***
Последние две недели прошли для Эммы в хлопотах и заботах. Пускай у неё и были каникулы, она всё равно не сидела на месте. Занималась организацией праздника для Рэя, думала, какой же подарок лучше всего ему подарить. Особенно тяжело ей пришлось с младшими детьми. Они сомневались, а некоторые и вовсе не хотели во всём этом участвовать, и потому Эмме пришлось особенно постараться, чтобы их убедить. Благо, даром убеждения она обладала, наверное, ещё с самого рождения. Она всегда могла затащить своих друзей в любую, даже самую сумасшедшую авантюру. А тут ей приходилось иметь дело и вовсе с маленькими детьми. Естественно, она, пускай и не с первого раза, но всё же смогла с этим справиться. Пара убедительных фраз, одна солнечная улыбка, и её цель была успешно достигнута. Теперь малыши усердно трудились вместе с ней. Рисовали рисунки, придумывали поздравления все вместе. В общем, работа шла полным ходом. Но даже несмотря на столь огромное обилие забот, Эмма не забывала уделять внимание и Норману тоже. В конце концов, она ведь говорила, что у них будет ещё много времени, чтобы побыть только вдвоём. И ведь она действительно его не обманула. Всё то время, что она не занималась днём рождения Рэя, Эмма проводила только с Норманом. Когда остальные уходили гулять, они оставались в пансионате только вдвоём. Сидели на диване в гостиной, держались за руки, смотрели друг другу в глаза, не произнося ни слова. Лишь изредка они о чём-то общались, а иногда даже играли в шахматы. Эмме нравилось проводить время вот так. Просто сидеть наедине с любимым человеком и смотреть ему в глаза. В какой-то степени, она была даже рада, что за долгое время наконец-то влюбилась. Пускай и считала до сих пор, что не готова к таким отношениям. Но с Норманом она и правда была счастлива. С ним она получала то тепло и заботу, которых ей так не хватало в семье. Она чувствовала себя нужной, любимой, желанной. Она понимала, что хочет провести с этим человеком весь остаток жизни и тоже делать его счастливым. Да и в принципе ей было с ним интересно. Норман рассказывал, что он с детства увлекался чтением. Вместо того, чтобы гулять и веселиться, как это делали все его одноклассники, он сидел дома за книжками. Именно поэтому он многое знал и умел. Например, рисовать, складывать оригами. Последнее было особенно интересно Эмме. Она просто обожала это искусство и всегда восхищалась теми людьми, которые владели им в совершенстве. Когда-то давно, будучи ещё совсем ребёнком, она мечтала научиться складывать их так же красиво, как это делали другие, но у неё так и не получилось. А сегодня она снова решила вернуться к этому и попросила Нормана научить её. Собственно, этим они сейчас и занимались. Норман медленно, стараюсь показывать каждое движение отчётливо, складывал бумажный листок в простого журавлика. Эмма внимательно наблюдала за ним, следила за его руками, запоминала, что и как нужно делать. Они оба были увлечены процессом. Начать Норман решил с самого простого. Сказал, что пока что они могут потренироваться на журавликах, и теперь показывал ей, как нужно их складывать. Во время процесса он не только показывал, но и рассказывал, как лучше всего это делать, а Эмма внимала каждому его слову. Как и с Дианой, она совершенно ни на что не отвлекалась. Была увлечена лишь Норманом и тем, как он складывает оригами. Как ни странно, объяснял он довольно-таки интересно. Даже несмотря на особенности своей речи, у него получалось вполне неплохо подавать информацию. Эмма даже про себя удивлялась такому таланту, ведь обычно он растягивал слова, а иногда и вовсе не мог собрать их в цельное предложение, из-за чего порой в общении с ним возникали трудности. Но сейчас он говорил чётко и связно, что было крайне удивительно. Редко когда удавалось увидеть Нормана таким… Адекватным, что ли. Но Эмме это даже нравилось. Она с удовольствием слушала его и запоминала каждое слово, каждую технику и приём. А вскоре Норман закончил и поставил фигурку на стол. Эмма стала с оживлённым интересом разглядывать журавлика. Оригами получилось невероятно аккуратным, красивым и в какой-то степени даже изящным. Это вызывало у Эммы искренний детский восторг. Хотя казалось бы, это ведь всего лишь бумажная фигурка, что тут такого? Но для неё этот журавлик был целым произведением искусства. Тем, на что ей хотелось бы равняться. Поэтому она с таким восхищением разглядывал а оригами, которое Норман специально поставил в центре стола, чтобы она хорошо могла его рассмотреть. Сам же Митчелл просто сидел в стороне и наблюдал за ней. Такая бурная реакция на самого обычного журавлика вызывала у него лёгкую улыбку. Эмма краем глаза замечала это, и потому улыбалась сама. А ещё, пока она разглядывала фигурку, ей в голову вдруг пришла одна отличная, по её мнению, идея. — Господи, Норман, это просто невероятно! — восторженно пролепетала Скайлер, присаживаясь обратно рядом с ним. — Слушай, атакую же акулу ты сделать сможешь? — спросила она и посмотрела на него. Конечно, с подарком она уже определилась, но решила сделать кое-что ещё, просто чтобы порадовать Рэя. — Акулу? — задумчиво протянул Норман. — Ну, я никогда раньше их не делал, но, думаю, я могу попробовать. — Как здорово! Слушай, а ты можешь научить меня складывать её? — Могу, наверное. Но почему тебя интересует именно акула? Журавликов делать гораздо проще, и с этого легче всего начинать… Эмма загадочно улыбнулась. — Я хочу сделать Рэю один маленький сюрприз, — ответила она. Норман на это только тяжко вздохнул. — Рэю, значит… — негромко пробормотал он. — Ну ладно, давай попробуем.***
Утром пятнадцатого января Рэй проснулся с мыслью о том, что ему уже шестнадцать. Сегодня он ещё на один год приблизился к смерти. Осознание этого удручало его, больно вонзалось в сердце. На самом деле, это совсем не то, что должен испытывать человек в свой день рождения. Обычно все дети и подростки в пансионате радовались этому дню и ждали его, как Рождества. Все они были счастливы, когда наступал тот самый заветный день, которого они так долго ждали. Все, кроме Рэя. Он один терпеть не мог свой день рождения. Считал, что в нём нет ничего особенного. Более того, в этот день человек становится лишь ближе к своей смерти. А Рэй умирать не хотел, поэтому буквально ненавидел это чёртовое пятнадцатое января. Но была у его ненависти и ещё одна причина. Правда, о ней Рэй предпочитал никогда не вспоминать. Вот только ему это удавалось с трудом, ведь она вечно маячила перед глазами. Улыбалась другим детям, заботилась о них, укладывала их спать. Да, во многом Рэй ненавидел собственный день рождения из-за Изабеллы. Просто потому, что даже в столь важный для него день её не было рядом. Она проводила время с кем угодно, но только не с ним, будто бы специально делала вид, что его не существует. Масло в огонь подливали и другие дети, которые точно так же избегали его. И это при том, что к каждому члену семьи они бегали в их личный праздник, поздравляли и дарили подарки. Рэю от этого становилось вдвойне обидно. Когда он был маленький, то тянулся к другим детям, старался наладить контакт, но они обычно сторонились его, боялись. Многие считали его странным из-за того, что он ведёт себя не так, как все остальные. Это была ещё одна причина, по которой Рэй, став старше, ещё больше закрылся в себе. Он совершенно не получал поддержки, и потому отдалился от всех. Тем не менее, он каждый раз где-то глубоко в душе надеялся, что они всё же придут. Прибегут к нему всей толпой, будут обнимать и поздравлять с днём рождения. Будут дарить подарки, желать всего самого наилучшего. Он бы никогда себе в этом не признался, но ему правда хотелось, чтобы они пришли. И сегодня он тоже на это надеялся. Лелеял глубоко в душе надежду, что хотя бы сегодня всё будет по-другому. Даже если знал, что ничего из того, о чём он так мечтал, не произойдёт. В конце концов, так было всегда, и вряд ли сегодня что-то изменится. Ещё несколько минут Рэй лежал на кровати и просто молча глядел в потолок. Привыкал к тому, что теперь ему шестнадцать. Для него это значило многое. Например то, что совсем скоро он расскажет матери обо всём. Он решил, что когда ему исполнится восемнадцать, он выскажет матери абсолютно всё, что сдерживал на протяжении долгих лет. И с каждым годом этот день становился всё ближе. А ещё это значило, что скоро он окончит школу и сможет уйти отсюда. Об этом Рэй мечтал больше всего на свете. Он ненавидел пансионат Севен Синс. Ненавидел воспитателей, детей и подростков, живущих в нём. Ненавидел всё, что связано с этим местом. Когда-то давно он даже собирался сжечь его, но со временем почему-то передумал. Если честно, он и сам не до конца понимал, почему. Возможно, всё дело в детях. В конце концов, он ведь не изверг, чтобы подвергать жизни десятков детей опасности. Но желание поджечь этот проклятый пансионат всё равно никуда не делось, и он по-прежнему хранил его в сердце. Однако думал обо всём этом Рэй недолго. Довольно скоро он отбросил нежелательные мысли в сторону и наконец приподнялся с кровати. Вздохнул, посмотрел в окно. На улице шёл снег, за ночь во дворе даже образовалось несколько сугробов. Впрочем, как и всегда зимой. — Очередной обычный день, — почему-то вслух произнёс Рэй, окидывая взглядом комнату. На что он вообще надеялся? Конечно же сегодня всё будет так, как и всегда. Рэй уже было собирался подняться, но вдруг остановился. Он внимательно прислушался, напрягся. Ему казалось, что он слышал топот множества маленьких ножек в коридоре. Сначала он подумал, что ему это действительно показалось, но потом он понял, что это происходит взаправду. По коридору на самом деле бежала целая толпа детей. И, судя по приближающемуся шуму, они направлялись к нему. Осознание этого крайне удивило Рэя. Что там вообще происходит? «Что за…» Однако закончить мысль Рэй не успел. Именно в этот момент дверь в его комнату распахнулась и внутрь забежали дети. Они выглядели радостными и одновременно взволнованными; в руках они держали листки бумаги. Они сразу же подбежали к кровати и начали наперебой поздравлять Рэя с днём рождения. Всё это произошло настолько неожиданно и внезапно, что Вильсон пребывал в полной растерянности. Он просто обескураженно слушал, как дети, перебивая друг друга, желают ему всего самого наилучшего и протягивают листы бумаги с рисунками. Он не понимал совершенно, что вообще происходит. И ему потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что же всё-таки случилось. Сначала он даже не поверил в реальность всего происходящего. Подумал, что это просто сон. Он был уверен, что это всего лишь глупый сон, и что он сейчас проснётся один в своей комнате. Он даже ущипнул себя и несколько раз поморгал, дабы убедиться в этом, однако дети никуда не делись. Они по-прежнему стояли, окружая его кровать плотным кольцом, улыбались и протягивали ему свои рисунки. Они казались такими настоящими и живыми, что все сомнения Рэя в миг испарились. Теперь он был на все сто процентов уверен в том, что это всё не сон и не галлюцинация. Его мечта действительно исполнилась. Вот только кто всё это устроил? Не могли же дети сами к нему прийти. Они слишком его боялись, чтобы сделать такой смелый шаг. Значит, кто-то всё-таки их направил. Вот Рэй и пытался выяснить, кто. Он внимательно вглядывался в лица детей, пытаясь найти зачинщика мероприятия. А потом среди звонких детских голосов он услышал знакомый смех. Удивившись ещё больше, он поднял голову и увидел Эмму, стоявшую в дверном проёме. Она держала в руках коробку, завёрнутую в подарочную бумагу, и наблюдала за всем со стороны, тихонько смеясь. И, судя по выражению её лица, всё это безобразие устроила именно она. Уж больно довольной она выглядела. Эта догадка поразила Рэя. Неужели Эмма и правда сделала всё это для него? Но если да, то зачем ей это? И как она вообще узнала про его день рождения? — Эмма?.. Но… Но откуда?.. — наконец немного отойдя от шока, растерянно промямлил Рэй. Он всё время переводил взгляд с детей на Эмму, явно до конца не веря, что это не сон. Эмма улыбнулась ещё шире и, не переставая смеяться, подошла к нему. Дети покорно расступились, пропуская её. — Скажем так, у меня свои источники, — сказала она, и улыбка на её губах приобрела загадочный оттенок. После Скайлер протянула ему коробку. — Вот, это мой подарок тебе. — Что это? — Вильсон удивлённо посмотрел сначала на коробку, а потом опять на неё. — Открой и узнаешь, — таинственно произнесла Эмма вместо ответа. Рэй ещё несколько минут просто разглядывал коробку, прежде чем её открыть. Когда он поднимал её, то про себя отметил, что она довольно лёгкая. Значит, там нет ничего хрупкого. Это вызвало у него ещё больший интерес. Хотелось узнать, что же там внутри. Ведь это точно не струны для гитары и не наушники, потому что коробка была довольно больших размеров. Пока Рэй срывал с коробки обёртку, он думал, что же это может быть. Может, это какая-нибудь выпечка? Да нет, не похоже на то. Он не чувствовал приятного запаха, да и не видел, чтобы Эмма готовила что-нибудь на кухне в последнее время. Тогда, может, она нарисовала картину? Нет, тоже не подходит. Мольберт слишком большой, а коробка была всё же поменьше. Но что же это тогда? Рэй гадал до тех пор, пока не открыл коробку. Он перебрал в голове множество вариантов, но ни один из них так и не оказался верным. Он даже приблизительно не угадал, что же ему подарила Эмма, и потому он даже удивился, когда увидел свой подарок. Такого он уж точно не ожидал. Первым, что увидел Рэй, когда наконец снял крышку, было оригами. Самое обычное маленькое оригами. Но обычным оно казалось только на первый взгляд. На самом же деле оно было необычной формы, и именно это так удивило Рэя. Он видел разные оригами: журавлей, разных птиц и животных, даже некоторых рыб. Но ему никогда раньше не встречались акулы. Особенно такие красивые. Она была сложена максимально аккуратно, и по проделанной над ней работе чувствовалось, что тот, кто её делал, вложил в неё всю свою душу и старания. Но Рэю она даже понравилась. Он в принципе обожал акул и всё, что с ними связано, а потому пришёл в восторг от такого необычного подарка. Особенно душу грело то, что акулу ему подарила именно Эмма. Тот самый человек, который значил для него многое. Но это было ещё не всё. В коробке помимо оригами лежало ещё кое-что. Рэй заметил это не сразу, поскольку был увлечён акулой. Но когда же он всё-таки обратил внимание на то, что коробка пока не пуста, то удивился ещё сильнее. Там, в самом низу, лежал аккуратно сложенный свитер чёрного цвета. Когда Рэй достал из коробки и развернул его, то сразу понял, почему Эмма последние две недели так часто закрывалась одна в комнате. Она всё это время вязала свитер ему, Рэю. Причём у неё получилось вполне неплохо. Свитер был мягким и приятным на ощупь: Эмма явно использовала самую лучшую пряжу. А ещё от него пахло ромашками. Точно так же, как и от Эммы. Этот небольшой факт особенно порадовал Рэя. Наверное, даже чуточку больше, чем оригами. Всё то время, что он разглядывал свои подарки, Эмма с улыбкой наблюдала за ним. Очевидно, она была довольна проделанной работой и ждала его реакции. И Рэй не заставил себя долго ждать. Закончив, наконец, любоваться новыми вещами, он поднял взгляд на неё и поинтересовался: — Эмма, ты что, сама всё это сделала? И оригами, и свитер? — Ага, — Эмма гордо улыбнулась и кивнула. — Оригами меня научил делать Норман, а свитер я хотела подарить тебе ещё на Рождество, но не успела закончить. — Вот как. У тебя просто прекрасно получилось. Рисунки детей тоже прекрасные, — Рэй слегка улыбнулся, но потом, словно опомнившись, снова сделал хмурое и злое выражение лица. — То есть… Я хотел сказать, что в этом нет ничего особенного. Для первого раза сойдёт, вот, — уже в своей привычной манере произнёс он. Эмма тихо рассмеялась, и дети подхватили её смех. — Ладно, пошли торт есть, злюка, — смеясь, сказала она и потянула его за собой в коридор. Вместе с Эммой и детьми Рэй направился в столовую, где их уже ждали все остальные. По дороге он слушал, как дети общаются между собой, и мысленно тихо радовался, что сегодня всё-таки всё прошло именно так, как он и мечтал. Пускай он и знал, что завтра всё будет как раньше, но сейчас он мог просто наслаждаться временем, проведенным со своей семьёй. Мог почувствовать, что он правда им нужен. И за всё это он благодарил Эмму, ведь это именно она устроила для него праздник. А ещё, кажется, он наконец-то начал понимать смысл её слов, которые она сказала ему тогда в библиотеке.