Instrumental Jazz Music Ambient — Вступление
Повязав на шее белый платок, Обито оценивающе осмотрел себя в зеркале. (1) Темно-серый костюм, выполненный из мягкой шерсти без декоративных отделок и оборок, хорошо сел на подтянутое тело юноши. Шелковая рубашка с рюшами на рукавах приятно прилегала к коже, которую пират нынче отмыл и натер всевозможными маслами, найденными у капитана. Предстоящее мероприятие вынуждало соответствовать его уровню, чтобы ни у стражи, ни у местных властей не закралось подозрение касательно странных торговцев. Благо капитан корабля, — старинный друг отца, подсобил им не только с нарядами для празднества, но и разрешением на нахождение среди местных жителей. Теперь же оставалось разузнать, где могут находиться нужные документы, которые, по всей видимости, интересовали уже только его. — Так что там с мисс «Разрешение»? — обыденным голосом спросил и со вздохом посмотрел на свои белоснежные чулки. Вид жеманного элемента одежды не вызывал у парня ничего приятного, а, наоборот, подталкивал к мысли ворваться в военный штаб и по старинке выкрасть нужные данные. Но Нагато был категоричен по этому поводу, отказавшись действовать… как раньше. И объяснение для подобного безрассудства нашлось незамедлительно. Женщина. За окошком уже опустились сумерки, солнце скрылось за горизонт, и океан почернел в преддверии наступающей ночи, которая сокроет их лица от ненужных глаз. А отец по-прежнему сидел на коробках неподвижно, всё наблюдая за капитанским мостиком соседнего корабля. Его задумчивый взгляд выводил образ своей богини, о которой мыслей стало так много, что он уже не различает происходящего. Изнывающее сердце пирата голосит, чтобы он забрал найденную мечту с собой. Пусть она будет противиться, пусть кричит и царапается — всё это не имеет смысла. Она должна стать частью его жизни. И с каждой проведенной минутой в мыслях о ней Нагато сильнее убеждается, что он просто безумец. — А что ты хочешь услышать? — глухо отозвавшись, мужчина прикрыл глаза и вновь увидел ее лицо. Попытался проморгаться, попробовал прогнать этот образ из головы, но потом лишь усмехнулся. Как же это бесполезно. Застегнув пуговицы жилетки, Обито развернулся к отцу. — Что ты заберешь ее с нами, и я наконец порадуюсь за твою вечно постную морду. — Дог… — Отец, я ведь серьезно, — сразу перебил его, тяжелым вздохом прося не мучить себя. Решение сердечной проблеме есть, и Нагато знает, что нужно сделать ради избавления от одиночества и душевной боли. Но почему-то он сомневается в таком простом решении. Они — пираты, и им свойственно забирать чужое, будь то золото, драгоценности… или женщины. Парень обошел капитанский стол и тихой поступью приблизился к сгорбившемуся отцу. Доски под его весом скрипнули, выдергивая Нагато из омута внезапного уныния. Потерянный взгляд упал на пальцы, что сжали его плечо. Красные ткани, исшитые золочеными нитями, неприятно врезались в напряженное тело. Внутри изнывало от мысли сбросить эту личину обычного человека, не пирата, не человека, стоящего на другой стороне закона — и вернуться к своему истинному лицу. Может Обито прав? Проще ведь украсть спасение для ноющего сердца, чем потом каждодневно корить себя за трусость и слабость. Он — пират. И для него существует лишь один закон: его собственный. — Отправляемся на вечер, — решительно заявил, поднимаясь с коробок. Обито отошел от капитана на шаг назад и с небывалым восхищением посмотрел на готового к действиям человека. Расправив плечи, выпрямив спину и вздернув подбородок, он стал подобен настоящему лидеру, за уверенностью которого не страшно спуститься и в Тартар. — Ты занимаешься документами, а я отвлекаю всех на себя. Этой ночью мы вернемся к команде. Свеча на столе дрогнула, когда мимо прошло двое людей. А с порывом ветра, что впустила раскрывшаяся дверь, дрожащее пламя затухло, забрав всю нерешительность во тьму. На позолоченную подставку скатилась капелька горячего воска. В каюте вновь воцарилась тишина.***
Instrumental Jazz Music Ambient — Истинные чувства
Несколько капелек эфирного масла сорвалось со стеклянного горлышка, и горячая толща воды поглотила вытяжку из легких, ненавязчивых сознание цветов. Белый пар вздымался к потолку, оставляя на стеклах дымчатые разводы. Изанами замерла возле окна и задумчиво вгляделась в портовую часть острова, которую захватывала наступающая темнота. Вдоль аллеи зажигались масляные лампы. Солдаты и моряки уже вовсю праздновали, громогласными и пьяными голосами восславляя Его Величество Георга Первого. На темнеющем горизонте мерцали огни курсирующих галеонов, которые сегодня будут защищать покой каждого жителя этого острова. Причин для беспокойства нет, но почему-то на сердце по-прежнему неспокойно. Интуиция подсказывает — что-то должно случиться, но девушка так и не смогла постичь, какие предпосылки зародились тревогой внутри. Может обыкновенная паранойя? Вздохнув, Изанами повернула голову к сестре. Наруто, уже раздевшаяся и готовая принять вечернюю ванну, в упор смотрела на своего ангела-хранителя, которая даже в этот момент находится далеко отсюда. Младшая уже давно поняла, — с грустью и некой обидой, что сердце ее офицера занято совершенно другим. Не тем, в чем так нуждается одинокая женщина внутри. Для этого человека на первом месте всегда будет стоять служба и море, а для чего-то возвышенного она будто старается оградиться. Или просто не умеет чувствовать и… любить? — Сестра, могу я попросить тебя… искупаться со мной? Подобно эху мелодичная неуверенность ударила по израненному битвами слуху, зарождаясь в глазах удивлением, граничащим с неописуемым замешательством. Громко сглотнув, Изанами оглядела свое нагое солнышко, стоявшее пред ней во всей своей естественной красе. Ей всегда казалось, что высшие силы захотели создать нечто идеальное, лишенное каких-либо недостатков. И у них получилось сделать из простого человека настоящую богиню, призванную очистить человеческие сердца от грязи и тьмы, в которых весь мир утопает и по сей день. Еще с первых дней жизни Наруто зачаровывала одним только взглядом, таким чистым, ясным и по-детски невинным. Когда Изанами ее увидела, то неожиданно для всех расплакалась. Слезы градом осыпались на богато расшитое одеялко сестры, а дрожащие пальцы касались маленьких ладошек. Тогда Наруто улыбалась ей. И уже тогда понимала, что девушка в странной форме всегда защитит ее. Но также она заставит страдать, слепо не замечая, с какой нежностью на нее смотрит сестра. Как и сейчас, когда взгляд голубых глаз полон просьбы подойти, чтобы с трепетом души наконец понять, чего так хочет женщина внутри. — Э-э… Если ты хочешь. С первым шагом во взгляде стало больше невозмутимости, а со всеми последующими Изанами окончательно убедилась в мысли, что это просто желание сестры побыть с сестрой. Не более. Пыльная, пропитанная потом одежда упала на деревянный пол, и Наруто с содроганием посмотрела на своего хрупкого офицера. Без всех этих мрачных тряпок Изанами становилась похожа на ангела, душа и тело которого уже давно лишились святой невинности. Руки сестры почернели от крови, а кожа, похожая на холст, вобрала все страдания и муки, дарованные небесами — за грехи и падение в бездонную червоточину, в которой уже нет надежды на спасение. — Их так много, — глухо отозвалась, разглядывая каждый шрам, тянущийся к самой шее. С тяжелым вздохом Изанами подошла к сестре и настойчиво утянула ту в ванну, пока вода совсем не остыла. Присев у нее за спиной, она протянула ноги вдоль тела, а голову откинула на керамический бортик. Веки прикрылись. На миг вода вернулась в состояние покоя, нарушаемая казалось бы только движением груди. Наруто дышала тяжело и часто, ощущая своего офицера каждой фиброй плачущей души. Пошевелиться было страшно, словно любое движение могло спугнуть такое невообразимое наваждение. Но она всё же решилась — сделала шаг навстречу своему сердцу, забирая жесткую мочалку. — Поможешь? — и опять так неуверенно, что пару секунд Изанами хранила безмолвие, страшась той реальности, на которую ее толкает глупая сестренка. Не говоря ни слова, девушка поудобнее устроилась у Наруто позади и с первым движением мочалки принесла саднящую боль. Бронзовая кожа на плече загорелась красным пятном, которое стало лишь расползаться по идеальной и ничем не тронутой коже. Блондинка поджимала колени к груди, пока Изанами беспощадно водила мочалкой по спине, рукам, плечам — даже шею зацепила, отчего стон боли удалось задушить новыми муками и кровью. Прокусив внутреннюю сторону губы, Наруто со слезами смотрела куда-то в пустоту и мысленно причитала, что так надо, просить и умолять нельзя, иначе сестра посчитает ее слабой. Но… как же хочется получить немного ласки и нежности от этого черствого сухаря, для которого, похоже, не существует таких обыденных, человеческих понятий. С ногами и грудью Наруто решила закончить сама, чтобы слезы испарились, а разрозненные мысли успокоились, позволив хрупкому покою вернуться в изнывающее сердце. Предложение помыть уже сестру наткнулось на флегматичное согласие, которое почему-то ударило больнее любых слов. Наруто развернулась к расслабившейся Изанами и со вздохом приступила к ее плечам и ключицам. В отличие от сестры она действовала деликатнее и намного нежнее до мысли, что так удастся пробиться сквозь глухую стену бесчувствия. Но сколько бы она не прикасалась к хрупкому телу, реакция каждый раз была одна: непоколебимая отрешенность. Прикрытые реснички даже не дрогнули, когда Наруто дотронулась до внутренней стороны бедра. Сама она покраснела от жуткого смущения, но вот Изанами так и осталась глуха к тем ощущениям, которые приходили с лаской сестры. Мытье волос не принесло долгожданной радости, лишь сильнее расстроило уже отчаявшуюся и поникшую девушку. Пока Изанами помогала ей вытереть всю влагу, что скатывалась по распаренному телу, Наруто решительно смотрела на баночки с эфирными маслами. Полотенце она сразу отбросила к грязному белью, после чего величественно подошла к комоду, где стояли всевозможные косметические средства. Выбрав нужную склянку, блондинка прошла в свою спальню, легла на кровать и жестом попросила Изанами подойти к ней. — Намажь, — посмотрела той в глаза, — прошу. Облаченная в белую сорочку, которую она взяла у сестры, девушка удивленно вздернула бровью. Слегка озадаченный взгляд переметнулся от протянутой баночки к пышной груди. Несколько секунд она стояла в сомнениях, не решаясь ни отказаться, ни согласиться. Воздух в спальне, казалось, насытили чем-то тягучим, мешающим нормально дышать и думать. Мысли в голове суматошно носились от одной страшной догадки к другой. Только вбитая в нее выдержка не позволила Изанами отшатнуться, сбежать от подобной просьбы. Проницательности ей никогда не занимали — она видит, с какой теплотой сестра смотрит на нее. И всё это время старалась отмахиваться от чудовищного понимания, которое было на поверхности: Наруто никогда не скрывала своих чувств, и сейчас, по-видимому, задалась целью подтолкнуть Изанами к самому нелепому и страшному греху в ее жизни. — У нас не так много времени осталось, — но на край кровати всё же присела, со вздохом для себя принимая: это всего лишь помощь сестре. Ни одной эмоции. Ни толики нежности своими загрубевшими пальцами. Так будет лучше для всех, и в первую очередь для нее самой. — Но я сделаю. Пробку вытянули из узкого горлышка, и нос глубоким вдохом повел по самому чарующему для нее аромату. А это очень подло. — Анис… — почти беззвучно прошептала, смотря на краснеющую сестру. — Мой любимый. — Если хочешь… — неуверенным голосом начала Наруто, но сразу же и замолчала, когда Изанами мотнула головой. Присев на колени, она капнула несколько капель в ложбинку между грудей. Маслянистая жидкость потекла по чистой коже, скользя по плоскому животу, всё ближе подбираясь к невинной розе. Изанами отодрала взгляд от светлого пушка на лобке и со вздохом налила немного масла на ладони. Каждая клеточка ее тела отозвалась приятной дрожью, когда в нос ударил пряно-сладкий запах. Глубоко втянув любимые нотки аниса, она поставила баночку на прикроватную тумбочку и с невозмутимым видом положила ладони на грудину. Наруто дернулась. Внизу живота зародилась сладостная истома и веки непроизвольно закрылись, когда сестра круговыми движениями начала размазывать масло. Хоть она и старалась быть резкой, порой дерганной, теплота ее ладоней плавила разгоряченную кожу, туманя сознание Наруто воздушной негой. Закончив с плечами и ключицами, Изанами с содроганием накрыла ладонями груди сестры. Твердые соски, подобно раскаленным углям, лизнули влажную от масла кожу. Внутри зародилось желание прекратить, но девушка сию же секунду напомнила себе, что она офицер и от трудностей никогда не бежит. Даже если эти трудности касаются столь пикантных и смущающих даже ее вещей. Две крайне чувствительные горошины просочились между пальцев, и Наруто сдавленно выдохнула. Костяшки на кулаках побелели, когда она вцепилась в покрывало, а взбесившееся либидо внезапно окатило ее мощной волной жара. Прогнувшись в пояснице, она безмолвно прохрипела, чтобы сестра продолжала; останавливаться не стоит, ведь это так приятно ощущать и знать, что любимый человек прикасается к твоему телу. Она готова отдать себя всю — даже невинность, которую заслуживает лишь ее офицер. Но в реальности Наруто лишь безмолвствовала, сгорая в оглушительных и столь желанных прикосновениях. Вскоре между ног возникло ощущение влажности, отчего блондинка мигом покраснела и поспешила свести ноги вместе. Изанами на мгновение остановилась, положив ладони на плоский живот. Запах аниса дурманил ее помутневший рассудок. В висках гулко стучала взбесившаяся кровь, размывая по телу то сомнения, то тревоги за их будущее. То запретное желание поцеловать сестру, чтобы познать любовь на вкус. Девушка оторвала глаза от приоткрытых губ сестры, по которым та завораживающе блуждала кончиком языка. Маслянистая бархатная кожа переливалась отблесками горящих свечей, что висели на стенах. За дверью то и дело поскрипывали доски, оповещая о проходившей мимо прислуге. В доме так много людей, а она сидит возле своего солнышка и думает о настолько постыдных вещах. Войди сейчас Минато или, что еще хуже, Кушина, ей придется навсегда уйти в плавание, лишь бы… каждый день не вспоминать, что сердце сестры заполнено неправильными, пустыми чувствами не к тому человеку. Она еще такая маленькая, чтобы понимать эту жизнь. С тяжелым вздохом капитан провела ладонями по выступающим тазовым костям, оставляя промежность сестры без внимания. Масла осталось совсем немного, и она повернулась к тумбочке, чтобы накапать еще немного ароматной жидкости. Кончики пальцев коснулись холодного стекла, но в следующее мгновение девушка застыла в страхе вернуть свой взгляд обратно. Внезапно ее руку перехватили и настойчиво просунули к себе между ног, заключая в тиски напряженных бедер. Изанами сглотнула, когда ощутила горячую влагу на своих пальцах. Она обильно стекала из невинного лона сестры, которая ерзала на мягком покрывале, почти беззвучно моля не уходить. Ее прикрытые реснички дрожали. Вторая рука то мягко, то грубо сжимала упругую грудь, прокручивая и оттягивая возбужденный сосок. С пухлых губ срывались еле слышимые стоны наслаждения, граничащего с безудержным отчаянием. Не получив от сестры никакой реакции, она красноречиво потерлась промежностью о ее ладонь, размазывая по огрубевшей коже обильные выделения. Но даже так ее офицер остался глух. Изанами не смела пошевелиться, с ужасом и непониманием разглядывая перекореженное наслаждением лицо Наруто. Взгляд обжигал, душил непозволительными мыслями, пока она блуждала глазами по телу сестренки. А та всё глубже опускалась в омут оглушительных эмоций, что приходили с одной только близостью своего офицера. Наруто слышит, как отяжелело дыхание сестры, когда ее же рукой стали ласкать себя и доводить до еще большего исступления. Ей даже не надо смотреть, чтобы понять, насколько же воспылали глаза Изанами, балансирующей на грани разумного и запретного во всех проявлениях. Глупенькая. Она пока не понимает своего счастье и возможности постичь, что же есть настоящая любовь. Возжелав большего, Наруто перехватила безвольные пальцы второй рукой и с тихим стоном протолкнула их между половых губ, обильно смоченных влагой. Тело содрогнулось, когда во влагалище возникло ощущение заполненности. Кончики пальцев проникли в обжигающе мокрые глубины, которые стали интенсивно и быстро сокращаться в предвкушении новых горизонтов — в желании наконец стать женщиной с сестрой, а не каким-то потным, грязным мужиком, которому от нее нужно лишь одно: потрахаться и родить детей. Но сестра другая — она одна такая… В голове вспыхнуло воспоминание, как один из помощников капитана лишал ее невинности на вонючих мешках с зерном, и Изанами резко отпрянула от сестры. Ощущение заполненности исчезло, а вместе с ним и надежда стала меркнуть и превращаться в прах. Наруто присела на кровати, когда сестра подскочила к креслу и схватила с него домашний халат. — Нет, прости, — замотала головой, торопясь сбежать даже не от сестры и ее неправильных желаний, а своих мыслей. На мгновение, очень короткое и безумно яркое, она ведь действительно возжелала связи с сестрой. Но это всё неправильно — она еще слишком наивна, чтобы понимать всю глубину последствий этих отношений. И уйти сейчас, жёстко отвергнуть будет самым правильным решением. — Иза, не уходи… Пребывая в страхе и тревоге за случившееся, Наруто спрыгнула с кровати и в порыве налетела на свою сестру. Той пришлось схватиться за дверной косяк, чтобы кубарем не вывалиться из спальни. И уже тогда Кушине будет сложно объяснить произошедшее. — Что ты делаешь? — сухо спросила и сию же секунду напряглась, ощутив, как вокруг груди, подобно тискам, сомкнулись изящные руки, а в затылок ударило горячее дыхание. — Ты ведь любишь меня? Пальцы до белых костяшек сжались в кулаки, и веки прикрылись, скрывая глаза отчаявшегося человека. В груди неприятно заныло, но она всё равно сказала, сказала, чтобы навсегда разрушить надежды сестры на ее черствую душу моряка. — Люблю. И всегда буду. Но то, что ты делаешь или о чем думаешь, неправильно. Шумно выдохнув, Наруто развернула сестру к себе. — Кто сказал? Мама? Отец? — и неосознанно поежилась, когда не заметила в глазах сестры былой теплоты и мягкости. Словно в одночасье вся сестринская любовь исчезла, а заместо нее пришло отвращение и злость на ту, что разрушила их отношения своими глупыми чувствами. — Я, — и было это сказано так холодно, что глаза защипало от нахлынувших эмоций. — Ты еще слишком глупа и наивна, чтобы понимать многие вещи. Дыхание перехватило, и внутри что-то звонко оборвалось, с грохотом унося остатки надежды в бездонную, холодную пропасть. — А ты будто понимаешь?! — нервно прокричала, хватая сестру за края халата. — Ты же сама никогда не любила! И не представляешь, каково это каждый день провожать человека с мыслями, что он может не вернуться! Для тебя важна только служба! А как же я?! Как же мои чувства?! — Нару, я… я не могу, — Изанами со вздохом опустила взгляд, лишь бы не видеть гнетущую боль в глазах любимой и единственной сестренки. — Прости. Когда-нибудь ты полюбишь по-настоящему. И… Слова неожиданно ударились о звонкую пощечину. На щеке расцвел алый узор необузданной ненависти, что пылала в некогда добрых глазах. Но теперь в них скопилась горечь и сожаление от своих же чувств, от своего уважения и почитания той, кому никто в этой жизни не нужен. Она — эгоистка! Эгоистка, а не сестра, живущая только ради своего офицерского мундира, который она даже не вытаскивает из сундука. Для нее ведь нет ничего святого и возвышенного! Нет человеческого… нет простого понимания, что младшей сестренке невыносимо трудно, да и больно отпускать своего офицера. — Убирайся! Видеть тебя не хочу! Ощутимый удар в грудину впечатал Изанами в дверь, через которую она выскочила в коридор, где неожиданно столкнулась с отцом. При виде старшей дочери мужчина вначале возрадовался, но в следующее мгновение до его слуха донесся приглушенный плач из спальни Наруто. Нахмурившись, мужчина непонимающе осмотрел закрывшуюся дверь, а после с неким пониманием окинул внешний вид Изанами. Для него не было секретом, что в Лондон младшая дочь отказывается переезжать именно из-за сестры. Да и всех потенциальных женихов она отвергает явно не с мыслями о том единственном и самом любимом. С нравоучениями и советами он опасался лезть, поскольку не хотел еще сильнее отдалить Наруто от себя. Надежда была на старшую дочь, которая, по-видимому, наконец разобралась с этим щепетильным делом. — Что у вас происходит? — Воспитательные беседы, — Изанами холодно ответила и прошла мимо отца. Однако, дойдя до своей спальни, она внезапно вспомнила об одном очень важном вопросе, который не оставлял ее целый день. И появление двух странных незнакомцев лишь усилили ее мысли относительно уже отца. — Что за корабли причалили к острову? Начальник порта сказал, что разрешение дал ты. Минато незаметно выдохнул, уловив в голосе дочери металлические нотки. Жестокая, хладнокровная, такую сторону своего первенца он не любит. Ведь это сразу напоминает ему, каким же глупцом он был в ее детстве. Не стоило тогда идти на поводу у ребенка, мечта которого не привела ее ни к чему хорошему. Да, она смогла стать офицером, получила свой корабль. Ну, а дальше что? Семьи нет. Чувствовать и сопереживать она практически разучилась. А все разговоры с ней постоянно заканчиваются крупными ссорами и очередным побегом в море. Изанами не изменилась: как была той неконтролируемой девочкой, так ею и осталась. Только теперь она старше и… одинока. Главная цель достигнута. А вместе с ней пришло понимание, что больше стремиться не к чему. Она ведь всю жизнь мечтала лишь об одном… — Это мой давний друг, — спокойно отозвался, смотря в затылок дочери. — Русский купец, который возит товары из Азии. Он бывал в Японии и может тебе многое рассказать об этой стране. Надеюсь, ты почтишь нас своим присутствием? В этот момент к Минато подбежала служанка с сообщением о прибытии первого гостя. Кивнув, он глянул на спальню Наруто, где повисло абсолютное безмолвие. Видимо, сегодня она к ним не спустится. — Конечно, отец… — Изанами повернула к отцу голову и прищуренным взглядом пронзила его глаза. — Впредь сообщай о своих решениях хотя бы Итачи, чтобы не держать меня в неведении. Или в следующий раз я потоплю корабли без должного разрешения. После этих слов девушка скрылась в своей спальне, в которую она не особо любила заходить. Этот дом никогда ей не нравился. И только просьбами Минато Изанами изредка входила в семью, покидая свой кабинет, либо выползая из капитанской каюты, которую она предпочитала всем домам и уголкам на суше. В своем пристанище Изанами даже спала крепко, на время забывая о своей нелегкой судьбе одинокого человека. И только там она еще могла мечтать о том, что когда-нибудь в ее жизни появится человек, который сможет сделать ее хоть чуточку, но счастливой. Вот только где найти такого бесстрашного человека?..