Отражение на лезвии

      «А я-то считал трущобами Затопленный квартал…» — это было первой мыслью Дауда, стояло взглянуть на открывшийся пейзаж усадьбы.       Компания убийц расположилась в небольшой пристройке, в нескольких метрах от полу обвалившегося каменного забора. Большой белый дом выглядывал из-за деревьев непреодолимой преградой. В пробоинах ограждения иногда мелькали женские тени и чёрные собаки с белыми головами, в жёлтой окантовке Взгляда Бездны. Каждый раз, как волкодав попадал в поле зрения, псина останавливалась и опасливо принюхивалась, а через несколько секунд продолжала куда-то идти, весело вымахивая черным, лисьим хвостом.       Лорд обернулся к притихшим убийцам.       «Кто-то из вас бывал в Бригморе ранее?» — спросил Дауд на корабле. Ассасины переглянулись, но промолчали.       «Но вы же были и с ними в союзе!» — он внимательно вглядывался в Томаса, словно пытаясь достать из его головы столь нужные сейчас разъяснения. Конечно, такими делами занимается глава банды, но он же не один приходил сюда всякий раз? Или один? Неужели между ними не было никаких связных, никаких посыльных, шпионов, в конце концов? Лорд, в силу неосведомлённости, лишь догадывался о том, как строятся взаимоотношения уличных банд… разве оно настолько отлично от его кругов?       Глаза невольно наблюдали окрестность, уши слушали постоянные потрескивание и шум листвы, но голова думала о другом. Будь он на его месте, как бы поступил? В далёком детстве мама всегда говорила: «Не зли настоящих ведьм, Дауд. Если можешь, обходи таких тремя дорогами» — поэтому он, вероятно, наблюдал бы за действиями Делайлы со стороны или вовсе не лез в их дела, покуда те не касались его. — У вас есть идеи, как нам пробраться внутрь? — не то, что бы у самого Дауда их не было. Напротив, даже несколько вариантов, но практика не раз показывала, лучше смотреть на ситуацию под разными углами. Китобои молчали, впившись глазницами в него, как в неведомое чудо света. Раз уж они не бывали в усадьбе, то, может, хороши в импровизации? — Ну, — тишину разорвал неожиданный слог, — всем вместе идти глупо, — защитник не мог с этим не согласиться. — Учитывая Билли, точнее всех других китобоев, они ожидают нашей атаки привычным способом, — Дауд неожиданно услышал голос блондина сбоку, а не перед собой. Лорд выглянул наружу, скрывая неловкость. Он перепутал людей. — Привычным? — не понял тот. — Через крышу или балкон, — уточнил Том. Крамер чуть нахмурился. — Делайла ожидает моего нападения, — подметил телохранитель, скрывшись за стенкой. — Но оттудова ей знать, что я обратился к вам, а не решил брать усадьбу штурмом? Возможно она готовиться именно к этому, — мужчина пробежался взглядом по собравшейся толпе. Проблемой было не только как пробраться внутрь, но и как разузнать что задумала Коппреспун, привлекая как можно меньше внимания. Трудность на трудности. Было бы во много раз проще пройтись штурмом… но лорд сам для себя решил, что не поступит так.       Ещё минуту в помещении стояла тишина. Бездны ради, какие же эти ребята тугие на контакт. Складывалось стойкое чувство, словно они никогда не планировали миссий, не работали в таком контексте. Или может просто не хотят содействовать ему? Тогда почему согласились идти, а не остались на базе, как трое других? — Хорошо, — лорд берёт инициативу на себя. — Тогда мы поступим как. Разделимся на… две. На две группы, каждая охватит свою часть дома и, соответственно, сада. Задача: Найти Делайлу и/или разузнать что она задумала. — Связь? — спросил так и не названный. Дауд остановил на нём взгляд. Они бы могли просто условиться о ещё одной встрече здесь, но пришедшая следом мысль показалась ему разумнее и эффективнее. — Магия, — мужчина выставил левую руку перед собой. — Я поделюсь меткой с одним из вас. — Полагаю, вторую группу поведу я, — откликнулся Томас, прочитав подтекст. Не то, чтобы Дауд уж так старался это скрыть, но он честно не хотел показаться грубым. Предложение светловолосого никто не оспорил. — Тогда я хотел бы составить компанию телохранителю, — неожиданно открыто вызвался Монтгомери. Судя по брошенным в его сторону взглядом, это стало новостью для всех. Высокий, без угрызений и опаски (по крайней мере его походка не выдала ничего из этого), встал рядом с защитником. — Ещё какие предпочтения? — спросит Томас. Никто не ответил. — Петь, составишь компанию? — Монг подхватывает инициативу и заставляет парня вздрогнуть. Его маска уставилась на меченного, оценивая. Дауд выдержал немой укор, сохранив лицо. — Хорошо, — Петро выдавил это с небольшой охотой. — Хорошо, — лорд невольно повторяет и протягивает Томасу левую ладонь. Блондин мгновение медлит и опасливо пожимает руку. Стоило им коснуться друг друга, как тепло закололо в подушечки пальцев. Метка вспыхивает, и её собрат отвечает тем же, словно потянувшись на встречу источнику силы. Мужчина закрывает глаза, фокусируясь на себе.       Струна приветственно бренчит, как только Тайные узы соединили умы. Он чувствует трепет, сбывшееся предчувствие, насторожённость. К старым эмоциям в мгновение приходят новые: радость, решимость и тоска. — И ещё, кое-что прежде чем мы разойдёмся, — Крамер открывает глаза, когда голубоглазый начинает говорить. Томас хлопает себя по двум подсумкам и достаёт из одного раскладной клинок. Дауд удивлённо вскидывает брови и клипает, принимая потерянную вещь. Он лёгким движением раскладывает оружие, проскальзывая взглядом по всей длине.       Чистое лезвие разбито тёмными отражениями заброшенного окружения. Лорд сомневается, что зазубрили, ведь это оружие причинило немало боли Ворону до смерти, а также поглотило жизнь нескольких из них. Впрочем, у них хватило доброжелательности его промыть, это уже что-то значить.       Дауд прячет отвращение за зубами и молча закрепляет изобретение Пьеро на поясе. — Удачи вам, — лорд желает от всего сердца.

***

      Бригмор оказался более подготовленным к штурму, чем могло казаться. Полностью затопленный передний двор встретил злоумышленников стоячей водой и несколькими девушками, стерегущими парадную дверь, а также наблюдавшими за всем из балконов. Решись он на такое - гвардейцев разнеси бы в пух и прах.       Дауд, Монг и Пётр аккуратно прошмыгнули под самой горой справа от усадьбы, вырубив одну ведьму и прибив трёх хрустаков, коих они, к счастью, вовремя заметили. Группа взобралась на ветхие строительные леса.       Ассасины украдкой осмотрелись и двинулись дальше, по направлению к заднему саду, а лорд остался стоять на месте, подняв голову вверх. Отсюдова он видел широкую дыру в крыше. Достаточно большую, чтобы они все туда протиснулись. — Ей, — шёпотом позвал он спутников и поднял взгляд наверх, указывая на проход. Китобои переглянулись, но подошли к нему. Даже без слов Крамер чувствовал уровень недоверия. Они боялись, что им вставят нож в спину. Защитник старался не думать о том же самом. — Слишком высоко, — констатировал широкоплечий. — Я телепортирую, — Дауд протянул им руку. — Это безопасно. Только небольшое головокружение, — напряжённое мгновение разорвал Монтгомери, схватившись за руку. Пётр тоже обхватил ладонь лорда. Правда, легко и неуверенно, явно готовый оторвать её в любой момент. Телохранитель поднял голову и прицелился. — Приготовитесь, — скомандовал он на пару секунд раньше, чем блинкнул. Холод пробежался по телу и осел болью на правую руку, когда китобои уцепились в мёртвой хваткой, потеряв опору при перемищении. Лорд сцепил зубы и потянул на себя, сохраняя баланс. Несколько черепиц вылетели из-под ног, устремляясь вниз.       В голову внезапно ударили чужие чувства.       Ужас мурашками проскакал по спине, все волоски встали дыбом. Крамер бросил взгляд в ту сторону, где сейчас находилась вторая группа (где-то внизу, в доме) и животный страх в миг отпустил.       Что могло вызвать столь сильные чувства? Они в опасности?       Попытки понять приводят лишь к тому, что кинув успокаивавший настрой, связь ослабла. Вероятно, всё под контролем.       Переглянувшись с компаньонами, Дауд первым зашёл внутрь.

***

      Лорд уже завидовал Монтгомери и Петру с их масками-фильтрами. Голова набита этим зловонным запахом, а на языке то и дело мелькал привкус желчи. Желудок пока держался, но сухость в горле мешала думать.       Как оказалось, затопило не только двор, но большую часть первого этажа. Ведьмам это не мешает, а растения - восторге. Они заполонили весь дом изнутри, лишь кое-где подстриженные и очищенные хозяйками. Зелень заняла всю застоянную воду, лезла на стены и трухлявую мебель, прорывалась сквозь ветхий, временами опадающий под шагами, пол и проростала над головой.       Усадьба могла казаться эстетичной и прекрасной, а уж тем более пригодной для жизни, только в самой изощрённой фантазии. По крайней мере, Дауд ни за какие гроши не согласился жить тут и день. Уж лучше Радшор.       Крадущихся убийц привлекли крики и кряхтения из соседнего коридора. Они пошли проверить, что происходит. Выглянув за угол, лорд заметил большую коллекцию чучел-голов (наверное, мистер Бригмор не очень гордился трофеями, раз уж их оставил здесь), а так же небольшую комнату в которой мягко что-то горело. По мелькающим длинным теням не сложно было понять, что внутри кто-то есть, а по звукам - что там полным полно амулетов или рун.       Активировав Взгляд Бездны Крамер заметил внутри пару ведьм, что энергично что-то обсуждали и наблюдали как человек на коленях перед ними что-то жуёт. Довольно агрессивно, между прочим.       Знаками сообщив об этом спутникам, они незаметно прошмыгнули внутрь и оглушили девушек.       Увиденное вызвало ещё одну волну ужаса, но на этот раз, от собственных чувств. На том конце провода заволновались их состоянием.       Дауд резким движение прибил пытаемого к стене и взглянул на лицо.       Верховный смотритель Мартин. Его челюсть и губы запачканы свежей кровью, а руки трясутся. Он смотрит на лорда-защитника туманным, голодным взглядом, по всей видимости, не осознавая ни кто перед ним, ни того, что ему подали. Человеческую ногу. Судя по сложенной на столе формы Аббатства - какого-то смотрителя. — Сколько амулетов… — прокомментировал Пётр, воруя слова с языка. Мужчину практически обвешали изделиями из кости. Один — очень горячий и громкий, — привязали к шее, ещё шесть засунули за пояс, но лорд прекрасно чувствовал ещё несколько артефактов под перепачканным красным кителем. — Да весь дом ими гудит. Я подобрал парочку, но и пропустил штук двадцать, — ответил Монтгомери. Дауд слушал парней в пол уха, снимая с Тига хотя бы часть. Как он не оглох и не сварился под их давлением?       Смотритель выдохнул с заметным облегчением, падая на руки защитника. Крамер понял на себя голову Мартина. Взгляд стал более ясным, но продолжал блуждать. Судя по вялой, бледной коже — он обезвожен и страдает от жара. — Продержись ещё немного и мы тебя спасём, — Дауд аккуратно усадил мужчину и встал на ноги, осмотриваясь. Никто не идёт в их сторону, но это не значит, что убийцам нужно останавливаться или расслабляться. — Пойдемте, — позвал Дауд, выходя из комнаты.

***

      Сама эта комната навевала жуть. Туман отчётливо проступил в холодном воздухе. Лорд заметил, как мелкие нитки пара вылетают из-под ноздрей при каждом выдохе. Он был готов поставить целый кошель с золотыми на то, что в здесь пахнет приятным морозом, но его нос отказывался улавливать какой-либо запах, помимо гнили и зелени.       Убийцы тенями пробрались внутрь, спрятавшись за полуразрушенными колоннами второго этажа. Дауд предполагает, что когда-то это было внутренним балкончиком со спуском на первый этаж (что-то похожее есть в доме Бойлов).       Внизу всё было заставлено пустыми планшетами и изрисовано белым мелом да ворванью, складывающимся в настолько же завораживающий, насколько и пугающий узор.Тут и там мелькали знакомые образы: дерево, крыса, череп, москит. — Делайла все ещё там? — спросила одна из двух ведьм, стоящая перед мольбертом с пустым большим полотном и внимательно на него смотря. Её левая рука перемотана относительно свежим бинтом. — Билли зашла недавно, — спокойной ответила другая. — Китобойная шлюха, — защипала раненная. — Госпожа не любит, когда её отвлекают. Особенно когда столь важная работа! Чего она к ней лезет? — Я сказа ей, тоже самое, но Билли настояла, что это важно. — Настояла она, — первая ведьма была явно ненавидела пришедшую убийцу. — Блядь, — ожидаемое ругательство последовало с задержкой.       Пётр, спрятавшийся на противоположной от них стороне обрывающегося балкона, украдкой жестикулировал: резко рукой чуть вниз, выставив указательный и средний палец, потом наискосок, что-то разрубая, и просто перед собой. Монг пригнул голову.       Дауд одновременно и восхищался, и проклинал то, что видит: система собственных жестов. Телохранитель решил не лезть в это и позволить ребятам делать так, как привыкли, пусть чуйка и подсказала, что они просто оглушат противника с высока.       Так и оказалось. Немного подождав, ассасины синхронно, словно коршуны, выпрыгнули из-за укрытий и сильным ударом головой об пол вырубили ведьм. Женщины упали и вставать больше не пытались. Достаточно радикально, так и до смерти недалеко. — Чисто, — сообщил меченный, спрыгнув на первый этаж следом за спутниками. В действительности Дауд выдел нескольких ведьм глубоко в доме с помощью Бездны. Они были слишком далеко, дабы беспокоиться об этом сейчас.       Китобои привычным движением подхватили тела и усадили их в тёмном углу. — Китобойная шлюха, — тихо (но недостаточно) пробубнил Монтгомерис ноткой ухмылки. — Услышала бы сама Билли, — поддержал Петро. Он «схватил» что-то и перекинул через плечо, словно тяжёлый мешок. — Хорошо помнишь, — высокий определённо старался держать проступающее веселье. У него отчётливо не получалось. Коренастый не ответил, но слова «пошёл ты на хер, козёл» отбились в пространстве, как колокола Часовой башни.       Не слишком то профессиональное поведение, если подумать, но Крамер не желал разрушать эту обстановку, каждый раз вспоминая в каком молчании они пробирались в дом. Может так китобои обращают на него меньше внимания (что маловероятно), может просто привыкают и поэтому ведут себя раскрепощение. Утверждать что-либо лорд не мог.       Он остановился на месте раненой и внимательно изучал холст.       «Делайла все ещё там?» — и где это «там»? Сидя наверху лорд отчётливо видел, что в комнате нет другого входа или выхода. Может, потайной люк? Дауд сильно сомневался в этой теории, но всё же заглянул за спину мольберта. Пол в ужасном состоянии, да и к тому же весь исписан. Если где-то здесь и есть потайной спуск вниз, то его либо сделал гений маскировки, либо скрывает магия.       Мужчина ещё раз посмотрел на пустой холст. Магия… может «там» — это в планшете? Беря в расчёт сколь много здесь картин, и то, что Копперспун очень любит рисовать. А если припомнить что она носит знак Чужого… — Что ещё может Билли? — Дауд обернулся к спутникам, заставив выровнять спины и прекратить щебетания. — Кроме того, что бросать мужчин через прогиб, — Пётр кашлянул в фильтр маски. — Она очень опасный противник, сэр. Достаточно смертоносна и способна, чтобы стать заменой Томаса, после того как он ушёл. Она, может, и выглядит как обычная девчонка с улиц, но её лёгкие, быстрые движения обманчиво слабые. — А ещё эта магия ведьм. Делайла точно поделилась с ней своей силой, — подметил коренастый. — Интересно, он знал об этом? Я имею в виду, она ведь точно представляла угрозу, — Петро быстро забубнил в фильтр, повернувшись к Монгу. Китобой молчал несколько секунд: — Конечно знал. Собственно, поэтому и стал держать ближе, — в такой же манере ответил высокий. — Поверь, после всего произошедшего он услышал все наши секреты. — Услышал? — Монтгомери отмахнулся от ответа Петра, как от назойливой мухи. Дауд решил не сверлить их взглядом, вернувшись к разглядыванию не начатой работы. Если его мысль верна, то как они могу войти внутрь? Для этого нужно выполнить какой-то ритуал?       Мужчина прикоснулся к ткани, медленно проведя рукой. Проход совсем недавно был открыт… Дауд ещё раз осмотрел окружение, пытаясь увидеть хоть малейший признак каких-либо действий. Все выглядело нетронутым. Насколько нетронутым может выглядеть полупустая комната в заброшенной усадьбе, где пол настолько изранен временем, что сквозь него выросла трава.       Крамер взглянул на мир через пелену Бездны как раз вовремя — на краю зрения мелькнули яркие силуэты. Первая мысль при их виде — «ведьмы!». Но приглядевшись, Крамер заметил длинные маски на лицах пришельцев и выдохнул. Это вторая группа китобоев. Парни показались на глаза через минуту, после обнаружения.       Пётр и Монг, слегка расслабили плечи, обрадовались, когда не заметили на спустившихся ран. Дауд тоже был рад, что они не пострадали, по крайней мере физически. Мысли Томаса все ещё были заглушены чем-то тёмным. — Вы нашли что-то интересное, — лорд желал поскорее приступить к главному. Один из китобоев открыл то, что скрывал накидкой и руками — крупную лампу, что в мгновение залила пространство холодным фиолетовым светом. Лорд отчётливо чувствовал, как запекла метка на руке, стояло светилу попасть на глаза. От неё несёт сильной магией. — Мы нашли это в её кабинете, я полагаю, — Томас вытащил из подсумка неаккуратную книгу и передал защитнику. — Последняя запись.       Дауд взял блокнот и метнув взгляд на собравшуюся вокруг толпу, быстро пролистал с конца находя искомое:

«Картина почти готова. Хорошо, что я у меня был запасной план, на случай, если первый окажется провальным. А разве он мог быть другим? Корво, как и другим мужчинам, недоставало пластичности ума, для решения столь тонких, сложных задач. Но, вынуждена признать, что-то в его замысле таки было. Я не ожидала от юной Эмили столько решительности, если верить рассказу Брианны и Билли. Бедному ребёнку слишком сильно промыли мозги, коль она считает, что у неё все ещё есть какая-то родня, по мимо меня. Прискорбно, но скоро это будет неважно. После завершения нового ритуала, когда я — Делайла, — одену лицо Эмили словно маску, ей уже никогда не будет нужды задумывается над подобными вещами. Думать буду я. Мои последователи принесут светильник в галерею, чтобы открыть проход в Бездну, когда «Моя улыбка на твоём лице» будет готова. Там я проведу ритуал с картиной. Никто не должен помешать моему переносу в тело Эмили. У этого ритуала есть и другие способы применения — со временем я разберусь в них. Для заклинания подойдёт любая картина, написанная моей рукой. Представляю, как кто-нибудь из моих врагов переноситься, к примеру, в натюрморт. Жить в образе вазы с фруктами на картине… дрожь берёт!»

      И правда. Дрожь пробежала по спине и руках, стояло Дауду дочитать до конца. Его пугала не перспектива жизни вазы с фруктами, а масштаб плана. Вселиться в Эмили — убить её как личность, если он правильно понял, — управлять империей, прожить целую новую жизнь вместо маленькой девочки.       Сама мысль о том, что лорд не должен был узнать обо всём этом — ужасала. Он мог годами любить, защищать, опекать самозванку, что все это время лишь использовала бы его, как куклу в, грёбаном, спектакле, а после подтолкнуть к обрыву, стояло проявить слабину или состарится.       Дауд отчётливо услышал фантомный смех Эмили за спиной, искажённый ликованием и насмешкой в свой адрес. Это было бы её напутствием перед его жалкой смертью… Холод ударил в живот.       Он не может этого допустить. Она заслужила настоящей, счастливой жизни.       Лорд захлопнул книгу и ещё раз посмотрел на принесённый фонарь. Значит, он был прав. Делайла сейчас в холсте, и этот фиолетовый светильник — ключ от запертой двери.       Телохранитель положил дневник Копперспун на столик рядом с мольбертом. — Ведьма и Билли внутри этой картины. Там — место проведения ритуала, — он ввёл в курс дела пришедших. — Позволь? — попросил фонарь Крамер, китобой с охотой отдал магический артефакт. Стояло предмету оказаться в руках, как метка запекла сильнее прежнего, да так, что рука начинает неметь. Лорд чётким движением поставил осветитель на дневник, сжимая и разжимая руку, дабы привести её в чувства. Как же печёт, сволочь. — Я пойду туда, — заявил лорд спустя минуту молчания. — Так будет лучше. — Вы уверены в этом, сэр? — спросил, на удивление, Пётр, а не Томас. Этот парень начинает ему нравится. — Один вход — одни выход, — пояснил Дауд, вновь беря фонарь на руки и сгорая от жара знака на ладони. — Я попытаюсь остановить ритуал малой кровью, но, если я умру или если они попытаются сбежать, вы будете поджидать их здесь, — ассасины молча смотрели на него, словно ожидая ещё каких указаний.       Кармер развернулся и неуверенно поднёс фонарь к пустому холсту. Фиолетовый свет усилился, метка бога вспыхнула, ослепив лорда на несколько секунд. Сильно зажмурившись, он заметил, как на картине появилось синее пятно, что с каждой секундой становилось все чётче и больше, словно кто-то быстро рисовал работу прямо на глазах. Привыкнув к свету Дауд поднёс фонарь ближе, описывая длинный овал, захватывая всю площадь холста. Хаотичные мягкие мазки плыли вслед звезде-указателю, закручиваясь в яркие цвета и плавные линии чудной, сложной постановки.       В носу, впервые за всё проведённое в усадьбе время, ударил новый, свежий запах. Прохладный, скользкий, как ворвань, скребущий йодом, воском и пылью. Сам воздух содрогнулся от силы, что рванула через портал и вцепилась в лорда мёртвой хваткой, с завидной силой пытаясь зашвырнуть в нарисованный пейзаж. Если белый свет, пробивающийся сквозь пол, и жуткие синие завитки да летающие рамки вообще можно было назвать «пейзажем».       Дауд через силу отступил на шаг, поставив фонарь на тумбу. — Офигеть, — тихо послышалось позади. Каждый в комнате был согласен с этим мнением.       Вдох и выдох.       Защитник не может просто отступить. Ради империи, ради мира, ради Эмили. Как только пальцы коснулись исписанного холста, метка затихла и жар сменился холодом, заколов кожу под перчаткой. Белый свет ударил в глаза и тихое «удачи» мягко подтолкнуло вперёд.       В следующий миг, когда пелена спала, Дауд заметил, что он вошёл, буквально, внутрь постановки. Вот те самые парящие пустые картины, вот жёлтый герб Бригморов, треплется в воздухе и огромная белая дыра в полу. Воздух бешено свистел в ушах и бил в спину, настойчиво прося прыгнуть вниз.       Прохода в усадьбу за спиной не было. Это настораживает.       Свист плавно затих, воздух потяжелел. Само время замедлило ход. Причина этого появилась секундной позже, заслонив собой до боли яркий свет из дыры. — У тебя много талантов Дауд, пределов который ты и сам не в состоянии понять. Сейчас, по крайней мере. Умения Делайлы имеет некоторые отличия, — Чужой спокойно сложи руки за спиной, продолжая неожиданный монолог. — Она способна творить удивительные вещи: вырывать души из тел, манипулировать своими подопечными так, что те, не ведая контроля, исполняют её волю. Теперь ты видишь истинное положение вещей: жизнь Эмили, висящую на волоске, планы Делайлы, будущее, что ждёт твою драгоценную Империю. История завершается, все решения получат конец. Я с удовольствием буду наблюдать, как ты закончишь эту игру, друг мой, — Чужой неожиданно развёл руками и исчез, не оставив и мига, для ответа или осознания. Ветер с накопившейся силой пихнул в плечи. Дауд шикнул «Бездна с тобой» под нос и пригнул вниз.       Миг свободного падения закончился, когда знакомые резные камни поймали лорда. Он с силой ударился об пол, но быстро поднялся, осматриваясь.       Васильковое небо впереди растекалось белым не то светом, не то дымкой. Вокруг парило много пожелтевших белокаменных кирпичей и книг с пустыми обложками. Аккуратная дорожка поднималась вверх, провожая к большому острову и не менее большому дереву, крона которого были столь пушистыми и необъятными, что со своего места Крамер не мог увидеть вершин. Кручёный ствол выходил из сердца острова, пуская вокруг массивные корни.       Лорд до этого никогда не видел столь гигантских растений.       «Бездна, — одновременно и констатировал, и чертыхнулся Дауд в голове. — Что ж, давайте посмотрим, на что вы годны, дамы», — мужчина выставил перед собой офицерский клинок и украдкой пошёл наверх.       Это странная Бездна. Цвета здесь казались ярче, воздух легче. В дали не плавали и не пели грустные киты, не убегали прочь стальные трубы. Здесь свежо. Иногда самовольно шуршал листвой колосс-дерево, роняя в бесконечный танец детей-листву.       Островок заставлен горящими и потухшими свечами, остатками колонн, перил, подставками. Временами камень прорезала свежая трава, упавшие вьющиеся лозы. Красивая, неухоженная лестница пробуривала дерево насквозь.       Дауд аккуратно подкрался к краю дерева и выглянул на ту сторону.       Дальше остров раздробился, уходя в белую даль. Подле древа раскинулось несколько не то веранд, не то балконов с зубцами-перилами наверху. Чуть ближе стоял массивный стол из белого камня. Его края усыпали горевшими свечами, а посередине, свесив одну ногу, сидела чернокожая девушка.       Кроваво-красный макинтош подсказал — это та самая Билли, перешедшая к ведьмам после смерти Корво. Девушка, — молодая настолько же, как и другие ассасины, — заворожённо смотрела на что-то перед собой. Её образ казался знакомым, пусть защитник никогда прежде лично её и не встречал. — Напомни мне, почему ты все ещё здесь? — глубокий выдох опередил слова. Дауд припал ещё ниже, когда чужой голос раздался вблизи. Говорила Делайла. Билли ожила, подняв голову с руки, тревожа короткие волосы. Она замялась на несколько секунд, опуская ногу со стола. — О, простите, госпожа. Лорд-защитник. Наши шпионки говорили, что он нашёл много информации о вас, — «так и знал, что они есть!» мелькнуло в голове слушателя. — Я уверена он в скором времени появиться здесь, дабы убить вас. — Ты беспокоишься обо мне? — вопрос прозвучал столь невинно, словно меченная общалась с глупым ребёнком. С чётким стуком каблуков из-за дерева показалась высокая, худощавая женщина в чёрном костюме с высоким, стоячим воротником, переплетёнными лозами и аккуратным «шарфом» живых цветов у груди и шеи. В одной руке, обрамлённым широким воротом накидки, она держала длинную кисть, а во второй, измазанную насыщенной краской палитру.       Художница вальяжно подошла к спутнице, перехватив кисть занятой рукой и убаюкивающее коснулась её щеки. — О милая дурочка Билли, — убийца раздражённо отвела взгляд в сторону, но не отодвинулась. — Ты действительно считаешь, что он способен меня одолеть? Не забывай, я здесь не одна, — Делайла махнула кисточкой в сторону ближайшей статую самой себя.       «Почему все художники такие самовлюблённые?» — промелькнуло в голове, стояло Дауду проследить за указателем и посмотреть на каменную ведьму. Это какое-то особенные статуи? Он видел одну при входе, но его группа направилась в другую сторону. А здесь их было… три. По крайней мере, он видел лишь троих. — Да, беспокоюсь, — открыто заявила китобой. — Я не видела стычки, но один только факт того, что он сделал говорит, какую опасность тот представляет! Он умеет делиться силами так же, как и ты! Он в состоянии привести сюда армию людей с магией! — выслушав это, в голове мелькали и радость от похвали, и разорванные от резкости слов. — Лорд-защитник не станет так поступать, — успокоила подмеченную Копперспун, развернувшись и уставившись на что-то перед собой. Вероятнее всего, там находилась недописанная картина. Художница умолкла, чуть наклонив голову в анализе творения.       Тем временем, объект обсуждения, тайком заряжал в свой арбалет снотворный дротик. Его план был прост и гениален — вырубить дам, а дальше, не спеша и не подставляясь, решить, как именно с ними поступит. Первый выстрел будет в китобоя, второй — в ведьму. — Лорд-защитник не станет так поступать, — она начала речь с начала, медленно подходя к дереву. — Это слишком сильно ударит по его драгоценной репутации. Если после смерти Джессамины от этого слова что-то осталось, — ведьма попала из виду. — Ничего не осталось, — горделиво заявила Билли.       «Китобойная шлюха», — только сейчас лорд согласился с чужим грубым высказыванием. Дауд замер и прицелился в сидящую на столе девушку. — К этому человеку, привязалась твоя душа, Эмили? Этому ты доверяешь свою жизнь? — Делайла сладко тянула буквы, обращаясь к никому.       Мужчина в укрытии задержал дыхание. Выстрел.       Билли резко вдохнула, и схватила за плечо, нагнувшись вперёд.       Дауд перезаряжает арбалет, выскакивая из-за укрытия.       Делайла ошарашенно поворачивается к нему голову. Её статуи шипят со всех сторон.       Выстрел. Дротик прилетает в приоткрытую грудь. Ведьма свирепеет, худощавое лицо искажается яростью, прежде, чем ведьма падает на белый камень и собственную палитру.       Крамер несколько секунд не шевелится, впившись глазами в бездвижное тело, прежде чем осмеливается подойти ближе. Все закончилось? Делайла спит? Похоже на то. Тогда почему тревога бьёт в виски?       Защитник поднимает голову, и смотрит на картину Коппреспун.       Её работы, в отличии от творений учителя, пестрят яркими цветами и абстрактными образами. Лорд отчётливо видит перед собой Эмили. Её лицо успели хорошо вырисовать. Девочка спокойно смотрит в пустоту перед собой. Цвета в её глазах подобраны так, что глазницы кажутся холодными, знающими все секреты. Короткие волосы распушились, переплетаясь и изменяясь из плавных красных полос, в резкие жёлтые треугольники. Она стоит ровно, чуть выгнувшись назад. Белые пушистые воротники подлетели, и напоминаю крылья белых голубок. Руки у боков: одна выделяться чёрной кляксой на фоне сине-оранжевого витка, другая «горит» алым пламенем, поджигая всю правую часть картины.       Работа недописанная, но уже завораживает, вызывает отклик внутри. Дискомфорт от портрета, смешивается с тревогой. Что-то не так. Что-то точно не так.       Кто-то со спины с силой хватает за подбородок и вскидывает голову вверх. Холодная сталь целует открытую шею. Адреналин вспыхивает в такт грохотавшему сердцу. Защитник подсознательно сжимает кулак и телепортируется в единственное место что видит — толстую ветку высоко над головой.       Стояло давлению с подбородка пропасть, он тут же схватился за горло. Что-то липкое плеснуло на перчатки и защипало кожу. Мужчина отнял руку, дабы посмотреть, успели ли его ранить. Успели. На пальцах была кровь. Удобно сев на ветке корточками, он посмотрев вниз. По ним, рядом с спящей Делайлой стояла Билли, с окровавленным китобойным мечем. Билли, которая только, что чуть не вскрыла ему глотку.       Убийца напряжённо сжала губы. Она — словно дикая огромная кошка, выпустившая добычу из горделивой прихоти. Глаза блестят от ярости и гнева, а старый меч-клык, блестел синим и серым.       Ради Чужого, почему она вообще стоит на ногах?! Дауд же попал в неё снотворным!       Девушка вскинула руки и несколько крупных снарядов со свистом полетели в его сторону. Узнавать, что это такое — очевидно, не арбалетные болты и не пули, — лорд-защитник не хотел. Дауд привстал и телепортировался на одну из боковых лестниц. Стояло сапогам коснуться земли, как он тут же срывается на бег. Тень ассасина скользнула позади.       Лорд поднимается к задней части и возвращается через дерево, пытаясь запутать преследователя, перевернуть игру. Он спрыгивает к картине и резко разворачивается спиной к столу, пятясь назад, дабы видеть, как можно больше. Несколько секунд тишины замедляют адреналин, но разгоняют панику. Убийца должна была следовать за ним, так где же она? Прячется, боится, убежала?       Лорд замедляет взбунтовавшееся дыхание, выходит из состояния аффекта. Он ещё раз проверяет рану на горле. Кровь прекратила идти, да и порез не кажется глубоким. Китобой успела только подрезать кожу. Отлично.       Неожиданно острый запах роз и настоянной воды настораживает. Молния проходит по спине, кусает в лопатках. Крамер перекатывается вбок. Почувствовав под ногами землю, тут же цепляется ботинками, выставляя перед собой блок. Лезвие противника со стуком врезается в дол. Сила заставляет пошатнутся и Дауд отходит на шаг, возвращаясь в защиту.       А китобои не шутили, говоря, что её удары обманчиво слабые.       Билли кривится в презренной злости и бросается в атаку вихрем. Выпад за выпадом, с низу и верха. Слева, справа. Колко, выпадом, натиском. Скорость постепенно пропадает, ярость кипит лишь сильнее. В какой-то момент она злится так, что сквозь сцепленные насмерть зубы выходит раздражённое шипение и уши заливаются краской.       Выловив момент рассеянности, меченный ставит подножку и Билли, шыкнув — «блядь», — почти падает. Лорд хватает её за левую незанятую руку, — и бьёт в лицо. Убийца, сильно жмурится и отступает. Только разорвав дистанцию, она позволяет себе закрыть больную зону. Дауд не целился и, оказывается, сильно вмазал по брови.       Мужчина отдыхает от сражения, позволяет напряжённой руке расслабится. Больно, Бездна её забери!       Неожиданный выпад, он отбивает широким размахом и тут же отходит, лишь бы не подставится под удар. Билли выставила руку вперёд. Мужчина настораживается. Она собирается колдовать?       Мясистое и скользкое нечто слишком поздно попадает в поле зрения. Оно хватает за ногу, резко тянет в бок, сбивая равновесие. Защитник падает спиной на землю. Дискомфорт в ноге пропал, и противник схватил правую руку, сдавив до белизны. Меч выпал из хватки. Боль прошибла тело током. Дауд выгнулся и ударил нечто — в котором он не сразу признал гигантское стебле-щупальце, — кулаком. Кажется, растение отреагировало на это, хватка на мгновение ослабла. Завидев на краю приближающуюся Билли, Крамер в спешке начал избивать кровошип. Уйди! Уйди, поганая тварь!       Через несколько ударов, стебель пропал из виду, и онемевшая рука, окатилась кипятком от хлынувшей на место крови. Дауд встречается с нависшим силуэтом взглядом, прежде чем рассыпаться пеплом в очередном Блинке.       На новом месте — недалеко от стола, — телохранитель возникает на ногах, что сильно дезориентирует на пару секунд. — Подохни уже! — крикнули в спину. Мужчина, выцепил из-за пояса раскладной клинок, и, открыв его в воздухе, развернулся, отбил очередную атаку противника. Дауд нахмурился, решив атаковать в ответ. Главное — не перейти, грань, так ведь? От удара в горло ожидаемо уклоняются, от вертикальной атаки — защищаются. Выпад уходит в воздух от чужого переката, и контратака также не попадает в цель, пройдя сквозь рассыпавшиеся чёрным стеклом тело. Удар со спины ловят с хитрой ухмылкой, в отличии от каблука по сухожилию ноги. Девушка шепчет что-то под нос, спотыкаясь. Дауд перехватывает её отводя клинок в сторону и прижимая к себе.       Соперница брыкается, но лорд держит слишком сильно. Соперники несколько секунд стоят молча, пытаясь отдышаться. Запах роз щекочет ноздри, убийца телепортировалась, улизнув из рук.       Стоять на месте в таком случае — равноценно смерти.       Лорд вовремя срываться в сторону. Несколько тех странных снарядов пролетают над головой, устремляясь в Бездну. Он в миг разрывает расстояние между сражающимися, возникая из дыма и тут же выбивает меч из рук не предвидевшей такого противницы. Лезвие ботинком отправляется за край острова.       Попытка его поймать, лишь подсобила тому, что руки завели за спину, а лицо уткнули в пол. Билли активно вырывалась, шипела и брыкалась, пытаясь сбросить с себя агрессора (хотя кто из них тут агрессор, надо ещё порассуждать). — Сука ты недоношенная, — выплюнула темнокожая. Дауд только уселся поудобнее. Ему сейчас не составит никакого труда убить её: задушить, выкрутить позвонки, вскрыть спину, проткнуть горло, голову, выбросить в небытие…       «Я думала ты убил их всех».       Нет. Он не простит себя, если поступит так.       Китобой что-то зашептала. Дауд не смог уловить хоть слово, кроме длинных свистящих звуков. В прочем, что ещё она может говорить, кроме очередных проклятий?       Что-то молниеносно шевельнулось, выползло из-под поваленной и… прыгнуло на руку защитника! Нечто крупное и похожее на огромно паука, холодными пальцами скользило по телу, цепляясь за вещи. Кармер лишь на половину подавил крик, подрываясь и телепортируясь прочь. Правда вот убежать от чего-то это не помогло. Оно крепко обхватило шею и…       Лорду показалось, что его ударили по голове, как минимум, увесистым стулом. Уши заложило, слышалось только громоподобное сердцебиение. В глазах — туман. Сжимающееся горло жадно пытается глотнуть каплю «лишнего» воздуха. Что-то противное скользнуло за зубы, на язык, в нос заполняя голову собой. Но как?! Он ведь часто дышит им прямо сейчас!       Сердце сжалось ужасом, когда в пелене он услышал шершавый мужской голос: «—Отдай это мне, императорская шавка! — хватка на шее усилилась. — Отдай!»       Корво!*       О Бездна! Нет-нет-нет-нет этого не может быть! Корво мёртв. Он мёртв! Мёртвые не могут говорить, они не могут прикасаться к тебе! Они не могут требовать! Дауд лично, руками, прикончил этого ублюдка, он не может просто восстать из мёртвых! «—Отдай мне свою голову!» — требовал глава убийц.       «В моей голове… слишком тесно для нас двоих!» — оспорил Дауд, запираясь внутри себя, как от Тайный узах. Давление в миг ушло. Чувства вернулись и смазанное зрение показало худенькую тень на себе. Это не фантомный Ворон душит его, а оседлавшая Билли. Крамер оскалился, схватился за чужие руки, пытаясь их отодрать.       Он почувствовал что-то крупное и холодное рядом с собой, подцепил и выбросил это в сторону, дабы не мешалось. — Сдохни, блядь, сдохни, — шипела китобой, надавливая ещё сильнее. Воздух перекрыли полностью, в горле пузырилось и трещало.       Его сейчас убьют!       Лёгкие пытаться работать, но опалялись болью и огнём.       На последнем издыхании Крамер собирает волю в кулак и Притяжением поднял соперницу перед собой. Билли ахнула от внезапного толчка ветра в живот и тут же взмывая в воздух. Холод прорывался внутрь, и лорд грубо кашляет, отбрасывая соперницу в сторону.       Кашель перерастает в рвотные позывы. Телохранитель вовремя перевернулся и привстал, прежде чем его натурально стошнило. Голова пульсировала, горло обжигалось входящим воздухом.       Минуту спустя, защитник через силу поднял голову, смотря где там соперница. Не выкинул ли он её в до гонки потерянному китобойному мечу? Оказалось — нет. Дауд всего лишь швырнул её в колонну веранды и сейчас она также пытается оклематься. Чуть ближе к нему лежала ещё одна незнакомая вещь. Телохранитель не сразу опознал в ней отрубленную кисть. Бледно-белая кожа, костлявые пальцы, мышцы скрывает пожелтевшая ткань и проволока. На тыльной стороне виднелась метка.       Неужели… это то, что осталось от легендарного убийцы? Это то, что пыталось его задушить, забрать голову?       Отвратительный акт преданности.       Встав в третьей попытки, Крамер поднимает раскладной клинок и подходит к китобою. Хватая её за шиворот, приподнимает выше подставляет к животу лезвие.       Лицо соперницы искажено злобой, отвращением, яростью, желанием убивать. Она упирается в землю ногами, подталкивается к врагу, не боясь боли, что колит в живот. Тёмные — подобные ночи, — глаза искрятся последними потугами в отчаянном желании отомстить.       Так знакомо.       Это чувство, пьянящее как хороший виски, затуманило голову. Он видит. Замыленные глаза не желающие ничего, кроме как причинить так много мук. Он видит. Это ведёт лишь в болото, где защитник уже стоит по пояс.       За горячей местью, нет благословенного холода. За багровой кровью — нет воды.       Дауд видит, как она молода. Наверняка, за этот ужасной гримасой, кроится красивое лицо и милая улыбка. А за кровавыми руками и стенами, доброта с жёстким стержнем. Несбывшиеся мечты.       Она поражена болезнью.       Заметив остывший боевой азарт, Билли вырывается на несколько секунд, но лорд быстро возвращает контроль, прижимая её к колонне и подставляет клинок к горлу. Дауд облизывает губы и сухо выговаривает. — Нет, — он отрицательно качает головой. — Что, старик? Слишком слаб, чтобы закончить начатое, да? — ядовито огрызается девушка. Меченный хмурится в ответ. Не потому, что его обозвали «слабаком» и «стариком». От того — насколько же она похожа на своего «мастера».       Она только что практически задушила его голыми руками, а Крамеру просто-напросто жаль испоганенной судьбы. — Это всё ошибка, — собственный голос сползает до хрипа, когда лорд сжимает рукоять, отходя. — Мои слова в одиночку ничего не изменят и не вернут. Но забирать большее я не собираюсь, — ноги не держат убийцу, та припадёт к опоре, всем видом стараясь показать, что до сих пор сильна и опасна. — Ты думаешь, что я собираюсь тебя простить? Просто потому что тебе жаль, еблан? — Нет. Конечно, нет.Но… я хочу дать лишь шанс изменится. — Вы посмотрите-ка какая благородность! А где она была, когда ты в тихую всаживал в меня снотворное? — Дауд не отвечает, доставая из подсумки ещё таких же болтов. — Хочешь почесать собственное эго «благородным поступком»? Пощадить убийцу — вы сама щедрость, лорд-защитник, — Билли падает к низу колоны, при попытке отойти. — Спи крепко, потому что я приду к тебе и вспорю глотку. А потом её и этой мелкой, и всех, кто попадется на пути. Они все умрут из-за тебя. Проклятый еблан. Сукин сын, серконская шлюха, — ей не оставалось ничего, как бороться с усталостью и огрызутся. — Я буду ждать и надеятся, что ты умнее меня. Что ты сильнее меня, — заверяет Дауд, вкалывая третий дротик. Лишь на этом препарат конец-то действует. Билли засыпает. Похоже, тренировала свой организм на такие случаи. Похвально.       А ещё это означает, что у Крамера не так уж и много времени, дабы разобраться с Делайлой, прежде чем она проснётся.       Лорд ещё раз подходит к незаконченному рисунку Эмили, потирая лицо. Картины, ведьма, Делайла. Точно. В её дневнике что-то говорилось о том, что любая картина подходит для ритуала, верно? Альтернативы у телохранителя немного, но работу с Эмили он точно здесь не оставит. Вырвав полотно, Дауд проходит к обрыву, режет его на неровные куски и выбрасывает в Бездну.       Копперспун — художница. Может у неё в этом мире есть не только статуи, но и другие работы?       Оглядев центральный остров, дерево, веранды, он замечает ещё несколько колонн на самом дальнем осколе острова. И не только шмат веранды — несколько мольбертов спряталось у их подножий. Подойдя ближе, меченый замечает среди множества белых или исписанных эскизами холстов одну законченную работу: сине-зелено-серую. Он не сразу признает в широких пятнах и длинных мазках — остров в Бездне, на котором и стоит.       Что если поместить ведьму в этот рисунок? Она извечно будет блуждать в неразрывной петле из одного и того же места? Дауд подобрал исписанный холст. Да уж, он не назовёт это милостью или наказанием. Но что ещё ему остаётся? Убить? Оставить здесь, наивно полагая что Делайла не предпримет ещё одну попытку тайного перехвата власти? В отличии от обычных убийц, - даже Белли, с которым теперь уж лорд-защитник легко справится — такая пощада с ведьмой невозможна.       Придётся обречь её на бесцельное существование.       Крамер помещает новую картину на главный мольберт и переносит Копперспун на каменный стол удобно расположившийся прямо напротив закрытого магического прохода. С краю, придавленный свечкой лежит небольшой листок со странным стихом, больше походящим на неудавшуюся детскую считалочку. Только с третьего прочтения до меченного доходит, что это такое — ещё она часть ритуала. Вероятно, слова стоит произнести вслух. На другой стороне листа находится схематическая зарисовка узора из нескольких расположенных друг над другом кругов. Лишь благодаря маленькому крестику — подписанному «картина», — он понимает, что все вот это нужно нарисовать на земле меж столом и мольбертом.       Не найдя здесь ничего лучшего за флакончик ворвани и краску, лорд перерисовывает схематику наяву. Ему никогда не доводилось видеть или проводить настоящие магические ритуалы, поэтому весь этот небыстрый кропотливый процесс навеивал опасливое предчувствие, предвкушение и дискомфорт одновременно.       Лишь бы всё сработало.       Встав за стол, Дауд в последний раз осмотрел свою работу, стишок на листе и медленно выдохнув, начал говорить: — Краска течёт, кровь течёт, жизнь бежит, — сердце ойкнуло, когда картина и рисунки на полу зажглись, а ведьма начала крутится на столе, открывая глаза. — Старое уходит, — Крамер перешёл на крик, дабы слышать себя в сильном ветре, засасивающим в портал. Делайла, осознавшая что происходит, подняла торс и ошарашено посмотрела на белый свет. — Новое приходит! — Копперспун попыталась оградится рукой и, содрогнувшись, повернула голову к говорившему. Широко открытые глаза, подчёркнутые чёрной обводкой, источали панику. Ветер с ужасной силой начал засасывать в себя, стоять на ногах становилось трудно, даже несмотря на то, что у защитник находился за столом.       Рука Корво первой поддалась и улетела в портал. Сила сдвинула ведьму и та, в панике, схватилась за то, что видела — его руку. Дауд оскалился, когда перевернулся через стол, а ведьма и вовсе потеряла всякую опору по помимо него. Благо, что Крамер в последний момент сумел ухватиться за тот край стола. — Ты достаточно пожила в своём теле! — крикнул защитник, пытаясь стряхнуть женщину. — Я найду тебя! — голос ведьмы ужасал. — Меня не победить, будь вы всё прокляты! Не победить! — Дауд ещё раз посмотрел на край стола, за который держится. Если он ударит Делайлу, сможет ли подтянуть себя обратно? Должен. — Как скажешь! — огрызнулся защитник, ударив женщину меж глаз. Копперспун растерялась, ослабила хватку, чем меченый и воспользовался, вырвав руку из чужих пальцев и ухватившись за стол покрепче. Ведьма полетела дальше, ударившись об землю. Она хваталась за камни что есть мочи, но сила картины была многократно больше. Её перевернуло через голову и засосало внутрь. Свет на мгновение вспыхнул сильнее да внезапно пропал, озарив пространство оглушающим хлопком.       Ветер в миг утих. Дауд сильно ударился грудью об край стола. Потеряв весь дух. С запозданием тот отцепился от края и упал на землю, переводя дыхание.       Ритуал закончился? Тишина не делал ответа.       Похоже на то.       Мужчина из-за стола взглянул на спящего китобоя. Она упала на бок, но, по всей видимости, не попала в радиус действия заклинания.       Дав себе минуту на восстановление дыхания, меченый подошёл к поверженному врагу и подхватив её, побрёл на выход, что на этот раз — к счастью, — появился.

***

      Туман быстро съел усадьбу, оставив людей, обитающих там, переживать новый виток судьбы. Лорд наблюдал за тем местом, где особняк пропал из виду.       Дауду нужна пару минут тишины и стаканчик чего покрепче, дабы переварить всё, что он увидел, услышал и понял. К сожалению, было на корабле только первое.       Ведьмы, телепорты, картины, вселения, Бездна, Билли, артефакты — расскажи незнакомцу обо всём этом, и он посоветует подышать свежим воздухом или настучит в Аббатство. Дауд не осудил бы за такой поступок. Тем более, что ему все равно придётся объясняться перед ними с теломочередного Верховного смотрителя. Хорошо, что Обыватели они не подозревают, кто скрывался под маской Дануоллского зверя.       Крамеру жаль Тига, даже несмотря на то, что тот—непосредственныйучастник неудавшегося отравления. Бедный парень намучался перед смертью. Съел собрата, возможно выдержал какие—то пытки –это, отныне, вызывает в телохранителе эмоциональный отклик, как бы противно не было это осознавать.       Шаги позади безмолвно просят обернуться, что лорд—защитник и делает. Появление светловолосого китобоя не стало неожиданностью, но его внешний вид все же сумел удивить. Парень снял тяжёлую маску, но оставил на голове капюшон, собирающий капли наружной прохлады. — Пришёл поговорить? — не припомнить (почти) аналогичную ситуацию по пути вперёд, Дауд не мог. — Я пришёл покурить, — тон Томаса холоден, но кольнувшая ум и на чужие губы улыбка, подсказала что это, в каком—то извращённом понятии, шутка. Он достал из сумки пачку сигарет, выглядевшую так, словно её пожевали волкодавы. Парень облокотился на перила в добром шаге от Дауда и зажёг спичкой последнюю сигару… раза с пятого. — Вы все ещё не курите? — спросил он после первой затяжки. — Нет. — Выглядите так, словно, напротив, выпаливаете минимум пачку в день, — Кармер сдержанно-негодующие уставился на ассасина. Блондин махнул в воздухе рукой, испытав укор совести за свой комментарий. Вполне заслуженно, между прочим. — Почему ты куришь? — парень повернулся к собеседнику, не ожидая вопроса. — Разве ваш… бизнес, не располагает к отличной боевой подготовке? — Том непонимающе склонил голову. — И? — Курение вредит здоровью: сбивает дыхание, требует регулярного употребления, портит зубы, — только высказавшись в слух, телохранитель понял, что последнее интересует бездомных меньше прочего. Китобой смутился, задумался, покрутив тему разговора перед собой. Мысли читать Дауд не мог, зато прекрасно осознавал глубину размышлений собеседника. Не похоже, что бы он когда—либо смотрел на это с такой точки зрения. — За то лечат голову, — Том затянул ещё раз, бросив взгляд наблюдать за водой. По тону казалось, словно он не оправдывал вредную привычку, а дописывал к её грехам ещё один пункт. — Лечит? — Да, — в любом другом случае короткий ответ порадовал бы Крамера, сейчас — только взбесил. — Что ты имеешь в виду? — Томас струсил пепел. — Полезно иногда… после тяжёлого дня или… дела выкурить сигаретку—две. Отвлечься, не думать. Просто смотреть как горит табак или как он дымит, чувствовать этот запах и вкус. Такой себе… островок отдыха на пару минут. Вы ведь понимаете о чём я? — Дауду не нужны были слова, чтобы донести до голубоглазого как хорошо он его понимает. Островок отдыха, спасения от всего окружающего мира или, может, от мира внутреннего. В случае лорда—защитника, что то, что это — всё болото. Томас продолжает: — Или просто отвлечься. Как повод пройтись, потянуться, встать с места. В крайнем случае, сигаретами можно и расплатиться, — говоривший ссунулся, — в наше время уж точно. — Собеседник чуть повернул голову, выглянув из—за края капюшона. — Хотите попробовать? — и протянул ему дымящую сигарету. Дауд застыл, как вкопанный.       Попробовать?       Мужчина резко отрицательно мотнул головой. Нет, это все вредно, у него сейчас и так всё плохо с организмом: раны со стычки с Корво все ещё заживают, рана но горле мешает, руки болят, колени ломит, кошмары терзают ум, сердце временами болит… курение навредити так сломанному, к Чужому, телу. Да и не хочется отвлекаться от забот Дануолла, в особенности сейчас, когда город одной ногой в могиле. Ему все ещё стоит переговорить с Барсинганом и Джеффом, и Антоном, и Джоплиным, и Эмили, а ещё Парламент и Берроуз…       Томас повернул голову сильнее впившись взглядом в висок лорда. В голове зазвенела тревожная мелодия, словно предвещая надвигающийся ураган. Парень поднёс курево ещё на сантиметр ближе. — Может всё же? — Крамер уставился на мерцающий огонёк.       Островок… Дауд очень хотел бы отдохнуть. Не гнаться, не рваться, не думать наперёд, раствориться в ничём и ничего не делать. Перспектива так сладка…       Рука позвала сознание за собою только на половине пути и мужчина не остановил движение, неуверенно коснувшись тонких пальцев в грубых перчатках, перехватывая сигарету.Пусть будет так, всё равно он сомневается, что какой—то там дымок способен отвлечь его достаточно сильно. — Просто, не прикусывайте сильно зубами и затяните, словно втягиваете воздух, — Томас характерно жестикулировал. — И не набирайте дым в рот. Нужно дышать лёгкими, — прозвучало как что—то из разряда «масло масляное».       Мысль повеселила, незаметно ускользавшая от внимания. Густой дым обжог нёбу, носоглотку и ужасной терпкой горечью осел на языке. Дауд грубо закашлялся, возвращая сигарету назад. Несколько маленьких кубков вышли вместе со сбитыми выдохами. — Блять, какая… же хрень, — недовольно пробурчал защитник, безрезультатно попытавшись отмахнуться от запаха гари, уткнувшись костяшкой в верхнюю губу. Короткий смешок со стороны разжёг внутри обиду и ярость. Дауд тяжело заглотнул привкус дёгтя во рту, исподлобья впился взглядом во блондина.       Он это специально? Специально надавил на его слабое место, прочитав Магические узы, и специально выставил его полным придурком? Точно где—то рядом, тут за стенкой, его друзья подслушивают за этой картиной, тихо хихикая на такой «гениальной шуткой»!       Взгляд Бездны подсказал, что последнее предположение было ошибочным. Дауд заметил, как призрачная улыбка окончательно пропала с аккуратного лица собеседника. Казалось, Томас слушает его, пусть лорд ничего не говорил. — Не тревожьтесь. В следующий раз вдохнёте лёгкими и не так много — будет поприятнее, — Крамер поднял голову и отвернулся. Точно, это же он не послушал чужого совета, а потом сам же начал искать подвох… Мужчина облизнул сухие губы и подметил, что горький дёготь пропал, оставив за собой странное послевкусие. Непривычное, но и не противное. — Попробуйте ещё раз, —Томас подал сигару. Она стал меньше. Защитник повторил попытку, на этот раз «вдохнув лёгкими». Это сработало. Тепло проскользнуло в грудь, приятно опекая горло и вышел на выдохе призрачными клубами. Резкий вкус теперь был не только на языке, но и на зубах. Горечь ушла так же быстро, как пришла, оставляя то нечто новое и странное.       Крамер вернул сигару владельцу, что все это время внимательно наблюдал за ним. — Это те, что я отдал тебе? — поинтересовался Дауд, снова откашливаясь. — Нет, — хмыкнув, ответил китобой. — Я их ещё не открывал. Они слишком хороши, чтобы вот так сразу тратить. — Слишком хороши? — Я слышал, — блондин почесал нос и ещё раз затянул сигару, струсив перепел, —Серконские сигары самые лучшие во всей Империи. Долго служат, с приятным и богатым вкусом, — казалось, юноша наслаждается одной лишь фантазией о том, что однажды попробует дорогое курево. Царское, во всех смыслах. — Я подслушал небольшую часть вашего разговора, тогда, в Радшоре.Вы собираетесь покинуть Дануолл? — парень долго молчит в ответ, никак не реагируя на заданный вопрос. Он отчётливо старается не подавать виду, сколь быстро колотиться сердце и как гудят мысли в голове. Ответ следует аккурат после очередного вдоха дыма. — Как и обещал: я сделаю так, чтобы имя «Китобоев» утонуло в истории, — блондин поднимает взгляд чуть выше. — Большая часть мастеров, как видите, не горят желанием продолжать. За Билли пошли многие новички… ненадолго, как оказалось, — додал он мрачно. — Если и остались те, кто собираться жить в тёмном бизнесе дальше — пускай. Без Корво, самим по себе им никогда не достичь даже того, что было. Мы уйдём с миром, покинем город, начнём все с начала… по крайней мере другие заслуживают второго шанса, —добавляет Томас бормоча. — Другие, — телохранитель подхватывает интересное слово. — А как насчёт тебя? Тебе ведь нравиться Дануолл, — в голове проскакивает удивление. — Это не так уж и важно, — струна запела грустью и потерянностью. Лорд уставился на собеседника нахмурившись. Китобой не выдерживает, отвечает знакомым холодом в глазах, метафорическим шагом назад. Том кивает в его сторону сигаретой, но Крамер отказывается (его рот все ещё полон этого странного вкуса), чем ввергает собеседника в ступор.       Да и пусть, что работа в команде была в той же степени приятна, что и неловка, Дауд ещё не готов отказаться от своего вердикта — он порядком соскучился за чем—то таким… ну вот за таким. За чувством поддержки, азарта, прикрытой спины. Вина и долг завидно ставили подножки. Впрочем, а когда они их не ставят?       Уважение пробилось из глубин души. Сам факт того, что они хотят измениться — несказанно радует. Подаёт надежду на то, что приходящие вночи ведения, терзания, выборы — всё не зря. Что у этого конфликта есть и хорошие последствия, а не только Билли и Бригмор.       Жаль терять такие умения. Нет, не так. Жаль терять таких людей. В настоящем китобои не настолько кровожадны и плохие, как казалось. Они приняли его намного проще, чем это сделал он сам, когда оказался по другую сторону баррикад. Возможно, будь всё иначе… — Вот как. Вам придётся ждать отмену карантина ещё очень долгое время, — ответ чересчур запоздал. — Мы ещё думали о Страйт, — напоминает ассасин, — главу «Мёртвых угрей», —подсказка следует за немым вопросом через Тайные узы. — Не той ли Страйт из «Мёртвых угрей», которую недавно повязали с поличным? –Дауд думает в слух, толкая Томаса в шок. Привычное нейтральное выражение лица тяжелеет и цимбалы напряжённо замолкают. — Если не ошибаюсь, её посадили в Колдридж, — лорд с трудом достал один из докладов Карноу, да и тот, частями. — Блядь, — выплюнул Томас, заткнувшись сигаретой и спрятав растаявший взгляд.Знакомая цепочка лязгнула воздух: отчаяние, шок, хаос, пауза… перебор планов. — У меня есть ещё один вариант для вас, — Крамер не сразу находит в себе силы прервать внутренний монолог другого человека и принять то, что собирается произнести. — На подумать, — меченный смягчает углы, во все оружие встречая настороженное удивление.

      Они заслуживают шанса не меньше чем их подруга.

— Башня ДАнуолла, — выдыхает лорд. — Я предлагаю вам прийти на службу Её величества, под моё руководство. — Что? — вопрос вылетает случайно: легко и просто. Брови падают в такт слову, и лицо принимает странный вид: настороженный, потерянный, словно Томас просто не расслышал, не поверил. Глаза в панике метаются по собеседнику, не отходя далеко от зрачков.       В тот раз, когда юноша просил Крамера помочь в убийстве Корво, выглядел ли он так же? — Я предлагаю вам место в тайной канцелярии, — повторил Дауд. — Это далеко не чистая и благородная работа, я понимаю. Шпионам императрицы нужно рисковать своими шкурами, слушать чужие жизни, убивать неугодных. Я пойму если откажетесь. Это не то, чего вы хотите, но… подумайте. — Что? — тон китобоя сменился со случайного на потерянный. Дауд сделал вид, что всё это время наблюдал за водой. Он случайно ответил на риторический вопрос? — Почему? — голос блондина надламывается. — Почему вы предлагаете это? — он быстро собирается. — Я ведь не слепой, — лорд качает головой, возвращаясь к собеседнику. — Я вижу, что вы умные, смекалистые. Хорошо подкованные в битвах.Почему бы не дать талантам второй шанс? Что—то лучше, чем бегство и отрицания своего прошлого, — мужчина осмеливается на быструю ухмылку.       Кому как не Дауду знать, что иногда странные решения приводят к лучшему будущему? Что висящий на стене пистолет — стреляет, если дать ему эту возможность? Будь это не так, он не стоял бы здесь как лорд—защитник.       Он верил в парня, что пред собой — всё ещё в ступоре смотрящим в небытие. Он верит в его возможности.       Верит. Как когда—то тот поверил в человека, которого вытащили из тюрьмы.       Когда губы начинают трястись, Томас возвращается в реальность, хмурится, закрыв рот, случайно клацнув зубами. Он промаргивается, чуть не роняет недобитую сигарету, лишь поэтому вспоминая о её существовании. Рассеянно подносит курево и глубоко вдыхает, словно стараясь докурить её в один затяг. — Н-не уверен, что они согласятся, — продавливает голубоглазый, почти не вынимая сигарету со рта. — А ты? — Томас бурчит что—то под нос, по итогу на вопрос не отвечая. Дауд поджимает губы. Похоже, он сломался окончательно. В голове началась такая мешанина из мыслей и их отсутствия одновременно, что лорд поспешил закрыться в своей голове, только бы не попасть под ужасную режущую стихию. — Вам нужно время, — мужчина заметил вдалеке черные стены города и шпили домов. Скоро они вернуться в столицу, а там и до Канцелярии недалеко. — Я буду ждать вас в пабе вечером четирнадцатого числа. Приходите, если согласны, — Крамер крепко встал на ноги, оторвавшись от перил. Томас не ответил и не повернулся, он лишь расслабил плечи и опустил голову. Восприняв это как «да», Дауд направился в рубку.       Обойдя палубу вдоль поручня, мужчина оказывается на носу, тут же попав под внимание скупившихся убийц. Они несколько секунд смотря друг на друга, пока Дауд не решает подойти к двери. — Лорд-защитник! — неожиданный возглас проноситься в воздухе, стояло позванному коснуться ручки. Крамер замирает, настораживается и оборачивается, заметив приближающуюся высокую фигуру. Он узнал китобоя, что осмелился поговорить. — Томас на задней палубе, Монтгомери, — отчеканивает телохранитель. — О, — парень сбивается с темпа, замирая на мгновение, но все же подходит ближе. — Хорошо, но… я хотел отдать вам кое-что, — Крамер быстро изучает человека взглядом, обернувшись к неожиданному собеседнику полностью.       Китобой глубоко вдыхает и замявшись на несколько секунд, снимает свою маску. Монтгомери предстал молодым юношей. Короткие каштановые волосы вились на концах, прилипали к капюшону. Лицо вытянутое, с низко посаженными губами, а зелёные глаза подчёркнуты морщинками. Похоже, часто щурится.       Он торопясь запихивает маску за пояс и снимает чёрную сумку через голову. Мальчик снова замирает, встретившись с серыми глазами лорда, и тут же опускает голову. Монтгомери крепко сжимает сумку, словно там храниться что—то мягкое и протягивает вперёд.       Крамер принимая подачу только через несколько секунд. Первые, что он чувствует — предмет внутри всего один и он достаточно лёгкий, пусть и крупный. Во всю ладошку.       Дауд касается неизвестности через ткань, и она тепло пульсирует.**       Чужой голос в голове повергает в шок: —Твои руки творят зло, но в душе ты уверен, что всё это во благо. Так, где правда? — устало шепчет тот. Лорд застывает, в груди что-то разбивается и холод заполняет внутренности, отзываясь горечью в горле, от выкуренной сигареты. Ему показалось? —Дауд Крамер. Все и всегда шепчутся за спиной, ты не оборачиваешься, но слушаешь. В твоих руках я чувствую себя в безопасности… почему? — нет, не показалось. Защитник тяжело глотает воздух, брови падают на нос, когда мужчина в спешке открывает сумку и обнаруживает там       Сердце.       Пульсирующее, тёплое, живое сердце чуть больше ладони. Меж предсердий вшито круглое окошко, показывающее мягкий свет, похожий на тусклую свечу, на блеск радости в глазах. Шипастая проволока и грубые провода, тут и там, вгрызающиеся и показывающиеся из-за красной плоти, напоминали вздувшиеся вены.       Сердце поднялось в стуке и опустилась, вместе с тяжёлым человеческим выдохом. —Твоя душа изранена и грубо заштопана. Этим ты мучаешь людей рядом с собой,— ещё один стук. – Ты всегда любил, но редко принимал ответ. Вновь лишь маленькая девочка отвечает.       Джессамина. — Что это? — голос словно не из родного горла. Слишком жёсткий, слишком хриплый. Дауд обычно так не говорит. Монг поднимает взгляд на сумку.       Это голос Джессамины. — Это Сердце. По крайней мере я назвал её так, — отвечает китобой.       Это её сердце? Настоящее, выдранное из тела, замурованного в гробу и отданного земле? Почему её сердце здесь? — Откуда, — лорд все ещё не признает голос. — Оттудова оно у тебя? — лорд неосознанно цепляется за предмет в руках, прижимая к себе. — Он поражёнизменой. Изнутри иснаружи,— бешено шепчет женский голос. — Ему страшно от того, что крепкая земля ушла из-под ног,— сердце стучит. — Однажды мальчик потерялся в городе. Первым его нашёл Корво. Он плакал над трупом убийцы. Столько крови было пролито зря… — Я нашёл его, когда… ну в общем, я нашёл его у Корво, — китобой осмеливается смотреть на лицо Дауда, но тщательно избегает встречи взглядов. — Я не знаю кому принадлежит голос, но, он, артефакт из Бездны, был… полезным в это время. Правда, —Монтгомери неуверено хмыкает, — собеседник из него такой себе. Но когда вы пришли к нам, Сердце рассказывало о вас очень многое, — юнец облизнул губы, определённо глотая какие-то слова. — В общем, я хочу отдать его вам. Думаю, так будет правильнее, — рассказ не внушал никакого доверия. Рваное повествование, неуверенный тон, сама суть — казалось, китобой придумывает на ходу.       Но это звучит как правда. В конце концов речь идёт о — подумать только, — живом органе вне тела.       Дауд опустил взгляд в открытую сумку, где на него взирало Сердце. Горечь ужалила губы, колола в глаза. Лорд не осмеливался вытащить его из бездны тёмной ткани больше из-за собственного страха, чем из-за того, что незнакомые с потусторонним, люди зададутся вопросом, заметив нечто подобное. — Он всё знал, но ничего не делал. Хотел остаться с головой на плечах. Его секреты давно раскрыты! — Вы ведь слышите этот голос, да? Он говорит вам что-то обо мне, — зелёные глаза убежали в сторону и через несколько секунд упали в сумку. — Это… императрица, верно? — парень заглотнул страх. Крамер приоткрыл рот, но резко передумал, и плотно сжал зубы за губами. Монтгомери тоже нахмурился. — Верно. По крайней мере он… похож, — лорд вовремя опомнился, размазав «это он и есть», что тоскливо роилось в голове. Меченный закрыл сумку, не в силах видеть Дж Сердце и опустил голову. Руки задубели, приходилось унимать дрожь. — Я так и понял, —Монтгомери скрестил руки на груди, отвернулся. — Мне жаль, что всё получилось вот… так. С вами приятно было иметь дело, лорд-защитник. — Дауд. Можно просто Дауд, — выпалил он неосознанно. — Не думаю, что вам будет приятно, если я буду обращаться к вам просто на имя. — Что-то не так? — пелена шока постепенно рассеивалась, поэтому лорд ухватился за подтекст. Монг тяжело выдохнул, облизав губы и открыто заглянул в глаза собеседника с глубокой задумчивостью на лице. — Я помогал Корво в этом, — выпалил он резко, как гадкое пойло. — Я был там, когда она умирала. Мы с вами сражались. Вы меня в плечо, я вас в руку, —Монг неосознанно цепляется за место своего удара и тут же возвращаясь к зрительной битве, ожидая требуя ответа. — Его руки причинили так много боли. Я не вижу начала кровавой реки,— подсказывает Сердце, ударив в грудь до боли сильно. Лишь сейчас Дауд осознал, как крепко прижимал подарок к себе. Через силу, он ослабил хватку.       Отлично, и что Крамеру делать с такой информацией? Ударить по лицу? Развернуться и уйти? Сгладить углы? Послать? Медленный вдох помог определиться. Тем более, что забирать свои слова и мысли он не намерен. —Люди умеют меняться, — сказал он больше для себя, чем для Монтгомери. — Те, кого не гложет совесть, не склонны признавать ошибки, — сильный порыв ветра подхватил слова, выкидывая их за борт. Лорд надеялся, что китобой успел его расслышать, ибо по лицу собеседника сложно определить состояние души. Он растерян, удивлён, негодует или ждёт?       Долгая пауза давит на голову, навеивает неловкость. — Поэтому… всё хорошо, — Дауд топит взгляд в небытии и быстро скрывается за дверью.

***

      Солнце уже коснулось гребней домов. Серо-голубоватое небо с каждой минутой становилось все темнее и темнее, поглощая оранжево-серую полосу у края. Меж туч выглядывало туманное око луны.       Два силуэта прошмыгнули над железной перегородкой карантинной зоны. Один тяжело приземлился, обрусив колени и руки. — Я слишком стар для подобных трюков, — ворчливо заявил мужчина, выровнявшись и недовольно сощурившись на спутника — лорда-защитника. — Ты всего лишь на восемь лет меня старше, Барс, — оспорил Дауд, спрыгнув следом и так же обрусив руки, зашагал по улице. — Скажи, почему из всех возможных мест, ты решил выпить в разваливающимся пабе по среди закрытого района? — офицер подхватил темп, поравнявшись с меченым. — Я говорил: у меня там важная встреча, а ещё там уж точно нет лишних ушей, — Крамер бросил взгляд на собеседника, единственного человека в округе (так говорила Бездна). — Я рад что ты согласился составить мне компания, — улица закончилось очередным перекрытым закоулком. — Тебя съест любопытство, если ты не узнаешь, что со мной случилось, — кампания повернула за угол и заметила старое припортовое здание, вывеску которого давно поела ржавчина да подкосило время. — Добро пожаловать в паб «Пёсья яма» — центр заговорщической деятельности против нынче бывшего лорда-регента Берроуза, — представил Крамер, указав рукой вперёд. — Заговорщической? — удивлённо подхватил Барсигнан. — Терпение, — Дауд остановил надвигающийся поток вопросов. Мужчина чрезмерно легко открыл парадную дверь. Странно, а он то думал, здесь закрыто. Он на мгновение застыл, но поняв, что внутри ничего не изменилось и прошёл глубже. Тяжело выдохнув, друг последовал тенью. — Садись, — предлагает телохранитель. — Я сейчас вернусь, — бросив уверительный взгляд через плечо, он скрылся за поворотом лестницы. Дауд быстро обыскал этажи и пристройки, переживая нет ли здесь кого, оставил на чердаке записку «Я внизу» и спустился к офицеру, прихватив с кладовой пару бутылок виски.       Вернувшись, лорд заметил Гонсалеса за барной стойкой. Он — умная голова, — наготовил два высоких пивных стакана. Заметив пришельца, тот нахмурился. — Ты тащил меня в паб на другом конец города, чтобы хлебать дрянной виски? — удивился он. — Я бы не рисковал пить то, что здесь подают на разлив. В закрытое пойло сложно подмешать речную воду. — Налей мне пива, Чужой тебя забери, — Дауд покачал головой, но прошёл за стойку, оставляя бутылки чуть в стороне. — Хозяин — барин, — выдохнул тот, наполняя один стакан пенным хмельным. Себя он решил не травить и найдя какую-то пыльную чашку, уселся за стул от Барсигнана, вытянув перед собой ноги. Боль от ступней, тут же начала отлегать.       Первый раз они пили не чокаясь. — И так, — выдохнул офицер, повернув стул к разложившемуся собеседнику. — Когда же ты посвятишь меня в тайные связи, Дауд? — лорд закрыл глаза на несколько секунд, и похрустев шеей, посмотрел на Гонсалеса. — Тебе ведь было интересно, где я пропадал, верно? — защитник указал своим стаканом на помещение вокруг. — Это и есть то самое место, — друг оценивающе осмотрелся. — Первым делом после побега, ты решил выпить — хорошая шутка. А сейчас, не мог бы ты не говорить загадками? — раздражённо спросил собеседник. — Те люди, что помогли мне сбежать — обосновались здесь. Они хотели свергнуть лорда-регента и вернуть леди Эмили на трон, поэтому и пошли на столь рискованную авантюру. Им нужны были мои навыки, чтобы всё провернуть. — Заговорщики, ага, — кивнул Барс. — Хэвлок, Пендлтон младший, Мартин — слышал о таких? — Все они были в заговоре против правительства? — удивился офицер. — Адмирал Хэвлок основал «Лоялистов». Так они называли сами-себя, — подсказал Дауд — Адмирал Хэвлок, — задумчиво повторил мужчина, выпив пива. — Я выдел с каким скандалом его выгоняли из флота, но все же… такое злопамятство, — что-то обдумав, Барс продолжил. — Так значить, это ты пробрался ночью в Башню и пустил ту запись? — Верно. — Это многое объясняет. И вы нашли пропавшую — или могу предположить, что на самом деле запертую, — леди Эмили?       Неприятное чувство горечи заклубилось внутри. Колючее, шершавое сомнение и страх того, что его лучший друг не сможет простить или понять поступок, о котором сожалеет и сам. Даже сейчас.       Особенно сейчас.       Лёгкая паника и рассеянность вскружили голову. Вдруг он настучит, вдруг он таким образом попытается взобраться по карьерной лестнице. Ведь… он его лучший друг, глупая ты голова! — Верно. Её держали в «Золотой кошке», — Дауд произнёс это так, словно не придавал значения словам. — В Зл… — слово обрубили в начале. Удивление расцвело осознанием, застыло трепещущим шоком. Все, что оставалось Дауду, наблюдать за поведением другого человека и надеется, что вера в него не пошатнулась слышимо сильно. — Так значить это был ты. Тот убийца, который «Волк-оборотень» по мнениею Обывателей? — Заклеймивший Верховного смотрителя Кемпбелла, вырезавший всех гвардейцев в борделе «Золотая кошка», убивший леди Бойл и похитивший Антона Сокола из набитого охраной дома, — с каждой новой правдой, взгляд опускался всё ниже, голос сушился, и конце концов. — Да, верно. Это был я, — он выдохнул признание и закрыл глаза, окутавшись мраком. — И в тот раз… я сравнил тебя с тобой же, получается? — именно так и получается, но волна стыда, ярости и разочарования в себе вновь омыли берега его души, не давая говорить. Каждый раз, вспоминая «Кошку», Дауд не может не спрашивать… почему? Почему он поступил так, а не как иначе? — Я испугался, — Крамер уставился в пол, не в силах смотреть на друга, помнящего его намного, намного лучшим человеком. Лорд скинул ноги с барного кресла, сев. — Я не хотел этого делать, но… в тот миг я так боялся. Боялся, что они действительно меня убьют, что Эмили остаётся в той каморке где её держали. Совсем одна, — мороз щипает руки. Во имя бога, как же стыдно. Защитник заглушил боль и трясущиеся руки в один глоток допив свой стакан. — Ей, — обеспокоено послышалось со стороны. — Ей-ей, малой, полегче. Ты же даже не закусил, Бездна забери, — Барс одним тоном заставил на себя посмотреть. — Я не осуждаю тебя, за это, придурок. Признаюсь — удивлён, но не осуждаю. После всего что произошло, даже восхищаюсь. Я имею в виду… после, ну… через неделю после побега, быть в состоянии сделать нечто такое. Я не уверен, что смог бы повторить, даже если бы целенаправленно тренировался, — Барс отпил из бокала. — Если честно, есть кое-что, что я по началу не хотел тебе рассказывать, но учитывая твою историю… ладно, ты всегда имел полное право знать. — Дауд сосредоточенно моргнул, откинувшись на небольшую спинку барного кресла. — Мне довелось бывать в Колдридже во время твоего там заключения однажды. Я не помню зачем, кажется у меня была передача сведений главе тюрьмы или ему заместителю, что-то схожего толка. Я не помню почему меня вообще пустили в Колдридж, учитывая, что Берроуз прекрасно знал кто я тебе. Он допрашивал меня и Карноу вскоре после смерти императрицы. До рукоприкладства не доходило, не беспокойся. Для это сути не важно, — мужчина ещё раз отпил. — Я был там. Я слышал крик, когда проходил недалеко от пыточной, — гвардеец не менял ни голоса, ни тона, но акцент уколол сердце, сбивая с успокоившееся ритма. — Мне никто ничего не говорил, я узнал твой голос, — Барс остановился, его лицо боролось между самокритичной тяжестью и маской лёгкости. — Ты не представляешь, как же сильно мне хотелось просто убить их всех, наплевать на правила и последствия. Просто остановить крик, который, кажется, блядь, только меня и волновал. Но я… — спокойствие окончательно пошло трещинами. — Я не смог. Я сдержался, я ушёл оттудова так быстро, как только мог, — кадык скакнул, нос наморщился. — Каким же куском дерма я себя чувствовал несколько месяцев после этого. Мне так хотелось сделать, буквально, что угодно лишь бы вытащить тебя. Но я ничего не предпринял. Боялся, что из-за моего эгоизма пострадает Сели и Мари. Я знал — если так поступлю, им не сбежать и не выжить в Дануолле самим, но всё же. Если бы я только знал… — Барсигнан, — Дауд выдавил имя, перебивая. Мужчина подсаживается ближе, насильно расслабляет нахмурившиеся брови и расплавляет дрогнувшие губы улыбкой, стареться достаточно проявить ту гордость, ту радость и надежду, что подарили эти слова. Да, возможно, они и бесценны на фоне пережитого или не сделанного, но сами по себе — дороже любого золота.       Да что тут говорить. Сам Дауд так редко вспоминал о Барсе за время тюремного заключения. По пальцам одной руки можно посчитать. Ему было не до этого… — Я понимаю. Не злюсь и сержусь за то, что ты думал о себе и семье больше, чем обо мне. Я бы поступил бы также, будь на твоём месте. Ты же из нас двоих более умный… — Заткись, пожалуйста, — Барс гузно облокотился на бар, в один глотком отпив половину из того, что осталось. — Сели, Чужой её подери, говорила мне слово в слово тоже самое каждый грёбаный раз, — почему-то это сильно повеселило лорда-защитника. Тихий смешок, плеснул влагой в глаза. — А она умнее нас вместе взятых.       Друзья почти с минуту сидели в тишине, переваривая новую информацию. Лорд провел рукой по шее, разминая затекшие мышцы и не сразу понял, что именно чужой взгляд на выглядывающий из-под рубашки ожёг с подвиг на этот. Барс понимающе скользнул глазами куда-то за спину. — Так значить, этот человек, с которым ты тут встречаешься, один из тех? Из заговорщиков? — прервал он тишину. — Ох, — Крамер тяжело выдохнул, понимая, что сейчас Гонсалесу придётся посвящать в эту часть истории. — И да, и нет. Если честно, я даже не знаю, согласились ли они на это, — заинтересованный взгляд и стрельнувшая улыбка подсказали, что офицер готов слушать. — Скажи, ты слышал о «Китобоях»? — спокойствие расплылось насторожилось на чужом лице. — Да, — потянув, ответил Барс. — Ты слышал, что Ворон, — который Корво, их главный, — убил Джессамину? Это правда. Я ничего и никогда не забывал. Я желал отомстить за всё, что он сделал. Это было одной из тех вещей, что заставляли меня дышать в неволе и двигается после неё. И… так уж случилось, что я встретил одно китобоя, который, так же хотел убить его. Наши цели совпали, мы начали работать вместе. — И вы смогли? — Верно. Я убил Ворона, в ту же ночь, что пал регент. После, я попросил его помощи в борьбе с Делайлой. — Кем? — удивился Барсигнан. — Главой Бригморских ведьм, — мужчина напротив кивнул, позволяя продолжить рассказ. — Его соратники так же согласились помочь мне… за хорошую сумму, конечно. Они оказались на редкость способными и толковыми ребятами, вот я и… предложил им работу в Тайной канцелярии. — В тайной Канцелярии? — удивился офицер, загнав лорда в тупик. Точно, он не рассказал ему о своих планах. — Я… я подумал и принял решение взять на себя обязанности Хайрема, после коронации. Капитан Карноу сейчас разбирается с этим вопросом. Я пытался сделать это самостоятельно, но… не могу. Дрожь берет, при виде… ты понимаешь. — Ты хочешь оставить пост лорда-защитника, и стать лордом-шпионом? — Нет. Я займу оба поста. Проштудировав все доступные мне источники информации, я не нашёл ни одного запрета на что-то подобное. Да и леди Эмили не против. Ей, как и мне, сложно судить не предвзято людей Берроуза, учитывая сколь тесны сотрудники тайной службы. — Ты… — Я знаю, что ты считаешь — это слишком. Я тоже так думаю, но… уж лучше это, чем если нас сгрызёт паранойя, какую ни опровергнуть или подтвердить мы не в силах, — Барс отвёл взгляд, недовольно опустив плечи, и спросил: — А что леди Эмили думает? — Она всё ещё не знает, как к этому относится. Воспоминания слишком свежи в памяти, она опасается многих людей и Томаса в том числе. — Кого? — Того китобоя. — Мхм… — Но она понимает наше и моё положение, в частности. Мне понадобилось время, дабы переступить через всё и увидеть в убийцах — людей. Я уверен, она тоже, рано или поздно, придёт к этому. Ей всего лишь нужно ещё время, — Гонсалес тяжело выдохнул, допив своё пиво. — Ты был прав — это хрень редкая, — пробурчал он, убирая высокий стакан куда подальше. Дауд кивнул и разлил им по новой порции виски. — За воссоединение, — предложил офицер. Лорд согласился, чокнувшись. — Мне этого не хватало, — признается защитник, немного выпивая. — Расскажи, как ты разобрался с Вороном? Я слышал много слухов о нём и видел только на плакатах розыска, к большому счастью, смею полагать. — Именно так. А какие слухи ты слышал? — Байки пьяниц и рядовых о человеке в маске, что исчезает на глазах, что управляет крысами и отрубает десяток голов за раз. Вообщем, разную чушь такого же рода, что говорят и о тебе-убийце-в-маске, — Крамер ненадолго замолкает. — Корво он… В общем, хм… — Дауд замялся, не зная куда себя деть и где искать те самые подходящие слова. Метки, магия, дары… поверит ли он в это? Учитывая глубочайший скептицизм, даже отвращение, гвардейца к Аббатству и Чужому как таковым… Крамеру и самого себя то сложно убедить в том, что он все ещё не еретик, пусть и носит метку бога на руке, пусть и слушает зов рун, пусть и бывал на той стороне и знает других людей, охотно в бога верящих. — Он поклонялся Чужому и там была странная стая крыс. Это был сложный бой, но я смог загнать его в угол и одолеть, — защитник решает отложит этот разговор на другой раз.       Беседу прервал скрип половиц над головами. Мужчина синхронно вскинул голову. Меченый рефлекторно взглянул на мир Взглядом Бездны и заметил семь силуэтов над головой.       Они пришли. — Помяни еретика, — пробубнил Барсигнан. Шаги и голоса были кое-как слышны с их позиции. Он заметил, как гости нашли его записку, и один из них направился к лестнице. — Я надеюсь на твоё понимание, — тихо бросил Крамер, вставая со своего места. — Успокойся. Я только и рад посмотреть на тех, кто согласился беречь твою упрямую шкурку в поместье с «ведьмами», — Гонсалес усмехнулся, защищая себя от испепеляющего взгляда.       Лорд взглянул на пролёт лестницы, зацепив вниманием замершего выше юношу. Об костюмов убийц остались только патронташ и пояс с мечом, да пара рабочих перчаток на руках. — Вы здесь, — даже услышав раздражённый голос, лорд не смог узнать стоящего перед собой. Это Акила? — Вы здесь, — ответил он, сохраняя нейтралитет. — Спускайтесь, — пригласил защитник, вернувшись в главный зал и застыл, наблюдая как Барс перебирает выстроившийся в шеренгу стаканы. — Сколько их там? Четверо-пятеро? — спросил тот и открыл прикрытую бутылку. — Семь, — Дауд кивнул плечами. Офицер качнулся на месте, начав наливать в каждый стакан понемногу. Тревога, заснувшая после начала разговора, вновь пробудилась.       Китобои пришли — это радовало, но ведь они могли и отказаться. А ещё есть Барсигнан, реакцию пусть и можно предугадать, но коль ему что-то не понравится… об этом узнает каждый.       Как только последний стакан наполнился, в дверях показались ребята. Все ещё одетые в одинаковые наряды, разве что разной степени ухоженности. Томаса, вышедшего где-то в середине заметить было не трудно — он оказался единственным светловолосым в компании. Петра, на сей раз возглавившего шествие, телохранитель так же узнал, пусть и не видел его без костюма китобоя. — Лорд-защитник, — да, это точно он. Голос что в маске, что без неё звучит почти одинаково — громкий и низковатый. Парень подходит ближе и круглое лицо растекается в улыбке. По армейские коротко подстриженные волосы смешно растрёпаны. Он протягивает руку, желая пожать. Крамер отвечает на жест. — Я так рад вас видеть, — костяшки сильно сдавливают и коротко трясут. Меченный старается сделать вид, что всё в порядке. — Дауд. Можно просто Дауд. — Не желаете виски? — вопрос от Гонсалеса застаёт врасплох без пяти минут ассасина в отставке. Он мнётся, пока офицер не настаивает. — Барсигнан. — Петро, — они жмут руки друг-другу.       Дауд хмыкает занимает своё прежнее место, наблюдая как компания убийц неуверенно распределяется по комнате.       Стояло устроится, как к нему подходит Томас с ещё кем-то. — Лорд-защитник, — обращается подмеченный. Дауд поднимает ладонь, опережая слова. — Не нужно формальностей сейчас. Можно обращаться просто Дауд, — он оборачивается и забирает два напитка из армии офицера, нашедшего себе в собеседники широкоплечего и ещё одного убийцу. — Возьмите, — предлагает он. Китобои не колеблясь берут. — Лорд… Дауд, — Тому непривычно говорить это словосочетание. — Мы благодарны вам за ваше предложение. Это… действительно огромная часть для всех нас, — Крамер внимательно следит за блондином. Стена в голове мешает читать струну, и всё что остаётся лорду: слушать и смотреть. Пока что его догадки не внушают ничего хорошего. — На этот раз без яда, извини. Я отдал его Соколову, — телохранитель отпивает немного. — Вы действительно сделаете это? — спрашивает китобой за спиной голубоглазого. Дауд узнаёт холод и выдержку в его речи. Острый взгляд серо-зелёных глаз. Так вёл себя Том будучи ещё пленником. Со времён вылазки к Антону лорд успел забыть, сколь обжигающим может быть нейтральность. Его острое лицо, кажется большим из-за собранных неаккуратным пучком чёрных волос. — Вы действительно приведёте убийц в собственный дом? — очевиднейший вопрос задевает гордость на сердце. Словно защитник действительно хотел устроить засаду, воспользоваться и сломать ненужный одноразовый инструмент, тем самым уподобившись некогда живших здесь Лоялистам. — Да, — Крамер отвечает, вероятно, чересчур резко. — Если бы я действительно хотел вашей смерти, вы не пережили бы нашей первой встречи в Затопленном квартале, — напряжение само по себе подхватило тело и лорд намеренно расслабился.       «Только не драка. Только не драка. Только не драка, » — пластинкой крутилось в голове. Он специально не взял с собой ничего и личного арсенала, по мимо спрятанного в голени кинжала и раскладного клинка на поясе. Эти же парни, как минимум, носили наручные арбалеты.       Тишина легла на уши. Дауд медленно скользил глазами по залу. Все смотрели на него. Чужого ради, как долго молчат эти ребята? — Вы все ещё можете уйти, если вы не желаете такой работы. Но тем, кто останутся я гарантирую безопасность, деньги, еду и кров, — молчание давит на голову. — Я прав, Барс? — Говоришь так, словно их ожидает беззаботное будущее, — он неловко отшучивается, пытаясь сбросить внимание. — Если ты берёшься за что-то, просто так это никогда не заканчивается.       Дауд шлёт друга в Бездну одними глазами. — Для нас это уже норма, — ситуацию удачно оживляет присевший рядом с Барсигнаном юноша. — Разве что без безопасности, денег, еды и крова. Так что — это вполне себе удачная сделка.       Пётр пыхтит смешком. — Более того, л… Дауд лично показал, что даже из сложных вещей можно выйти без насилия … или, по крайней мере без убийств, — Томас прячет губы за напитком. Его слова застают в врасплох. Вроде и не комплимент, а всё равно приятно.       Три китобоя, все ещё стоящих в стороне, начинают быстро и тихо говорить между собой. — А где Монтгомери? — Крамер замечает недостачу. — Он решил отказаться, — кивает плечами черноволосый. — Сказал, что желает начать жизнь с полностью чистого листа. — Жаль, но я уважаю его решение. Похвальная храбрость, учитывая, что творится в городе сейчас.       В их разговоре наступает пауза. — Значить, все остальные желают стать под моё попечительство? — на этот раз лорд целенаправленно повышает голос и встаёт с места, привлекая всеобщее внимание. Он осматривает китобоев по группам: сначала Томаса и его спутника, после Петра й юношу возле Барса и в конце останавливается на троице отчётливо скептически настроенных.       Никто не возражает. Никто не начинает брак или споров.       Дауд поднимает бокал чуть выше. — Тогда почему бы нам не выпить за формирование нового отделения Тайной канцелярии? — лорд ещё раз смотрит на ребят без напитков. Один из них оживает, чуть улыбается, и подносит своим друзьями немного выпивки. — За вас, шпионы Её императорского величества — дразнится Барсигнан.       Всю пьют до дна.

***

      Языки огня танцуют на углях. Взмывают вверх, быстро падают вниз, прячась средь раскалённых камней. Камин источал сильный жар, касающийся откинутых вперёд ног. Тепла было так много, что лорд-защитник чувствовал их силу даже через сапоги.       Дауд медленно закрыл рот, поднял голову и уселся глубже в кресло, подбирая ушедшие слишком далеко ступни. Он перехватил гранёный стакан, поверхностно посмотрев на его содержимое. Насыщенно жёлто-оранжевый ром, с маленькими капельками льдин, колыхнулся от движения. Мужчина поднёс его к губам, но резкий запах напитка перебил любое желание пить. — Ой, — негромкое удивление послышалось со стороны. Дауд опустил глаза на пол. У руки на полу уселась Эмили, окружив себя листами и карандашами. Она удивлённо подняла глаза, откинув голову назад. — Я думала ты задремал. — Нет, — Дауд не сразу нашёл в себе силы ответить. Он медленно выдохнул, немного опустил ладонь, коснувшись коротких черных волос. Девочка улыбнулась и продолжила рисовать. Крамер заметил одну из законченных работ. Там императрица изобразила трёх людей: себя, — судя по короткой причёске, — его, — судя по чёрной линии на правой стороне лица у одного из длинных человечков, — и Каллисту, с чересчур насыщенными оранжевыми волосами.        Под ней находился ещё один рисунок. Краски на нём заметно темнее: чёрный, зеленый, красный, совсем немного голубого и жёлтого тут да там. Дауду пришлось напрячь зрение и фантазию, чтобы разобрать в, казалось бы, хаосе, некого себя — с мечом и арбалетом, — а в чёрной туче позади людей с китобойными масками. То, что сначала казалось зелёными полосками тут же сложилось в ведьм и растения. Её интерпретация происходившего в Бригморе, пусть лорд и рассказал Эмили, что решил конфликт мирно.       Радом с рисунками нашлось допитое под дно молоко с мёдом. Дауд долго держал взгляд на тонкой белой плёнке, что осталось от некогда горячего напитка. Помниться, он пробовал его однажды. Правда вот, то молоко продавалось со скидкой на базаре и было выдоено из серконских коров, в которых больше костей и мяса, чем злополучного молока, а мёд в их доме стоял уже не первый год и больше походил на кашу.       Тогда им с матерью это понравилось, но они делали такой напиток от силы раз на год.       Мужчина заглянул на картинку, что её сейчас рисует Колдуин и на секунду впал в ступор. Это была Джессамина. Сама на себя не похожая, но узнаваемая из—за цвета глаз и одежды. Лорд заглотнул ужас и упёрся в спинку кресла. Он ещё раз провёл рукой по шелковистым волосам и вернул ладонь на место.       Малышка скучает по матери. Это её уже третий или четвертый портрет. Дауд постарался как можно быстрее выбросить Джессамину из головы, дабы в какой уже раз не впасть в меланхолию. Не впускать тоску и грусть в столь мягкий уют…       Они редко проводили вечера, вот так, в жалкой кальке на семью. Крамер знал, когда её любовник ещё был жив, они постоянно сидели так, наслаждаясь компанией друг друга. После того инцидента императрица время от времени приглашала Дауда присоединиться к ним, дабы заглушить недостачу. Лорд прекрасно это понимал, пусть никто и никогда этого вслух не говорил, делал вид, что не понимает. Ему нравилась такая компания.       Ему нравилось то время.Сердце закололо, по груди пробежали мурашки.       Соседнее кресло пустовало.       Медленно вставая Эмили вовремя выдернула из концентрации, и мужчина уставился на неё расслабив напряжённые губы и брови, дабы не выглядеть таким грустным. — Я хочу попросить принести ещё немного молока с мёдом. Попросить что—то для тебя? — девочка потянулась и посмотрела на лорда, ожидая ответ. Дауд бросил взгляд на выпитый наполовину ром. — Припроси мне тоже его сделать, — ответил он, отпив немного алкоголя и оставив бедный стакан спокойно стоять на небольшом столике рядом с собой. — Молока с мёдом? — удивилась Эмили, словно сочетание этих двух вещей (Взрослый человек и детский сладкий напиток) невозможно. Лорд кивнул. — Пожалуйста. — Ну хорошо, — леди качнула головой и вышла за дверь. Защитник так же остановил взгляд на приоткрытом выходе и сверлил его добрую минуту, прежде чем откинуть голову и прислушаться к себе.       Несколькими этажами ниже в тихом ритме играл оркестр невидимых струн. Прозрачных и сверх прочных Уз, невиданных и неопознанных большинством. Мужчина коснулся мягких «плеч» контрабаса и тот на мгновение застыл, быстро вернувшись к своей партии. Струнный инструмент ответил неосязаемым рукам звуком, в котором многие бы узнали «привет».       Туба рокотом, похожим на смех, разлеглась между них, проворчав что—то неразборчивое.       Фагот злобно замурлыкал проклятия на духовного собрата, то ускоряясь, то падая в темпе.       Это ощущение очень сложно описать. Казалось, что ты стоишь в толпе быстро перешёптывающихся людей, которых, на самом деле нет. Иногда они поворачивались к тебе и что—то говорили, бросали отрывки слов, чувств, ведений, понять которые лорду было тяжело, ведь он не знает контекста. Да ему это и не нужно.       Само чувство причастности, нужности, того, что тебе рады, когда не приди, было слаще и понятнее любых мелодий. Дауд слышит в голове, острые, скользкие, обжигающе холодные мысли пари ребят — тех, кто все ещё ему не доверяет, что пришёл «за компанию, посмотреть, как быстро они все отправиться на плаху». Лорд к ним не прикасался и не подходил, пусть и понимал, стояло лишь ухватиться за связь, как те станут беспомощными котёнками, без права на выбор.       Ему не хочется применять силу больше.       Скрипнувшая дверь резко оборвала концерт в голове. Гул далёкого спора (Крамер не сомневался, что принявшие его предложение китобои либо пили, либо спорили, возможно всё и сразу) остался позади. Эмили зашла и закрыла за собой. Быстро подбежав к его креслу, она начала собирать карандаши и бумаги с пола. — Кухарки сказали, что принесут напитки через несколько минут, — радостно заявила императрица. — Это хорошо, — Крамер сцепил пальцы замком на животе, наблюдая за ней. — Не ожидала, что тызахочешь молоко с мёдом. Все говорят, что это детский напиток. — Это так, — подтвердил лорд, мягко кивнув плечами. — Я давно не пил чего—то такого. Вот мне и захотелось. — Означает ли это, что я тоже могу захотеть что—то взрослое? — Эмили подняла последний листок и с вызовом уставилась сидящего. — У тебя есть что—то, что ты хочешь? — уголки изогнулись в улыбке. Секундный взгляд на стакан с ромом не остался незамеченным. — Ну, не знаю, я не думала над этим, — призрачная улыбка Дауда переросла в заметную и искрящую. Это было мило и смешно. Мужчина потянулся за стаканом, привычным жестом взбалтывая содержимое и протянул его девочке. — Вот, попробуй немного, —Колдуин уставилась на подачу. Сначала на лице отразилось удивление, после в глазах заискрил азарт и любопытство. Она в спешке положила художественные принадлежности на своё кресло и переняла стакан в тонкие, маленькие ручки. — Немного, — ещё раз предупредил лорд, когда Эмили наморщив нос понюхала содержимое и поднесла край сосуда к губам. Эффект был ожидаемым, а от того ещё более комичным. Как только ром плеснул на язык, девочка тут же отдёрнула стакан и скривилась. Дауд забрал алкоголь, боясь, что она сейчас его перевернёт. Эмили на секунду замерла и с трудом проглотила то, что выпила. Защитник думал, что она не осмелиться и выплюнет. — Гадость! Печёт! — вскрикнула та удивлённо, и прикрыла рот руками. На щеках вспыхнул румянец. Крамер не сдержал тихого смеха. — Это сейчас пройдёт, не волнуйся, — успокоил воспитанницу тот, как только перестал хихикать. — И эту горечь любят пить взрослые? — Эмили чуть приоткрыла руки, когда говорила. — Даже мама? — она снова закрыла губы, медленно собрав руки в замочек, «отпустила» свои разбитые ожидания. — Нет. Этот ром довольно сладкий, Джессамина такое не любила. Виски ещё суще. — Сладкий? Суще? — Дауд буквальны слышал к с таким же звуком внутри её детского мира что—то разрушается. Он потёр щеку, что заныла из—за слишком долгой улыбки. — Ага, — выдохнул тот. Тёмные глаза бегали от него, на стакан и обратно с недопонимаем. Напряжённые брови немного расслабились, излучая негодование.Да, Эмили, мы всё через это прошли. — Гадость, — ещё раз процедила императрица, опустив голову. — И оно всё такое на вкус? Ну, алкоголь… — Нет, конечно, — Дауд выпалил удивлённо, не сразу вспомнив, что это очевидно только для него.– Напитки абсолютно разные на вкус. Леди предпочитать пить вино. Оно часто фруктовое и не щипает язык. Лорды больше любят виски. Есть ещё эль и пиво, но эти считается алкоголем рабочих. — Почему? — удивилась Эмили, подойдя ближе. — Его легче изготавливать, и оно, соответственно, не такое дорогое, —Кармер осмотрел Эмили с ног до головы. — Когда—нибудьты попробуешь все. — Не уверена, что хочу. Разве я не обязана сама выбирать, что я буду делать? — пробормотала она с разочарованием. — Воспитанная леди должна знать свою меру и разбираться в алкоголе, — он потянулся и прикоснулся к её руке. — Не волнуйся, тебе обязательно что—то приглянется. К тому же, до этого времени ещё очень далеко. Сейчас тебе стоит сосредоточиться на учёбе… и не говори Каллисте, что я дал тебе это попробовать, хорошо? — лорд чуть сильнее сжал ручку императрицы, подчёркивая серьёзность слов. — Не хочу, чтобы она меня убила, — Дауд улыбнулся. Эмили ответила тем же. —Если из вас кто—то кого—то и убьёт, то это будешь ты, — лорд удержал на лице улыбку. Правда, про которую не хотелось думать. — Не смею сомневаться в её способностях, — парировал меченный. — Все же, она очень способная. — Да, Каллиста очень умная и спокойная, — согласилась воспитанница. — Как мама. Она очень на неё похожа. Только её «дорогая» вечно мне досаждает. — Почему ты не скажешь ей о этом? — Не хочу расстраивать. Она ведь так старается ради меня, и… —Колдуин прикусила нижнюю губу. — Я не думаю, что она расстроится, если ты объяснишь ей свою просьбу. В конце концов, она не знает, что это тебя удручает. Просто старается сделать как лучше. — Я знаю.       В дверь постучали. Императрица и лорд—защитник синхронно обернулись на резкий звук и следующий за этим мягкий голос. — Леди Эмили, я принесла то, что вы попросили. — Входи! — ответила девочка.       Один из стражников открыл вход, пропуская внутрь элегантную служанку с подносом. Девушка подошла к столику у кресел и аккуратно поставила туда содержимое рук. На железной подставке находилась пара высоких гранёных стаканов, наполненных горячим молоком и блюдце с несколькими профитролями. Дауд не сомневался, что внутри теста хранится холодные сливки. — Желаете ли ещё что—то? — спросила служанка, отойдя на шаг. — Нет, спасибо! — Эмили широко улыбнулась молодой кухарке и потянулась за своим напитком. Девушка бросила взгляд на лорда, но не получив ответа учтиво поклонилась и вышла из помещения. Эмили остановилась на полудействии, взглянув на кресло, занятое листами и карандашами. Она задумалась на короткий миг, но в конечном итоге всё же аккуратно взяла молоко с мёдом и снова села на пол. Дауд только выдохнул. Сколь непозволительное лентяйство со стороны молодого монарха. В прочем, телохранитель не собирался ругать её за это.       Он аккуратно подхватил свой напиток, поднеся его к лицу. Тепло согревает холодные пальцы. Запах навеет воспоминания. Вкус окунает в негу с головой.        Мужчина вольно отдаётся этому чувству — далёкому прошлому. Где главной заботой было не по попасть под удар солнца, а единственным долгом — вернуться домой не под боком луны.       Жар течёт по горлу, падает в живот.       Когда-то было хорошо. Всё было проще, все было понятнее. Сейчас мир — это гниль, печаль и разруха, что источает боль, которой невозможно дышать. И приятный вкус сладкого быстро исчезает с шершавого языка. В голове вспыхивают фантомы, лязг мечей, выстрелы, крики. Обещания смерти.       Разве в будущем всё будет не так же? Почему оно не долго быть? Перспектив на хорошее немного. Лекарства всё ещё нет, люди продолжат умирать, аристократия — натурально впадать в панику, если до этого не отдали себя в руки меланхолии. Чума набирает обороты.       Крамер пьёт ещё, заглушая очередной приступ. По-иному он уже не может воспринимать эти тёмные миражи, отражения кошмаров, пробравшихся в реальный мир. Тепло остаться в груди, прогоняя вкус страха.       Смотреть куда либо, как не на пройдённый путь — очень страшно. —Как бы поступила она? — спокойно спрашивает Эмили, откинув голову назад и посмотрев на собеседника. В свободной от посуды руке девочка держала недописанный портрет Джессамины. Дауд заметил, что несколько карандашей вновь валялись на полу, но большая их часть всё же осталась на кресле.Колдуин решила продолжить свою работу. — Когда? — Сейчас. Что бы она делала сейчас? — воспитанница отвернулась, заглядывая в нарисованные глаза. — Она бы грустила из-за того, что я не знаю, что мне делать? Или сердилась из—за того, что я не понимаю простых вещей? — Сердце уже спрятано в покоях лорда-защитника, но даже отсюдова он слышит его магическое грохотание. Если бы предметы умели проявлять эмоции, сердце разрывалось горечью. Впрочем, душа в этом куске плоти плакала слишком часто, чтобы и сейчас проливать печаль.       Если бы она — настоящая, — была с ними, Эмили бы не задумывалась над этими вопросами. — Не знаю, — Дауд не хотел врать. Он аккуратно коснулся её макушки. — Я верю, что она не грустила и не злилась бы, а поддерживала твои решения. — Как ты? — воспитанница посмотрела на него через плечо. — Как я, — согласился мужчина. Тень печали скользнула в глаза, пропадая с лица и губы изогнулись в улыбке. Девочка вновь посмотрела на рисунок, отдалив его от себя на всю длину руки. Она долго изучала работу задумчиво нахмурившись, пока не заговорила вновь. — Я устала от этого, — поначалу меченному показалось, что она собираться ворчать, но воспитанница продолжила говорить ровным, сосредоточенным голосом. —Ничего не значить и многое терять, я имею в виду. Когда я стану императрицей — настоящей, ту которую все слушаются, — я сделаю так, чтобы мы больше никого и никогда не боялись. Чтобы это наши враги тряслись в страхе и бились в панике. Я сделаю так, чтобы тебе больше не нужно было рисковать собой… чтобы никто из нас не рисковал собой, — Эмили чётко выговорила желание и посмотрела на него с тем самым выжидающим, не принимающим «нет» лицом.–Я хочу, чтобы нам не было больно. Ты научишь меня защищать, и мы будет оберегать друг друга, —Дауд замер, не зная, что думать или говорить. Он смотрел в совиные глаза, пытаясь отыскать ту самую, нужную реакцию на подобное высказывание. Мужчина открывал и закрывал рот несколько раз, обманчиво думаю, что вот, наконец, нашёл подходящий ответ.       В будущее смотреть страшно. Оно неопределённо и туманно, переменчиво, как танец огня, об который легко обжёгся мечтами.       Но Дауд всё же попытался представить себе такой мир: другой, отличный от того, что он знал и знает, но… мирный. Не бьющееся в боли сердце, поеденное крысами и выжженное горем, а цветущие в благополучии. В, вероятно, крепких, но справедливых руках. Мир, в котором хочется жить, в который хочется возвращаться ради многих вещей, а не только для того, дабы смотреть назад. Мир, где всё происходящее сейчас это «преодолённое прошлое», где всё это — страница истории, не более, а крысиная чума — прошедшая чёрная полоса.       Тёплое и сладкое будущее, как напиток в руках. — Думаешь, ей бы не понравилось, что я так говорю? — образ всё ещё ожидающей Эмили появился перед глазами. Дауд набрал в лёгкие воздуха и медленно выдохнул. Такими темпами он скоро действительно заснёт в этом кресле.       Лорд встаёт на ноги и присаживается рядом с девочкой. Всё равно, что на прохладный пол. — Не знаю, — мотает головой он. — Не имею ни малейшего понятия, если честно. Но яхотел бы жить в таком мире. — Правда? — она искренне поражается. — Конечно, — Крамер улыбается. — Очень сильно, —Эмили задумчиво изучает присевшего рядом. Отставляет в сторону свой напиток, роняет портрет и обнимающее припадает к своему лорду-защитнику, уткнувшись головой в плечо. Телохранитель уловил улыбку на тонких искусанных губах, прежде чем лицо пропадает из виду.       Пусть мечта гиперболизирована, пусть наивна, пусть неосуществима, но Дауд искренне верил, что она — такая мечта, — сможет подвести мир к тому состоянию, о котором никто не смелеет думать. Пусть мечта ведёт Эмили в верном направлении, пусть не забирает ни ушедшего, ни пришедшего. Всё остальное само придёт со временем.       Он хочет верить в это, а не кошмары, порождённые собственной головой.       Дауд обнял дочь в ответ.