Малфои выбирают лучшее

- Очнись. Драко. Мистер Малфой!.. - Не-ет, - блаженно протянул Драко Малфой. – Сегодня я не «Мистер Малфой»… - Малфой или нет, давай-ка вставай, а то сквозняком тебе отстудит все почки. - Не могу, - безапелляционно блаженным голосом заявил Драко. – Ни в коем случае. Не встану. Не хочу. Не могу. Не буду. - Кто-то обещал… угостить меня вином, - вежливо напомнил Северус, между делом непринужденно заканчивая снимать с себя брюки, с безнадежным выражением лица встряхивая их и вешая на спинку собственного стула. – Вы не возражаете, если я облачусь в учительскую мантию? Отлично. Распростершись на полу, голый пред ликом Вселенной и подступающими сумерками, Драко всем телом, каждой клеточкой кожи ощутил сейчас, что во что бы ни был облачён этот человек – в шелка, в лохмотья, в мантию учителя или в рясу первосвященника – этот человек – его. Ощущение это было столь ясным, настолько иррациональным и странным, что он позволил себе на несколько секунд прикрыть глаза, отсчитывая про себя: пятнадцать, шестнадцать… - Мистер Малфой, да вставайте же наконец. - Я тебе не «Мистер Малфой» - повторил он, не открывая глаз. - Драко, поднимайся, - вдруг шепнул над ухом знакомый, много раз являвшийся во снах голос. Он сел рывком. Голова немедленно закружилась, острая боль отозвалась в спине. - Я же предупреждал, - обезоруживающе развёл руками Северус. - Что, сложно было сделать это на чём-нибудь более мягком? – ворчливо поинтересовался Драко и, не вставая с полу, потянулся к оставленной возле стула сумке. – Вон, в двух шагах есть замечательная, даже почти нормальная кровать. - Я предупреждал тебя, Драко, - враз сделавшись серьёзным, напомнил профессор, - что хмм-м… нынешний, я имею в виду, последний опыт – может понравиться тебе ещё меньше весьма скудного предыдущего. Долгие полминуты ушли у Драко на осознание того, что именно ему сейчас сказали. Затем он довольно бодро поднялся с пола, пошарил ещё немного ватной и поэтому неловкой рукой в сумке и извлёк на свет бутылку излюбленного (как выяснилось) Северусом вина. - Северус, не хочешь немного вина? – предложил он абсолютно безмятежным тоном, тем самым давая понять, что его нытьё на тему жесткого ковра больше не повторится и должно быть предано забвению. - Давно пора, - столь же легко отбросил личину скорбной озабоченности Свеверус. Извлёк откуда-то из складок учительской мантии, которую сейчас беззастенчиво использовал вместо халата, волшебную палочку. Спустя секунду пробка с тихим хлопком вылетела из кривоватого горлышка бутылки, пустив по комнате облачко густого аромата. Небрежным взмахом он привал с каминной полочки пару тяжеловесных, исполненных на старинный манер кубков и, наполнив до краёв, один подал Драко. - Пей, это точно не отравлено. Драко выпил, одним жадным глотком почти ополовинив кубок. - Поосторожнее, - с тихим смешком проговорил Снейп, - а то вино в голову ударит. - И правда, - согласился Драко, отставил кубок и вместо этого выхлебал без передышки полную чашку остывшего чая с бергамотом. – Вот, так-то лучше. Потом он опустился на стул с высокой спинкой, и только ощутив под гладкой кожей прохладную обивку сидения, сообразил, что сидит перед Северусом абсолютно голый. Мгновенно зардевшись (хотя, после всего произошедшего, с чего бы вдруг?) он метнулся ошалелым взглядом по комнате, ища, чем прикрыться. - Не надо, - посоветовал Северус с небрежным взмахом руки. – Или ты замёрз? - Не замёрз, но… - неловко попытался объяснить свой внезапный порыв Драко. Северус посмотрел на него так, что Драко понял: никакая ткань, даже самая плотная, не в состоянии теперь скрыть его от этого человека. - Я видел уже тебя – всего, - безжалостно констатировал мужчина. – А больше, - он широким жестом обвёл комнату, - тут, как видишь, никого нет. Впрочем, если тебя так смущает… Он небрежно вскинул руку, и окна комнаты закрыли плотные шторы. Догорающий свет заката пропал, вместо этого на столе вспыхнула язычком пламени единственная свеча. Вспыхнула, и притухла, освещая лишь небольшой островок: столик, бутылка, бокалы, непотревоженная сахарница и вазочка с песочным печеньем… Драко слегка расслабился, но тут же возмущенно фыркнул: - А сам-то?! Профессор был закутан в учительскую мантию на голое тело, однако ткань её была такой плотной, что не знай Драко об этом факте, преспокойно мог бы выслушать от облаченного подобным образом профессора пару лекций, и даже не заподозрил бы, что что-то неладно. - Видишь ли, - скривился как от кислого Северус. – Вид моего нагого тела вряд ли будет столь же приятен для окружающих, как вид твоего. - Я там уже всё видел, - неловко попробовал отшутиться Драко, отпивая ещё вина. - Ой ли, - прищурился Северус, и ухмылка его стала не просто заметной, а какой-то даже задорной. Драко почувствовал, что из лихорадочного румянца становится просто пунцовым. Ну да! Он, как девочка, зажмурил глаза, и только и помнил, как подаваться навстречу, как изгибаться в пояснице, и даже иногда соображал, что пора бы сделать вдох… Тихий бархатистый смех разнёсся по комнате, как порыв горячего летнего ветра. - Урок первый, Мистер Малфой, - неторопливо растягивая слова, на грани шепота произнёс Северус. – Хочешь что-то увидеть – не закрывай глаза. Он отставил бокал и неторопливо поднялся со стула. А потом всё также небрежно, без всякой поспешности и без малейших признаков смущения, скинул мантию. На фоне тёмных задёрнутых портьер его тело казалось сливочно-белым, словно высеченным из слоновой кости. Сам же Северус походя отметил, что обнаженный Драко, оторопело замерший в кресле, красотой и изяществом форм напоминает ему белую лилию. Гордый, опасный цветок, аромат которого кружит голову, вытесняя все прочие ароматы. Лилия не терпит конкуренции, рядом с лилией увядают даже розы. Драко, всё это время слепо скользивший по худому жилистому телу Северуса невидящим взглядом, вдруг понял, что он не может этого выносить. Чувство, которое он испытал не было стыдом; какое-то непонятное, даже кокетливое смущение: он не может смотреть, хотя смотреть так хочется! Спроси его сейчас, он нипочём не смог бы вспомнить, есть ли на коже Северуса приметные родинки или шрамы, сильно ли выступают ключицы, высоко ли взбирается по подтянутому животу дорожка тёмных волос… но при этом оставалось упоительное, волнующее ощущение: видел. Не в силах этого понять и не желая больше это терпеть, Драко тоже встал, сделал к Северусу шаг, и обнял его. Спрятался, опустив растрёпанную беловолосую голову мужчине на грудь. Тот осторожно поцеловал его в макушку. Потом пальцы его зарылись волосы Драко, и раздвинув лёгкие прядки, заскользили по самой грани линии волос, там, где волосы превращались в легкомысленный пушок. Пальцы скользили от виска за ухо, и оттуда – вниз, к основанию шеи. Пробегали вдоль позвоночника, и Драко почувствовал, как по телу его проходит сладостный озноб предвкушения. Северус удовлетворенно и, кажется, одобрительно хмыкнул и, мягко отстранившись на полшага, принялся выводить на его коже концентрические круги и волнистые линии, словно старался запомнить наизусть все изгибы его тела. Так слепой скульптор мог бы изучать свою натуру. Драко эта игра понравилась. Он в свою очередь принялся такими же лёгкими касаниями скользить по плечам Северуса и по его груди, по плоскому животу и по бёдрам, дразня, заманивая, приглашая. Он поднял лицо, напрашиваясь на поцелуй, и услышал мягкий, едва уловимый смешок. А ведь и правда, он опять успел зажмуриться, снова… и когда только успел? Он немедленно открыл глаза, а открыв, увидел на лице Северуса несколько задумчивое, оценивающее выражение. Словно он прикидывал, что делать дальше. Решив помочь ему определиться, Драко приподнялся на цыпочки и припал к его губам в жарком, жадном и откровенном поцелуе. Ласки раздразнили его, танец рук на его коже, магический орнамент концентрических кругов и линий, сделали своё дело. Молодое тело реагировало на них бурно и стремительно. Впрочем, хотел бы Драко посмотреть на того, кто не вспыхнул бы от желания под этими прикосновениями! Не выпуская его из объятий, Северус шагнул вперёд, вынуждая Драко чуть отступить, и ещё, и ещё, пока тот не упёрся лопатками в стену под мягкой складкой гардины. Не давая ему, нащупав опору, перевести дух, Северус легко, одним рывком приподнял его, взяв под мышки, как ребёнка. Всё-таки взрослый мужчина пока ещё оставался безоговорочно сильнее расслабленного, разомлевшего от ласк и вина подростка. Драко беспомощно повис, как тряпочный, упираясь лопатками в стену и вцепившись пальцами Северусу в плечи, чтоб не потерять равновесия. До полу он едва доставал теперь только левой ногой, и то самым носком, правая же, словно бы сама собой согнулась в колене и легла Северусу на бедро. Восхитительно непристойно! Драко и в голову не приходило, как это заводит, когда собственная возбужденная плоть ощущает рядом чужое возбуждение. Он застонал, запрокидывая голову назад – и от удара затылком о камень стены его спасла только плотная ткань гардины. Вот интересно, если он лишится чувств, что будет делать Северус? Бросится спасать его, или сначала закончит начатое? Впрочем, что за глупости. Кто же теряет сознание, когда так хорошо? На сей раз боли не было. Ну, почти. На Драко снизошло непривычное, какое-то сказочное состояние парения. Невесомости. Это не сравнить было с полётом на метле, когда жесткое (даже на самых продвинутых моделях) седло служит скорее иллюзией опоры, а пилот должен удерживать равновесие силой до предела напряженных мышц ног. И уж конечно ничего общего с пакостным головокружением при аппарации. Нет. Но почему-то вспоминалось ощущение из детских снов, когда ты ещё совсем маленький, когда не знаешь, вернее, не осознаёшь, что ты – маг. И снится, что идёшь по полю, или просто по знакомой улице, и вдруг взмахнёшь руками, будто собираешься плыть – и летишь. Летишь без всяких крыльев и тем более подручных средств, загребая руками воздух, где-то потеряв собственный вес, а под тобою несутся машины, деревья, кусты, горожане, автобусы, реки, мосты… И то ощущение лёгкости, будто ты ещё не окончательно вернулся в собственное бренное тело из прекрасного поднебесья. Солнечный зайчик на стене. И незатейливое детское признание в совершившемся чуде: - Няня, я опять летал во сне… - Летаешь – значит, с метёлкой управишься шутя, - изрекает вековую мудрость няня, неискренне улыбчивая дама средних лет, которую ты побаиваешься и потому вынужден слушаться. До поры. И Драко летел, с каждым вдохом ощущая, что то поднимается ввысь, то проваливается в воздушную яму. Драко, как мог, тянулся к самому небу, нет, к самому солнцу. Он всё рвался и рвался ему навстречу, подаваясь всем телом вперёд, туда, выше… …и солнце сжалилось над ним, и снизошло. И приблизилось, согревая Драко в своих текучих объятьях. Жарко. Жарко. Горячо. Белое раскаленное блаженство.