Двуличие

Прошло две недели, Чавем так и не связался со мной. Это были недели ожидания звонка и ночных панических атак из-за мысли, что я упустила свой шанс на будущее. Это были трудные две недели — четырнадцать мрачных дней. Я уже начала думать, что приняла неверное решение, отказавшись от возможности стать фотографом группы. В конце концов, это была отличная сделка: гастролировать по миру, видеть толпы взволнованных фанатов, находиться с группой за кулисами. Кто этого не хочет? Единственное, что меня сдерживало — «Двуличие». Начнём с того, что я знакома с солистом/гитаристом. Целовалась с солистом/гитаристом. И этот солист/гитарист — самый большой мудак, которого я когда-либо встречала на этой планете. Поэтому сложно представить, как я появлюсь там в первый рабочий день, встретившись с ним взглядом и увидев смятение на его лице — если он вообще меня помнит. В любом случае, не думаю, что смогла бы пережить этот день, не испачкав штаны. Мои панические атаки были вызваны мыслью, что я, возможно, разрушила своё будущее, отказавшись от предложения. Я не могла смириться с тем, что принятое мной решение было неправильным, и теперь ни Чавем, ни любой другой человек в этом бизнесе не воспримут меня всерьёз. А что, если он решил, что я недостаточно этого хочу? Вокруг так много фотографов лучше меня, которые с радостью сделают всё, ради такого шанса. Так кто я такая, чтобы отказываться от подобного? Это действительно была потрясающая возможность. Никто не говорил, что будет легко, иногда необходимо переступить через принципы, чтобы достичь вершины. Гален сказала мне не упустить этот шанс, а я взяла и просто от него отказалась. Моя бабушка была шокирована тем, что я отклонила это предложение. Она думала, что это именно то, чего мне хотелось, и была очень смущена моим решением. Дело в том, что она не знает истинной причины отказа, не знает о событиях ночи двухлетней давности. Я не хотела, чтобы бабушка узнала об этом, если бы она это сделала, то расстроилась бы, а затем прочитала лекцию о том, что случилось давным-давно. Сегодня у меня утренняя смена в кафе, так что без четверти шесть я выскочила из дома наполовину одетая, с ключами от машины, болтающимися на шнурке. На улице было темно и мрачно, такое чувство, что вот-вот разразится гроза. Отперев машину, запрыгиваю внутрь и выезжаю на работу, чтобы пережить очередную восьмичасовую смену. Сегодня воскресенье — самое мёртвое утро за всю неделю, а значит, я открываю кафе в одиночестве. В будни "The Steam" открывается в шесть и никогда не пустует, но в воскресенье мы открываемся в семь. В выходные никто не заглядывает в кафе раньше восьми. Поэтому в течение первого часа я нахожусь там в одиночестве, пока к семи не приходит мой коллега по смене. По пути на работу как назло начался дождь. Когда я подъехала к зданию, то быстро выскочила из машины и побежала ко входу, в попытке не промокнуть. Влажная рука нащупала ключи; дождь лишь усилился, когда я попыталась сопоставить ключ с прорезью замка. Крупные капли барабанили по спине, отчего одежда прилипла к коже, вызывая прилив раздражения. Наконец, открываю дверь и залетаю внутрь, слабый кофейный аромат вторгается в лёгкие. Убираю мокрые волосы с лица и включаю свет, пару секунд стою на месте, чтобы перевести дух, и прохожу вглубь помещения. Вешаю мокрое пальто на крючок, хватаю свой красный фартук и надеваю его через голову. Вытащив из-под формы влажные волосы, я слегка встряхиваю их, чтобы сделать чуть более сухими. За прилавком, высоко на полке, стоит маленький радиоприёмник. Я хватаю белую табуретку под кассовым аппаратом и устанавливаю так, чтобы можно было до него дотянуться. Протянув руку, включаю радио, настраиваюсь на музыкальную станцию, чтобы хоть как-то скрасить одиночество. Спрыгиваю вниз, отмечаюсь в системе и приступаю к работе: водонагреватель, кофемашины, в том числе для приготовления эспрессо, кофемолка — всё должно быть запущено и готово к использованию к открытию. Хватаю чистые тарелки и переношу их на полку за стойкой, затем ставлю замороженную выпечку в духовку, чтобы выставить её на витрине. Час перед открытием может показаться одиноким, но в то же время является чем-то вроде терапии. Обычно одни из лучших моих мыслей приходят именно тогда, когда я настраиваюсь на работу с тихой музыкой на фоне. Хотя последние несколько недель были не лучшей идеей, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Я без конца думаю о том, как сильно облажалась. Когда я развешивала кофейные чашки, то услышала звон входной двери. Люди склонны думать, что кафе открыто, потому что внутри кто-то есть и горит свет. — Извините, мы открываемся в семь, — говорю я, стоя спиной ко входу. Такое часто случается по утрам, когда мы ещё закрыты. — Мы можем поговорить? — слышу знакомый мужской голос и замираю на месте. Только не сейчас. Обернувшись, я вижу Райана, стоящего в дверном проёме. Удивительно, но на этот раз на нём не было куртки футбольной команды. Странно видеть его здесь в такое время, как он вообще узнал, что я работаю так рано? Мне нельзя пускать посетителей до открытия. — Ри… ты должен уйти, — я указываю на дверь, будучи полностью застигнутой врасплох. — Мы ещё закрыты, тебе нельзя здесь находиться. — А как ещё я могу привлечь твоё внимание? — вместо этого он проходит внутрь. — Пожалуйста, уходи, пока у меня не появились неприятности. Я не собираюсь повторять снова, — моя грудь сжимается. — Никто не узнает, что я здесь, — как обычно, он совершенно меня не слушает, убирая мокрые светлые волосы с лица. — Я не хочу, чтобы ты был здесь, — разочарованно качаю головой, продолжая расставлять посуду за прилавком. — Почему бы тебе просто не поговорить со мной? — Потому что я не хочу, нам больше нечего обсуждать. Если бы ты хоть немного заботился обо мне, то оставил бы в покое. Я не хочу говорить с тобой, не хочу тебя видеть и определённо не хочу слышать то, что ты пытаешься сказать. Я двигаюсь дальше и не собираюсь возвращаться назад. Так что, пожалуйста, Райан, хватит, — мне надоело это упорство. — Я люблю тебя, Эйвин... — Остановись, — я резко замираю, перебив его, не желая больше слышать этот бред. — Не смей так говорить. Я отдала тебе год своей жизни и сколько бы раз не говорила эти слова, ты принимал их как должное. Я больше не собираюсь это терпеть. Я не хочу быть вместе с тобой, так что, пожалуйста, просто отпусти меня, позволь мне быть счастливой без тебя. На последней фразе Райан замер, мы оба стояли посреди пустого кафе. Мне хотелось закричать на него, но я не могла, никогда не могла. На этот раз он просто перестал спорить со мной и выслушал то, что я должна была сказать. Я не чувствовала ничего, кроме пустоты, стоя здесь и говоря эти вещи. Он должен остановиться и понять, что так не может продолжаться. Ему нужно двигаться дальше, забыть меня. — Ты хочешь, чтобы я ушёл навсегда? — спрашивает он суровым голосом, делая шаг вперед, пытаясь напугать. Я отступаю назад и продолжаю пристально смотреть на парня, что стоит в нескольких метрах от меня. — Я просто хочу, чтобы ты двигался дальше, — заявляю я. — Ты причинил мне слишком много боли, Райан, я не могу вернуться, — моя рука тревожно сжимает запястье другой. Парень кивает, опустив голову, капельки воды падают с его светлых волос и разбиваются о кафельный пол. — Ты ещё пожалеешь об этом, — он бормочет, качая головой, бормотание, которое так пугало меня в прошлом. — Пожалуйста… — мой голос затихает. — Ладно, я уйду. Но даже не вздумай звонить мне, если у тебя возникнут проблемы или тебе что-то понадобится. Ты поняла? — презрительный холодный тон, ничего другого я и не ожидала. Райан быстро разворачивается и выскакивает из кафе, распахнув дверь так, что она с грохотом ударяется о стену снаружи. Я подскакиваю от шума, закрываю глаза и качаю головой, снова оставшись в одиночестве посреди пустого помещения, но с совершенно другими эмоциями. Почему всё должно быть так сложно? Я никогда не была холодна к Райану, в отличие от него. Никогда не повышала голос и не спорила, но, возможно, мне пора этому научиться. Настроение вмиг испортилось, зачесав всё ещё влажные волосы назад, я ругаюсь себе под нос. В полном отчаянии я подошла к своей сумочке, что висела на крючке за прилавком. Рука нырнула в карман, вытащив телефон и включив его. Я не могла собраться с мыслями, когда прокручивала свои контакты, в поисках конкретного имени. Из-за резкого всплеска адреналина у меня совершенно не осталось сомнений. Обнаружив нужный контакт, я нажимаю кнопку вызова, подношу устройство к уху и слушаю короткие гудки. Прикусив ноготь зубами, начинаю с нетерпением ждать ответа. — Говорит Чавем Сильвер. Я удивлена, что он взял трубку в такой ранний час. — Чавем, это Эйвин. Мы встречались пару недель назад, — выпалила я, постукивая ногой. — Эйвин… — растерянно произносит он, будто не ожидал звонка. Я не виню его, прошло уже две недели. — Чем могу помочь? — такое чувство, что он в замешательстве. — Вы всё ещё ищете фотографа для тура «Двуличия»? — прямо спрашиваю я. — Ну, мы нашли несколько заинтересованных лиц, но пока ничего не подписывали, — отвечает мужчина. Линия замолчала, в голове шла нешуточная борьба. Я прикусила губу, похлопав ладонью по ноге, расхаживая взад-вперёд. Сделай это Эйвин, ты должна двигаться дальше. — Если ваше предложение ещё в силе — я согласна.