На краю обрыва

Когда двери внезапно распахнулись, Эмма вздрогнула от неожиданности и даже вскрикнула, вцепилась пальцами в Рэя. Её сердце бешено забилось в груди от страха. Она ведь совсем не ожидала, что сюда кто-то вломится. Собственно, как и сам Рэй. Он даже невольно прижал к себе сидящую у него на коленях Эмму, чтобы она не упала. Однако их испуг мгновенно сошёл на нет, когда они увидели вошедшего. Это был Норман. Он стоял в дверном проёме и глядел прямо на них. Пристально, внимательно, изучающе. Пальцами он крепко держался за дверь. Эмма также заметила, что он мелко подрагивает. Да и в принципе он выглядел жутковато. Был растрёпанным, каким-то нервным. Это несколько пугало. Что с ним такое? — Ох, Норман, это всего лишь ты… — Эмма облегчённо вздохнула и неловко улыбнулась. Она решила разрядить обстановку. — Ты зачем так пугаешь? — Что здесь происходит? — словно бы не услышав её вопрос, снова спросил Норман. Он нахмурился и в упор посмотрел на них. Его голос заметно дрожал. Похоже, он нервничал. Вот только почему? — Мы заплетаем косичку. Не видно? — фыркнул Рэй. Он тоже довольно быстро отошёл от шока. И его, по всей видимости, совсем не устраивала сложившаяся ситуация. Нет, даже не так. Он был этим раздражён. — Косичку? — переспросил Норман, удивлённо похлопав глазами. Он перевёл взгляд на Эмму, как бы спрашивая, правда ли это. — Эмма, это правда? — Да, — Эмма утвердительно кивнула и указала пальцем на косичку, которую оставалось только закрепить резинкой. — Она у меня расплелась, поэтому Рэй решил помочь мне заплести её обратно, — объяснила она. Норман закусил губу и отвёл растерянный взгляд. По нему было видно, что он совершенно обескуражен. И, судя по тому, как он начал теребить край своей рубашки, ему было ещё и стыдно в придачу. Он явно чувствовал неловкость за свой поступок. Ну конечно, он ведь так беспардонно вломился к ним. Тут любой бы стыдился себя. Хотя Эмма совсем на него не злилась. Она видела, что он сделал это не специально. А вот Рэй, кажется, её позиции не разделял. Совсем. — Так что кыш отсюда. Ты только мешаешь, — фыркнул он. Эмма из-за его слов нахмурилась и легонько ударила его локтем под рёбрами, как бы давая понять, что вести себя так нельзя, однако ему было наплевать. Но Норман его всё-таки послушал: молча опустил голову и убежал к себе. Эмма хотела его остановить, но просто не успела. Она только заметила, как в уголках его глаз появились капельки слёз. Из-за этого сердце болезненно сжалось в груди. Она совсем не хотела, чтобы он плакал. Всё-таки было слишком грубо со стороны Рэя так с ним обращаться. Он ведь не сделал ничего такого. Но сейчас с этим ничего не поделаешь. Нужно будет извиниться потом, когда он успокоится. Сейчас бессмысленно к нему идти. Вряд ли он захочет разговаривать. Рэя же, напротив, вполне всё устраивало. Он выглядел непривычно довольным. Эмму это несколько злило. И как ему только не стыдно вести себя так? — Ну вот зачем ты с ним так? — Эмма перевела недовольный взгляд на парня и скрестила руки на груди. Она была зла на него. — Да бесит он меня потому что, — Рэй хмыкнул. Очевидно, он считал себя в этой ситуации правым, и её это ещё больше раздражало. — Но ведь так же нельзя… — Без разницы. Эмма только тяжело вздохнула и покачала головой. Это бесполезно. Спорить с Рэем — всё равно, что объяснять алкоголику, что пить нельзя. Сколько ему ни объясняй, что это неправильно, он всё равно не поймёт. В общем, разговаривать с ним — только силы тратить. А Эмма этого не хотела. Они были ей ещё нужны. Учитывая, что она собиралась извиниться перед Норманом, когда он успокоится. Поэтому решила тактично промолчать. Всё равно ведь ничего не добьётся. Рэй упёрся как баран и совсем не хотел её слушать. Таким бесполезно что-то доказывать. Сам он, похоже, тоже последовал её примеру: не стал дальше развивать эту тему и только молча закрепил резинкой косичку. Ну что ж, хотя бы что-то хорошее. Да и конфликта в принципе удалось избежать. Это, несомненно, радовало Эмму. Меньше всего она хотела сейчас с кем-то ругаться. Настроение и так испорчено. Ни к чему ухудшать ситуацию. — Спасибо, — негромко произнесла Скайлер. Недовольство недовольством, а благодарность всё же в первую очередь высказывать надо. В конце концов, именно такой она выросла. — Ага, не за что. Свободна. С облегчённым вздохом Эмма вернулась обратно в своё кресло. На самом деле, она чувствовала себя неловко. Только сейчас к ней пришло осознание того, в каком положении они находились. Это несколько смущало. Она ведь не просто сидела у него на коленях, она прижималась к нему, пока он обнимал её. Более того, она могла чувствовать его дыхание на своей коже. От одной мысли об этом сердце начинало биться быстрее в груди. Ей не особо нравилось такое положение: слишком смущающим оно было. Именно поэтому она поспешила отстраниться. И ей оставалось только надеяться, что сам Рэй ничего в этот момент не почувствовал и не придал этому значение. Тем не менее, настроение всё ещё было безнадёжно испорчено. Ни о каком вязании и речи не шло. Вообще, Эмма надеялась спокойно почитать книгу по вязанию в библиотеке, но, похоже, это занятие придётся отложить. Сил не оставалось вообще ни на что. Но книгу она всё же решила взять с собой. Мало ли, вдруг получится почитать в комнате. По крайней мере, она на это надеялась. Не хотелось бы, чтобы силы, потраченные на её поиски, ушли впустую. Когда Эмма забирала книгу со столика, она заметила, как Рэй зевнул. Видимо, он тоже устал. Впрочем, ничего удивительного: он ведь весь день просидел здесь. Она больше не видела его после того, как они вернулись из школы в пансионат. Значит, он пошёл именно сюда. Несложно было догадаться, где он находился всё это время. За те несколько месяцев, что Эмма жила в этом месте, она уже успела выучить Рэя наизусть. И она прекрасно знала, что если его нет нигде в пансионате, значит, он сидит в библиотеке. На самом деле, это даже удивляло. Неужели ему совсем не скучно читать все эти книги по десятому разу? Ей бы уже точно наскучило. Но ему, похоже, это не надоедало, раз он до сих пор продолжал приходить сюда. — Устал? — спросила Эмма больше из вежливости, чем из интереса. — Ага, есть такое немного, — ответил ей Рэй, жмурясь и потягиваясь. — Тогда иди отдыхай. — А ты? Останешься здесь? — Нет, я тоже пойду. Настроения совсем нет что-то делать. — Ну пошли тогда.

***

Норман упал на кровать и уткнулся лицом в подушку. У него уже не было сил сдерживаться, поэтому слёзы нещадно обжигали кожу. Ему хотелось кричать. Очень громко и отчаянно, так, чтобы весь грёбаный мир услышал. Но он был слишком слаб морально, чтобы сделать это, а потому из его груди вырывались только тихие всхлипы. Он даже не пытался их сдерживать. Как и слёзы, которые ручьями катились по щекам. Норман чувствовал себя отвратительно. Стыд пожирал его изнутри, разъедал душу, словно ртуть. Опять он всё испортил, опять доставил ангелочку проблемы. Ну почему всё именно так? Почему он вечно всё портит? Он ведь просто хотел помочь, просто хотел защитить любимого ангелочка, а в итоге снова всё испортил. Вот же дурак. Наверное, мама всё-таки была права. Не надо было ей его рожать. Ну а зачем он нужен? В чём смысл его существования, если он только отравляет жизнь тем, кто ему дорог? «Прости, мама, что у тебя такой ужасный сын…» Норман в очередной раз всхлипнул и медленно перевернулся на спину, уставился пустым взглядом в потолок. Слёзы так и продолжали течь, мочили подушку, но он не обращал на них внимание. Ему было совсем не до этого. Он думал об Эмме и о том, что она чувствовала сейчас. Наверное, она на него злится. Возможно, даже считает его отвратительным. И она будет даже права. Ведь он действительно отвратительный и ужасный. Но мысли о том, что ангелок может его возненавидеть, всё равно пугали Нормана. Нет, он совсем так не хотел. Он ведь наконец-то нашёл своё спасение. Того, кто защитит его от этого ужасного и жестокого мира. Он не хотел её терять. Он хотел, чтобы она его любила. Хотел, чтобы она его спасла. Поэтому он просто не мог её потерять. Нет, совсем никак не мог. «Прости меня, Эмма, что я опять всё испортил…» Норман закусил губу и поднёс к лицу руку. Задумался на долю секунды, а потом провёл ногтями по запястью. А затем ещё раз, и ещё, и ещё один раз. Поначалу он царапал медленно, неуверенно, но потом стал постепенно ускоряться. Он оставлял новые царапины на месте старых, раздирал кожу в кровь. Это помогало ему успокоиться. Он всегда делал так, когда чувствовал себя плохо. Физическая боль каждый раз заглушала моральную. Правда, раньше он делал это ножом, но ногти тоже неплохо помогали. Они давали эффект не хуже, чем лезвие. Вот только сейчас кое-что изменилось. Норман снова хотел умереть. «Посмотри на себя. Как же ты жалок» Норман вздрогнул. По всему его телу прокатилась волна страха. Руки задрожали. Нет, только не снова… — Н-нет… Уходите… — совсем тихо прошептал Норман. Это было всё, на что он способен. «Какой же ты всё-таки неудачник. Даже защитить её нормально не можешь» — Прекратите… — Норман крепко зажмурился., стал царапать активнее. «Зачем вообще существует такое ничтожество, как ты? Кому ты нужен?» — Хватит… Однако голоса никуда не уходили. Наоборот, они становились только громче. Они шептали в оба уха, какой он ничтожный, никчёмный и отвратительный, изъедали душу, словно шакалы ещё живую добычу. Они заставляли Нормана только сильнее царапать руки. Только так он мог избавиться от голосов хотя бы на пару секунд. И именно поэтому он не спал всю ночь. Потому что царапался, в надежде, что голоса отступят. Но затихли они только к утру. И лишь после этого он смог вырубиться, измотанный и уставший.

***

Норман ещё спал, когда к нему в комнату заглянула мисс Изабелла. Он даже не услышал, как она вошла: слишком крепко спал. Немудрено: его ведь всю ночь мучили голоса. Он очень устал. Сил не было даже на то, чтобы просто разлепить веки. Именно поэтому он почти не отреагировал, когда мисс Изабелла обратилась к нему. Только недовольно поморщился и перевернулся на другой бок. — Норман, уже время. Пора вставать, — она подошла к его кровати и мягко провела по его плечу рукой. Норман поморщился. — Не хочу-у-у… — сонно протянул он. — Ох, боже… — мисс Изабелла тяжко вздохнула и покачала головой. — И что с тобой только случилось… Обычно раньше всех встаёшь, а тут… — она задумалась на секунду, а потом вдруг хитро улыбнулась. — А сегодня на завтрак твои любимые бисквитики. Если не поторопишься, всё разберут. Услышав про бисквитики, Норман нехотя приоткрыл один глаз. Потом и другой. Бисквитики он любил, особенно те, которые готовили здесь. Они всегда получались мягкими и вкусными, поэтому Норман никогда не упускал возможности попробовать их. Он даже специально задерживался в столовой подольше, хотя обычно либо не ходил вообще, либо сидел там не больше двух минут. И всё ради этих бисквитиков. И конечно же сейчас он тоже поднялся. Пускай и лениво, но поднялся. Ради своих любимых бисквитиков он был готов на всё. Видимо, именно на это и был расчёт у мисс Изабеллы. — Ладно, уже встаю… — Норман неспешно стянул с себя одеяло и принял сидячее положение, после чего лениво потянулся. Рукава его рубашки несколько задрались, из-за чего открылся вид на свежие царапины. Но он, кажется, этого не заметил. — Отлично, — мисс Изабелла довольно улыбнулась. Однако выражение её лица тут же изменилось, как только она заметила красные следы от ногтей на запястьях воспитанника. Она нахмурилась. — А это ещё что такое? — А? Вы о чём? — Норман непонимающе моргнул и посмотрел на неё. Он ещё не до конца проснулся, поэтому не полностью понимал происходящее. — Вот об этом, — мисс Изабелла указала пальцем на исцарапанное запястье. — Норман, что это? Норман медленно опустил взгляд на свои руки. В голове сразу же вспыхнули воспоминания о прошлой ночи. Вся сонливость мигом куда-то пропала. На её место пришло странное неприятное чувство, плотно засевшее в груди. Оно кололось, царапалось, сдавливало лёгкие. Из-за этого становилось трудно дышать. Норману это не нравилось. Совсем-совсем не нравилось. Это чувство делало ему больно. А он не любил, когда ему делали больно. Более того, он чувствовал на себе взволнованный взгляд мисс Изабеллы. Он буквально кожей ощущал её беспокойство. Она как обычно переживала за него. Наверняка хотела узнать, что происходит у него в душе. Но рассказать ей он не мог. Нет, только не ей. Да и что он скажет? Что голоса в очередной раз вернулись? Ну уж нет, ни за что на свете. Он не хотел опять пить кучу этих противных лекарств. Ему хватало и того, что уже прописал доктор Паркер. Большего ему было не нужно. Поэтому и говорить ничего он не собирался. Решил, что так будет лучше. — Ничего, — Норман лишь натянуто улыбнулся и натянул рукава ниже, чтобы скрыть царапины. Ему было неудобно лгать, но другого выхода он просто не видел. Так будет лучше. — Норман, — мисс Изабелла осторожно взяла его за руки и заглянула ему в глаза. — Если тебя что-то беспокоит, не молчи. Ты ведь знаешь, что можешь рассказать мне обо всём. — Всё правда в порядке. Тебе не о чем беспокоиться, — Норман закусил нижнюю губу и отвёл взгляд. Стыдно было врать ей в глаза. — Ты уверен? — она явно ему не верила. Ну конечно, это же мама. Она всегда знала, когда её ребёнок врёт. Но отступать Норман не собирался. Он уже всё решил. — Да, — уже более твёрдо сказал он и, резко вырвав руки, поднялся с кровати. — Но, Норман… Норман, постой… — мисс Изабелла попыталась его остановить, однако он уже вышел в коридор. Она только тяжко вздохнула и покачала головой.

***

Эмма переживала, буквально места себе не находила. Сегодня по дороге в школу она заметила на запястьях Нормана свежие царапины. Он пытался скрыть их, но она всё равно их увидела. И это её волновало. Особенно после слов Рэя о том, что Норман уже пытался совершить суицид. А что, если он снова решил сделать это? Что, если вчерашняя ситуация в библиотеке слишком сильно его задела? Он ведь тогда плакал. Кто знает, что творится у него на душе сейчас. К тому же сегодня он был слишком тихим. Даже для себя. На уроках особо не активничал, хотя раньше довольно часто отвечал. Да и в принципе выглядел каким-то подавленным. А один раз Эмма даже заметила слёзы на его глазах. Правда, он очень быстро их смахнул, но всё же. Она беспокоилась за него. Несколько раз пыталась спросить, что случилось, однако он только отнекивался. Вымученно улыбался и говорил, что всё в порядке. Но Эмма чувствовала, что он ей что-то недоговаривает. И ей это совершенно не нравилось. Поэтому она собиралась докопаться до правды. Вот только все её попытки были тщетными. Она только зря потратила силы. Норман молчал как партизан, совсем ничего не хотел ей говорить. Это её расстраивало. Она хотела помочь ему, но не знала как. Поэтому теперь и сама была грустной и подавленной. Это заметила Анна. — Что с тобой сегодня? Ты сама не своя… — обеспокоено спросила она во время обеденного перерыва. — Это Норман… — Эмма тяжело вздохнула и положила голову на столик и, поймав на себе вопросительный взгляд подруги, поспешила объяснить: — Вчера у нас случилась одна неприятная ситуация… — Ох… И ты поэтому так переживаешь? — Угу… Он ворвался в библиотеку, когда Рэй заплетал мне косичку… Я беспокоюсь, что его это очень задело… Наверняка он думает, что мы на него злимся… — Вполне возможно. Норман, сколько я его знаю, всегда был чересчур мнительным и чувствительным, — Майер только неопределённо пожала плечами. — Вот это меня и беспокоит… — Скайлер отчаянно вздохнула и закрыла глаза. — Я видела, как он плакал, когда убегал… Мне теперь так неловко перед ним… — Ну, почему бы тебе не попробовать поговорить с ним об этом, когда вы останетесь вдвоём? Бессмысленно пытаться в школе, здесь вам просто не дадут поговорить. — Да, наверное, ты права… Обязательно попробую… После разговора с Анной Эмме стало гораздо легче. Настроение сразу как-то поднялось. У неё вновь появились силы что-то делать, и теперь она была готова снова пытаться. Правда, решила всё-таки подождать до конца учебного дня. Всё же Анна была права, и говорить о чём-либо в школе просто бессмысленно. Здесь слишком шумно, да и Норману не комфортно. Так что все разговоры Эмма решила отложить на потом. Благо, до окончания уроков осталось не так долго. Поэтому можно и потерпеть.

***

Эмма в нерешительности застыла у двери. Она никак не могла открыть её, только держалась за ручку. Она заметно нервничала. Переживала, что скажет чего лишнего. Норман ведь и так подавлен, а неосторожно подобранные слова могли только сильнее ранить его. Эмма этого не хотела, поэтому и стояла здесь, тщательно всё обдумывая. Сомневалась, стоит ли заходить. «Ну нет, так нельзя, — Эмма нахмурилась и мысленно дала себе сильную пощёчину. — Давай, соберись, Эмма! Нужно просто войти и извиниться перед ним» — Норман, ты не занят? — чуть приоткрыв дверь, спросила она. — Нет, — раздался глухой голос Нормана откуда-то из глубины комнаты. — Тебе что-то нужно? — Отлично, — Эмма облегчённо вздохнула, после чего решительно прошла в комнату. Дверь она плотно закрыла, чтобы никто не зашёл. — Послушай, нам нужно поговорить. Норман быстро накрыл что-то тканью и повернулся к ней. На его лице отражались беспокойство и волнение. В комнате царил полумрак, но Эмма всё же смогла заметить, как мелко подрагивали его руки. Её это насторожило. Однако обеспокоенное выражение тут же пропало с его лица. Он улыбнулся самыми уголками губ и спросил: — О чём? — О вчерашнем. Норман мгновенно помрачнел, поджал губы. Его взгляд стал виноватым. Очевидно, Норман готовился к этому разговору. И, судя по его реакции, он был ещё не готов. Но всё же негромко забормотал: — Эмма, послушай, я… — Я совсем на тебя не злюсь, — вдруг перебила его Эмма. Она решительно подошла к нему и взяла за руки. — Правда? — Норман вздрогнул всем телом и удивлённо посмотрел на неё. Его голубые глаза прояснели, и в них вспыхнули огоньки надежды. — Ну конечно же правда, — она добродушно улыбнулась и кивнула. — Мне не за что на тебя злиться. — Какое облегчение, — Норман облегчённо вздохнул и улыбнулся. Всё его напряжение мигом куда-то пропало. — Я думал, что ты злишься на меня… — Нет, это вовсе не так, — она выдохнула и погладила его ладони большими пальцами. Однако выражение её лица вдруг стало серьёзным. Брови сдвинулись к переносице. — Но что на тебя нашло тогда? Ты так внезапно ворвался… Его лицо после этого вопроса изменилось, снова стало каким-то мрачным. Голубые глаза вновь помутнели, словно бы затянулись тиной. Эмма это заметила. Она уже было хотела спросить об этом, но не успела. Норман жестом попросил её сесть на кровать. При этом он не проронил ни слова. Впрочем, они и не требовались: его взгляд сказал всё за него. Эмма была просто безоружна против этих голубых глаз, поэтому она послушно присела. В комнате повисла тяжёлая тишина. Её нарушали только дыхание обоих и шорох рубашки, которую теребил Норман. Эмма буквально кожей чувствовала его напряжение. Она понимала, что он хочет что-то сказать, но не может. Что-то мешало ему произнести хотя бы одно слово. И она, кажется, даже догадывалась, что. Страх. Несложно было понять, что Норман боялся. Вот только чего? Эмме хотелось узнать. Но ещё больше ей хотелось помочь ему. Она видела, как он нервничал. Судя по всему, этот разговор был для него очень важен. Поэтому, в конце концов, Эмма мягко накрыла его ладонь своей. Она помнила, как в детстве мама делала так, чтобы её успокоить. Норман же от её прикосновения вздрогнул, но руку не одёрнул. Наоборот, только крепче сжал её ладонь пальцами. Её тепло, кажется, действительно успокоило его, потому как довольно скоро он расслабился. А ещё через какое-то время наконец-то заговорил: — Я боюсь, — негромко прошептал Норман, даже не глядя на неё. Её руку он по-прежнему не отпускал, лишь крепче сжимал пальцами. — Боишься? Но чего? — Эмма перевела на него непонимающий взгляд. Она попыталась перехватить взгляд собеседника, однако его лицо было скрыто чёлкой. — Потерять тебя, — он до боли закусил губу и отвернул голову в сторону окна. Его руки мелко задрожали. — Рядом с тобой я чувствую себя комфортно… А через два года всего этого может не быть… Я боюсь, что из-за моей болезни мы не сможем быть вместе… Эмма внимательно слушала его. Она просто не могла его перебить. И чем дольше она находилась с ним рядом, тем отчётливее понимала: она не может его бросить. Нет, только не в такой момент. Лишь сейчас она поняла, насколько он одинок и несчастен. Ведь у него совсем никого нет. Он остался один на один со своими страхами и болезнью. Некому его защитить. И оттого ей только сильнее хотелось помочь ему. Хотелось показать, насколько прекрасен этот мир. И теперь она чётко для себя решила, что во что бы то ни стало сделает его счастливым. Ведь если не она, то уже никто. — Всё будет хорошо, — Эмма глубоко вздохнула и крепко взяла его за руки. Норман из-за этого перевёл на неё удивлённый взгляд. — Что бы ни произошло, я всегда буду рядом. А ещё… А ещё я научу тебя быть счастливым даже с твоей болезнью. — Думаешь, я смогу? Я же шизофреник, — Норман как-то грустно усмехнулся. В его голосе отчётливо слышалась горечь. — Ну конечно же сможешь, — Эмма улыбнулась и решительно заглянула ему в глаза. — Может, поначалу это будет нелегко, но ведь и птенец не сразу летит, верно? Сначала он проходит через взлёты и падения, через неудачные попытки, и лишь потом наконец-то летит. Неважно, сколько препятствий будет у тебя на пути, ведь мы пройдём их вместе. Я буду рядом и проведу тебя. В какой-то момент по щекам Нормана покатились слёзы. Кажется, он и сам не заметил, как это произошло. Но он не спешил вытирать их. Вместо этого только крепче прижался к Эмме, уткнулся носом в её плечо, обхватил руками талию. Он мелко подрагивал, и она прекрасно это ощущала, поэтому начала аккуратно гладить по спине. Ласково, нежно, так, как умела только она. — Спасибо… — еле слышно прошептал Норман, и это было единственное, что разрушило тишину между ними. Эмма на это только ласково улыбнулась. Так они просидели какое-то время, пока не прозвенел звонок на обед. Эмма предложила ему пойти вместе с ней, и он согласился. И это, пожалуй, был первый обед, который Норман провёл в столовой.