не подозревал как сильно изменилось его тело. Не сказать, что он был похож на обычных гвардейцев Дануолла. Его фигуре всегда были присущи мягкие углы и общая вытянутость, а не широкие плечи и громоздкие руки. Дауд никогда не видел своего отца и не знал, как он выглядел, поэтому всегда благодарил маму за такие черты. Но сейчас…. Это все было возведено в несмешной абсурд!
Длинные руки представляли собою практически кожу да кости, только острые выступы локтей и тяжёлых кистей придавали его виду хоть какого-то объёма. Чуть выше запястий, на тыльной стороне рук, он заметил несколько грубых шрамов. Дауд не сразу вспомнил, что когда-то на одной из его пыток были надрезы и удары тонкими предметами по рукам.
Мужчина скривился, вспоминая эту боль. Отпечатки были столь глубоки, что фантомные ощущения, окатившие его руки, были чересчур реалистичными.
Живот впал странным образом, показывая диафрагму каждый раз, когда он набирал полные лёгкие воздуха. Грудная клетка рёбрами пробивалась сквозь бледную, по меркам жителя южных островов, кожу с розовыми или белыми пятнами ожогов и шрамов.
Он помнит каждый. Помнит все. Даже те, что хотелось и не знать вовсе.
Смотря на отметины тела, мускулы вновь начинали дрожать, а кожа зудеть, словно ему предстояло пережить все это ещё один раз. Ключица острием разделяла голову от тела. Волосы остались кое-как и кое-где. Естественно, что повреждённая кожа больше никогда не сможет возобновить волосяной покров. Пусть груди и животу досталось сполна, ещё более страшные увечья были на его боках и спине, там красовались несколько свежих налитых синяков. На животе под руками живого места, казалось, найти нельзя было. Словно кто-то большим ножом жадно отрезал от него часть и оставил затягиваться.
Дауд, по понятным причинам, не мог разглядеть себя сзади, но намыливаясь и нащупывая, он прекрасно осознавал — словно нить цепи, из спины выпирал хребет, ровной линией разделяя его силуэт на «право» и «лево». Сквозь всю кожу проходили длинные ручьи ран от ударов лозами и плётками. Наверное, на вид они напоминали порезы иглами.
Бёдрам досталось не так сильно, в отличие от ног. Острые очертания собственных костей, словно металлические прутья моста, растягивали кожу показывая все её уродства. Задняя часть икры и коленей была усыпана ожогами, преимущественно полосами, а тонкие грубые пальцы были искривлены и покраснели под действием пара. Он помнил, как не мог стоять на ногах от боли, что окатывала его кровоточащие ступни и пятки, когда палач заходил слишком далеко, и как ему приходить ползать, чтобы передвигаться.
Он ведь Дауд — человек с повышенным болевым порогом. Настоящая божья благодать для садиста. Да ещё и цареубийца, которого не жалко, так ведь?
Впервые посмотрев в зеркало, Дауд не сразу смог узнать себя.
Обычно коротко стриженые волосы отросли почти до ушей и были небрежно растрёпаны, создавая вид прилизанной гривы. То тут, то там даже проглядывалась седина, в основном выглядывающая за ушами. Прямоугольное лицо впало и наполнилось страхом и ужасом. Грубые черные брови, казалось, стали ещё больше, пряча в своей тени глаза-бусинки. Даже собственному хозяину понадобилось несколько мгновений, чтобы, наконец, найти зрачки в этой тьме и грубых мешках от недосыпа. Знаменитый шрам, проходящий через правую часть лица, не сразу бросался на глаза, теряясь на общем фоне бледной кожи и чёрных морщин. Он так исхудал, что мог спокойно погладить и видеть свои глазные впадины, скулы и очертания черепа. Но больше всего от привычного Дауду образа самого себя, отделяла, пожалуй, лёгкая борода. Он не любил носить растительность на лице и этот удручённый вид только ещё больше подтверждал, что она ему ой как не идёт.
В это сложно поверить и лишь только тот факт, что он мог рассказать историю почти каждого ранения на теле, окончательно вбивала в него мысль:
«Это действительно новый я».
Грустный взгляд смотрел из отражения. Дауду хотелось плакать от этого угрюмого зрелища. Хотелось вскрыть вену, чтобы освободить истерзанную душу из оков брошенного на произвол тела, но все что он мог — это только смотреть и сжимать кулак в тонкой боли.
Он ослаб, исхудал, но не был истощён. Он изменился, был изменён, но не сломлен.
Нужно побриться.
***
Внезапный стук в дверь заставил бывшего лорда отвлечься от методичного застёгивания свежей рубашки и остановиться.
— Лорд Крамер? * — послышался твёрдый голос из-за неё. Дауд тихо подошёл к двери и открыл её, застав стоящую по ту сторону даму врасплох.
Это была худая женщина средних лет с рыжими волосами, собранными в пучок. Она обладала вытянутыми чертами тела. Овальное лицо с острым подбородком и большим лбом перекосилось в удивлении. Яркие глаза и аккуратный носик — девушка определённо выглядела миловидно.
— Ох, — вздохнула она, делая шаг назад и бегая по нему взглядом. — Надеюсь, я не сильно вас потревожила.
— Нет, — сухо отвечает ей беглец, на мгновение удивившись собственной резкости. — И прошу, просто Дауд, — он попытался сгладить острые углы собственного тона. Подобный резкий бас вошёл в привычку. Сложно в мгновение ока забыть всю ту темноту, в которой он
жил существовал.
— А, лорд… Дауд, я надеюсь, свежая одежда вам подошла? — робко поинтересовалась женщина, быстро собравшись и почтительно сложив руки перед собой. Она была одета в дорогую, но определённо старую одежду горничных и, по предположениям мужчины, была одной из служанок паба. Уборщицей или официанткой.
— Она великовата, но это не страшно.
— Я могу поискать для вас другую…
— Это не страшно, мисс…
— Каллиста Карноу.
— Оу, — протягивает Дауд. Услышав фамилию, на глаз тут же падает сходство с другим представителем семейства. Они действительно похожи. Как он раньше этого не заметил?
— Так ты и есть племянница Джеффа? — все ещё рычит он, совсем слегка подняв тембр, из-за чего могло сложиться ощущение грубой насмешки.
— Вы знаете меня?
— Твой дядя много рассказывал мне о тебе. Говорил, что нет девушки умнее, чем его племянница, — она отводит взгляд в сторону. Этот жест заставляет Дауда задуматься. Каллиста выглядит грустной, а не счастливой или смущённой, как ожидалось. Неужели что-то случилось со старшим Карноу? Как только он набирает полные лёгкие воздуха, чтобы продолжить говорить, женщина подмечает:
— Вы ведь уже закончили водные процедуры?
— Да… — разочарованный перебитой мыслей, протягивает Дауд.
— Тогда прошу за мной. Думаю,
они уже не могут дождаться встречи с вами, — Дауд удивлённо проследил за ней взглядом, подметив резкое изменение в поведении, после чего молча последовал за Каллистой, закрыв за собою дверь. Они в тишине спустились вниз. Беглец сразу понял, что спрашивать её бессмысленно — девушка не ответит.
Первый, и в тоже время, парадный этаж выглядел намного ухоженнее всех остальных. Воздух стоял свежий и наполненный слабым ароматом алкоголя. Здесь витала приятная атмосфера паба: красота и лёгкость. Кто-то шуршал за стойкой, что-то переставляя.
Закрытые окна погружают помещение в неприятный полумрак, ибо внутреннее освещение явно не справлялось с поставленной задачей, но даже в темноте было заметно, что это место любят и его стараются держать в чистоте, насколько это вообще возможно в старом береговом здании во время чумы.
— О! А вот и наш герой! — послышалось из противоположной стороны помещения. Младшая Карноу осталась у входа на лестничную площадку, а сам Дауд последовал навстречу голосу.
Адмирал Фарли Хэвлок.
Эту громоздкую статую в светло-синем морском мундире было сложно не заметить в красно-коричнево-золотых обрамлениях паба. Мужчина крепкого, военного телосложения с широкими плечами и маленькой лысой головой. Небольшие уши растопырены в разные стороны, словно слушая пространство вокруг в ожидании врага. Небольшие глаза блестят. Он стоял рядом с местом для посетителей и вальяжно попивал коньяк. Бывший лорд почти не общался с ним, но прекрасно знал о исключительной верности этого человека короне. Императрица предпочитала знать имена подобных личностей.
— Адмирал Хэвлок, — поприветствовал его ответ Дауд, подойдя ближе, — рад видеть, что у вас все хорошо, — все присутствующие странно притихли на мгновение, даже шуршания прекратились. Он словил на своих лопатках колкий взгляд, но сдержал позыв обернуться. Беглец скрестил руки перед собой. Его речь все ещё был медленной, угрожающе низкой, на грани шёпота.
— Вижу, сон и ванна пошли вам на пользу, лорд Крамер.
— Дауд… Просто Дауд, — поправляет его беглец, чувствуя, что эту фразу он повторит сегодня не один десяток раз. Лицо адмирала молнией прорезая лёгкая улыбка, более грубыми чертами показывая шрам на левой щеке. Странное выражение лица. Словно он пытается прикрыть что-то за этой радостью. Удивление? Насмешка? Гнев? Его сложно было прочитать.
— Да, конечно. Так, вам действительно стало лучше?
— Да… Я благодарен вам за это.
— Ну, за это меня не нужно благодарить. Я просто помогал. Весь план придумал офицер Грир, — адмирал провёл стаканом в сторону сидящей за столом вышеобъявленной личности.
Офицер Эбнер Грир, как уже упоминалось, был одним из членов экипажа, что сопровождал Дауда в его дипломатическом путешествии по островам. К команде присоединился с Морли, где тогда пребывал на заслуженном отдыхе. Вроде бы у него там родные. Насколько правильно помнится Дауду, он был давним другом Джеффа и его товарищем по службе. Сейчас он сидел в одной только белой рубашке.
— Ну как придумал. Капитан мягко намекнул мне что нужно делать, — хмыкнул Эбнер.
— Карноу? Он так же здесь? — интересуется бывший лорд.
— Нет, но именно он попросил меня организовать ваше освобождение, прежде чем лорд-регент захотел бы наконец казнить вас. Он бы и сам с радостью занялся этим делом, но долг сам себя не выполнит.
— А ты сам, Грир?
— А что я? А я на Морли, из-за вспыхнувшей эпидемии, — Дауд хмыкнул, сразу поняв «хитроумный» план капитана городской стражи и сразу заметив все его минусы.
— Теперь, когда все здесь, думаю, мы можем переходить к главной теме, — вальяжно произнёс мужчина в светлых дорогих одеждах. Этот широкий лоб, орлиный нос, острый взгляд и большие уши узнать не сложно — Тревор Пендлтон. Дауд посмотрел на аристократа. Что представитель такой влиятельной семьи делает здесь, в разваливающемся пабе? На самом деле, из всех троих сыновей Пендлтонов, этот нравился ему больше всех. Пусть он был таким же хитрым, как его братья (хотя многие и утверждают обратное) и тихим, как змея в траве — это всяко лучше надменно-похабного поведения Моргана и Кастиса.
— Может нам лучше повременить с этим? — интересуется Грир.
— Если вы собираетесь ввести меня в курс дел, то нет, — резко отвечает Дауд, вызвав ещё одну волну молчания. — Я желаю знать, во что впутан.
— Очень проницательно. Как и ожидалось от славно известного лорда-защитника, — подмечает Хэвлок, за что ловит на себе грозный взгляд. Эти слова колют Дауда прямо в сердце.
— Я больше не защитник и не лорд, — беглец закрыл глаза, тяжко вздохнув. Он чувствовал на себе пристальное внимание всех собравшихся. — Ближе к сути, — прерывает он тишину.
— Что ж. Раз уж так, прошу следовать за мной, — адмирал налил себе ещё виски и пошёл к лестнице, за ним молча последовал Тревор, а Эбнер сопровождал Дауда, что замыкал странное шествие.
— С вами все в порядке? — шёпотом интересуется офицер.
— Да, — резко отвечает Дауд, явно давая понять, что вдаваться в подробности он не намерен.
Конечно же, он не будет в порядке. Он достаточно ослаб как физически, так и морально за все то время, что ему пришлось просидеть в камере. И пусть обстановка явно располагала к содействию, отдыху, восстановлению, что-то тянуло его внутренности. Недоверие.
Мир предал его дважды. Грубо вставил нож прямо в сердце и лишь чудо направило лезвие мимо. Чем же эта ситуация отличается от других?
А стоит ли ему относиться ко всему так критично? Даже если бы Дауд захотел, он не смог бы вернуть все на круги своя в одиночку. Подобная ноша слишком велика для чудом несломленного цареубийцы. А эти люди не только дали ему возможность выбраться из заточения, но и, по всей видимости, имеют план.
Лучше плыть по течению.
Они поднялись на второй этаж и прошли в комнату с железной дверью. Судя по её ухоженности — это были апартаменты хозяина паба и, как потом окажется, самого Хэвлока. Большая библиотека, чистые стены, ковёр, синие шторы — казалось, словно ты погрузился на морское дно. Даже несмотря на то, что эта комната находилась на солнечной стороне, здесь царила прохлада. Компания прошла к столу и расположилась вокруг него.
— Мы давно уже собираем людей, преданных короне. Мы желаем возобновления королевской линии и возвращения престола его законной наследнице — Эмили Колдуин. Но проблема в том, что юная леди пропала, — начал Хэвлок. — Наши поиски не приносят почти никаких результатов. И мы надеялись, что вы сможете нам помочь. Вы бы могли рассказать, что произошло в тот день? — Дауд опустил взгляд тяжело вздохнув.
Эмили. Эмили. Эмили. Эмили — это имя закрутилось у него в голове словно волчок, высвобождая из глубин памяти последние слова Джессамины. Бедная девочка, она осталась совсем одна. Никто не знает, где она и жива ли ещё. Мужчина был с ней рядом с самого рождения и оберегал так же сильно, как и саму императрицу. Что-то внутри всегда нашёптывало ему делать это, ибо Джесс никогда не обременяла Дауда подобным долгом. Дополнительным, ещё более почётным титулом, чем «лорд-защитник».
Беглец знал — пусть Эмили сейчас всего девять лет, она уже невероятно умна и способна. В маленькой голове за большими, ясными глазами кроется человек старше своей внешности. Она не даст себя в обиду в любой ситуации. Впрочем, лишь одна мысль о маленьком, холодном, бездыханном теле, что лежит где-то на холодных камнях, дожидаясь, пока свора крыс наконец его обглодает, заставляла холодный пот проступать на спине. Эти мысли наполняли его чувством пустоты и безысходности.
— Если это вас не затруднит, конечно, — добавляет Пендлтон, возвращая его в реальность.
— Когда я передал императрице послание с результатами поездки, на нас было совершено покушение. Китобои, — сухо ответил Дауд. Он чувствовал, как голова вновь наполняется болью от жутких отрывков воспоминаний о той битве.
— Корво. Я лично видел, как он смертельно ранил Джессамину и оставил её умирать. У меня на руках, — в комнате становилось душно. — Мне в одиночку пришлось отбиваться от целой группы мастеров-убийц, — в голове перемешались разные воспоминания. — Думаю… да, их было около пяти. Только когда все закончилось, явился Кемпбелл, Берроуз и ещё двое гвардейцев. Они обвинили меня в её смерти. Они обвинили меня в приказе «отозвать охрану», который я никогда не отдавал, — мужчины вокруг слушали его с замиранием сердца.
…
— Это подкрепляет нашу теорию, — Тревор намеренно разрушает тишину, что появилась в комнате после рассказа бывшего лорда. Он обвёл всех взглядом, остановив его на Дауде.
— Мы подозреваем, что Берроуз спланировал государственный переворот, чтобы подмять всю власть под себя. Теперь, когда за его идеи выступает большая часть парламента, в основном, потому что мои братья поддерживают его, Хайрем может делать все что захочет на правах лорда-регента, — Дауд внимательно выверял Тревора взглядом. — Не исключено, что это он нанял убийц для этого дела, и что именно он где-то держит юную леди Эмили. Возможно, чтобы потом устроить шоу с её триумфальным возвращением, — теперь, когда беглец знает, что происходит, присутствие здесь главы либеральной партии парламента кажется не то что нужным, скорее даже обязательным. Вероятно, это он все и организовал.
— У вас есть доказательства? — интересуется бывший лорд.
— Совсем немного.
— Но мы надеемся, что вы можете помочь нам с этим, — вдруг говорит Хэвлок. — Лорд-регент не идиот. Бить его напрямую будет худшим ходом с нашей стороны. Верховный смотритель ведь очень близок с Берроузом?
— Да. Кемпбелл с его смотрителями вставляют палки в колеса больше остальных. Берроуз позволяет им творить все что вздумается на улицах Дануолла, — подмечает лорд.
— Наш человек в Аббатстве утверждает, что Чёрная книга верховного смотрителя — это наш ключ к успеху, — Дауд бегал острым взглядом от одного к другому. Хэвлок и Пендлтон словно не могли определиться, кто же из них главнее в этой ситуации и кому стоит говорить.
— «Наш человек в Аббатстве»? — вторил беглец. — Вижу, вы хорошо подготовились. Почему тогда он не может выкрасть для вас эту книгу?
— Он многое сделал для нашего дела и, к сожалению, навлёк на себя подозрения. Мы не хотим лишиться столь выгодного положения, как поддержка Аббатства, в случае, если все пойдёт по плану, — поясняет адмирал.
— Ясно. Значит, вы хотите, чтобы я проник в туда и выкрал некую «Чёрную книгу» у верховного смотрителя? — уточняет он.
— И устранили его самого. Эта книга — его личный дневник, полный компромата. Вероятно, с её помощью мы сможем найти и вернуть юную леди Эмили, — Крамер внимательно смотрел на морского волка, словно пытаясь прочитать его мысли.
Конечно же они не оставят его в долгу за высвобождение. Да и сам Дауд, наверное, не находил бы себе места, думая, как бы отплатить за подобную сложную в исполнении услугу.
Их точки интереса определено пересекались: Эмили, Таддеус, Хайрем — этих трёх имён вполне достаточно, чтобы убедить его действовать на своей стороне. Но в глубине души шуршало странное чувство тревоги. Он собирается участвовать в заговоре против действующего лорда-регента. Выступать против главы империи после стольких лет верной службы родине — это оставляет в нем неприятный осадок.
— Не будет ли проще похитить самого верховного смотрителя, вместо его дневника? — интересуется беглец. — Будь у нас на руках сам заговорщик, а не его рукописи, мы смогли бы выпытать из него куда больше информации, — адмирал и лорд переглянулись, но говоривший не смог понять, что же они пытались друг другу вербально сказать.
— Мы также думали над этим, — провозглашает Пендлтон. — Если у лорда-регента будет
возможность вернуть одну из своих пешек, он непременно ею воспользуется. Если мы захватим Кэмпбелла, вместо того, чтобы его убить, шанс того, что нас раскроют повысится, — поясняет он.
— Ясно, — роняет Дауд. — Я помогу вам с этим делом. Ради леди Эмили. Но сначала я хочу узнать: зачем это нужно вам, адмирал? — он украдкой смотрит на аристократа. — Вы, лорд Пендлтон, можете не отвечать, — тонкие нити бровей Тревора припали к носу. Его намерения были понятны, как холод в дождь — признание и власть. Младший наследник всегда стремился к этому. Но вот адмирал. Военный, да и к тому же морской. Что нужно было ему?
— Чтобы вернуть империи мир и спокойствие, — улыбается Хэвлок. Этот ответ не нравится Дауду. В мире не бывает людей, которые не хотят получить выгоду из
любой сложившейся ситуации. Их взгляды вновь пересеклись. Похоже, адмирал прекрасно осознает, как именно он сейчас выглядит в глазах бывшего лорда, но отвечать более подробно не намерен.
Он также не верит ему до конца.
— Мне нужно немного времени на поправку, — наконец говорит Дауд. — Сможет ли этот план подождать ещё неделю?
— Если верховный смотритель не решит покинуть город, — объясняет Пендлтон.
— Отлично, тогда решено, — провозглашает Хэвлок. — Поправляетесь как можно скорее, лорд Дауд…
— Просто Дауд, — вновь повторяет бывший заключённый, перебивая.
— Да, конечно. Мы надеемся, что слухи не преувеличивают ваше мастерство. Обязательно загляните в мастерскую к Пьеро. Он хотел поговорить с вами, — говорит адмирал, отпивая коньяк.
— Мастерская? — удивлённо переспрашивает мужчина со шрамом.
— Не волнуйтесь, сэр. Я вам все покажу, — подаёт голос Эбнер, приглашая гостя последовать за ним. Попрощавшись с частью ещё неназванной команды, пара покидает команду хозяина паба.
— Вы уверены, что сможете управиться за неделю? — спрашивает офицер уже на проходе к лестнице, словно опасаясь, что Фарли и Тревор могут услышать его беспокойство.
— Вполне, — отмахивается Дауд, что и сам не был уверен в своих словах. Он из-под лба смотрит на сопровождающего его человека. Колкий взгляд вцепился в затылок, но Эбнер, похоже, не обращал на него внимание.
Почему он не участвовал в диалоге? В чём заключается его роль во всем этом и доверяет ли он остальным? На языке вертелось столько вопросов, но беглец не знал, безопасно ли их задавать.
— Мы точно можем ему доверять? — раздался внизу женский голос, буквально снимая один из них с уст бывшего лорда. — Он ведь убил императрицу, да и, если верить слухам, убивал до этого. Я видела его сегодня…
— Не мели чепухи! — перебил мужской грозный тон. — Если лорд Пендлтон ему доверяет, значит и мы должны, — Эбнер и Дауд показались из-за угла.
Неопрятная маленькая девушка в старой рабочей одежде тут же опешила, увидев беглеца. Её круглое лицо налилось густой белой краской. Проглотив язык и прикрыв большие глаза козырьком чепчика, она быстро и неуклюже поспешила удалиться за дверь. Сложить два и два не составляло труда.
Он действительно выглядит так грозно?
— Лорд Дауд, рад видеть, что вам стало лучше, — обратился к нему другой человек. Это грубое лицо с густыми бровями и тяжёлыми складками выглядит знакомо, но он не может вспомнить откуда именно.
— Ох, прошу меня простить. Я — Уоллес Хиггинс, камердинер лорда Пендлтона и мажордом этого заведения, — представляется мужчина. Он обладал привычным, для жителя центрального острова, телосложением и сейчас носил на себе старую, в прошлом дорогую и роскошную, одежду.
— Дауд. Просто Дауд, — мужчина протягивает руку для рукопожатия.
— Как пожелаете, сэр, — поправляет себя камердинер Пендлтона, поддерживая жест. Он сжал её мягко, словно боялся раздавить, применив слишком много силы.
— Нам сюда, — зазывает его Эбнер, открывая дверь чёрного выхода с красивым узором из цветного стекла.
Не раздумывая над действиями, Дауд выскальзывает с ним наружу и тут же замирает. Мягкие солнечные лучи, словно нежнейшие руки, тут же обволакивает лицо. Это тепло не было ему противным, как ожоги или угли, оно убаюкивало, словно большое покрывало. Он с удовольствием набрал полные лёгкие воздуха, полного влаги гниющего Ренхевена. Запах свободы в заражённом городе. Даже это было лучше чем запах крови и сырости.
— Таким вы мне точно больше нравитесь, — разносится рядом знакомый мягкий мужской голос.
Дауд поворачивается в его сторону с небольшой задержкой. Мужчина в возрасте, на вид лет пятидесяти, в грубой рабочей морской одежде, заштопанной множество раз, с серыми волосами и пышными бакенбардами. Лицо его было острым, а голова казалась меньше нужного на фоне больших кистей и широких, пусть и впалых с годами, плеч. Он стоял у входа в паб, упёршись спиной в стену и скрестив руки на груди. Глаза утонули где-то в его силуэте, а общее выражение лица выдавало глубокие раздумья.
— Кто вы? — спрашивает беглец, совершенно не в силах припомнить этого человека.
— Это и есть Самуэль, — отзывается Эбнер, который остановился в нескольких шагах от него. Лодочник отлип от стены.
— Самуэль Бечворт, — отрапортовал старик. Колкое чувство стыда вдруг ударило мужчину со шрамом в сердце.
— Ох… Прошу меня простить. Можете обращаться ко мне просто — Дауд. Я благодарен вам за работу, Самуэль, и прошу прощения за своё поведение, — он кивает ему головой.
— Не беспокойтесь об этом, сэр. Я все прекрасно понимаю. Сложно было вас не понять, — сейчас его голос казался намного грубее, чем в их прошлую встречу. Он был соткан не только из добродушия, но и хрипоты прожитых годов.
— Я практически ничего не помню, с тех пор, как увидел вас у канализации. Надеюсь, я не составил вам сильных хлопот по дороге, — старец несколько долгих секунд всматривается в Дауда, явно пытаясь его прочитать, после чего лицо разразила лёгкая улыбка.
— Если не учитывать, что вы чуть не перевернули мою лодку, то нет. Совершенно никаких.
— Я? — удивляется собеседник.
— Когда вы потеряли сознание окончательно, то начали падать на спину. Я вовремя это заметил и успел схватить вас за руку, но этого было достаточно, чтобы вывести меня и сам Амарант из равновесия.
— Ох, — смущённо роняет бывший лорд, видя, как Эбнер пытается не подавиться собственным сдержанным смехом. — Не смей, — недовольно кидает беглец врановласому, чувствуя укор совести за своё неподобающее поведение, даже при условии потери сознания.
— Все обошлось, так что вам не стоит корить себя за это. Вы не могли это контролировать, — вновь повторяет Самуэль. Взгляд невольно скользит на собственные руки.
Контроль.
Ему было стыдно и грустно, что больше у него не было контроля над ситуацией и над самим собой. Он был словно бумажный лист, что качается на ветру. Страх, укор, грубость, стыд — куда делось его привычное самообладание? Неужели оно умерло там, в серых стенах за холодными прутьями?
— Вы направлялись к Пьеро? — вдруг интересуется лодочник. — Тогда не буду вас отвлекать, — не дожидаясь ответа, он направился к своему импровизированному жилищу.
— А разве не все живут в пабе? — в полтона интересуется Дауд, взглядом провожая Самуэля.
— Нет. Хоть и места там есть, он живёт в небольшом шалаше. Говорит, что ему так удобнее. Не могу осуждать человека за выбор, — Эбнер поворачивает голову к небольшой пристройке, рядом с «Пёсьей ямой». — Это, кстати, и есть мастерская. Пьеро здесь и работает, и живёт, а вон там, — он кивает головой за здание, — видите? Часть дома из нескольких квартир? — Дауд следит за взглядом офицера и, действительно, замечает кусок здания, который каким-то чудом до сих пор стоит на берегу, устремляясь в небеса.
— Там живёт Каллиста, племянница Джеффа. Вы уже с ней виделись? — он бросает взгляд на Дауда, что все ещё рассматривал башню.
— Да, — так же резко кивает тот, после чего отвечает Эбнеру вниманием. Грир очень энергичный и добрый человек. Слишком добрый для долга, которому верен. Когда офицер сопровождал его, да и по словам капитана стражи, он казался именно тем типажом, что никогда не унывает. Но сейчас он выглядит грустным, пусть и пытался скрыть это за желанием показать Дауду небогатые окрестности.
— С Джеффом что-то произошло? — интересуется бывший лорд.
— Что? Нет. С чего вы такое взяли?
— Когда я упомянул его имя, Каллиста казалась грустной.
— Думаю, она просто скучает по нему. Они не виделись с тех пор, как в городе был объявлен карантин. Да и капитан сюда не приходил.
— Почему? — спрашивает он быстрее, чем успевает подумать.
— Джефф не знает…
— ВОТ ЖЕ Ж ЗАРАЗА! — вдруг выпаливает кто-то из мастерской, заставляя офицера заткнуться. Говорившие тут же ринулись навстречу звукам. Далеко идти не пришлось. Забежав в помещение, они увидели худого мужичка, стоящего у станка и с кислым выражением лица потирающего макушку.
Как только пара прекратила топать ногами, он повернулся к ним.
Изобретатель представлял собою мужчину средних лет, худого, для жителя центрального острова, телосложения с крупной головой. Короткие волосы и большой подбородок делали его лицо визуально маленьким, а небольшие старые очки на горбатом носу уменьшали и без того крошечные глаза.
Слышал ли Дауд о Пьеро? Конечно слышал. Особенно после того, как он начал распространять собственную сыворотку от чумы, прозванную в народе «духовный бальзам». Антон много об этом говорил, обычно в негативном ключе, конечно. Впрочем, если отфильтровать его ворчания, то можно понять — Пьеро был очень умным, пусть и слегка своеобразным человеком. Как и все гении, наверное.
— О! Вы уже на ногах, — говорит тот так, словно они видятся каждый день.
— Мы слышали шум, с тобой все в порядке? — интересуется Грир.
— Обычное дело в процессе работы, ничего такого, — он безрезультатно отряхивает пыль с колен и подходит к Дауду, внимательно изучая его лицо. — Да. Похоже вам пришлось многое пережить. Но думаю, маска все равно должна вам подойти, — протягивает Пьеро с некой долей грусти и радости одновременно.
— Маска? — переспрашивает Дауд.
— Да. Маска. Ассасинская маска, — уточняет мастер, разворачиваясь и подходя к одному из рабочих столов. — Вы ведь должны будете выходить в город. За вашу голову уже назначена крупная сумма денег, и половина Дануолла, если не половина империи, знает ваше лицо. Эта же маска, — он берет своё изделие на руки и подносит его на свет, — должна вселять лишь ужас.
Она и вправду выглядела довольно-таки жутко.
Тёмные глаза-линзы были спрятаны под тенями грубых металлических пластин, словно сшитыми между собой толстыми золотыми нитями. То тут, то там проглядывались странные полосы, напоминающие линии разбитого стекла. Эти мелкие детали одновременно приковывали к себе явное внимание и вызывали колкое чувство дискомфорта. По форме она (угадайте что) была похожа на собачью морду, или, скорее, череп. Немного выпирающая вперёд часть, отличалась от настоящих псовых и скорее напоминала вид сверху. Несколько оставшихся проволок, спадающих вниз, явно были аллюзией на клыки. Маска злилась. Два небольших завитка на голове, предназначенных для того, чтобы маска плотнее сидела, чем то походили на прижатые уши. Такие же были у скул. Из-под низа выходила плотная ткань, которая, похоже, предназначалась для сокрытия той малой части лица, что могла остаться на виду.
Шедевр абстракционизма.
— Примерьте её, — попросил учёный. Что ж, раз уж это все равно предназначались бывшему заключённому, отказать было бы крайне невежливо. Дауд аккуратно берет изделие, про себя подмечая, что оно намного легче, чем выглядит, поворачивает и надевает на лицо. Мягкая тканевая прослойка, отделяющая внешнее оформление от внутреннего была достаточно приятной на ощупь.
— Вы хорошо видите? — спрашивает Пьеро, хватая маску за бок. Он мягко двигает голову своего импровизированного манекена туда-сюда, словно в последний раз наслаждаясь видом своего творения.
— Немного мутно, — признается Дауд, не сопротивляясь подобному обращению с собой. Он ведь не бить его будет. Так ведь?
— Хм… — Пьеро лёгким движением достаёт из-за пояса отвёртку, — линзы не отцентрированы, — он подносит её к глазам. По спине пробежали мурашки и сердце забилось чаще. Дауд неосознанно зажмурился и дёрнул головой назад, вырвавшись из крепких рук Джоплина.
Проходит одна секунда, вторая, а за ней и третья. Тяжёлая пауза вновь окатила пространство. Наконец, сознание понимает, что он сделал.
Испугался.
Страх окатил тело вновь, ведь ничего подобного в Колдридже с ним и не происходило. Знакомое предчувствие боли застало врасплох, и он просто не смог справиться с сиреной тревоги. Дауд поднял глаза на изобретателя, что все ещё стоял на том же месте, держа руки на весу.
— Прошу прощения, — спокойно говорит беглец, возвращая голову на прежнюю позицию, — продолжайте, — Пьеро молча и медленно, явно опасаясь ещё каких резких действий, подносит крестовину к маске и начинает её поправлять. Мир в его глазах меняется, то приближаясь, то отдаляясь, уходя в туман и бросаясь в резкость.
— Так лучше? — спрашивает он, когда все выравнивается и складывалось ощущение, словно маски на нем нет вовсе.
— Да. То, что надо.
— Отлично! Я буду изготавливать для вас все снаряжение: арбалеты, болты, клинки. Авторская работа! Только вот дела у нас обстоят худо, так что если найдёте что-то ценное — детали там, чертежи — приносите их мне, — вновь выпрямившись, Дауд снял маску и посмотрел на её создателя. Пьеро выглядел сдержанно, но по лёгким перебирающим движениям пальцев и искрам в глазах сразу становится понятно — он рад. Чему-то, но рад.
— Обязательно.
— Когда вы будете отправляться на задание? — интересуется он.
— Через неделю.
— Чудно! Я успею закончить все необходимое. Скажите, вы уже можете использовать оружие? — Дауд неуверенно моргает и переспрашивает:
— Использовать оружие?
— Ты имеешь в виду, достаточно ли он хорошо себя чувствует, чтобы сражаться? — уточняет Эбнер, что и сам, похоже, не до конца понимал, чего пытается добиться техник.
— Да. Именно это! — тут же подхватил Джоплин. — Я бы хотел узнать ваши предпочтения в балансе меча, — Дауд на мгновение замирает, после чего всматривается в волчью маску, прислушиваясь к собственному телу.
— Сейчас и узнаем, — говорит он, подняв взгляд на Пьеро. — У вас ведь уже есть прототип? — ответ был предсказуем.
— Да, — кивнул механик пробегая глазами по рабочим местам. Что-то бормоча себе под нос, он направляется на второй этаж.
Мастерская представляла собою типичное место работы изобретателя. Широкие поверхности были забиты всеразличной, но определённо старой техникой, инструментами и чертежами. На полках можно было заметить не только книги, но и пустые банки, колбочки с разными жидкостями, коробки. Здесь царила рабочая атмосфера: свет, пробивающийся сквозь окно на втором и большую дверь на первом этаже, наполнял это место тёплым освещением. Компанию им составляло всего несколько жалких настольных ламп. Похоже, раньше это был склад. Воздух здесь витал затхлый и пыльный. Пахло металлом, древесиной, травами и ещё как-то неведомой Дауду химической лабудой.
— Эта маска, — очень внезапно начинает говорит офицер, привлекая к себе внимание, — увидел бы такую в тёмном переулке… больше в него не заходил бы, — он, похоже, говорил вполне серьёзно. Беглец смерил собеседника туманным взглядом несколько секунд пока странное желание не повело руки обратно надеть маску.
Она так легко садится на его лицо, словно сливалась с ним не только физически, но и духовно.
— Вот! Я наконец-то нашёл его! — выкрикивает Пьеро со второго этажа, тут же спускаясь обратно. Дауд всматривается в маленькое устройство, что он нёс в руках.
— Это — складной клинок, — поясняет механик, подходя ближе. — Я подумал, что это идеальный вариант для вас. Места много не занимает, лёгкий, острый — то что нужно для… вашей работы, — Джоплин передаёт оружие Дауду. Он быстро осматривает рукоять и сразу понимает — если слегка надавить… с лёгким толчком назад, из маленького механизма появляется острое лезвие. На взгляд, оно было чуть короче обычного гвардейского клинка. Человек в маске покрутил его в одну сторону, после во вторую, оценивая баланс и внешний вид. Девственное лезвие, так приятно блестит в жёлтых огнях мастерской. Он перехватывает оружие острием наружу так, если бы он нёс его, передвигаясь украдкой. Тонкие пальцы сами совершают нужные движения, обхватывая рукоять. Дауд скользит глазами в сторону Эбнера, прекрасно осознавая, что из-за маски не видно ни его лица, ни, тем более, глаз.
Рывком преодолев маленькое расстояние между ним и офицером, он подносит клинок к его оголённой шее. Лицо Грира перекосили страх и паника, а руки сами потянулись к местам, где обычно находится клинок и пистолет. Но он был полностью безоружен.
— Бу, — выплёвывает Дауд, увидев, как тот бледнеет. — Страшно? — говорит он немного игриво. — Неужели ты вправду подумал, что я перережу тебе глотку? Я не настолько кровожадный, — монотонно тянет волк. Он отстраняется, поворачиваясь к Пьеро. Тот так же испугался подобного действия не меньше цели, за что нападавший почувствовал укор совести.
— Хорошее оружие, — подытожил он, пытаясь сложить его обратно и развеять неловкость. — Только рукоять немного тяжеловата, и она слишком короткая. Если добавить буквально пару сантиметров, вашему изделию не будет цены, — с этими словами он все же понимает, как его нужно сложить и передаёт оружие назад. Маску он тоже снимает.
— Не делайте так больше, — наконец вздыхает Эбнер, театрально хватаясь за сердце. Хотя позыв, похоже, был совсем не шутки ради.
— Я подумаю.
Оставшуюся часть дня офицер все так же сопровождал Дауда по всей территории паба, все рассказывая и показывая. Чем именно был вызван этот порыв, для беглеца осталось загадкой, но он предположил, что это и была задача Эбнера в этой большой и складной компании протестантов — быть ему помощью. Он был не против добродушной компании. Первой за последние четыре месяца.
***
Дауд очнулся у себя в кровати.
Угрюмый деревянный потолок нависает над ним, давя своим видом. Мужчина, почему-то, чувствовал себя чрезмерно пустым. Его голова гудела от напора молчания, но ни одна мысль не решалась посетить его ещё добрых пару минут.
«Я не видел кошмаров сегодня», — вдруг осознает он, медленно вставая на ноги. Беглец вновь шарахается, почувствовав под собой деревянный пол вместо холодного бетона. Безднова тюрьма, сколько ещё ты будешь преследовать?
Дауд неуверенно оглядывает комнату. Что-то в ней казалось ему странным и неправильным, пусть он не мог понять, что именно. Она ведь выглядела так же, как и всегда.
В животе было так же пусто, как и в голове. Вчера он поел дважды, но так и не смог утолить голод. Он пытался унять тревогу разговором, но начиная с кем-то говорить, чувствовал, как же неловко его собеседнику. Словно он действительно был виноват в чём-то и от этого ему становилось тошно, из-за чего остатки голода быстро затыкались.
Крамер был им чужаком, обузой и тяжестью на плечах.
Мужчина одевается в свежую одежду. Пройдя из одной части чердака в другую он внезапно остановился.
Вместо привычной двери, ведущей вниз, он увидел лестницу, уходящую куда-то наверх. А за ней — пустота. Синяя морская бездна, наполненная осколками реальности. От такого вида он даже не знал, что и подумать. Может, ему действительно что-то подмешали?
Дауд неуверенно подходит к ступеням и поднимается по ним. Все это — вполне реально. Он мог пощупать каждый фонарь и каждый камешек, что его окружал. Поднимаясь все выше и выше, он чувствовал, как что-то тянет его к себе с силой, которой невозможно сопротивляться.
Мужчина поднялся на место, что должно было быть крышей паба, но вместо этого оказался на платформе из серой старой плитки. Впереди виднеются и другие подобные острова, что медленно кружились в танце. Приятный бледно-васильковый свет неба, что казалось поглотило все пространство, навеяло чувство одиночества и холода.
—
Здравствуй, Дауд, — раздаётся голос впереди. Этот спокойный величественный тон вызывает у него дрожь. Он уже слышал его раньше.
Перед ним появляется юнец, на вид лет шестнадцати-двадцати. Худой мальчишка с большими руками, впалым лицом, мраморной кожей и бездонно-черными глазами, смотрящие через само мироздание. Его аккуратный лик был словно высечен из белого камня и ни один мускул не смел изогнуться неправильно, когда он говорил. В голове тут же всплывают мамины сказки и легенды, которые он читал.
—
Я долго ждал этого момента. Твоя жизнь сильно изменилась, так ведь? Императрица мертва, её дочь исчезла, а ты погружён в саморазрушение и смятение. Но тебе предстоит стать важной фигурой в предстоящих событиях. Именно поэтому я выбрал тебя.
— Выбрал? — перебивает его мужчина, заставив незнакомца помолчать несколько секунд.
—
Выбрал и утянул в Бездну. Ты ведь уже знаешь моё имя, не так ли?
— Чужой, — говорит Дауд шёпотом, одновременно скептически и неведомо обожая. Это и вправду тот самый скверно известный бог? Этот мальчуган — создатель всех бед в империи?
—
Да. Я — Чужой, а это — моя метка, — левая ладонь вдруг зажглась. Яркая вспышка света озарила её изнутри неприятным холодным жаром. На тыльной стороне ладони показались линии, изогнутые в завораживающе дивном хаотичном узоре. Сначала они были белыми, как нитки раскалённого золота, но быстро потухли и обратились тьмой.
—
В мире, и за его пределами, существуют силы. Вы зовёте их «магией» и теперь они будут служить тебе. Найди меня, — как только Дауд отводит взгляд от нового элемента себя, замечает только теневой след, оставленный богом. И пусть меченый больше не мог его видеть, чёрный взгляд бесконечных очей все ещё ходил морозом по коже.
Странная сила наполнила его тело. Казалось, он искупался в холодной воде после жаркого полудня летнего Серконоса. Казалось, он никогда не ослабевал и не проводил четыре месяца за решёткой. Все так же полон сил, как и раньше. И эта же сила манила его вперёд.
Подсознательно сжав руку в кулак, Дауд почувствовал, как магия клубами вертится вокруг кисти и мир замирает в черно-белых тонах. Когда пальцы разомкнулись что-то заглотнуло его, погружая в серый пепельный дым и окуная в холодную воду. Момент и это чувство тут же выплёвывает его, но уже на другом островке. По телу пробежали мурашки от подобного резкого перемещения.
Настоящей телепортации.
Сконцентрировавшись на своих эмоциях, Дауд даже не сразу заметил, что теперь стоит посередине той самой злополучной беседки, а у его ног лежит безжизненное тело Джессамины. Сердце замирает при виде императрицы и враз раздаётся грохотом, словно стараясь выскочить из его груди и прижаться к ней. Но сила тащит вперёд, явно намекая, что останавливаться ему не стоит. Он через силу заставляет себя не смотреть на безжизненное тело.
— Я отомщу за тебя. Я спасу Эмили, — рычит Дауд себе под нос, телепортируясь на другой остров. А после и ещё, и ещё. Новая способность быстро вошла во вкус — она дарила такую лёгкость и возможность перемещения, что и подумать страшно.
Через несколько островков он натыкается на ещё одну частицу реальности: большая карта города, разложенная на дорогом декорированном столе и придавленная различными фигурками: жёлтыми — вероятнее всего обозначающие смотрителей, синими, всех форм и размеров, — городская стража (они занимали если не 70% всего стола) и чёрными — единственными фигурами, на которых Дауд не смог навесить ярлыки. Впрочем, даже без этого послание было ясным и понятным — Лорд-регент, застывший словно статуя, держит весь город под своим чутким надзором. Чего, впрочем, и стоило ожидать от главы тайной канцелярии.
Берроуз замер у изголовья стола совсем один. Но судя по грозному взгляду и вытянутой вперёд руке, он с кем-то спорит. Вновь.
Дауд останавливается справа от него и оценивающе смотрит на план города. Интересно,
действительно ли он спланировал все это, как думают Лоялисты, или лишь
перехватил власть в нужный момент? К сожалению, Хайрем слишком скрытная личность, чтобы с уверенностью заявлять что-либо.
Долго оставаться у лорда-регента Крамер не захотел и последовал дальше. Ещё через несколько островков он заметил китобоя, что смотрит в его сторону. Эта картина заставила его резко остановиться и спрятаться за ближайшим выступом. Украдкой выглянув из-за укрытия, Дауд сразу же понял, как глупо поступил — это ведь были такие же статуи, какой был и Берроуз. Спрятав плохое предчувствие глубоко в себе, он подходит ближе.
Четверо убийц стоят у обрыва.
Ворон и ещё двое людей в масках, сидят у края, немного наклонившись вперёд. Казалось, они пытались разглядеть Бездну. Понять, насколько она большая и глубокая. Дауд остановил взгляд на главе банды. Сейчас, в отличии от прошлого раза, он был одет в кроваво-красный макинтош. В такой же одежде был ещё один китобой, сидящий от него справа. Из всей группы в его сторону смотрел только один, на вид самый молодой. Из-за грубой накидки сложно было определить не только телосложение, но и пол стоящего перед ним человека. Лишь по небольшой пряди коротких золотых волос, выглядывающей из-под вздыбившегося от ветра порванного капюшона, Дауд предположил, что это Он. Интересно, почему он не смотрит вниз вместе с остальными? Высматривает врага?
Дауд громко цокает, ловя себя на том, что пытается понять безжалостных убийц императрицы и, кинув на них ещё один недовольный взгляд, уходит дальше.
Вскоре он почувствовал усталость, словно пробежал целый марафон в жару. С какой бы лёгкостью не поддавалась ему магия, она также требовала сил. Его сил.
Ещё раз использовав блинк, мужчина оказался у странного сооружения, окутанного фиолетовыми тканями, что словно флаг, улетали куда-то вдаль.
—
Ищи руны с моим знаком в подобных святилищах, спрятанных в самых потаённых местах. Эти вещицы дадут тебе необычайные способности, которые тут же станут частью тебя. Ты можешь использовать мои силы так, как тебе захочется. — вдруг говорит Чужой, появившись внезапно и сев на святилище, словно на трон.
— Но что я буду должен взамен? — интересуется Дауд. Мальчишка окидывает его заинтересованным взглядом.
—
Ничего, — с этим словом его сознание затуманилось и беглец вновь очнулся у себя в кровати.
Чувство неполноценности покинуло сознание, а тело заполняла энергия Бездны. Он аккуратно встает, все ещё не просыпаясь до конца, и только чёрная метка на тыльной стороне левой руки окончательно выветривает остатки сна из ума.
Похоже, он впутан в игру намного большую, чем это могло показаться на первый взгляд.
***
Взмах. Лезвие жадно разрезает воздух.
И ещё один.
Складной клинок, что его усовершенствовал Джоплин, казался Дауду продолжением собственной руки — лёгкий, быстрый, компактный. Мастер точно знал, что делает.
Выпад. Метка под перебинтованной левой рукой приятно греет ладонь, готовая в любой момент перебросить своего носителя на добрый десяток метров вперёд. Мужчина сдерживает этот порыв, чувствуя, как энергия жадно покалывает его изнутри и заставляет двигаться.
— Дауд, — беглец отражает своё имя резким рывком в сторону звука.
Небольшое пространство между пабом и ареной для боев волкодавов было залито переменный солнцем. Притоптанная редкая сухая трава колыхалась в такт его движений. Солнце только недавно поднялось из-за зданий, небо все ещё было выкрашено в сонно-оранжевый. На самой верхней ступени небольшой лесенки, что разделяла двор на два яруса, стоял Эбнер, недовольный и слегка сонный от столь раннего, для него, пробуждения.
— Доброе утро, — бывший лорд медленно опускает оружие.
— Доброе, — неохотно добавляет офицер, — Сэр, вы уверены, что вы уже готовы к тренировкам?
— Что ты имеешь в виду? — неуверенный в своих догадках переспрашивает Дауд.
— Ну, вы же только три дня назад встали на ноги. Вы так долго были в неволе. Телу нужно время, чтобы вновь прийти в норму, это нормально. Вы не обязаны…
— Я в порядке. Знаешь… — Дауд уж хотел распинаться о долге лорда-защитника — быть всегда наготове — но язык сам собой утонул в бездонном молчании немых воспоминаний. Мужчина резко вернулся в реальность, поняв, что вновь впадает в меланхолию по ушедшим дням.
— Знаешь, готовь уже оружие, — раздражённо кинул меченый. — Перед тобою, между прочим, опасный преступник, — гвардеец меряет соперника странным взглядом, после чего все же слушается указания и вынимает клинок из повешенных на поясе ножен.
Холодные оружия тут же скрещиваются друг с другом. Дауд явно чувствует слабость в хватке оппонента и решается воспользоваться этим. Мужчина со шрамом позволяет офицерскому клинику легко соскользнуть с собственного. Перехватывает его руку и подставляет острие клинка к животу.
— Не смей меня жалеть, — грозно рычит Дауд. — Я тебе не рядовой, чтобы со мной нянчиться. Хотел бы более слабого соперника, попросил бы Хэвлока, — беглец отталкивает Грира, и сам отходит на несколько шагов.
— Хэвлока? — переспрашивает офицер, проверяя место атаки рукой.
— Не в обиду Фарли, конечно, но он человек моря. Крепче держится за штурвал и компас, чем за меч. Думаю, ты понимаешь, — поясняет Дауд, становясь в боевую стойку для нового раунда. Соперник отходит от лестницы, чтобы не упасть в случае чего, и так же принимает боевую позицию.
Они внимательно следят за действиями друг друга, пока офицер не срывается в атаке. Дауд отпрыгивает назад, уходя от колкого выпада и тут же переходит в контратаку. Но Эбнер не первый день держит оружие в руках, и сам поступает также. Сердце быстро подстраивается под незамысловатый такт сражения. Выпад за выпадом, оба бойца не дают подойти к себе на достаточное расстояние для полноценной схватки.
Эти игры в кошки-мышки быстро надоедают беглецу и тот вновь бросается в атаку, заставая противника врасплох широким грубым ударом. Снова скрестив клинки, Дауд чувствует, как крепко соперник держит свой меч на этот раз.
«То что нужно, с утра пораньше!» — проскальзывает мысль в голове, когда он пробивает защиту оппонента и вновь подставляет лезвие к его животу.
— Два-ноль, — довольно провозглашает Дауд.
— Вы что, будете вести счёт?
— Да. Посмотрим, как хорошо ты обучен бою, — Грир вольно хватается рукой за складное лезвие и отводит его в сторону.
— Это что, экзамен? — Дауд разворачивается на пятках и отходит.
— Нет. Это тренировка. Счёт — просто детская привычка. Вы разве так не так развлекаетесь, у себя на Морли? — он вновь становится в боевую стойку.
— Я из Дрисколья. — поправляет офицер, — и меня больше интересует, почему
вы развлекались подобным образом, — Эбнер так же становился в стойку. — Мы в детстве камнями в дома бросились и булочки из магазинов воровали, а не бились на… — он бросается в атаку, -… мечах!
— Мне казалось, ты морлиец. Разве у тебя там не родня? — Дауд легко отражает атаку сверяя соперника победоносным взглядом и хмурым выражением лица.
— Наполовину, — гвардеец переходит в защиту под атакой соперника. — Мой отец коренной морлиец. Переехал в Дрисколь в поисках лучшей жизни. А когда я подался сюда, в столицу, мои родители вместе вернулись на его родину.
— Ясно, воришка, — дразнит соперника Дауд.
— Только капитану не говорите, — иронизирует соперник, изворачиваясь от ответной атаки и вновь перехватывая инициативу, — рассердится ещё за криминальное прошлое! — в этот раз он решил действовать резко и нахально, но этого все равно не помогло и офицер был «смертельно ранен» в грудь.
— Три-ноль. Сконцентрируйся! — отчеканивает победитель. — А что до детских забав. Мы на палках бились. Развлекался, как мог и с теми, кто соглашался играть со мной.
— А? — непонимающе вскидывает Эбнер, но в ответ получает только очередное немое приглашение на раунд.
***
День быстро нахлынул на базу Лоялистов.
Мужчины, вовлечённые в тренировку, совсем не заметили как солнце возвысилось над ними, разогнав тучи. Вероятно, они бы так и продолжали сражаться, раунд за раундом, если Дауду на глаз случайно не попался любопытный зритель, стеснительно стоявший под козырьком паба и наблюдавший за действом уже не первую минуту.
— Доброго дня, лорд Пендлтон, — совершенно незамысловато поздоровался с ним беглец, удерживая лезвие на весу в паре сантиметрах от горла поваленного на землю офицера. Тревор изумлённо и настороженно посмотрел на эту картину, прежде чем осмелиться подойти поближе.
— Доброго, Дауд, — отвечает он совсем невесело, с нотками привычного высокомерия и сдержанности. — Что здесь происходит? — интересуется лорд.
— Проигрыш, — поясняет Дауд, — девятнадцать-одиннадцать.
— Надеюсь, вы не собираетесь тренироваться здесь каждое утро, — недовольно бурчит он, явно давая понять, что именно стало причиной его негодования. Неужели лязг клинков настолько громкий, что это слышно даже в комнате Пендлтона? Мужчина со шрамом невольно посмотрел на своего противника.
— Нет, конечно же, — он наконец отводит лезвие от горла, давая Григу возможность подняться на ноги, — на самом деле, мы уже закончили.
— Мы уже? — удивлённо переспрашивает офицер, пытаясь избавиться от пыли и грязи на спине.
— Да. Посмотри на себя, Эбнер. Ты похож на старого волкодава, тебе нужен перерыв, — «как и мне не помешало бы» подмечает Дауд про себя.
— Вам что-то нужно, лорд Пендлтон? — интересуется офицер, поняв, что рубашку спасёт только стирка.
— Нет. Я просто услышал шум и решил узнать, что происходит. Обычно, здесь только адмирал Хэвлок упражняется в стрельбе, — Дауд с любопытством посмотрел на старый манекен, что стоял по ту сторону импровизированной тренировочной площадки.
Так вот он зачем. Хорошо, что беглец не решился его трогать. Бедняжка, наверно, нашпигован свинцом больше, чем королевская библиотека старинными томами.
— Впрочем, несмотря на шум, — вновь тянет Тревор, привлекая к себе внимание, — вынужден отметить, что вы не растеряли своё мастерство с тех пор как я видел вас в действии в последний раз, — подмечает аристократ. Дауд непонимающе на него смотрит.
— Вы о тех показных боях на вечеринках Бойлов? — уточняет он, на что получает утвердительный кивок. — Показные бои всего лишь шоу. Они не показатель мастерства.
— Ясно. Думаю, вы правы, — на этом Тревор и Эбнер ушли с площадки, оставив Дауда одного.
Беглец быстрым взглядом оценивает окружение. Кроме копошащегося в мастерской Пьеро никого не было видно. Дауд подходит к импровизированному берегу и замечает ещё и Самуэля, роющегося в своей лодке. Боец закрепил клинок на поясе.
Как он делал это вчера?
После получения метки беглецу стало очень любопытно ощупать границы дозволенного. К примеру, переносясь по чердаку туда-сюда, он вычислил, что максимум переноса — примерно десять метров. А также, если не двигаться — то время останавливается. Буквально. Но если сделать шаг, все продолжает идти своим чередом. Только верчение головы не считалось за «движение». Данный факт немного сбивал с толку первые несколько раз, но сейчас воспринималось как нечто само-собой разумеющееся.
Так же, методом научного тыка, Дауд выяснил, что он просто исчезает из мира и появляется в другом месте, не задевая объект, который может стоять у него на пути, но при этом ему нужно обязательно видеть место, куда он собирается телепортироваться. Во время своих магических экспериментов он также открыл в себе новую возможность.
Точно!
Дауд концентрирует энергию Бездны у своих глаз. С губ слетают тихие, почти бесшумные, слова и метка на мгновение вспыхивает белым светом, когда его мир окрашивается в всевозможные оттенки голубого и синего. Поначалу кажется, что все осталось на своих местах, если бы только не странная белая точка, чуть дальше сточной трубы. Смотря в ту сторону, Дауд буквально чувствовал, как она позвала его к себе тихим фантомным голосом.
Да вот только к этой точке просто так не дойти.
Беглец замечает недалеко от себя старые балконы арены. Дауд ещё раз осмотрелся и в одно мгновение перенёсся туда.
Он понятия не имел, как другие будут реагировать на сверхъестественные способности их нового соседа, поэтому не спешил это выдавать. К тому же, они ведут дело со смотрителем, пусть и «своим» — это может вызвать проблемы в будущем.
Оказавшись на балконах, Дауд все не сводил взгляд со странного объекта. Подойдя поближе, белая точка приняла более кривые и явные формы, напоминающие очертания большого камня, а тихий, почти неслышимый голос, перерос в разборчивый знакомый шёпот.
«Руна?» — словно спрашивал он её в своих мыслях, увидев на небольшом камушке чуть дальше резную кость, — «Наверное, её прибило туда волнами».
Ещё раз блинкнув, Дауд подобрал артефакт и тут же метнулся обратно на металлические устойчивые листы. Упасть в заболоченную воду, полную кровожадных миног, точно не хотелось. Он видел сколько этих тварей роилось у берегов паба. Осмотрев артефакт, меченый решает поскорее спрятать его в своей комнате и уже потом разобраться с тем, как это работает.
***
Солнце медленно утопало в неспокойных водах реки, когда Дауд спустился на первый этаж паба. Целая неделя сна, отдыха, компании и тренировок точно пошли ему на пользу вернув мужчине хоть какой-то вид живого человека.
Сейчас здесь находился только адмирал, что как обычно попивал хмельной напиток, читая очередную книгу.
— А вот и ты, — сказал он скорее сам себе, чем Дауду, отрывая взгляд от чтива.
За это время неловкость и грубость почти полностью пропали в отношениях со всеми постояльцами «Пёсьей ямы». Но мужчина со шрамом ещё не до конца понимал: это он перестал обращать на это внимания, или другие привыкли к его темпераменту.
— Для начала скажу: я знаю, что убийство — это дело тёмное. Но порой, чтобы исправить мир, хорошим людям нужно совершать скверные поступки. Наша цель ясна — мы хотим восстановить линию её величества и вернуть леди Эмили. И до самой победы нам придётся действовать скрытно. Мы уничтожим их медленно. Одного за другим. Сегодня ночью верховный смотритель умрёт от твоей руки. Это нелёгкое дело, но кому и под силу провернуть такое, так это ты. Забери его личные записи. Мы надеемся, что там говорится что-то об Эмили. Надеюсь, она в порядке. Мы надеемся на твоё известное мастерство, — Дауд с невозмутимым лицом слушал монолог адмирала, ещё раз перебирая в голове многократно обсуждаемый план действий. Хэвлок говорил так воодушевляющее и благородно, словно ему придётся переступить через себя, проворачивая все это. Словно руки Дауда не были запачканы в крови до этого. Как благородной, так и грязной.
— Долго готовил речь? — спрашивает мужчина со шрамом. Хэвлок легко улыбнулся, похоже, понимая абсурдность своего вида.
— Нет. Недолго. А, вот ещё что. Если повстречаешь Мартина, помоги ему, если он вдруг вляпается в неприятности. Он умный, но временами не очень осторожный.
— Ладно, — соглашается Дауд так, мимолётом. Правда вот, как он должен узнать этого «Мартина» адмирал пояснить не удосужился.
— Самуэль уже ожидает тебя, он подвезёт тебя так близко к резиденции верховного смотрителя, как только может. Удачи. Бей без промаха, — Дауд кивнул ему напоследок и направился к пирсу, где обычно стояла лодка и её хозяин.
Он был при полной боевой готовности. Плащ лорда-защитника так и остался висеть на балке, пусть Эбнер и очень сильно уговаривал передумать и надеть его.
Грядёт дождь. Густые серые облака любезно предупредили город об надвигающейся водной атаке. Поэтому, на приятной свежей рубашке был одет ещё и старый жакет с накидкой-капюшоном, который офицер ему вручил. Оказывается, у них один размер одежды, хотя Грир, на вид, больше и массивнее бывшего лорда. Завершённый складной клинок и арбалет, ещё одна работа Пьеро, приятной тяжестью висели на его поясе. В мешочках, развешанных на ремне, что переходил ему через плечо, он хранил снадобья, несколько монет и болты. В руках была та самая маска.
Выйдя на улицу и подойдя к ступеням его остановила Каллиста.
— Я знаю, что это маловероятно, но… если вы встретитесь с моим дядей… — она не смогла договорить, так как рука Дауда коснулась её хрупкого дрожащего плеча. Мужчина понимающе кивнул. Рыжеволосая натянуто улыбнулась и, прикусив губу, поспешила удалиться.
Наёмник наконец подошёл к пирсу. Как и говорили, здесь его ожидает лодочник, что уже сидел в судне, медленно покачиваясь, а компанию ему составляет Эбнер, который стоял на берегу.
— Ну что, вы готовы отправляться? — спросил Самуэль, подняв взгляд на Дауда
— Да, — коротко и лаконично ответил ассасин, делая шаг ему на встречу.
— Будьте аккуратны, — предупреждает офицер. Дауд сверяет того взглядом. Мужчина выглядел встревоженно, словно это Гриру предстоит проникнуть в этот гадюшник, а не ему.
— Буду-буду, — отмахивается Дауд, надевая маску. — Мне кажется или ты переживаешь больше меня?
— Я? Нет, просто это очень важно, — бурчит он, отворачиваясь. Дауд шмыгает и садится в лодку.
— В путь, — с этим словом лёгкий гул мотора становится громче и лодка дёргается с места, пуская по воде небольшие волны.
