***
Похоже, Самуэль все-таки был прав, говоря о том, что Хайрем тронулся умом. Дауд понял это после того, как открыв дверь чёрного входа шлюза, чуть не превратился в пепел от разряда электрического столба. Адекватный начальник не будет ставить тяжёлую махину ростом с человека, жрущую и плюющуюся электричеством направо и налево в тупике! Но это был лишь первый звоночек. Вторым потрясением стал вид, что открылся ему с крыши шлюза, на который они взобрались, как только оказались на улице. Сад превратился в замурованное продолжение башни. Белесый глаз сторожевой вышки вращался с неприятным звуком и рассматривал большую часть территории под собой, разгоняя тени. Несколько форпостов стражи уютно расположились под боком механического чудовища, и гвардейцы, сменяя друг друга на постах, мельтешили то тут, то там, изредка показывая головы из-за железных занавесов и каменных стен. Нижний ярус сада охранял толлбой. Этот парень, вооруженный огневыми зарядами расхаживал на высоченных железных ходулях с тяжёлыми когтями, словно журавль на болоте. Каждый раз, как железные пальцы царапали дорожку, механизмы недобро поскрипывали. Он внушал страх, особенно такому человеку как Дауд, который впервые сталкивался с подобным типом войск. «Может и к лучшему, что Джесс не видит ничего из этого» — проскальзывает в голове, когда при осмотре территории мужчина заметил в ротонде минималистичный кенотаф. Она любила это место, а сейчас оно было изуродовано железной хваткой нынешнего правителя. Груз упал в желудок, но Дауд заставил себя идти дальше. Выждав момент, они пробежали по стенам с одного металлического навеса на другой, спустились в кусты и через найденный зазор проникли в железные леса внутри меньших стен. Стражи здесь было немного, её пришлось заблаговременно усыпить, спрятав тела внизу. В саму башню волки забрались через вентиляцию, что случайно попала в поле зрения Дауда. Он попытался сделать вид, что именно это и было частью его изначального плана, а уж никак не многоступенчатая и невероятно сложная система по отключению стены света на входе тут совсем ни при чем, но получилось у него, мягко говоря, плохо. Как оказалось, вентиляция выводила их к карнизу «нулевого» этажа, что украшал длинные, пустующие стены фойе. В башне было очень тихо и спокойно. Холодный белый свет, льющийся из тяжёлых люстр наполнял комнату прохладной обстановкой. Пара скучающих стражников негромко переговаривалась между собой время от времени замолкая и прислушиваясь — не идет ли начальство? — а после продолжали о чем-то шушукаться. Красные ковры, ручьями спускающиеся со ступеней первого этажа, сбивались в один поток перед странным устройством и падали как раз к парадному выходу в сад. Две крупные статуи Хайрема Берроуза на фоне его же штандарта навевали чувство дискомфорта. Казалось, металлические надменные глаза смотрят прямо в душу. Чуть дальше проглядывался первый этаж. Окна были завешаны плотными занавесами и погружали деревянные подпорки и полы во мрак. Один огонек — ещё стражник — медленно шел по коридору слева от них. Дальше по маршруту Дауд заметил проход к ещё одному коридору башни — соединяющий комнаты и ведущий к лестнице выше — защищенный световой стеной у самого начала. Возле неё стоял гвардеец. Над ним возвышался балкон, из которого с торжеством можно разглядеть декор внизу — королевские покои. Он видел, что двери с их стороны остались приоткрыты, внутри помещения темно. Вероятно, Берроуз спит. Дауд покрепче сжал кулаки, задержав взгляд там. Тяжесть в желудке вмиг вскипела, распуская по телу тепло. Меченый не знал, верна ли его догадка, но здравый смысл шептал, что все именно так, как он и думает. Конечно же Хайрема не будет грызть совесть за то, что он спит в комнате человека, что мертв по его вине. И тяжкие мысли не давили на плечи, когда он лапал все её предметы за дверцами шкафов, перестраивал, уродовал то, что бережно хранилось. Как наследство, как память! И конечно же ничто не останавливало лорда-регента от искушения посмотреть секреты «цареубийцы». Дауд был уверен, что в его комнате и следа бывшего владельца не осталось. Вещи наверняка были или выкинуты, или растасканы, книги — его любимые книги! — отправлены в бесконечную колоду библиотеки или преданы огню, как и личная одежда. Оружие, если повезет, легло в руки какого-то высокопоставленного офицера, но, вероятнее всего, постигла та же незавидная участь. Руки начинали дрожать от злости, когда все новые и новые мысли да догадки ядом отравляли сознание. Такой человек недостоин подобной жизни! Легкие движения позади мурашками пробежали по хребту и мужчина наконец-то сделал шаг в сторону, присев на карнизе. Томас медленно показался из узкой, но достаточно большой для человека, вентиляционной шахты. Парень юрко сел с лежачего положения и тоже осмотрел открывшийся вид. Для него — огромный, напыщенный и чуждый. Когда глаза остановились на нем, Дауд указал носом в направлении самой верхней части и выставил левую руку чуть вперед. В ответ лишь короткий кивок и смело протянутая ему ладонь. Крамер смело хватил подачу и, выставив метку ещё чуть сильнее, по направлению к цели, переместился на люстру. Твердый карниз вмиг сменился шатким тонким пересечением трубок и освещение пошатнулось от инерции. Мужчина резко вскинул голову и вновь применил магию, разрезая пространство и перекидывая их на перила балкона, с который они синхронно тут же мягко спрыгнули. — Какого хрена? — встревожено послышалось снизу. Серконец насторожено посмотрел назад. Люстра, на которой они только что были, немного покачивалась. Дауд надеется, что именно это привлекло внимание одного из стражников внизу. Томас скользнул к ближайшей от входа стенке и выглянул из-за неё в темноту комнаты. Лорд, чуть погодя, поступил так же, остановившись за противоположной от него стенкой. Внутри были темно, хоть выколи глаз. Единственным источником хоть какого-то света был камин, в котором догорали последние дрова. Из него лилось неестественно большое количество света и мужчина знал почему. Задняя стена была фальшивкой, она отгораживала эту часть камина от той, что находилась в соседней музыкальной комнате. Перегородку можно было легко как снять, так и поставить обратно. Судя по всему, Хайрем убрал её, чтобы в случае проникновения охрана за стенкой могла это услышать или увидеть. Дауд зажмурился и сфокусировался на своих глазах, активируя взгляд Бездны, дабы хорошо рассмотреть территорию. Холод окатил голову, руки с ногами заныли от усталости. Он использовал слишком много энергии за раз, нужно взять перерыв. Как только мир изменился под влиянием магии, меченый нервно дернулся, чем сильно насторожил Томаса. Люди, предметы и механизмы совершенно неожиданно для Дауда начали излучать свет. Мягкое и обволакивающее по контуру свечение четко прорывалось сквозь стены так, словно тех вовсе и не было. Люди светились жёлтым. Дауд заметил скрутившийся в постели силуэт, двух стражников, охраняющих спальню с той стороны и нескольких ребят гуляющих этажом ниже. Предметы были зелёными. Стопка пластин и бумаг в сейфе прямо у их входа тут же привлекла внимание вторженца. Механизмы были синими, но ничего опасного в этой комнате не было. «Влияние рун. Довольно полезное, между прочим» — сразу догадался он. При Хайреме это место заметно опустело. Вместо больших шкафов остался только один жалкий шкафчик да комод с серо-черной картиной над ней. Большая, широкая кровать и прикроватные тумбы своего местонахождения не изменили, разве что обзавелись новым соседом-сундуком, устроившимся у спинки кровати. Из-за большого свободного пространства, ранее привычные высокие потолки казались ещё выше. Дауд зашел в комнату первым. Дышать было тяжело, тело горело и поступь казалась слишком грубой и громкой, пусть на самом деле он шел тише маленькой мышки. Сознание ударило в голову лишь в тот момент, когда в руке он уже держал раскрытый меч и сопящий лорд-регент практически был у него в руках. Хайрем спит крепко, но неспокойно. То ли мысли, то ли кошмары терзают его, но лорд показывает слабость только в тяжёлом дыхании, что временами перерастает в храп. Он худ и странно бледен даже без пудры. Тяжёлое покрывало не может скрыть того, что человек выглядит усталым и больным. Обычно подобный вид вызывает жалость, иногда — отторжение. Серконца окутывала только злоба. Дауд стоит над ним, пытаясь хоть немного успокоиться, не поддаваясь эмоциям. Он чувствует как лицо исказилось в презренном отвращении, зубы заскрежетали, а кожа чесалась изнутри в особо шрамированых участках. Лишь одно движение отделяет его от мести, Эмили от родного дома и Империю от спокойствия. Вскрыть глотку, отрезать голову, задушить голыми руками, сломать позвонки, проткнуть сердце мечом, вспороть брюхо, выкинуть через окно в Ренхевен или просто под ноги собственной гвардии — ему хотелось сделать все и сразу. Но Дауд заставил себя сделать шаг назад и судорожно, трясущимися руками искать в карманах дротик со снотворным. Мужчине искренне хотелось причинить регенту боль. Муки, что принес ему Хайрем, вернуть в троекратном размере. И он сделает это, но не здесь, и не сейчас. Ему ещё рано ставить шаг и мат королю. «Не хватило духа!» может сказать кто-то, но дело было абсолютно диаметрально-противоположным — духа ему, как раз, хватило. Отложить минуту пьянящего блаженства, отступить от мечты и найти другой путь, как он сделал это с верховным смотрителем. Лорд-защитник впрыскивает снотворное в регента, дабы тот не проснулся от случайного шороха и отходит в тень балкона к черному сейфу. Китобой переместился сюда и наблюдал за его действиями. Возможно, он делал ещё что-то — и паранойя Дауда хотела бы знать, что именно — но самому Крамеру сейчас было не до этого. — Сможешь ли ты вскрыть этот сейф? — телохранитель спрашивает тихо, одновременно наблюдая за ребятами по ту сторону дверей. Они все ещё ничего не заподозрили. — Только если подбором, — подмеченный отрицательно качает головой. «Значить, это займет много времени» — перефразирует Дауд чужие слова, вновь пробегая глазами по комнате. Может, где-то здесь Берроуз оставил им подсказку? Записку или целый дневник? К своему счастью, он замечает несколько книг: на полке, на тумбе, одну совсем маленькую в его пальто и закрытую вместе с руной в сундуке. — Тогда начинай подбирать, а я поищу какие подсказки, — Дауд мягко стучит пальцами по металлу и подходит к сундуку. Логично было предположить, что параноик держит свои записи рядом с собой или под надежной защитой. Например в сейфе, который они как раз и собираются вскрыть. Выбор сундука, как первое место для обзора, был обоснован руной, что хранилась внутри. Благо, сундук оказался незапертым и забрать артефакт труда не составило. «Не знал, что ты почитатель подобного, Хайрем. Учитывая твои связи с Аббатством…» — мужчина закрепил руну на поясе и внезапное озарение ударило его в тот же миг. — «А впрочем, Кемпбелл не самый хороший его представитель». — дальше мыслить в этом направлении смысла не было, поэтому серконец сконцентрировал силы на поиске. Сундук был забит какой-то одеждой, трогать которую грабитель не желал. Да и к тому же книга — которая как раз таки книгой и оказалась — была наверху и особого интереса не представляла, поэтому, Дауд перешёл к следующей в списке на подозрение — той, что была в пальто Хайрема. Удача вновь улыбнулась лорду-защитнику, ведь там и был найден небольшой то ли дневник, то ли блокнот. Телохранитель начал быстро листать последние записи, читая их по диагонали:»…Чума продолжает наплывать на город. Чертова гвардия и крысоловы даже с поддержкой Аббатства уже не справляются.»
«Достаток в гвардии — перенаправить в защиту»
»…Дануолльский зверь виновен во всем этом. Он забрал у меня Вейвертли. Сволочь паршивая. Кто он такой? Почему хочет добраться до меня? Что ему нужно? Деньги? Слава? Скорее всего он просто безумец…»
«Офицер пропагадны в последнее время подозрителен. Сер и хмур. Он болен или что-то знает? Нужно сообщить об этом Тобиасу…»
«Офицер пропаганды… скорее всего тот, кто сейчас отвечает за станцию вещания», — догадывается Дауд, закрывая дневник и пряча тот в свой патронташ. Все равно в нем уже не было ничего полезного. По крайней мере, на беглый взгляд. За такие записи нужно садиться с внимательным взглядом и холодным умом. Телохранитель несколько мгновений наблюдает за тем, как Томас аккуратно возится с циферблатом пароля, прислушиваясь к крутящемуся внутри механизму, но в конечном итоге подходит к нему, прерывая действие. — Пойдем, — подзывает Дауд, выглядывая наружу. — В дневнике была наводка на человека, который может помочь нам с нашей проблемой.***
Внезапное появление незнакомых персон, выставивших в его сторону клинки, недурно перепугало служащего здесь офицера. Пусть и с военными его связывало только само наименование титула, на самом деле это был обычный, худощавый джентльмен с большими ушами и лбом в старой куртке, и в поношенных штанах. Увидев незнакомцев, тот вскрикнул, уронил книгу, которую читал и упал со стула, попятившись к ближайшей стенке. Вторженцы в волчьих масках сделали шаг вперед. Дауд не боялся создавать шум, так как знал, что никого нет во всей башне, даже столб света, охраняющий вход отныне не мог ему помочь. Да и комната сама по себе была слишком маленькой и пустой, чтобы тут можно было спрятаться или забаррикадироваться, кроме двух больших механизмов — один из которых служил базой громкой связи — лампы и стульчика здесь ничего не было. — П-прошу не убивайте меня, — голос офицера был слишком знаком. Именно его голосом трубят громкоговорители по всему городу множество раз на день, но факт знакомства с этим человеком вызывал легкий диссонанс. Мужчина вытянул руки, защищая лицо и создавая между ними дистанцию. — Вы ведь пришли за лордом-регентом верно? Чудно! Я-я могу помочь вам, только не трогайте меня, — затараторил офицер. Дауд немного наклонил голову, но убрал меч в сторону и присел, молча приглашая говорившего продолжить. — Лорд-регент — сумасшедший параноик. Он все записывает и все хранит, а самое главное запирает в сейфе своей спальни. Он часто доставал оттуда записи, которые мне приходится читать. Я случайно заметил его пароль, но не полностью. Последняя цифра вроде пять, средняя — либо три, либо восемь, последняя — не знаю? — в конце он заговорил со странной надеждой в голосе. Дауд только продолжил сверлить перепуганного несколько секунд. — Тебе крупно повезло, — офицер вздрогнул когда лорд медленно заговорил, чтобы не вызывать ещё большую панику. — Берроуз заметил это. Ещё немного и генерал Тобиас пришёл бы за тобой, — офицер поджал губы, услышав имя столь знаменитого человека. — Но если ты останешься здесь и никуда не высунешься, тебе повезет ещё больше, — Дауд уперся в свой клинок, как о палку. — Ты понимаешь, о чем я? — в ответ энергичные кивки. Почему-то это внушало доверие в вечно неспокойное сердце. Все таки страх — очень сильное чувство, а зажатому между молотом и наковальней офицеру не оставалось ничего, кроме как сложить руки и плыть по течению. Незваные гости покидают комнату так же неожиданно, как и появились тут — в ворохе пепельного дыма.***
девять — три — пять. Таков был пароль от сейфа в императорский покоях. Хайрему стояло бы быть более оперативным в своих догадках. — Не соврал, — выдохнул Томас, когда механизм начал крутиться, отворяя черные железные ворота и с радостью показывая свое содержимое. Богатства лорда-регента, по правде, были довольно специфичными: верхнюю полку занимали увесистые золотые слитки, по десять кило каждый. На нижнем ярусе хранились какие-то записи, письма и документы, а так же две перфокарты, сложенные стопкой в дальнем углу. Перебрав бумаги — несомненно полные ещё много какого компромата — выбор их пал все же на записи, которые можно было проиграть, но для начала лучше узнать, что в них хранится. Забрав несколько записок, по большей части касающихся чумы, воры закрыли сейф, спутав цифры. С тяжелым сердцем Дауд повел напарника в единственное место без ушей в башне. Место, которое Берроуз точно не мог изменить.***
Как только небольшая дверца за камином на втором этаже открылась наполовину, Дауд тут же схватил Томаса за руку и перенёс их внутрь, чтобы охрана, что вот-вот завернет за угол, их не заметила. Волки оказались в совсем уж маленькой серой и захудалой комнате с старым столом, шкафом и тумбой у дальней стены. Несмотря на то, что мебель занимала около сорока процентов пространства, двум людям было тут тесновато. Источников света практически не было, только два небольших зазора вместо окон да неработающая настольная лампа. Дауд, первым среагировавший на телепортацию, поспешно выпрямился и нажал на рычаг с этой стороны тайного прохода, дабы закрыть механизм. — Что это за место? — удивился Томас. — Знакомься — тайная комната её величества, Джессамины Колдуин, — представил лорд. Тон защитника упал не столько от злости, сколько от силы, что вкладывалась в каждое движение. Он знал об этом месте, несмотря на то, что они никогда это не обсуждали. Лорд не уверен, знала ли Джессамина, что ему известно о её тайном гнездышке, но он обязан был знать, где она находится, даже если императрица прячется от всего мира. Хотя бы из-за дружеского беспокойства. Но Дауд никогда не осмеливался нарушить частность этой комнаты, он не хотел делать этого, даже после её смерти… но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Мужчина проходит дальше на ватных ногах и не сдерживает аккуратного и любопытного взгляда. Вся мебель покрыта пылью, она же витает в лунном свете, что пробивается сквозь зазор. Здесь очень тихо, спокойно и пахнет дорогим табаком, который она иногда курила. Его сладкий запах почему-то всегда завораживал. Дауд подходит к аудиографу и тут же замечает что… на нем есть запись. Мысль о том, что императрица, должно быть, проводила в своём убежище намного больше времени чем обычно во время его отсутствия, казалась вполне очевидной и логичной. Но запись застала его врасплох. В горле тут же пересыхает и он отводит взгляд в попытке спрятаться от назойливых мыслей, но вместо этого замечает записку. Её когда-то белая бумага пожелтела от времени, а чернила утратили свой прежний блеск, но все ещё хорошо читаются. Он видит её почерк, аккуратный и закругленный. Текст начинается с имени. «Дауд…». Это письмо. Ему. От неё. Крамер не может пройти мимо такого. Дрогнувшей рукой он поднимает запись и начинает читать ее: «Дауд, мне так тебя не хватает…» — первая же строчка выбивает из него дух и заставляет сделать паузу для осознания. Вдох. Выдох. Дауд вновь открывет глаза, чтобы продолжить чтение: «Дауд, мне так тебя не хватает. Если бы я могла доверить это дело кому-нибудь ещё, я бы обязательно отправила другого человека, оставив тебя рядом со мной. Но ты единственный подходящий кандидат. Тебя послушает знать из всех уголков империи, они поверят в мои слова через твои уста, хотят этого или нет. Чума забрала слишком многих. Глава тайной службы настаивал, чтобы я отправила именно тебя и я считают это разумным решением. Когда тебя нет, каждый день даётся мне непосильной ношей. Даже мельчайшие дела приносят беспокойство. Я чувствую себя одинокой и беззащитной. С Эмили тяжело управиться, она часто вредничает и постоянно спрашивает о тебе. Я вижу, как ты ей дорог. Две беды города: чума и бунт кажутся непреодолимыми. Берроуз все еще не знает, откуда взялась напасть. Когда ты рядом, мое сердце спокойно» Дауд читал письмо медленно, желчь подходила к горлу после каждого предложения. Каждый раз, как молва касались покойной императрицы, его захлестывало отчаяние из-за невыполненных дел и совершенных ошибок. Но если ранее это было лишь внутри, то сейчас Дауд держит в руках зеркало собственной души, жившее на бумаге таким аккуратным почерком. Ей было сложно и одиноко. Сердце упало сначала в кишки, а после и в пятки. Она так же ждала той встречи. Последней, как вскоре оказалось. Воспоминание всплыло из уголков ума слишком четко. Облачный, но тёплый день, белые стены башни, кажется, тоже излучали тепло, приветствуя старого друга. Люди спокойны, охрана со своих мест провожает его взглядом. Радостная Эмили проводит его к матери, что рассматривала Дануолл с ротонды. Оттуда, честности ради, действительно открывался красивый вид. Дауд вновь видит её напряжённую спину и расправленные плечи, за которыми скрывался внутренний шторм. Тогда ему показалось, что все это вызвано неутешительными новостями Берроуза. Как смешно смотреть на свои же мысли сквозь призму времени. Дауд и сам не заметил, как лист в руках начал дрожать. Он аккуратно сложил его пополам, скрыв буквы внутри, но продолжая видеть их. Спустя почти полгода письмо в конечном итоге было доставлено адресату. Он хочет расслабить плечи, но сбившееся дыхание не дает ему хоть как-то отвлечься. Лорд делает полуоборот, смотря на волчью маску. Томас стоит все там же, держа пару золотых пластин в руках. Он красноречиво молчит, не решаясь потревожить его мысли. «Было бы сейчас как раз под стать» — думает Дауд, опуская взгляд на аудиограф и на перфокарту, что там хранится. Он аккуратно тянется к ней, ступив на правую ногу, но останавливается в сантиметре. В помещении очень холодно, Дауд весь дрожит. По коже ходит мороз и мужчина стискивает зубы, чтобы те ненароком не застучали, сжимая кулаки. Лорд хочет послушать, что там. Возможно, императрица смогла найти что-то интересное, оставить им подсказку на дела Берроуза или ещё что-то полезное… оправдания быстро заканчиваются. Дауд знал, чтобы не скрывала в себе эта пластинка, для него это будет последней каплей. Он закрывает глаза и не замечает, как подталкивает запись глубже в аппарат, запуская механизм считывания: «- Эмили, дочь моя, однажды, ты станешь старше и мне любопытно, что ты будешь вспоминать о этих временах, — вначале голос императрицы спокоен и официален, но она вскоре отпускает эту вельможность и оставляет лишь искреннюю заботу. — С нежностью будешь вспоминать своё детство? Или было слишком много наблюдателей, официальных обедов и уроков о скучной старой истории? — императрица мягко улыбается — кажется Дауду — вспоминая себя в её возрасте. — Или может те немногие часы, что мы проводили все вместе — время со своей матерью и отцом — буду сиять ярче? Я надеюсь, что время чумы и крыс останется лишь в тенях твои далёких детских воспоминаний, поверженные матерью и ее советниками, — Джессамина останавливается и, даже несмотря на то, что ее уже давно нет в живых, Дауд видит как в этот момент улыбка медленно пропадает с лица и резко сменившийся тон в последующих словах подтверждает мысль, — Когда-нибудь ты сядешь на трон и я надеюсь, что это будет мирное время. Это непростая жизнь, полная ответственности и опасности. Ты не выбирала быть дочерью императрицы, но я знаю, что это испытание тебе пол силу. Не теряй свет своего доброго сердца, Эмили. Продолжай рисовать и рассказывать истории, кто бы что не говорил. И делись властью только с теми, кем ты действительно дорожишь». — ее голос пробила лёгкая дрожь и запись предательски закончилась именно в этот момент. Дауд через силу сглатывает, пуская волну мурашек по телу и упирается в стол руками. Ноги его уже держат. Мать должна говорить такое лично, а не через запись. Она должна смотреть в глаза, держать за руку, вселять уверенность поднятым подбородком и ровной спиной. Должна быть примером и поддерживать душой, быть ментально рядом. А не… через долбанную запись. Но у Эмили больше не будет возможности услышать её настоящих наставлений. — Вы, — внезапное и тихое слово разрезает пространство. Спонтанное и больше похоже на неудачный выдох, чем на слово. Лорд не оборачивается, продолжая считать в голове цифры в попытке успокоиться. — Вы ни в чем не виноваты, — говорит Томас на первом и на последнем слове упав в шёпот. Дауд посмотрел на него с открытым ртом. Этот ложь. Лорд понимает, почему он так говорит. Блондин просто хотел избавиться от чувства самоуничижения, что пробило их магическую связь, о которой меченый вновь позабыл. Дауд вновь опускает голову с тяжёлым вздохом и резко выпрямляется, вскинув подбородок. Он закрывает сознание с норочитым хлопком, закрываясь от напарника. — Долг лорда-защитника, — грубо выдыхает он, — защищать императора и его семью. Подставляться под удар в случае необходимости, а если он не справляется со своими обязанностями… — новая волна дрожи охватывает его с головы до пят. Конец фразы вылетает без слов. Поэтому Дауд повторяет это криком души, что он слышал уже долгие месяцы. -…то нахера я вообще жил здесь 24 года, — мысль выходит только шёпотом. Дауд мотает головой. Ему снова холодно — аж до костей — но он должен терпеть этот холод. Он не хотел идти в это место — и сейчас жалеет, что вообще о нем знал — но это единственный закоулок в башне, где они могли проверить компромат и поговорить без лишних ушей. — Мне так жаль, — вновь говорит Томас. — Займись пока… перфокартами, — перебивает Дауд, злость неожиданно для всех уходит, оставляя усталость. Он на мгновение расслабляет плечи, но паника, ударившая неизвестно откуда заставляет его вновь сфокусироваться. Он отворачивается, уходя из центра комнаты к окошкам. Лорд снимает маску, чтобы свободно подышать. Он слышит как Томас что-то там перекладывает, вынимает и вставляет. Чувствует, как он попытался достучаться до него один раз, но поняв, что Дауд не отвечает — не отпихивает, но и не подпускает — просто продолжал заниматься чем-то своим. Крамер посмотрел на ту небольшую часть неба, что была видна. Отсюда была заметна только одинокая туча, ползущая по звёздному покрывалу. Паника отступила вместе с болью, оставив после пустоту и жажду мести. Он не виноват. Нет. В её смерти в виноваты все: и Корво, пришедший ее убить, и Дауд, что не смог защитить, и человек, что нанял убийц для дела. Минут через пять — а по ощущениям, через всю грёбаную вечность — он наконец-то поворачивается обратно и внезапно замечает Томаса рядом с собой. Парень так же снял свою маску и с интересом разглядывал полку с дорогими сигарами, книгами да дневниками. — Так много книг про океан, — подмечает он, когда периферийное зрение подсказывает убийце, что Дауд вернулся в реальность. — Я не знал, что она так им восхищается, — Дауд промолчал, пробежавшись глазами по старым полкам: энциклопедии про жителей океанов, книги Соколова о путешествиях (лично им же и врученные), исследования моря, кораблестроительство, мифы и легенды — да, Джессамина знала про море больше, чем некоторые моряки. — Давайте начинать, — Томас предлагает, а Дауд лишь уверенно кивает. Они вместе подходят к аппарату и запускают его. Запись начинается со скрипа старого стола, освободившегося от тяжести. Разочарованный приглушенный выдох предзнаменует первые слова; «- Это необходимо? — голос глухой и слаборазборчивый, но раздраженный. Дауд и Томас синхронно переглянулись, немо спрашивая друг у друга один и тот же вопрос. Это голос Корво? (Лорд отчётливо его запомнил) — Просто привычка. Не волнуйся, запись будет уничтожена, как только все закончится, — утверждает Берроуз. Его голос был громче и отчетливее, он явно стоял ближе. Несмотря на то, что запись не могла во всей мере передать настроение говоривших, Дауда не покидало чувство того, что Ворон явно был не в восторге от всего происходящего. — Чего ты хочешь, Хайрем? — Сегодня я хочу предложить тебе необычную работу, Корво. Более сложную и важную, чем я предлагал до этого. И заплачу я, соответственно, больше, — в привычной пафосный манере провозглашает Хайрем, немного понизив тон. — Слушаю, — полное безразличие в ответ. — Императрица Джессамина должна умереть, а её дочь должна быть похищена, , — в записи пауза. Столько громкая и звенящая, что если бы аппарат не продолжал держать пластинку в себе, можно было бы подумать, что она закончилась. — Прости, кто? — вопрос от убийцы, с удивительно богатым эмоциональным фоном. Он был и шокирован, и скептичен, и даже весел на грани шока. Томас дернулся в этот момент, но Дауд не успел спросить, что это было, прежде, чем запись продолжалась. — Императрица Джессамина Колдуин должна умереть, а её дочь, Эмили Колдуин, похищена и передана моим людям, — повторил Хайрем без доли сомнений. — В какую игру ты меня впутываешь? — убийца заговорил медленно и угрожающе. — Твоя задача: сделать свою обычную работу. Быстро, незаметно и эффективно. Условия соблюдены, если они не изменились, — Хайрем проигнорировал угрозу, продолжая говорить уверенно. — Телохранитель? — Об этом можешь не беспокоится. Я убедил Джессамину отправить его от её имени к знати других островов. Его не будет полгода, если не больше. Я посодействовую вам, как только будет план. Но я не смогу держать окна открытыми слишком долго. Уверен, южанин хорошо позаботился об её сохранности в свое отсутствие, — Корво не отвечает. Хайрем нервно вымеряет комнату шагами, судя по звукам. — Шесть месяцев, — повторяет Ворон. — Достаточно. Мы возьмёмся за эту работу. — Отлично, — Берроуз аж выдыхает от облегчения. — Предоплата будет ждать тебя в обычном месте, — кто-то тяжело шагнул по особо скрипучей доске. — Я даже спрашивать не буду, что за хуйня творится в башне. — говорит Корво так, словно корит Хайрема. — Кто платит, тот и заказывает напитки. Твои шавки скажут тебе, когда все будет готово, — странный шорох обозначил уход одного из собеседников. Лорд тяжело повернулся к аппарату. — Именно таких как ты и должна была уничтожить моя чума.» На этом запись закончилась. «Моя чума»? Хайрем ответственный не только за его подставу, но и за само убийство? Во все это сложно было поверить. Только через полминуты Дауд все же решается вытащить пластинку. — Что за условия? — спрашивает он у Томаса, все ещё стоящему в ступоре. — Корво доносит Берроузу возможные заговори против него или его людей, а взамен Хайрем держит смотрителей на коротком поводке, не позволяя им искать нас… китобоев. А ещё лорд-регент позволяет ему копаться там, где он этого хочет, если это… никак не связано с ним, — Дауд задумывается. Люди очень любили императрицу, но недовольные найдутся всегда. Можно ли эту запись считать компроматом? Ещё как. Это чистосердечное признание в государственном перевороте и сотрудничестве с еретиками. Ситуацию ухудшало ещё и то, что Берроуз держал город в ежовых рукавицах, медленно убивая Дануолл. Дауд вынимает запись и решается прослушать и вторую: « —…это не входило в наши планы, — фраза начинается с середины. Хайрем звучит раздражённо и ошеломленно. — Телохранитель тоже. Ты должен был убрать Крамера, но тот был вместе с ней, — парирует Корво, — Поэтому ставка увеличивается. — Никогда бы не подумал, что выходец из Карнакских трущоб может стать большой помехой для банды мастеров-ассасинов, — Берроузу или недостаёт ума, или хватает власти грубить самым опасным людям на Гристоле прямо в лицо. Впрочем, зная лорда-регента достаточно давно, Дауд предполагает, что дело как раз в последнем. Несколько мужчин вынули мечи из ножен и в воздухе тут же повисла наэлектризованная тяжесть. Это ощущалось даже здесь, вдали от разговора и места преступления, ещё немного и переговоры превратятся в мясорубку. — Удвоилась, — голос Ворона опасно упал, когда он поправил себя. Лорд-регент недовольно крякнул, прежде чем говорить. — Ставка не будет повышена. Вы получите столько, сколько было обещано за хорошую работу, — на записи появились шаги, кто-то перетаскивал мешки набитые царской монетой. Дауд с горечью спросил себя: «Сколько же стоит жизнь самого важного человека в Империи?». — На ближайшем заседании парламента я буду выбран лордом-регентом при пропавшей императрице Эмили. И тогда мы продолжим наш бизнес. Ты удивишься, узнав, сколько врагов у Империи во главе с женщиной, — последнее предатель выплюнул словно невкусный переспелый фрукт. — С тобой всегда приятно иметь дело, Хайрем, — фраза слишком сухая, чтобы быть правдой.» Аудиограф отдал пластинку, закончив работу. Лорд аккуратно вытянул карту, посмотрев на неё так, словно мог сам прочитать, что на ней написано. Она вызывала не меньше вопросов, чем предыдущая. Почему Ворон захотел поднять ставку? Очевидно из-за него, или, вероятно, из-за ущерба, что он им нанес, но только ли поэтому? Как подметил Берроуз — это довольно странно. — В тот день, — мужчина прочистил горло от хрипоты. — В тот день, скольких из вас я убил? — спросил Дауд, посмотрев на Томаса. В его взгляде до сих пор сосредоточенном на аппарате, он не мог прочитать никаких эмоций. — Двое убиты, двое серьёзно ранены, — отвечает блондин, рассеянно моргнув и посмотрев на него в ответ. Дауд молчит, не в силах сказать: «Мне жаль». Ему не жаль. Не было и не будет. Если бы телохранитель мог, зарезал там всех, а после нашёл бы их логово и отправил туда армию, утопив базу в крови. Не слушал бы просьб о пощаде. А после забыл бы все это через месяц без напоминаний, как и множество других грубых и жестокий историй, где он был главным действующим лицом, защищая Джессамину и её семью. Вместо лжи у Дауда был другой вопрос. — Почему ты хотел остановить Корво? — до этого лорд не особо над этим задумывался, но увидев в чужих глазах свое отражение во время прослушивания записей — смесь удивления, скепсиса и чистой ненависти — его внезапно это заинтересовало. Ведь что-то должно же было подтолкнуть обычного убийцу с улиц на подобное, именно неудачная попытка остановить Ворона привела китобоя к их, отныне, кровному врагу. Томас нахмурился и в его глазах показалась странная искра, которую Дауд не видел ранее и которая напугала что-то внутри него. Парень посмотрел на него немного и вновь отвернулся. — Я просто знал, что это все неправильно, — он ответил отстраненно. — Неправильно? — Дауд подталкивает его продолжить. — Она была хорошей правительницей. Уверен, управлять империей нелегко, особенно во времена ворвани и всего этого… технологического скачка. Построить мир сложно, но поддерживать его — работа не менее трудоёмкая, но у неё получалось. Народ её любил. И когда чума начала терзать город, она… все смотрели на неё с надеждой. Я тоже… смотрел и надеялся. Чума ударила по Дануоллу физически, но только после её смерти… город покатился в Бездну. Я знал, что так будет, я предупреждал Корво, других китобоев. Дануолл — это мой дом, я здесь родился и вырос и не хотел видеть, как что-то столь родное умирает. Я сделал все, что мог, — парень поджал губы, посмотрев на дверь слишком нервно, но быстро вернул нейтральное выражение лица. — Вы сами знаете, чем все это закончилось, — Дауд молчал. Он смотрел на затылок отвернувшегося человека. Новая волна противоречивых мыслей накатилась на него. Его сердце, забившееся в углу с ненавистью и диким страхом смотрело на все и всех — оно верно и убедительно неустанно повторяло: «Это все ложь. Он врёт тебе. Он подлизывается. Это все неправда. Он просто хочет получить от тебя нужное, а потом обязательно бросит твой труп в канаву. Он так воспитан. Он — убийца» В противовес ему заговорил ум — холодный и прагматичный с множеством масок, что он так часто надевал в компании вельмож: «Такие эмоции не сыграть. Он искренен сейчас. И говорит Томас правду — она была любима. Разве не может человек — пусть и с неправильными выборами — любить своего монарха, если не как личность, то как того, кто поддерживает порядок в твоём городе? В городе, где ты рос? Патриотизм иногда проявляется совершенно неожиданно, ты и сам это знаешь». Лорд тяжело выдохнул, перестав сверлить Томаса взглядом. Слишком много мыслей над самыми обычными вещами. Он топчется на одном месте, как трусливый матрос, пусть ему и стояло уже двинуться дальше. — Знаешь, — говорит Дауд, на удивление легко, чем привлекает внимание напарника. — Если бы вы могли когда-нибудь познакомиться, ты бы ей понравился. Вы бы точно нашли общий язык, — Дауд позволил дружескому теплу пробежать между ними, показывая, что слова его искренни. Томас замер, изучая серконца взглядом, и спокойно улыбнулся. Дауд старается запомнить этот момент — он впервые видит на его лице столь яркую эмоцию. На душе внезапно стало легче. Дружеский момент быстро заканчивается, когда лорд отворачивается и вновь надевает свою маску. — Ладно. Хватит чесать языками. Пора свергать правительство саботажем, — шутит тот. Томас хмыкает в ответ, давая понять, что он оценил и тоже надевает маску. Дауд забирает пластинку с доказательством и прячет письмо и послание Эмили в своём патронташе. Он на мгновение останавливается, но в конечном итоге все же подхватывает с полки и коробку сигар. — Вот, возьми это, — мужчина протягивает блондину курево. — Думаю, тебе нужнее. — Но… — снова выдыхает тот, посмотрев на небольшую коробочку. Его руки мелко дрожат, но он не понимает почему. — Вы уверены? Это же… — Не пропадать же добру, — Дауд трясёт содержимым, показывая, что она практически полная. Напарник колеблется несколько секунд, но в конечном итоге принимает подарок. — Сэр, я хотел сказать вам кое-что, прежде чем мы пойдем, — маска волка перевела стеклянные глаза с табака на старшего напарника. — Хэвлок что-то задумал, — голос убийцы звучал опасливо и предостерегающе. То, что Фарли странный Дауд понял и без чужих подсказок, скидывая его поведение на тревогу и собственный скепсис. Но, похоже, ситуация была глубже. — Что ты имеешь в виду? — Хэвлоку не нравится все, что вы делаете. Я не уверен, правда ли это или лишь моё воображение, но в последнее время он и его люди ведут себя, по меньшей мере, подозрительно. Возможно, сомневаться в своих союзниках не очень правильно, но все же. Мы не хотим потерять вас. — Откуда тебе знать, что они не довольны? — Я наблюдал за ними, сэр. Они разговаривают либо в той комнате адмирала, либо шепотом между собой, насколько я понял. Большинство участников заговора не знают их целей до последнего момента. Даже вы — человек, который должен быть заинтересован в плане больше всех и у которого меньше всех мотивации предавать их. Я убедился в подозрениях, лишь прочитав дневник адмирала — у них уже есть план. — Его дневник? — голос Дауда упал. Слова Томаса вызывали в нем странную гамму эмоций: страх, отвращение и злобу. — Ты проник в кабинет Хэвлока и прочитал его дневник? — Мне пришлось, — почувствовав нажим, ответил парень, крепче сжав коробку в руках. — Он не доверяет мне. Да ладно мне, — выплевывает Томас в сторону поняв какую чушь сказал, — он не доверяет вам. Я должен был убедиться в его намерениях… — И нахера им это? — Дауд говорил, что думал. Крысы царапали сердце каждый раз, когда он говорил с Мартином или Хэвлоком — это правда. Но сама мысль о том, чтобы предать людей, что вытащили тебя из непрерывного Безднового круга, дали кров и еду, план и надежду на хоть какое-то будущее вызывала в нем отвращение. Стать тем, кого он ненавидел всей душой, жалкой, подлой крысой-предателем…. Слушая Томаса, Дауд понимал, что стоящий напротив готов на предательство, готов нарушать конфиденциальность лишь ради домыслов. Конечно, ведь Лоялисты были лишь инструментом для достижения цели. А ведь всего минуту назад Дауд считал, что Томас больше не будет вызвать в нем прежнее количество сомнений. Как можно доверять подобному человеку? Вдруг, однажды настанет момент, когда и в Дауде он усомнится. — Леди Эмили. Возможно дело в ней. Они точно хотят получить выгоду за свою старания. Манипулировать маленькой девочкой очень легко пока вас нет рядом. Я не хочу думать, что будет, если вы… — А я не хочу слушать это, — шипит меченный. — Это просто осторожность, — вздохнул его блондин. — Вы просто подумайте. Если Лоялисты действительно хотят вас устранить — даже гипотетически — они пойдут на любые доступные методы, сэр. Ведь именно они освободили «убийцу императрицы» из самой охраняемой тюрьмы в империи, только лишь для того, чтобы позволить ему устранять неугодных им людей, разгуливая по городу. Они организовали похищение дочери императрицы и доктора Соколова прямо из когтей действующей власти. Что случиться, если у таких людей появиться шанс манипуляции монархом? Просто подумайте, — и Дауд подумал. Бесконечная власть, деньги, все силы Империи, — вот, что у них появится. Ключи от всех дверей, что сейчас хранятся в руках такой слабой девочки, к которым их Дауд не подпустит. Больше ради Эмили и Джессамины, чем ради себя. Если посмотреть на это так, то рисковая ставка вполне стоила бесценного куша. Пусть признавать этого не хотелось, но блондин был прав. Очередной раз. Дауд не находит подходящих слов. Меченый молча открывает двери, оставляя диалог незавершенным. К станции вещания они идут в неловком молчании. Наверху станции у громоздкого аппарата сидел офицер, заметив волков, он подорвался с места. — О, у вас получилось? Надеюсь, действительно получилось, — тараторит мужчина, откладывая книгу. Дауд коротко кивает. В этот момент офицер легко улыбается. — Чудно. Пришла месть Берроузу за его дела, — радуется мужчина, словно маленький мальчик, подложивший учителю кнопку на стульчик. — Рекомендую уходить сейчас, чтобы у вас не возникало проблем. Вы все равно услышите, что будет играть. — Да-да, пожалуй, вы правы. Спасибо, — рабочий кивает, поправляет куртку на плечах и скропостижно уходит. Он быстро спускается по лестнице и буквально через пару минут уже покинет Императорскую резиденцию. Его точно пропустят без проблем, а значить, им стоит выждать буквально ещё минуту, прежде чем запускать запись. Лорд подходит к большой железной коробке с одним единственным отверстием для небольшой золотой пластинки. Одна маленькая перфокарта в длину чуть больше ладони, весит необычно много. Эта небольшая безделушка отделяет его от долгожданной мести и столь нечестно забранного родного дома. Посчитав в голове от одного до шестидесяти, серконец проталкивает запись в транслятор, запуская запись. — Прощайте, лорд-регент Хайрем Берроуз, — шепчет Дауд, когда голос убийцы внезапным рокотом пронесся по территории Дануолльской башни, Колдриджа и каждого квартала умирающего города. Вот она — правда! Знайте, люди, что лорд-регент виновен в смерти вашей императрицы. Он был в сговоре с еретиками и убийцами, от которых должен был защищать целую империю. Гвардия, наверное, будет в бешенстве. Шах и мат. Они спускаются вниз ко входной двери и украдкой скользнули на карниз, остановившись в одном из углов, дабы наблюдать за этим действом. Бессознательное тело Хайрема несли прочь с башни в сторону входа в тюрьму. Один гвардеец нес само тело и ещё один составлял ему компанию. Позади них, хмурый и недовольный, вышагивал генерал Тобиас в компании ещё двух офицеров с мечами в руках. Ведут ли его вместе с лордом-регентом или это сам генерал Гристольской армии сопровождал бывшего управителя — было непонятно. С каждой секундой в фойе появлялось все больше и больше стражи, что бросив свои посты, пришла понаблюдать за падением скряги Берроуза. Защитник поймал себя на мысли, что сейчас бы с удовольствием плюнул ему под ноги. Желания Томаса, которые тот ему открыл, тоже не отличались высокопарностью. — Пора уходить, — Дауд с опаской наблюдает за скопившейся толпой и знал, что вот-вот кто-то из них заметит две человеческие фигуры там, где их быть не должно. Или их уже заметили, но не стали поднимать тревогу? В любом из случаев — лучше убираться с места преступления. Двое грабителей пересекли сад без особых проблем и, спустившись по скалам, добрались до Самуэля, ожидавшего их на том же месте.***
Они плывут в полной тишине, кажется, намного дольше чем этот промежуток должен быть. Лодочник смотрит вперед, Томас следит за движением. Сейчас Песью яму очень хорошо видно. То ли потому что свет горит ярче обычного, то ли потому, что каждый из них знает что искать. — Наверное, они начали праздновать, как только услышали оповещения, — подмечает Самуэль, когда до места назначения оставались считанные метры. — Довольно грубо с их стороны, — откликается Дауд с усталостью в голосе. Томас воздержался от комментария. Лорд старался не смотреть на китобоя, но всякий раз, как тот попадался на глаза в голову лезли непрошенные мысли того разговора из-за чего тишина на борту начинала душить. На пороге их никто не встречает. Все трое выходят на берег. Волки проходят несколько вперед, как вдруг Дауд останавливается и поворачивается к лодочнику. — Вы не идёте, Самуэль? — спрашивает тот, снимая маску. — Думаю, вы так же должны отпраздновать это с нами. — О нет, сэр. Я хотел остаться тут и… поразмышлять немного. Да и к тому же, — он поправляет свою куртку привычным жестом, — я не сделал ничего такого. Просто возил вас туда, куда скажут. — Это многое значит, — подмечает лорд. — Даже думать не хочу, сколько бы сил я потратил бы, просто добираясь до места назначения, — старик хмыкает, улыбается и достаёт свою трубку для курения. — Не беспокойтесь обо мне, сэр. Лучше идите к остальным. Думаю, они уже не могут вас дождаться, — и лодочник закуривает, безмолвно ставя точку. Дауд задерживается ещё на мгновение, но в конечном итоге все же продолжает путь и, поднявшись по лестнице, догоняет Томаса, что остановился его подождать. С паба доносятся голоса и шум, негромко играла музыка. Похоже, они действительно решили начать немного раньше них. — Подумайте над всем, что я сказал вам там, сэр. Мы не хотим вас потерять. Даже если это лишь вероятность, — говорит юнец. Лорд не находит ответа даже сейчас. Они молча заходят внутрь. Шум голосов, музыки и аплодисментов тут же оглушает обоих. Первыми их встречает Эмили. Она тут же хватает Дауда за манжет и поднимает голову, чтобы посмотреть в глаза. — Вы вернулись! Мы вас ждали! — провозглашает она. Дауд проходит чуть дальше, чтобы не загораживать вход и гладит её по голове. — Правда? — спрашивает тот легко и игриво. По крайней мере, он пытается таким быть. Только для неё. — Ну, конечно, правда, — подтверждает Хэвлок, стоящий чуть дальше, опираясь в стойку бедром. Эмили хихикает и убегает дальше в комнату. К Каллисте — догадывается он сразу. Гувернантка устроилась на противоположной стороне залы, рядом с Эбнером, что внимательно следит за вошедшими гостями, он выглядит нервно, ничего не пьёт, как и Карноу. Чуть ближе, уже в середине комнаты стоит адмирал, смотритель и аристократ. Каждый из них держит в руках напиток: Тиг и Фарли — по два стакана виски, предположительно, чтобы отдать их Дауду и Томасу, Тревор держит только свою выпивку. Рядом со входом за самым ближайшим столом, сидит Соколов. Дауду не видно, что именно пьет его друг, но зная привычки, предположил, что он так же не отказался от светло-коричневого пойла. Ближе всех стоит Уоллес с пустыми руками. Лидия шарудит за стойкой, Сесилии и Пьеро нигде не видать. — Чего стоите, как гости, заходите, мы вас ждали, — подзывает Хэвлок. Дауд первым делает шаг вперед и подходит к «ядру» Лоялистов. На заднем плане музыка затихает и вокруг становится жуть как тихо. Лишь только дыхание людей, да редкие иные звуки разрушали внезапно потяжелевшую атмосферу. — Вот, держи, Дауд, — с этими словами адмирал протягивает ему граненый стакан. Он принимает подачу. Тут же он чувствует, как у Эбнера с Томасом чуть сердце не останавливается. Секундное замешательство и сдерживаемая паника вмиг заполняет сознание. Грир точно против хоть какого-то действа с его стороны. Он тоже читал дневник? Был соучастником или просто поверил Томасу на слово? Он был в курсе дел и поддерживал затею китобоя — это Дауд мог сказать наверняка. «Вы просто подумайте. Если Лоялисты действительно хотят вас устранить — даже гипотетически -, они пойдут на любые доступные методы, сэр. Ведь именно они освободили «убийцу императрицы» с самой охраняемой тюрьмы в империи, только лишь для того, что бы позволить ему устранять неугодных им людей, разгуливая по городу. Они организовали похищение дочери императрицы и доктора Соколова прямо из когтей действующей власти. Что случиться, если у таких людей появиться шанс манипуляции монархом? Просто подумайте, » — монолог пронесся в его уме за мгновение. Пойти на предательство людей, что позволили тебе жить. Как отвратительно даже думать о подобной вероятности. Но… если они действительно хотят предать его, устранить — как выразился Томас — то убрать их с пути первыми — действительно будет лучшим ходом с их стороны. Ведь сейчас, уже не стоит вопрос того, как убрать Регента. Хайрем, по сути, сам ушёл с их пути из-за своей чрезмерной осторожности. Теперь главный вопрос: кому Эмили даст больше власти. И в этом гонке они, заведомо проиграли. Потому что существует Дауд. — Ну вот и все! Прощайте, лорд-регент Хайрем Берроуз, хитрая ты мразь, — говорит адмирал как всегда торжественно. — Его время вышло. Мы переделаем законы и снимем вину за твои деяния, Дауд. Мы дадим тебе всю необходимую помощь, для убийства Корво и… людей что пойдут за ним до конца, — Хэвлок явно замялся после слова «Корво», поняв что «китобои» сюда больше не подходит. — Но решать нам это придётся быстро. Стража должна делать, что ей положено. Мартин возглавил смотрителей и Тревор… будешь делать в Парламенте то, что делал до этого. — Лорд Тревор Пендлтон, адмирал. Без меня аристократы выпотрошат вас как рыбину, — подмечает мужчина в белых одеждах. Хэвлок провёл по нему взглядом, словно спрашивая «Серьёзно, да?». Все что осталось Дауду это сдержать насмешливый хмык. Ведь если адмирал хочет занять главную позицию — а судя по всему так и есть — то ему предстоит ещё многому научиться. Политика не армия, ты не можешь просто отдать приказ. — Прости, мы все немного нервничаем. Ты отлично справился со своей работой, теперь настал наш черед. Коронацию придется провести в спешке, но меня беспокоит вопрос безопасности. Тот, кто убил мать Эмили угрожает и ей. Мы не знаем, что у него на уме, будь завтра внимательнее. — Он прав, — подхватывает аристократ. — Хорошо отдохните. Посмотрите, что для вас сделал Пьеро, обновите обмундирование, подготовьте боеприпасы. На всякий случай. Адмирал растекается в улыбке. — За Дауда и его помощников! — говорит Фарли, поднимая бокал — За Эмили Колдуин — новую, лучшую страницу в нашей истории, — поддерживает Тревор. Теперь каждый поднял бокалы выше. В одно мгновение все объединяются в едином порыве радости. Они вложили столько сил для того, чтобы достичь этого момента. Дауд и Томас так и не сделали ни глотка. Слушая Хэвлока, и держа в мыслях слова подмеченного, а так же его эмоции, серконца все не покидало чувство… отстраненности. Словно морской волк действительно говорит так, что в их прекрасном будущем нет места Дауду и его людям. Прежде чем принять решение, он решил пойти на наглую проверку. Да, прямо здесь, у всех на виду. — Хм. Ты не пил? — подмечает адмирал, когда допивает сам. — Да. Не идет в горло, почему-то. Да и хочется хорошо запомнить этот момент, не затуманивая его алкоголем, — Тревор обеспокоенно смотрит на военного, это явно видно. Но ни Дауд, ни Фарли не сводили глаз друг с друга. — Да ладно тебе, Дауд. От одного стаканчика ничего не изменится. Можно немного и выпить в честь такого события. «Они пойдут на любые методы. Тогда почему бы не начать с банального?» — мелькает в голове. — Как подметил Тревор, да и ты сам, лучше быть настороже. Пока Корво жив, мы не можем гарантировать успех нашего дела. Для этого нужно держать ясность ума, — мужчина протягивает стакан обратно адмиралу. — Но я вижу, что ты уже выпил свою порцию, так что можешь выпить и мою. Не пропадать же добру, — Хэвлок странно хмурится. Его брови лишь слегка припали к носу, но этого вполне достаточно для того, чтобы все его лицо приняло более тяжкий вид. — Не хочу лишать тебя возможности немного отдохнуть. Уверен, пробраться в башню незамеченным было нелёгкой задачей. — Я настаиваю, — Дауд щуриться. Зачем же Фарли отказываться от обычного стакана с виски? Тишина затянулась. — Пожалуй, откажусь — таковым был последний ход Хэвлока. Дауд смотрит на Тревора, чей внешний вид не внушал доверия. Он мог бы предложить своё питье и ему, да вот только стакан аристократа ещё наполовину полон. Тактично и этично, что и ожидалось от аристократа. — Почему же? — лорд вновь концентрируется на адмирале, подходит ближе и ставит бокал с виски рядом с рукой Хэвлока. — Я уверен ты пропустишь сегодня много стаканов. От одного ничего не изменится. Или может… этот какой-то особенный? — на этом месте ему даже думать не пришлось. И не только потому что они подлить туда яд — это настолько клише, что от него аж воротит, но и по насторожившийся и бледной физиономии адмирала сразу становится понятно — они даже не подумали, что их жертва может просто напросто отказаться от отравленной выпивки. Магия тут же засветилась сквозь еретические метки. — Схватить их.