На краю обрыва

Норман чуть приоткрыл дверь и, поправив бумажный подсолнух, предусмотрительно спрятанный под рубашкой, осторожно выглянул в коридор. Опасливо осмотрелся по сторонам, проверяя, нет ли кого. К счастью, там было пусто: воспитатели уже сделали последний обход, и потому теперь сидели в своём кабинете. Убедившись, что дорога чиста, он с облегчением выдохнул и выскользнул из комнаты, после чего тихонько притворил за собой дверь. Ещё раз огляделся и, точно так же никого не обнаружив, направился в сторону лестницы. Он старался идти медленно и бесшумно, чтобы не привлечь к себе внимание. Сейчас у них по расписанию был тихий час, и потому ему не хотелось, чтобы кто-то из воспитателей застал его в коридоре. Он понимал, что если кто-то из взрослых увидит его здесь, то его точно отправят обратно в комнату, а он этого не хотел. В первую очередь потому, что он должен проверить, всё ли готово к празднику. Ему нельзя, ни в коем случае нельзя попадаться кому-либо из них на глаза. Именно поэтому сейчас, идя по пустому коридору, он старался ступать как можно мягче, обходил опасные места, где лежали особенно скрипучие половицы. Он делал всё, чтобы остаться незамеченным. Благо, за годы жизни с матерью он научился ходить так, чтобы его не видели, а потому у него это прекрасно получалось. Какое-то время Норман шёл спокойно, однако, когда он проходил мимо комнаты Эммы, то вдруг остановился. Оттуда доносился звонкий смех, и именно это заставило его застыть на месте. Закусив губу, он медленно приложил ладонь к тому месту, где у него находилось сердце, и прислушался. Из-за закрытой двери звуки в комнате приглушались, но он всё равно мог различить её смех, такой радостный, искренний, заразительный. Когда Норман слышал его, у него на душе сразу же становилось тепло, сердце начинало биться чаще, а в животе заводили хороводы бабочки. Он любил, нет, просто обожал, когда Эмма улыбалась или смеялась. Любил видеть её счастливой, активной и энергичной. И сейчас, слыша её заливистый смех, он наслаждался. Он совсем не мог сдвинуться с места, заворожённый её прелестным мелодичным голоском. Он настолько увлёкся им, что даже потихоньку начал забывать, зачем вообще вышел из комнаты. Всё вмиг стало ненужным и неважным для него, ведь совсем рядом с ним смеялась его самая любимая и дорогая Эмма. О том, что у него, вообще-то, есть дела, Норман вспомнил лишь после того, как в коридоре раздался странный шорох. Этот звук вернул его в реальность, и он, вздрогнув от неожиданности, обернулся. К счастью для него, позади никого не было. Но теперь он вновь вспомнил о том, по какой причине нарушал правила санатория, а потому поспешил к лестнице, пока его кто-нибудь не заметил. До лестницы он добрался без каких-либо происшествий. Быстро спустившись на первый этаж, он направился к нужной комнате. Подойдя к ней, он снова, как и в прошлый раз, осмотрелся по сторонам, а затем прошмыгнул внутрь. Там, к его удивлению, был только один Рэй. Он стоял, склонившись над столом, и разглядывал то, что там лежало. Сначала он не заметил, что Норман пришёл, поскольку был слишком увлечён своим занятием, однако потом всё-таки обратил на него внимание. Беззлобно усмехнувшись, он повернулся к нему и глянул на него. Скрестил руки на груди, вопросительно изогнул бровь. — Ну что, принёс? — поинтересовался он. — Угу, — Норман утвердительно кивнул и указал пальцем на рубашку, под которой был спрятан бумажный подсолнух. После он подошёл к Рэю, достал предмет и аккуратно поправил его. — Вот, держи, — сказал он и протянул подсолнух ему. — Отлично, — Вильсон удовлетворённо улыбнулся и взял бумажный цветок из его рук, а затем положил на стол ко всем остальным. — Теперь у нас точно всё готово. Осталось только позвать Эмму, — протянул он, осмотрев проделанную им работу. — Да, точно… — Митчелл глубоко вдохнул и, присев на мягкий диванчик, обвёл взглядом стол, где лежали подсолнухи, сделанные остальными детьми Севен Синс. Они окружали большую тарелку, на которой был аккуратно выложен праздничный торт в виде улыбающегося жирафа, и это выглядело настолько красиво, что он не смог сдержать улыбку. — Кстати, а где все остальные? — обратился он к Рэю, когда закончил осматривать подарки, приготовленные для Эммы. — Сказали, что скоро подойдут. Им всем нужно собраться, а это дело не быстрое, сам понимаешь, — тот лишь пожал плечами и уселся на один из стульев. — Вот как. Ну хорошо. На этом их короткий диалог прекратился. Рэй полностью переключился на цветы, став поправлять те, что лежали криво, а Норман отвернулся к окну и начал разглядывать природу. Больше они ни о чём не разговаривали: просто не видели смысла, да и не было у них особо тем. Но прежнего напряжения, что раньше присутствовало в их отношениях, теперь не чувствовалось, и последнего это в какой-то степени даже радовало. В конце концов, сегодня праздник, день рождения Эммы, и ему не хотелось бы испортить такое важное событие ссорами. Тем более с этим человеком. А ещё через некоторое время, как и сказал Рэй, пришли все остальные. Младшие, сразу же как только вошли, побежали к Норману и окружили его на мягком диванчике, старшие же направились к столу, где сидел Рэй. Когда все устроились по местам, началось своего рода собрание. — Итак, — прокашлявшись, начал Норман. Так как идею устроить для Эммы праздник предложил он, он и возглавлял собрание. — Раз мы все в сборе, то можем начинать. Ребята, вы все помните, что нужно делать? — Да! — хором воскликнули все. — Замечательно. Раз все всё помнят, а торт и подарки уже готовы, то остаётся самое главное. Нам нужно решить, кто пойдёт за Эммой, — произнёс он и обвёл всех присутствующих внимательным взглядом. Этот пункт был для него самым важным, и потому он тщательно выбирал того, кто же приведёт сюда Эмму. В конце концов, не мог же он отправить к ней кого попало. — Я! Можно я, Норман! — вызвалась Кэрол. Она вскочила с края дивана, где до этого сидела, и подбежала к нему. Схватила его за руки, решительно заглянула ему прямо в глаза, отчего тот даже растерялся. — Я очень хочу пойти! Я точно справлюсь, обещаю! — Ох… — Норман несколько раз обескураженно моргнул. Напористость Кэрол несколько выбила его из колеи, и потому он не сразу нашёл, что ответить. Однако она смотрела на него с такой мольбой, что он, в конце концов, просто не смог ей отказать. — Ну хорошо, хорошо, Кэрол. Я доверяю это важное задание тебе, — мягко улыбнувшись, сказал он и ласково погладил её по голове. Она от его слов радостно просияла и, крепко его обняв, произнесла: — Спасибо-спасибо-спасибо! Я вас не подведу! После этого она отпустила его и выбежала из комнаты.

***

Эмма зажмурилась и, поудобнее устроившись на подушке, растянулась на кровати. Полежала так немного, затем повернулась на бок, к койке, где спокойно спали Анна и Конни. Чуть приоткрыла глаза, посмотрела на них. Они как обычно обнимались, прижимаясь друг к другу, и это выглядело настолько мило, что она не смогла сдержать улыбку. Невольно в памяти всплыло воспоминание из детства, когда они с Оливером точно так же спали вместе, и на душе вмиг сделалось тепло. Сердце затрепетало в груди, а улыбка на губах стала ещё шире. Понаблюдав ещё немного за Анной и Конни, Эмма вновь перевернулась на спину. В тот момент, когда она это делала, её взгляд невольно зацепился за оригами жирафа, которое всё ещё стояла на тумбочке. Вздрогнув, она замерла на месте. Несколько секунд она просто смотрела на подарок, словно заворожённая, а после осторожно взяла его в руки. Аккуратно покрутила, разглядывая, прижала к груди. От оригами всё ещё пахло Норманом, и, когда она почувствовала этот запах, у неё в животе запорхали бабочки. Закрыв глаза, она вдохнула полной грудью едва уловимый аромат и любовно провела пальцами по спинке жирафа. В голове возник образ Нормана, такой красивый, в какой-то степени загадочный, но такой любимый, и оттого по коже пробежали мурашки. Эмма тихо выдохнула, крепче прижала к себе оригами. В груди вспыхнуло невообразимое желание снова увидеться с ним, услышать его голос, дотронуться до его холодных рук. Сегодня они весь день не виделись, поскольку Конни и Анна не выпускали её из комнаты, и потому она сильно соскучилась по нему. Тем более, ей всё ещё хотелось выяснить, какие дела связывали его с Рэем. Но точно так же она понимала, что сейчас увидеться они не могли: в конце концов, тихий час ещё никто не отменял. Поэтому, как бы сильно ей ни хотелось пойти к нему, приходилось сидеть в комнате и ждать, когда кончится сончас. Однако ожидание с каждой секундой становилось всё невыносимее и невыносимее. Время тянулось мучительно долго, словно сотню раз пережёванная жвачка, и это уже начинало несколько раздражать. Но самое ужасное в сложившейся ситуации было то, что Эмма совсем не знала, чем себя занять. Спать ей не хотелось, читать — тоже, а звонить Оливеру или кому-то из его компании слишком рискованно: она могла разбудить девочек. Поэтому всё, что ей оставалось, — это просто молча вертеть в руках оригами и думать, что же связывает Нормана и Рэя. Собственно, этим она и занималась. Разглядывая бумажного жирафика уже в который раз, она прокручивала у себя в голове воспоминания о сегодняшнем дне, пыталась собрать все кусочки в единый пазл. Она вновь анализировала каждую их реакцию, каждый взгляд, каждый жест, силясь понять, что же всё это означало. Догадки одна за другой вспыхивали у неё в мозгу, однако так же быстро затухали, отметались, поскольку казались слишком бредовыми и нереальными. «А может, они просто наконец-то подружились? Ну, там, сблизились, когда я попросила Рэя приготовить для Нормана торт на день рождения? — подумала она, однако тут же помотала головой. — Да нет, бред какой-то. Они не могли так быстро сблизиться. Тут что-то другое… — она чуть нахмурилась, напряглась, так, что на её лбу проступила складка, запустила одну руку в волосы. Несколько секунд она сидела, задумчиво глядя на жирафа, а после её посетила одна мысль. — Точно! У меня ведь сегодня день рождения, наверняка они…» — Эмма-а-а! — дверь в комнату вдруг отворилась, и внутрь забежала радостная Кэрол. Она хотела выкрикнуть что-то ещё, однако, заметив, что Анна и Конни спят, немного успокоилась. — Эмма, пойдём со мной скорее, — чуть тише сказала она. — Э? К-куда? — вздрогнув от неожиданности, обескураженно спросила Эмма. Она настолько растерялась от внезапного появления Кэрол, что даже невольно выронила жирафика, из-за чего тот упал на кровать рядом с ней. — Ты сама сейчас всё узнаешь. Ну же, пошли скорее, пока нас не увидели воспитатели, — повторила Кэрол. Она подбежала к кровати и, схватив её за руку, потянула за собой. Эмме ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.

***

Всю дорогу Эмма шла с плотно закрытыми глазами: так её попросила сделать Кэрол. Она же вела её, придерживая за руку, чтобы с ней ничего не случилось. Сначала они прошли по коридору, затем спустились по лестнице на первый этаж. Всё это время Эмма думала, куда же именно они идут. Она перебрала у себя в голове множество различных вариантов, но так и не смогла окончательно понять, а потому продолжала послушно следовать за Кэрол. Ей уже не терпелось узнать, куда и зачем она её потащила, да ещё и в тихий час. К счастью для неё, их путь оказался не так уж и долог. Как только они очутились на первом этаже, Кэрол сразу же потянула её за собой к одной из комнат. Эмма покорно засеменила за ней, и уже через пару минут они были у нужной двери. Кэрол постучала три раза и, убедившись, что можно входить, открыла дверь, после чего пропустила Эмму внутрь. Та неуверенно прошла, придерживаясь за стену, чтобы не упасть. Кэрол прошла следом, после чего закрыла за собой дверь. — Ну, вот мы и пришли. Можешь открывать глаза, — объявила она. Сделав глубокий вдох, Эмма медленно разлепила веки. В тот момент, когда она это сделала, её сердце замерло в груди. Перед ней стоял небольшой столик, украшенный бумажными подсолнухами разных цветов и размеров: голубых, розовых, жёлтых, белых, маленьких, больших, средних. Однако не это больше всего поразило её, нет. То, что вызвало у неё искренний детский восторг, находилось посередине стола. Это была большая тарелка, на которой лежал торт в виде улыбающегося оранжевого жирафа. Когда Эмма увидела его, то сначала вздрогнула, не поверив своим глазам, а потом издала сдавленный писк, так, чтобы никто из воспитателей точно не услышал. Эмоции настолько захлестнули её, что на пару секунд она даже позабыла о том, что находилась в этой комнате не одна. Об этом она вспомнила, лишь когда услышала голоса других воспитанников Севен Синс. — С днём варенья, Эмма! — хором воскликнули Тома и Ланни. — С праздником, Эмма! — повторили за ними Фил, Шерри, Джемима и Алисия. — Поздравляем! Чувствуя, как на глазах наворачиваются слёзы, Эмма прикрыла рот рукой и медленно повернулась ко всем ним. Обвела взглядом каждого, задержалась на Нормане. Их глаза встретились, и он добродушно улыбнулся ей. Теперь он выглядел счастливым, нежели напряжённым и взволнованным, и оттого у неё самой внутри поднялась волна счастья. Сердце затрепетало в груди, в животе запорхали бабочки. Сил сдерживаться больше не осталось, и потому слёзы покатились по щекам, оставляя после себя мокрые дорожки. — Эмма, что случилось? — заметив, что она расплакалась, обеспокоенно спросил Норман. Он даже подошёл к ней и наклонился к её лицу, накрыл ладонью одну щёку. Он так волновался и переживал за неё, что Эмма не смогла сдержать улыбку. — Нет-нет, ничего. Это я от счастья, не переживай, — объяснила она, после чего стала вытирать слёзы маленькими кулачками. — Ваш подарок просто замечательный, но… Как вы всё это сделали? И, что более важно, как вы с Рэем смогли работать вместе? — поинтересовалась она. — Ну… Можно сказать, мы объявили временное перемирие, — неловко улыбнувшись, произнёс он. — Ага, что-то вроде того, — Рэй беззлобно усмехнулся и, скрестив руки на груди, подошёл к ним. — Хотя я на самом деле согласился на всю эту авантюру только потому, что раздобыть здесь для тебя билет на концерт Лесли Купера не получится, а подарок сделать хотелось. Надо же тебя чем-то отблагодарить, — последнюю фразу он произнёс чуть тише. — Вот значит как. И всё равно большое всем вам спасибо, — она усмехнулась и, зажмурившись, крепко обняла их обоих. Его ответ ничуть не удивил её, ведь это действительно было в его стиле. — Знаешь, такой подарок нравится мне даже больше. Он лучше любого билета на концерт Лесли Купера. Тут Эмма не соврала. Этот подарок был действительно лучше, чем билет на концерт Лесли Купера, ведь так она могла провести свой день рождения в кругу родных и близких. А именно об этом она и мечтала.