Отражение на лезвии

— Пообещай мне, что постараешься быть более аккуратным, — просит Эмили, что на пару с Каллистой и Эбнером пришла проводить Дауда, Томаса и Самуэля на задание. Её голос звучит настойчиво и звонко, точно не просит, а приказывает. — Все вы, — добавляет девочка, бросив взгляд лорду за спину. Удивительно, как же быстро дети умеют привязываться к кому-то, но если со стариком её интерес ещё можно было понять — у Самуэля есть лодка, да и сам он обаятельный — то вот с Томасом ситуация была другой. Она узнала о его существовании всего несколько часов назад, большую часть из которых парень проспал на чердаке. Впрочем, кто знает, может она беспокоится о нем лишь из-за того, что парень нужен лорду-защитнику и, соответственно, ей.       Дауд, вставший перед ней на одно колено, только хмыкает, немного опустив голову.       Он знает, что на самом деле Эмили не желает, чтобы он уходил хоть куда-то, даже если это ненадолго и по важному делу. Знает также, что Эмили прекрасно это понимает и лишь поэтому молчит. — Я постараюсь, — это все, что он может ей обещать. Мужчина кладет руку на маленькое плечо, добавляя: — Я, скорее всего, вернусь поздно ночью, так что, прошу тебя, ложись спать и не дожидайся меня. Хорошо? — воспитанница не отвечает, изучая его взглядом. — Если я буду знать, что ты в порядке и позаботишься о себе, мне будет легче сосредоточиться, — добавляет Дауд. — Ладно, — совершенно неохотно соглашается девочка. — Каллиста и Эбнер присмотрят за тобой. Все будет хорошо, Теперь ты в безопасности. — Я знаю, — добавляет так же неохотно, но теперь ещё обиженно и раздражённо.       Конечно же она знает.       Дауд кивает, без слов говоря, что понимает её, но так нужно. Он встает, посмотрев на старших, что стояли позади маленькой девочки. Гувернантка топит внимание в воде с раскрасневшимися ушами, а офицер только мягко улыбается, когда их взгляды пересеклись.       Он рад как собака, получившая похвалу — меченый это знает. Ещё немного и Грир, наверное, начнёт излучать столько восхищения, что оно проявится в реальном мире светом от его кожи. Дауд старается не думать, чем именно это вызвано. Сейчас ему не до чужих странностей. — Отдай ключи от арены Хэвлоку, — просит лорд, надевая маску и разворачиваясь. — Пусть поступает с китобоем как ему угодно. — Хорошо, — говорит офицер в спину.       Дауд подходит к лодке, занятой Самуэлем и Томасом.       Владелец судна находится на привычном месте у руля. Он лениво поднимает взгляд и следит за садящимся последним пассажиром. Парень занял место на противоположной от него доске, чуть ближе к месту Дауда. Настолько ближе, что когда тот присоединяется к компании на судне, их колени неприятно друг в друга упираются, но сделать с этим ничего нельзя.       Парень одет в свою прежнюю одежду: старые сапоги и перчатки из грубой кожи, рубашка, накидка, макинтош. На поясе китобойный меч, по другую сторону пистолет (так на всякий случай у Эбнера одолженный), на груди патронташ. На его шее повязка из плотной бордовой ткани, которую Пьеро ему дал для сокрытия своего лица. «Временно, пока я не сделаю тебе маску!» — заявил изобретатель. Маску ассасина, похожую на ту, что носит лорд, само собой, потому что вариант с тем, чтобы дать Томасу китобойную, никто даже не рассматривал. Но вот нужна ли она ему вообще — это другой вопрос. — Вы готовы, господа? — спрашивает Самуэль, хватаясь за штурвал. Пассажиры синхронно кивают, после чего встречаются удивленными взглядами.       Лодка тихо завибрировала и покинула территорию паба.

***

— Что скажете, Дауд? — внезапный вопрос от лодочника разорвал очередное молчание на борту.       Но если раньше это было нечто неловкое и грустное — сначала из-за того, что они мало друг друга знали, после из-за ситуации с Эмили — то сейчас это выросло в нечто тяжёлое и смертельно опасное. Под его голосом молчание резко взрывается, словно кто-то хлопнул в ладоши прямо перед носом.       Компания плывёт по одному из каналов Ренхевена и плавно показалась рядом с железным сооружением.       Высокие шпили пронзают извечно хмурое покрывало столичного неба. Их облюбовали чайки, чей крик было слышно даже с земли, издалека они походили на рой белых мух.       Металлические пластины приросли к брускам каркаса в попытке спрятать неприветливые кости зверя под жесткой и грубой «кожей». Стальные тросы и крупные шестерни вверху скрепляли и сдерживали чудище на месте.       Оно стоит в воде на двух многотонных лапах и временами грубо рычит под напором ветров, бросая на воду широкую, властную тень. Полуслепые глаза-прожекторы осматривают близлежащую территорию — неухоженные улицы и мутные воды. На его боках и профиле алые штандарты с изображением абстрактной чёрной птицы — гербом регента — напоминают свежие раны. — Мост Колдуина, — представил лодочник. — Вы в городе давно, но жили в Башне при покойной императрице. Может никогда на мосту и не бывали. — Обижаете, — пыхтит Дауд в нос своей маски. — Жить в Дануолле и никогда не бывать на мосту Колдуина — непозволительна роскошь даже императорам. В особенности самим Колдуинам, — в ответ лишь утонувший в хрипоте смешок. — А вы, сэр? — обращается Бечворт к Томасу. — А я местный, — кивает плечами тот. — Местный? Ваши родители тоже из Дануолла? — лодочник искренне удивляется, но тут же спешит себя поправить — Не сочтите за грубость мою реакцию. — Ничего такого, я знаю, что абсолютно не похож. Да, они так же родом с этого города, — кивает блондин. Дауд остановил взгляд на юноше, лишь слегка повернув голову.       Он-то и местный житель? По внешности сказать такое сложно, если не невозможно. Он словно прибыл из Тивии или Морли — такой же светловолосый, мрачный и загадочный, как и все в тех краях, но за хмурыми масками они прячут серконское сердце. У лорда слишком слабая фантазия, чтобы представить Томаса…другим.       Впрочем, возможно он из семьи переселенцев во втором поколении. — Ясно, — роняет лодочник, вновь фокусируясь на пути впереди. — Придётся поосторожничать. Видите этот свет на воде? Вот-вот, они меня мигом засекут. Вырубите эти прожектора, если не хотите потом идти назад через мост, — говорит Самуэль замедляясь, делая двигатель и голос тише. — Если захотите взять Соколова живым, имейте в виду, он умный! Может даже поумнее Пьеро будет. Со своей этой натурфилософией он держит весь город на коротком поводке, — добавляет старик, полностью заглушая двигатель и давая инерции подтолкнуть путников к каменному пирсу. Томас быстрым движением надевает ткань на нос, скрывая и без того прикрытое капюшоном лицо. Эмили бы назвала его «ниндзя». — Да, Антон такой, — только и добавляет Дауд, сходя с лодки вслед за спутником. — Удачи. Она вам понадобится, — желает лодочник, сдавая назад. Ассасины проводили его взглядом на прощание, после чего посмотрели друг на друга, как бараны, встретившиеся на середине бревна. — Ну веди, местный, — то ли дразнит, то ли передразнивает мужчина в маске. Томас не меняется в лице, но сжатая челюсть видна сквозь плотную ткань.

***

      Как бы неприятно не было это признавать, но Томас знает, что он делает.       Даже несмотря на осведомленность Дауда о роде его «бывших» занятий — убивать за деньги, подло нападая из тени — все равно было сложно отделаться от мысли, что он чертовски хорошо подготовлен. Его смело можно было ставить на уровень высокопоставленных офицеров и доверенных капитанов, если переводить физические умения в военные чины Империи.       Его компаньон хорош, но не идеален. Тяжкое время заметно ударило по нему, а Дауд лишь добил лежачего. Путь парень и был выкупан, накормлен и выспан, это не отменило того, что руки подводили его время от времени и движение были слишком плавными из-за тяжкой и текучей боли в пояснице. Мужчине самому хорошо известно это состояние. Слишком резкое движение и громкий, стреляющих хруст костей не только выдаст твоё местонахождение, но и оглушит.       Именно поэтому, где плох был китобой, в игру вмешивался Дауд. Его хватка была сильнее, резче, увереннее, а чувства острее. Лорд всеми силами пытался забыть собственный скептицизм, отторжение к парню, нарастающее смятение и просто сосредоточиться на помощи: подать руку, подтолкнуть, где нужно, содействовать отвлечению. Единственное, что он так и не смог преодолеть — это извечный контроль над чужими действиями.       Дауд наблюдал за содействующим даже больше, чем за маршрутом впереди.       С горем пополам вырубив нескольких стражников на пути, они добрались до комнаты управления прожекторами, где нарушители решили сделать небольшой перерыв. — Что мы будем с ними делать? — это были первые слова Томаса с тех пор, как они сошли на сушу.       Дауд, до этого наблюдавший за площадкой позади них, повернулся к парню. Их взгляды встретились и китобой быстро увел глаза за него, потому что единственный вход для врагов всегда должен наблюдаться.       А ведь действительно, что? Прожектора неизменно должны быть выключены. Ну не тащить же бессознательное тело через весь мост? Они-то сюда чудом добрались, а с грузом они точно попадутся. Но отключение освещения привлечет внимание скучающих гвардейцев, поэтому оставлять топливо здесь — бессмысленно. Вариант выкинуть его через небольшой зазор в воду тут же был отброшен — сильнее внезапно потухшего света их внимание привлечёт только огромный фонтан брызг. Баки нужно спрятать.       В два резких шага преодолев расстояние от входа к отсекам, лорд открывает небольшие дверцы со знаком молнии. К большому сожалению, батареи заполнены практически доверху и поэтому их бело-голубое сияние, хорошо будет заметно ночью, что вот-вот затопит Дануолл. — Сможешь ли ты подать мне один бак к выходу? — спрашивает Дауд, повернувшись к собеседнику и моментально посмотрев в направлении его взгляда. — Возможно, — отвечает тот, проверив работу человека в вольчей маске. — Конкретика: да или нет. — Да, — четкий ответ радует Дауда. — Отлично. Тогда мы просто спрячем их где-то повыше. Пусть помучаются, — мужчина резким привычным движением достаёт бак. Механизм, до этого тихо гудевший и звенящий на фоне, плавно замолчал. Он передаёт один Томасу. — Закрой дверь на ключ, — командует Дауд, что в это время телепортируется на одну из железных балок повыше, и оставляя там второй похищенный бак. После чего повторяет процесс ещё раз.        Закончив пакостить, телохранитель прыгает на другую балку пониже, с которой открывался вид на другую сторону моста.       Передвижная часть сооружения, которая на данный момент была единственным способом попасть на иной берег без лодки, находилась на два этажа ниже их самих. Лорд не заметил ни одного стражника на всей территории мостика. Все они спряталась в «ножках» или ходили по небольшим железным дорожкам внизу.       Перед ними было большое, пустое, хорошо просматриваемое поле. Пересечь такое большое пространство незамеченным будет сложно. На пути нет ни единого укрытия.       Понаблюдав за стражниками на той стороне и поняв что ни один из них не обращают на него внимания, Дауд вновь начал думать, как бы им пройти этот участок дороги. Быстрыми переносами? Возможно, но неэффективно, он быстро устанет, да и телепортироваться вслепую — ужасная затея. Перебежать? Быстро, но опасно. Уже говорилось почему.       Быстрый клац и шорох сапог рядом выдернули Дауда из задумчивости и он инстинктивно повернул голову в сторону шума. Это Томас приседает рядом. — Готово. Теперь им придётся повозиться, чтобы ещё и сломанный ключ оттуда достать, — парень быстро кивает головой на закрытые двери и принимается изучать открывшийся вид.       Мужчина посмотрел назад, проверяя сказанное, и зацепился взглядом за железную балку над ними. С их точки зрения это было неочевидно, но через несколько метров «этажи» моста заканчивались и лишь их стержни да цепи продолжали путь к небесам, вплоть до длинных железных балок, соединяющий обе башни в десятках метров над головой. — Хотите пройти поверху? — спрашивает Томас, вновь возвращая его с небес на землю. — Они могут нас заметить, да и забраться туда тяжело, но это может сработать, — парень говорил шёпотом и очень быстро, из-за чего половина звуков тонула в ткани на носу и их приходилось угадывать. — Эти идиоты в жизни не посмотрят наверх без особой надобности. Если бы они это делали, ваш бизнес стал бы куда сложнее. Мы же, — Дауд поправляет капюшон левой рукой, — легко с этим справимся. А теперь пошли. Лучше не терять время зря.

***

      Несмотря на грозный вид, толпу охранников и стаю волкодавов в их руках, оставшуюся часть моста они пересекли без особых проблем.       Множество балок позволяли нарушителям быть особенно гибкими, а Блинк — который очень хорошо работал даже на нескольких людях сразу — выручал в особо неудобные моменты.       С каждым использованием, с каждым мгновением, что магия Бездны холодом прорезала тело, Дауд убеждался все больше — это…полезно, это приятно, это восхитительно. Подобная сила открывает огромное, можно сказать, неведомое количество дверей не просто в мир наружный, но и в мир других людей. Это…пожалуй, мужчина может понять стремление Томаса к смерти Ворона. Подобная сила в неправильных руках натворит много бед. Наверняка уже натворила.       Крамер и сам не заметил, как они оказались на полуразрушенных улицах столицы. Дома-коробки, в почти хаотичном порядке, стояли на каменных улицах, скрывая в небольших закутках остатки людей, перепачканные вывесками и бандитскими знаками стены. Садящееся солнце, добела освещало одни стены, в то время как иные оставляло на попечение вязкой тени и неестественно белых, режущих глаз контрастом, уличных прожекторов.       Обстановка здесь, так же как и в Винном квартале, была отвратительной. Нет, пожалуй, даже еще хуже. Она была мертвой.       Некоторые дома были полностью заброшены, даже не запечаты. Люди сами бросили их. Другие находились в аварийном состоянии или вовсе рухнули под собственным весом или какими бы то ни было другими разрушительными явлениями. Некоторые более менее целые здания были закрыты намертво или заколочены, иногда закупорены и помечены меткой чумы. А рядом — в двух или трёх домах от всего этого — находился ухоженный аристократический дом с целыми покрашенными стенами и широкими, удобными для пробега, белыми балконами.       Людей на улице не видать, только городская стража одинокими призраками цветущего прошлого блуждала в патрулях. Это все заслуга введенного регентом комендантского часа, несомненно. Но что-то подсказывало, что даже днем ситуация здесь не очень и отличается.       Это вызвало в Дауде глубочайшее отторжение и отчуждение, которое Томас молча поддерживал. И лишь мысль о том, что они пытаются все исправить, пусть и не напрямую, не давала человеку в маске впасть в уныние или ярость.       Прошмыгнув единственный богатый дом, парочка остановилась на небольшой пристройке, дабы осмотреться и построить маршрут для обхода тупика, но странный свет над ними сбил Дауду все планы.       Фиолетовый холодный свет неизбежно манил к себе. Лорд с трудом отводил взгляд всякий раз, как он оказывался в его поле зрения. Что могло испускать такой свет? Специальные лампы? Зачем кому-то это могло понадобиться?       Они молча решили это проверить. Благо, хозяин квартиры любезно держал балкон незакрытым.       Ассасины мягко ступили на железный балкончик и Дауд быстро заглянул внутрь, проверяя, нет ли кого.       Это была простая однокомнатная квартирка буквой «Г», полная хлама, что собрался у исписанных странными хаотическими надписями серых стен. Мебели не было. Но больше всех лорда интересовал шёпот, доносящийся из-за поворота комнаты.       Внутри было пусто и поэтому незваные гости в миг зашли внутрь, скрываясь от любопытных гвардейцев внизу.       Заглянув за угол, Дауд заметил странное сооружение: тумбу на самодельной треноге, из которой хаотично торчали различные деревянные бруски, с намотанной поверх проволокой и развешанной фиолетовой тканью, довольно плотной и прочной на ощупь. На тумбе — похожей на трибуну — лежала руна, хаотично шепча и подзывая его к себе.       Метка на руке охотно отзывалась зову артефакта, подпевая в ответ и давя на кости ладони сквозь кожу и мускулы. Рука немела и голова набухала песней. Дауд качнул ею, выходя из транса, и посмотрел на спутника с немым вопросом.       Юноша, осмотревший вход и противоположный выход-балкон, подошел к нему и уставился на источник шума. Или просто примечательный объект в примечательным освещении — предположил Крамер. Потому что Томас, не выглядел завороженным и расфокусированным. Похоже, он не чувствует всего этого магического шума, даже несмотря на то, что Дауд дал ему свою метку (пусть и не объясняя ничего). — Святилище, — словно подтверждает блондин, переводя взгляд с алтаря на Дауда и обратно. — Святилище, — вздыхает человек в маске, поднимая руну.       Внезапное чувство магии наполнило его изнутри. Как волна, что хочет сбить тебя с ног, но вместо этого заставляет пошатнуться. Яркий фиолетовый свет вмиг потускнел, и больше не резал привыкший к естественным вечерним цветам глаз. Воздух казался тяжелым и из закоулков зрения выглянула дымчатая тьма. Она жадно проглотила конструкцию и аккуратно собралась над ним в человеческий силуэт. Точнее, только в его верхнюю половину.       Из клубов появилась знакомая персона: молодой человек в тяжкой кожаной одежде, худой и высокий, бледный, как смерть, с угольными коротким волосами и полностью бездонно-черными глазами, которые, в отличии от остального тела, не желали отражать какой либо свет или вообще хоть как-то подстраиваться под окружение. — Дауд, мой друг. Похоже, ты все же прислушался к моему совету, — Чужой перевёл, или по крайней мере так показалось лорду, взгляд ему за спину и в этот момент что-то внутри щёлкнуло. Чувство единства пропало, позволяя человеку сфокусироваться только на собеседнике. Дауд проследил за…своим желанием обернуться и посмотрел на парня, застывшего в странной позе: одна нога оторвана от пола, а глаза сосредоточены на двери, через которую они вошли.       «Он замер в остановленном времени!» — догадался лорд. Дауд вновь повернулся к пришельцу. Он остался один на один с божеством. — Всего тысячу лет назад, на этом месте стоял другой город. Жители его резали руны из китовой кости и помечали их моим знаком, в надежде привлечь мое внимание. Дети до сих пор находят их в речной мгле. Соколов тоже любит искать руны там. Не находишь ли ты это столь же ироничным, как я? Он считает себя уникальным и интересным, пусть для меня — банален и скучен, — Чужой, не сводивший взгляда с Дауда во время разговора, немного наклонив голову на бок, словно ему вдруг стало неохота держать её ровно, и скрестил руки на груди. — Ты уверенно движешься к поставленной цели. Выставляешь на столе новые фигуры и сам выбираешь что видеть, а что пропустить мимо. Близится кульминация всех решений. Твоих решений, Дауд. Вскоре фигуры сделают последние шаги. Я с нетерпением жду этого. — Кульминация решений? — повторил человек. Смысл слов был многогранен и мужчина попытался уточнить, что именно имеет в виду черноглазый.       Но ответа не последовало. Тьма отступила и в ноздри вновь ударил запах воды, на лицо упала маска. Дауд неуверенно клипнул, опустив голову и перестав таращиться в угол. Он обернулся посмотреть на Томаса. Тот вновь пришёл в движение, сделав несколько шагов к входу.       Несколько аккуратных и тихих шагов.       Дауд насторожился, быстро убрав руну за пояс. Несколько мгновений в комнате стояла тишина, пока дверь тихо не скрипнула. Почти незаметно, словно её подтолкнуло ветром, после остановилась и открылась более свободно.       В этот же момент спутник срывается с места и ударив человека в лицо, повернул его спиной к себе, начав душить. Бумаги, что незнакомец держал в руках, медленно упали на пол.       Пришедший потянулся к душащим рукам и резко крутанулся вбок, передумав и выхватил что-то из-за пазухи.       Незнакомец вооружён!       Дауд тут же оказался рядом, схватив нацелившуюся на предплечье парня руку с кинжалом. Впрочем, даже несмотря на потуги лорда помочь, блондин среагировал быстрее, оттолкнув от себя нежданного гостя, который, под контролем серконца, чуть не упал на пол, но остался стоять на ногах, странно пройдя полукруг. — Какого, мать вашу, хрена?! — недовольно выпалил гость, попытавшись освободиться из хватки ударом в локтевой сгиб, чему лорд так же воспрепятствовал, прибив вторженца лицом к стене. — Ш-Шерон? — блондин неуверенно подаёт голос из-за спины. И Дауд, и названный Шерон удивлённо повернулись к нему, замерев в странной борющейся позе. — Томас? — не менее удивлённо отвечает незнакомец. Гость пытается освободиться, но мужчина в маске продолжает крепко держать вооружённого. — Да отпусти ты, блин! — недовольно тыкает Шерон. Телохранитель переводит взгляд на Томаса, словно проверяя, держат ли они ситуацию под контролем и, только после этого, отпускает незнакомца.       Странник выпрямился, бросив прищуренный взгляд на державшего его Дауда.       Это была женщина или женственный парень — точно определить сложно — на вид лет под тридцать-тридцать пять, в старой поношенной одежде: сапоги, штаны, рубашка, пиджак нараспашку, широкий пояс прикрывает талию. У неё (него?) красивый подбородок, заметные скулы и искривленный нос. Глаза зелёные, бегают по ним лишь поверхностно. Короткие каштановые волосы пострижены очень неаккуратно, если не сказать вообще никак. Внизу висят крупные неостриженные участки, выглядывающие вверх, все это безобразие небрежно накрыто чепчиком. Но самыми заметными элементами внешности, несомненно, были два грубых шрама на лице: один касался левого глаза своим концом, а второй, напротив, начинался у правого и шёл по скуле, заканчиваясь на середине щеки.       Спрятав оружие за пазухой он (она?) подходит ближе к китобою. Настолько «ближе», что практически носом утыкается в чужое лицо, щурясь, как обиженное дитя. Через мгновение незнакомец делает шаг назад. — Берроуза мне в женихи. Томас! — на лице Шерон вмиг появляется радостная, кривая улыбка, заставляя один из шрамов странно изогнуться — Чужой, что ты тут делаешь? — незнакомец хлопает белокурого по плечам.       Чтобы понять, что этот человек один из банды Ворона — или как-то с ними связан — не нужно быть гением и это очень беспокоит Дауда. Поэтому он остается в предбоевом состоянии с напряженными руками и ногами.       Не нравится ему все это. Ведь где есть один участник банды — там будут и другие.       Томас лаконично встаёт между ними, незамысловато преграждая любое резкое действие со стороны меченого (ну или он так думал). Дауд бы мог посчитать, что парень прочитал его настрой на их узах, но после сеанса разговора с богом, связь чувствовалась иначе.       Он все еще мог ощущать присутствие подмеченных, но не их настроение. Это путало его не меньше, чем само явления Тайных уз. — Да так, занят одним делом, — отмахивается он. — Меня больше интересует что ты тут делаешь? Разве не ты хотела покинуть город? — Как «что»? Я тут, как бы, живу, ибо с переездом как-то так не сложилось, — она хлопает в ладоши. — А я то думаю, почему ты меня никогда не навещал! Вот сволочи, они ничего тебе не сказали? Вот попадись они мне ещё раз… Я тут живу недалеко, может, зайдёшь ко мне на рюмочку?       Дауд демонстративно кашляет, подходя к парню со спины. Ему это явно не очень понравилось, но лорду все равно. — Пожалуй, он откажется, — Шерон поднимает взгляд на Дауда, вновь отвратительно щурясь. Почему она делает это? — Да ладно тебе, приятель, и я с тобой поделюсь. Ты ведь новый дружок Томаса? — Нет, — гремит меченый. — Не совсем, — тут же подталкивает парень наперекор лорду. — Он мой союзник, — зеленоглазая многозначительно оглядывает блондина. — Союзник, ага. Хорошо, — женщина обходит его, приближаясь к Дауду легко и без опаски. — Если что, друзья Тома — и мои друзья тоже. Шéрон Вулáн к вашим услугам, — представляется она, протягиваю костлявую руку. Дауд не отвечает на жест, переводя взгляд с протянутой ладони на лицо и обратно. Кто в здравом уме будет пожимать руки первым встречным бандитам?       Немного замявшись, Шерон сжимает руку в легкий кулак, и еще немного присматривается к нему, пристально разглядывая. Дауд остается стоять растерянно, и от того ещё более настороженно и грозно.       Это какой-то странный психологический приём? — «Дануоллский зверь» не любит рукопожатия? Неожиданно, — говорит Вулан, выпрямляясь и вновь посмотрев на своего знакомого. — Впрочем, иного, Том, я от тебя не ожидала, — она противно улыбается и хихикает. Подобное поведение и обращение злит Крамера. Женщина тут же настораживается, но к оружию на поясе не тянется. Лорд же, напротив, угрожает ей, предусмотрительно положив руку на рукоять складного клинка.       Напряжение между ними ощущается физически. — Сэр, нет, стойте! — Томас вновь встает между ними и обращается к женщине. — Шерон, что ты имеешь в виду под «Дануоллский зверь»?       Ступор. — А вы не знаете что ли? Вхуаха! — девушка, словно нарочито, громко заливается смехом, ставя руки на пояс. Дауд настораживается еще больше — хотя казалось бы куда ещё — но подходит ближе к Томасу, не снимая руку с меча. Лоялисты в стыдливом молчании ждали окончания истерики. — Во умора! — чудачка вытирает глаза от влаги, на выдохе отпуская смех, — «Дануоллским зверем» зовут тебя! — тыкает она в Дауда. — Стыдно не знать собственное прозвище, молодой человек. Я слышала, как люди обговаривают это. Аббатство считает тебя — цитата — «еретическим волком-оборотнем» и активно насаждает эту идею, но народ больше волнует случай в «Золотой кошке», — Шерон пожимает плечами. — Кстати, если это правда, то я вами восхищаюсь. Такую резню в последний раз я видела только в исполнении Корво в тот раз с ведьмами, хо-хо! — эти слова прибивают ноги Дауда к полу намертво. Холодок быстро пробегает по хребту, задевая шрамы и перебинтованные раны.

Дануоллский зверь.

      Скорее всего, это из-за маски, так подозрительно похожую на волчью морду.       Пусть это звучит как прозвище какого-то маньяка, но, пожалуй, более подходящего описания обычные люди подобрать и не могли. Волк в городе — есть волк в городе. Да ещё и Аббатство со своими сказками об оборотнях. Кто-то верит в это вообще? Да байками о проклятых Чужим зверей в человеческой шкуре можно разве что пугать непослушных детей! Впрочем, как и байками о людей богом отмеченными….       А похвала от вероятного убийцы, да еще и с подобным сравнением, запирают Дауда в пучинах ступора.       Он…да, похож… — Шерон, завались, — точно брошенный кинжал, слетает укор с уст парня, — По добру, по здраву. — Ладно-ладно. Кстати, думаю, тебе полезно будет знать, что Ворон очень взбешён твоими выходками, Том. Не знаю что ты там, прячась, учудил, но…он приходил ко мне недавно, думал, что ты у меня укрылся, но промазал. Надо было видеть! Возле него так душно, что мне аж плохо стало, даже тошнило. Но не исключаю, что Корво не оставил за собой след, — услышав знакомое имя в быстрых речах женщины, лорд вновь возвращается в реальность. Словно пощечина — для него оно работало безотказным провокатором к действию. Уж к какому именно — это иной вопрос. — Корво был здесь недавно? — спрашивает Дауд грозно, но голос звучит словно не из собственного горла.- Как давно? — Смотря, какой сейчас месяц, — говорит Шерон. Задача, что заставляет задуматься. — Месяц ветра…? — на самом деле Крамер и сам не знал точно, лишь послушал внутренние часы. Сейчас для него время не имело особо смысла. — А, тогда полтора месяца назад, — Томас и Дауд синхронно расслабляются. «Недавно», в её мире, понятие очень растяжимое. Но и пусть это казалось дурачеством, все равно заставило Дауда хоть немного успокоиться. Полтора месяца назад…совпадает с историей блондина. — Пусть бесится, — шипит Томас в свою очередь. — Ему полезно иногда выходит из своей зоны комфорта. — Какая ты страшная птица! — Вулан кривляется, как маленькая девочка, что ей совершенно не идет. — Шерон, — парень потакает ей, только злясь и холодея все больше. — Ладно — внезапно, Вулан собирается, уводя взгляд в сторону. — Я просто действительно рада видеть тебя. Знать что ты жив и в порядке. Мне было неспокойно, когда они рассказали мне обо всем. Да и все они тоже выглядели опустошенно, — её, до этого, весёлый нрав и яркий голос вмиг потухли, снизойдя на тона обычный серых людей. Блондин отвечает ей спустя заметную паузу. — Я тоже рад тебя видеть. Ты все ещё играешь на гитаре? Твоих песен всегда нам не хватало. — Конечно. А чем ещё мне в этой жизни заниматься? — С этим ничего так и не получилось сделать? — в голосе протекает грусть, лёгкая и обидчивая. Та, что появляется, когда ты узнаешь то, что и так знал, но от этого не легче. — Нет. — Мне жаль. — Да ладно, не ты же в этом виноват. Никто не виноват, так что и нет смысла жаловаться, — она несколько раз моргает, вновь посмотрев на нежданных гостей. По всей видимости, у неё какие-то проблемы со зрением. По крайней мере эта мысль объясняла её странное поведение. Но как бы Дауду не было (не) жаль случайных встречных убийц или бандитов, время поджимает, ибо солнце все больше тонет в Ренхевене. И если Антона дома нет, не хотелось бы вернуться в паб в полночь. — Пойдём, Томас, — Крамер зовёт, направляясь к выходу. Ответа нет, но он ему и не нужен был. Он знает, что парень последует за ним, хочет он этого или нет. — Ой, вы уже уходите? А куда? — Это не важно, но мы…. — дальнейшие слова Томаса он не слышит, так как выходит на улицу через балкон поменьше и замечает, что прожектора до сих пор не горят.       Гвардейцы не заметили или все ещё не могут открыть поломанную дверь? Впрочем, это и не важно. За такое время Самуэль точно успел переплыть и спрятаться, хоть это радует. Останется его только найти, а учитывая его материнское умение прятать лодку в самых неожиданных местах, это будет трудновато.       Дауд проходит несколько шагов, сходя на трубу, что скользит под балконом, как слышит — или скорее чувствует — что Томас спешит за ним. Ассасины молча перепрыгивают на крышу и припадают почти ничком. — Простите за это, сэр. Я не ожидал… — парень вновь притих так, что было понятно только с очень близкого расстояния. Дауд не отвечает, пусть и зол не был. Это не могло быть спланированным, слишком много переменных факторов, а случайности бывают с каждым. — Она однажды состояла в банде, но ушла из-за болезни. Впрочем, даже в таком положении она нашла себе нишу — собирает информацию, работая музыкантом, — словно чувствуя его желание знать больше, потакает Томас. Возможно юноша подозревал, что расспрос нужен, даже несмотря на то, что лорд не хотел в это лезть.       Подобная открытость с его стороны была и честью, и наказанием одновременно. Правдива ли эта история или лишь удачная импровизация? Знать Дауд, конечно же, не мог.       Пройдя еще несколько шагов и удостоверившись, что рядом никого нет, Крамер останавливается, чтобы ответить: — Я так понимаю, из-за зрения. — Видит очень плохо, практически слепа, — уточняет спутник. Да, в их бизнесе — это смертный приговор, впрочем, судя по всему, что он узнал и услышал, старые прививки колупают кожу даже таким личностям.       Дауд бросил взгляд наверх. Небо начинало сереть и синеть. Луна и звезды должны были уже проклюнуться, но их практически не видно за тучами. Солнце недавно село и скоро станет совсем темно. — Ты мог и не объясняться, — признается Дауд, продолжая путь.

***

      У дома Королевского лекаря их ожидал неприятный сюрприз: большой, дорогой рельсомобиль и толпа охранников его сопровождающая, кружащая на улице и балконах чудаковато облагороженного большого склада, коего Соколов вельможно считает «своей лабораторией». — Важные гости, — подмечает Томас. — Важные заказы, — подтверждает Дауд.       Пара любопытных глаз наблюдает за длинным и узким металлическим балконом напротив, время от времени показывая головы из-за дымохода на крыше, где они прятались. Двое охранников выбрали это место для перекура. Они устроились в самом дальнем углу, медленно дымя сигарами и о чем-то оживленно разговаривая. — Нам нужна разведка, — парень рядом неуверенно подает голос. Дауд медленно повернул голову к нему.       Действительно, было бы хорошо немного понаблюдать с разных ракурсов. Так бы они быстрее нашли и Соколова, и важную информацию, легче бы уходили от стражи, но сама мысль о том, чтобы позволить убийце разгуливать где-то вне его поля зрения заставляла кости тяжелеть от нарастающей тревоги и паники.       Даже узы не были всесильны. Чем дальше находился связной, тем хуже он считывался. Например, Эбнер не ощущался вообще и не знай кто-то, что такой человек существует — никогда бы не догадался. — Даже не думай… — начинает человек в маске. — Сэр, передвигаться парой внутри будет нерационально и опасно, — эмоции вновь проявляются в магии, показывая, что парень искренне волнуется и негодует. — Ты останешься рядом со мной, — тихо рычит Дауд, вновь потянув за связь. Блондин напряжённо уставился на него, не решившись произнести что-то наперекор. Лорд вновь посмотрел на охранников, просто чтобы не думать об источнике раздражения больше нужного.       Компания так и осталась в тишине ожидать конца разговора гвардейцев, которые, в отличии от них, никуда не спешили и напротив, растягивали удовольствие от легального ничегонеделания.       Дауд время от времени наблюдал и за Томасом, что просто воспользовался паузой для небольшого отдыха. Иногда мужчине со шрамом казалось, что он вот-вот скажет: «Зарезать их было бы куда эффективнее и быстрее, чем ожидать подходящего момента для оглушения, » — но Томас, похоже, даже не собирался говорить или вообще лишний раз шевелиться. Возможно, он молчал, потому что знал, что Дауд все равно будет против. Союзник выглядел серее грозовой тучи, даже несмотря на то, что последний свет дня падал как раз на его лицо, хорошо его освещая.       В конце концов прогульщиков обнаружил офицер и прогнал их вниз, ненавязчиво заняв место для своего перерыва. Отлично, одного они точно смогут вырубить без лишних усилий и шума.       Дауд вновь схватил парня за руку, готовясь и привлекая внимание. — Готов? Добежим до края платформы, и я нас перенесу, — поясняет мужчина в маске. Убийца кивает.       Нарушители в один момент выскочили из-за укрытия. Офицер тут же заметил их со своего места и насторожился, выкидывая сигарету вниз на улицу, но не успел он коснуться своего меча, как тут же чужие руки сомкнулись вокруг его шеи. Немного посоревновавшись, гвардеец все же теряет сознание. Дауд одним движением подхватывает оппонента на свое плечо, чтобы спрятать спящего. — Впереди пусто, внутри никого нет и дверь не заперта, — Томас быстро подходит — он куда-то уходил? — и тихо отчитывается. — Ты когда успел? — не подумав, спрашивает Дауд шёпотом.       А ведь действительно, когда? Ему понадобилось всего пара десятков секунд на удушение. Он за двадцать секунд успел осмотреться?       Парень с невидимой ухмылкой вскинул бровь, поворачиваясь и ведя компаньона за собой. Крамер пропустил пару шагов, все еще прибывая в ступоре, но быстро нагнал его.       Они зашли в помещение, соединенное с железным балконом.       Судя по нескольким небольшим кустам зелени и множеству мест для высадки — это своеобразная оранжерея.       Здесь было душновато, пахло землёй и влагой. Потолок, сделанный в виде прямых железных пластин, словно открытое жалюзи, пропускал тусклые полосы света по всей комнате. В одном углу стоял стол усеянный бумагами, одним аудиографом и несколькими золотыми картами для него. Напротив находилась пара железных шкафчиков, вероятно, набитых семенами или, собственно, бумагой. — Постой на стремё, — Дауд оставляет Томаса у двери. Парень не отвечает, закрывая вход и занимая позицию рядом у окошка с хорошим обзором.       Лорд кладет бессознательное тело в ближайший угол и подходит к рабочей поверхности.       Записи Соколова слегка хаотичны и плохо читаемы из-за мелкого размашистого небрежного почерка учёного. Только всматриваясь, лорд понимает, что это заметки о каком-то лекарстве (вероятно, улучшения для своего эликсира) и бланки пациентов, пронумерованных от одного до семи.       «Он лечит людей в такое время? Не поверю», — проскальзывает в голове, когда Дауд перекладывал бумаги с места на место, не найдя там ничего полезного.       Внезапный кашель неизменно привлекает внимание. Сначала лорд не понял, откуда он мог идти, ведь кроме него, Томаса — что повернул голову, так же ища источник шума — и спящего офицера в оранжерее никого не было. Да и комната была хорошо осматриваемой с почти любого ракурса и оба вторженца с уверенностью могли сказать, что здесь никто не прятался. Разве что…слева было большое пространство, закрытое плотной шторкой, что поначалу показалась ему просто накрытой тряпками горой мусора. Мужчина широким шагом подходит ближе и открывает её.       Несколько пар перепуганных глаз вмиг цепляют его, наблюдая из-за прутьев клетки. Мужчины, женщины, служанки, солдаты, просто рабочие — люди сидели вместе. Кучкой на полу, прикованные кандалами. Один скрутился в углу калачиком, рядом с лужей рвоты и крови, а одна дама имела странный бледно-зеленый оттенок кожи, но помимо этого выглядела вполне готовой оказывать сопротивление. Другой парень сидел точно брошенная кукла, почти сложившись пополам. Он был жив, но выглядел мёртвым.       «Это не пациенты. Это подопытные» — пришло в голову осознание. И пусть странно было об этом думать, но…именно такого расклада вещей Дауд и ожидал от Антона.       Не то что бы лекарь был злым или безумным. Он своеобразен как и многие знаменитые натурфилософы. Готовый, ради науки и искусства на большее, чем некоторые могут себе представить или позволить.       Джессамине бы не понравились эксперименты на живых обычных людях, ровно так же как и Эмили. Да и самому народу такое бы тоже не обрадовало. Это может стать хорошим рычагом давления на Соколова.       Дауд вновь задергивает штору и проходит к столу, дабы ещё раз посмотреть на записи. С новой информацией и знанием что нужно искать, лорд действительно замечает дотошные записи о проводимых опытах — обычно просто приёмом препаратов — и их негативные последствия. Не исключено, что в одном из ящиков хранятся неудачные образцы.       Впрочем, ему будет достаточно и этого. Дауд забирает себе несколько бумаг и заметок да пару досье, с самыми яркими отрицательными показателями, пряча их в одном из карманов патронташа. — Нашли что-то? — спрашивает Томас, когда меченый подходит к нему. — Компромат. Пошли, — мужчина зовет его за собой.       Незваные гости тихой походкой спускаются вниз по ближайшей лестнице и оказываются в…спальне? По всей видимости, личных апартаментах и по совместительству рабочему кабинету Соколова. Возможно, учитывая специфику владельца, к любому помещению в этом здании (?), можно ставить пометку «рабочий кабинет».       На великое счастье воришек, здесь не было ни самого изобретателя, ни его охраны. Дауд первым делом проверяет лестницу, идущую чуть вниз, смотря, куда она ведет и не поднимается ли по ней кто.       Пусто.       Убедившись, что они одни, лорд разворачивается, чтобы присоединиться к Томасу в кабинете, как чужой резкий шаг назад перекрывает все планы. Парень пристально смотрит в окно рядом со входом. — Один внизу в библиотеке, — быстро отчеканивает он. Не раздумывая над действиями, Дауд медленно спускается ниже к закрытой двери, которую он видел и заглядывает в замочную скважину.       Как и сказал блондин, рядом со входом он заметил гвардейца. Сержант разглядывал одну из верхних полок большого и забитого книжного шкафа. Он медленно выхаживал вдоль личной библиотеки, словно вчитываясь в каждое слово, что он замечал. Военнослужащий несколько раз погладил пару корешков, но так и не осмелился взять книгу в руки.        Выждав подходящий момент, мужчина открыл дверь и украдкой подкравшись, усыпил врага.       Библиотека Сокола была странной. Да и «библиотекой» это сложно было называть. Несколько больших полок забиты разными книгами, что стояли в длинном коридоре между выходом к комнату, странной металлической дверью рядом с той, откуда он пришёл и еще одним выходом в противоположном конце. В последний раз осмотрев помещение, Дауд решил проверить, куда ведет этот коридор.       За углом был небольшой проход, что заканчивался железным балконом, за которым до этого похожее на странную квартиру помещение, резко увеличивалось в гараж. Дауд заметил бак, что питал световую стену, охраняющую один из двух новых проходов дальше, вглубь обители натурфилософа. Несколько больших труб проходили у стен. Охраны мужчина больше не заметил.       Лорд подбирает бессознательное тело и возвращается в кабинет.       Крамер резко останавливается на входе, заметив Томаса, внимательно читающего какую-то запись у дальнего стола. Дауд задумался, а ходил ли за ним парень или, воспользовавшись сосредоточенностью спутника, остался здесь? Мурашки пробежали по коже.       Почувствовав его приближение, убийца поднимает взгляд, после чего подал ему одну из бумаг, показывая лорду содержимое письма, словно тот смог бы разобрать рукопись с такого расстояния.       Мужчина положил сержанта в углу у входа и подходит ближе, беря предложенное. Он поморщился от запаха гниющего мяса, что источал труп крысы на столе, но решил проигнорировать это. — Берроуз попросил Соколова написать какую-то «прекрасную картину для особенного человека». Возможно, из-за этого внизу столько стражи, — шепотом поясняет он. Меченый пробежал по написанному поверхностным взглядом: замечает знакомый почерк, главные слова и подпись «Х.Б» снизу.       «Прекрасная картина для особенного человека»? Об этом говорилось в дневнике Кэмпбелла под «важным заказом»? И этот человек… он определённо как-то связан с лордом-регентом. Похоже, у них появилась ещё цель, которую нужно устранить. Но для начала — найти. — Что-нибудь ещё? — спрашивает Дауд, подняв взгляд. — Ничего полезного. В основном непонятные заметки, — словно пытаясь доказать это самому себе, Дауд осматривает все поверхности в комнате. — А. Ну разве что пара эликсиров, — Томас мягко хлопает себя по поясу, показывая местонахождение двух колб с красной жидкостью.       Учитывая его три духовных бальзама Пьеро, найденные в предыдущий раз, препаратов у них не очень много, но этого должно хватить на экстренный случай. — Ладно, тогда пошли, — на этот раз инициативу вести их берет на себя уже серконец. Он в последний раз внимательно изучает комнату, прежде чем уйти.       Здесь было довольно уютно.       Комната была большой, но в тоже время простой. Деревянный пол, неяркие стены, хорошее освещение.       У входа, рядом с большим окном с видом на библиотеку, находился первый рабочий стол, по большей части заставленный книгами и баночками. Дальше в комнате, рядом с доской, находился второй стол, заваленный бумагами и одной разрезанной вдоль крысиной тушкой, которую Соколов, по всей видимости изучал.       Недалеко от стола стояла одноместная старая кровать с двумя деревянными тумбами по бокам. Чуть дальше, вдоль стены, находился шкаф и механизм для подачи ворвани.        Дауд ведет их через обнаруженный проход и нарушители тут же вскарабкиваются на потолок, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. Благо, широкие трубы подобно венам здания вдоль и поперёк, скользят у стен и потолков.       Все же, мастерская учёного была очень необычным местом.        Внутри большого, возможно в прошлом промышленного, склада было вмонтировано ещё одно здание, или скорее его часть. Сооружение было похоже на вырезанные из дома этаж, без потолка и стекла в окнах, оно стояло на больших железных подпорках, закрывая то, что творится ниже в ярком белом свете.       Внутри помещение было разделено на несколько комнат: одну большую, просторную залу с длинным дорогим столом и множеством высоких полок у стен; и еще два помещения поменьше: кухня и прачечная. В каждой трудились по одной горничной.       На нижнем уровне в той части, которую можно было рассмотреть сверху, Дауд заметил стражу что ходила по холлу, устеленного деревянным полом и красными коврами да украшенному несколькими витринами.       Соколов должен находиться прямо под ними. Дауд и Томас осмотрели все, кроме нижнего яруса.        Понаблюдав за пространством вокруг ещё с минуту, мужчина в маске заметил идеальный вариант: трубу в дальней части комнаты. Оттуда, должно быть, их цель будет хорошо видна. Туда они и направились.        Под этажом находилась настоящая рабочая зона, освещенная режущим белым и жёлтым светом. В самой дальней части находилось несколько баков с ворванью, рядом лежали зачатки непонятного небольшого механизма. Чуть ближе — несколько больших каменных, нет, мраморных блоков размером с человека.        И наконец ближе всех — сам Соколов за мольбертом, стоящий к ним спиной и рисующий «особый заказ» — даму в белом брючном костюме в небольшой экспозиции богатого дома, что был аккуратно выстроен в двух метрах от художника.       Томас мягко толкает Дауда в бок, привлекая в себе внимание. Меченый отрывает взгляд от сидящей к ним затылком женщины и смотрит туда, куда указывал спутник.       Там стоит смотритель, держа руки на странной громоздкой конструкции перед собой. Это проходило на странную шарманку-рюкзак, висящую спереди. — Математическая музыка, — парень говорит так тихо, что его слова кое-как слышны. — Она не позволяет колдовать. Корво говорил, что от этого голова взрывается, — Дауд вновь дернулся при имени «Корво».       Понятно, значит он будет первым, кто умрет, в случае, если бой все же начнётся.       И раз уж лорд все равно отвлёкся от их новой жертвы, Дауд решил проверить каждого охранника, что видел.        Их здесь было довольно много: в основном сержанты и лейтенанты, в толпе показалось несколько офицеров и один-единственный смотритель-шарманщик. Охраны хоть отбавляй. По ощущениям — не меньше чем в «Золотой кошке». Проверять это таким же образом, как Дауд сделал это в борделе, ему не хотелось.       А что если ему и не нужно будет?        У Дауда уже есть компромат на Антона — главного человека в этом здании — так почему бы…не заставить его содействовать? Все равно убивать его не нужно, да и не особо хочется. Кто как не один из величайших умов империи может помочь избавиться от чумы уже после устранения лорда-регента?       Но главным вопросом было, не «как заставить его работать?» , а «как с ним поговорить?» . Ну не подходить же на виду у всех. Соколова нужно заставить отойти от холста, возможно, сделать перерыв, иначе им придётся ждать окончания его работы.       Гнаться за рельсомобилем — идея, не сулящая ничего хорошего. — Сэр? — все так же спрашивает Томас. — Нам нужно отвлечь его. Заставить уйти от холста, — отвечает Дауд. Парень смотрит на него, потом сосредотачиваться на женщине, а после переводит взгляд туда-сюда, что-то выискивая. — Что если мы взорвем ворвань? — парень кивает на несколько баков, стоящих чуть дальше места для рисования за металлической ширмой, рядом с незаконным странным изобретением. — Я сказал отвлечь, а не прибить, — шипит Дауд. — Слишком мало. Но это точно заставит прекратить работу из-за неё, — отвечает парень, ставя акцент.       Хм, если посмотреть на это с такой стороны…леди, а тем более из высшего света, точно перепугается до смерти и не сможет стоять на одном месте как сейчас. — Молись, чтобы это сработало, — очередная ненужная угроза от Дауда. Мужчина достанет свой арбалет, приближает мир в линзе и прицеливается в сине-белые запасы топлива.       Первый выстрел быстро отскакивает от поверхности крышки.       Охранник рядом странно покосился на баки. Он застыл на мгновение, после чего сделал шаг поближе, присматриваясь к…арбалетному болту, что отразился от крышки и упал на пол.       Блядство.       Похоже, придётся пролить немного крови. Дауд делает ещё один выстрел, но на этот раз вполне удачный. Болт попадает в стекло. Громкое шипение, и жар внутри баков стремительно краснеет. Гвардеец ошарашенно на него уставился и успел сделать пару шагов в сторону прежде чем помещение сотрясла цепочка взрывов. Правда этого не хватило и его все равно отшвырнуло в стену.       Вместе с шумом ангар пронзил испуганный женский вопль, топот шагов и лязг мечей. — Что это было?! — леди резко спохватилась, перепуганно уходя со своего места и закрывая лицо руками. Лорд использует увеличительное стекло в своей маске, чтобы получше рассмотреть женщину.       Это что…одна из леди Бойл? Но какая именно, он не мог понять — они выглядят одинаково и носят очень похожие наряды.       К месту рисования тут же подбежали несколько офицеров. — Что здесь стряслось? Леди Бойл, лекарь, вы в порядке? — допрашивал один из них, самый главный, судя по всему. — Вы что, лезли к моим механизмам? — с вельможностью и злостью спросил Соколов, кладя на подставку замазюканную палитру и кисточку. — Я же запретил вам к ним приближаться! Это все очень хрупкое! — Мы…никак нет, сэр, — замялся офицер. Дауд невзначай наблюдает как сержанты безуспешно пытались привести своего коллегу в чувства, потащили его куда-то прочь. — Баки с ворванью не взрываются просто «потому что». Что вы с ними что-то сделали! — твердит учёный. — Я обязательно найду виновника этого недоразумения, — в голосе гвардейца звенит фальшь, но мужчина в маске понимал, что он обязательно найдёт на ком выпустить злобу за свое унижение, даже если виноватого нет и в помине. Гвардеец почтенно склоняет голову перед Соколовым (которому все это к чертям не сдалось) и леди Бойл, подошедшую к лекарю. — Уж постарайтесь, офицер, — из её уст сочился такой яд, что Дауду захотелось забить на все планы и просто вставить ей болт в лоб. — Вы в порядке, леди Бойл? — спрашивает Антон у объекта своего рисования. Дама театрально приложила руку к груди, немного наклонив голову вперед. — Я не могу больше находиться в таких условиях. Моя голова раскалывается! Возможно, нам стоит закончить на сегодня, Соколов. Солнце уже село. — Да ладно вам, вы всего лишь перепугалась до смерти. Ничего, пару минут спокойствия и все будет как раньше. Картина вот-вот будет закончена, леди. Так что, я попрошу вас все же остаться ещё ненадолго. Или вы хотите приехать сюда на следующей неделе? — доктор как всегда легок на слове и в манипуляции. Помнится лорду-защитнику, что именно за его острый язык Джессамина и любила своего своеобразного друга. Хотя, это была лишь одна из причин их тесных взаимоотношений.       Леди отвечает на слова собеседника наигранно устало: — Хорошо. Так тому и быть, Соколов, — она соглашается, но что-то подсказывает Дауду, что с явной неохотой. — Стража! — Антон резко кричит, хотя все нужные люди и так находились поблизости. — Сопроводите леди туда, куда она захочет и принесите ей водички, — офицер кивает, пропуская королевского лекаря куда-то вглубь здания. — Молитвы были услышаны, — внезапно слышит Дауд ближе и тише. Он посмотрел на Томаса, у которого глаза горели странным азартом. Телохранителю понадобилось несколько долгих секунд, чтобы наконец понять, о чем говорит блондин.       Дауд отвечает недовольным выдохом, цокнув языком.       Они последовали за шахматным конем лорда-регента проверенным маршрутом.

***

      Для небольшого отдыха учёный выбрал свои покои.       Нарушителям не составило труда вырубить одного незадачливого гвардейца, что охранял вход со стороны библиотеки и пройти к лестнице. Мужчина призвал силы Бездны, чтобы незаметно оказаться за старым знакомым и взять его в тиски. — Не ожидал от тебя такого, Антон, — Дауд окликает учёного, как только материализуется из облака пепла. Соколов шокировано оборачивается, инстинктивно подняв руку к груди. — Кто вы? — выпаливает он. Тень растерянности падает на хитрое лицо, и без того кажущееся тёмным из-за густой чёрной бороды и небрежных длинных волос. Он был одет в простую работу одежду, широкие штаны, лёгкую куртку с множеством карманов, которая закрывала руки вплоть до кистей.       Учёный быстро собирается, выпрямляет спину и опускает напряженные руки. — А хотя, не утруждайте себя объяснениями. Я и так знаю кто вы такой. Как вы сюда проникли и зачем? Пришли убить меня? Кто вас нанял? — он складывает руки на груди. — Этот ублюдок Пьеро? Сколько бы он вам не пообещал, я заплачу втрое больше, если вы оставите меня в живых, — он выглядит уверенным и говорит отчётливо, совершенно не боясь — казалось бы — опасного преступника. Может, физически Дауд и был более подготовленным, но Соколов — умная и на редкость удачливая зараза, выживающая в местах намного хуже чумного Дануолла. — Боюсь, Пьеро сейчас не в том состоянии, чтобы меня нанимать, — лорд колеблется несколько секунд, но в конечном итоге решает снять свою маску. — Я пришёл поговорить, — как только их взгляды открыто встретились, сомкнутые на груди руки учёного тут же ослабили хватку. На лице это почти не отразилось — разве что брови немного поднялись на миг — но он определенно был шокирован.       Пожалуй, любой на его месте был бы. — Это ты. Ну конечно, а кто же ещё, — вздыхает Антон. — Так вот чем ты теперь занимаешься, Дауд. Убиваешь людей даже не за деньги, — лорд щуриться, услышав слова собеседника, но сдержал позывы впечатать его лицом в пол. — Кто бы говорил, — рычит меченый. — Чего ты хочешь? — художник спрашивает это без интереса, словно знает подготовленный лордом ответ. — Я пришёл договориться, Антон. — О! И что же тебе нужно? — Информация. Расскажи, что леди Бойл делает здесь и как она связана с Берроузом? — Соколов весело хмыкает, опуская руки на стол. — А это разве не очевидно? Трахаются любовники. Хотя, зная о сказочных богатствах семьи Бойлов, возможно она ещё и подкидывает Регенту денег, в наше-то неспокойное время. Думаю, это выгодно им обоим. Усилить свое влияние в Парламенте может не каждый лорд и уж тем более не каждая леди… — Как лестно ты отзываешься о своём начальнике, — подмечает Дауд. — Ты о Берроузе? Да какой уж он тут начальник. У него все выходит из рук вон. Не нравится мне он. — И именно поэтому ты поддержал его? — мужчина попытался сдержать обиду внутри себя, но злость на стоящего напротив человека, резала язык и случайно проскочила в голос. — О чем ты? — спрашивает Соколов с искренним удивлением и выразительно хмурит брови. — Не строй из себя идиота, Антон, — Дауд делает шаг вперед, его голос стал опасно низким — Я говорю о том дне. Когда умерла императрица… ты был рядом, — последнее было больше укором, чем констатацией факта. — А. Вот о чем ты, — собеседник опускает глаза ненадолго, после чего вновь возвращается в реальность. — Меня накачали сильнодействующим наркотиком. Прости, Дауд, но как бы прискорбно мне не было об этом говорить — это была очень серьёзная рана. Даже если бы я подоспел вовремя, её шансы были невелики.       Слова бьют под дых и меченый призывает всю свою волю, чтобы не дать рукам или ногам дрогнуть и снова дышать.       Не слишком часто, не слишком глубоко. Просто дышать. Вдох, выдох.       Дауд сжимает челюсти до ноющего напряжения и случайно бросает взгляд на наблюдавшего за разговором Томасом, что стоя у входа переводил глаза с одного человека на другого.       Вдох и…       Выдох.       Сейчас не до этого, он…должен сосредоточиться на… сегодняшнем дне. — Да. Ты прав, — признается Дауд неохотно и со сталью в голосе, вновь посмотрев на Соколова. — Я пришёл сюда за головой этот сестры Бойл и хочу предложить тебе сделку: помоги мне с этим и пришедшая к трону законная наследница сохранит тебя при твоём нынешнем статусе, — собственное сердце барабанит по гортани в такт звонким звукам в речи. Холод огорчения расползается по спине, но Дауд стоит ровно.       Просто… нужно сосредоточиться на задании, на разговоре и не думать о лишнем. — Маленькая девочка? Она…конечно же, она с тобой. Ты все еще не изменяешь себе даже после смерти Джессамины. — Не уходи от разговора. — Ты хоть представляешь, какой гул поднимется, если я — королевский лекарь и глава академии Натурфилософии — буду отстранен со своего места без резкой причины? — Я представляю, какой гул поднимется, когда Эмили и народ узнают, что ты нарушаешь законы империи, ставя опасные эксперименты на живых людях. Ты действительно считаешь, что если Хайрем смог посадить меня только за подозрения в убийстве, я не смогу вскрыть один из твоих ящиков? — Соколов недобро кривится. Он вновь молчит несколько секунд после чего отвечает, расслабляя лицо. — Будь спокойнее, Дауд. Я вижу, что ты уже побывал в оранжерее. Ладно, что от меня требуется? — Убери охрану. Отведи Бойл в удаленную комнату. Оставь один на один с собой где-то ‐ делай что хочешь, но создай подходящую сцену для её смерти. Все остальное, в том числе и твою сохранность от гнева Берроуза, сделаем мы. — Мы? — удивляется Антон. Лорд указывает кивком на стоящего у выхода парня. Натурфилософ следит за его взглядом и несколько секунд изучает Томаса. — Ладно, твоя взяла. Посмотрю, на что способны мои старые кости, — Дауд кивает и надевает маску с облегчением. — Только не натвори глупостей, — предупреждает лорд. — Даже не подумаю, — Соколов тяжко вздыхает, посмотрев на свой стол. — Отдохнул, называется. Ладно, ждите здесь, я приведу её сюда, — он делает несколько шагов в сторону лестницы, остановился, посмотрев на пропускающего его китобоя, и пошёл дальше.       Ассасины молчали ещё с полминуты, слушая удаляющиеся шаги.       Её шансы были невелики. Даже если бы Соколова не накачали, из-за его оплошности императрица бы не осталась в живых.       Но даже так, даже если без него… Дауд мог помочь ей. Дать еще несколько секунд для другой медицинской помощи. Даже непрофессиональной, даже той, что дала бы ей ещё пару минут. Может быть, тех самых спасительных минут.       Но… он… рад, что никто не видит его пустой взгляд и немного сжатые губы под маской волка. Эта встреча не могла быть лёгкой, но она ударила сильнее, чем он ожидал. Или он оказался слишком к этому раним. — Пойти за ним? — спрашивает Томас мягко. Меченый быстро хватается за отвлекающих фактор, чтобы не впасть в пучину. — Не нужно. Уверен, он сделает все правильно, — голос перетекает из собранного к спокойному. Дауд хлопает себя по карманам патронташа, быстро вспоминая, где именно хранит дротики со снотворным. Он вытаскивает один и передаёт его компаньону. — Я займусь Бойл, а ты усыпишь Соколова когда… — «я подам сигнал» чуть не выпалил лорд, но остановился и изменил решение, — …выхватишь подходящий момент. Он все еще нужен нам живым, — парень принимает наркотик, прокрутив тот меж пальцев и уверенно кивает. Может, он все еще не верил намерениям парня, но верил в его способности. Да и самому выискивать этот «подходящий момент» ему не хотелось.       Несколько минут ожидания, Дауд провел в успешных попытках сосредоточиться на сборе информации в кабинете Соколова. Но, как и ожидалось, Антон не причастен к каким-то замыслам Хайрема, кроме портрета его любовницы и нескольких защитных устройств. -…если что-то случится. Я хочу закончить вашу картину, леди Боил, — тихие слова из-за звуков неизвестного работающего механизма чётко оповестили нападавших, что капкан вот-вот будет захлопнут. Большого смысла в прятках не было — да и комната натурфилософа к этому не располагала — поэтому Дауд и Томас решили просто укрыться в углу, где их не будет видно с входа.       Первой в комнату зашла сама Бойл. Невысокая женщина в стройном и дорогом белом костюме с короткими светлыми волосами. Её лицо было покрыто заметным слоем косметики, лишь немного походящей на «натуральность». Она чётко отбивала такт туфлями и смотрела на всех сверху вниз из-под приподнятого подбородка.       Да, именно такая и годится лорду-регенту. Два сапога пара. — Мне действительно стало лучше, Соколов. Я думаю… — дожидаться окончания её предложения Крамер не захотел — маловероятно, что она скажет что-то не раздражающее — он тихо подошел к даме сбоку и взял в удушающем захвате. Не ожидавшая такого поворота событий женщина даже не пыталась сопротивляться, она обмякла в его руках и тут же была перенесена на кровать Соколова.       Убивать ее прямо тут было бы глупо с их стороны. Если они хотели скинуть подозрения с Антона и оставить труп любовницы здесь — дабы Хайрем не пытался её найти — убивать ее в личных покоях Соколова было бы глупостью. — Отлично, Берроуз лишится ещё одной своей пешки, — скорее сам себе, чем другим говорит Дауд. — Повезло, что Вейверли согласилась пойти со мной на «небольшой осмотр», — Антон легко улыбается, похоже, радуясь даже такому небольшому проблеску своего гениального ума. Томас аккуратно подходит к Соколову со спины и вставляет иглу со снотворным ему в сонную артерию. — Эй! Что? — Антон взмахивает рукой, не попадая по отошедшему парню и хватаясь за свою голову. Дауд успевает поймать его до того, как натурфилософ упадёт на пол. — Я сдержу свое слово, — отвечает на вопрос лорд-защитник, видя, как Соколов безуспешно пытается сопротивляться сонливости и в конечном итоге теряет сознание.       Мужчина аккуратно кладет его на пол, проверяя карманы, забирая чужой кошель и связку ключей. — Что дальше? — спрашивает Томас. Меченый медленно выпрямляется, перебирая в голове различные варианты событий. — Мы освободим заложников и убьем Бойл наверху, после чего сбежим, — Дауд передает ключи Томасу, дабы тот взял их.

***

— Бегите по крышам до того как поднимется тревога и осядьте в ближайших домах до конца комендантского часа следующим утром. Только потом возвращайтесь домой — так вы вызовите меньше подозрений, — Дауд слушает, как Томас раздавал указания бывшим пленникам, пока сам ломал замок входной двери оранжереи, создавая ложную историю преступления.       План китобоя действительно был хорошим. Возможно, он неоднократно использовался, раз уж блондин рассказывает об этом так уверенно.       Люди негромко и удрученно поблагодарили его — а некоторые не забывали и самого Дауда — за то что спасли их, и тут же направились прочь, желая поскорее убежать от злополучного места заключения.       Наблюдая за тем, как они скрывались в темноте, лорд ненадолго задумался: как много из них доберутся до места, что они могут назвать домом? Неподготовленные, голодные, больные и в темноте. Шансов у них немного, но у нарушителей не было возможности им помочь. Дать шанс — это единственное, что они могли им предложить.       Мужчина в последний раз посмотрел на труп Бойл, лежащий в центре помещения, прежде чем выйти на улицу с Соколовым на плече.       К моменту как они закончили свое темное дело на Дануолл наползла ночь. Где-то там, за стаей больших облаков, сияли луна и звезды, погружая мир в прохладный синий полумрак. — Охрана вот-вот заметит неладное, — замечает китобой, выходя из небольшого сада вслед за лордом. — Лучше уносить ноги.       Дауд посмотрел на него, словно не понимая, что имеет в виду напарник.       Томас действительно хорошо сегодня помог ему, и, вероятно, был бы ещё эффективнее, не мешай ему сам серконец. Может, Дауду… уже стоит прекратить вести себя так? За сегодняшний день он не сделал ничего такого, даже не пытался сделать. Он пытался ему помочь…       или пытался убедить в безопасности. — Да, — протягивает Крамер, в сознании желая сказать совершенно иное, — лучше уходить.       Компания по крышам и трубам спустилась вниз до небольшого канала, проходящем под домом Соколова. Дауд и Томас уже собирались уходить, выискивая лодку, как вдруг застыли, заметив Самуэля и его судно тут.       Прямо под носом охраны. — А вот и вы, — радуется старик и заметив груз встае на ноги. — Кладите его вот сюда, — он указывает на место рядом с тем, где находился Томас, ближе к мотору лотки. Лорд исполняет просьбу, аккуратно усаживая спящего доктора. — Нужно побыстрее уходить, — командует Дауд, посмотрев назад.       Под домом находилось несколько водных колес, качающих и баламутящих воду. Наверное, они служили постоянным источником электричества в большой лаборатории Соколова.       С верхних улиц слышится шум голосов и топот ног — гвардия заметила пропажу главных лиц.       Каждый из Лоялистов занимает свое место и они покидают сцену преступления.

***

      Как бы быстро не работали Дауд с Томасом, они все равно вернулись в «Песью яму» глубокой ночью. Когда судно прибилось к причалу паба, диск луны уже давно выглядывал над их головами.       Только сойдя на берег, лорд снимает маску и делает глубокий вдох. Только здесь он позволяет себе немного расслабиться и поддаться усталости, что уже несколько часов давила на плечи.       Томас поступает так же: снимает капюшон и бандану.       Пара уверенных шагов послышались со стороны главного здания. Это были Хэвлок, Марин и Грир, спускающиеся по лестнице. Адмирал шел впереди, а смотритель и офицер стерегли его позади. — Отлично, Дауд, отлично. Лучшего нельзя было ожидать и от десятка солдат, — Фарли невзначай посмотрел на Томаса, стоящего справа от Крамера, но быстро сосредоточился на своей «карающей руке» и больше не обращал на него внимания. — Сведения Соколова позволят нам нанести удар по самому лорду-регенту, а в результате — вернуть тебе прежнюю жизнь. Скоро мы перестанем прятаться. — Не думаю, что он скажет тебе что-то очень полезное, — мотает головой Дауд. — Берроуз не подпускает его к своим планам близко. Да Соколов-то и не особо поддерживает его политику. — Не поддерживает? Откуда ты это узнал? — спрашивает морской волк. — Он сам мне сказал. — Ты узнал что-то полезное о «важном заказе»? — Это картина любовницы Берроуза, — поясняет Дауд. — Бывшей любовницы, — поправляет он сам себя. — Любовницы? — повторяет Тиг. — Вейверли Бойл, — поясняет Дауд. — Но можете быть уверены, что она больше никому и никогда не поможет, — адмирал переглянулся со смотрителем и офицером. Выражение его лица было странным: не то грусть, не то злоба. Может все сразу, прикрытое усталостью от отсутствия сна в столь поздний час. — Хорошая работа, — ещё раз хвалит Фарли лорда-защитника, но совсем без энтузиазма. — Если желаешь отдохнуть, сейчас самое время. О Соколове мы позаботимся сами. — Спасибо, адмирал, — кивает серконец без запала и сил. Да, он не откажется сейчас хорошенько поспать.       Томас, Эбнер и Дауд направились в паб, в то время как Фарли и Тиг, взяв бессознательного учёного, потащили его на арену-тюрьму.       Проходя мимо мастерской, лорд заметил Пьеро, стоящего у входа в свое «логово» и наблюдавшего за работой Хэвлока и Мартина. Они обменялись кивками. — Как все прошло? — спрашивает Грир, зайдя внутрь помещения. Дауд заметил горящую на столе лампу и книгу, прочитанную на 2/3. Как и в тот раз после Канцелярии верховного смотрителя.       Вероятнее всего, таким образом офицер занимает свое свободное время. — Я бы хотел рассказать все после отдыха, — признается лорд. — О, да, конечно, — понимающе тараторит Эбнер. — Тогда идите и отдыхайте, — офицер кивает обоим. — А что с Эмили? — интересуется лорд. — Как ты её и попросил, она легла спать в положенное время. Каллиста сейчас с ней, но я не уверен спит ли она, — пояснит он. — Это хорошо, — бубнит мужчина, уходя в сторону лестницы. Он поднимается на несколько ступеней, прежде чем Эбнер вновь окликает его. — Дауд, — позванный останавливается, повернув голову к источнику шума. Томас уходит вперед. — Сегодня она расспрашивала меня о том, что случилось с тобой за это время. Я ничего ей не говорил, но думаю, что ты должен об этом знать, — меченый переваривает информацию несколько секунд. — Хорошо, — скорее соглашается, чем благодарит он. — Спасибо, — мужчина кивает и продолжает свой путь.       Когда переодетый Дауд устало подходит к своей кровати, Томаса на чердаке нет. Он в ванной — знает меченый.       Как только мужчина уже хотел лечь отдыхать, как вдруг замечает на тумбе незнакомое белое пятно. Боковое зрение не сразу подсказывает ему что это…рисунок.       Дауд на мгновение останавливается, борясь с желанием забить на него и лечь спать, но в конечном итоге все же берет лист в руки, дабы рассмотреть его содержимое.       Понять, кто же именно был автором рисунка не составило большого труда. Никто в здравом уме рисовать его не будет, а судя по кривым линиям и неровным пропорциям — это точно Эмили.       Рисунок вызывал смешанные эмоции.       С одной стороны: из-за наивности он больше отталкивает, чем притягивает к себе. Простота, в данном случае, только делает работу хуже. Но с другой стороны: таким образом Эмили всего лишь показывает свою к нему привязанность и любовь, что определённо вызывает тепло и лёгкую ухмылку.       Но больше всего вопросов на этой картине, вызывала неприметная, небольшая надпись сверху: «Папочка».       Глаза непроизвольно останавливаются на ней больше нужного и улыбка пропадает с лица. Дауд садится на кровать медленно, не выпуская рисунок из рук.       «Папочка», да?       Так она его воспринимает? Лорд задумывается…       Дауд, по привычке, подходит к двери детской прежде, чем наведаться к Джессамине.       Императрица загружена работой. У неё нечасто хватает сил на то, чтобы провести достаточно времени с любимой дочкой, о воспитании которой она так кичится. Поэтому, иногда — лишь иногда, как, например, сегодня — лорд-защитник превращается в главного советника и самое доверенное императорское лицо (хотя он является им всегда, за тем исключением, что первостепенная его задача — это её защита). Настолько доверенное, что делает некую часть работы Джессамины вместо неё.       Мужчина останавливается у двери и всматривается в лицо стражника, её охраняющего. Гвардеец смотрит на него в ответ устало, но всеми силами делает вид, что все в порядке. Лорд-защитник оценил старания, но промолчал.       Дауд стучится и на повышенном тоне предупреждает: «Леди Эмили, позвольте войти», аккуратно приоткрывает дверцы.       Её детская комната — что однажды будет забыта и переделана — разительно отличалась от остальной Башни.       Цвета здесь были мягче и более белые, мебели меньше, как и острых углов. Для взрослого человека многие вещи здесь были слишком малы или не важны, но не для пятилетней хозяйки. Мягко горящий свет, не бьющий в глаза, наполнял комнату спокойной, сонной атмосферой. Или может, это лишь ему так казалось, ибо Дауд знал, что сейчас за время?       На дворе недавно потемнело, а это значит что Эмили пора спать. Девочка не часто засыпает одна, ей обязательно нужно было увидеть кого-то, чтобы успокоиться. Чтобы монстры не пугали её с темных углов. А уж кто именно покажется ей на глаза: лорд-защитник, императрица, горничная или лейтенант, охраняющий её покои — не так важно. Но обычно, все же, эту роль исполнял именно Крамер.       Как сейчас.       Войдя внутрь мужчина быстрым взглядом окинул всю комнату и заметил Эмили в своей постели. Она сидела, уткнувшись носом в подушку и укутавшись одеялом, похожая на живую гору снега с чёрной полоской вместо глаз.       Лорд сразу понимает, что что-то случилось, потому что обычно она не ведет себя так. — Что произошло, Эмили? — Дауд аккуратно приблизился к ней, садясь рядом и снимая покрывало с головы. Лишь сейчас он заметил надутые щеки и упавшие брови, покрасневшие глаза и усталые плечи. Она расстроена. — Мама плачет, — говорит Эмили в подушку, из-за чего слова тонут в пухе и кое-как слышатся. Дауд на мгновение замирает, вскинув брови. Сегодня он взял большую часть забот Джессамины на себя, чтобы та могла провести время с дочерью, а тут такое заявление.       Что уже успело произойти? Мужчина мягко разглаживает детские, мягкие волосы, ибо знает, что её это успокаивает. — Джессамина плачет? Что случилось? — Дауд всеми доступными силами пытается скрыть в себе страх и переживания за императрицу. — Я… я не знаю, — все так же мямлит девочка, дрожа всем телом. — Я… так много времени провела с ней с-сегодня, это было так весело но… потом она начала плакать… может это я её расстроила? — Не говори чепухи, Эмили. Я уверен, ты тут совершенно не причём. Джессамина любит тебя всем сердцем, зачем же ей плакать из-за тебя? — Но ведь, — девочка наконец-то отрывает голову от подушки и обращается к своему собеседнику звонким детским голосом, — она обычно не проводит со мной так много времени и никогда не плачет! — резкий аргумент от Эмили вдарил него точно пуля. Её ход мыслей одновременно был и до боли грустный, и до слез забавный. — Ну вот еще чего, — парирует Дауд. — Она не будет плакать из-за подобного. Джессамина так долго планировала этот день, с чего бы ей грустить? Все хорошо, Эмили. Я уверен, это просто совпадение. — Ты уверен? — Абсолютно. Я сейчас же пойду к ней и узнаю в чем дело, но сначала я хочу убедиться, что ты ляжешь спать. — Но… — Спать, юная леди. Не подслушивать, не подглядывать, не читать и не играть, а отдыхать. Ты ведь хочешь сделать её вновь счастливой, так? — Эмили не отвечает и просто смотрит на него, словно взвешивает все «за» и «против», пусть мужчина и не был уверен, могут ли это дети её возраста. Дауд перекладывает девочку поудобнее, готовя ее ко сну. — Не нужно волноваться за Джессамину пока я буду рядом с ней, хорошо? Я уверен, что лишь еще одна, кхм… скучная и совершенно не интересная работа с бумажками, — Эмили не смогла сдержать наивной улыбки. — Ей! Ты пообещал, что больше не будешь меня передразнивать! — скорее весело, чем раздосадовано говорит она, толкая его в руку, что лежала на её коленях. Удар был не очень сильным, но ощутимым. — Хм-хм-хм, что-то не помню такого обещания, — говорит актёр погорелого театра, скромно улыбаясь в ответ. — Дауд! — она снова толкает его в тоже место. — Ну ладно, не нужно драк, — он потирает ударенное место, словно ему больно. — Все, уже пора спать, Эмили, — лорд встает и выключает в комнате свет, оставив только легкий ночник мягко тлеть в липкой тьме. Он снова подходит к детской кровати, где ворочается её хозяйка, ища идеальное положение для сна. — Спокойной ночи, — желает ей Дауд, прикасаясь к плечу и присаживаясь рядом. — Спокойной ночи, — тихо вторяет Эмили со слипающимися глазами. Девочка хватается за него взглядом вплоть до того момента, как веки устало падают на глаза. Крамер подождал ещё пару минут, пока она не провалится в сон окончательно и тихо встал, покинув комнату.       Покои Джессамины находились совсем рядом. За стеной.       На этот раз Дауд обошёлся лишь несколькими лаконичными стуками и, не дожидаясь ответа, заходит внутрь.       Императорская спальня кардинально отличаются от соседней детской.       Цвета здесь не пастельные, а приятно тёплые. На их фоне шкафы и мебель из тёмного резного дерева, украшенные серебряными и золотыми вставками, виднеются особенно четко. Узор повсюду повторяется: причудливые линии, словно лозы растений, переплетаются и издалека проходят на идущую рябью водную гладь. Меж желтых и чёрных декоров отчётливо выделяется приятный бархатный красный ковёр на полу, зеркало на туалетном столике и несколько стеклянных полок, заставленных различными дорогими и не очень предметами-памятниками. Одна из дверей открыта.       Комната была погружена в ночную мглу и лишь ярко работающая настольная лампа давала возможность ориентироваться в ней.       Джессамина сидела за столом, закрыв лицо руками и сгорбившись над ним так сильно, что, кажется, вот-вот на него ляжет.       Её забранные в высокую гулю волосы слегка выбились из образа, явно говоря, что их уже пора распустить. Жакет небрежно кинут на край кровати, а воротник рубашки, обычно задранный вверх, упал и погнулся. Рядом с ней на столе стояла заполненная на 2/3 бутылка старого виски. Дауд отчётливо помнил, что раньше она стояла на полке.       Он подходит ближе и слышит её хаотичное дыхание, видит покрасневшие уши, которые не укрыть ладонями.       Одним ловким движением мужчина вынимает из её волос заколку и те каскадом рассыпаются на тонких плечах. Императрица вздрагивает и быстро оборачивается, цепляясь взглядом за лорда-защитника. Похоже, она не услышала ни его стуков, ни шагов.       В тени волос, упавших по бокам, её лицо кажется необычно красным. Черные линии и тени у глаз создавали максимально печальный вид. Напряжённые губы дрожали и щеки надулись. Опухшие от слез глаза посерели сильнее обычного, и, казалось, не узнают стоящего перед ней. — Она уснула, — тихо говорит Дауд, прикоснувшись рукой к плечу. Мужчина решил избавить Джесс от ненужных сейчас деталей.       Императрица вновь опустила голову на грудь и черные локоны закрыли почти все лицо, мешая Дауду разглядывать её. На краях напряжённых век блеснули слезы.       Она в истерике.       Лорд обнял её, пытаясь поддержать, пусть совершенно и не понимал в чем. Витающая в воздухе тяжесть давит на голову. — Что произошло? — тихо шепчет он Джессамине на ухо. Императрица с неимоверной силой цепляется за его плащ как за спасательный канат, и заставляет нагнуться, если не в три прогиба. Воротник с упоением вдавился в его шейные позвонки. Джесс лепетала губами, но он не мог расслышать ни слова, только невнятные шепот слишком быстрый для анализа и понимания. Единственное, что осознавал лорд-защитник — это то, что женщина из раза в раз повторяла одну короткую фразу.       Её частое и обрывистое дыхание холодными порывами врезается в его шею, так близко сейчас находились их лица. Дауд подался немного вперед, прижимаясь лбом к её. Её кожа была горячей и немного влажной, но это совершенно не отталкивает мужчину. — Все-все спокойнее, тише-тише, — его руки обнимают худую спину, и чужое лицо падет на плечо, ища в нем неимоверной поддержки для чего-то.       Чего-то страшного. — Вдох. Выдох. Вдох. Выдох… — медленно повторяет Дауд, пока дыхание женщины в его объятиях не поддаётся незамысловатому тракту.       Императрице нужно успокоиться хотя бы для того, чтобы объяснить, что вообще происходит. Потому что лорду совершенно не нравится, куда все идет. — От… неси меня… в кровать, — кое-как выговаривает она. Дауд аккуратно поднимает Джессамину на руки и исполняет её незамысловатую просьбу. Лишь когда её тело оказалось в дорогих подушках, императрица отчётливее подала голос: — Дауд… — хрипло позвала Джессамина, не собираясь отпускать его шиворот. — Я здесь, — откликнулся лорд-защитник, садясь рядом и радуясь тому, что она, наконец, заметила его. — О Дауд… чтожемнеделатьчтожемнеделать? — лепетала Джесс почти неразборчиво. Черные волосы вновь закрыли лицо и упали на громоздкий плащ, сливаясь с ним. Она вздрогнула всем телом в жалостливом всхлипе сквозь сцепленные зубы и влага попала на его плечо. — Он ведь. Он. Ох. Я. Как же я, как же Эмили… — Лорд-защитник хмурится, ибо дело набирает недобрые обороты. Есть только четыре персоны, по которым она может скоробить так сильно: один умер несколько лет назад, одна спит в соседней комнате, один обнимает её прямо сейчас и…. — Что с ним случилось? — этот вопрос вызывает новую волну слез и хватка становится только сильнее. Она держит его так сильно, что ткань трещит под ухом и дышать становится очень тяжело.       Значит, что-то нехорошее. Но как бы не грызли его любопытство и недосказанность, торопить Джесс Дауд не хотел.       Императрица — на редкость волевая женщина. Что и не удивительно, ведь она с самых малых лет готовилась носить корону на голове. Любопытная, добрая и на редкость открытая для аристократа, она была уважаема народом и от того самоуверена.       Плакать не входило в её привычки. Свою боль или недовольство она высказывала только в жалобах за ужином.       Императрица и лорд-защитник были так близки, что те редкие вечера, что они проводили вместе, даже выбивали из калеи.       Пусть они и были близки, у Джессамины был ещё один, неимоверно важный человек.       Её любовь.       Серконский магнат известный на все острова острым умом и одной из крупнейших компаний по строительству суден не только на Серконосе, но и на всех островах.       Их связь возникла внезапно и била ярко. Настолько, что, пусть они и не оглашали этого официально, некоторые столицы уже давно шепталась о чрезмерно крепких связях этих двух.       А Дауду только и оставалось, что затыкать рты как другим, так и себе.       Ему было очень больно смотреть на это и ревность душила каждую минуту.       Сама мысль о том, что Джессамина может любить кого-то сильнее его, что он уходит на иной план в её мире — удручала.       Дауд всеми силами старался не подавать виду этой глупой ревности. Он любил её, но сам этого не признавал. В этом была его ошибка. Он скрывал свои чувства и понял это лишь когда утратил шанс на их открытие. Что посеешь — то и пожнешь. В нашем случае: что не посеешь — то и не пожнешь.       Поэтому Дауд и не желал портить её счастье, как бы больно ему самому не было.       Ведь, не будь его императрица счастливой, как может он? Это было бы кощунством со стороны его долга — портить её жизнь.       Между возлюбленным и лордом-защитником долго висел неразрешенный конфликт. Грубая недосказанность, проявляемая во взаимной немой ненависти: Он «украл» у него Джессамину, а Эмили больше любила Дауда.       Возможно, её избранник понимал Дауда и, как и сам лорд, просто не знал что делать в такой ситуации; возможно, не хотел мириться с тем, что возле его любви всегда будет ещё кто-то, лишний человек. Но всякому вопросу суждено получить ответ… — Море забрало его, — наконец шепчет императрица, захлебываясь слезами. — Море… буря… корабль поглотила огромная волна… — ее возлюбленный перебирался в Дануолл. Он должен был остаться здесь навсегда. Должен был.       Дауд обнял Джессамину сильнее. Он его не жаловал, но даже несмотря на это все равно почувствовал, как грусть давит на плечи. — Бездна… почему? Почему? Почемупочемупочему… — вновь летала она Крамеру на ухо и слова её тонули в горе. Хороший вопрос, на который у них не было ответа.       Мужчина резко дернулся, когда холод пробежал по его телу гусиной кожей — от звука чужих шагов, что услышали его уши.       В грубых, перебинтованных руках дрожал лист с его крупным портретом и странной улыбкой. Довольно жуткой, если честно.       Он действительно улыбается так страшно?       Интересно, помнит ли все это Эмили? Помнит ли она… своего настоящего отца? Нужно будет обязательно поговорить об этом.       Мужчина вновь смотрит на свой портрет и не может сдержать нервного смешка. После всего, что они пережили и повидали, после всего что потеряли и нашли, то, что для Эмили не осталось человека важнее него не было удивительным.        Но правильно ли это? Готов ли Дауд принять на себя эту роль?       Это был еще один вопрос, на который он ещё не был готов дать ответ.       Скрипучий пол подсказывает, что идущий, чьи шаги он услышал ранее, вот-вот зайдет в комнату. Дауд складывает лист, чтобы вошедший не смог увидеть, что же там изображено.       Это был Томас, вновь одетый в старую рубашку и штаны, что ему дали вчера. Он остановился в дверях, заметил его, после чего последовал дальше — к разложенной для него кровати у противоположной стены чердака.       Дауд только выдохнул, посмотрев на сложенный лист еще раз.       Лорд встаёт на обе ноги, пряча рисунок в нагрудном кармане. — Томас, — окликает он уже собравшегося спать блондина. Парень застыл на предпоследней пуговице, посмотрев на него. — Ты сегодня хорошо поработал. И та идея с ворванью… недурно, — парень никак не реагирует физически, но ментально находится где-то между удивлением и недопонимаем.       Дауд не дает ему время переварить похвалу, выключает свет и ложится спать первым.